Кевин Макбрайд пересек холл и зашел в туалет. Он чувствовал себя опустошенным. Многодневные разъезды, тревоги, недосыпание – все это вымотало его. Он смотрел в зеркало на свое усталое лицо и размышлял о последнем дельфийском изречении Деверо. Приведет ли проект “Сапсан” хоть к каким-то результатам? Попадет ли саудовский террорист в расставленную ему ловушку? Появятся ли его приспешники через десять дней в Пешаваре? Перехватит ли спутник тот самый звонок?

Слишком поздно. Зилич никуда уже поехать не сможет, разве что в зал суда, а оттуда – в тюрьму самого строгого режима.

Макбрайд раз десять ополоснул лицо и снова взглянул на человека в зеркале. Пятьдесят шесть, скоро уже пятьдесят семь. Тридцать лет службы, в конце декабря на пенсию.

Весной они с Молли купят, как он ей и обещал, большой жилой трейлер и отправятся в Скалистые горы. Его ждет сказочное рандеву с форелью Монтаны.

Молодой агент, совсем новичок, вышел из туалетной кабины и начал мыть руки в соседней раковине. Они с Макбрайдом кивнули друг другу, улыбнулись. Макбрайд оторвал бумажное полотенце, вытер лицо.

– Кевин, – сказал молодой человек, – можно задать вам один вопрос?

– Конечно, спрашивайте.

– Вопрос несколько личный.

– Ну, тогда я, может быть, на него и не отвечу.

– Эта татуировка у вас на левой руке. Ухмыляющаяся крыса со спущенными штанами. Что она означает?

Макбрайд по-прежнему смотрел в зеркало, однако видел он в нем двух молодых вояк, накачавшихся пивом и вином, хохочущих в теплой сайгонской ночи, пока над ними трудятся китайские татуировщики. Двух молодых американцев, расстающихся, но связанных узами, разорвать которые не сможет ничто. И видел попавшую к нему несколько недель назад папку, в которой упоминалась татуировка на левой руке, изображающая ухмыляющуюся крысу. И слышал приказ найти ее обладателя и сделать так, чтобы его убили.

Он вернул на запястье часы и застегнул рукав. Взглянул на дату в окошечке часов – 10 сентября 2001 года.

– Это целая история, сынок, – произнес Барсук, – и случилась она очень далеко и очень давно.