Генри

Становится все интереснее.

Наши топ-модели, по-моему, уже ходят вместе в туалет и спят в одной комнате.

А ведь даже говорить всерьез о привидениях в современном мире – смешно. При таком развитии техники невозможно представить себе, что никто не может дать хоть какое-то внятное объяснение такому явлению, если оно на самом деле существует.

За завтраком мы с Джеффом как раз говорили об этом, когда появилась Мари с подносом, на котором стояли кофейники. Джефф мгновенно выпал из дискуссии, а я, напротив, обратился к горничной:

– Мари, лишь ваша любовь и участие спасут нас от безумия! – заявил я.– Наши подруги тихо сходят с ума одна за другой. Мэй вчера выпрыгнула из ванны голой и уверяет всех, что за ней гонялся душ. А сегодня ночью я сам храбро сражался с призраками, распугивая их поясом от махрового халата. Я победил, но чего мне это стоило!

Мари чуть улыбнулась и продолжила разливать по чашкам кофе. Меня несло, и я продолжал в том же духе:

– Малкольм! Не откажите в любезности, и выступите моим шафером на свадьбе. Я предлагаю вашей прелестной Мари руку и все, что у меня осталось от сердца, навсегда разбитого безжалостными привидениями! – с этими словами я опустился перед Мари на колено, пытаясь поймать ее руку.

– Не верьте ему, Мари, – очнулся, наконец, Джефф. – Он известный сердцеед и, к тому же, помолвлен. Я сейчас же позвоню красавице Кэти, чтобы привести его в чувство.

– Джефф, это предательство! – воскликнул я. – Она мгновенно примчится сюда и отравит меня. Произойдет чисто английское убийство, после которого мой беспокойный призрак пополнит коллекцию Хэмфилда и будет являться тебе ночами.

Несколько двусмысленную ситуацию разрядило появление Криса.

– Нет, ты посмотри, он уже на коленях перед Малкольмом! – воскликнул он.– Что бы это могло значить?!

Я поднялся с колен, выпрямился и всплеснул от безнадежности руками.

– Нет. Нет любви на этом свете. Есть лишь похоть и веселье… Хорошо, Мари, я подожду. Год, два, три. Я терпелив. Подтверди это, Крис.

– Не станет ждать ни дня, – подтвердил Крис, устраиваясь за столом.

 

Джефф

…не потревожить Мэй, подошел к окну. Занимался рассвет. Я смотрел на то, как солнце лениво пробивалось сквозь завесу туч, освещая лес и холмы. Вместе с рассветом пришло чувство вины. Украдкой я взглянул на спящую Мэй. Она была очень красива даже без макияжа, но… Никаких чувств. От этого стало стыдно. В моей постели лежала прекрасная девушка, а я думал о Мари, как будто я изменил ей. Любой нормальный мужчина на моем месте немедленно оправдал бы себя, ведь мы с ней даже не начали встречаться. Но меняет ли это суть моего поступка? А самым двусмысленным в этой ситуации было то, что этим утром я чувствовал себя превосходно. И даже стыд и вина не могли стереть это ощущение.

За завтраком Генри довольно фамильярно шутил с Мари. Она держалась очень достойно, но меня это вывело из себя, и я решил развеяться.

После всего, что я пережил за три дня, очень захотелось сжечь свои страхи и страсти. Малкольм говорил, что гараж Мэттью в нашем полном распоряжении, а автомобили – моя страсть. Кроме того, в машине ощущаешь себя гораздо безопаснее и удобнее, чем на лошади.

Я нашел дворецкого на первом этаже сосредоточенно читающим увесистую книгу. Забавное зрелище – слуга, улучивший минутку, чтобы погрузиться в любимый детектив. Из любопытства я позволил себе наклонить книгу, чтобы прочесть название и был обескуражен. «Йохан Хейзинга. Homo Ludens. Опыт определения элементов культуры» – значилось на обложке.

– Ого! И часто вы читаете труды по культурологии? – спросил я.

– Что вы, сэр. Это забыл кто-то из предыдущих гостей, а я решил полюбопытствовать и увлекся. Интересно пишет. Особенно о функциях образного воплощения… Но на работе я почти не читаю, сэр, – смущенно добавил он. – Вы что-то хотели?

Откашлявшись, я решил не продолжать этот странный диалог и изложил ему свою просьбу. Проводив меня в гараж, Малкольм указал на новенький «Мерседес» S-класса, и объявил:

– Это личная машина мистера Уоллиса, сэр. Кроме нее все остальные машины в вашем полном распоряжении.

– Спасибо, Малкольм, это отличная новость.

В самом деле, в гараже Мэттью стояло несколько отличных машин. Немного смущало только, что руль у всех машин, естественно, был справа, а мой опыт подобного вождения ограничивался здоровенным джипом в Гоа. Впрочем, там правила отсутствовали как таковые, и было неважно, с какой стороны руль.

– Я смотрю, Малкольм, у мистера Уоллиса отличный вкус…

– Не могу с вами не согласиться, сэр, – ответил Малкольм.

Очень довольный увиденным, я отправился известить друзей, что собираюсь прокатиться. Я надеялся устроить с Генри небольшую гонку. Заодно взять реванш за охоту. К моему сожалению, Генри принял решение остаться в замке, потому что не очень хорошо себя чувствовал. Ко мне присоединился только Крис. Надо ли говорить, что он позвал с собой весь свой гарем? Пэт, впрочем, не пошла с нами, решив поухаживать за шефом. Остальные отправились в гараж. Малкольм чинно шествовал впереди, я, сгорая от нетерпения, – за ним. Двери гаража распахнулись, и Крису, наконец, передалось мое восторженно-возбужденное состояние.

– И как они тебе? – осведомился я у него.

– Неплохо! И что… можно выбрать любую? – после некоторого замешательства спросил он меня.

Крис прошелся мимо машин, любовно провел по капоту «Мазератти» и сказал:

– Мне нравится эта… – слова он подобрать не смог. «Красавица» звучало бы банально, даже для Криса.

– Ну что, прокатимся?

– С удовольствием. Девчонки, извините, но вам пока придется обойтись без меня. Я бы с радостью покатал вас, но сейчас мне нужна настоящая скорость, и отвлекаться не хотелось бы. А чуть позже мы покатаемся на «Роллс-Ройсе». Идет?

Девушки картинно надулись, но спорить не стали.

– Если вы позволите добавить, сэр. Как вы могли заметить, сегодня снова облачно, но легкий дождь не создаст вам помех. По указанию мистера Уоллиса на всех этих автомобилях стоят специальные шины для повышенного сцепления с дорогой, – торжественно проговорил Малкольм.

Я выбрал себе коллекционный «БМВ». Помню, он меня покорил очень давно, еще когда Джереми Кларксон в своей передаче объявил, что в этой машине нет ничего кроме… удобных кресел, прикуривателя, радио, откидного верха, и огромного двигателя со звуком довольного урчания сильного хищного зверя. Как раз то, что мне нужно!

Крис сел в «Мазератти», и мы поехали. Гнать не было желания, хотелось просто наслаждаться поездкой. Поэтому, когда Крис достаточно быстро умотал по дороге от замка в сторону Дублина, я спокойно поехал следом, чувствуя ни с чем не сравнимый вкус стихийной свободы. Мне даже не нужна была запредельная скорость. Ощущение от езды на такой машине само по себе порождало небывалое упоение дорогой, властью, силой. Я сделал погромче радио, подставил одну руку ветру, и наблюдал, как мелькают по бокам дороги деревья.

Дождь на время перестал. Я остановился, чтобы опустить крышу и насладиться видом. Кто-то может сказать, что наслаждаться нечем, но я видел другое: холмы, изумрудные леса, низкий кустарник, вересковые заросли и камыши, камни на полях, слегка прикрытые мхом – в этом пейзаже было что-то независимое, исключительное и, в то же время, бесконечно спокойное.

Позади еще виднелся Хэмфилд, а прямо передо мной блестело зеркальной гладью озеро. Я стоял на обочине и впервые за долгое время жалел, что бросил курить. Зеленые поля, распростертые до горизонта… Возможно, на этих самых полях происходили великие сражения. От этой мысли захватывало дух. Пожалуй, так недолго влюбиться в эту страну.

Я вышел из машины и присел на траву. Закрыл глаза... «Какое счастье, что на этой дороге почти не бывает других машин!» – как только я об этом подумал, по встречной полосе с радостным воплем пронесся Крис на своем серебристом чуде технике. Я услышал визг тормозов. Это вывело меня из медитативного состояния, в которое я начал было погружаться. Надев маску голливудского суперагента, Крис быстро сдал назад и снова остановился. Ему точно доставляло удовольствие мучить машину. Должно быть, он воображал себя неотразимым ловеласом, завсегдатаем казино и любимцем женщин. В общем-то, таким и был… Я улыбнулся про себя.

Дверца медленно открылась, показалась одна нога, затем другая и, наконец, материализовался весь Крис. Резким движением в стиле диско он сдернул с себя черные очки и обратился ко мне:

– Проблемы с машиной? Могу подвезти, – он двумя руками показал на «Мазератти».

– Да нет, спасибо, я уж как-нибудь сам дотяну, – я рассмеялся.

– Серьезно, Джефф, что ты здесь делаешь?

– Живу.

– И давно ты здесь поселился? – он присел рядом со мной.

– Здорово мы с тобой дорогу перекрыли, да, Крис?

– Да уж.

Мы несколько минут сидели просто так, лениво кидая в поле камешки с дороги. Оказывается, Крис способен не только трепаться – с ним может быть комфортно молчать. Положа руку на сердце, я не очень хорошо его знаю. Я доверяю ему, с ним отлично работать. Так повелось, что мы с Генри постоянно подшучиваем над ним, а он, как правило, не отвечает. Но он способен ответить достойно, и его молчание – не из страха разозлить шефа. А вне работы он – полный разгильдяй. Но наш разгильдяй.

Я поднялся, сел в машину, и спросил его:

– Махнем наперегонки вокруг Килтигана, Крис? Победителем объявляется тот, кто первым заедет в гараж.

– Шутишь? Да я там буду через минуту.

– Проверим, – ответил я и вдавил педаль газа в пол. Крис еле успел отдернуть руку, которой опирался на дверь «БМВ».

– Это нечестно! – крикнул он мне вслед.

В зеркало заднего вида я увидел, как он буквально нырнул в свою машину. Хватит ли мне выигранного времени? Я сделал радио погромче, но вместо музыки шли помехи. Я покрутил ручку, с трудом следя за дорогой. Не ловилась ни одна частота. По мере приближение к Хэмфилду помехи становились все резче. Я был настолько расслаблен, что мне и в голову не пришло связать помехи со странными вещами, происходящими в замке. Но через некоторое время связь все же обнаружилась. Голос был шипящий и неживой. И он отчетливо произнес:

– Время на исходе, Джефф. Время на исходе, – голос тянул звуки и повторял эту фразу снова и снова. Я побледнел, вслушиваясь в шелестящие слова, и не заметил, как Крис обогнал меня. Как только его машина пронеслась мимо, в мое радио вернулась музыка. Я нагнал Криса как раз, когда он вышел из машины, чтобы открыть гараж. Крис, самодовольно улыбаясь, распахнул тяжелые створки дверей и вальяжно подошел к моей машине.

– Ты проиграл, – произнес он.

Я мягко нажал на газ, «БМВ» размеренно заплыл в гараж и через пять секунд стоял на своем законном месте. Крис в это время как раз заезжал. Проходя мимо, я ответил на его реплику:

– Да нет, Крис, выигрыш мой. Больше работай над собой.

– Что за?.. – Крис в недоумении уставился на меня из окна «Мазератти».

– Я напомню тебе: выигрывает тот, кто первый заезжает в гараж. Два урока, Крис: первый – никогда не медли. Жизнь – это скорость. Второй – всегда доводи драку до конца.

– Но я же…

– Не огорчайся, Крис. Нужно достойно принимать проигрыш, – бросил я ему тоном учителя и быстрым шагом покинул гараж. У меня не было ни малейшего желания слушать нецензурную брань. Хотя эхо в просторном гараже украшало пламенную речь Криса потрясающими эффектами.

Впрочем, он отходчив. Уже через несколько минут ему удалось уговорить меня покататься на «Роллс-Ройсе», посадив на заднее сидение девушек. Я хотел было отказаться, но потом подумал, что в этом тоже что-то есть. По крайней мере, такая прогулка поможет мне отвлечься. Не хотелось возвращаться в замок – шипящие слова предостережения по-прежнему звучали у меня в ушах.

 

Генри

…в удобном кресле у камина в своей комнате, кутаясь в халат и грея в руках бокал с хорошим коньяком. Все уехали куда-то кататься на машинах. Когда Джефф сказал, что они едут кататься, девицы так обрадовались, что через минуту были уже на улице. Они пулей вылетели из замка, лишь бы не оставаться в его стенах. Только Пэт осталась. Она вызвалась поухаживать за мной. Меня немного знобило, чуть побаливала голова. Наверное, вчера продуло на охоте.

Вообще, в том, чтобы болеть во время короткого отдыха, ничего хорошего нет. Но если болеть чуть-чуть, есть и свои плюсы. Сидеть вот так, вытянув ноги к огню камина, и никуда не торопиться. И смотреть, как очаровательная сестра милосердия заботливо наливает тебе чай. Я отпил чуть-чуть коньяка. Хм… а почему я не могу так спокойно сидеть, не заболев? Да потому, что болезнь – прекрасное оправдание для безделья. И оправдание заботы о заболевшем со стороны окружающих… медсестер. Психологи называют это «выгодами от симптома».

Дверь открылась, и в комнату зашла Пэт. Я посмотрел на нее, и в очередной раз подумал о Кэти. Жаль, что мы с ней повздорили перед моим отъездом...

Я еще раз взглянул на Пэт. Несмотря на то, что в последнее время мне скучно было смотреть на всех этих глянцевых девиц, сейчас меня притягивало к ней. Я обязательно помирюсь с Кэти, но, в самом деле, не стоит же все доводить до крайности!

Пэт поставила поднос на маленький журнальный столик рядом со мной. Когда она наклонилась, я чуть притянул ее к себе и поцеловал в щеку. Она засмеялась, и, отстранившись, сказала:

– Больной, вам требуется лечение! Оставьте свои шалости!

Я усадил ее к себе на колени, и тихо прошептал ей на ушко:

– А знаешь, какое лекарство мне сейчас необходимо больше всего?

Она улыбнулась, обвила мою шею руками и провела тыльной стороной ладони по моей щеке, глядя прямо в глаза.

– Давай договоримся так: я приму душ, ты выпьешь этот целебный отвар, а потом…

– Никогда ничего не нужно откладывать на потом, – перебил я.

– А потом я вернусь, и мы обсудим дальнейший курс лечения, – закончила она, уже выходя из комнаты.

Я откинулся на спинку кресла, посмотрел в потолок. Давно мне не было так спокойно. Надо почаще болеть…

Я посмотрел на чашку с отваром, поморщился. Вид у него был уж очень неаппетитный – в белой чашке было что-то мутно-зеленое, дымящееся, и пахло это что-то далеко не фиалками. Я вздохнул, протянул руку к чашке, но она вдруг отодвинулась от меня. Похлопав глазами, я убрал руку. Чашка подвинулась на подносе обратно. Я стал медленно приближать к ней руку, и она также медленно начала отодвигаться от меня, только теперь она двигалась вместе с подносом. Я попытался резко схватить ее, но она отъехала так далеко, что я не смог до нее дотянуться из глубокого кресла. Это было настолько абсурдно, что я мотнул головой и невольно расхохотался. Что происходит?

Я встал, обошел журнальный столик, отвернулся к стене. Просвистел зачем-то какую-то мелодию, потом резко повернулся…

Подноса на столике не было.

– Оп-па! Это вы здорово! Только верните лекарство больному человеку! – сказал я куда-то вверх – привидения ведь должны летать где-то под потолком.

Я прислушался. Вокруг стояла ватная тишина. Даже птицы, что весь день оптимистично щебетали на ветках за окном, вдруг смолкли. Я оглянулся вокруг. Комната была огромна и пуста. Я отражался сразу в двух зеркалах – справа и слева от меня. Посмотрев на свое отражение, я обнаружил довольно нелепого человека: у меня был серьезный, озадаченный вид, как у ребенка, который впервые в жизни увидел газированную воду и с интересом наблюдает за тем, как пузырьки воздуха поднимаются к поверхности. Я улыбнулся.

– Так! Хватит шуток! Я сейчас отвернусь, досчитаю до трех, а когда повернусь, верните, пожалуйста, поднос на место, хорошо? Вот. Я отвернулся. Я даже глаза закрою! Считаю! Раз… д… – я резко обернулся. Поднос был на месте. По спине у меня пробежали мурашки. Нет, скорее, промчался целый муравейник. Кто мог успеть за такое время поставить его на место? Я так и стоял, ошарашено глядя в тишине на поднос, пока из оцепенения меня не вывел голос Пэт:

– Генри! Выйди, пожалуйста! Быстрей!

Я вышел из комнаты, прошел по коридору. Пэт стояла на лестнице, и указывала на портрет, висевший на стене.

– Что-то случилось? – попытался сказать я спокойно, но получилось почему-то фальцетом.

– С-с-смотри! – шепотом сказала она, указывая на картину.

Я посмотрел на портрет. То, что в нем что-то изменилось, было видно с первого взгляда, но вот что именно, я понял не сразу. А когда понял, мне стало жутковато. На портрете бывшего хозяина замка все было так же, как и раньше, только в зеркале, за его спиной появилось еле различимое отражение детского лица. Лицо это было расплывчатым, и казалось, что на нем застыла кривоватая улыбка, будто ребенок хихикает.

– Генри… Помнишь, Мэй говорила, что слышала детский плач?

– Пэт! Что за чушь! Портрет как портрет. Может быть, так и раньше было, мы просто не обращали внимания. И вообще, это скорее пятно, чем рисунок. Пойдем, – я обнял ее за плечи. – Хватит… пойдем ко мне… я тебе коньячку налью, все пройдет.

Через несколько минут Пэт уже улыбалась и шутила. Потом вдруг застыла, стоя у окна с бокалом коньяка в руке и задумчиво произнесла:

– Знаешь… Все же в этом замке действительно что-то есть, от чего волей-неволей мерещится всякое… Представить только: идешь по коридору, и знаешь, что вот среди этих стен, именно по этим плитам ступали ноги человека, жившего лет триста-четыреста назад. И не захочешь, а увидишь какую-нибудь даму, что выскальзывает ночью из двери своего любовника и, вся в слезах, бежит к башне, чтобы прыгнуть вниз, в черную, дождливую пропасть… Такого не может быть в Нью-Йорке, где все застроено бетонными коробками в сто этажей, где я не знаю ни одного места, где была бы такая же тишина, как здесь!

Я обнял Пэт и поцеловал ее. Ее губы были солоноваты, и это было здорово.

* * *

Вскоре вернулись ребята. Девушки смеялись, Джефф с Крисом тоже были в приподнятом настроении. Где-то я вычитал: дети быстро утомляются, но и быстро отдыхают. Еще часа два назад Мэй сидела на кухне, грызла ногти от страха, Джефф молча помешивал кофе, Крис как-то напряженно пытался шутить, прохаживаясь по гостиной, а сейчас они уже все румяные и смеющиеся. Когда они проходили мимо моей комнаты, их голоса были хорошо слышны.

Мы лежали с Пэт на прохладных простынях. Она положила мне голову на грудь и, улыбаясь, слушала, как бьется мое сердце. Солнце пробивалось сквозь огромное витражное окно. Его свет чуть-чуть менял цвет, пройдя сквозь разноцветные стекла, и по противоположной от меня стене медленно ползли вверх, к потолку, красные, синие, зеленые пятна. Удивительное спокойствие было практически материальным, как будто сам воздух был пропитан им.

Теплый солнечный свет, тишина, которую нарушали еле слышное щебетание птиц за окном и смех приехавшей компании – мне хотелось замереть, остановить этот момент, продлить жизнь его мельчайших деталей. Дыхание Пэт на моей коже, чуть покачивающиеся гардины на окнах, тихий джаз, доносящийся из проигрывателя…

В дверь деликатно постучали. Я крикнул: «Одну минуту!», и встал. Пэт грустно вздохнула. Я накинул халат, открыл дверь.

Крис, с видом заговорщика, сказал:

– Не помешал?

– Ммм… А хотел?

– Генри, мы тут подумали… хорошо бы устроить сегодня небольшую вечеринку, а то все вечером расходятся по комнатам, как в скаутском лагере после отбоя. Что думаешь?

– Давай.

– Отлично! – Крис подмигнул мне и бодро пошел к лестнице.

Я, проводив его взглядом, улыбнулся, и вернулся в комнату. Пэт все так же лежала в постели.

Я скинул халат, лег к ней, поцеловал ее в шею. Пэт повернулась ко мне, провела ладонью по моим волосам.

– Так у нас что, сегодня вечеринка? – спросила она.

– Ну… наверное.

– Я вижу, больной, вы пошли на поправку.

– У меня прекрасный доктор, – сказал я, и отправился в душ.

Когда через несколько минут я вернулся, Пэт красивой довольной кошкой нежилась в кровати, включив телевизор, где крутили какой-то музыкальный клип. Мне хотелось продлить тишину и, сказав об этом Пэт, я выключил телевизор. То есть, я попытался выключить его при помощи пульта. Не получилось. Я нажал на кнопку еще несколько раз – пульт не работал. Видимо, сели батарейки. Как вариант… Я неторопливо подошел к телевизору и нажал кнопку на нем. Тот же результат. Это уже было забавно. Я спокойно нагнулся и выдернул шнур из розетки. Я почти не удивился тому, что телевизор продолжал работать. Я подумал, что это несколько навязчиво с его стороны, но остроумно. Ладно. Стоит только обратиться к Ларри, и… Нам же говорили, что лысый молчун – замечательный электрик.

Телевизор завершил показ клипа, переключился на другую программу, затуманился помехами и явил нам сквозь них расплывчатое пятно. Оно проступало все четче и, наконец, превратилось в тот неясный усмехающийся детский лик, который мы рассматривали на портрете.

* * *

Сумерки опустились на Хэмфилд внезапно, как будто кто-то щелкнул огромным выключателем, и небо потухло, стало черным, а белые, легкие облака превратились вдруг в серые, хмурые тучи, проплывавшие по небу, как пустые корабли без команды и капитана. Черные очертания замка посреди ночного неба казались обломками скал, а башня тянулась к небу, как будто пыталась проткнуть его и достать до звезд.

Мы сидели в гостиной за длинным столом. Повара постарались на славу. Перепробовать все было соблазнительно, но невозможно.

Пэт села рядом со мной, и Малкольм тут же подошел к ней, чтобы наполнить ее бокал.

Я взял у него бутылку и сказал:

– Спасибо, Малкольм, я сам поухаживаю за дамой.

Я налил вина, встал и, подняв бокал, произнес:

– Друзья. Предлагаю очень нестандартный в нашей компании тост, – я обвел всех взглядом… – За прекрасных дам! Джентльмены, еще способные на это, могут пить стоя!

Пэм и Мэй захихикали, мы чокнулись и выпили.

Крис спросил:

– Мэй, как твой кролик?

– Да ну тебя, Крис… никто мне тут не верит…

– Да нет, почему же?! Все верим! – сказал Крис, стараясь сдержать улыбку.

– Крис, отстань от девушки! – сказал вдруг Джефф. Крис удивленно посмотрел на него, но замолчал.

Джефф был какой-то совсем задумчивый. Он смотрел на свет сквозь бокал вина и, казалось, ничего больше его в этом мире не интересовало.

Мэй поднялась к себе в комнату, сказав, что вернется через несколько минут. Пэт и Пэм о чем-то тихо разговаривали и, улыбаясь, почему-то постоянно поглядывали на Криса.

Истошный крик Мэй, донесшийся со второго этажа, был совсем неожиданным, а потому еще более резким. Джефф уронил бокал, и вино кровавым пятном разлилось по белой скатерти. Крис так резко вскочил из-за стола, что его стул отлетел и перевернулся.

Когда мы ворвались в комнату Мэй, нашим глазам предстала картина, достойная кисти художника-мистика: при выключенном свете мы увидели черный силуэт Мэй в вечернем платье на фоне окна. Она была похожа на статую. Правда, когда мы подбежали к окну и вгляделись туда, куда она указывала пальцем, все мы тоже на несколько секунд окаменели.

По самой окраине поля, практически по берегу реки, на фоне совершенно темного леса медленно двигалась неярко светящаяся расплывчатая фигура. Она не приближалась и не удалялась от замка, а будто неторопливо прогуливалась, пританцовывая и, судя по всему, не касаясь при этом земли, а проплывая над ней в нескольких дюймах. Очертания ее при этом постоянно изменялись, искажались, как дым, под порывами ветра. Контуры фигуры, несомненно, напоминали человека, хотя, насколько можно было судить, человека очень невысокого роста. Внезапно фигура остановилась, покачалась, зависнув на месте и, судя по всему, пристально уставилась на замок. Ощущение было таким, что – ровно на нас. Было видно, как медленно поднялся светящийся силуэт руки, и, указывая на кого-то из нас, поманил его. Это, наконец, вывело из ступора Мэй, и мы вновь услышали ее истошный крик, только теперь мы находились в непоср�дственной близости от нее, и смогли сполна оценить его громкость. Через секунду случилась цепная реакция, и Пэм и Пэт присоединились к Мэй, завизжав в той же тональности, что и она. У меня сработал защитный механизм или просто заложило уши – я перестал слышать. Видимо, это была контузия.

Вероятно, дамское трио само получило не менее сильный звуковой удар, потому что крик смолк так же внезапно, как начался.

Первым пришел в себя Крис. Он толкнул меня в бок и сказал:

– Что мы стоим? Пойдем, поймаем этого поганца!

Видимо, я посмотрел на него такими стеклянными глазами, что он иначе интерпретировал мое состояние, спутав контузию с испугом, и сказал:

– И ты туда же?! Это же чей-то глупый розыгрыш! Кто-то напялил простыню и пугает нас детскими страшилками! Джефф, хоть ты-то со мной?

Не дожидаясь ответа, он махнул рукой и выскочил из комнаты. Мы с Джеффом последовали за ним, и через минуту, обогнув замок, были ровно под окнами Мэй. Джефф попросил Мэй, которая по-прежнему выглядывала из окна, кинуть ему свой крестик. Вооружившись им, он первым двинулся от замка через поле, туда, где покачивалась в ночной темноте голубовато-белесая фигура. Она была все на том же месте, как будто ожидая нас.

– Нужно разделиться, чтобы этот шутник не ушел, – свистящим шепотом предложил Крис. – Генри, давай слева, я обойду справа, а Джефф медленно пойдет прямо на него.

Мы сочли план операции действенным и приступили к его выполнению.

Я взял несколько влево, где на берегу реки была небольшая роща. Вокруг была кромешная тьма. Но мне очень не хотелось пропустить самое интересное, придя последним. К тому же я почувствовал настоящий охотничий азарт, и пустился бы бегом, если бы не неровности почвы. Некоторое время я видел призрачное пятно, за которым мы охотились и, нужно признаться, оставшись в одиночестве, чувствовал, как от этого зрелища меня обдавало холодом. Вскоре, однако, я вошел в рощу и потерял его из виду. Забыв об осторожности, я ускорил шаг и перешел на бег.

Я как раз подумал, что напрасно мы впопыхах не взяли с собой ни одного фонаря, когда налетел на дерево и почувствовал глухой удар, а из глаз в прямом смысле посыпались искры – я увидел яркие пятна, а потом понял, что падаю.

Некоторое время я лежал в полной темноте и чувствовал, как постепенно на меня накатывает уже знакомая тревога, та же, что я испытал недавно на охоте. Только теперь она была еще сильнее. Мне показалось, что кровь стынет в жилах, становится холодной, как лед. Все мышцы свело, как будто меня бросили в прорубь. Что же это делается-то?

Уговорив себя, что в любом случае опоздал, и к тому же получил серьезную травму, я кое-как поднялся и, как смог, быстро направился к замку, который светился огнями в отдалении. И в этот момент все огни в замке погасли.

 

Джефф

…устроить что-то вроде маленького праздника. Кажется, так он рассчитывал разрядить обстановку, успокоить неугомонную Мэй, развеять мою, как ему казалось, меланхолию.

Я решил соответствовать и надел черный смокинг, в котором выглядел как стопроцентный Джеймс Бонд. Если в замке есть призрак, я готов к встрече с ним. Если привидения нет, то это чьи-то глупые шутки, и мы выведем его на чистую воду. У меня уже созрела на этот счет кое-какая теория.

Ужин был бы очень хорош, если бы не саркастические комментарии Криса относительно Мэй. Иногда он не знает, когда пора остановиться. В итоге Мэй вышла из-за стола. И почти сразу же тишину разрезал ее крик. Я бросился наверх. Пора взглянуть в глаза этому «кентервильскому» клоуну.

Всей компанией мы ворвались в спальню Мэй, при этом мы с Генри еле-еле протиснулись в дверной проем, поскольку оказались в нем одновременно. Мэй стояла возле окна и, трясясь от страха, показывала дрожащей рукой в сторону леса.

– Оно там… танцует…

Перед тем, как выглянуть в окно, я схватил Мэй за плечи и слегка тряхнул, чтобы она пришла в себя. Это помогло.

Генри нервно потирал веки, на лице его был написан буквально детский интерес к происходящему. Я подошел к окну, Крис с любопытством заглядывал мне через плечо.

– Оно там, – не то с облегчением, не то с усталостью отметил я.

На границе поля и реки шевелился белый светящийся силуэт.

– Ого… и правда, – согласился Крис. – Ему одиноко, и я хочу составить ему компанию.

– Да вы что, сбрендили? – вышел из себя Генри, тоже выглянул в окно, присмотрелся и замолчал, как-то растерянно улыбаясь.

Крис предложил выйти и, наконец, познакомиться лично с этим любителем ношения простыни, поймав его.

– Идем ловить! – согласился я с ним, первым поняв, как глупо звучит моя фраза.

– Ловить?! – саркастически произнес Генри. – Ты что, головой ударился? Призрака нельзя поймать, с ним можно только войти в контакт…

– Да, я войду с ним в контакт, я сейчас так войду с ним в контакт, что он не скоро сможет надеть на голову простыню, – отозвался Крис.

Мы сбежали по лестнице и выскочили на улицу. Не могу сказать, почему, но, оказавшись под окнами Мэй, я попросил кинуть мне ее нательный крестик. Что-то было в моей просьбе мелодраматическое, но в тот момент я об этом не думал.

– Не могу, мне страшно! – ответила сверху Мэй.

– Кидай крест, дура! – настоял Крис громким шепотом.

– Ловите! – сразу же ответила Мэй.

– И на том спасибо, – успел ответить Крис, прежде чем выругаться по поводу полной темноты вокруг. – Хорошая идея с крестом, – неожиданно серьезно сказал он мне, ползая по гравию.

Благо, что из окна гостиной на первом этаже падал на землю прямоугольник тусклого лимонного света – это помогло нам быстро найти крест, и, выставив его перед собой, я направился через поле туда, где светилась нелепая фигура. Помню, я шел, и громко нес какую-то ахинею:

– Эй, иди сюда! – кричал я. – В первый раз вижу трусливое привидение! Впрочем, любое привидение вижу в первый раз... Эй, убийца грачей!

– Каких грачей, Джефф? – глаза Криса вылезли из орбит.

– Да так, – ответил я почему-то с пафосной голливудской интонацией. – Старые счеты!

Впрочем, не вполне адекватно вел себя не один я.

– Призрак-призрак-призрак, – приговаривал идущий поодаль Генри так, как произносят «цып-цып-цып», приманивая курицу.

Мы ускорили шаг, и Крис, задыхаясь от быстрой ходьбы, предложил разделиться, чтобы подойти к простыне с разных сторон.

Я приближался к ней по самой короткой траектории. Странная фигура спокойно висела на том же месте, как бы переливаясь в темноте, и, казалось, ожидала меня. Расстояние сокращалось. Вскоре я смог разглядеть ее.

Знаете, это была не простыня. То есть, так светиться и так колыхаться в безветренную погоду простыня никак не может. Честно говоря, я непроизвольно замедлил шаг. Как-то это было…

И тут, когда до него оставалось не более двадцати шагов, привидение на моих глазах взметнулось на метр вверх, буквально за секунду сжалось до размеров яблока, замерло и… исчезло. Без следа растаяло в темноте.

От моего геройства не осталось и следа. Я вдруг понял, что у меня начинается настоящая паника. Невозможно было даже подумать теперь о том, чтобы продолжать гоняться за этим невидимкой. Даже стоять на месте, просто оставаться здесь было практически невыносимо.

Подошел запыхавшийся Крис. Волосы взъерошены, рубашка наполовину вылезла из брюк, с пятнами на коленях. Судя по выражению лица и голосу, он был примерно в том же состоянии, что и я. И испытывал нечто похожее.

– Видел? – спросил он.

– Если это не сон, то видел, – ответил я.

– Тогда чей сон – твой или мой? Слушай, давай возвращаться, – предложил Крис с почти умоляющей интонацией.

– Генри нет. Давай покричим ему, – сказал я, и понял, что как раз кричать мне сейчас совсем не хочется.

– Да он наверняка уже в замке. Он же с самого начала не хотел идти, – как можно убедительнее сказал Крис.

Я хотел возразить и не смог. Мы развернулись и пошли к замку. Мы бы, пожалуй, с удовольствием побежали, как напуганные мальчишки. Но когда-то я слышал, что, если хочешь целым уйти от дворовых собак, нельзя показывать, что тебе страшно. А кто знает, много ли общего у дворовых привидений с дворовыми собаками. Поэтому ни в коем случае нельзя бежать!

В замке почему-то не светилось ни одно окно.

* * *

– Девушки в один голос утверждают, что вначале они услышали шаги на крыше, а через минуту погас свет, – сказал я, когда мы, собравшись в замке, сидели при свечах в каминном зале. – В это время мы были у реки. Призрак, как мы видели, был там же и, значит, никак не мог ходить по крыше и выключить свет. Правильно я говорю, Крис?

– Ну, не знаю, – неуверенно ответил Крис.

– Я говорю правильно, – поправил я и продолжил: – А если так, то с привидением мы разберемся позже. Оно у нас уличное, и сейчас затаилось… Но вот конкурирующая с ним фирма действует в замке, отвечая за свет, зеркала, грачей и парней в черных капюшонах. И я полагаю, что пришло время потрясти Ларри! Раз он в этом замке главный, кто следит за всем хозяйством, да к тому же числится электриком, значит, без него эти штучки не обходятся.

– Чем он тебе насолил? Славный, в сущности, малый. Блаженный. Почему из всего персонала ты выбрал в качестве подозреваемого именно его? – спросил Крис.

– А ты анализировать пробовал? – ответил я. – Весь вспомогательный персонал ушел из замка часа три назад. Мэттью – в Дублине. Мари… это Мари. И потом, она все время была на глазах у девушек. Кроме Ларри остается только Малкольм. Но он, опять-таки, за ужином был там же, где все, а потом… Малкольм, где вы были, когда мы выбежали из замка?

– С вашего позволения, сэр, когда закричала мисс Мэй, я за всеми поднялся к ее спальне, – ответил дворецкий, – и оставался там до тех пор, пока все не спустились вниз.

– Это правда, – сказала Пэт. – Когда погас свет, Малкольм и Мари помогли нам спуститься сюда и принесли свечи.

– Итак, – продолжал я, – остается Ларри.

– Логично, – поддержал меня Генри, до сих пор державший мокрое полотенце у лба, на котором красовалась внушительная ссадина. – Слушай, а может здесь живет два призрака – один черный, а другой белый? И они соревнуются между собой, кто сильнее всех напугает?

Я на секунду остановился, смерил Генри взглядом и спросил:

– Ты что, мультфильмов насмотрелся, или правда сильно стукнулся?

* * *

Мы нашли фонари и спустились на нижний этаж, где находились кухня и подсобные помещения и где работала прислуга. Перед нами был узкий сводчатый коридор, освещаемый только нашими фонарями. Оказавшись там, в окончательной темноте, я внутренне задался вопросом о собственной вменяемости, но отступать было поздно.

– Ларри! – мой крик гулко отозвался в древних сводах.

– Эй, Джефф, он же немой! – Крис изумленно таращился на меня.

– Но ведь не глухой! Ларри! – крикнул я что было мочи.

В коридоре показался свет еще одного фонаря, и перед нами возник Ларри, одетый в совершенно дикий своей неуместностью темно-фиолетовый фрак. Он выглядел испуганным, был бледен и пытался вытянуться по стойке «смирно».

– Ага! – воскликнул я, изучая его с видом Шерлока Холмса. – Почему это ты во фраке?

Само собой, он ничего не ответил, только поежился под моим взглядом.

– Джефф, при чем тут фрак? – спросил меня Генри. – Или ты хотел поговорить о нарядах?

Он был прав, так допроса с пристрастием не получится. Начнем заново:

– Ларри, это ты погасил свет? Даже не так, Ларри. Это не вопрос, а утверждение: это ты погасил свет! И ты разгуливаешь по ночам по крыше, заставляя девушек вспоминать молитвы. Зачем ты это делаешь?

Ларри так быстро мотал головой, отрицая все, что казалось, шея не выдержит.

– Что со светом?!! – заорал я.

Ларри в ответ лишь продолжал отчаянно мотать головой. Я взял его за грудки и потащил на второй этаж. По дороге я разъяснил, что если свет не включится или не послышится звук шаркающих по крыше конечностей, мы удостоверимся в окончательной и бесповоротной виновности подозреваемого. Какая в этом утверждении была логика, я не знаю. Знаю только, что в тот момент она для меня была неопровержима.

Мы стояли в коридоре. Я держал Ларри за грудки. Он вжался в стену, а Крис и Генри с интересом наблюдали за нами.

– Понимаешь? – спросил я Ларри дьявольским голосом. – Смотри внимательно! – я нажал на кнопку выключателя. – Видишь свет? И я не вижу. Значит, это ты!

Ожидая худшего, бедный электрик зажмурился. И тут включился свет.

Я машинально продолжал держать Ларри, жмурясь от внезапного потока света. Электричество явно включил не он, а значит, и выключил – кто-то другой. Я отпустил фиолетовый фрак.

– Никогда не медли, Джефф. Урок первый, – сыронизировал Крис. – Первое в XXI веке детективно-потустороннее расследование вышло комом?

– Еще не вечер, – заметил я хмуро, хотя уже давно была ночь. – Помнишь, урок второй: всегда доводи драку до конца.

Я хотел было подняться на крышу, откуда, как уверяет Мэй, доносились шаги, но неожиданно почувствовал себя жутко уставшим.

И все же мне было необходимо выяснить, кто же стоит за всеми этими странностями. Это был последний шанс вернуть рациональное мышление, в котором категорически не было места ожившим призракам. Если прислуга ни при чем, вариантов оставалось немного. Это был кто-то из нас.

 

Генри

…в гостиную, где оставили девушек. Мэй, сжимая стакан виски, мелко дрожала всем телом и всхлипывала:

– Вот видите, вот видите, а вы все думали, что я сумасшедшая!

– Нет, Мэй, что ты! – Джефф сел рядом с ней и налил себе такой же бокал. Дрожал он разве что чуть меньше Мэй, а лицо его было никак не менее белым.

Растерянный Крис мерил шагами комнату. Посмотрев на меня, он спросил:

– Генри, что же это такое? Я не знал, что в этом замке такая чертовщина творится! Я договаривался об аренде, но привидений не заказывал. Давайте отсюда съедем, а?

Я сел, положил руки на стол и, барабаня по нему пальцами, задумчиво сказал:

– Нет уж, никуда мы не съедем.

– А может все-таки… – Пэт пересела поближе ко мне, не переставая теребить локон своих черных волос.

– Так! – крикнул я. – Всем успокоиться! – я так ударил кулаком по столу, что звякнули, подпрыгнув, вилки на тарелках.

Моя тактика была верной – девушки перестали всхлипывать, Джефф вышел из ступора. «Черт, и на отдыхе приходится быть авторитарным…» – пронеслась в голове мысль. Я продолжал с еще большим раздражением:

– Что вы все как дети малые?! Что устроили?! «Ах, привидения, ах, привидения!» – во-первых, их не бывает, а во-вторых, от них еще никто не умирал. Лучше спокойно все обсудить!

Джефф, похоже, окончательно придя в себя, задумчиво сказал:

– И что же тут обсуждать? Варианта два. Либо по замку разгуливает привидение… либо…

– Либо? – с интересом спросил я.

– Либо это чей-то грандиозный розыгрыш.

Я обвел всех взглядом.

– Пожалуй. Очень может быть, что кто-то так шутит. Кто, по-твоему?

Джефф не ответил. Девушки затихли и, не отрываясь, смотрели на меня. Я взглянул прямо в глаза Крису.

– Крис, здесь все свои. Какие могут быть секреты? Скажи, ты все это устроил? Если ты хотел нас таким образом развлечь, то тебе это удалось. Колени у всех до сих пор дрожат.

Крис замотал головой, резко поставил бокал на стол – так, что из него выплеснулось немного виски на скатерть.

– Ты что, Генри? Ты что?! Я же говорил… Зачем мне это надо? Да я сам там, на улице, чуть в обморок не упал.

Я молча кивнул в знак согласия. С непроницаемым выражением стал вглядываться в лица. Уже давно, лет десять, как я выработал в себе очень полезное качество – умение видеть фальшь. Когда ты с полным равнодушием на лице смотришь людям прямо в глаза, гораздо легче заметить, скрывают ли они что-то. Говорят, так делали члены ордена иезуитов, а у них есть чему поучиться.

Я молча смотрел на Мэй.

– А может, Мэй, ты все это устроила?

– Ч-ч-что? В-в-вы что?! К-к-как я, по-вашему, это могла устроить? – у Мэй от возмущения даже мгновенно высохли глаза, она выпрямилась, и обиженно, как маленькая девочка, посмотрела на меня.

– Да, пожалуй, это я загнул, – смягчился я. – Извини, Мэй.

– Кто тогда это делает? – Джефф потирал в задумчивости подбородок.

– Ну, если исключить всех, кого мы уже перебрали, остается только трое подозреваемых: я, ты и то привидение, что мы видели сегодня на улице.

– Так. Генри, давай без шуток. Пойдем поговорим втроем. Крис, пойдем в каминный зал.

– Пойдем. Мари, пожалуйста, не оставляйте девушек одних, – попросил Крис. – А то они опять что-то увидят и своими криками не дадут нам сосредоточиться.

Мы втроем вышли в соседнюю комнату, сели друг против друга в мягкие, удобные кресла. Джефф положил ногу на ногу, глядя куда-то поверх моей головы, и сказал:

– С тобой происходило в этом замке что-то… ммм… странное?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… светящийся призрак на улице это первая… странность, которая произошла с тобой в этом замке?

Я пристально посмотрел на Джеффа и после секундной паузы ответил:

– У меня работал выключенный из сети телевизор. У меня практически на глазах пропал и появился поднос.

– Какой поднос?

– Поднос. С лекарством.

– Пропал?

– Да, исчез.

– А потом появился?

– А потом появился.

– Ммм… Да, тогда понятно… – так глубокомысленно заключил Джефф, что я рассмеялся. Правда, смех мой мне самому показался немного нервным.

– Что тебе понятно? – поинтересовался я.

– Со мной тут тоже произошло несколько интересных вещей… – неожиданно произнес Джефф.

– Ну и почему ты молчал?

– Ну… понимаешь… все-таки мужчина тридцати с лишним лет, и вдруг начинает рассказывать про какие-то голоса в неработающем телефоне и шалости зеркальных отражений…

– Постойте… – произнес Крис, который внимательно слушал нас. – Не знаю, как сказать, но… Это все пустяки по сравнению с… Понимаете, больше всего меня во всей этой истории удивляю я сам. Дело в том, что я не из пугливых – вы знаете. А тут два раза – на охоте и сейчас на поле – вдруг такой страх накатил, что я едва устоял на ногах. Никогда такого не было.

– Ты серьезно? А я думал, что это только со мной, – признался Джефф. – И в тех же двух случаях. Впервые понял смысл выражения «ужас до костей продирает».

– Значит, и я не исключение, – сказал я. – Не хотел вам признаваться, хотя и видел на охоте, что бледный вид был не у меня одного.

– Забавная ситуация. Так они нас совсем укатают… – сказал Крис. – Правда, не понятно, кто «они». Что делать будем?

– Что делать? – ответил Джефф. – Давайте сделаем хотя бы самые простые вещи. На въезде в замок круглосуточная охрана. Они должны были засечь того, кто заходил на территорию.

– Звони им, – сказал я Крису.

Крис кивнул головой и, включив громкую связь, набрал номер.

– Слушаю, – мгновенно произнес спокойный голос на другом конце линии.

– Скажите, сегодня никто посторонний не входил на территорию замка? – поинтересовался Крис.

– Нет, сэр, – ответил голос. – Никто даже и близко не подходил. Не беспокойтесь, у нас все под контролем. Что-то случилось?

– Нет, ничего. Точнее, ничего естественного… Весь дневной персонал покинул замок?

- Да, сэр, как обычно, в шесть часов. Хотите посмотреть журнал?

- Не сейчас. А где мистер Уоллис?

– В Дублине, сэр. Он собирался приехать завтра утром.

– О’кей, доброй ночи! – Крис закончил разговор и посмотрел на нас.

– Слышали? Божатся, что «и муха не пролетала».

– Что из этого следует? – спросил Джефф.

– А может… – я прищурил глаза, внимательно посмотрев на Джеффа.

Джефф, спокойно выдержав мой взгляд, несколько раздраженно сказал:

– Генри, если я захочу тебя разыграть, то намажу зубной пастой ночью. Привидения мне бы в голову не пришли – до сих пор я считал себя материалистом.

– Ладно… – я устало вздохнул. – Завтра надо «потрясти» Мэттью.

– Только пусть Джефф при этом постарается держать себя в руках. Он сегодня бедного Ларри до смерти перепугал.

– Согласен, я сегодня малость… – замялся Джефф. – Но, может, здесь действительно что-то такое водится… А Ларри на вид самый… потусторонний.

Я удивленно посмотрел на Джеффа.

– «Что-то водится»? И ты туда же? Нет, жизнь никогда не перестанет меня удивлять!..

– Генри, я не верю ни во что до тех пор, пока не увижу это сам. Сегодня я это увидел. И то, что я увидел, не укладывается в моей голове. Я не могу тебе предложить ни одной другой гипотезы, кроме гипотезы о привидении. Мы же только что вместе перебрали все варианты… О'кей, давай вспомним «бритву Оккама», и не будем создавать сущности сверх необходимого. Найдем самое земное объяснение. Кто может так шутить? Наши конкуренты? Зачем им это? Для чего? Чего они хотят добиться? Или, может, завтра привидение придет к тебе ночью и начнет завывать: «НЕ ПОДПИ-И-ИСЫВАЙ ЭТО-О-ОТ КО-О-ОНТРА-А-АКТ!!!». Ты себе такое представляешь? Я не очень. Как-то это избыточно хлопотно. Прислуга? Ей-то это зачем? Не нравятся гости в замке? У них жалование повышается в несколько раз, когда в замке такие «гости», как мы. Да они счастливы, что мы здесь. Зачем им нас пугать? Эти наши… ммм… дамы? Ну, никак. Хотя… Пэт, похоже, совсем не так проста, – с этими словами Джефф посмотрел на меня, но, поскольку я никак не отреагировал, он продолжал: – И нечего упрекать меня в мистицизме. «Подозреваются все»! Агата Кристи самая настоящая… Одно могу сказать точно: мне сильно полегчало. Общее помешательство – это всегда веселее, чем свихнуться в одиночку. За это стоит выпить!

– Ура! Первое дельное предложение за вечер, – сказал я, поднимаясь.

 

Мэй

…не осталось сомнений, что все, что я рассказываю – не бред глупой девчонки. Нет худа без добра… Но почему мне так «везет»? Стоило на минуту подняться в спальню, и – опять призрак! Хорошо еще, что он сразу не смылся, подождал, пока сбегутся остальные, а то бы опять ничего не смогла доказать. Мы с Пэт решили теперь не оставлять друг друга ни на минуту. Пэм, с ее бурным романом с Крисом, – проще. А я… ну, разве что отлучусь к Джеффу, а Пэт – к Генри.

Мы сидели у Пэт в комнате. Она спокойно, как ни в чем не бывало, наносила на лицо увлажняющую маску, что-то мурлыча себе под нос.

– Пэт, ну признайся, ведь и ты испугалась. Визжала громче нас всех, – сказала я.

– Не надо преувеличивать, – усмехнулась Пэт. – Визжала я точно в вашей тональности, но – в терцию, чтобы было гармонично.

– Да ладно, – не поверила я.

– Успокойся, Мэй. Не знаю, ... я почему-то все равно не верю, что это настоящий призрак.

– Ну а что, что тогда?

Пэт зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Может, какой–то конкурент наших замечательных финансистов решил над ними подшутить. Или, наоборот, друг какой-нибудь с фантазией надумал сделать подарок – развлечь, так сказать.

– А нас зачем так пугать?

– Например, для большей достоверности. Чтобы не сразу догадались.

– Да брось ты! Они такие влиятельные люди. Мне кажется, вряд ли кто-то осмелился бы.

– А может, они все это сами затеяли? Как раз, чтобы нас попугать, а самим повеселиться.

– Перестань, Пэт! Они бы тогда кололись, а они явно нервничают, хотя и пытаются это скрыть.

– Ну, значит, хорошие актерские способности, – пожала плечами Пэт. – В бизнесе это необходимо.

– И как ты думаешь, кто именно из них все это затеял?

– Понятия не имею! Да кто угодно. Тот же Крис. Захотел произвести на своих партнеров сильное впечатление. Мол, в бизнесе я немного от вас отстаю, зато фантазия у меня побогаче вашей. Кстати, идея провести отдых в этом замке принадлежит ему. И нас именно он пригласил. Вот и привидений он тоже организовал, чтобы никому скучно не было.

– Вряд ли, Пэт. Крис, конечно, мог бы это сделать, но мне кажется, он немного робеет перед Генри, и вряд ли решился бы на такое.

– Значит, это Генри.

– Да брось ты! Ему отдыхать хочется, наслаждаться жизнью. Он даже на машинах не поехал кататься. И вся эта ситуация его явно бесит. Помнишь, как он разозлился? Даже по столу кулаком ударил. А в привидений он вообще не верит – даже меньше, чем Крис или Джефф.

– Ну, тогда остается только твой распрекрасный Джефф. Он вообще темная лошадка. От такого что угодно ждать можно.

– Нет, Пэт, это не Джефф.

– Почему же?

– Не Джефф, и все тут.

– Сильный аргумент, – вздохнула Пэт, – практически неуязвимый. Хотя я вот почти уверена, что это Джефф… Что-то мне пить захотелось, на ужин была слишком острая еда. Честное слово, умру без минералки, а свою всю за сегодняшний день выпила.

– И у меня больше нет.

– Значит, придется идти вниз, – решила Пэт.

– Ну и иди одна, раз такая смелая.

– Нет уж, пошли со мной.

– И с места не сдвинусь, пока ты не завопишь там внизу, – возразила я.

– Хорошо, что хоть в этом случае двинешься. Благородно! Однако знаешь, дорогая, – Пэт хитро прищурилась, – от призраков за дверью не спрячешься, и нет никакой гарантии, что они не предпочтут взять тебя тепленькой здесь, в комнате, вместо того, чтобы носиться за мной по лестнице.

Логика у Пэт железная, с ней не поспоришь. Мы вышли из комнаты, спокойно спустились вниз. На первом этаже горел только ночной приглушенный свет. Мы нашли в баре минералку, выпили, стараясь не шуметь и говоря только шепотом. Во всем замке было очень тихо, и мы поневоле прислушивались к малейшим шорохам. Мне показалось, что какие-то звуки доносятся из узкого коридора, который вел в помещения прислуги. Я взглянула на Пэт. Она тоже вся превратилась в слух и смотрела в ту сторону, откуда донесся звук.

– Пошли, посмотрим, что там, – прошептала она.

– Ты с ума сошла, – возмущенно выдохнула я. – Тебе что, мало приключений?!

– Да ладно тебе, мы же вместе.

– Ну не надо! – взмолилась я.

– Слушай, откуда у тебя силы берутся так часто и долго бояться? Смотри, ты так совсем исхудаешь. А мне что-то неймется, извини, – ответила Пэт. У нее, вообще, такое бывает – иногда она становится совершенно неуправляемой.

Еще страшнее было оставаться одной, и я, стараясь ступать бесшумно, пошла за крадущейся, как кошка, Пэт. Выглянув из-за угла, мы различили в тусклом свете в конце коридора темную фигуру Ларри. Он стоял напротив освещенной стены и, казалось, любовался собственной тенью. Его тень с лысой головой была столь же невообразимой, как и он сам.

– Потрясающе! – хмыкнула Пэт. – Когда люди любуются своим отражением в зеркале, это хотя бы понятно, а этому гоблину собственная тень приглянулась, что ли?

Тут Ларри сделал несколько жестов руками, будто начав разговаривать сам с собой на языке глухонемых. Мне показалось, что тень как-то не сразу повторяла его жесты. А потом... я не поверила своим глазам, этого не могло быть: тень перестала махать руками, она словно слушала распоряжения своего хозяина! А он все продолжал ей что-то дотошно объяснять. Когда Ларри закончил свою безмолвную речь, его тень кивнула в знак согласия и медленно сползла вниз по стене. Теперь Ларри не «отражался». Он как-то тяжело вздохнул и скрылся за дверью.

Я посмотрела на подругу – лицо ее было скорее крайне обескураженным, чем испуганным.

– Ты видела то же, что и я? – обалдело спросила она.