Несколько дней спустя после премьеры Вики позвонила Питу в гостиницу.

— Когда мы сможем пообедать вместе? — непринужденным тоном спросила она.

— Чем скорее, тем лучше. Завтра ты меня получишь.

— Нет, завтра у меня «Еда на колесах».

— Еда на?..

— Колесах. Я расскажу тебе при встрече. Меня повысили, теперь я сама вожу фургончик и очень горда собой. Приходи послезавтра. Я хочу побранить тебя.

Когда Пит приехал, Вики усадила его в удобное кресло, налила сухой шерри и сразу же пошла в атаку:

— Говорят, что Стефани Джойс заполучила новый скальп.

Его глаза улыбались ей поверх бокала.

— Не мой ли, мадам?

— Именно это я и слышала. Ты был слишком заметен на приеме после премьеры.

Пит улыбнулся про себя при воспоминании об этой вечеринке. Он действительно бросался в глаза. Он вполне преуспел в своем начинании, которое заключалось в том, чтобы занять место Мартина Кеннеди. У него был на вооружении ловкий план обольщения женщин, а Стефани оказалась столь же уязвимой, как и любая другая женщина. Единственной, с кем этот план не сработал, была сама Вики, с ее прямотой и необыкновенной верностью своему мужу.

— Не ревнуешь ли ты меня, интересно? Я надеюсь на это, потому что это означает, что…

Она нетерпеливо протянула руку и дотронулась до него:

— Я ревную. Не потому, что сама хотела бы завладеть твоим скальпом, а потому, что ты слишком хорош для Стефани. Слишком, слишком хорош.

Он был тронут.

— Мой скальп в полной безопасности, леди. Он висит — не важно где. Но не на поясе Джойс. Я вращаюсь вокруг этой звезды по своим личным причинам. Ты за это собиралась бранить меня?

— Собиралась. Но ты слишком скользкий для меня. Хотя я была очень сердита. — Она улыбнулась легкой, чарующей улыбкой. — Я думала, что ты мой рыцарь, Пит.

Он поднял маленькую руку Вики и дотронулся губами до кончиков пальцев. Затем нежно пожал ее руку и опустил на подлокотник кресла.

— Не вводи меня в искушение, — взмолился он, — разве ты не знаешь, как сильно я люблю тебя?

Его голос был как нельзя более легкомысленным, а тон — самым непринужденным. В бесконечные бессонные ночи он приучил себя к мысли, что она никогда не узнает, как сильно он любит ее; она была дамой его сердца, но никогда их не будет связывать ничего, кроме легкой дружбы. Через несколько дней он вернется в Америку, и, возможно, со временем ее яркий образ потускнеет, но не сейчас — он не мог позволить себе роскошь подольше оставаться рядом с ней и грубым прикосновением смести налет звездной пыли с ее сверкающей, твердой, верной, романтической души.

— У меня не было ни малейшего намерения флиртовать с тобой, поэтому прибереги свои приемы для других, — произнесла Вики.

Лестер объявил, что ленч готов, и во время еды она рассказывала Питу о своей благотворительной работе.

— Я всегда работала, видишь ли. Мне всегда казалось крайней испорченностью проводить все дни в праздности. Но Мартин и слышать не хотел, чтобы я работала из-за денег. Он был бы шокирован, узнав, что его жена получает зарплату. Хотя налоги наверняка бы съели ее почти целиком. В этой стране работа не поощряется.

Пит важно заметил:

— Ваша страна — великая маленькая страна, но, черт побери, я не понимаю, как вы выходите из положения. Впрочем, не будем критиковать наших хозяев. Расскажи мне лучше о своей благотворительности.

Она болтала о деятельности восхитительной женской организации до тех пор, пока он не запросил пощады.

— У меня уже кружится голова.

— Прости. Я еще новенькая и потому такая энтузиастка. Теперь, по крайней мере, я хоть иногда чувствую себя полезной. Но не будем говорить только обо мне. Скажи мне серьезно, что ты думаешь о моей маленькой сестренке?

— Пэт? Она очаровательна. И мне нравится ее молчаливый медик.

— Но ее ли он? То он напористый и энергичный, а то плетется сзади с опущенными ушами и пустыми глазами. Пэт, бедная малышка, так любит его, и я не хочу, чтобы ее сердце было разбито.

— Мы сами разбиваем наши сердца, — тихо сказал Пит. — И никто не в силах нас остановить.

Она задумалась над его словами.

— Я думаю, что это правда. Но что мне делать с Пэт?

— Оставь ее в покое. Не надо раскапывать корни, чтобы посмотреть, как они растут. Если эти двое любят друг друга, они поймут это в свое время. Почему ты так серьезно воспринимаешь проблемы других? Ты не несешь за них ответственность.

— Я заботилась о Пэт многие годы.

— А теперь тебе трудно оставить ее в покое?

— Ты несправедлив. Я совсем не властный тип.

— Конечно нет. Ты просто любишь помогать другим. Но иногда лучшая помощь — это позволить жизни идти своим чередом.

Вики молчала так долго, что он начал думать, будто оскорбил ее, затем она вновь заговорила.

— У нас ничего не было — только наша работа, здоровье и молодость. А об остальном, — она пожала плечами, — я старалась не думать. Ужасно, если ты вдруг начинаешь задумываться о том, что случится, если ты слишком долго не сможешь найти работу или заболеешь. Не так легко быть такой хорошенькой, как Пэт, и к тому же бедной и одинокой.

Пит ничего не ответил, и она продолжила:

— Вокруг было много таких же девушек, как мы, балансирующих на грани приличного существования. Я привыкла постоянно бояться за нас обеих.

— Я понимаю, — серьезно сказал Пит. Он никогда не задумывался об этом раньше — об отчаянной борьбе за существование, которую приходилось вести девушкам, не имеющим семей. То, что сказала ему Вики, было для него новой и не очень понятной идеей, и он размышлял об этом с неудовольствием.

— Нет, — быстро проговорила она, — ты не понял, Пит. Мне показалось, будто ты задумался, а не вышла ли я замуж из-за денег. Но ты не прав. Я любила его, люблю сейчас и всегда буду любить.

— Мое лицо выдает меня, — признался он уныло. — Я всегда умел врать женщинам, но не могу врать тебе, Вики. Странно. На какой-то миг мне стало страшно — хотя я знал, что ты не могла так поступить. Но я часто удивлялся, зачем ты вышла замуж за Кеннеди. Вы такие разные. — Он невесело улыбнулся. — Все супруги ссорятся друг с другом, но спорим, что вы дрались как дикие коты с самого начала?

— Так и было. Но Мартин всегда побеждает. А почему ты считаешь, что мы разные?

— Мартин — пират, он думает, что мир ему многим обязан, и собирается завладеть им. Тогда как ты, ну… — он изучал ее смеющимися глазами, — ты серьезная и искренняя, и с сильным чувством долга, и…

— Эй, эй, — запротестовала Вики, — я выгляжу какой-то ужасно скучной.

— Скучной? Если не ошибаюсь, в этой рыжей головке бурлит такой темперамент! И ты храбро сражаешься за то, что ты считаешь правильным, как маленький, пушистый, мягкий тигренок.

— Довольно, — решительно сказала Вики. — Я поняла — я самодовольная и с дурным характером, так что больше ни слова обо мне. Поговорим лучше о тебе. Чем ты занимаешься в Лондоне? Ты ознакомился со всеми достопримечательностями?

— Я немного ознакомился с Вики Кеннеди и довольно подробно — со Стефани Джойс. Я играл в дартс в лондонских пабах и был на футбольном матче. Я не видел Тауэр и королевские сокровища, и смену караула…

— Я тоже не видела сокровищ.

— Но ты же живешь здесь!

Вики звонко рассмеялась:

— Именно поэтому, глупый. Пойдем вместе, Пит. Я думаю, будет весело. — Ее глаза сверкали, как у ребенка.

— Все, о чем ты говоришь, звучит весело. Когда открывается музей?

— Лестер узнает.

Лестер знал и так. Он смотрел, как они отправляются, с довольным выражением лица, полагая, что это будет не его вина, если известие об этом походе не достигнет ушей хозяина еще до вечера. Можно по-разному рассказать об одной и той же вещи, а он отличался способностью преподносить события в самом дурном освещении.

Когда Вики приглашала своих друзей, она сама занималась подготовкой вечера, но перед приемами, которые устраивал Мартин, квартиру оккупировали профессионалы из универмага. Они воспринимали Вики как помеху и часто — хотя не совсем прямо — говорили ей об этом. Мартин лично проявлял острый интерес к каждой детали приготовлений и — к тайному удовольствию Вики — кратко рассказывал ей о своих гостях, причинах, по которым он приглашал их, и о том эффекте, на который он рассчитывал.

Через несколько дней после ее посещения Тауэра он остался после ужина дома, что делал очень редко.

— Я не беспокою тебя? — спросил он Вики.

— Конечно нет. Это твой дом, ведь так? Я собиралась посмотреть фильм по телевизору, но лучше поговорю с тобой.

— Спасибо, — сказал Мартин слегка удивленно. Он расположился в низком глубоком кресле и зажег одну из тех сигар, которые так любил.

Вики одобрительно втянула запах.

— Сигара — совсем не эгоистичное удовольствие, — прокомментировала она. — Твои сигары пахнут так приятно. Тебе нужно уходить сегодня вечером?

— Да, чуть позже. Но я хотел поговорить с тобой о ленче во вторник. Ты не забыла?

— Лестер не забыл, что гораздо важнее. Думаю, я все утро проведу в постели. Мисс Крисп будет вертеться вокруг меня с огромными букетами, держа их в вытянутых руках и поглядывая на меня так, словно я колорадский жук.

Он засмеялся:

— Ты так точно описала Крисп. Всегда погружена в себя, но первоклассно выполняет свою работу. В гости придут те двое мужчин с севера, о которых я рассказывал. Мне бы хотелось получить акции их универмагов.

— Перед тем как они станут «Кеннеди». — Вики говорила легко, но в ее голосе звучала озабоченность. — Разве тебе недостаточно того, что у тебя есть?

— Я никогда не смогу довольствоваться тем, что у меня есть.

— Я все-таки вышла замуж за необыкновенного человека. Ты говоришь, как Наполеон.

— Наполеон, временно оставшийся без столицы. Но это не важно, коль скоро производишь впечатление солидного человека. Мы должны ослепить наших друзей.

Она обхватила руками колени и стала смотреть на пламя, как будто ища вдохновения.

— Северных людей довольно трудно ослепить. Я знаю. Нам нужна Стефани.

— Что?! Мне казалось, ты не любишь ее.

Вики сморщила свой хорошенький носик.

— Я думаю о деле, a не о своих симпатиях и антипатиях. У твоих северян глаза вылезут из орбит при виде Стефани. Лорд Линмут наверняка очарует их жен. У него удивительные манеры, а ничто так не привлекает женщин, как хорошие манеры, за исключением очень плохих.

— Ты меня поражаешь!

— Но тем не менее я права. Впрочем, плохие манеры — совсем не диковинка в наши дни, а хорошие манеры редки, поэтому лорд Линмут будет весьма кстати.

— Это очень проницательный деловой ход. Но, — он колебался, — ты точно знаешь, что…

Она уверенно взглянула на него:

— Я не боюсь позвать Стефани, если ты это имеешь в виду, Мартин.

Он не ответил. Он долго смотрел на нее, сбитый с толку, недоумевающий. Затем он подошел к телевизору и нагнулся над ним.

— Ты что-то говорила о фильме? — Он включил телевизор, и экран засветился.

Некоторое время они оба смотрели телевизор в тишине. Для Вики сюжет фильма не имел никакого смысла, а актеры казались жестикулирующими гномами. Она была полностью поглощена мыслями о человеке, сидевшем рядом в глубоком кресле. Слегка повернув голову, она заметила, что он уснул. Ее губы невольно сложились в унылую улыбку. «Должно быть, я чрезвычайно скучна, — подумала Вики. — Если бы рядом сидела Стефани, он бы не уснул».

«Вы такие разные», — сказал Пит. Они действительно иногда сражались как дикие коты. Но тогда между ними должно существовать столь же сильное притяжение, разве не так? Однако Вики сомневалась, что она способна притягивать Мартина. Когда он не был распален гневом, то был холоден до равнодушия. Но что бы он ни делал, он не терял для нее своей привлекательности. Она почти ненавидела Мартина за его отношение к Ричарду Фэрроу — и все же звук его голоса, случайное прикосновение его руки заставляли трепетать ее плоть и петь ее сердце.

Когда Вики снова посмотрела на мужа, то поняла, что Мартин вовсе не спал. Его глаза были устремлены на нее, огонь камина отбрасывал яркие блики на его лицо. Он как будто помолодел и казался отдохнувшим. Он не выглядел так со времен их поездки в Швейцарию.

Утром в день званого обеда Вики поняла, что находится на вражеской территории. Мисс Крисп разгуливала по дому со своими помощниками и миниатюрными садами. У нее было длинное печальное лицо, как у абердинского терьера. Шеф-повар и два его помощника заняли кухню и вполне преуспевали в доведении Лестера до бешенства. Также в доме было полно других непонятных людей, подчиняющихся Лестеру, и Вики чувствовала себя словно жук, пытающийся переползти оживленную магистраль в прекрасный воскресный полдень.

Она терпеливо ждала, когда освободится ее собственный телефон, после чего позвонила в отделение своей благотворительной организации и предложила свои услуги на час-другой, хотя это был не ее день.

Когда она приехала, ей продемонстрировали искусство перевязывания пачек журналов для отправки солдатам за границу.

— Сложите вместе дюжину журналов, — говорила жизнерадостная женщина, отвечающая за упаковку. Вики с уважением поглядывала на ее поношенную, искусно заштопанную униформу и стыдилась своей, такой новой и незапятнанной. — Добавьте газету для автомобилистов, спортивный листок, садоводческую…

— Зачем им садоводческая?

— Наоборот, они так любят ее. Мужчины, помешанные на своем клочке земли, часами спорят, как приготовить грядку для лука или георгинов. Это часть дома, милого дома, так они говорят. Мы получаем такие хорошие письма от ребят. Черкни записочку и вложи ее в пачку, что-нибудь вроде «мы любим вас, мальчики», «наилучшие пожелания» и тому подобное.

Вики приступила к работе. По вторникам она не выходила на службу, и связанные с этим днем обязанности были для нее в новинку. Она всегда недоумевала, зачем в бюро каждую неделю приносят связки журналов.

Женщина, отвечающая за упаковку, миссис Эддингтон, снова подошла к ней.

— Вы лишняя пара рук, в которой мы так нуждаемся, — сказала она Вики. У нее в руках было несколько наклеек с адресами. Она лизнула одну из них, поморщилась и приклеила ее на пачку. — Хорошо бы эти наклейки были с мятным вкусом, — проворчала она. — У нас раньше была губка, но куда-то потерялась. Я очень рада, что вы нам помогаете. У меня прекрасная команда, но, разумеется, им еще и дома приходится много трудиться. К тому же сейчас школьные каникулы. У вас есть дети, миссис Кеннеди?

— Нет. — Она не могла представить Мартина в роли отца. У маленьких несчастных негодников, наверное, была бы ужасная жизнь, ведь им бы приходилось соответствовать его представлениям о совершенстве. И без сомнения, в качестве няни у них была бы разновидность мисс Крисп. Приданое для новорожденных и мебель для детской от «Кеннеди», фотографии в лучших журналах.

— Положите еще «Церковный вестник» и «Методист» — современные молодые люди более религиозны, чем вы думаете. А также некоторые женские журналы. Мальчикам нравится реклама.

Вики туго перевязала последнюю пачку и завязала веревку замысловатым морским узлом, к восхищению миссис Эддингтон.

— Большинство новеньких у нас старушки, и, скажу вам по секрету, они ничуть не хуже, чем кто-либо еще. Но это расстраивает нашу начальницу, когда она заглядывает к нам. Вы не поможете мне отнести эти пачки на почту?

— Конечно, помогу.

— Спасибо. Это всего пятьдесят ярдов вниз по улице, поэтому нам не стоит беспокоиться насчет фургона. Мы отвезем их в старой коляске. Если вы сможете привезти вторую и третью порции, то я останусь на почте и буду следить за взвешиванием и наклеиванием марок.

Коляска была чрезвычайно ветхой, без верха, но с ее помощью все же удалось перевезти плоды их утреннего труда за три поездки. Вики отправлялась в третий раз, когда огромная шикарная машина, совершенно неуместная в этом бедном квартале, остановилась рядом с их бюро. Из нее показалась пара длинных ног, которые, как выяснилось, принадлежали Питу.

— Где ты раздобыл эту замечательную машину? — спросила Вики с широко раскрытыми глазами.

— Я хотел бы спросить тебя о том же.

— Это? Это детская коляска. Я везу эти пачки на почту. Газеты и журналы для войск. Я недолго, подожди меня.

— Ради бога! — протянул Пит. — Засунь пачки в машину, и я отвезу тебя.

— На это уйдет вдвое больше времени. Тебе не удастся здесь развернуться на такой машине.

Пит схватил ручку коляски и покатил ее по тротуару с такой же непринужденностью, с какой он управлял своим роскошным лимузином.

Он был одет в один из тех светлых костюмов, которые для английского глаза выглядят плохо сидящими и неряшливыми, хотя при более тщательном рассмотрении трудно сказать, почему складывается такое впечатление. Вики трусила рядом с ним в своей аккуратной униформе.

— Лестер сказал мне, где я смогу тебя найти, — объяснил он, совершенно не обращая внимания на скрип коляски. — Ты выглядишь такой миловидной в этой форме. Ты сможешь сейчас уйти со мной?

— Когда посылки будут отправлены.

В шумном помещении почты Пит был представлен миссис Эддингтон, которая жизнерадостно кивнула ему и разрешила Вики уйти после того, как она отвезет коляску назад в бюро.

Когда Вики уселась в машину рядом с Питом, он не сразу завел мотор.

— Я принес тебе записку от Пэт, — спокойно сказал он. — Она пыталась позвонить тебе, но телефон был все время занят, а она не смогла уйти из магазина, так как начальницы не было и она временно замещала ее.

Сердце Вики сжалось. Что заставило Пэт написать эту записку, не дожидаясь, пока освободится телефон?

— К счастью, она вспомнила, что я всегда свободен, поэтому связалась со мной. Я поехал к тебе на квартиру, а Лестер послал меня сюда — и вот я здесь, словно волшебник.

— Она не заболела?

— Она — нет. Это твой друг Ричард Фэрроу. У него рано утром случился сердечный приступ и…

— Он не умер?

Пит положил руку ей на плечо:

— Полегче, девочка. Нет, он не умер. Но я думаю, что ему очень плохо. Пэт хочет, чтобы ты отправилась к Эдит. Они вызвали медсестру, но она появится попозже. Колин сегодня не работает, он поехал туда, но Пэт думает, что Эдит предпочла бы, чтобы с ней находилась женщина.

Вики смотрела на него невидящим взглядом, словно перенесясь в тот замкнутый мир, который населяли тяжелобольные и обреченные люди. Мир, из которого с апатией смотришь на тех, кто живет обычной, повседневной жизнью.

— Пожалуйста, отвези меня туда.

— За этим я и приехал. Поедем. — Он вовлек машину в уличный поток.

Всю дорогу до дома Фэрроу Вики молчала. Она уныло сжалась на сиденье, повторяя про себя: «Это вина Мартина. Если Ричард умрет, значит, его убил Мартин».

Они свернули на знакомую улицу с особняками, плотно прилегающими друг к другу, и аккуратными лужайками. Пит наклонился над Вики, чтобы открыть ей дверцу. Ее бледное испуганное лицо тронуло его. Он мягко сказал:

— Не надо, Вики. Ведь люди выздоравливают. Все зависит от того, насколько ему плохо — хотя на первый взгляд все всегда кажется хуже, чем на самом деле. Мне подождать тебя?

— Нет, хотя все равно спасибо. Я останусь с Эдит. Я и так отняла у тебя слишком много времени.

— У тебя это никогда не получится. Только скажи, и я останусь. Я собирался встретить друзей из Америки, но это не так важно. Я могу послать на борт телеграмму.

— О нет, ты не должен разочаровывать своих друзей. А может, ты уже опоздал?

— Вовсе нет. Я прибуду в Саутгемптон даже с запасом. Это хорошая машина. — Он улыбнулся, помахал рукой и исчез.

Колин Гейл, открывший ей дверь, не стал тратить время на пустые разговоры.

— Ты очень нужна Эдит, — признался он. — Она так храбро держится со мной, что совершенно уже измучилась от этих усилий. Ей нужна женщина, которую она хорошо знает. Ты ведь останешься до приезда сиделки?

— Разумеется. Я что-нибудь могу сделать?

Он провел ее в аккуратную, но потрепанную гостиную.

— Наверх тебе идти незачем. Там доктор с Эдит. Приготовь ей чай, и пусть она хорошенько выплачется, когда он уйдет. Он приведет вечером специалиста.

Вики подняла к нему взволнованное лицо:

— Скажи мне самое плохое, что может с ним случиться, Колин.

— Он больной человек, напряженный, обеспокоенный. Он не способен уснуть. Он может умереть, Вики, мы должны прямо смотреть в лицо фактам. Но с парнями вроде Ричарда не так легко справиться. В целом, я полагаю, все зависит от него самого. Если у него проснется воля к жизни…

Она судорожно вздохнула:

— А у него ее нет?

— Наверное, прошло не так много времени, чтобы он свыкся с мыслью о пенсии. Давай лучше присядем. Как твоя благотворительность?

— Все в порядке, Колин. Как долго они еще будут наверху?

— Не могу сказать. Пэт говорила мне, что ты теперь водишь фургон.

— Да, Колин. Я уже привыкаю. Но давай поговорим о чем-нибудь другом. Не обо мне. Давай поговорим о Пэт. Я так мало вижу ее в последнее время, да и тебя тоже.

Молодой доктор медленно начал краснеть. Его глаза под сдвинутыми бровями пристально смотрели на нее.

— У нас разный образ жизни, ты же знаешь. То, как мы развлекаемся, не похоже на то, как это делаешь ты.

Бледное лицо Вики казалось высеченным из мрамора. Колин не имел представления о том, что происходит в ее душе, но понимал, что, коль скоро он начал, должен сказать ей все.

— Я хочу жениться на Пэт, Вики. Но пройдут годы — если это вообще случится, — пока я смогу обеспечить ее такой же роскошью и богатством, какими пользуешься ты. Если она станет моей женой, то должна будет жить на то, что я заработаю. Неужели ты думаешь, что мне приятно будет смотреть, как она борется, пытаясь свести концы с концами, в то время как может рассчитывать на большее? Я попытался переступить через это, но не смог. Ведь я гордый, черт меня побери. Я не смогу позволить Пэт принимать от тебя хоть что-нибудь, но не смогу вытерпеть и то, чтобы она стала женой бедняка.

Вики молча созерцала вид за окном. Это был горький момент. Она не знала, будет ли когда-нибудь настолько счастлива, что сможет забыть горечь этого мгновения.

Наконец она посмотрела на него:

— Ты имеешь в виду, что, выйдя замуж, я лишила Пэт ее шанса на счастье с тобой?

Колин тоскливо взглянул в окно.

— Даже в своих мыслях, — мягко сказал он, — я не выражаюсь так жестоко, как ты. Если бы я был другим мужчиной…

Она яростно прервала его:

— Ты недооцениваешь Пэт, если считаешь, что деньги так заботят се. Она отказывается принять от меня хотя бы пенни; я признаюсь, что строила на ее счет разные планы, связанные с моим замужеством. Но ты же видишь — появился ты, и Пэт отвергла все мои предложения.

Она никогда не смогла бы признаться, что одним из мотивов ее свадьбы с Мартином была возможность позаботиться о будущем Пэт. Ее воздушные замки лежали в руинах, но Пэт не должна знать об этом. Ее младшая сестра крепко и устойчиво стояла на земле. Она знала, чего хочет — чтобы рядом с ней был простой и порядочный человек.

Колин вытаращил глаза:

— Так что же ей тогда нужно?

Вики улыбнулась ему. Было так легко сказать: «Ей нужно выйти за тебя», но Колин должен был сам понять это.

— Ты должен все выяснить сам, Колин. Позволь мне сказать тебе только одно — девушка не считает себя бедной, если у нее есть мужчина, которого она любит, и возможность работать для него и вместе с ним. Если Пэт выйдет за тебя замуж, пусть она сражается с жизнью рядом с тобой — не заставляй ее губить свое сердце бесконечным ожиданием.

— Тебе не кажется, что она слишком молода, чтобы выйти замуж? — Колин вытащил белоснежный носовой платок и промокнул лоб. — Разумеется, я надеюсь, что мои дела со временем пойдут неплохо. Она не всегда будет такой уж бедной — может, только поначалу. Ты думаешь… о боже, неужели ты думаешь, что она захочет выйти за меня прямо сейчас?

Вики сказала почти не дыша:

— Но ведь ты можешь спросить ее, не так ли?

— Но захочет ли она?

— Если ты не настолько любишь ее, чтобы спросить и узнать все самому, то тебе придется обойтись без нее.

Его добродушное лицо осветилось счастливой улыбкой.

— Спасибо, — хрипло сказал он. — Я заслужил этот удар под зад. Я спрошу ее завтра. А можно это спросить сегодня по телефону? — Он умоляюще посмотрел на нее. — Можно?

— Разумеется, нет. Это было бы крайне неромантично.

Он ухмыльнулся:

— Отлично. В четыре я ухожу на дежурство в госпиталь, так что придется это отложить на завтра. — Внезапно, неуклюже склонившись над ней, он чмокнул ее в щеку. — Ты самая лучшая, Вики. Если Пэт согласится за меня выйти, ты не будешь против?

— Я буду в восторге.

Лестница заскрипела, и в узком холле послышались голоса. Эдит провожала доктора. Через минуту она вошла в гостиную.

— Специалист приедет сегодня к девяти, Колин. О, Вики, ты здесь!

Девушка обняла пожилую женщину своими сильными молодыми руками.

— Я приехала сразу, как только узнала, дорогая. Как он?

— Он лежит наверху. Он даже не узнает меня — у него что-то вроде забытья. Я ничего не могу поделать и чувствую себя такой беспомощной, что не в силах больше выносить этого.

— Вы справитесь. Вы чудесно со всем справитесь. — Колин отвел ее к потрепанной софе и уселся рядом с ней. — Не огорчайтесь, если специалист скажет, что нужно просто ждать. Может, пройдет несколько дней, прежде чем самый опытный врач скажет вам нечто большее. Есть случаи, когда мы можем помочь, а иногда приходится полагаться только на Бога. Вы можете это сделать, миссис Фэрроу?

— Если это все, что мне остается. — Ее глаза не отрывались от Вики. — Это случилось после семи сегодня утром, — зашептала она. — Он встал, чтобы приготовить чашку чаю. Он всегда так поступает по утрам, и…

Вики вопросительно посмотрела поверх Эдит на Колина, который торопливо кивнул. Девушка опустилась на колени перед Эдит.

— Расскажи поподробнее, — ласково проговорила она.

— Мне пора идти, — вмешался Колин. — Я ведь рабочий человек, вы знаете. Я зайду завтра утром, миссис Фэрроу, к тому времени уже появится сиделка. Вики сказала, что останется с вами, пока не придет сиделка. Постарайтесь не беспокоиться.

— Попробовали бы вы не беспокоиться, — проговорила Эдит своим обычным тоном, — окажись вы на моем месте.

Вики стыдилась того, что была так напугана. Раньше ей не приходилось общаться с тяжелобольными, и она боялась, что ее неопытность заденет чувства Эдит. А еще опасалась затронуть в разговоре с Эдит какое-нибудь больное место, но понимала, что со стороны кажется совершенно спокойной. А правда состояла в том, что она переживала слишком сильно и не хотела показывать даже отдаленно, как она несчастна.

Вики остро ощущала некоторую двусмысленность своего положения. Эдит Фэрроу должна была винить Мартина в случившемся, но не выказывала перед Вики своих подлинных чувств.

«Если Ричард умрет, значит, его убил Мартин». Она все время повторяла про себя эти слова. Снова и снова ее взгляд останавливался на сером лице на подушке. Кожа туго натянулась на скулах Ричарда, его закрытые веки были свинцового цвета. Он слегка хрипел, и этот звук, раздававшийся в безмолвной комнате, казался пугающим. Эдит сидела рядом с ним, не отрывая глаз от неподвижного лица.

Она постаралась съесть немного супа, приготовленного Вики, но, извинившись, отставила его в сторону.

— Не сейчас, дорогая. У меня пропал аппетит. Универмаг был всей его жизнью, — прошептала она после длительной паузы, — Ричард все отдал ему. Казалось, он потерял всякий интерес к жизни после… после того, как ушел. Это не из-за денег. Его так ранило чувство ненужности.

— Это не так. Он нужен тебе, дорогая. Если он очнется, Мартин возьмет его назад. — Вики сжала кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони. — Я заставлю его это сделать.

Наконец появилась сиделка. От нее веяло уверенностью и спокойствием. У нее была чистая гладкая кожа и довольно чопорный вид.

Проверив содержимое своей сумки и нацепив передник, она сказала:

— А теперь я прошу вас, леди, оставить комнату больного хотя бы на час. Миссис Фэрроу, вы должны хорошо пообедать и полежать. Не думаю, что вы завтракали, а сейчас уже половина третьего.

Взгляд Вики тут же перелетел на будильник, деловито тикающий на кухонной полке.

Она забыла — совершенно и полностью забыла — о званом обеде Мартина. Ее гости должны были приехать полтора часа назад. Как Мартин объяснил ее отсутствие? Что он должен был подумать?

Она быстро распрощалась с Эдит, обещая вернуться как можно скорее. Затем, задыхаясь, побежала к будке в конце улицы и вызвала такси. Но спешка уже не могла ей помочь, хотя она и чувствовала себя обязанной спешить. Мартин уже, наверное, вернулся в универмаг, и в квартире остался только Лестер. Лестер с его хитрым, победоносным взглядом бледно-желтых глаз.

Когда она вбежала в квартиру, то увидела вокруг кипы цветов и почувствовала тонкий, изысканный аромат еды, вина и сигар. Но в квартире стояла полная тишина.

Дверь в столовую была открыта, и там бесшумно сновал туда-сюда Лестер. Он занимался уборкой. Вики на цыпочках прошла мимо, не желая встречаться с его холодным взглядом и видеть, как его тонкие губы складываются в почти незаметную улыбку.

Она толкнула дверь в гостиную и оказалась лицом к лицу с группой из трех человек, двигающихся ей навстречу. Все они остановились, замолчав от неожиданности. Мартин, Стефани и ее муж, лорд Линмут. Выражение удивления, застывшее на их лицах, было почти комичным, так что Вики с трудом удержалась, чтобы не захихикать.

— Где ты была? — Мартин выдвинулся вперед, в его голосе одновременно звучали и облегчение, и гнев.

Стефани переливчато рассмеялась:

— Плохо рассчитала время, Вики. Ты пришла ровно на пять минут раньше, чем следовало. Я не слишком поверила в эту историю с мигренью, Мартин, хотя ты старался изо всех сил, бедняжка. — Она говорила насмешливым, музыкальным голоском.

Лорд Линмут быстро сказал:

— Успокойся. Это нас не касается. Это личное дело мистера и миссис Кеннеди, и мы оставляем их наедине.

Актриса снова рассмеялась и взяла мужа под руку.

— Отлично, моя крошка, я замолкаю, — ее взгляд скользил от одного мужчины к другому, — ради Мартина. Ведь он вряд ли захочет, чтобы весь город оказался в курсе, что его жена была так увлечена Питом Манфредом, что совершенно забыла о званом обеде. Я все время знала, что она была с Питом Манфредом.

Вики стояла неподвижно. Она чувствовала себя так, словно внезапно умерла. Только ее глаза были живыми и неотрывно глядели на Мартина. Неужели он тоже поверил этому? Как он мог?

Ярость загорелась в ней, словно пламя, лизнувшее сухой хворост костра. Она шагнула вперед и дала Стефани звонкую пощечину. Актриса медленно подняла руку к своей нарумяненной щеке, на которой горела красная отметина. Вики стояла словно во сне — ей казалось, что кто-то другой сделал за нее эту ужасную вещь.

— Немедленно извинись перед Стефани, Вики! — взревел Мартин.

Но вперед выступил лорд Линмут.

— Ерунда, Кеннеди. Стефани сама напрашивалась на это. Эта пощечина давно ее поджидала, и, надеюсь, она приведет ее в чувство. Стефани тоже должна извиниться перед вашей женой, так что давайте просто все забудем. — Он схватил Стефани за руку и бесцеремонно потащил ее к выходу.

Вики прижала руки к лицу. Она дрожала.

— Прости меня, Мартин. И за то, что я ударила Стефани, и за то, что забыла про твой обед.

Он процедил сквозь сжатые губы:

— Не было никакой необходимости вести себя словно уличная торговка.

— Я знаю, — с раскаянием сказала она. — Но ее предположение было просто чудовищным. Ты должен знать, что я не могла уехать с Питом и оставить тебя в дураках. Я ужасно подвела тебя, но не поэтому, Мартин. Это невообразимо.

Сама мысль, что он мог поверить этой лжи, ранила ее так сильно, что она отвернулась от него.

К своему удивлению, Мартин почувствовал, что верит ей. Он снова взглянул на Вики и понял, что его жена глубоко взволнована, но по какой-то неизвестной ему причине. На ней была форма, что вряд ли было подходящим нарядом для свидания с любовником, с лица стерлась даже та скромная косметика, которой она обычно пользовалась, и выглядела она усталой.

— Ты просто маленькая глупышка, — сказал он подобревшим тоном. — Тебе не приходило в голову, что мы могли быть озабочены твоим отсутствием и уже собирались искать тебя?

— Озабочены? Нет, это мне не приходило в голову. На самом деле я даже и не вспомнила о вас.

— Так я и понял, — сухо ухмыльнулся он. — Но, видишь ли, я все-таки попытался разузнать, где ты. Лестер сказал, что тебя разыскивал Манфред и что он отправился за тобой в бюро. Мы позвонили туда, и нам сказали, что ты уехала около полудня с кем-то, кто явно был похож на Манфреда. Затем мы позвонили Питу в гостиницу.

— Но разве он не сказал тебе, что я…

— Нам сообщили, что он уехал в Саутгемптон и вернется только через несколько дней.

Вики с ужасом втянула в себя воздух. Она смотрела на него словно загнанное животное. Так вот как против нее собирались доказательства.

— Если я не прав, Вики — а я чувствую уверенность, что так и есть, — ты должна принять мои искренние извинения. Теперь ты видишь, что у меня были все основания поверить худшему.

— Да, вижу. — Девушка внезапно почувствовала невыразимую усталость и прижала руки к глазам. Затем подошла к софе и присела, опустив плечи и сложив руки на коленях. — Ричард серьезно болен, — ровным голосом сказала она. — Он может умереть. Эдит должна была остаться одна до прихода сиделки. Пэт не могла оставить магазин; она пыталась связаться со мной, но не смогла, поэтому позвонила Питу и попросила его заехать за мной и отвезти к Эдит. Он так и сделал, вот и все. Я все время провела у Эдит. — Она на мгновение закрыла глаза руками. — Он выглядел ужасно, Мартин. Это было невыносимо. Я забыла обо всем, кроме того, что Ричард и Эдит нуждаются во мне.

Воцарилась тишина. Вики подняла глаза. Мартин стоял к ней спиной, его плечи были слегка сгорблены.

«Как нелепо, — отстраненно думала она, — что в тот момент, когда я должна ненавидеть его за то, что он так мало доверяет мне, я чувствую, что люблю его особенно сильно». «Как ты мог подумать, что я так поступила, — хотелось ей прошептать, — если я так сильно люблю тебя». Но эти слова остались невысказанными.

Мартин стоял и разглядывал танцующие языки пламени, задумчиво перебирая монеты в кармане. В этот момент он забыл о жене, о своих недавних гостях, даже о своем величественном универмаге. Он снова вернулся в маленькую заднюю комнату своего первого магазина, с треснувшей раковиной в углу, краном, который постоянно капал, и ржавыми подтеками под ним. Тогда он все еще не оправился от смерти матери и находил поддержку в уверенности и надежности старшего товарища — Ричарда Фэрроу. С Ричардом он спорил, строил планы, работал — неловкий подросток с большими руками и в потертом костюме на размер меньше, чем нужно. И с огромным честолюбием, на несколько размеров больше, чем нужно такому подростку. Этот подросток обогнал Ричарда Фэрроу, оставил его позади и в конце концов убрал с пути.

Он сожалел о своем поступке. Конечно, он сожалел о нем. Но это было необходимо. Люди стареют и перестают справляться с работой. Тут уж ничего не поделаешь. И все же лучше бы Ричард не болел. Эти мысли выводили Мартина из себя, отвратительное чувство вины закрадывалось в душу, и его трудно было сбросить со счетов.

— Но почему Пит? — наконец спросил он. — Почему Пэт не позвонила мне?

— Ей бы это никогда не пришло в голову, — просто сказала Вики.

Только через мгновение Мартин почувствовал разрушительную силу этого непроизвольного ответа и быстро взглянул на легкую фигурку на софе. Вики так явно не осознавала, что ее слова прозвучали как последний приговор ему в роли мужа, что он понял — за ними не кроются скрытые мотивы.

Он чувствовал глубокий стыд оттого, что его жена и свояченица принимают помощь от постороннего мужчины. А о возможности обратиться к нему они даже не думают.

Он нетерпеливо отогнал от себя эту мысль. В конце концов, это можно легко объяснить. Он деловой человек, находится в самой гуще огромного бизнеса. А Пит Манфред отдыхает в Лондоне, ему нечего делать, и, как и все американцы, он умудрился раздобыть мощную машину. Пэт — разумная девушка, она явно приняла все это во внимание.

Но эти рассуждения не успокоили его.

— Я думаю, — сказала Вики, — что уход из универмага разбил сердце Ричарда, да и Эдит тоже. Она внезапно так состарилась, Мартин, сделай что-нибудь для них, пожалуйста, пожалуйста.

Он резко обернулся:

— Разумеется, я сделаю для них что нужно. Санаторий, врачи — все, что им понадобится. Он может отправиться в круиз. Скажи им, когда поедешь, чтобы они ни в чем не экономили.

Вики лишь слегка вздохнула сквозь сжатые губы. Мартин не понял. Он уже превратился в царя Мидаса, вместо сердца у него кусок чистого золота. Легенда гласила, что золотое сердце может снова превратиться в плоть и кровь, если на него упадет теплая слезинка.

Ее глаза беззвучно кричали ему об этом, но он продолжал молчать.

Наконец Вики сказала:

— Во всем мире не хватит денег, Мартин, чтобы помочь ему. Ты должен восстановить его. Для твоей же пользы, — настаивала она, — даже больше, чем ради него!

Он поднял густые брови:

— Ради меня самого? Но ведь эта внезапная болезнь лишь подтвердила, что я был прав. Ричард не может выполнять свою работу — он уже старик. Мы сейчас в середине большого пути. Я не могу позволить себе стариканов.

Она встала и приблизилась к нему, прямая как струна. Ее голос вибрировал от интенсивности чувств.

— Если ты не вернешь Ричарда, это будет означать, что твой успех, твои деньги и твой большой бизнес будут стоить тебе твоей души. А это слишком высокая цена за успех, цена, которую ты не можешь себе позволить. В Библии есть место, где говорится, что дьявол бродит вокруг нас, как ревущий лев, но это не всегда так, Мартин. В наше время он может носить хорошо скроенные костюмы, возможно, у него отличное произношение выпускника престижной школы, он курит дорогие сигары и совершенно не отличается от остальных людей, так что он успеет сожрать нас до того, как мы поймем, с кем имеем дело.

Он был более испуган и обеспокоен, чем хотел показать ей. В этой девушке, на которой он женился и о которой так мало знал, чувствовались страстность и искренность, отличавшие ее от остальных знакомых ему женщин. Кроме разве его матери. Эта мысль заставила его губы скривиться в странной улыбке. Его мать никогда бы не сделала того, что сделала эта девушка — не вышла бы замуж ради денег. Он не должен позволять себе забыть, что Вики всего лишь охотница за легкой добычей.

— Ради бога, — сказал он строго, — не надо драматизировать. Эта история с Ричардом для тебя словно красная тряпка. Ты относишься ко всему на уровне истерики.

— Я совершенно серьезна. Более серьезна, чем когда-либо в своей жизни. Борьба между добром и злом происходит внутри нас постоянно, она похожа на перетягивание каната, и если середина этого каната находится на нашей стороне, это лучшее, что может сделать большинство из нас. Но нужны огромные усилия, чтобы окончательно перетянуть его на свою сторону. И я действительно полагаю, что эта история с Ричардом и есть та битва, которая должна решить для тебя все.

— Если я снова поставлю Ричарда во главе переговоров, то упущу сделку с северянами. У него слишком узкий кругозор. Он хороший человек, но ему недостает широты.

— Это ты видишь слишком узко.

— Чепуха!

— Ну что ж, отлично! — Она смотрела на него, бледная как мел. — До тех пор, пока ты не восстановишь Ричарда, Мартин, я не вернусь к тебе.

В его лице читалось недоверие.

— Ты не осмелишься!

— Ты собираешься испытать меня?

— Я просто проигнорирую такую нелепую угрозу. Я сказал тебе, что Ричард и Эдит могут позволить себе все, что хотят, любую прихоть, которая может быть полезной. Ты можешь передать им это от моего имени.

— Пойдем со мной к Эдит — скажешь ей сам. Это прозвучит совсем по-другому.

Долю секунды он колебался. Она озабоченно наблюдала за ним.

Но тут вошел Лестер с букетом красно-золотых хризантем. К ним прилагалась карточка, на которой было написано: «От мистера и миссис Резерфорд с пожеланиями быстрейшего выздоровления»

Мартин коротко рассмеялся:

— Твои гости, которыми ты пренебрегла. Ты должна отправить им очаровательную записку с извинениями и благодарностью.

Она прижала к себе цветы неосознанно драматическим жестом.

— Еще раз насчет Ричарда. Это твое последнее слово?

— Да, это мое последнее слово.

Он ушел. Вики отдала цветы Лестеру, затем, двигаясь словно во сне, подошла к столу и написала изящную благодарственную записку.

Затем она прошла в свою роскошную спальню, сняла форму и надела простой серый костюм.

Она вся дрожала от беспросветного отчаяния. Ее пальцы не слушались ее. Она вытащила из гардероба элегантный серый чемодан и начала укладывать вещи.