Это было хуже, чем быть изгоем, хуже, чем слушать насмешки из-за худых рук и
цвета волос, хуже, чем провалить Испытание. Никто в истории Тиннарка не ломал свой
лук. Это было неслыханно и немыслимо. Сама Судьба не могла придумать случая ужаснее.
Но это случилось.
Он не был ремесленником, но видел, что его не починить. Оружие было разломано,
щепки усеивали землю вокруг него. В этот миг он не думал, каким уязвимым был, сидя
посреди леса с одним кинжалом за поясом. Он не знал, что сказать Амосу.
Голодный горный лев мог разорвать его на куски, но Амос мог сделать хуже. У него
не было когтей и клыков, но были слова. Он никогда не поднимал руку на Каэла, но слова
жалили еще хуже.
А еще Роланд не скажет ничего, но от этого будет только хуже. У него просто будет
хмурый вид, опущенные плечи, а в глазах будет кипеть разочарование.
И Каэл предпочел бы встречу с горным львом.
Он крутил лук в руках, не слушая протесты тела. Он мог только одним способом
скрыть это: прийти до старейшин ночью и сказать им, что он провалил Испытание, чтобы
ему дали другую работу.
Это будет лучше правды. Целитель все же был человеком.
Приняв решение, он вскочил на ноги. Неподалеку рос шиповник. Он склонился над
ним и уронил лук в центр, где шипов было больше. Он обошел куст, чтобы убедиться, что
никто не увидит лук.
И тут сзади раздался громкий голос:
- Если это не Прутик.
Двое мужчин вышли из леса. Один был очень высоким, другой – очень низким. Они
были страшными.
Высокого звали Марком. Его улыбка напоминала волчий оскал, он отращивал клок
волос на подбородке. На его плечах была туша оленя, свежая кровь засыхала на ране на
сердце. Он ухмыльнулся, когда Каэл взглянул на добычу.
- Узнаешь? Последний твой олень, в которого ты не попал. Хорошо, что мы были
рядом, иначе Тиннарк ждал бы голод, - Марк тряхнул головой, на его лице появилась
жалость. – И как тебе поражение, Прутик? Тяжело, наверное.
Низкий, Лэмот, был с длинной косой волос. Он скрестил большие руки и кивнул на
Каэла.
- Эх, он уже привык к этому. Если он сделает хоть что-то правильно, это, видимо,
убьет его.
Каэл привык к их насмешкам. Марк и Лэмот были старше его на пару месяцев, им
исполнилось двенадцать в один год с ним. Но когда им исполнилось тринадцать, они
убили по оленю и стали охотниками, и они не давали ему забыть это.
Он не был удивлен, увидев их в роще. Как бы он ни старался скрыть свои следы, они
всегда следовали за ним и убивали оленя, в которого он не попадал. Для них это было
игрой. Его удивило, что они еще не побежали в Тиннарк, вопя, что он сломал лук.
Может, они не заметили.
Он вдруг понял, что на его спине висит пустой колчан, а его плечи пустые. Если он
не отвлечет их, они поймут, что оружия нет.
- Ага, уверен, старейшины будут рады услышать, что вы потратили утро, чтобы меня
выследить, - сказал он ровно, желудок сжимался. – Интересно, что случается с
охотниками, которые не кормят деревню?
Марк бросил оленя на землю. Он пересек пространство между ними в два больших
шага и впился в рубашку Каэла.
- Только скажешь им, Прут, я тебя сломаю.
Хотя ему казалось, что он ослепнет от вони изо рта Марка, Каэл упрямо смотрел ему
в глаза.
Марк серьезно подумывал выбить ему зубы, он видел это по глазам. Но Марк не был
дураком, хоть и казался таким. После напряженного момента он оскалился, но оттолкнул
Каэла с рычанием.
- Ты знаешь, что мы бы не забыли о своих делах, когда на носу зима, - сказал Лэмот.
Он прошел среди обломков веток, где упал Каэл, что-то пытаясь найти. А когда нашел, он
радостно хмыкнул. – Что у нас здесь? – он поднял сумку, полную дичи.
Марк радостно зарычал.
- Как тебе? Мы постарались сегодня. Уверен, старейшины будут рады.
Каэл знал, что нельзя вступать в бой там, где ему не победить, но гнев кипел в его
голове и прогонял мысли. Он бросился к ним и схватился за рюкзак.
- Отдай.
Лэмот рассмеялся ему в лицо.
- Или что, Прутенок? Что ты сделаешь… ах!
Кулак Каэла врезался ему в рот, затыкая. Лэмот пошатнулся и прижал руку к губам.
Когда он увидел на пальцах кровь, он заревел. Он отпустил свою часть рюкзака, вытащил
охотничий нож из-за пояса и напал. Повезло, что Каэл прижимал сумку с дичью к груди,
нож вонзился в тушку зайца и гуся, но не задел его кожу. Марк толкнул его, пока он не
ударил во второй раз.
- Его нельзя убивать.
- Но я могу! Я могу вырезать его сердце и обвинить волков! Никто не узнает…
- Старик поймет, - сказал Марк тихим голосом. – Он узнает, что это сделали мы, и не
отстанет от нас.
Гнев пропал из глаз Лэмота, заменившись страхом.
Горные люди были суеверными. Роланд не выходил наружу, если шел дождь с
солнцем, потому что верил, что духи мертвых идут по деревне. Он не оставлял свой лук на
улице и вздрагивал от каждого крика совы.
Жители Тиннарка верили, что целители могли пересекать порог смерти и выкупать
души. Все уважали Амоса, потому что боялись, что он может вытащить их души после
смерти и вернуть в их мертвые тела.
Это не было правдой, но Каэл не собирался мешать Марку и Лэмоту верить в это.
Он повернулся бежать, но Марк схватил его за рубашку и свел руки за спину.
- Бей в живот. Нам не нужно, чтобы синяки было видно.
Лэмот отвел руку, и Каэл знал, что грядет. Если бы у него были мышцы живота, он
бы напряг их. Но кулак Лэмота пробил его жалкую защиту и выбил из него воздух.
- В следующий раз сломаем тебе ногу. Прочь из моего леса, полукровка, - Марк с
силой толкнул его к деревьям.
Каждый вдох вонзался ножом между ребер, мир пошатывался перед ним, но он все
же смог уйти. Он знал, что человек без сознания в горах станет мертвым. Так что он все
силы направлял в бег.
Его голова гудела, пульсировала в такт с движением ног. Сильный порыв ветра
ударил его, послышался громкий треск. Желудок сжался, и Каэл понял, что грядет.
Он заставил мышцы пригнуться. Как только его грудь коснулась земли, волна грязи и
гальки посыпалась на него, огромная ветка дуба рухнула на тропу. Только его скорость
спасла его от гибели.
Потому горы и называли беспощадными, ошибиться можно было только раз. Один
раз споткнуться, упасть, столкнуться с медведем. Опасность была такой, что даже король
перестал пытаться завоевать их. С людей Тиннарка веками не собирали налоги.
Через пару минут сердце Каэла замедлило биение, его ноги дрожали, когда он
поднимался с земли. Он столько раз провалился сегодня, но был рад, что тут нарушил
планы гор.
Он представил, как деревья заламывают ветки с раздражением, пока он убегал.
* * *
Когда он вышел из леса, он замедлил бег. Большой камень выпирал слева от дороги,
и он ловко забрался на него.
Отсюда открывался его любимый вид на деревню. Отсюда Каэл видел маленькие
деревянные домики, занявшие склон. Они были треугольной формы, крыши доставали до
земли. Между ними двигались люди, спешили по тропам, как жуки по дереву. Они носили
вязанки хвороста на спинах или нити с рыбой в руках. Даже малыши ходили за
родителями и помогали.
Два дома были больше остальных. Больница была на краю деревни, близко к лесу.
Она была такой же ширины, как обычные дома, но в три раза длиннее. Самым большим
зданием был Зал. Он был в центре Тиннарка, крыша была такой широкой, что там
собиралась вся деревня, чтобы поесть.
Ливень мог смыть деревню, но она была домом. Каэл не знал, что подумали бы
другие люди. Как сравнить ее с бесконечным синим океаном или нежной волной
колосьев? Он смотрел, как сверху движутся облака, накрывая дома тенями, и почти
улыбался.
Солнце редко светило на Тиннарк. А когда оно это делало, люди жаловались.
Он знал, что не мог задерживаться. Ему нужно было покинуть лес, без лука там было
опасно ходить. Он пошел по склону, не оглядываясь. Он знал, что дни в лесу закончились,
но не хотел, чтобы горы знали, что это его ранит.
Возле больницы была маленькая хижина в одну комнату, где он жил с Амосом. Никто
не хотел жить рядом, потому что могли прийти призраки. Так что вокруг больницы все
принадлежало им.
Он толкнул потрепанную погодой дверь, услышал знакомый скрип петель. Амос
обещал поговорить с кузнецом насчет этого… лет десять назад. Они проводили много
времени в больнице, так что про петли все забывали.
Теперь их камин был скорее пылью, чем пеплом, дыры в крыше никто не чинил,
пахло затхло.
Маленькая семья мышей жила под половицами. Когда он открыл дверь, они
разбежались с соломинками, которые вытаскивали из дыры в его матрасе. Их лапки
топали по полу, пока они бежали в укрытие. Он слышал их переговоры, пока пытался
найти место, чтобы спрятать колчан.
Он сунул его под кровать в тень. Свет, проникавший в дыры в крыше, был слишком
тусклым, чтобы найти колчан. И он знал, что мышей не скоро станет столько, чтобы
вынести колчан на спинах. Так что, не тревожась, он покинул хижину и пошел по грязной
тропе в больницу.
Он открыл дверь и не был удивлен увидеть, что кровати почти все заполнены.
Большая часть была рыбаками, снег на вершине таяли, реки становились шире в это время
года, и рыбачить было опасно. Многие баюкали сломанные руки или вывихнутые
лодыжки, стонали, ерзая.
В мрачном углу комнаты за столом со скатертью сидела группа девушек. Они
держались за носы и кривились, пока пили из кружек, делая паузы, чтобы почесать
зеленые пятна на шеях. Наверное, это они получили после вчерашней похлебки с
голубикой.
В горах даже самые невинные ягоды нужно было готовить, иначе их сок мог быть
ядовитым, душить жертв. Амос называл это чертополоховым горлом, лекарство было
очень неприятным.
Каэл понял, что не зря выбрал за ужином другой котел.
За кашляющими женщинами был мужчина, который будто столкнулся с ульем: кожа
на его лице была красной и опухшей, особенно, на обвисших щеках. Он неразборчиво
стонал пухлыми губами, Каэл остановился и нанес мазь на места укусов. Он читал, что в
других регионах пчелы теряли жала. Но в горах они могли жалить человека, пока он не
давил их или… умирал.
Он нашел Амоса в конце комнаты, он ухаживал за мальчиком с большим порезом на
руке. Хотя его волосы были седыми, карие глаза Амоса все еще были пронзительными. Он
не мог ничего упустить в больнице.
- Не трогай стежки, мальчик! Хочешь, чтобы рана начала гнить? – рявкнул он.
Мальчик отдернул руку от раны, в его глазах были слезы. - Вряд ли так будет, - Амос
обмотал руку мальчика белым чистым бинтом, а потом серьезно посмотрел на него. –
Больше не залезай на гниющие деревья, ладно?
Мальчик напряженно кивнул. Он ушел, прижимая руку так, словно она могла
отвалиться.
- Не забывай приходить ко мне на неделе. И родителям расскажи, - крикнул ему
Амос.
Следом за мальчиком сел рыбак. Он скривился и прислонился к поддерживающим
его товарищам.
Амос взглянул на него.
- Что тут случилось? Ушиб колена или вывих лодыжки?
- Нет. Шипы, - пропыхтел рыбак. – Я стоял на камне, забросил удочку и
поскользнулся. И упал на ежевику, - его друзья развернули его и показали спину,
утыканную шипами. Они пронзили одежду, каждый шип окружала кровь.
Кожу Каэла покалывало при виде этого, но Амос закатил глаза.
- Ох, ты похож на огромного свиноежа, - он подвел их к столу и расстелил чистую
скатерть. – Уложите его сюда… нет, на живот! Я не хочу вытаскивать шипы из его легких.
Когда они устроили его, Амос влил в горло рыбака резко пахнущий напиток. Вскоре
тот мирно захрапел.
- Это не надолго. Я отправлю его домой, когда мы закончим, - сказал Амос, прогнав
его товарищей к двери. Когда они ушли, он прошел мимо Каэла и сказал, не глядя. –
Принесешь мне пинцет?
Он давно работал с Амосом и знал, о каком пинцете идет речь. Пинцет нужного
размера, чтобы впиться в гладкий шип.
- Я буду вытаскивать, а ты сразу вытирай кровь, хорошо? – сказал Амос.
Каэл взял чистую ткань и прижал к первому шипу. Руки Амоса дрожали, пока он
цеплялся пинцетом. Но он упрямо хмурился, и его руки стали уверенными.
- Готов? – сказал он, Каэл кивнул.
Амос резко выдернул шип, и Каэл накрыл тканью рану. Он подумал, что крови
много, а потом Амос тихо выругался.
- Крюкосеть, - процедил он, показывая шип Каэлу.
Крюкосеть была одним из худших колючих кустарников. Шипы ее напоминали
рыбацкие крючки, с двумя остриями. Одно вонзалось в плоть, другое мешало вытащить
шип, не повредив при этом кожу.
- У меня нет времени, - Амос бросил шип в миску и схватил другой инструмент. Это
была длинная тонкая проволока, которой он убирал осколки из глубоких ран. Он вытащил
второй шип так, и острия вышли куда чище.
Они часами вытаскивали шипы, промывали раны и бинтовали их.
- Давно я не тратил зря столько времени… - Амос ворчал, заканчивая бинтовать
рыбака. Он мыл руки в миске и посмотрел на Каэла. – Видишь? Если бы тебя тут не было,
у меня на это ушла бы чертова неделя. Так что заканчивай бред с охотой и становись
целителем.
Они спорили о его будущем с его двенадцатого дня рождения. Обычно Каэл
скрещивал руки и напоминал Амосу, что охота – его мечта, что он имеет право пройти
Испытание пяти стрел. Но не сегодня.
- Исцеление любите вы, а не я, - сказал Каэл. Он знал, что слова звучат пусто.
К счастью, Амос не заметил.
- Не отрицай дар, мальчик. А у тебя есть тяга к целительству. Тебе придется с этим
столкнуться.
Это ему не нравилось. Не нравилось слышать это. И что с того? Это не меняло факта,
что ему не нравилось исцеление. Его не интересовали травы или мази, он хотел
приключений! Он хотел сражаться, защищать королевство. Глубоко в душе Каэл был
воином.
Но Судьба говорила иначе.
- Я пойду ужинать, - пробормотал он. Он не ждал Амоса, а пошел сразу к двери.
* * *
Шум в Зале оглушал, но ужин всегда был самым шумным приемом пищи. Когда небо
потемнело, все праздновали. Даже если у них были сломаны руки или ноги, они все еще
пережили день.
Длинные столы расходились от середины Зала лучами солнца. В центре в яме были
угли, на них стояли десятки котлов, в них кипело содержимое, помешиваемое железными
половниками.
Вся еда Тиннарка была в котлах. Чаще всего это была густая похлебка с коричневым
бульоном. Но если там были ягоды, бульон мутнел.
Каэл выбрал себе чистую миску на столе. Девушкам в деревне было мало работы.
Кроме брака и воспитания детей, они могли только готовить. Когда он подошел к котлу,
девушка равнодушно плюхнула ему похлебку, забрызгав его сапоги.
Он уже привык. Девушки насмехались над его худобой, как и парни, но не в лицо.
Если бы его били, он мог бы хоть принять это с достоинством. Но девушки ждали, пока он
отвернется, и смеялись. А это ранило сильнее, чем удар в живот.
Охотники сидели у огня, и Каэлу приходилось проходить мимо них, чтобы получить
еду. Он пытался игнорировать их, но Лэмот выставил ногу, чтобы он споткнулся. Каэл
перешагнул ногу, и Марк толкнул его.
Горячая похлебка вылилась на его тунику. Они рассмеялись, обычно он отвечал им.
Но этой ночью у него были другие проблемы. И он проигнорировал их и пошел к столу.
Амос и Роланд были стариками, так что не ждали в очереди еду. Когда Каэл дошел до
стола, они уже спорили за едой.
- Знаешь, что я видел утром? – сказал Роланд, склонившись над миской, почти макая
седую бороду в бульон.
- Могу лишь представить, - пробормотал Амос.
- У двери сидел ворон. Я вышел, а он сидел и смотрел на меня глазами-бусинками.
Конечно, ты знаешь, что это значит…
- Тебе пришлось убираться на крыльце?
Роланд нахмурился.
- Нет. Это значит, что у нас будут гости.
Амос фыркнул.
- Гости? Сюда никто не приходил даже до нашего рождения.
- Конечно, ведь до них дошли слухи о твоей вредности, и это отпугивает всех.
Каэл знал, что перебивать их не стоит. Роланд и Амос были друзьями с детства,
теперь они были старыми вдовцами, так что могли лишь ворчать друг на друга или на
Каэла.
Когда Роланд заметил притихшего Каэла, он улыбнулся.
- Что получил? – спросил он, его голос был грубым, как и ладони.
Каэл сунул в рот ложку похлебки и скривился от вкуса.
- Зайца и чернику.
Роланд рассмеялся.
- У меня перепел с кедровыми орехами. Амос?
- Не знаю. Лук и лосось, - ему не нравилась игра Роланда. Он давно потерял чувство
вкуса, потому его настойки были гадкими.
- Лосось? – Роланд зачерпнул похлебку Амоса. Он нахмурился, пока жевал. – Это не
лосось, а кабан, безумный старик!
Часть улова охотников высушили и спрятали на зиму, другую часть приготовили в
котлах, не думая, как это будет на вкус вместе. Заяц с черникой был не худшим
сочетанием.
- Как прошел день? – глаза Роланда блестели, как всегда, когда был шанс поговорить
об охоте. Его пальцы стали уже слишком непослушными для стрельбы из лука, но в
сердце он остался юным.
- Плохо. Ничего не принес, - сказал Каэл, глядя на стол. Это не была ложь, но из-за
разочарования на лице Роланда ощущалось именно так.
- Ой, ладно. Порой лес вредничает, порой щедрый. Но лесная царица была жадной не
со всеми. Марк и Лэмот принесли сумку дичи и оленя, - он улыбнулся и ткнул Амоса
локтем, тот чуть не выронил ложку с едой. – Олень в такое время года. Представляешь?
- Я потрясен, - фыркнул Амос и продолжил есть.
Роланд скрестил руки на груди.
- Вот именно. Старейшины думают, что это хороший знак. Значит, зима будет не
такой жестокой.
- Да? А мои суставы думают иначе. Будет холодно и противно, как и всегда в этих
горах, запомни мои слова.
Роланд рассмеялся.
Пока они спорили, Каэл молчал. Он был благодарен шуму в Зале, ведь не было
слышно, как зайцы воюют с черникой в его желудке. Ужин подходил к концу, старейшины
могли вот-вот встать, чтобы к ним можно было подойти. Этого момента он боялся.
- Ты в порядке? – вопрос Роланда вернул его в реальность. Он вытер холодный пот
лица и кивнул.
Роланд посмотрел на него и пожал плечами.
- Ладно. Тебе нужно хорошо себя чувствовать сегодня, потому что у меня для тебя
сюрприз, - он склонился и широко улыбнулся. – Я говорил, спорил со старейшинами
неделями. Упертые до ужаса. Но я понял, как провести тебя.
- Куда?
Роланд удивленно посмотрел на него.
- К охотникам, конечно!
Каэл вздрогнул. Ему было плохо. План Роланда не сработает, потому что у него не
было лука. Почему он не подождал еще день для охоты? Почему не дал оленю сбежать?
Все было ужасным совпадением, и слова Роланда едва влезали в его уши.
- …знал, что ты обрадуешься… вовремя… теперь будешь с парнями… старейшины
захотят обсудить это с людьми!
Когда он пришел в себя, было поздно. Роланд уже пожимал руки за столом
охотников. У огня стоял Брокк. Он раскинул руки, и Зал притих.
- Люди Тиннарка, - сказал он, сев. – Старейшины готовы вас слушать. Кто-нибудь
хочет поговорить?
К ужасу Каэла, первым выступил Роланд:
- Старейшины, люди Тиннарка. Зима почти наступила, - сказал он.
Некоторые рассмеялись. В горах зима или была или почти наступала. Некоторые
шутили, что зима занимала три времени года, а четвертое делили себе весна, лето и осень.
Роланд улыбнулся, смех утих, и он продолжил:
- Я слишком стар, чтобы успевать за охотниками. Ловушки я ставить умею, но сил у
меня все меньше. Если мы хотим пережить зиму, мне нужна юная замена. У меня есть на
примете юноша, которого я обучал, - он раскинул руки. – Но он не убил оленя.
Приглушенные разговоры заполнили Зал. Никто не становился охотником без
убийства оленя.
Брокк вскинул брови, добавив лбу морщин.
- А никто из охотников не может занять твое место?
Роланд покачал головой.
- Нет. Ловушки – игра, где нужны талант и умения. Мне не хватит зимы, чтобы
обучить другого. А Каэл уже знает дело, так что он – лучший вариант.
Его имя вызвало больше шепота. Он покраснел, сотни людей смотрели на него.
- Правда?
- Он?
- Этот неказистый?
- …как зубочистка.
Брокк кашлянул, в Зале стало тихо.
- Не помню, чтобы Каэл приносил дичь. Уверен, что у него есть талант?
Он покраснел от смеха людей, но Роланд быстро защитил его.
- Лев убивает, но гиены пируют.
Брокк заерзал и смотрел на Роланда, а не на стол охотников, где Лэмот был с
каменным лицом, а Марк отводил взгляд.
У старейшин были любимцы, без сомнений. И они приносили половину не своей
добычи. Старейшины скорее поверили бы, что Марк и Лэмот обеспечивают деревню, а не
полукровка. Роланд знал это.
После напряженной тишины Брокк сказал:
- Мы согласны с тобой. Мы примем Каэла в охотники, но если согласятся остальные
охотники.
Он выдохнул с облегчением. Марк и Лэмот точно не пустят его. Они откажутся, он
был в этом уверен. А потом он без стыда попросит другую работу. Никто не будет винить
его за такое после отказа охотников.
Ему придется благодарить Роланда за это. Лучше он бы не придумал.
После пары минут жарких споров за столом охотников проигравшие надулись и
скрестили руки на груди, и Марк встал и обратился к старейшинам:
- Никто не может ставить ловушки лучше Каэла, - сказал он. – Мы хотим полные
котлы еды и зимой, охотники не могут найти лучшего человека для этой работы.
Волоски на шее Каэла встали дыбом. Он знал, что что-то грядет. Он видел ухмылку
Марка на другом конце Зала, слышал темный триумф в его голосе. А потом его осенило.
Марк и Лэмот заметили пропажу его лука. Они знали, что ему придется идти к
старейшинам и просить при всем Тиннарке работу. Они выждали.
«Нет», - в отчаянии подумал он. Он посмотрел на Марка, пытаясь увидеть блеск
милосердия в его глазах. Этого там не было. Его улыбка стала шире.
- Но охотник – не охотник, мужчина – не мужчина без лука, - сказал Марк, скалясь. –
И если Каэл хочет присоединиться к охотникам, так тому и быть. Пусть только покажет
нам лук.