Генри

Вот уже третий день мы живем в замке – вокруг только природа, свежий воздух, лес да поля, насколько хватает глаз. Прекрасная страна, в которой чем больше находишься, тем больше возникают безумные мысли о том, что можно было бы бросить все и остаться здесь… И помереть от скуки через неделю, если не придумать, чем себя развлечь.

Сегодня я проснулся, как только солнце вылезло из-за леса и заглянуло в окно. Открыв глаза, я по привычке скинул с себя одеяло, вскочил с кровати, прошел быстрым шагом в ванную, умылся, начал бриться, и только тут вспомнил – нет, не вспомнил даже, а почувствовал – что торопиться-то мне сейчас некуда! Посмотрел на часы: семь утра.

Понятное дело, спустился к столу первым. Замок спал, и забавно было видеть его каменные стены, древние картины, дубовые двери, гобелены, когда на них падал первый, сонный, еще не греющий по-настоящему, утренний свет. За огромным обеденным столом не было никого, только Мари неторопливо расставляла на белоснежной скатерти кофейные чашки. Мое настроение заметно поднялось, когда я почувствовал запах только что сваренного кофе.

Мари подняла глаза, чуть заметно улыбаясь:

– С добрым утром, сэр.

– Доброе утро, Мари, – сказал я, садясь за стол.

Она тут же налила мне кофе, и я, отхлебнув чуть-чуть, по привычке положил руку справа от стола, туда, где обычно лежит утренняя «The Wall Street Journal», и поежился оттого, что она действительно была там же, где и всегда.

Без особого энтузиазма я раскрыл газету и пробежал глазами заголовки: нефть, котировки валют, акции крупнейших компаний… Вдруг я почувствовал страшную ненависть к этой газете. Она показалась мне чем-то инородным в этом утреннем замке, точно так же просыпавшемся от утреннего солнца еще тогда, когда не существовало самого понятия «акция». Мне казалось, что газета вместе с нефтью и котировками валют покушается на мой отдых, на мое спокойствие, на самого меня. Даже здесь, за тысячи миль от дома и работы, мне все равно подсовывают эту белиберду…

Резко сложив газету, я чуть было не бросил ее в камин, но, усмехнувшись про себя, аккуратно положил на место: «Спокойно. Все хорошо, я отдыхаю. Начинается отличный день».

Сделав глоток обжигающего крепкого кофе, я посмотрел на Мари. Было в этой женщине не то чтобы что-то странное, просто она не очень походила на прислугу. В ней не было ни малейшего «благоговейного трепета перед высокими гостями». Сейчас она больше напоминала красивую, грациозную пантеру – ни одного лишнего, неровного движения. Все непринужденно и спокойно… Наверное, этим и славится прислуга в старинных замках. Только когда ты вот так, как она, спокоен и сосредоточен на своем деле, ты не мешаешь своим присутствием. Ведь любая нервозность ощущается моментально…

Я допил кофе, попросил еще, и, откинувшись на спинку стула, стал смотреть в окно. Солнце, набравшись, наконец, сил, заглянуло в высокое окно столовой, прошив тонкой золотой нитью огромный старинный зал, и на белоснежной накрахмаленной скатерти появилась узкая, яркая полоска, которая то тускнела и исчезала, то вспыхивала с новой силой.

Как романтично, однако, мы начинаем мыслить в таком антураже! Не дай бог начать еще и вслух выражаться так же...

Я потянулся, отпил еще кофе.

Интересно, а Джефф ночевал сегодня один или его согревала одна из этих прелестниц? Нет, конечно, один. Сколько я его уже знаю… десять лет? Он никогда не разменивался по мелочам. Смешно – в компании он слывет бесчувственным тираном, а на самом деле, и это знаю только я один, наш задумчивый Джефф – последний романтик Америки. Неудивительно, что ему так понравилась эта француженка. Понравилась – это мало сказать, такого огня в его глазах я не видел со времен университета…

Я задумчиво посмотрел на Мари, которая заканчивала приготовления к завтраку. Да, в ней что-то есть, какая-то глубина, достоинство и – загадка… м-да… наверное это идеальный тип женщины для Джеффа.

В зал спустилась Пэм.

– Доброе утро! – сказала она.

– Тонко подмечено, Пэм!

Она задумалась. Сбой матрицы. Это хорошо – в этом состоянии она хотя бы не сможет со мной заигрывать – простите, юная леди, но лучше даже не пытаться.

– Какие у нас на сегодня планы? – все же спросила она с осторожностью.

– Мы отправляемся на охоту. Будем охотиться, как короли. А вы наслаждаетесь свободой. Дамы на охоту не допускаются.

– Вы будете убивать бедных зверушек?

– Вряд ли. Просто прокатимся на лошадях по лесу.

– Привет! – бодро сказал Крис, входя в столовую.

Он был явно, по понятным причинам, не выспавшийся, но лицо было счастливое и довольное, хотя несколько помятое. Я с трудом сдержал улыбку.

– Как спалось, Крис?

– Не спалось, шеф. Но прекрасно!

– По тебе видно.

Крис воспринял это как комплимент, буркнул что-то удовлетворенно и стал пить кофе, а к столу стали собираться все остальные.

Сначала спустился Джефф, еще более задумчивый, чем обычно, чересчур сильно, как мне показалось, старающийся не смотреть в сторону Мари. Выглядел он сегодня не очень-то хорошо… А потом почти одновременно появились Мэй и Пэт, на ходу обсуждая что-то «очень важное». Они щебетали как молодые канарейки перед кормежкой, одновременно, перекрикивая друг друга. Первой за стол уселась Мэй, и даже не успев поздороваться, начала сбивчиво говорить:

– Здесь есть привидение! Есть! Все правда! Я его вчера видела! Видела! – она выпалила эти слова за полторы секунды, и от наплыва чувств у нее даже перехватило дыхание.

Крис, с трудом сдерживая улыбку, спросил с максимально серьезной интонацией:

– И что ты видела, Мэй?

– Вчера… уф… – Мэй выдохнула, взяла себя в руки, – сначала мне показалось, что кто-то шепчет мне, шепчет, понимаете? Пэт слышала, как кто-то сопит под дверью…

Пэт чуть слышно хмыкнула, но Мэй, не заметив этого, продолжала:

– Потом раздалось странное пение. Грустное такое… А потом – шаги за окном, ну, знаете, как будто гравий шуршит под чьими-то ногами. Я встала, подошла к окну, там… там оно!

– Ой! Что же там, Мэй? – с деланным испугом спросил Крис, схватившись за сердце.

– Привидение! Там – привидение! Все в черном, идет медленно, раскачивается из стороны в сторону, как будто… – она посмотрела на нас всех испуганными глазами, – как будто ищет что-то или кого-то… А еще у него глаза светились!

В зале повисла тишина, а потом Крис начал смеяться. Его смех подхватила Пэт, и вскоре хохотали все, кроме Мэй и Джеффа. Когда все угомонились, я даже сказал:

– Джефф, у нас сегодня не совет директоров. Можно чуть меньше серьезности. Или ты тоже видел качающуюся черную фигуру?

Джефф промолчал, и я не стал его дергать – бывает, что человек встал не с той ноги.

– Ладно… Генри, Джефф, нам предстоит сегодня охота, вы помните? – сказал Крис, вставая. – Пойдемте, у меня для вас сюрприз.

 

Джефф

…у себя в спальне. Голова раскалывалась. Какие же бредовые бывают сны! У меня возник закономерный вопрос: где начался сон, и чем закончился мой ночной поход к зеркалу? И если все, что со мной было – не сон, то почему я в своей спальне? Когда я успел вернуться? Я вспомнил детали ночного путешествия, и волосы у меня на голове зашевелились. Да нет, просто нужно не столь агрессивно истреблять крепкие напитки. С сегодняшнего дня – здоровый образ жизни. Крис вчера обмолвился, что собирается организовать охоту. Какая к черту охота в таком состоянии?! И который сейчас час? Я с трудом сел в кровати. Как же я смогу сесть в седло? В дверь постучали, я накинул что-то и открыл. В дверях стояла Мари. Она как-то растерянно и, вместе с тем, с тревогой, вглядывалась в мое лицо.

– Доброе утро… Джефф… Мне лучше сказать, что я зашла, чтобы убрать в комнате, или я сразу могу спросить, видели ли вы что-нибудь… в зеркале?

– Доброе утро, Мари. Проходите, пожалуйста, – ответил я. – Честно говоря, я как раз задавал себе тот же вопрос – видел я что-нибудь или нет.

– Я должна знать, сэр! – она подошла ко мне ближе и шепотом произнесла: – Иногда мне бывает очень страшно здесь. И я хотела знать, только ли со мной что-то происходит… или на самом деле в замке творится что-то непонятное.

Очень не хотелось ее пугать. Когда встречаешь такую женщину, то, прежде всего, хочется защитить ее. «Ты сможешь это остановить?» – вспомнил я надпись на зеркале. Я решил, что смогу, хотя понятия не имею, что именно нужно остановить и как это сделать.

– Знаете, Мари, – с трудом подбирая слова, начал я, – пока мне ясно одно: вам не нужно бояться. Ничего страшного не произойдет, это я вам могу обещать, – добавил я по возможности твердо.

Она внимательно посмотрела на меня и внезапно поцеловала в щеку.

– Спасибо, – сказала она, быстро выходя из комнаты.

Когда дверь за ней закрылась, я, наверное, еще несколько минут стоял без движения на месте, испытывая сложные чувства – какой-то детской радости и тревоги одновременно.

Я спустился вниз и за завтраком спросил Криса, не переносил ли он меня вечером в мою спальню. Крис рассмеялся и ответил, что так далеко все же дело не зашло. Услышав этот диалог, Генри чуть не выронил вилку.

– Куда, прости, Крис тебя должен был перенести? Я и не знал, ребята, что у вас такие высокие отношения!

– Ты все же дебил, Генри! Просто я вчера перебрал слегка…

– И… – Генри настороженно наблюдал за мной и Крисом.

– Я вчера отключился на диване в гостиной, а Крис это видел. Проснулся я сегодня у себя в спальне, но не помню, как туда добрался. Вот я и подумал, может, Крис меня перетащил.

– Ну ты даешь, Джефф! Я как-то даже не ожидал от тебя такого. Может, ты уже начал расслабляться, а? Отдых покатил – просто я не заметил?

– Я тоже… – вздохнул я.

– Так, к черту меланхолию, мы едем на охоту! – бодро заключил Крис.

 

Генри

– Что это? – недоуменно спросил Джефф, недоверчиво разглядывая зеленый жакет, белые узкие штаны и черный кепи, который ему выдал Ларри, одетый сегодня в стиле «благородный разбойник Робин Гуд из Шервудского леса». Мне он вручил такой же костюм.

– Это национальная… хм… униформа для охоты. В такой форме охотятся вот уже несколько сот лет все, в том числе и королевские особы, – с видом большого знатока произнес Крис.

– Это обязательно?

– Обязательно-обязательно. Переодевайтесь!

Когда мы облачились в принесенные костюмы, подошел Малкольм с бокалами шерри, объяснив, что это тоже традиция начала охоты. Неподалеку уже рвались вперед сдерживаемые Ларри собаки.

Мы выпили шерри, сели в седла и медленно отправились вслед за Ларри и псами.

Крис поравнялся со мной и спросил:

– Послушай, как думаешь, эта Мэй вообще в своем уме?

– Это у тебя нужно спросить, ты их выбирал. А что, в коллекции Хью Хефнера есть кто-то в своем уме?

– Слушайте, – сказал Джефф, который ехал с другой стороны от меня – я занимался психологией, вы знаете. Вранье в людях вижу за милю. Тем более в таких недалеких, как Мэй. Так вот, я думаю, что в том, что она рассказывает, нет никакого вранья.

– И какой из этого следует вывод? – спросил с улыбкой Крис.

– Предположения можно сделать два: или она действительно не в себе, или…

– Что?

– Или на самом деле что-то видела.

– И здесь существуют привидения, разгуливающие по ночам в черных плащах? – Крис засмеялся, но, посмотрев на серьезное лицо Джеффа, резко оборвал смех.

– Так вот, Генри. Не хочу сеять зерна паники, но…

– Говори, говори, Джефф. Я тебя слушаю, – я уже понял, к чему он клонит.

– Мы, – он посмотрел сначала на меня, потом на Криса, – владельцы одной из крупнейших компаний в Штатах.

– Да ты что?! – изумился я. – Правда?! А я и забыл об этом, отдыхая тут…

– Ты не думаешь, что охрана здесь, пока мы отдыхаем, была бы нелишней? – проигнорировал Джефф мою реплику.

Я вздохнул.

– Послушай, Джефф, – сказал я. – Во-первых, на воротах и без этого круглосуточно дежурит охранник – никто не попадет на территорию замка незамеченным. Я уверен, что никого, кроме нас, собак и зайцев здесь нет. Во-вторых, если ты настаиваешь, вызвать нашу охрану – дело нехитрое. Чудесный будет отдых – ты же знаешь их! Они будут ходить с нами в туалет, дежурить в спальнях. В-третьих, скажи мне, кому нужно покушаться на нас, тем более таким экзотическим, изощренным и хлопотным образом? Ну, и, наконец, Джефф, попробуй хоть на недельку расслабиться. Давай на несколько дней забудем о работе, а? Не могу больше слушать! Представь, что мы снова в университете, сегодня вечеринка, на лекции завтра не пойдем, и нам все по фигу.

Джефф покачал головой и улыбнулся. Улыбка на его лице была большой редкостью и очень ему шла.

– Вот это другое дело! – продолжал я. – Кстати, расскажи нам, как идет соблазнение загадочной француженки Мари?

Джефф смутился, и – о чудо! – даже немного покраснел.

– Ты о чем?

– Ну, Джефф, мы не первый день знакомы, а чтобы заметить, как ты пожираешь ее глазами, экстрасенсом быть не нужно.

– Так, стоп! – прервал нас Крис. – У нас здесь три прелестные спутницы. Бросать меня одного им на съедение – вероломно. Мне уже не двадцать, силы не те…

– Ты, Крис, привез их, тебе с ними и разбираться, – парировал Джефф.

Видимо, он хотел добавить что-то еще, но в этот момент впереди громко залаяли собаки, взявшие след. Благородный разбойник Ларри обернулся и махнул рукой, призывая нас. Охота началась.

Псы бежали впереди нас, взяв след. Сразу за ними во весь опор скакал Ларри, взявшийся показать нам, как охотятся истинные ирландцы. Жестами он давал нам понять, что нужно делать.

Я пришпорил лошадь и вырвался вперед. Моему примеру, явно не желая отстать от меня, последовали Джефф и Крис. Это было здорово. Скорость! Не успеваешь даже осмотреться по сторонам – только сильнее прижимаешься к лошади, а она несется так, что ветер в ушах свистит…

Когда скачешь так, будто сливаешься в одно целое с землей, лесом, деревьями, и уже невозможно разобрать: ты ли несешься через лес, или он проносится мимо тебя. Я повернул голову и, увидев Криса и Джеффа, которые пытались нагнать меня, улыбнулся. Куда им! Я пришпорил лошадь. Она, будто почувствовав, чего я хочу, довольно фыркнула и понеслась во весь опор.

Остановился я только через несколько минут, поняв вдруг, что обогнал не только Криса с Джеффом, но и собак, чего на охоте делать не следует. Спешившись, я огляделся по сторонам. Небо практически полностью затянуло тучами, только через небольшие прорехи в этом сером покрывале проглядывала бездонная синева. Накрапывал мелкий, еле заметный дождь. Я знал, что где-то рядом должно быть поле, куда собаки и погнали дичь, но где? Я прислушался. Лес молчал. Ни шороха, ни крика птицы, ни шелеста листвы. Деревья стояли неподвижно, как будто были выточены из камня. Тишина начинала давить на уши, по спине пробежал неприятный холодок.

Вдруг моя лошадь громко заржала. Я никогда не слышал, чтобы лошади так ржали. В ее глазах возник вдруг внезапный ужас. Казалось, она видит что-то, что движется ко мне со спины. Я обернулся, но за спиной был только хмурый лес.

Лошадь вдруг вырвала у меня из рук поводья и понеслась куда-то прочь. В этот момент я испытал приступ такого страха, которого не испытывал еще никогда в жизни. Мне показалось, что я провалился сквозь лед в холодную воду. В глазах потемнело. Мне вдруг почудилось, что там, в этой воде меня что-то тянет на самое дно. Я оглянулся по сторонам. Вокруг никого не было. Все такая же тишина, тот же безмолвный лес. Только дождь немного усилился и стекал по моему лицу.

«Что со мной?» – как молния пронеслось у меня в голове. Казалось, что кто-то прикасается ко мне своими невидимыми руками, пытается что-то вырвать из меня. И тут за моей спиной раздался чуть слышный шорох. Я обернулся.

Это были не секунды даже, а сотые доли секунды, и я не могу с полной уверенностью утверждать теперь, что это мне не почудилось, не было плодом моего воображения. Черная фигура бесшумно скользнула за дерево. Я успел заметить бледное, расплывчатое лицо…

Я бежал, продираясь сквозь лес. Разум говорил мне: «Что за бред! Что за бред, черт возьми! Что ты делаешь?». Но животный ужас, растекавшийся по венам, был сильнее, и гнал меня дальше. Увидев, что впереди деревья редеют, я побежал быстрее. В памяти вдруг вспыхнуло слышанное где-то: духи леса никогда не покидают его, и их жертва, если выберется в чистое поле, будет спасена. От таких мыслей стало вдруг казаться, что кто-то несется вслед за мной. Почудилось даже, что хриплое звериное дыхание на миг обожгло спину...

Я выскочил на поле, оглянулся. Солнце вышло из-за туч и осветило ярко-зеленые холмы. Я присел на траву, перевел дыхание и заставил себя рассмеяться. «Ну, ты даешь! – думал я. – Похоже, действительно заработался. Надо будет заняться собой. Расшатанные нервы до добра не доводят». Я закрыл лицо руками, потер немного щеки, нос. Кровь стучала в висках. Вдруг я услышал вблизи шорох.

Я вздрогнул и, открыв глаза, увидел свою лошадь, которая смотрела на меня, как будто извиняясь за то, что бросила меня одного в момент опасности. Я погладил ее по морде. Она фыркнула, ткнулась носом в руку.

– Ну, ну… ладно… все хорошо… – сказал я, улыбаясь.

Я встал и увидел, что на другом конце поля появились Джефф, Крис и Ларри. Они неслись галопом, и даже с такого расстояния я заметил, что лица у них перепуганные.

– Ты куда пропал, Генри?! – спросил Крис, подлетевший ко мне первым. – Ну, ты даешь, шеф! – он вдруг испуганно посмотрел на меня. – А почему ты такой бледный?

– Я?! Да нет…

– Вообще, Генри, ты бел как британские аристократки на портретах, – поддержал его Джефф, который и сам выглядел не лучше.

Крис спешился, подошел ко мне, внимательно заглянул в глаза:

– Все в порядке? На тебя смотреть страшно…

Я посмотрел на них. Крис был испуган, но еще более был испуган Джефф. Если уж кто и был бледен, так это он. Лицо было белым, как первый снег, зрачки расширены, пальцы рук мелко дрожали. Он полез в карман за сигаретами, забыв, что бросил курить года два назад.

Я уже почти пришел в себя и, как мне показалось, довольно спокойно сказал:

– Наверное, из-за давления, Крис… Да и в седле давненько не сидел. Только когда вернемся в Штаты, ни слова об этом Кэти. Она так печется о моем здоровье, что мне иногда начинает казаться, что я десятилетний мальчик, а она – моя мама, – я попытался пошутить, улыбнулся даже, но улыбка получилась какая-то натянутая, кислая. Всем остальным было, похоже, не до улыбок.

– Так, ладно, – вздохнул Крис, – будем считать, что охота была недолгой, но продуктивной. Кстати, покажи-ка ему, Ларри!

Ларри вытянул вперед руку, в которой был сжавшийся в комок заяц.

– Собаки его загнали, но я у них его отнял. Жалко такого красавца!

Крис взял зайца у Ларри, прижал к себе, погладил по голове.

– Да, красавец, – согласился я.

Крис посадил зайца на землю и шепнул ему на ухо: «Беги в лес, и расскажи всем призракам, какие мы отличные охотники. Пусть боятся!». Он отпустил зайца, и тот, похоже, мало веря своему счастью, помедлил секунду и помчался в лес. Глядя на то, как серый пушистый шарик то исчезал, то снова появлялся в зелени травы, у всех заметно поднялось настроение. Ларри сиял от радости и на миг даже перестал походить на лесного разбойника.

 

Джефф

Охота запомнится мне надолго. Сейчас, раздумывая о ней, я сам над собой смеюсь, но тогда… Господи, во-первых, кто придумал эту чертову охотничью одежду? С самого начала она показалась мне подозрительной. Конечно, девушки нашли ее безумно смешной. Хорошо еще, Мари этого не видела. Нет, в самом деле, я люблю бейсбол, и привык к кепкам. Но этот треклятый головной убор вообще не хотел на меня налезать. А белые штаны так торчали во все стороны, словно я… даже не знаю, как об этом сказать прилично. С другой стороны, ощущение от верховой езды нельзя выразить словами. Часто приходится слышать, что животные – как люди. После поездки верхом понимаешь, что это заблуждение. Нет, животные – совсем не «мы». У них не характер, это именно норов. Управляя машиной, ты с ней не борешься, а здесь тебе приходится доказывать свою состоятельность как зверя более совершенного, чем лошадь.

Подойдя к лошади, я почему-то первым делом дыхнул на нее – видимо, надеялся, что вчерашний алкоголь поможет нашему взаимопониманию.

– Ну, вот что: послушай, – сообщил я ей, – я тебе сильно не помешаю. Обещаю почти не пользоваться шпорами. Давай с тобой представим, что мы катаемся на карусели, ладно? Ты меня не скидывай. Понимаешь, твоему наезднику сегодня что-то трудновато. Похоже, он слегка тронулся умом. Ты ведь не будешь лишний раз его убеждать в этом?

Конь многозначительно фыркнул.

– Эй, Джефф? Испытываешь силу своего обаяния на лошади? – Крис бодро вскочил в седло: ни дать, ни взять – ковбой!

– Крис, насколько я разбираюсь в половых признаках четвероногих, это конь. Я пытаюсь найти с ним общий язык. И общаться с ним куда приятнее, чем с твоим эскортом.

– Остроумно, Джефф, молодец! Срезал так срезал. Ничего, если я все же предпочту эскорт?

* * *

Из стремян легко вылететь, если верить разным писателям. Теперь я начал еще больше восхищаться Клинтом Иствудом. На лошади он ездил сам. Во всех фильмах. Я бы сошел с ума.

Однако во время охоты меня захватил небывалый азарт. Промелькнула даже мысль, что, мы, как настоящие охотники, вернемся с добычей. А глядя на собак, можно было подумать, что они действительно знают, куда бежать. И хотя я уже не чувствовал своих ног, поездка верхом все же оказалась исключительно приятным времяпрепровождением. Видимо, оказавшись в седле, Генри либо поддался мальчишескому порыву, либо решил взять реванш за гольф. Он пришпорил лошадь и ускакал далеко вперед. Очередной поворот извилистой дороги скрыл его из виду. Я хотел было поддаться провокации, но вовремя себя остановил, памятуя об обещании не пользоваться шпорами. Крис, напротив, ускакал за ним. Вряд ли он догнал бы Генри, но, конечно, не мог не попытаться. Лишь я остался преданным духу ирландской охоты, не обогнав собак. Ну и, конечно, Ларри, одетый сегодня как главарь средневековых лесных братьев. Глядя на него, понимаешь, что даже если бы он мог говорить, все равно он был бы немногословен. А вообще, немой ли он? У физически неполноценных людей всегда есть что-то исключительное, едва уловимое во взгляде. Ларри с этой точки зрения выглядел абсолютно нормальным.

Оба мои партнера, видимо чувствовали себя как нельзя лучше: Генри, как ошпаренный, несся по лесу, а Крис гонялся за ним. Минут через десять после их исчезновения мною овладела тревога. Ладно, Генри, он великолепный наездник и в любой ситуации хорошо понимает, что делает. Но Крис… Не думаю, что его голливудская манера прямо держаться в седле подходила к быстрой езде по пересеченной местности. Я был так сосредоточен на своих мыслях, а главное – на премудростях езды верхом, что не заметил, как остался один. Пока я думал, как бы мне убедить коня развернуться, он принес меня на поляну. Странную поляну... Деревья росли на возвышении, на одинаковом расстоянии от камня в центре поляны, образуя ровный круг. Словно место, где я оказался, было кратером или искусственной впадиной.

Конь встал на дыбы, и я с трудом удержался в седле. Когда он опустил передние ноги на землю, я решил спешиться, чтобы не искушать судьбу. Качающейся кавалеристской походкой я подошел к камню. На нем когда-то давно был начертан непонятный знак, теперь уже наполовину стертый. «Великолепно! – подумал я. – Это уже напоминает фильм ужасов о магии друидов». И постепенно мною действительно овладел ужас. На всех деревьях вокруг также были начертаны какие-то символы, а выше расположились отпечатки ладоней, нанесенные, видимо, красной краской. По крайней мере, тот, кто их оставил, определенно хотел эффекта кровавых отпечатков.

И тут я увидел всадника. Сначала я подумал, что это Крис или Ларри. Но нет, наездник на угольно черной лошади не был мне знаком. Не было слышно ни лая собак, ни бодрых криков Криса «ийя!». Дождь накрапывал, но фигура двигалась, словно капли ее не касались. Возможно, это был оптический обман, вызванный редкими солнечными лучами. Всадник был одет в черный плащ с низким капюшоном, скрывавшим лицо. Он медленно двигался там, где не было дороги, словно красуясь передо мной. Отлично, Генри – ты, кажется, говорил, что никто незамеченным не сможет проникнуть на территорию замка? Перебарывая страх, я изо всех сил крикнул незнакомцу:

– Эй! Кто вы?

Вместо ответа незнакомец поднял руку и указал прямо на меня. Потом он резким движением пришпорил коня и ускакал вниз, как будто его не было вовсе. Проследив за ним взглядом, я заключил, что там, вероятно, есть дорога. Я повел лошадь к деревьям. И действительно, внизу, после пологого склона с невысокими редкими деревьями, начиналась дорога. Я вскочил на лошадь и поскакал. Очень скоро я услышал лай собак, и, двинувшись на звук, через некоторое время оказался рядом с Ларри. Немой ирландец отметил мое возвращение многозначительным взглядом, словно догадался о моей встрече с незнакомцем. Через минуту на стыке двух дорог мы пересеклись с запыхавшимся Крисом. В руках у него был маленький кролик, который сжался в комок и дрожал. Крис протянул его Ларри, и тот бережно взял в руки напуганного зверька.

– Крис, где Генри? – спросил я. – Ты его догнал?

– Нет!

Крис выглядел осунувшимся, на лбу у него выступил пот.

– Он слишком быстрый, – его слова прозвучали как фраза из вестерна.

– Ты никого больше не видел? – я пристально смотрел на Криса. Больше всего мне хотелось, чтобы он соврал. Тогда хотя бы появится подозреваемый – все же это именно он организовал наше путешествие. Хоть какое-то рациональное зерно во всей той чертовщине, которая здесь происходит. Но он ответил честно, насколько я мог судить по интонации:

– А кого, по-твоему, я должен был увидеть?

– Не знаю. Просто спросил. Давай попробуем найти Генри.

А что я должен был ответить? «Всадника на черном коне, отдаленно напоминающего призрака»?

Дорога вывела нас в поле. На другом его конце мы увидели фигурки человека и лошади. Мы направили лошадей к ним, и перешли на галоп. Когда мы подъехали к Генри, он слегка улыбнулся. Он тоже выглядел совсем неважно, и хотя сказал, что у него какие-то проблемы с давлением, я понял, что он о чем-то умалчивает.

 

Мэй

…отправиться на утреннюю пробежку. Пэм почему-то отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Роса искрилась в сочной зелени травы. Солнце подсвечивало черную шевелюру Пэт, развевавшуюся на бегу. Тревога покинула меня, и я стремительно бежала вперед, как в детстве, навстречу ветру и солнцу.

Через сорок минут мы вернулись в замок – приятно утомленные и немного разгоряченные. Мы разошлись по комнатам, чтобы принять душ.

Моя комната была буквально залита солнцем. Вся ее ночная таинственность испарилась без остатка. Я заперла комнату изнутри, открыла дверь в ванную, и вдруг поняла, что душа мне, пожалуй, будет недостаточно. Я включила воду, разделась, и несколько секунд любовалась своим отражением в зеркале. Сегодня моя фигура показалась мне верхом совершенства. Хотя некоторые маленькие недостатки есть и у меня, но сейчас они почему-то были совсем незаметны.

Когда ванна наполнилась, я добавила туда душистой пены с запахом тмина и разлеглась блаженствовать в хлопьях искрящихся пузырей. Я закрыла глаза, и вроде даже немного вздремнула, но тут мне в лицо ударили холодные брызги.

От того, что я увидела, я даже не смогла вскрикнуть – до того это было невероятно: душ каким-то образом изогнулся на своей подставке и завис в воздухе прямо напротив моего лица. Я чуть отклонила голову влево. То же самое сделал и душ, будто передразнивая меня. Я немного отодвинулась, душ откинулся назад, издал какой-то странный звук, похожий на чих, и плюнул в меня струей ледяной воды. Я взвизгнула и бросилась прочь из ванной.

В комнате я наспех натянула прямо на мокрое тело подвернувшиеся под руку футболку и шорты. Хотела было бежать к Пэт, но любопытство взяло верх над страхом. Я робко отворила дверь. Душ, как ни в чем не бывало, стоял в своей подставке. Зато на запотевшем зеркале явственно проступала будто пальцем сделанная надпись: «Берегись!!!». Это было уже чересчур! Я хотела выбежать в коридор, но… Черт, я же заперла дверь! Куда я дела ключ?! Я носилась по комнате, лихорадочно думая, что только полная дура может думать, что, заперев дверь, она спряталась от привидений! В ванной послышался шорох… Все – я пропала!

В последний момент я увидела спасительный ключ на туалетном столике, с третьего раза попала им в замочную скважину и оказалась в коридоре, пытаясь отдышаться.

Из холла внизу послышался крик Пэм. Я сбежала по ступенькам.

– Он… он не отражается в зеркале! – истошно кричала Пэм, указывая на дворецкого.

– Что вы, мисс, как это возможно? – разводил руками Малкольм.

Я посмотрела в зеркало. Побледневшая Пэм и недоумевающий Малкольм – все на месте. Но это ничего не значило – если и Пэм видит странные вещи, значит, я не сошла с ума.

– Говорите, – обратилась я к Малкольму, – здесь что, водятся привидения?

– Что вы, мисс, – ответил дворецкий, отшатнувшись и даже, как мне показалось, побледнев. – Возможно, когда-то давно… но сейчас, конечно, ничего подобного не может быть.

– Он все врет! – прервала его Пэм. – Он сам...

Тут к нам присоединилась Пэт.

– Что за шум, девочки?

– Это ужасный замок, ужасный! – причитала Пэм. – Зачем… зачем мы только согласились?! – она, кажется, была готова заплакать.

– Пойдемте ко мне, все обсудим, – спокойно сказала Пэт. Она всегда была самой рассудительной из нас.

Мы прошли в комнату Пэт. Расселись у нее на кровати.

– Так, – начала Пэт, – у нас есть одна приятная новость: у меня все в порядке с головой. Это я точно знаю. Теперь ваша очередь делиться новостями.

– Я ночью вышла от Криса, мне нужно было сбегать к себе, взять там… кое-что. И, когда я возвращалась, вдруг – смех в конце коридора какой-то жуткий, нечеловеческий, – поделилась Пэм, опять начиная дрожать.

– У тебя всего лишь смех, а меня душ сегодня чуть не убил, – выпалила я.

– Так, дамы, успокоились! – прикрикнула на нас Пэт. – Это все такие милые ирландские шутки, чтобы нам было не скучно. Может, их подстраивает прислуга.

– Ничего себе шутки! – всхлипывала я.

– Прекрати и умойся, – сказала Пэт. – Я с пристрастием допрошу Малкольма и все вам расскажу.

Я посмотрела в зеркало над туалетным столиком. Призраков там не было, а была растрепанная Мэй. Я решила, что, несмотря ни на что, в таком виде перед мальчиками, которые должны были скоро вернуться с охоты, показываться стыдно. Набралась мужества и отправилась в свою комнату.

Я открыла дверь. На полу в густой луже бурого цвета лежал выпотрошенный матерчатый кролик в камзоле.

 

Джефф

...задержался ненадолго на улице. Дождь усилился, и, впервые за долгое время, я вдруг почувствовал себя свободным. Дождь падал плотной пеленой, я любовался стихией. Молния рассекла небо прямо над лесом вдалеке, и через мгновение прогремел гром. Я повернулся, чтобы вернуться в замок, раскрыл дверь, и в тот же момент услышал истошный женский крик.

Я бросился в замок. Генри стоял перед лестницей, задрав голову. Я подбежал к нему и посмотрел наверх. Свесившись над перилами, на втором этаже стояла Мэй. Ее волосы были непривычно растрепаны, губы нервно тряслись. А глаза… Даже не знаю, чего в них было больше: бессмысленной истерики или глубокого ужаса. Она приговаривала тихо, ровно и с ненавистью:

– Долбаный кролик. Долбаный кролик. Долбаный кролик!!!

Каждую третью фразу она выкрикивала. Лицо Мэй при этом как будто онемело, а слова она произносила сквозь зубы, с трудом выговаривая.

Я перевел взгляд на Генри. Он изучал что-то, лежавшее перед ним на полу. У лестницы валялся тряпичный кролик с оторванной лапкой, весь испачканный чем-то бурым.

В этот момент открылась дверь, и появился сияющий Крис.

– Дамы, встречайте охотников! – закричал он с порога. – Мы поймали зайца!

– Мэй тоже, – сообщил я ему.

– Того же? – удивился Крис.

– Ну… возможно. Только попорченного.

– Кто-то шутит, – задумчиво произнес Генри, подняв игрушку с пола. – Такой своеобразный юмор. Слушай, он весь липкий. Что за чертовщина? А, Джефф?

Я ничего не ответил. Еще вчера Генри пошутил, что от впечатлительности недалеких девиц мы скоро начнем ловить привидений. Я переводил взгляд с «долбаного кролика» на Мэй. Не раздумывая, я поднялся по лестнице и обнял ее. Не думаю, что она нас разыгрывала. Как я и говорил, в этом замке есть кто-то кроме нас. Кто-то кроме прислуги. Или кто-то очень хочет, чтобы мы поверили в это.

* * *

За ужином мы больше обсуждали еду, чем насыщенный происшествиями день. Полагаю, все были в раздумьях. Исходя из того, что я успел узнать или почувствовать, существует некая связь между Мэй и замком. А еще между мной и замком. Где-то во всей этой головоломке определенно находятся Мари и Ларри. Уж не знаю, как, но я это чувствую. Какую-то часть мозаики наверняка скрывает дворецкий Малкольм. Надо бы спокойно выяснить, не боясь показаться сумасшедшим, кто, что и когда видел. Только мне не хотелось делиться своей частью головоломки. Видение в зеркале, указующий перст всадника – все это создавало впечатление моей особенной роли в этой игре догадок и ощущений. Рядом со мной стоял бокал с французским вином «года кометы», как я шутливо называю дорогие вина, потому что ни черта в них не понимаю, так как предпочитаю коньяк и виски. Тем не менее, с улитками оно шло отлично. Я поднял бокал, чтобы посмотреть на игру света в рубиновом напитке, когда свет неожиданно погас.

– Что за черт! – послышался голос Криса. – Я чуть не воткнул себе вилку в глаз!

Уж не знаю, почему, но это прозвучало так смешно, что я не смог сдержаться. Хохот заполнил темную столовую. Видимо, сказалось пережитое напряжение. Удержаться не мог никто. И неожиданно к нам, казалось, из угла зала присоединился совершенно незнакомый, очень высокий, то ли женский, то ли детский смех. Кажется, смеяться прекратили все одновременно. Через секунду свет включился, и я обнаружил рядом с собой Малкольма, держащего поднос с соусами и приправами. Я посмотрел на него. Его взгляд, как всегда невозмутимый, пересекся с моим.

– Еще острого соуса, сэр? – звук «э» он подчеркнуто растянул.

Виноградная улитка с трудом провалилась в желудок.

– Да нет, спасибо, Малкольм. Остроты достаточно.

– Тогда может быть, тюльпан на крови?

– Что?! – чуть не взвыл я, изумленно уставившись на дворецкого.

– Я спрашиваю, может быть, вам будет угодно телячий медальон с кровью? – Малкольм с подносом застыл в ожидании.

– Нет, Малкольм. Пожалуй, я сажусь на бескровную диету, – изучая его, ответил я. – Вы слышали смех?

– Разумеется, сэр. Девушки очень звонко смеялись. А мужчины – весьма сдержанно.

– Крис, Генри, вы слышали этот смех? – настаивал я.

– Джефф, ты же не будешь упрекать нас с Крисом за то, что мы иногда смеемся?.. – проговорил Генри, отложив за щеку кусок мяса. – Но, если ты настаиваешь, мы будем вести себя серьезнее.

– Да что с вами со всеми? Странный смех – не наш, смеялся еще кто-то! А свет?!

– Джефф, мы все смеялись, – успокаивающим тоном произнес Крис. – А свет… Малкольм, почему выключился свет?

– Сэр, там, снаружи, сильнейшая гроза. Полагаю, упавшее дерево перебило линию электропередач. Потребовалось время, чтобы включились аварийные генераторы…

– Малкольм, знаете что, – сказал я, сам еще не зная, что собираюсь произнести.

– Сэр?

– А не… – хотел было я послать его куда подальше, но спокойствие и настроение остальных разубедило меня в целесообразности резких слов. – А не съесть ли мне медальон?

– Конечно, сэр, – с этими словами он положил мне на тарелку аппетитный кусок телятины.

– Благодарю вас, Малкольм. Поливать кровью не нужно, – произнес я таким тоном, что дворецкий предпочел отойти подальше. Впрочем, сделал он это с непоколебимым спокойствием.

 

Мэй

…опять отправилась к Крису, а Пэт я уговорила ночевать в одной комнате. Она шутила, говорила, что до того, как стать моделью, занималась дзюдо. Это не слишком успокаивало. Посреди ночи я проснулась, позвала Пэт. Ее не было рядом. Мне опять стало не по себе. Снова я одна в темной комнате, в объятиях зловещей тишины. Ничего странного не происходило, но что-то незримое, растворенное в самом воздухе создавало гнетущее напряжение. Настолько сильное, что находиться здесь стало невозможно.

В этот момент что-то тихо и мягко ударило в окно. Секундная пауза – и новый стук. Равномерный стук повторился несколько раз и, когда меня окончательно парализовало страхом, наконец, прекратился.

Замерев, я еще несколько минут, стараясь даже не дышать, лежала в кровати. Потом я включила свет, встала и выглянула в окно. Ничего, кроме привычного ночного пейзажа. Спать я не могла, и вышла в коридор. Вокруг было тихо. Я спустилась на первый этаж. Наверное, Пэт отправилась в бар. Ей, бывает, приспичит выпить посреди ночи, и никто ее не остановит, никакие призраки. Надо идти в бар. Вдруг послышались шаги. Ну, сколько это будет продолжаться?..

И тут я увидела, что на полу чуть слева от меня стали появляться светящиеся следы. Зеленоватые такие, небольшие. Я сделала шаг, и невидимка сделал шаг. Я побежала на второй этаж, и призрак побежал рядом со мной. Мне кажется, я слышала его учащенное дыхание. Потом следы повернули в мою сторону. Я кинулась к ближайшей двери, кажется, это была дверь Джеффа. Принялась стучать в нее. Следы приближались. Невидимка остановился в дюйме от меня.

– Джефф, открой! – истошно крикнула я.

Дверь распахнулась, передо мной стоял Джефф.

– Чего ты? – тихо спросил он.

– Здесь следы светятся, – выговорила я судорожно.

– Где? – спросил Джефф и вышел в коридор.

Я обернулась. Следы уже скрылись за углом. Как же быстро бегает этот невидимка, когда нужно! И ничего потом не докажешь.

Джефф пристально вглядывался в темноту коридора:

– Ну, где же, Мэй?

– Они, правда, были, – выдохнула я, судорожно сглотнув, и обвила его шею руками. Он попробовал освободиться, но я прижалась всем телом к его крепкой груди, чувствуя каждую напряженную мышцу. Господи, как же меня напугало это чертово привидение! Хорошо, что Джефф рядом. Он такой спокойный и уверенный. Его обнаженные плечи казались мраморными в свете луны. На нем был только распахнутый на груди халат. Как здорово, что он не спит в пижаме!

Я прильнула к его плотно сжатым губам, и они ответили на мой страстный поцелуй, рожденный от смеси крайнего ужаса и сжатого все это время непреодолимого желания. Не переставая целоваться, мы вернулись в комнату, дошли до кровати, мягко опустились на нее, и все мои страхи отступили. В его сильных горячих объятиях я почувствовала себя спасенной.

 

Джефф

Сна не было ни в одном глазу. Какая-то чехарда мыслей не давала заснуть. Чтобы отвлечься от тревожных странностей замка, я стал думать о Мари. Я представлял, как она заходит убраться в мою комнату, как я беру ее за руку. Расстегиваю ее униформу. На ней черное кружевное белье, и лифчик расстегивается спереди. Почему-то обязательно спереди. В этот момент из коридора донесся женский крик, и кто-то отчаянным мотыльком забился в мою дверь. Несколько растерянный, я вскочил и открыл дверь. В коридоре стояла Мэй с круглыми от страха глазами.

– Ты чего? – спросил я.

– С-с-с-леды, – залепетала Мэй. – Там следы светятся. Можно я войду?

– Входи, конечно.

Странно, но в такой ситуации она не казалась глупой. А в лунном свете, проникающем через окно, испуганная и растрепанная, она была очень красивой. Я поймал себя на этой мысли, и тут же постарался выбросить ее из головы.

– Где следы, Мэй? – спросил я.

Я смотрел ей в глаза. Она испуганно кивала, неловко указывая пальцем в сторону коридора. Я вышел в коридор. Правую руку я сжал в кулак, хоть и понимал, как глупо выгляжу. Я медленно выглянул в коридор и облегченно вздохнул. Там было тихо и пусто.

– А перед этим я слышала чьи-то шаги, – Мэй выглядывала за мной.

– Но сейчас там нет следов, Мэй. Успокойся, пожалуйста.

– Я боюсь туда выходить! – отрицательно покачала головой Мэй.

– Там никого нет. И никаких следов нет. Хочешь, я тебя провожу?

– А до этого… – невпопад ответила Мэй, – кто-то стучал мне в окно. А спальни – они же на втором этаже, Джефф.

– Мэй, это был просто дождь. Обычное здесь дело. Или ночная птица. Здесь же полно птиц.

– Нет. Птицы не могут так, – проговорила Мэй и обняла меня.

Я попытался отстраниться, но Мэй прижалась ко мне своим гибким телом, и я, не в силах сопротивляться, ответил на ее страстный поцелуй. Не переставая целоваться, мы дошли до кровати. Я чувствовал запах ее волос, аромат духов, ее горячее прерывистое дыхание. Мы плавно опустились на кровать, и все мои переживания стали постепенно отходить на второй план. Ее халат, и до того мало что скрывавший, совсем распахнулся.

– Я так благодарна тебе… – Мэй поцеловала мою грудь. – Когда я увидела этого кролика, а теперь следы, ты один подумал обо мне. Это очень многое значит для меня. Знаешь, на меня все смотрят, как на сумасшедшую… Никто мне не верит, Джефф. Ты тоже? – она заглянула в мои глаза.

– Нет, Мэй, я верю.

– Ты знаешь, – ее рука плавно сползла с моей груди на живот, – я боюсь сегодня ночевать одна. Не хочу больше в комнату с кроликом.

– Ты можешь остаться у меня. Хотя не думаю, что… – соображал я на ходу, а Мэй стала целовать меня в грудь, потом в живот, – что кролик тебя побеспокоит.

* * *

Я уже почти заснул, когда услышал шаги. Снова шаги. Они раздавались откуда-то сверху. Сначала тихие, потом громче и четче. Словно ребенок, я вжался головой в подушку, изо всех сил пытаясь убедить себя, что сплю. Но от шагов, казалось, резонировал весь замок. Мною вновь овладело неясное чувство тревоги. Я встал с кровати и прислушался. Шаги затихли. И вдруг за дверью раздалось тихое хихиканье. Мне совершенно не хотелось будить Мэй – она и так натерпелась. Но она проснулась и, приподнявшись на локте, спросила, как будто и не спала вовсе:

– Что-то случилось?

– Нет… – растерянно пробормотал я. – Так… Что-то не спится, – я напряженно вслушивался в тишину за дверью. – Пойду чуть-чуть пройдусь по замку.

– Не оставляй меня одну! Я с тобой!

Я только успел подумать: «Поразительно, как она может так быстро перестраиваться?», и тут в коридоре, чуть дальше, снова раздалось тихое, но отчетливое хихиканье. Это было уже слишком! Я рывком открыл дверь.

 

Генри

…перебудили весь замок. Они ловили в коридорах хихикающего невидимку, и уже умудрились подключить к поискам Малкольма, еще больше, чем обычно, напоминавшего заспанного пингвина. Я вышел на шум и, когда понял, что происходит, заявил, что с верными друзьями готов к встрече с кем угодно.

– Хихиканье как бы про… пробежало по коридору от нас… туда… в тупик… и удалилось, – объясняла Малкольму очаровательно растрепанная Мэй, – к той двери, которая все время закрыта.

Малкольм стоял как истукан, выражая полнейшее почтение к ее словам. И тут мы все услышали шаги, поднимающиеся по лестнице. Они медленно приближались. Мэй вскрикнула и прижалась к Джеффу, который, в свою очередь, оцепенел и напрягся. Они смотрелись восхитительно, будто позировали для картины «Античный герой спасает прекрасную нимфу».

Шаги были уже совсем близко. Из-за поворота коридора показалась неясная тень странных очертаний, а вслед за ней – сутулая фигура в темно-серой куртке с капюшоном, напоминавшая монаха-отшельника из монастыря св. Бригитты.

– Спасибо, что пришли, Ларри, – церемонно произнес Малкольм.

Ларри с озабоченным лицом прошелся, картинно сутулясь, мимо нас, потом обернулся, вспомнив об этикете, уважительно поклонился нам с Джеффом, разводя руки при поклоне в стороны и чуть приседая при этом.

– Ларри, господа просят открыть маленькую спальню. Они хотели бы осмотреть ее, – сказал Малкольм. – В этой спальне, – пояснил он нам, – нет ванной комнаты, поэтому мы редко предоставляем ее гостям. Только в самом крайнем случае.

Ларри погремел ключами, открыл дверь, зажег верхний свет и отошел в сторону, жестом приглашая нас внутрь.

Джефф решительно вошел первым и оглядел помещение, скромно, хотя и ярко, в желтых и оранжевых тонах декорированное скорее под детскую комнату, нежели под спальню взрослого человека. В комнате пахло пылью и почему-то яблоками. Мэй только заглянула через проем двери и тут же спряталась за мою спину.

– Следы исчезли под этой дверью, – боязливо сообщила она.

– Мне кажется, в этом случае стоит призвать на помощь Святого Патрика, – предложил я максимально серьезным тоном. – Насколько я помню, благодаря ему даже христианство в Ирландии утвердилось бескровно.

Джефф осуждающе взглянул на меня, а Ларри вошел в спальню, по-хозяйски осмотрел ее, убедился, что никаких видимых неисправностей нет, пощелкал для порядка выключателями настольной лампы, поправил задернутые шторы на окнах и вышел обратно в коридор, ожидая дальнейших указаний.

– Спасибо, Ларри, – сказал Малкольм. – Идите спать. Я запру дверь.

Ларри утвердительно покачал сизой, бритой головой и удалился.

Мэй и Джефф проводили его взглядами, в которых сквозили любопытство и подозрительность.

– Забавный тип, – раздался голос Пэт, которая, оказывается, успела присоединиться к нам, пока все были заняты осмотром детской. – А скажите, Малкольм, – добавила она, когда шаги Ларри стихли на первом этаже, – нельзя ли ему подвесить колокольчик на шею? Знаете, никаких призраков не нужно. Хватает его внезапных появлений из ниоткуда. Не ровен час, удар кого-нибудь хватит! И хорошо бы попросить его носить униформу, что ли… Ну, в общем, что-нибудь менее экзотичное и более… постоянное. А то даже для меня ночная встреча с ним – перебор.

– Ларри совершенно безобиден, мисс, поверьте, – ответил Малкольм с нескрываемой теплотой в голосе. – Он очень исполнителен, безотказен и чрезвычайно верен Хэмфилду. Весь персонал замка и сам мистер Уоллис испытывают к нему симпатию и, более того, относятся к нему уважительно, как к своеобразному талисману дома. Но, – добавил он неожиданно холодно, – я, разумеется, передам ему вашу просьбу.

– Ну и славно. И не обижайтесь, Малкольм. Такие уж мы у вас пугливые, – ответила Пэт, сдерживая зевок. – Пойду я спать, пожалуй. Будем считать, что местные призраки проверили нас на прочность психики и, таким образом, весьма любезно развлекли. Спасибо всем, – она поклонилась в сторону коридора. – А я – все, устала, испереживалась вся. Немного ирландского виски меня успокоят окончательно, и я в беспамятстве упаду в мягкую постель… желательно одна… и не поднимусь до завтра, до полудня. Если будете развлекаться чем-нибудь невообразимым, пожалуйста, не забудьте завтра красочно рассказать. Только не будите! – добавила она, обращаясь к нам.

– Может, желаете снотворного? – участливо спросила Малкольм.

– Нет-нет, никакого снотворного. Виски! – ответила Пэт и решительно удалилась.