Генри

Разбудил меня выстрел и женский крик. Потом еще один выстрел, и снова душераздирающий вопль.

Черт, вот это уже точно перебор! Я резко сел на кровати и, боясь пошевелиться, прислушался. После короткой тишины – снова выстрел и визг. Пытаясь на бегу попасть в рукава халата, я выскочил из комнаты и бросился вниз по лестнице.

Судя по звуку, стреляли с боковой стороны замка, которая не видна из моей спальни. Я повернул за угол и почти сразу увидел Пэт, неумело, но сосредоточенно целившуюся куда-то вверх из ружья. Прозвучал выстрел и новый женский визг.

– Уже лучше, Пэт, – услышал я голос Криса и, обернувшись на голос, увидел поодаль его и Пэм.

– Что происходит, Крис? – крикнул я, направляясь к ним.

Заметив меня, он выпучил глаза и сказал:

– Генри, мы не ханжи, но в этих краях твой утренний наряд может показаться верхом эксгибиционизма.

Пэм кокетливо захихикала, разглядывая мой почти распахнувшийся халат, а Пэт, протягивая мне ружье, сказала:

– Генри, в стрельбе по тарелочкам у нас с Пэм одинаковые результаты. Нулевые. Хочешь продемонстрировать класс?

Я, наконец, сообразил, что происходит, и только тут выдохнул и, по возможности, сделал вид, что просто непринужденно прогуливаюсь.

Мне, правда, так и не удалось понять, почему каждый выстрел Пэм сопровождала воплями ужаса. Она прекрасно видела, когда вылетала тарелочка, и вполне могла подготовить себя к выстрелу. Но нет. Она визжала снова и снова. Но зато, когда Крис протянул ей ружье, я оценил, как же хорошо она смотрелась: олицетворение воинственной блондинки с грозным оружием! Крис показал ей, как нужно целиться, и предусмотрительно отошел в сторону, с интересом ожидая продолжения шоу.

Это выглядело очень сексуально. Я подумал, что такой снимок мог бы украсить следующий номер «Плейбоя». Пэм положила палец на спусковой крючок, и мне вспомнился анекдот, который заканчивался фразой: «Какая нелепая смерть пришла».

Ее волосы мягко спадали на плечи, а когда она повернула голову, несколько локонов легко соскользнули с плеча и плавно спружинили, переливаясь на солнце. Ее рот был слегка приоткрыт, обнажая ряд белоснежных зубов, а из-под длинных ресниц томно взирали два голубых океана, способные своим блеском прожечь сердце любого ценителя мужских журналов. Светло-голубое платье плотно облегало ее, повторяя каждый изгиб тела. Сзади у платья был вырез, обнажавший гладкую кожу чувственной спины…

В воздух взмыла тарелка, Пэм присела, отвернулась, закрыла глаза и нажала на курок, одновременно пронзительно взвизгнув.

Я подумал, что пора умыться, и собрался было идти, но тут показалась Мари, несущая поднос с соком, и Крис, увидев ее, крикнул:

– Мари, ваша очередь!

Горничная стала отказываться, ссылаясь на то, что никогда не стреляла, но Крис настоял на своем, и она, неумело положив приклад на плечо, не целясь, лишь бы поскорее покончить с этим, выстрелила в следующую тарелку. Прямое попадание.

Крис присвистнул, Мари удивленно посмотрела на ружье в своих руках и сказала, что это – удивительная случайность, а Пэм с крайне недовольной гримасой резко выхватила у нее оружие и направила ствол вверх.

Секундой позже в воздухе появилась новая тарелочка, и – о чудо! – она разлетелась вдребезги.

– Вы видели? – закричала прекрасная воительница.– Получилось! Крис, ты видел это?

Девушка была в таком возбуждении, что, обратившись к Крису, сама не заметила, как навела на него ружье. Крис схватил ствол и резко отвел его вверх.

– Видел, – непривычно серьезно сказал он. – В десятку. Только, Пэм… выстрела-то не было.

 

Саймон

Мы были в Хэмфилде уже в полдень. Ларри, который в этот момент что-то делал на улице, удивленно смотрел на то, как наша команда выгружается из серебристого микроавтобуса с логотипами «Контакта». Благодаря широким синим штанам и конусовидной соломенной шляпе, выглядел он сегодня как китайский крестьянин на рисовом поле. Мы с Энтони и Клэр в наших белых комбинезонах с фирменными синими нашивками, пожалуй, действительно производили впечатление, вызывая ассоциации с астронавтами на Луне или медиками в зоне африканской эпидемии. Металлические чемоданчики в руках у каждого усиливали это сходство, а преподобный отец Джек, который, кряхтя, выбрался из машины последним, придавал всей картине совершенно невообразимую окраску.

Оказавшись на твердой почве, пастор с удовольствием потянулся, достал из внутреннего кармана плоскую фляжку, сделал два небольших глотка и возглавил процессию. Я полюбовался на его вальяжную походку, нагнал его и сказал:

– Знаешь, посмотрел на тебя и сразу представил картинку: лет четыреста назад мы идем по разбитой дороге к замку, в одной из башен которого заперлась ведьма. Черт знает, настоящая ведьма или нет, но закон – это «Молот ведьм», а значит, она должна быть сожжена. И мы приводим закон в действие. Ты, как всегда, впереди. В глазах – решительность, в руках – бутыль. Допиваешь до дна и дубасишь кулаком в дверь… Ладно, стучи уже, потом доскажу.

Дверь открыл вчерашний дворецкий.

– Я бы попросил вас впредь не стучать так сильно, – произнес он. – Я достаточно хорошо слышу, кроме того, дверь не заперта. Мы ждем вас.

Мы прошли в парадную столовую. Американцы сидели за столом и не сводили с нас глаз.

– Здравствуйте, господа! – поздоровался я с ними. – Рад видеть всех вас. Позвольте представить вам моих сотрудников. С Энтони вы уже знакомы. Эту даму зовут Клэр, она медиум. Все общение с духами, обычно, происходит при ее… как бы сказать… посредничестве. Ну и, разумеется, преподобный…

– Просто Джек, дети мои,– перебил меня пастор. Он посмотрел на американских девушек и лукаво улыбнулся. – Мы тут все в одной лодке, и нечего разводить церемонии.

– Сегодня мы проведем более тщательный осмотр замка, – продолжил я. – Установим специальные датчики, которые способны регистрировать наиболее распространенные виды аномальной активности. Такие же портативные датчики я раздам каждому из вас, объясню, как ими пользоваться и дам еще кое-какие указания. Так что простите великодушно, что нарушаю ваш отдых, но сегодняшний день вам в основном придется провести в замке. Ну, или полдня.

– Ничего страшного, – отозвался Крис. – Даже любопытно. Тем более, что это мы вам позвонили. Лишь бы был результат. А то наши девушки уже так напуганы, что вчера хотели сбежать в гостиницу.

– Крис еле вытащил их обратно, – добавил Генри.

– Тогда не будем терять времени, – сказал я. – Энтони, ты знаешь, что нужно делать.

Тони кивнул, закинул в рот подушечку жвачки, вставил в уши наушники и махнул рукой Клэр и Джеку, чтобы они следовали за ним. Джек, впрочем, дошел лишь до двери, где притормозил и, пообещав Тони и Клэр «моментально их догнать», вернулся в зал.

– Неплохой замок, – сказал он, оглядевшись вокруг, – симпатичный. Но, увы, нечистая сила здесь определенно присутствует. Я просто чувствую ее, – он с шумом втянул носом воздух и поморщился. – Ой, какая нечистая! А все знаете, почему? – пастор подошел к двум девушкам, если не ошибаюсь, Пэт и Пэм, и положил руки им на плечи. Девушки обернулись и испуганно посмотрели на него. – А потому, что кое-кто здесь очень много грешит.

Сказав это, пастор громко рассмеялся и покинул зал.

– Не обращайте внимания, – успокоил я оторопевших американцев. – Мнение церкви в Ирландии очень много значит. Никакое мало-мальски важное событие в этой стране не обходится без пастора, и, безусловно, деятельность нашей организации не могла пройти для церкви незамеченной. Поэтому, когда мы едем на вызов, который представляет для нас реальный интерес, то по негласному договору берем с собой Джека или кого-то из его коллег. Конечно, у них свой подход к тем вопросам, изучением которых мы занимаемся. Они убеждены, что только искренняя вера и молитвы могут помочь справиться со всеми напастями, в том числе, и с привидениями. Я же считаю, что ко всему нужно подходить с научной точки зрения, все-таки живем в двадцать первом веке.

– А привидения могут причинить нам какой-нибудь вред? – спросила Мэй.

– Призраки, милая леди, – это обитатели параллельного мира. Если мы наблюдаем то, что называем призраком, то на самом деле мы видим лишь проекцию. Это все равно как пойти в кино. Когда мы смотрим фильм, нам страшно, но мы знаем, что всякие монстры, которых мы видим на экране, не выпрыгнут из него и не нападут на нас. Так же и с привидениями. Хотя осторожность не помешает. Потому что до сих пор ничего достоверно сказать о призраках нельзя. Тем более, что в вашем случае явление полтергейста – непосредственного воздействия на материальные предметы – отрицать уже нельзя. Вся эта вибрирующая посуда и качающиеся люстры... Кстати, вы уже слышали историю о странных руках, что существуют отдельно от тела и обитают неподалеку от Дублина?

– Нет. А что это? – спросила Пэм.

– Руки-призраки. Говорят, их можно повстречать на дорогах, ведущих в Дублин. Как-то раз молодые супруги заночевали на одной такой дороге в своем фургоне, а проснулись оттого, что какие-то руки, висящие в воздухе, с ужасным звуком скребли стекло, видимо, пытаясь попасть внутрь фургона. Еще рассказывают о том, что они часто внезапно появлялись и накрывали руки велосипедистам и мотоциклистам. Поворачивали рули и отправляли их в канаву.

– Какой кошмар! – произнесла Мэй.

– Но, возможно, эти велосипедисты и мотоциклисты сами не справлялись с управлением из-за страха, вызванного появлением призрака. А тех супругов и вовсе мог кто-то разыграть, – успокоил я девушку.

– А чем сейчас заняты ваши помощники? – спросила Пэм.

– Они расставляют по всему замку датчики, – ответил я. – Кстати, раз уж мы об этом заговорили… Я дам каждому из вас по такому же датчику.

Я открыл чемоданчик, который специально оставил Энтони, и достал из него один из датчиков.

– Смотрите, как он работает, – я положил датчик на стол. – Когда в пятнадцати ярдах от вас появится призрак, он среагирует и запищит. Кроме того, у него начнет мигать вот эта синяя лампочка. Вам не следует сильно пугаться, если он вдруг заработает. Ведь это даже не будет означать, что призрак находится на одном этаже с вами. Он может быть этажом выше или ниже. Вообще, этот датчик способен улавливать все самые распространенные виды аномалий, но некоторые он может не почувствовать, поэтому будьте внимательны. Обращайте внимание на все, что покажется вам хоть сколь-нибудь необычным. Известно, например, что призраки могут черпать энергию из окружающей среды. При этом температура воздуха понижается на несколько градусов. Так что, если вы внезапно почувствуете холод, то постарайтесь как можно быстрее покинуть такое место.

Я раздал американцам датчики. Девушки принялись вертеть их в руках и в шутку подносить друг к другу, чтобы убедиться, что среди них нет привидений. Мужчины тут же спрятали свои датчики в карманы. Джефф, пребывавший в задумчивости с самого начала, извинился и куда-то ушел.

Зато вернулся наш пастор. Он, видимо, успел обежать весь замок, потому что выглядел слегка запыхавшимся. На его упитанном красном лице проступили капельки пота. Пастор достал платок, обтер им лицо и шею, и спрятал обратно в карман.

– Ну что я могу сказать? – вздохнул пастор и, глядя на девушек, как кот на сметану, добавил: – Жаль, что я не приехал раньше. Все в этом замке пропитано грехом.

– Мы, вроде бы, и не грешили особо, – улыбнулся Крис. – Все, знаете, привидений ловили.

– А я вот смотрю на девушек этих, да на вас, молодые люди, и мне все ясно как Божий день. Вижу, что грешили. Причем много и с удовольствием.

В этот момент в зал вошел Малкольм.

– Господа! – произнес он. – Скоро будет подан обед. Могу я просить вас пройти в соседний зал, чтобы прислуга могла накрыть здесь на стол?

Дворецкий развернулся и собрался уже уходить, но пастор остановил его.

– Э-э-э… милейший! У вас здесь есть бутылочка хорошего эля?

– У нас только самые лучшие напитки, – ответил дворецкий.

– Ну, тогда бутылочку мне после обеда принесите.

Малкольм высоко поднял бровь, оглядел пастора и только после этого ответил:

– Конечно, святой отец.

* * *

Оказалось, что мы приглашены к обеду. Я и мои коллеги, если не считать Джека, сначала хотели отказаться от приглашения, но дворецкий сказал, что тем самым мы обидим американцев. Преподобный сиял, разглядывая, какими блюдами накрыт стол. Он без особых уговоров сел во главу стола и придвинул к себе тарелку густого, как в марсельском порту, буйабеса.

– У вас все свежее? – крикнул он дворецкому.

– Мы всегда используем только свежие и натуральные продукты самого лучшего качества, – ответил дворецкий, которого явно оскорбил такой вопрос.

– Ну, если пища свежая, то и молиться не обязательно, – с деловым видом произнес пастор и принялся поглощать суп.

– Саймон, в вашей практике наверняка были не только страшные, но и забавные истории. Может, расскажете? – спросил Крис.

– Отчего же… – согласился я. – Знаете, в связи с вашими вчерашними приключениями, я, пожалуй, расскажу вам об одном очень настырном допельгангере.

– Дупель…гейгере? – переспросила Мэй.

– Допельгангере, – повторил я. – Это сущность, которая представляет собой двойника какого-нибудь человека. Одним из известнейших был двойник русской императрицы Екатерины Великой. Но речь пойдет не о ней, а об одном моем давнем приятеле. Обычно, если у человека появляется двойник, то впереди этого человека ждет какое-то важное событие. Так вот, эта история произошла еще в те времена, когда наша организация только начинала свою деятельность. Конечно, у нас тогда не было такой техники, какая есть сейчас, поэтому приходилось надеяться в основном на свое чутье. Однажды, прогуливаясь по одной из улиц Дублина, я встретил своего приятеля, с которым мы вместе учились в университете. Я обрадовался и подошел к нему, но он почему-то не обратил на меня внимания. Он просто прошел мимо меня, и мне даже пришлось отойти немного в сторону, чтобы он меня не сшиб. А ведь мы были хорошими друзьями! Я был несколько озадачен таким поведением, но решил не догонять его и пошел дальше своей дорогой. Как вы думаете, кого я встретил буквально через пять минут? Это был он же. На этот раз он сам бросился ко мне, поинтересовался моими делами. Я был крайне удивлен. Мы немного поболтали, договорились созвониться и разошлись. Только минуту спустя я понял, что произошло. Тот, первый, был на самом деле допельгангером. Когда я осознал это, у меня внутри все замерло. Дело в том, что если человек увидит своего двойника, то, как минимум, испытает сильный стресс. Мне надо было срочно догнать своего друга и во что бы то ни стало отвлечь его. Я сорвался с места, пробежал по улице, завернул за поворот и вскоре увидел впереди его силуэт. Я подбежал к нему и обнял. У меня не было времени изобретать что-то, и я брякнул первое, что пришло на ум:

– Как же я по тебе соскучился, дружище!

Его очень удивило такое мое поведение – мы ведь только что виделись. Я продолжал что-то говорить, а сам думал, как бы не отпустить его домой. Мой приятель жил как раз где-то неподалеку, и я был уверен, что допельгангер ждал его там. Я предложил ему прогуляться по барам, вспомнить молодость. Он долго сопротивлялся, говорил, что у него какие-то там дела. Я же не отступал. Наконец, мне удалось его уговорить. Он сказал, что выпьет, но только одну кружку пива. Ну, я прекрасно понимал, что одной кружкой в Ирландии мало кому удается отделаться. Главное было начать. Но внезапно он вспомнил, что ему срочно нужно зайти домой, куда ему должны были прислать факс, требующий немедленного ответа. Я старался его отговорить, но все было напрасно. Он сказал, что будет рад пригласить меня к себе, где, уж конечно, найдется пинта доброго пива, не хуже, чем в пабе. Я чувствовал полную беспомощность. Мы пошли к нему домой. Я был ни жив, ни мертв, когда он достал ключи и стал открывать дверь. Как только он отпер замок, я первым ворвался в его квартиру.

– Посмотрим, как поживает в этой дыре мой приятель! – воскликнул я, а сам быстро осмотрел прихожую и с некоторым облегчением заметил, что допельгангера там не было.

Тогда, не мешкая, я обогнал его и прошел в комнату первым, даже слегка оттолкнув его. Ему, очевидно, не очень-то понравилось, что я чувствовал себя как дома, но мне было на это наплевать. В комнате я увидел допельгангера. Он сидел на стуле и взирал на меня своими безжизненными глазами. Я еле успел загородить его своим телом, когда вошел мой друг. Он прошел к своему столу, на котором стоял факс, и, вытащив письмо, принялся читать его. Мне приходилось вытанцовывать вокруг этого стула, чтобы хозяин дома не увидел за мной своего двойника. Наконец, мой приятель вышел из комнаты, и я проследовал за ним в прихожую, захлопнув за собой дверь комнаты.

Через некоторое время он сказал, что ему нужно зайти в уборную. Когда он открыл дверь в туалет, я увидел, что там его уже ждет допельгангер. К счастью, мой приятель что-то говорил мне, поэтому не заметил его. Я же резко захлопнул дверь туалета. Друг удивленно посмотрел на меня. Он спросил, зачем я это сделал, на что я ответил, что внезапно почувствовал расстройство желудка. Друг посторонился и пропустил меня в туалет, пробурчав, что он замечает у меня скорее расстройство нервной системы. Мне, впрочем, совсем не улыбалось оставаться в туалете вдвоем с этим... гостем. Я воспользовался тем, что хозяин дома, в сердцах хлопнув дверью, вернулся в кабинет, и просто выждал несколько минут. Допельгангеру, как и любому другому жителю параллельного мира, сложно держать длительное время свою проекцию в нашей реальности. Словом, я изо всех сил старался выиграть время...

Здесь я сделал паузу и закурил, внимательно глядя на слушателей. Американцы смотрели на меня с раскрытыми ртами.Наконец, Мэй спросила, почему-то шепотом:

– И... что было дальше?

– Дальше... Дальше я заметил, что мой друг нервничает с каждой минутой все больше. Я спросил его о причинах такого беспокойства. Он, в который уже раз взглянув на часы, ответил, что волнуется потому, что его брат, приехавший погостить и вышедший прогуляться, до сих пор не возвращается. А он очень плохо знает город и постоянно попадает в какие-то истории... Я и не знал, что у него есть брат. Близнец...

Нужно сказать, что спустя всего несколько секунд я был сполна вознагражден за рассказ великолепной порцией хохота.

Когда смех стих, американцы все же напомнили о двойнике Джеффа, которого видели вчера. Я попытался заверить их, что, раз они перенесли эту встречу, ничего страшного случиться уже не должно.

– Гете, например, – добавил я, – тоже видел своего двойника, но после этого вполне благополучно жил долгое время. И даже создал «Фауста».

* * *

Когда обед закончился, нам оставалось лишь установить специальную видеокамеру. Внешне она очень напоминала обычную, только с кучей дополнительных насадок и приспособлений.

– Ой! – радостно воскликнула Пэм, когда Тони достал камеру из футляра. – Мы будем снимать кино?

– Да, мисс. Только не совсем обычное. Эта камера оснащена специальными датчиками и фильтрами, которые способны уловить то, что не сможет увидеть человек или обычная оптика, – пояснил я.

– То есть, мы сможем рассмотреть на записи настоящее привидение? – скептически спросила Пэт. – Потрясающе! Не думала, что такое возможно. Можно зарезервировать копию?

Мы установили камеру в торце коридора, в который выходили двери всех гостевых спален, последний раз проверили датчики и вернулись на первый этаж. Пастор как раз безжалостно истреблял третью порцию греховного десерта. Он посмотрел на датчик, который держала в руках Мэй, и прищурился.

– Дай-ка посмотреть, – недовольно сказал он. – Ну, и от чего же спасет эта коробочка? Ерунда вся эта ваша техника. Только искренняя вера и молитвы смогут здесь помочь. Да еще святая вода.

С этими словами Джек разжал пальцы и, когда датчик шлепнулся на пол, освободившейся рукой неожиданно хлопнул Мэй по попе, отчего та взвизгнула и в недоумении уставилась на него.

– Что смотришь, дочь моя? – весело произнес пастор. – У тебя там муха сидела, я ее согнал. Потом подойди ко мне, я тебе про непорочное зачатие расскажу.

Сказав это, преподобный наморщил брови и пошел к лестнице на второй этаж.

– Да, кстати, девушки. Мне надо будет со всеми вами серьезно поговорить, – крикнул он, остановившись на лестнице. – Так что, когда этот ученый закончит рассказывать вам сказки, подойдите ко мне. А вы, господа ученые, не ждите меня. Я поеду обратно своим ходом.

Мне оставалось лишь попросить звонить нам при любой необходимости, и откланяться.

 

Джефф

Утром следующего дня вернулись Саймон с помощниками. С ними приехал еще и священник. Как он оказался в компании с профессиональными охотниками за привидениями, для меня осталось тайной. Как объяснил Саймон, ни одно значительное событие в Ирландии не должно пройти без участия священника. И первое, что пастор произнес, было глубокое заявление о том, что «здесь все пахнет грехом». При этом он потянул носом и незамедлительно проследовал к графину с виски, красовавшемуся на столе. Наклонившись над ним, он сделал глубокий вдох, словно именно содержимое графина и являлось вместилищем греха. Я пристально смотрел на пастора, что не ускользнуло от его внимания.

– Что тревожит тебя, сын мой? – спросил он меня, на секунду оторвавшись от алкогольных паров.

Ответить было нечего. Пастор налил себе виски в бокал, устроился в кресле поудобнее и с явным наслаждением сделал глоток. Смачно причмокнув от удовольствия, он, скосив глаза внутрь стакана, снова обратился ко мне:

– Живая вода! – он выдержал паузу, чтобы осушить бокал и выразительно кивнуть в сторону охотников за привидениями. – А вся их техника – от лукавого. Все от древа познания… Ты согласен, сын мой?– и, не став дожидаться ответа, сразу задал новый вопрос:

– Ты женат?

– Нет, – только теперь я поймал себя на мысли, что стою перед ним, не шелохнувшись, с видом провинившегося ученика.

– Покайся! – прикрикнул на меня пастор и добавил: – Ибо сказано в Священном Писании: «Да прилепится муж к жене своей»!

– Каюсь, – сдерживая смех, проговорил я.

– Вот и молодец! Отпускаю тебе все грехи! И это надо обмыть, иначе не будет считаться, – с этими словами он налил себе вновь.

Я так увлекся колоритной фигурой священника, что совсем забыл про Мари. Воспользовавшись общей суматохой, возникшей вокруг пастора и чудес техники, я, в надежде найти ее, поднялся на второй этаж. При этом я чуть не столкнулся с Клэр – медиумом, которая приехала с Саймоном. Она шла по коридору в своем белом комбинезоне, почти закрыв глаза и вытянув перед собой руку, которую подносила к портретам, дверям и шкафам. Кажется, она была в трансе и не заметила меня.

Проводив ее взглядом, я пошел по пустому коридору, заглядывая в спальни, и, наконец, увидел удаляющуюся женскую фигуру. Мне показалось, что она повернула к лестнице. Я окликнул ее, но она не ответила. Я побежал к лестнице. Как в дурном сне, я не мог ее настигнуть. В голове крутилась школьная загадка: почему Ахиллес никогда не догонит черепаху? Каждый раз, когда я нагонял ее, она исчезала за новым поворотом коридора. Так я, сам того не заметив, оказался перед входом в галерею, ведущую в северное крыло. Ее нигде не было. Кто-то дотронулся до моего плеча, и я вздрогнул. Мари стояла прямо позади меня.

– Что ты здесь делаешь?

– Я думала, ты меня звал. Я заметила тебя на втором этаже и пошла за тобой, но ты так мчался, что я не могла тебя догнать.

– А я думал, это я тебя преследую… Слушай меня внимательно, Мари. Я тебе соврал. Я видел тебя в зеркале. Думал, это все ерунда, но сейчас понимаю, что… что уже ни черта не понимаю, – быстро проговорил я, глядя в широко раскрытые глаза Мари. – Тебе надо быстрее убираться из Хэмфилда. Просто уехать отсюда! Только дай мне знать, как тебя найти. И не бойся потерять контракт и деньги, это все пустяки. Прошу тебя!

Я облизал пересохшие губы, то ли ожидая поцелуя, то ли собираясь поцеловать Мари, но раздались шаги, и в комнату вошел Малкольм.

Мари резко отвернулась и отошла к окну. Дворецкий некоторое время переводил взгляд с нее на меня, а потом, извинившись передо мной, попросил Мари помочь ему с делами. Девушка пошла за ним, но, выходя, обернулась на секунду и одними губами произнесла, едва кивнув в знак согласия:

– Хорошо.

Весь оставшийся день я ходил как потерянный. Не очень хорошо помню, что делал. День раскололся на обрывки эпизодов. Первая пачка сигарет улетела, будто и не было десятилетнего перерыва. Помню, я сидел в парке перед замком, курил. Меня за этим занятием заметил Генри. Он удивился, что я курю, я отмолчался.

Еще помню, все шутили насчет датчиков Саймона, подносили их друг к другу, к мебели, к картинам на стенах. Помню Криса, подмигнувшего мне, прежде чем начать стучать ногой под столом, чтобы разыграть Мэй. Наконец, помню, как уже довольно поздно вечером вошел Малкольм и, извинившись перед нами, поинтересовался, не видел ли кто-нибудь в последние час-два Мари.

 

Мэй

Когда Саймон со своей командой уехал, отец Джек потер свои пухлые ладони и предложил всем желающим, а особенно девушкам, исповедоваться. Мужчины отнеслись к этому скептически. Может, потому что нос у отца Джека был слишком красный, и он порядком накушался хозяйским элем. А я считаю, что не наше это дело – осуждать поведение священника. Девочки тоже не имели ничего против исповеди.

Исповедовать отец Джек нас решил в той самой детской комнате, что стояла закрытой уже несколько лет, и в которой уже давно никто не жил. Ну, чтобы, не дай Бог, не наткнуться на какой-нибудь женский аксессуар, который мог бы привести его в смущение и отвлечь от благочестивых мыслей.

Я пошла первой. Отец Джек уселся в кресле, сделал мощный глоток, поставил бутылку между кроватью и креслом, и строгим взглядом указал мне на стул. Я села.

– Ну что, дочь моя, – начал он, – рассказывай, как грешила в последнее время, в делах, а может и в мыслях, что тоже грех немалый.

Я решила быть честной. А вдруг и правда, все эти кошмары как-то связаны с моими делами и мыслями?

– Я провела здесь одну ночь с мужчиной, – призналась я.

– С кем конкретно? – попросил уточнить пастор.

– С Джеффом, – выдохнула я, и, казалось, его имя так и осталось на моих губах.

– Видный парень, – пастор улыбнулся, глотнул еще эля. – Ты знаешь, в его годы я был не хуже, и если бы не мое призвание… Ух, я бы… Однако мы отвлеклись. Как ты говоришь, согрешила-то?

– Я от невидимого призрака бежала, который гнался за мной, оставляя светящиеся следы. Постучалась к нему, он открыл. А я побоялась уходить...

– А почему единожды? – поинтересовался пастор.

– Да его эта ведьма Мари околдовала, – выпалила я.

– Вот, дочь моя, и добрались мы до твоего главного греха. Мало того, что ты называешь девушку ведьмой, ты еще и завидуешь ей черной завистью.

– Да она, правда, ведьма. И глаза у нее злые, и грудь маленькая… ой, извините, святой отец! – я почувствовала, что краснею.

– Стыдись, дочь моя! Главное в молодой девушке – чистая душа и доброе сердце. А ты мне, священнику, про телеса ваши рассказываешь.

– Извините, случайно вырвалось.

– Вот мысли-то греховные наружу лезут, из уст выскакивают как черти, а потом удивляются, почему это души грешников их беспокоить стали своими ночными стенаниями.

– Ну, простите.

– Бог тебя простит. Ладно, дочь моя, обещай, что никаких утех телесных ты не позволишь себе, пока будешь находиться в этом замке.

– Да кому я нужна…

– А отчаяние, дочь моя, – смертный грех.

– Я постараюсь.

– Ну, иди. Бог с тобой.

Следующей пошла Пэм, а мы с Пэт остались стоять у двери.

– Ну, и о чем он тебя спрашивал? – спросила Пэт.

– Да как обычно, с кем была и с кем хотела бы, – ответила я.

– Ну, а ты чего?

– Сказала, что было, мол, а больше не предвидится.

– А он что?

– Сказал, чтобы не завидовала Мари.

– Правильно, нечего тебе ей завидовать. Посмотри на себя и посмотри на нее.

– Ты это Джеффу скажи.

– Ой, прямо свет клином сошелся на этом Джеффе!

– Тебе легко говорить. А я так с шестнадцати лет не влюблялась.

– Вот как была дурой в шестнадцать лет, так ею до сих пор и осталась.

– Да знаю, – вздохнула я.

Через несколько минут вышла Пэм. Вид у нее был растерянный.

– А как же я это… а контракт? Мы же тут все же работаем же… А Крис, – пролепетала она, – он такой хороший... А привидения, они, оказывается, не любят, ну, когда…

– Наверное, потому что сами-то уже не могут, – сказала Пэт. – Ладно, пошла я, девчонки. Даже не знаю, что буду рассказывать. Не грешила я в последнее время. Ну, было с Крисом в первую ночь. Что-то впечатление какое-то осталось блеклое. Думаю, подробностей вспомнить не смогу. А с Генри – это и не грех вовсе, а исцеление болящего…

Через несколько секунд Пэт вышла.

– Девочки, а падре-то наш пропал. Надорвался на вас, видно. Был да весь вышел.

– Куда вышел?

– Вот этого сказать не могу. Там и дверей других нет…

Мы переглянулись и вошли в комнату. Она была пуста. Мы посмотрели в шкафу, под кроватью. Окно было закрыто.

– Может, грехов моих тяжких испугался, – пошутила Пэт.

– Не смешно, – сказала Пэм дрогнувшим голосом.

И тут у всех нас запищали датчики. Мы рванули из комнаты. В коридоре датчики затихли. Мы побежали вниз, в холл, рассказать другим. Все там были какие-то нервные. Наш рассказ про таинственное исчезновение священника не произвел особого впечатления. Оказывается, помимо него, также куда-то пропала эта ведьма Мари. Чему я, да простит Бог мою грешную душу, несказанно обрадовалась.

 

Саймон

В середине ночи раздался телефонный звонок. А это – одна из вещей, которые я люблю меньше всего. Звонили наши друзья из Хэмфилда. Судя по всему, в замке был настоящий переполох.

Когда мы приехали, во всех помещениях горел свет. Генри и Крис, которые встретили нас с Энтони, пытались рассказать нам что-то, но у них никак это не получалось, потому что они говорили одновременно и постоянно перебивали друг друга. Насколько я понял, ночью замок сходил с ума. Джефф, не сдержавшись, когда в очередной раз заработал его датчик, даже швырнул его в стену и после этого, по выражению Криса, валялся у себя на кровати «как брошенное пальто». Каждую минуту в замке происходили странные вещи. То кашляло кресло, то призрачный топот лошадиных копыт слышался в коридоре. Словом, у обитателей Хэмфилда были все признаки привидения, страдавшего тяжкой формой помешательства. В этом сумасшедшем доме спать было невозможно. Девушки выходили из комнат только вместе – минимум вдвоем, а обычно – втроем.

Сбивчиво рассказав нам все это, Крис повел нас в свою комнату.

– Говорю вам, вот именно на этом месте у меня и сработал датчик, – взволнованно говорил он. – Я, как вы и говорили, покинул комнату. Сейчас все, вроде, в порядке, но еще час назад датчик просто не унимался.

В этот момент в комнату ворвались Мэй, Пэт и Пэм. Они были не совсем одеты. То есть, если быть документально точным, на Мэй были крошечные розовые трусики, а на Пэт – чулки и изящные золотые босоножки. К слову сказать, они ей очень шли. На троих это была вся их одежда. Впрочем, нет, Пэм машинально прикрывалась спереди простыней. Взглянув на Энтони, я почувствовал, что теряю его.

– Доктор Дикселль, пойдемте скорее к нам! – кричала Мэй. – Мы с девочками переодевались, и тут сработали датчики. Идемте скорее, пока привидение не сбежало. У вас есть, чем ловить его?

Три обнаженные грации повели меня в одну из спален. Пэм по-прежнему держала спереди простыню, но Тони-то шел сзади. Я даже немного растерялся. До сих пор мои знакомые девушки, если и встречали меня в подобном виде, относились ко мне как-то… иначе. Я бы сказал, как к мужчине, что ли… С другой стороны, я и сам реагировал на подобные явления несколько… живее. Не то, чтобы так, как Тони, но все же… Позиция наблюдателя с подобного ракурса пробуждала в моем организме некоторые адекватные-э-э-э… реакции. Нужно, видимо, заняться собой.

Мы вошли в спальню. На полу были раскиданы платья. Здесь же валялись датчики. Я поднял одно из платьев и протянул Пэм, которая стояла ближе всех ко мне. Она даже не обратила на это внимания.

– Это ужасно! – восклицала она. – Они все сразу запищали. Нам стало так страшно! Как хорошо, что вы приехали!

Я старался не смотреть на девушек, а Энтони, напротив, совершенно перестал моргать. Верный признак глубокого транса. Я не выдержал:

– Девушки, наденьте хоть что-нибудь! Иначе, если привидение способно видеть, и при жизни оно было мужского пола, мы точно никакими средствами от него не отделаемся, – сказал я и тут же пожалел, потому что до девиц, наконец, дошло, что они находятся со мной в одной комнате в таком виде.

Они посмотрели друг на друга и хором взвизгнули так, что я думал, оглохну. Я даже не услышал, а почувствовал их визг. Видимо, это был ультразвук. Девушки бросились подбирать платья с пола, а я поспешил выйти из комнаты, чтобы не смущать их. Через секунду, впрочем, я вернулся, и за руку вывел в коридор сомнамбулического Тони. В чертовски сложных условиях иногда приходится работать охотникам за привидениями!

По коридору шел Джефф. Он был очень бледен.

– Вы не видели Мари? – спросил он, подойдя ко мне.

– Мари? – переспросил я. – Разве среди ваших подружек есть девушка, которую так зовут?

– Нет, она не из этих, – Джефф указал на дверь комнаты, в которой были девушки. – Она совсем другая. Она работает здесь горничной. Я нигде не могу ее найти. Она куда-то пропала.

– А где пастор? – спросил я.

– Пастор? Какой па…? Ах, этот! Да он исчез куда-то. Извините, мне нужно найти Мари, – Джефф пошел дальше по коридору.

– Саймон, идите скорее сюда! – услышал я голос Криса. – У меня только что сработал датчик.

Я поспешил в комнату Криса. Там уже был Генри.

– Только что опять запищал, – говорил Крис. – Недолго так. Включился секунды на три и замолк.

Я достал свой дат чик. Он молчал. Я обошел всю комнату. Ничего подозрительного в ней не было. В этот момент я понял, что мне ужасно хочется спать. Нужно все-таки отключать на ночь телефон.

В комнату вошли девушки. В достаточной степени одетые, хотя и несколько эклектично. Футболка и шорты на одной, джинсы и свитер на второй, и вечернее платье на третьей. Паранормальный «смарт-кэжуал».

– Можете идти ловить, – сказала Пэт.

– Кого? – устало произнес я.

– Ну как? Привидений, – на лице Пэм можно было прочитать искреннее удивление. – Комната свободна.

– Датчики там сейчас пищали? – спросил я.

– Нет, но они пищали до этого, мы же говорили, – ответила Мэй.

– Ну, значит, тогда там было что ловить, а сейчас клева нет. Всю рыбу распугали. К тому же, что значит ловить? Это же вам не бабочка какая-нибудь. Призрака сачком не поймаешь. Его можно лишь попросить покинуть помещение.

– Ну, в таком случае, можете идти просить, – сказала Пэт.

– Девушки, все это не так просто, как вам кажется, – начал я. – Для начала нам нужно установить, что это за призрак. Узнать, чей это призрак. Идентифицировать его, прости Господи, за это слово. Только потом с ним можно будет попробовать войти в контакт, и, если получится, то уговорить его больше не беспокоить живых людей. Особенно ночью по телефону.

– Ну, сделайте же что-нибудь! Вы же охотник за привидениями! И при чем здесь телефон? – возмутилась Мэй.

Внезапно у нас сработали датчики.

– Всем сохранять спокойствие! – крикнул я. – Вы помните, что я говорил? Совсем не обязательно, что призрак находится в этой комнате. Он может быть на другом этаже…

Не успел я договорить, как у тумбочки, стоящей возле кровати, с громким скрипом открылась дверца. Девушки взвизгнули и бросились в объятия Криса. Ему, кажется, тоже было не по себе, но он старался не показывать этого.

– А сейчас медленно выходим из комнаты, – вполголоса сказал я. – Не торопясь, спокойно и тихо.

Мы двинулись к выходу. Передвигались медленно, почти на цыпочках. Внезапно начал мигать свет. Конечно же, девушки сразу забыли, о чем я говорил, и с громкими криками выбежали из комнаты. Мы пробежали по коридору и остановились, когда поняли, что датчики смолкли. Вокруг было тихо. Постепенно все стали успокаиваться.

– Видимо, на сегодня все, – предположил я. – Призрак устал. Думаю, имеет смысл посмотреть, что там удалось зафиксировать нашей камере.

Сначала ничего интересного на записи не было, и я отмотал немного вперед. Смотреть на статичное изображение полутемного коридора было скучно. Я, сдавая позиции, боролся со сном, когда на экране вдруг появилось какое-то движение: растения, стоявшие в коридоре, стали покачиваться. В следующее мгновение появилась полупрозрачная сущность, очертаниями напоминающая расплывчатую фигуру низкорослого человека. Мы прильнули к экрану телевизора и в напряжении наблюдали за призраком. Он медленно пересек коридор и скрылся, пройдя сквозь стену в одну из комнат.

– Черт, это моя спальня! – вскричал Крис.

– Итак, – произнес я, – теперь можно с уверенностью сказать, что в замке действительно обитает призрак. Господа, у нас в руках уникальная запись. Столь четких записей фантомов мне до сих пор видеть не приходилось. Теперь остается узнать, чья именно душа не смогла найти покоя. Для этого, вероятно, придется посидеть с архивными материалами, покопаться в истории замка. Судя по всему, она не так прозрачна, как казалось… В это время суток никто не откроет дублинский архив даже для меня, придется ждать утра. Благо, осталось недолго, да и доехать нужно. Полагаю, что призрак больше не будет вас сегодня беспокоить – скоро светает…

 

Мэй

Удивительно, но после всего этого переполоха я быстро и легко заснула. Может, просто организм устал бояться. Я словно упала в белое пушистое облако, и сон окутал меня своим воздушным теплом. Появилось предчувствие чего-то волшебного, словно передо мной вот-вот откроются сказочные ворота в Страну Чудес. Дождь. Мокрая зеленая трава. Черные тучи на небе, как страшные косматые чудовища. Злой ветер развевает на мне одежду. Однако, какая странная на мне одежда: форменное платье горничной, как у Мари, ее нелепые туфли, а на плечах синяя плотная накидка с капюшоном. В моих волосах множество шпилек, но мокрые пряди все равно лезут в глаза. Передо мной замок. Я стучу в дверь. Мне открывает Малкольм. На нем ливрея, туфли с пряжками, белый парик.

– Проходите. Вы новая горничная?

Я безмолвно киваю.

Замок выглядит как-то по-другому. На потолке – большая люстра, но в нее вставлены не лампы, а свечи. Много больших толстых свечей. Чувствуется запах плавленого воска. Дрова в камине потрескивают. Я смотрю на огонь и словно сливаюсь с ним. Погружаюсь в потрескивающую темноту...

И оказываюсь в парадном зале.

Звуки рояля. Бледная Мари в строгом платье аристократки, как одна из тех дам, которых я видела раньше на портретах. Из-под ее тонких пальцев исходят странные гнетущие звуки. Эта тягостная мелодия будто сковывает все вокруг, высасывает жизнь и краски из каждого предмета. Я вытираю пыль со старинного резного шкафа. Мари прекращает играть и укоризненно смотрит на меня, как будто я в чем-то провинилась перед ней.

Я убираю со стола. Тяжелая фарфоровая посуда с позолотой на ослепительно белой скатерти какого-то неизвестного мне грубого материала. Входит Джефф. На нем красный камзол, расшитый золотом. Он смотрит на меня с такой нежностью, с такой беспредельной лаской. И улыбается. Я тоже улыбаюсь ему. Отсветы пламени скользят по его лицу. Он берет мою руку, подносит ее к губам. И я будто таю, растворяюсь в его любящих голубых глазах. Таких же голубых, как небо за окном, таких же теплых, как солнечные лучи, запутавшиеся в узорах занавесок.

Они-то и разбудили меня.