Каэл глубоко вдохнул. И медленно выдохнул.
- Сегодня все решится, - сказал он уже в сотый раз за утро. Он надеялся, что, если
повторять это часто, он поверит в это.
Порыв ветра заставил сосны над ним затрещать. Он поднял голову и посмотрел на их
ветви, попытался разглядеть, где их вершины соединяются с небом. Деревья Беспощадных
гор были самыми высокими в Королевстве, они были даже выше деревьев в Великом лесу,
как он читал.
Он был убежден, что никогда сам и не узнает.
Грубая поверхность ветки, на которой он сидел, впивалась в ноги. Его кости от коры
отделял лишь тонкий слой кожи, каждые несколько минут ему приходилось менять позы,
чтобы тело не немело. Но, если его план сработает, все будет не зря.
Он крепче схватил изогнутый лук из красного дерева. Оружие было во многом
похоже на хозяина: простое и тонкое. У всех мужчин в Тиннарке был такой лук. Он всегда
носил лук с собой, а когда постареет и перестанет ловко двигаться, он гордо повесит лук
над камином.
В основном, лук был символом свободы. Но для Каэла он был бременем, постоянным
напоминанием о том, что его дед Амос называл упрямством. И если что-то пойдет не
так…
Нет, нельзя так думать. Не сейчас. Не сегодня. Вместо этого он старался
сосредоточиться на другом.
На его колене лежала маленькая книжка. Потрепанная обложка лежала на ноге,
потрепанные страницы открылись на первой. На корешке были раньше золотые буквы,
складывающиеся в «Атлас путника», но после многих лет в кармане Каэла они стерлись.
«Атлас» начинался с краткой истории шести регионов Королевства. Он читал ее так
много раз, что мог читать наизусть, не подглядывая. И в тишине леса он невольно начал
читать вслух, обращая внимание на узор слов, слетающих с языка:
- Сядьте за стол, - сказала Судьба. –
Посмотрим, что кости подарят вам.
Леса царица вышла к Судьбе,
Землю деревьев взяла себе.
- Быть тебе лесом Великим теперь,
Фрукты деревьев накормят детей.
Кости Пустыне землю отдали
Сухую, ее не приручишь годами.
- Не бойся, дитя, Белокостью зовись,
И хитрости требуй, тебя чтобы пройти.
Вот очередь Моря, вскричала Судьба:
- О, как от неба ты далека!
Пусть вознаградятся дети твои,
И для того Высоким зовись.
Долина пришла, ей досталась земля,
Которую очень любит луна.
- Сильных детей ты, посевы родишь,
Имя долин Бесконечных носи.
Идет важно Холм, сияя, горя,
Ему достается средины земля.
- Властными будут дети твои,
И воевать будут здесь короли.
Пришли Горы поздно, их доля ясна.
- Беспощадных детей породила там я,
Всегда будут в красном дети твои,
И все же при этом будут сильны.
Хотя она обещала им силу, насколько Каэл знал, Судьба дала детям гор только одно.
Он провел рукой по диким вихрам волос, сияющих темно-красным в тусклом свете
солнца. Старейшины называли это короной Судьбы, но Каэл считал, что это гнилая
неудача.
У других регионов процветала торговля, а вот горам не везло. У них был камень, да,
можно было поймать дичь, если сильно покопать, можно было найти руду. Но здесь было
слишком опасно, чтобы сознательный торговец открыл здесь магазин. И пока все
Королевство разрасталось, деревни, как Тиннарк, были забыты.
Забыты, но не затеряны. Все знали, что из гор не приходит ничего хорошего, но
редкие знали, сколько зла приходит к ним.
Воры, убийцы, предатели и бандиты скрывались среди утесов. Худшие преступники,
которых не рискнули бы преследовать даже армии Средин в горах. Маленькие
потрепанные деревушки стояли на камнях и были последним укрытием отчаявшихся. Они
могли быть раньше ворами или изгнанными рыцарями, но, если они оставались, погода и
опасности меняли их. Их руки становились грубыми от камня, а кожа – обветренной от
холода.
В обмен на убежище земля влияла на их детей. Не было важно, были ли волосы отца
черными или белыми, любой ребенок в горах рождался с пылающими рыжими волосами.
Старейшины думали, что в этом часть проблемы Каэла. Они думали, что его волосы
могут быть причиной, по которой он часто спотыкался, не мог хорошо управляться с
луком. Его отец и дед были истинными сыновьями гор, а Каэл – нет.
Его принес в Тиннарк отец, вскоре после этого умерев, и Каэл вырос, ничего не зная
о прошлом, потому что Амос отказывался говорить об этом. Насколько он смог узнать,
какая-то вражда разбила их давным-давно, а раны так не залечились. Даже теперь Амос
отказывался называть сына по имени, говоря о нем «этот человек».
Каэл был уверен, что он родился где-то в Королевстве, в низинах, как говорили
местные жители. Он знал это, потому что его волосы были рыже-каштановыми.
Жители не давали ему забыть, что он другой. Его звали полукровкой, скалились,
когда он проходил мимо. Он знал, что они говорят, когда он отворачивается спиной:
- А это полукровка Каэл, проклятие Тиннарка.
Он очень хотел доказать им, что они ошибаются, заткнуть их шепот. И потому ему
пришлось принять худшее решение в жизни. Его сердце забилось быстрее от одной мысли
об этом, рука, державшая лук, стала мокрой из-за воспоминания.
В Тиннарке двенадцатый день рождения мальчиков праздновали особенно, ведь в
этот день мальчик получал лук и свое место среди мужчин деревни. Но для Каэла этот
день был ужасным, как и все остальные.
Его день рождения засыпало первым зимним снегом, день проклинали, о нем ходили
легенды, и семьи старались делать так, чтобы их дети и близко к нему не рождались. И он
шел к Залу один, все из Тиннарка смотрели на него. Многие – с жалостью. Старушки
качали морщинистыми головами, когда он проходил, и шептали:
- Бедное, забытое судьбой дитя.
Это не успокаивало. Когда он дошел до стола старейшины, он едва дышал. Он стоял,
прижав руки к бокам, и ждал.
Брокк, старейшина, склонил седую голову и обратился к нему слабым голосом:
- Настал этот день, мальчик, - его рука подрагивала, когда он прижался пальцами к
столу перед собой. – Ты получил свой лук и место в деревне. Но теперь тебе нужно
выбрать: ты возьмешь полный колчан и место, что мы тебе уготовали? Или ты пройдешь
Испытание пяти стрел?
Каэл тогда думал, что выбор сложный.
Мальчики, выбиравшие полный колчан, учились у кузнецов или рыбаков, зависело
часто от их отцов. Для Каэла это означало, что он обречен на жизнь целителя.
Амос занимался исцелением, он был в этом очень хорошо. Но пока Амосу нравилось
читать толстые пыльные тома с названиями, типа «Что делать, если потерял конечность»,
Каэл думал, что проще было пронзить себе ногу стрелой и узнать самому.
Нет, исцеление ему не подходило. Ему нужно было что-то, связанное с
приключениями, интересное, хоть он и знал, что это глупо, он мечтал стать охотником.
Охотники Тиннарка работали во все времена года, преодолевали препятствия, чтобы
заполнить кладовые. Они были самыми сильными, быстрыми и отлично стреляли.
Старейшины считали их избранными Судьбой, найденными испытанием и получившими
ответственность поддерживать жизнь в Тиннарке. Потому к ним относились как к
королям.
Но старейшины никого не назначали охотником, для этого нужно было пройти
Испытание пяти стрел.
- Что ты решил? – спросил Брокк.
Каэл знал, что все от него ждут, он знал, что стоит сказать. Но, когда он открыл рот,
ответ получился совсем другим.
- Я хочу пройти Испытание.
В зале раздались вскрики, Каэлу показалось, что он слышит стоны Амоса.
Брокк недоверчиво фыркнул, но сдержал серьезное выражение лица.
- Хорошо. Правила Испытания просты: у тебя есть пять стрел и пять лет, чтобы убить
оленя. Принесешь тело в Тиннарк и получишь свое место среди охотников. Провалишься,
и старейшины выберут тебе… более подходящую работу. Пусть твою судьбу направляет
удача.
Годы прошли быстро, и удача Каэлу требовалась больше всего. Уже почти наступила
его семнадцатая зима, так что ему пора было завершать испытание. Потому в этот раз он
был очень осторожен, потому он ходил по следам в лесу.
Он сидел высоко на огромном дубе, перед ним простиралась широкая роща. Желуди
усеивали неровную землю под ним, тени были длинными от тусклого света утреннего
солнца, они покрывали землю пятнами. Осень наступала быстро, листья уже начинали
сохнуть на ветках.
Тощий Каэл не во всем был хорош, но прятаться умел. Он узнал, что его тонкие руки
почти не отличаются толщиной от веток.
Он повесил рюкзак в гуще рощи. Там было оживленно: зайцы, белки и даже
сбежавшие гуси играли там. Он не очень хорошо стрелял из лука, но так сильно хотел
научиться, что Роланд, старший охотник Тиннарка, сжалился над ним.
Он был старым другом Амоса, многие считали его странным. И все же он увидел
что-то, что другие в Каэле не замечали: потенциал. Это Роланд научил его делать ловушки.
У Каэла были умелые руки, и Роланд сказал, что он весьма изобретателен. Он за
неделю овладел простыми силками, через пару недель понял сложные. И Роланд был рад,
что взял его в ученики, он учил ему всему, что знал о лесе.
Хотя стальное небо пыталось скрыть это, Каэл знал, что солнце восходит. Вскоре
тушки в его рюкзаке начнут пахнуть, предупреждая всех вокруг о его намерениях. Он
понимал, что у него осталось всего пару минут, и он был рад этому. Он бы сошел с ума,
если бы сидел тут еще дольше.
Роланд часто ругал его за нетерпение.
- Добыча не прыгнет тебе на колени, парень, - сказал бы он, вскинув руки. – И не
будет вежливо ждать, пока ты всадишь в нее стрелу. Лес не будет давать тебе играть, ты
должен сам его покорять.
Каэл это знал. В глубине он знал, что так охотиться было правильно. Но этот способ
был очень скучным.
Прошло пару минут, ничего интересного не случилось, и он посмотрел на «Атлас».
Он перевернул страницу и провел рукой по карте Королевства. Он обвел кончиком пальца
смертельные пики гор. На половине пути к самой высокой горе был Тиннарк. Обычно его
не отмечали на карте, но Роланд оставил точечку там, где была, по его мнению, деревня.
В центре Беспощадных гор была чаша зеленой земли. Место было обозначено просто
Поляной, и Каэл завидовал тем, кто жил там. Зеленый редко был в Тиннарке, если земля
не была в снегу, она была в трещинах и коричневой.
Движение привлекло его внимание к роще. Он посмотрел поверх книги, не ожидая
ничего особого. А потом застыл.
Из-за деревьев вышел молодой олень. Он стоял на расстоянии броска камнем, ел
желуди, выгнув шею и почти касаясь носом земли. Весна хорошо отразилась на нем, его
ребра почти полностью скрывали мясистые бока.
Хоть сердце Каэла колотилось от восторга, он знал, что найти оленя – половина дела.
Может, где-нибудь в Королевстве олени и были медленными и глупыми, но в горах они
были хитрыми, как люди. Роланд клялся, что они – потомки оборотней, племен Великого
леса, которые могли принимать облик зверей. Он считал, что горы просто прокляли их,
заставив всегда жить в животном облике.
Каэл не был уверен, что верит этому, но не мог спорить с фактом, что оленя было
очень сложно поймать. Он как-то спугнул оленя, просто чихнув. И хотя этот олень был в
паре ярдов, Каэл быстро вытащил стрелу из колчана.
Это был его последний выстрел. Четыре стрелы уже отлетели от камней, остались в
воде. Он не мог охотиться, как остальные, на уверенных ногах и с огромной скоростью.
Он мог бежать долго, не задыхаясь, но не мог преследовать оленя и при этом стрелять.
Так что он начал приманивать зверей и нападать, когда у него было преимущество.
Ловушка была сложной: он выбрал эту рощу из-за желудей, а это дерево – из-за густых
веток, эту ветку – за угол выстрела. Ему оставалось только выпустить стрелу, а
притяжение довершит дело.
Он никак не мог испортить шанс. Олень был его.
Он натянул тетиву и склонился, щурясь, чтобы видеть среди листвы. Олень
подставил ему бок, мишень была большой. Он приготовился стрелять, его сердце
колотилось о ребра.
В восхищении он забыл об «Атласе». Он натянул тетиву до подбородка, а книга
соскользнула с его колена. Она застучала по ветвям, задевая каждую по пути. Когда она
рухнула в прутья и листья на земле, Каэл посмотрел на оленя.
Конечно, зверь услышал.
Он смотрел на дерево, забыв о еде. Его белые заостренные уши насторожились, его
влажные ноздри раздувались. Он отвернулся, и Каэл знал, что развернется все тело. Он
растворится в лесу, забрав с собой всю надежду.
Он искал неделям и не видел оленя, а если это был последний? Если он не выстрелит
сейчас, шанса может больше не быть. Вот так.
Он выстрелил вслепую. Он пытался проследить за полетевшей стрелой за оленем, но
листья закрыли ему обзор.
А потом он понял, что падает.
Он следовал за «Атласом», бился о беспощадные ветки, беспомощно летел к земле,
притягивающей его. Когда листья закончились, он рухнул на землю. И мир почернел.
* * *
Когда он моргнул первый раз, все было размыто. Через несколько мгновений он смог
отличить куст от дерева. Медленно вернулись чувства его конечностям. Он даже пожалел.
Его локти и колени жалило. Он чувствовал синяки на спине. Его голова гудела. Его
словно растерзал злой горный лев.
Над ним висели обломки ветвей. Если бы он слышал их, то они точно ругались бы.
Он нащупал рядом с собой «Атлас». Удивительно, но он остался целым. Немного помялся,
но читать можно было. Когда Каэл попытался перекатиться на бок, что-то впилось в его
спину. Он потянулся и вытащил это из-под себя.
От боли в черепе было сложно сосредоточиться на том, что он держал. Три силуэта
плясали, пересекаясь, пока его глаза не смогли объединить их.
О, нет.
Он поднес ближе к лицу и открыл рот, поняв, что ему не показалось. Он забыл об
олене, о стреле, забыл о том, как ему было больно, ведь это не имело значения.
В руках у него был лук. Только это уже не был лук, это были два куска сломанного
дерева, удерживаемые тетивой.
Удача ему уже не помогла бы.