В «крысином списке» значились сто семнадцать фамилий государственных чиновников из восемнадцати стран. Двумя из этих стран были Соединенные Штаты и Канада, остальные шестнадцать находились в Европе. Прежде чем освободить мисс Летицию Ареналь, задержанную в Нью-Йорке, Кобра настоял на том, чтобы проверить хотя бы одного из этих людей, выбранного наугад. Он предложил герра Эберхардта Мильха, старшего таможенного инспектора гамбургского порта. Кэл Декстер вылетел в этот ганзейский город, чтобы сообщить местным правоохранительным органам плохие новости.

Встреча, состоявшаяся по инициативе американского гостя в таможенном управлении Гамбурга, получилась довольно странной.

Вместе с Декстером на ней присутствовал высокопоставленный представитель УБН в Германии, с которым немецкие коллеги уже были хорошо знакомы. Тот в свою очередь был в полном недоумении относительно статуса человека из Вашингтона, о ком он никогда не слышал. Но инструкции, поступившие с Арми-Нейви-драйв, где расположена штаб-квартира УБН, были краткими и исчерпывающими. Таинственному посланнику следовало оказывать всестороннюю поддержку.

Два человека прилетели из Берлина — один из ЦКА, Федеральной таможенной службы Германии, другой — из отдела по борьбе с организованной преступностью Федеральной криминальной полиции БКА. Пятый и шестой участники встречи были местными, из гамбургского отделения таможни и гамбургской полиции. Из них первый был принимающей стороной: встреча состоялась у него в кабинете. Однако старшим по должности был Иоахим Циглер из федеральной таможни; к нему и обратился в первую очередь Декстер.

Декстер был краток. Необходимости в пространных разъяснениях не было; все эти люди были профессионалами, и четверо немцев понимали, что американцы не стали бы просить о встрече, если бы не произошло чего-то из ряда вон выходящего. К счастью, не было также необходимости и в переводчиках.

Декстер мог только сказать, и все это прекрасно поняли, что в руки колумбийского отделения УБН попала определенная информация. Слово «стукач» повисло в воздухе. Перед участниками встречи стояли чашки кофе, но никто к ним не притронулся.

Декстер протянул герру Циглеру несколько страниц, тот внимательно их изучил и передал своим коллегам. Глава гамбургского отделения ЦКА тихо присвистнул.

— Я знаю этого человека, — пробормотал он.

— И? — спросил Циглер.

Он был просто в ужасе. Германия бесконечно гордится своим огромным суперсовременным гамбургским портом. И то, что такая информация имелась, тем более у американцев, удручало.

— Разумеется, подробности можно узнать в отделе кадров. Насколько я помню, всю свою жизнь этот человек проработал в таможенной службе. Несколько лет до пенсии. Карьера без единого пятнышка.

— А что если ваша информация неверная? Даже больше того, заведомо ложная?

Вместо ответа Декстер протянул еще несколько страниц. Завершающий удар. Иоахим Циглер изучил новые документы. Выписки из банковского счета. Маленький частный банк на Каймановых островах. О большей секретности не приходится и мечтать. Если эти документы также подлинные… На таком счету деньги накапливаются быстро, поскольку проверить его крайне трудно. Декстер первым нарушил молчание:

— Господа, всем нам известны правила «знать только то, что нужно знать». Мы не новички в нашем необычном ремесле. Вы должны понимать, что у нас есть свой источник. И мы должны любой ценой этот источник оберегать. Больше того, вы сами не захотите совершать скоропалительное задержание на основании одних только неподтвержденных обвинений, которые не примет ни один суд Германии. Можно предложить стратегию действий?

Декстер озвучил сложную многоходовую комбинацию. За Мильхом будут скрытно наблюдать, чтобы убедиться в том, как он лично будет способствовать прохождению таможенных формальностей одного конкретного контейнера. Далее последует выборочная проверка, якобы случайная, совершенная младшим сотрудником таможни.

Если информация Кобры верна, Мильх вмешается, отменяя действия своего подчиненного. И тут, якобы также совершенно случайно, в дело вступит проходящий мимо сотрудник ЦКА. Его слово окажется решающим. Контейнер будет досмотрен. Если в нем ничего не окажется, значит, американцы ошиблись. Последуют чистосердечные извинения. Но ничего страшного не произойдет. И все же домашний и сотовый телефоны Мильха будут прослушиваться на протяжении нескольких недель.

Потребовалась неделя на подготовку, и еще одну неделю пришлось ждать, пока не предоставилась соответствующая возможность. Морской контейнер был одним из нескольких сотен, выгруженных из огромного контейнеровоза из Венесуэлы. Только один человек обратил внимание на две маленькие концентрические окружности, одна внутри другой, и мальтийский крест посредине. Старший инспектор Мильх лично разрешил загрузить контейнер на поджидавший трейлер, который тотчас же направился к выезду из таможенной зоны порта.

Водитель-албанец подъехал уже к самому последнему шлагбауму, который, поднявшись было, вдруг снова опустился. Молодой розовощекий таможенник указал трейлеру проехать на площадку для досмотра.

— Выборочная проверка, — сказал он. — Пожалуйста, ваши документы.

Албанец изобразил полное недоумение. У него имелись все необходимые разрешения, с подписью и печатью. Подчинившись, он сделал быстрый звонок по сотовому телефону. Забравшись в высокую кабину грузовика, где его никто не слышал, он произнес несколько фраз по-албански.

Обычно в гамбургской таможне применяют два уровня выборочной проверки трейлеров и их грузов. Первый, упрощенный, заключается только в просвечивании рентгеном; при втором контейнер вскрывается. На самом деле молодой таможенник был оперативным сотрудником ЦКА — вот почему он казался новичком в своем деле. Он указал водителю отогнать трейлер на площадку, отведенную для досконального досмотра. И тут его остановил старший по званию офицер, спешно прибежавший из здания таможенной службы.

Молодой, неопытный новичок младший инспектор не спорит с ветераном старшим инспектором. Однако этот парень твердо стоял на своем. Старший инспектор вышел из себя. Он лично проверил этот контейнер и дал разрешение на выезд. Незачем проводить досмотр дважды. Это будет лишь напрасная трата времени. Старший инспектор не заметил бесшумно подкатившую легковую машину. Вышедшие из нее двое сотрудников ЦКА в штатском предъявили свои удостоверения.

В германской бюрократии звание имеет большое значение. Сотрудники ЦКА имели такое же звание, как и Мильх, но решающим оказалось то, что они были из криминального отдела. Контейнер был вскрыт. Появились собаки-ищейки. Содержимое было выгружено. Не обращая внимания на груз, ищейки стали скулить и кружиться на месте, когда оказались внутри контейнера. Контейнер был тщательно измерен. Изнутри он оказался короче, чем снаружи. Трейлер отогнали в специально оборудованную мастерскую. Его сопровождали сотрудники таможни. Трое сотрудников ЦКА, двое из которых действовали в открытую, а третий, молодой парень, зарабатывал очки в первом серьезном деле, продолжали изображать искреннее недоумение.

Сварщик вскрыл фальшивую стенку автогеном. Спрятанные за ней пакетики были взвешены, и в них оказалось две тонны чистого колумбийского кокаина. Водитель-албанец к этому времени уже был в наручниках. По сценарию, четверым таможенникам, в том числе Мильху, по счастливой случайности — несмотря на предыдущую вполне объяснимую ошибку Мильха — удалось обнаружить крупную партию наркотиков. В конце концов, компанией-импортером была уважаемая фирма из Дюссельдорфа, торгующая оптовыми партиями кофе. Все участники задержания отметили успех чашкой кофе, Мильх принес извинения, после чего отправился в туалет и позвонил по сотовому.

Ошибка. Разговор был перехвачен. Каждое слово было услышано и записано в микроавтобусе, дежурившем в километре от таможенного управления. У одного из тех, кто пил кофе, зазвонил телефон. Когда Мильх вернулся из туалета, его арестовали.

Возмущение Мильха, когда его усадили в комнате для допросов, казалось совершенно искренним. Никто ни словом не обмолвился о банковском счете на Каймановых островах. Это было сделано по договоренности с Декстером, чтобы не раскрывать осведомителя в Колумбии. Однако при этом у Мильха появилась возможность обеспечить себе первоклассную защиту. Он мог бы упирать на то, что «все мы люди и все мы ошибаемся». Было бы очень трудно доказать, что Мильх занимался этим на протяжении многих лет. Как и то, что на пенсию он собирался выйти человеком богатым. Хороший адвокат к вечеру добился бы освобождения из-под стражи. Перехваченное сообщение по сотовому телефону было закодировано: безобидная фраза о том, что Мильх опоздает домой. Правда, звонил он не своей жене, а на телефон, который после этого разговора бесследно исчез. Но все мы время от времени ошибаемся номером.

Старший инспектор Циглер, помимо карьеры в таможенной службе получивший высшее юридическое образование, понимал слабость своей позиции. Но в первую очередь он хотел помешать этим двум тоннам кокаина попасть в Германию, и своей цели он добился.

Албанец, твердый как кремень, молчал, упрямо стоя на том, что он простой водитель. Полиция Дюссельдорфа нагрянула с обыском на склад кофе, где собаки-ищейки чуть не сошли с ума от запаха кокаина, который они были обучены отличать от аромата кофе, часто используемого в качестве «маскировки».

И тогда Циглер, первоклассный полицейский, решил прибегнуть к хитрости. Мильх едва ли владел албанским. Этим языком не владеет никто, кроме самих албанцев. Мильха усадили за однонаправленным зеркалом, но звуки из соседней комнаты доносились громко и отчетливо. Мильх мог наблюдать за допросом водителя-албанца.

Переводчик переводил на албанский вопросы немецкого следователя водителю, после чего переводил его ответы. Вопросы были предсказуемыми. Мильх их понимал, они звучали на его родном языке, но в отношении ответов ему приходилось полагаться на переводчика. И хотя на самом деле албанец клялся в своей непричастности, из громкоговорителей звучало подробное признание в том, что в случае возникновения каких-либо затруднений в гамбургском порту водитель должен был немедленно связаться с неким старшим инспектором Эберхардтом Мильхом, который все уладит и пропустит груз без досмотра.

И тут Мильх не выдержал и сломался. Его рассказ длился почти двое суток; потребовалась целая команда стенографистов, чтобы все записать.

Яхта «Леди Орион» находилась на просторах Карибского моря южнее Ямайки и к востоку от Никарагуа, когда капитан, стоявший в белоснежном отутюженном тропическом мундире на мостике рядом с рулевым, увидел нечто такое, от чего заморгал, не в силах поверить своим глазам.

Он быстро проверил экран локатора, следящего за поверхностью моря. В радиусе многих миль, от горизонта до горизонта, не было ни одного корабля. Но вертолет определенно был вертолетом. И он находился прямо по курсу, летел навстречу над самой водой. Капитану было прекрасно известно, что́ находилось на яхте, ибо тридцать часов назад он сам помогал поднимать груз на борт, и глубоко внутри у него зашевелился первый червячок страха. Вертолет был маленький, разведывательный, но когда он пронесся над левым бортом яхты и, развернувшись, полетел рядом с ней, капитан прочитал на фюзеляже отчетливую надпись «Военно-морской флот США». Он связался по внутреннему коммутатору с главной каютой, предупреждая своего хозяина.

Нельсон Бьянко спешно поднялся на мостик. Миллионер-повеса был босиком, в пестрой гавайской рубашке и мешковатых шортах. Его черные кудри были обесцвечены и уложены с лаком, в зубах он сжимал свою непременную сигару «Кохиба». Необычным было то — и это объяснялось исключительно грузом из Колумбии, — что Бьянко не захватил с собой пять-шесть девиц легкого поведения.

Капитан и владелец яхты наблюдали за тем, как вертолет следует параллельным курсом, над самой поверхностью океана, и тут в открытом овале пассажирской двери появился «морской котик» в черном комбинезоне, пристегнутый страховочным ремнем. В руках он держал снайперскую винтовку «М-14», нацеленную на мостик. Из громкоговорителя разнесся раскатистый голос пилота крошечного вертолета:

— На борту яхты «Леди Орион», мы из ВМФ Соединенных Штатов. Пожалуйста, заглушите двигатели. Мы высаживаемся к вам на борт.

Бьянко терялся в догадках, как американцы собираются это осуществить. На корме яхты имелась маленькая вертолетная площадка, но ее занимал накрытый брезентом его собственный «Сикорский». И тут капитан толкнул повесу, указывая вперед. Там, у горизонта, показались три черные точки, одна большая и две поменьше. Задрав носы вверх, надувные лодки на полной скорости неслись навстречу.

— Полный вперед! — воскликнул Бьянко. — Самый полный вперед!

— Босс, нам от них ни за что не уйти. Попытавшись спастись бегством, мы тем самым выдадим себя.

Бьянко посмотрел на зависший в воздухе «Литтл берд», на быстроходные НЛЖК, на винтовку, нацеленную ему в голову с расстояния пятьдесят ярдов. Не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Он кивнул.

— Стоп машина, — приказал Бьянко, отходя в сторону.

Порыв ветра взъерошил ему волосы и тотчас же затих. Натянув на лицо широкую улыбку, светский повеса приветливо замахал рукой, изображая готовность сотрудничать. «Морские котики» поднялись на борт яхты меньше чем через пять минут.

Лейтенант-коммандер Кейси Диксон был скрупулезно учтив. Его предупредили, что объект идет с «грузом», и этого было достаточно. Отказавшись от шампанского, предложенного ему и его людям, Диксон распорядился отвести владельца яхты и команду на корму и держать их там под прицелом пистолетов-пулеметов. «Чесапик» по-прежнему оставался за горизонтом. Водолаз надел снаряжение и спустился за борт. Он провел под водой полчаса. Поднявшись на поверхность, он доложил, что на днище нет ни потайных люков, ни приваренных ящиков и вниз не уходят нейлоновые тросы.

Двое таможенников начали осмотр яхты. Им было известно только то, что в своем кратком разговоре по сотовому телефону испуганный приходской священник упомянул «огромное количество». Но что он под этим понимал?

Запах кокаина учуял спаниель; наркотика оказалась целая тонна. «Леди Орион» не принадлежала к тем судам, в трюмах которых Хуан Кортес изготовил тайники, практически не поддающиеся обнаружению. Бьянко рассчитывал исключительно на собственную наглую самоуверенность. Он надеялся на то, что роскошная яхта, прекрасно известная во всех дорогих и знаменитых портах от Монте-Карло до Форт-Лодердейла, будет вне подозрений и он сам вместе с ней. И, пожалуй, это действительно было бы так, если бы не старый священник-иезуит, которому пришлось похоронить четыре истерзанных тела на деревенском кладбище.

И снова, как это было с английским спецназом, сверхчувствительный нюх спаниеля, уловивший особую фактуру воздуха, указал на одну определенную панель на полу машинного отделения. Воздух был слишком свежим; панель недавно поднимали. Она привела в трюм.

Как и англичане в Атлантике, американские таможенники надели дыхательные аппараты и спустились в трюм. Даже на роскошных яхтах в трюме стоит зловонный смрад. Один за другим из тайника извлекались тюки, и те «морские котики», кто не охранял пленников, поднимали их на палубу и складывали между рубкой и вертолетной площадкой. Бьянко бурно протестовал, утверждая, что он понятия не имел о содержимом трюма… что его подставили… что произошло какое-то недоразумение… что он лично знаком с губернатором Флориды… Крики перешли в неразборчивое бормотание, когда ему на голову надели черный капюшон. Лейтенант-коммандер Диксон выпустил вверх сигнальную ракету, и «Глобальный ястреб» «Мишель» отключила устройство постановки помех. Впрочем, «Леди Орион» даже не пыталась выйти на связь. Как только радио снова заработало, Диксон вызвал «Чесапик».

Через два часа Нельсон Бьянко, капитан яхты и вся команда находились в тюрьме, устроенной в носовом отсеке «зерновоза», где уже были семеро человек с двух «быстроходных штучек». Повеса-миллионер не привык вращаться в подобном обществе, и это ему совсем не понравилось. Однако этим людям предстояло надолго стать его товарищами, и он полностью удовлетворил свою страсть к тропикам, но только посреди Индийского океана. Вот только красивых девушек в меню не было.

— Сэр, неужели ее действительно нужно отправить на дно? Это же такая красавица!

— У нас есть четкий приказ, — ответил командир. — Никаких исключений.

Выстроившись вдоль борта «Чесапика», «морские котики» наблюдали за тем, как роскошная яхта взорвалась и быстро затонула.

— Ура, — пробормотал один из них, но это слово, которое обычно означает торжество, на этот раз было произнесено с некоторым сожалением.

Когда море снова стало пустынным, «Чесапик» быстро направился прочь. Через час ему встретилось торговое судно, капитан которого, посмотрев в бинокль, увидел обычный зерновоз, идущий своим курсом, и не обратил на него никакого внимания.

По всей Германии у сотрудников правоохранительных органов выдались напряженные деньки. В своем пространном признании Эберхардт Мильх, отныне в целях его же собственной безопасности погребенный под многоуровневой завесой секретности, назвал дюжину крупных импортеров, чей груз он беспрепятственно пропускал через контейнерный терминал гамбургского порта. На складах всех этих фирм были проведены обыски.

Федеральная и местная полиция проверяла пиццерии (излюбленное прикрытие калабрийской «Ндрангеты»), продовольственные магазины и сувенирные салоны, специализирующиеся на изделиях ремесленников из Южной Америки. Следователи вскрывали упаковки консервированных тропических фруктов, находя в каждой банке пакетик с белым порошком, и разбивали идолов майя из Гватемалы. Благодаря всего одному человеку от бизнеса дона Диего в Германии остались лишь развалины.

Но Кобра прекрасно сознавал, что если партия кокаина уже была передана импортеру, все убытки полностью лягут на плечи европейских гангстеров. И только если перехватить груз до этого, удар будет нанесен непосредственно Картелю. Это можно было сказать про контейнер с двойными стенками, так и не успевший покинуть гамбургский порт, и про груз на борту «Леди Орион», предназначавшийся для кубинской преступной группировки с юга Флориды, который по-прежнему считался находившимся в море. То, что яхта не пришла в Форт-Лодердейл, еще не было замечено. Пока что не было замечено.

Но «крысиный список» оказался полезным. Кобра выбрал продажного чиновника из Гамбурга наугад, одну фамилию из ста семнадцати, и вероятность того, что все подстроено, была ничтожно мала.

— Ну что, освобождаем девушку? — спросил Декстер.

Деверо кивнул. На самом деле лично ему было все равно. Его способность к состраданию можно было считать нулевой. Но Летиция Ареналь уже сделала свое дело, и больше от нее не было никакой пользы.

Декстер привел колеса в движение. Благодаря его негласному вмешательству следователь Пако Ортега из мадридского отделения СБНОП был произведен в старшие инспекторы. Ему были обещаны в самом ближайшем времени Хулио Лус и банк «Гусман».

Выслушав Декстера, говорившего с противоположной стороны Атлантического океана, Ортега составил план действий. Молодой сотрудник СБНОП сыграл роль нечистого на руку работника багажного отделения аэропорта. Его шумно и прилюдно арестовали в баре, о чем тотчас же стало известно средствам массовой информации. Журналисты расспросили бармена и двух посетителей, рассказавших одно и то же.

Со слов сотрудника правоохранительных органов, пожелавшего остаться неизвестным, газета «Пайс» подготовила большой материал о разоблачении банды, переправлявшей контрабандный кокаин в багаже ничего не подозревавших пассажиров из мадридского аэропорта «Барахас» в нью-йоркский аэропорт имени Кеннеди. К сожалению, почти всем преступникам удалось скрыться, но один сотрудник багажного отделения был задержан, и сейчас он называл рейсы, на которых вскрывал багаж, уже прошедший досмотр, и подкладывал в него кокаин. В некоторых случаях он даже смог привести описание чемоданов.

Мистер Боусмен Барроу по своей натуре не был человеком азартным. У него не было склонности к казино, картам и скачкам как к способу выбрасывать деньги на ветер. Однако он вынужден был признать, что если бы ему предложили пари, он поставил бы круглую сумму на то, что сеньорита Летиция Ареналь отправится за решетку на много лет. И проиграл бы.

Информация из Мадрида поступила в центральное управление УБН в Вашингтоне, и некий неназванный чиновник отправил копию документа, имеющего отношение к клиентке мистера Барроу, в прокуратуру Бруклина. Там вынуждены были принять меры. Прокуратура поставила мистера Барроу в известность относительно информации из Мадрида. Тот сразу же начал действовать, добиваясь снятия обвинений. Даже если невиновность его подзащитной и не была доказана безоговорочно, появились сомнения размером с гаражные ворота.

Состоялось закрытое заседание под председательством судьи, с которым Боусмен Барроу учился на юридическом факультете, и ходатайство было удовлетворено. Судьба Летиции Ареналь перешла от прокуратуры к СИН, Службе иммиграции и натурализации. Там заявили, что, хотя девушка из Колумбии и не подлежит уголовному преследованию, на территории Соединенных Штатов Америки ей оставаться также нельзя. Ее спросили, в какую страну она предпочитает быть депортирована, и мисс Ареналь выбрала Испанию. Двое сотрудников СИН отвезли ее в аэропорт имени Кеннеди.

Поль Деверо понимал, что время работает против него. Его главным преимуществом было то, что никто о нем ничего не знал. В то же время сам он тщательно изучил всю собранную по крупицам информацию, которая позволила ему получить представление о личности и характере некоего дона Диего Эстебана, считавшегося главой Картеля, хотя это так и не было никогда доказано.

То, что этот беспощадный идальго, этот потомок испанских аристократов времен империи так долго оставался неприкасаемым, обуславливалось многими факторами.

Главным было то, что все наотрез отказывались давать показания против него. Другой фактор заключался в том, что те, кто шел наперекор дону Диего, так кстати бесследно исчезали. Но даже этого было бы недостаточно без огромной политической поддержки. У дона Диего имелись очень влиятельные друзья, и в большом количестве.

Он без устали жертвовал на добрые дела, о чем непременно трубили средства массовой информации. Дон Диего помогал школам, больницам, неизменно для самых бедных.

Также он делал подношения, но уже втихомолку, политическим партиям, всем без исключения, в том числе и той, которую возглавлял президент Альваро Урибе, давший клятву сокрушить кокаиновую индустрию. При этом дон Диего следил за тем, чтобы о его пожертвованиях обязательно стало известно тем, от кого что-то зависело. Он даже оплачивал воспитание и обучение оставшихся сиротами детей сотрудников полиции и таможни, погибших при исполнении служебных обязанностей, несмотря на то что их коллеги подозревали, что именно он стоит за убийствами.

Но больше всего дон Диего заискивал перед католической церковью. Как только у какого-нибудь монастыря или храма начинались трудные времена, он тотчас же выделял средства на восстановительные работы. Причем эти пожертвования дон Диего выставлял напоказ, как и то, что он регулярно посещал приходскую церковь рядом со своим сельским домом, вместе с крестьянами и работниками своего поместья. Разумеется, речь шла об официальной загородной резиденции, а не о многочисленных особняках, приобретенных на подставных лиц, где дон Диего встречался с остальными членами Братства, которое он создал, чтобы производить и поставлять на рынок до восьмисот тонн кокаина в год.

— Да, — с восхищением протянул Деверо, — это настоящий маэстро.

Ему хотелось надеяться, что дон Диего Эстебан не читал «Искусство войны» Сунь Цзы.

Кобра понимал, что сплошная череда исчезновений груза, арестованных сообщников и ликвидированных сетей распространения кокаина недолго будет списываться на случайные совпадения. Умный человек готов верить в случайные совпадения лишь до определенного предела, и чем выше уровень подозрительности, тем ниже этот предел. Первое преимущество — то, что никто не подозревает о существовании Кобры, — скоро исчезнет, и дон Диего поймет, что ему приходится иметь дело с новым и гораздо более опасным противником, который играет не по правилам.

Далее нужно будет использовать второе преимущество: невидимость. Сунь Цзы заявил, что нельзя победить невидимого врага. Мудрый старик-китаец жил задолго до сверхсовременных технологий мира Кобры. Сейчас же возникло новое оружие, способное помочь Кобре оставаться невидимым еще долго после того, как дон Диего осознает, что у него появился новый враг.

Главным фактором раскрытия самого факта существования Кобры станет «крысиный список». Разоблачить серией ударов сто семнадцать коррумпированных чиновников на двух континентах — это будет уже слишком. Скармливать «крыс» правоохранительным органам придется очень медленно, до тех пор, пока где-нибудь в Колумбии не обвалится песо. Но в любом случае рано или поздно обязательно произойдет утечка.

Однако в ту августовскую неделю Деверо отправил Кэла Декстера сообщить плохие новости руководству трех правительственных ведомств трех различных государств при условии, как ему хотелось надеяться, полной конфиденциальности.

В течение напряженной недели разъездов и переговоров Кэл Декстер рассказал американцам о том, что один нечистый на руку человек работает в морском порту Сан-Франциско; итальянцы узнали, что продажный старший сотрудник таможенной службы работает в Остии; а испанцы поняли, что им следует установить наблюдение за портовым начальником в Сантадере.

Во всех трех случаях Декстер умолял устроить все так, будто к аресту привело случайное обнаружение партии кокаина. Во всех трех странах его просьбу обещали уважить.

Кобре было наплевать на банды, которые занимались розничной торговлей наркотиками в Америке и Европе. Этот сброд его не интересовал. Но после ухода со сцены каждого из помощников Картеля процент перехвата контрабанды кокаина должен был возрасти экспоненциально. А до передачи товара в воротах порта убытки будет нести Картель. Заказы надо будет как-то выполнять. Производя товар и поставляя его заказчику. А это станет невозможным.

Определенно, Альваро Фуэнтес не собирался пересекать Атлантический океан на борту вонючей рыбацкой шхуны вроде «Морской красавицы». В качестве первого заместителя Альфредо Суареса он отправился на «Арко соледад», грузовом судне водоизмещением шесть тысяч тонн.

Корабль был достаточно большим, для того чтобы на нем имелась капитанская каюта, не слишком просторная, но отдельная, и ее занял Фуэнтес. Несчастному капитану пришлось перебраться к старшему помощнику, но он знал свое место и даже не пикнул.

По требованию дона Диего «Арко соледад» направился вместо Монровии, столицы Либерии, в Гвинею-Бисау, где, похоже, крылась главная проблема. Однако он по-прежнему имел в трюме пять тонн чистого кокаина.

Это был один из тех кораблей, на которых Хуан Кортес сотворил свое волшебство. К корпусу ниже ватерлинии были приварены два стабилизатора. Однако эти стабилизаторы имели двойное назначение. Помимо того чтобы уменьшать качку при сильном волнении, облегчая жизнь экипажу, оба пустотелых стабилизатора имели внутри по две с половиной тонны кокаина, уложенного в тщательно упакованные тюки.

Главная проблема с тайниками, расположенными под водой, заключалась в том, что загружать и разгружать их можно было только тогда, когда корпус корабля оказывался извлечен из воды. Это означало или великие сложности с сухим доком и сопряженный с ними риск нежелательных свидетелей, или выход на мелководье во время отлива, что отнимало много драгоценных часов.

Но Кортес оснастил стабилизаторы практически невидимыми защелками, с помощью которых аквалангист мог легко снимать с них целые большие панели. После чего тюки, герметично упакованные и связанные вместе, вытягивались на поверхность, где их поднимало на борт «встречающее» судно.

И, наконец, «Арко соледад» вез в трюмах совершенно законный груз кофе, со всеми необходимыми документами, доказывающими, что товар оплачен и предназначается для некой торговой компании в Бисау. На этом хорошие новости заканчивались.

Плохие новости заключались в том, что по описанию Хуана Кортеса «Арко соледад» уже давно был выявлен и сфотографирован сверху. Когда корабль пересек тридцать пятый меридиан, «Глобальный ястреб» «Сэм» получила его изображение, произвела сравнение с тем, что хранилось в базе данных, установила совпадение и известила военно-воздушную базу Крич в штате Невада.

Из Невады информация поступила в Вашингтон, и «Балморалу» был отдан приказ идти наперехват. Еще до того, как аквалангисты майора Пикеринга спустились под воду, они уже знали, что именно им искать, где это находится и как приводятся в действие потайные защелки.

На протяжении первых трех дней в море Альваро Фуэнтес строго следовал полученным инструкциям. Каждые три часа, днем и ночью он прилежно отправлял сообщения по электронной почте своей скучающей «жене» в Барранкилью. Эти сообщения были настолько банальными, что в обычной обстановке АНБ в Форт-Миде, штат Мэриленд, не стало бы с ними связываться. Но сейчас, предупрежденные, специалисты по дешифровке вылавливали их из киберпространства и переправляли в Анакостию.

Когда «Сэм», кружащая в воздухе на высоте сорок тысяч футов, увидела, что «Арко соледад» и «Балморал» находятся всего в сорока милях друг от друга, она включила устройство постановки помех, и Фуэнтес погрузился в зону полного молчания. Увидев вертолет, появившийся из-за горизонта и направившийся прямо на корабль, он передал экстренное сообщение. Которое никуда не дошло.

Команде «Арко соледада» не имело смысла оказывать сопротивление облаченным в черное коммандос, поднявшимся на борт судна. Капитан, прекрасно разыгрывая негодование, потрясал судовыми документами, декларациями судового груза и копиями заказа на поставку кофе в Бисау. Люди в черном не обратили на него никакого внимания.

На капитана, продолжавшего возмущаться на тему «пиратства», членов команды и Альваро Фуэнтеса надели наручники и черные капюшоны, после чего усадили на корме. Как только они лишились возможности что-либо видеть, постановка помех прекратилась, и майор Пикеринг вызвал «Балморал». Пока корабль-ловушка шел полным ходом к задержанному судну, двое аквалангистов приступили к работе. Им потребовалось чуть больше часа. Спаниели в этот раз не понадобились; они остались на корабле.

Когда «Балморал» подошел к «Арко соледаду», на поверхности моря уже плавали две гирлянды связанных друг с другом тюков. Они оказались настолько тяжелыми, что поднимать их из воды на палубу пришлось грузовой стрелой «Соледада». Оттуда их уже забрал под свою опеку «Балморал».

Фуэнтес, капитан и команда из пяти человек притихли. Даже под капюшонами они слышали скрежет работающей грузовой стрелы и глухие шлепки чего-то мокрого и тяжелого, опускаемого на палубу. Они поняли, что это такое. Жалобы на пиратство прекратились.

Колумбийцы отправились следом за своим грузом на «Балморал». Они догадались, что попали на борт большого судна, но не могли ни назвать, ни описать его. С палубы их провели сразу же в носовой отсек, где уже успел обжиться экипаж «Морской красавицы». Только там с них наконец сняли наручники и капюшоны.

Последними на палубу поднялись британские морские пехотинцы и аквалангисты, с которых ручьями текла вода. В нормальной обстановке водолазы, встретившие «Арко соледад», должны были бы поставить панели стабилизаторов на место, но, учитывая то, куда предстояло отправиться кораблю, панели оставили снятыми.

Последним борт обреченного судна покинул подрывник. Когда корабли разделяло полмили, он нажал взрыватель.

— Насладитесь ароматом кофе, — пошутил подрывник, когда «Арко соледад», вздрогнув, начал крениться на борт, уходя под воду.

И действительно, морской бриз принес слабый запах жареного кофе — на какую-то долю секунды сгорающий пластид нагрел все вокруг до пяти тысяч градусов по Цельсию. Вскоре корабль скрылся под водой.

Одна надувная лодка, остававшаяся на воде, вернулась на место его гибели и подобрала мелкие обломки, которые мог бы заметить острый глаз. Все они были уложены в сетку, снабжены грузом и отправлены на дно. Океан, спокойный и прозрачный, как это всегда бывает в начале сентября, снова стал таким же, каким и был, — пустынным.

Далеко, на колумбийском побережье Атлантики, Альфредо Суарес не мог поверить пришедшим известиям и не мог придумать, как доложить о случившемся дону Диего и остаться в живых. Его смышленый молодой помощник двенадцать часов назад перестал выходить на связь. Это было нарушением приказа, то есть безумием или катастрофой.

К этому моменту Суарес получил сообщение от своих клиентов-кубинцев, контролировавших значительную часть торговли кокаином на юге Флориды, о том, что «Леди Орион» так и не пришла в Форт-Лодердейл. Яхту также не дождался и начальник порта, зарезервировавший для нее лучшее место у причала. Осторожные расспросы позволили установить, что он тоже пытался связаться с Нельсоном Бьянко, но безуспешно. «Леди Орион» опаздывала уже на три дня и не отвечала на запросы.

Конечно, были и успешные поставки партий кокаина, однако цепочка неудач на море и в воздухе плюс большой успех таможни в Гамбурге уменьшили долю благополучной доставки до пятидесяти процентов от отправленного товара. Суарес же обещал дону Диего минимум семьдесят пять процентов благополучной доставки. Впервые у него возникли сомнения в правильности своей политики крупных, но малочисленных партий кокаина, полной противоположности распыленного подхода его покойного предшественника. Суарес не был человеком религиозным, но все же сейчас он молился о том, чтобы неприятности на этом закончились. Но худшее было еще впереди.

В респектабельном историческом центре Александрии на берегу Потомака человек, преисполненный решимости сотворить это «худшее», анализировал первые результаты своей кампании.

Удар наносился с трех сторон. Во-первых, сведения о кораблях, с которыми поработал Хуан Кортес, передавались органам правопорядка — военным морякам, таможенникам, береговой охране, чтобы те задерживали крупные суда в море и «случайно» натыкались на тайники, что приводило как к конфискации кокаина, так и задержанию самих кораблей.

Так приходилось поступать, потому что большинство судов, числящихся в реестре Ллойда, слишком велики, и их бесследное исчезновение неизбежно вызовет панику в морском мире, что приведет к конфликтам на государственном уровне. Страховщики и владельцы готовы без сожаления расставаться с продажной командой и платить штрафы, заявляя о своей полной невиновности, но потеря целого корабля — это уже слишком значительный убыток.

Перехват контрабанды в море на официальном уровне также повлиял на распространенную тактику, которая заключалась в том, что крупный корабль принимал кокаин на борт в открытом море с одной рыбацкой шхуны, а затем, прежде чем войти в порт назначения, выгружал его на другую шхуну, также в открытом море. Такое не могло продолжаться бесконечно или даже хотя бы относительно долго. Несмотря на то, что Хуан Кортес для всех оставался обугленным трупом в могиле на кладбище Картахены, скоро станет очевидно, что кто-то слишком хорошо осведомлен обо всех созданных им невидимых тайниках. Настанет день, когда уже нельзя будет притворяться, будто обнаружение этих тайников происходит раз за разом случайно.

В любом случае никто и не пытался скрыть триумф официальных властей. Обо всех успешных операциях по перехвату кокаина тотчас же сообщалось средствам массовой информации, и это становилось известно Картелю.

Вторым направлением деятельности Кобры была цепочка вроде бы не связанных между собой происшествий в морских портах и аэропортах двух континентов, в ходе которых благодаря роковому стечению обстоятельств были обнаружены крупные партии кокаина, а также задержаны нечистые на руку чиновники правительственных ведомств, выступавшие в качестве «смазки». Это также невозможно было бесконечно долго списывать на волю случая.

Проработавший всю жизнь в контрразведке, Поль Деверо снимал шляпу, что для него было чем-то из ряда вон выходящим, перед Кэлом Декстером, сумевшим раздобыть «крысиный список». Он не спрашивал, кто из руководства Картеля выдал эту информацию, хотя, разумеется, догадывался, что печальная история девушки из Колумбии, задержанной в Нью-Йорке, имела к этому какое-то отношение.

Но Кобре хотелось надеяться, что перебежчик подготовил себе пути отступления, потому что оставлять продажных чиновников на свободе долго не удастся. А с ростом разоблачений в Соединенных Штатах и Европе станет ясно, что кто-то передал правоохранительным органам фамилии и должности.

Хорошая новость — для человека, который сломал Олдрича Эймса и кое-что смыслил в тактике ведения допросов, — заключалась в том, что все эти чиновники, алчные и продажные, не были «крепкими орешками», знакомыми с законами преступного мира. Разоблаченный немец исповедовался в своих грехах, словно наяву встретил Деву Марию. И то же самое будет с остальными. Эти слезливые признания вызовут цепную реакцию новых арестов и обысков. Снежный ком будет нарастать, причем уже без какой-либо посторонней помощи. На это рассчитывал Деверо.

Однако его козырным тузом было третье направление, на подготовку которого он потратил столько времени и сил, а также значительную часть отведенного ему бюджета.

Кобра называл это «фактором замешательства» и на протяжении многих лет использовал его в мире шпионажа. В данном случае речь шла о необъяснимом исчезновении одной партии груза за другой.

Тем временем Деверо собирался втихую выдать еще четырех «крыс». В середине сентября Кэл Декстер потратил целую неделю на разъезды, посетив Афины, Лиссабон, Париж и Амстердам. Во всех четырех случаях его разоблачения вызвали шок и ужас, но при этом он получил заверения в том, что все аресты будут проведены в ходе тщательно подготовленного «случайного» обнаружения партии кокаина. Описав операцию в Гамбурге, Декстер предложил ее в качестве образца.

Он сообщил европейцам о том, что один продажный таможенный чиновник действует в афинском порту Пирей; португальцы получили взяточника в довольно небольшом, но оживленном порту Фару, Франции достался крупный «грызун» в Марселе, а у голландцев возникли проблемы в крупнейшем европейском грузовом порту Роттердама.

Франсиско Понс собирался уходить на покой, и он был чертовски рад этому. Помирившись со своей толстой и некрасивой женой Викторией, он даже смог найти покупателя на свой «Кинг-эр». Он объяснил ситуацию тому человеку, по заказу которого летал через Атлантику, некоему сеньору Суаресу, и тот принял ссылку на возраст и болезни. По договоренности, в сентябре Понсу предстояло совершить последний перелет для Картеля. Ничего страшного не произойдет, заверил он сеньора Суареса; его молодому напарнику не терпится стать первым пилотом и получать соответствующее жалование. Что же касается нового, хорошего самолета, так этот вопрос уже назрел давно. Итак, «Кинг-эр» разбежался по грунтовому аэродрому неподалеку от Форталезы и поднялся в воздух. Маленькая движущаяся точка была обнаружена широкоугольным локатором «Глобального ястреба» «Сэм» и введена в базу данных.

Остальное сделал компьютер. Он идентифицировал движущуюся точку как «Кинг-эр», определил, что самолет вылетел с ранчо Боавишта, показал, что без дополнительных топливных баков внутри фюзеляжа «Кинг-эр» не сможет пересечь Атлантический океан, однако этот самолет взял курс на северо-запад в направлении тридцать пятого меридиана. Дальше была только Африка. Оператор из Невады предупредил майора Жуаньу Мендосу и команду наземного обслуживания готовить самолет к вылету.

Приближающийся «Кинг-эр» провел в воздухе уже больше двух часов. Горючее в основных топливных баках в крыльях подходило к концу, управлял самолетом второй пилот. Далеко внизу и впереди «Букканир» ощутил мощный удар реактивного ускорителя, промчался по взлетно-посадочной полосе и с ревом ушел в сторону моря. Ночь стояла безлунная.

Через шестьдесят минут бразильский летчик уже находился в точке перехвата, лениво кружа на трехстах узлах. К юго-западу от него, невидимый в темноте, «Кинг-эр» упрямо летел вперед, теперь уже на горючем из дополнительных баков. Двое крестьян усердно работали ручными насосами, перекачивая топливо.

— Поднимитесь на двенадцать тысяч футов, продолжайте разворот, — произнес теплый женский голос из Невады.

Повинуясь зову этого чарующего голоса, мужчины готовы были идти на смерть. Причина нового указания заключалась в том, что «Сэм» доложила: «Кинг-эр» набрал высоту, поднимаясь над облаками.

Даже в отсутствие луны звезды над Африкой светят ярко, а сплошная облачность, подобно белой простыне, отражает свет, отображая на своей бледной поверхности тени. «Букканир» вышел на исходную позицию в пяти милях позади «Кинг-эра» и в тысяче футов над ним. Мендоса окинул взглядом раскинувшееся перед ним молочно-белое плато. Оно не было абсолютно плоским; тут и там над ним поднимались клубы кучевых облаков. Бразильский летчик сбросил скорость, опасаясь проскочить мимо цели.

Наконец он ее увидел. Лишь тень между двумя вздыбившимися облаками. Тень исчезла, затем появилась снова.

— Вижу цель, — доложил Мендоса. — Ошибки быть не может?

— Никакой ошибки, — прозвучал голос у него в ушах. — Ничего другого в небе нет.

— Вас понял. Атакую.

— Разрешение на атаку дано.

Мендоса прибавил газ, сокращая расстояние. Поднял предохранительную крышку. Цель плавно вплыла в прицел, приближаясь. Четыреста метров.

Два вырвавшихся из-под крыльев потока снарядов сошлись в хвостовой части «Кинг-эра». Хвостовое оперение развалилось на куски, но снаряды устремились дальше, сквозь дополнительные топливные баки к кабине. Оба крестьянина, работавших насосами, умерли в десятую долю секунды, разорванные в клочья; двое пилотов повторили бы их участь, но сдетонировавшее горючее сделало дело быстрее. Как и «Трансолл», «Кинг-эр» взорвался, разлетелся на части и огненным дождем пролился сквозь пелену облаков.

— Цель уничтожена, — доложил Мендоса.

— Можете лететь домой, — произнес голос. — Ваш курс…

У Альфредо Суареса не было выбора. Он вынужден был доложить дону Диего о длинной череде неудач, потому что его вызвали. Хозяин Картеля не смог бы оставаться в живых в самой опасной, пожалуй, среде на земле, если бы не обладал шестым чувством, способным улавливать угрозы.

Дон Диего заставил главу службы транспортировки выложить ему все. Два корабля и теперь вот два самолета пропали, так и не достигнув Гвинеи-Бисау; две «быстроходные штучки» в Карибском море так и не прибыли на место встречи, и больше их никто не видел, вместе с восемью членами команды; светский повеса исчез с тонной чистого кокаина, предназначавшегося для кубинских клиентов во Флориде. И еще катастрофа в Гамбурге.

Суарес ожидал, что дон Диего взорвется в гневе. Но произошло обратное. Еще в детстве дона научили, что даже если раздражаться из-за мелочей, крупные неприятности требуют благородного спокойствия. Дон Диего попросил Суареса остаться за столом. Сам он раскурил тонкую черную трубку и отправился прогуляться в сад.

Внутри у него бурлила убийственная ярость. Дон Диего дал себе слово, что будет кровь, много крови. Будут крики. Будет смерть. Но сперва необходимо тщательно проанализировать случившееся.

— Пришли ко мне Мускула, — сказал он.