Следующий день тянулся со скоростью одноногой черепахи. Он начался очень рано,

когда Гаррон разбудил их и сообщил, что ловушки ставить они не будут.

- Бандитов у города больше всего, - сказал он слишком громко и властно для утра. –

Не хочу, чтобы мои люди разошлись по округе. Так мы будем легкой мишенью. Будьте

вместе и не бросайте луки, ясно?

- Да, сэр! – хором сказали Чэни и Клод.

Каэл проворчал что-то неразборчивое, вскоре Гаррон ушел, и он попытался снова

уснуть.

Он большую часть ночи не спал и ждал Килэй. Сначала он злился, ведь хотел, чтобы

она вернулась, и он поговорил бы с ней. Ей не стоило так срываться, будто он был враг, и

не стоило убегать одной в ночь.

Но время шло, менялись его чувства. К полуночи он начал переживать. А если она

заблудилась? А если ее схватили бандиты или съели волки? Он несколько раз вставал и

подкладывал в огонь дрова. Он дважды обошел лагерь по кругу, он даже заходил в лес и

кричал ее имя.

Отвечали ему лишь сверчки.

Утренние часы принесли новые тревоги. Он начинал бояться, что она бросила его.

Он не был ей нужен, и он сам это ей говорил несколько раз. Вот и все. Она ушла.

С этим ужасным осознанием он ощутил новое чувство. Воздух вокруг него стал

пустым, словно он мог протянуть руку на мили, но все равно не коснулся бы того, кто был

ему важен. Торговцы были добрыми, но не знали его. Он не мог доверить им секреты. И

даже если мог, они его не знали так, как Роланд, Амос… или Килэй.

И он вдруг понял, что остался совсем один. Совсем.

Время тянулось медленно. В самый темный час ночи перед рассветом он что-то

ощутил. Что-то переменилось в небе, и он понял, что отчаяния уже нет. Он потянулся за

спину и коснулся странного материала брони Килэй. Он был слишком рад, чтобы злиться

на нее. Когда она коснулась его ладони, он не нашел сил убрать руку.

Но это было часы назад. Теперь солнце беспощадно жарило сверху, и он хотел спать.

Горацио думал иначе.

- Вставай, парень! – сказал он, срывая одеяло. – Впереди долгий день пути, нам

нужно готовить.

- Когда завтрак? – проворчал Каэл, поднимаясь на ноги.

Горацио сунул ему в руки хлеб и чашку воды.

- Сейчас! – завопил он, потащив его к телеге.

Гаррон разбудил лагерь, чтобы они ушли через полчаса. Люди выбирались из

кроватей и собирались у телеги повара, щурясь. Некоторые по пути натягивали штаны и

застегивали рубашки. Некоторые так и не оделись, остались в нижнем белье. Они брали

хлеб и фрукты, что давал им Каэл, ворчали, когда начинал кричать Горацио.

Когда завтрак был закончен, они забрались в телегу, пока она ехала, и забрали мешки

с едой. Горацио в полдень сгрузил на деревянный огромный поднос гору еды и отправил

Каэла раздавать ее. Задание было скучным, но проблемы были от Джонатана. Он пытался

забрать и чужую порцию, пока Каэл не смотрел. Когда он сделал так в третий раз, Килэй

вскинула ногу, и он отлетел к карете ювелира.

В четвертый раз он уже не пришел.

Когда Каэл раздал и ужин, Горацио сказал, что больше дел нет, и выгнал его. Ему

было нечего делать, и он понял, как сильно устал, что сделало вечер намного ужаснее.

Он надеялся пару минут побыть в тишине, но его нашла Килэй. Она явно ощутила,

что он не в настроении для разговоров, так что шла в тишине рядом с ним. Он не был

против. Если не смотреть на нее, можно было подумать, что ее не было рядом. Но потом

пришла Аэрилин и начала обсуждать с Килэй рынок. Пришел и Джонатан, стал добавлять

грубости во все темы, что они обсуждали. Тихий вечер Каэла на этом закончился.

- Это не так, - сказала Аэрилин, хмурясь. - Никто не танцует голым для урожая.

Джонатан пожал плечами.

- Но должна же быть причина роста посевов.

- Да, но это не связано с наготой, - фыркнула Аэрилин. А потом повернулась к Килэй.

– Ты когда-нибудь пробовала пряный рис?

- Один раз, но я очень давно не была в Белокости. Вряд ли я побываю там в

ближайшее время.

- Обожаю пустыню, - сказала Аэрилин, ее глаза сияли. – Культура невероятна. А за

пряный рис можно и умереть…

- Это точно, умереть от него можно, - встрял Джонатан. – Когда я впервые его

попробовал, меня вывернуло. Даже сейчас изжога началась от одной мысли.

Аэрилин ударила его ладонью.

- Какой ты грубый!

- Он такой острый? – спросил Каэл.

- Не очень, - пожала плечами Килэй.

Джонатан присвистнул.

- Тогда твой желудок крепче моего. Мне было так плохо, что я думал…

- Достаточно! – снова ударила его Аэрилин. – Я не хочу слушать отвратительные

детали твоих… опытов.

- Отвратительно и было, - пробормотал Джонатан.

- Кстати, - перебила его Аэрилин, - я надеялась, что мы посетим пару деревушек

островов у берега, там продают прекрасные украшения. Но, - она вздохнула, - папа

говорит, что это все еще очень опасно.

- Почему опасно? – сказал Каэл.

Она удивленно посмотрела на него.

- Из-за пиратов, конечно! Ты не слышал?

Он покачал головой.

- Удивительно, ведь шума было много. Пираты стали нападать чаще за последние

годы. Говорят, герцог Реджинальд начал подозревать, что кто-то из его людей связан с

ними. И от этого шума и суеты стало больше.

Каэл мало знал об этом герцоге, только то, что услышал в караване. Реджинальд, став

герцогом, купил все корабли в Высоких морях. А потом поставил цены на перевозки на

корабле такими высокими, что никто из торговцев не мог их заплатить. Когда торговцы

разорялись, он забирал их магазины. Он превращал моря в личное шоссе для короля. И он

не берег знать, он отправлял их в магазины и на корабли. Он платил им хорошо, а они

следили, чтобы все шло на пользу Высшей пятерке.

Он знал о пиратах лишь то, что было в «Атласе». Они были жадными, были готовы

пролить кровь ради сокровища. Но ему было все равно, если они нападали на герцога.

- А что такого? В море деньги получает только герцог. Конечно, его стали бы грабить.

Аэрилин закатила глаза.

- Дело не в этом, а в том, как именно его грабят.

В этот раз Джонатан согласно кивнул.

- Я слышал разные слухи, когда играл в карты. Странное происходит в морях,

зловещие совпадения и подобное. Такое, что закаленный моряк сжался бы и начал звать

маму.

- О? Например? – Килэй была заинтригована.

- Бури, - глаза Аэрилин были серьезными. – Люди говорят, что из волн поднимаются

тучи, и ветер становится таким сильным, что может перевернуть судно. А потом, - она

взмахнула рукой, - буря скрывается в море. Пропадает… как и корабль.

- А еще туман, - добавил Джонатан. – Очень густой белый туман. Корабли заплывают

туда и не возвращаются.

- Похоже, они просто беспечны, - сказала Килэй.

Аэрилин хмуро взглянула на нее.

- Нет. Говорят, это работа ведьмы, магия помогает пиратам. Конечно, Реджинальд

думает, что это все выдумки.

- Кстати о пиратах, - сказал Джонатан. – Я слышал, что у них есть легендарная игра в

метание ножей. Если проигрываешь, тебя скармливают акулам…

Время медленно меняло Поляну. Тепло угасало, ведь солнце начало скрываться за

горами, от вершин которых потянулись лиловые тени, приглушая песни жизни в сумерках.

Вскоре сверчки сменили птиц, началась новая песня. Когда появились звезды, Гаррон

приказал зажечь факелы, телеги ехали в оранжевом свете. Тени таяли, пока они шли, но

большая тень вдали не двигалась.

Они приближались, и Каэл увидел, что это стена деревьев. Их вершины были

заострены, они росли так близко, что даже ветер вряд ли пролез бы между ними. Стена

была в три раза выше телег Гаррона. Высокие башни торчали по углам, тепло сияло в

окошках.

Караван остановился у огромных дверей в стене. Гаррон сказал им оставаться на

месте, а сам подошел к стене.

- Приветствую, Вороний крест! Караван хочет войти, если можно.

Факел показался, пока она говорил. Он вышел из одной из башенок, проплыл над

вершиной стены, покачиваясь, пока не остановился перед караваном.

- Приветствую! – прокричал грубый голос. – С кем я говорю?

- Гаррон Хитрый, - ответил он, подняв свой факел, чтобы дозорный увидел его лиц.

- Почему не сказали? Я открою, - свет поплыл прочь.

Через минуту огромные двери открылись со скрипом. Мужчины в броне стояли на

страже, когда караван проходил туда, их зубы были сжаты, взгляды скользили по телегам.

Когда они оказались внутри, по сигналу дозорного закрыли двери. Он отсалютовал

им.

- Рад вас снова видеть, - сказал он Гаррону. Свет его факела превращал улыбку в

чудовищную. – Простите за такую встречу. Недавно нападали бандиты.

- Да? – сказал Гаррон, пока они шли за ним по извилистым улицам. – Мы ни одного

не видели.

Дозорный фыркнул.

- Потому что все они рядом с нами. Они скрывались как торговцы. Только вчера

такие испачкали лица и пытались пройти как народ из пустыни. Почти сработало, но один

вытер пот со лба и выдал себя, краска быстро слезла. Странно, что темная кожа пропала,

да?

Они остановили телеги на большой площади в центре Вороньего креста. Несколько

других телег стояли кольцом у огней мужчин, охраняющих их. Каэл заметил, что у всех

стражей были туники с печатью. Он узнал солнце Белокости и скрещенные серпы

Бесконечных долин. Было и пару человек с волчьими головами на туниках, он старался не

попадаться им на глаза.

- Думаю, тут вы и устроитесь, - бодро сказал дозорный, Каэл заметил, что у него

простая кожаная броня без эмблемы на груди. – У вас есть комнаты на ночь?

Гаррон кивнул.

- Я писал гостинице неделю назад.

- Хорошо. Пару лет назад заказывали комнаты за месяц. Ах, рынок сейчас не такой

людный, как раньше, - он вскинул руку. – Мне пора на пост. Безопасного пути.

- Да, - Гаррон тряхнул головой. – Заходи завтра. Купишь что-нибудь милое жене.

Дозорный улыбнулся.

- Хорошо. Спасибо, сэр! – он прижал кулак к груди и ушел.

Несколько человек остались сторожить телеги, остальные пошли с Гарроном в

гостиницу. Воздух был холодным, слабо пах дымом. Сапоги громко стучали по камням,

звук отражался от домов. Каэл поражался тому, сколько людей в этом месте. Их дома были

так близко, что они с соседями были через стену.

Двухэтажный дом скрывался среди темных окон и сонных улиц. Он стоял на краю

грязного переулка. В ближайших домах были закрыты ставни, чтобы защититься от света

из этого дома, двери были заперты из-за людей, ходивших здесь.

Пока все спали, гостиница «Крысиные усы» только проснулась.

Дверь была выкрашена в красный, была приоткрыта, словно ее пару раз срывали с

петель, а обратно ее приделал тот, кто уже выпил эля. Как только Гаррон открыл дверь,

стало слышно шум. Люди смеялись, стучали кулаками по столам, играли в карты и

разливали содержимое кружек на пол. Пахло жареным мясом и теплым хлебом, но и не

самыми приятными запахами. Каэл отделился от группы, когда в него врезался толстяк,

сбив его с ног. Он упал в подозрительно пахнущую лужу, тут же впитавшуюся в его

штаны.

Хозяин гостиницы повел их среди шумной толпы в их комнаты. Каэл делил комнату с

Джонатаном, Чэни и Клодом. Из мебели тут были только четыре маленькие кровати, с

трудом уместившиеся сюда. Кровать Джонатана не давала открыть дверь до конца, а

кровать Каэла была так близко к окну, что можно было вывалиться на улицу во сне.

Он старался не думать о коричневых пятнах на подушках, когда бросал сумку и

уходил за дверь за другими. В главной комнате Горацио смог занять большой стол у

камина. Они пробились через толпу и сели рядом с ним.

Он помахал девушке, несущей поднос с кружками.

- Пять пирогов, четыре эля, а мне – вино! – крикнул он среди шума.

Она кивнула и ушла. Когда она вернулась, ее руки были полными. Она опустила

поднос с горячими пирогами, которые они тут же съели, и вручила каждому по кружке.

Горацио дал ей монет, она пропала в толе.

Гостиница бывала и чище, но пироги были отличными. Каэл едва дышал, пока ел.

Когда во рту стало сухо, он потянулся к кружке. От двух глотков горло запылало.

- Давно не пил? – сказал Джонатан с улыбкой, пока Каэл старался не кашлять.

- Нет, - прохрипел он. – Это ужасно.

Джонатан пожал плечами.

- Ты привыкнешь. Я на этом вырос. Когда у мамы кончилось молоко, она приучила

меня к бутылке! – он выпил остатки напитка и встал. – Я поищу тех, кто пьянее меня, для

карт. Хотите со мной?

Чэни и Клод вскочили на ноги.

- У нас есть дела, - сказал Горацио, кивнув Каэлу. – Но вы идите. Джонатан! Гаррон

не будет за тебя заступаться снова, так что держи себя в руках.

Они ушли, и повар повернулся к Каэлу.

- Я хочу купить твой рецепт курицы, мальчик. Продашь?

Каэл, убежденный, что полюбит эль, проглотил еще немного огненной жидкости. Он

несколько раз кашлянул, а потом ответил:

- Да, он ваш.

- Нет, бесплатно не приму. Я говорил с Гарроном, и мы решили, что это, - он опустил

на стол мешочек, - честная цена.

Мешочек почти рвался от серебра. Он не думал, что видел столько монет в одном

месте.

- Этого много, - сказал Каэл, отодвигая мешочек. – Это просто курица.

Горацио подавился вином.

- Это шедевр! Это начало кулинарной империи, - он огляделся. – Килэй! Помоги ему

включить голову.

Она была у стойки, общалась о чем-то с официанткой. Но, услышав Горацио, она

пошла к ним.

Килэй не приходилось расталкивать толпу, люди пропускали ее. Крики притихли,

смех застрял в горле. Мужчины смотрели на нее пьяными глазами, врезались, потому что

не видели, куда идут. Один отпрянул так, что упал вместе со стулом. Его кружка отлетела,

он выругался, но остальные не обратили на него внимания.

А потом кто-то крикнул, что один из мужчин собирается съесть три пирога за минуту,

и шум вернулся, все поспешили туда, чтобы смотреть.

Килэй словно не видела, какую вызвала реакцию.

- Оживленно здесь, да? – сказала она, сев рядом с Каэлом. – О чем спорите?

Горацио рассказывал ей, а она взвешивала мешочек в руке.

- Это честная цена, - сказала она.

Каэл сомневался, что она понимала.

- Как? Курица стоит всего три медяка.

Она склонила голову.

- Да. Но если Горацио продаст каждую полоску курятины за три медяка, а с каждой

курицы получится не меньше двадцати полосок…

- Я стану очень богатым, - сказал он.

Она кивнула.

- Он заработает завтра на рынке еще больше, это я тебе обещаю.

Горацио громко пил вино, его щеки покраснели сильнее.

- Если хочешь открыть свой магазин, то прибереги рецепт. Но если нет, то мы можем

разделить прибыль. Так что… согласен на мою цену?

Он даже не думал об этом.

- Хорошо, согласен, - и они пожали руки.

- Отлично! – Горацио вытащил грязный кусок бумаги, перо и склянку чернил из

складок фартука. – Теперь запиши рецепт в подробностях. Ты же умеешь писать? Хорошо.

Я не знаю, как там учат горный народ. А пока ты пишешь, я закажу нам праздничный эль!

Девушка принесла больше кружек. Горацио протянул напиток Килэй, но она вежливо

отказалась.

- Я такое редко пью. Предпочитаю сохранять ясность мысли. Вот, - она вытащила на

стол монету из мешочка Каэла. – Остальное я заберу в свою комнату на ночь. Мы же не

хотим, чтобы тебя обокрали?

Обычно он бы начал возражать, что и сам о себе позаботиться, но этой ночью он не

хотел спорить. Он не знал, почему вдруг стал таким податливым. Он не знал, почему ему

было так легко и радостно. Он сделал еще глоток эля и понял, что на него действовало

веселье в гостинице.

* * *

Вечерокрыл не любил быть запертым в здании. Запах тел людей был таким сильным,

что он задыхался. Шум впивался в его уши, крыша казалась слишком близкой к голове.

Почему люди всегда путешествовали толпой? Было тише и проще, когда они были

одни.

Он смотрел из угла комнаты, прячась в тени. Кружка в его руке была только для того,

чтобы смешаться. Он не подносил ее к губам.

Если бы кто-то трезвый посмотрел на него, то заметил бы что-то странное в

мальчике, следящем за ними. Его штаны были задом наперед, остальная потрепанная

одежда была ему велика. Его ноги были босыми и грязными. Над левой лодыжкой

железные оковы оставили красный след на коже. Но одежда была в нем не самым

странным.

У него была длинная темная челка, чтобы скрывать глаза, но все равно было видно,

что они не человеческие. Бездонные черные зрачки обрамляли желто-карие радужки, он не

моргал. Он ловил каждое движение тел, каждое выражение опухших лиц. Ни одна

родинка, морщинка или шрам не оставались незамеченными.

Он запоминал каждое увиденное лицо. Это была не его память, а данная ему. Во всем

королевстве его братья и сестры ждали в городах, в гостиницах и людных местах, искали

ее.

Громкий шум привлек его взгляд к другой части гостиницы. Кто-то сбил стол, от

этого рев людей притих на миг. А потом продолжился шум, толпа расступилась для кого-

то.

Сначала появился худой юноша с рыжеватыми волосами. Вечерокрыл не узнал его

прямой нос, карие глаза и кривую улыбку, но быстро запомнил, а еще отметил его красные

щеки и путанную речь. Юношу поддерживала рукой девушка. Когда она показала зубы,

как делали люди, выражая радость, Вечерокрыл замер. Он не мог поверить своей удаче.

Он не узнал юношу, но девушку узнал тут же: пронзительные зеленые глаза, волосы

цвета ночи, губы были такими, как в его памяти. Она кивала хлопающим людям.

Драконша!

Стоило ему подумать об этом, кандалы на лодыжке стали горячими и загудели.

Он бросил кружку. Напиток разлился по полу, когда она ударилась об пол, брызгая на

сапоги людей неподалеку. Они посмотрели недовольно, но Вечерокрыл уже ушел.

Он вырвался из задней двери гостиницы. Он миновал поющих людей и бросился к

конюшням. Лошади смотрели на него любопытными черными глазами, когда он упал на

пол. Он застонал и прикусил губу. Началось превращение, и он цеплялся на одну мысль:

«Нельзя кричать».

Каждая кость в его теле трещала, словно на него наступила огромная нога. Он

ощущал, как обломки задевают мышцы, спина и конечности пылали. Иглы пронзали

каждую пору, тысячи перьев вылезали из его кожи, прорывались наружу.

Кровоклык говорил, что это будет недолго, и он успокаивал себя этой мыслью.

Вскоре два тела Вечерокрыла станут одним. А потом так больно не будет. Он должен

продержаться.

Когда превращение закончилось, мальчик пропал. Ястреб лежал в груде рваной

одежды. Его крылья были цвета туч, темные перышки на груди напоминали звенья

доспеха. От мальчика остались лишь желто-карие глаза под бровями из перьев.

Он поднял крылья и с сильным взмахом взлетел в воздух. Вороний крест превратился

в пятно, когда он набрал высоту. Через каждые несколько взмахов крыла он кричал, зов

понимали только его братья и сестры. Он говорил им о находке, говорил предупредить

мечников.

Он приближался к Средине с каждым взмахом. Приказы короля гремели в голове:

«Найдешь Драконшу, вернись ко мне. Найдешь Драконшу, вернись ко мне».