Куинн влез в машину и сел рядом с Сэм, ожидавшей его за углом на Мальберри-Уок. Он выглядел опечаленным.

– Не хочет помочь?

– А?

– Хейман. Не допускает тебя к досье?

– Да, это исключено. Но появился еще кое-кто, желающий сотрудничать. Звонил Зэк.

Сэм была потрясена.

– Зэк? А что он хочет?

– Хочет встречи.

– А как он умудрился найти тебя?

Куинн отпустил сцепление и отъехал от стоянки.

– Это долгая история. Много лет назад мое имя было упомянуто случайно в прессе, когда я работал у Бродерик-Джонса. Видимо, не только я пользуюсь старыми газетными вырезками. По чистой случайности вышло так, что Хейман завтракал с человеком из моей старой компании, когда поднялся этот вопрос.

Он повернул на Олд-Черч-стрит и оттуда на Кингз-роуд.

– Куинн, он намерен убить тебя. Он уже убрал двух своих людей. Когда они вышли из игры, он оставляет весь выкуп себе, а если выйдешь и ты, то охота за ним закончится. Он явно считает, что ты найдешь его скорее, чем ФБР.

Куинн коротко рассмеялся.

– Если бы он только знал! Ведь я не имею ни малейшего представления о том, кто он такой или где он скрывается.

Он решил не говорить ей, что он уже не верит, что Зэк убил Марше и Преториуса. Не то, чтобы этот человек не мог пойти на убийство своих же соратников, если бы цена была достаточно высока. В свое время в Конго несколько наемников были убиты своими же товарищами. Его беспокоило совпадение убийств по времени.

Он и Сэм добрались до Марше через несколько часов после его смерти. К счастью для них, рядом не было полиции. Если бы не случайная авария у Арнхема, то они были бы в баре Преториуса с заряженным револьвером через час после его смерти. Им пришлось бы провести несколько недель в заключении, пока полиция Ден Боша провела расследование.

Он свернул налево с Кингз-роуд на Бофорт-стрит, ведущую к Баттерси-бридж и попал прямо в пробку. Пробки на улицах Лондона – явление довольно обычное, но зимой, в этот вечерний час дорога на юг должна была бы быть достаточно свободной.

Ряд машин, в котором находился он, потихоньку двигался вперед, и он увидел полицейского, направлявшего поток в объезд участка, огражденного специальными конусами, в соседнем ряду. Машины, едущие на север, и те, что ехали на юг, должны были по очереди пользоваться одним рядом.

Когда они поровнялись с препятствием, Куинн и Сэм увидели две полицейские машины с мигающими синими огнями на крышах. Между этими машинами стояла «скорая помощь» с открытыми задними дверцами. Два санитара вытащили из нее носилки и направлялись к бесформенной массе, лежащей на мостовой и накрытой одеялом.

Полицейский помахал им, чтобы они скорее проезжали. Сэм взглянула наверх, на фасад здания, около которого лежала эта масса. Окна на верхнем этаже были открыты, и из одного высовывалась голова полицейского, смотревшего вниз.

– Кажется, кто-то упал с восьмого этажа, – заметила она. – Полиция смотрит оттуда из открытого окна.

Куинн буркнул что-то и сконцентрировал свое внимание на том, чтобы не ударить по задним фонарям машины, едущей перед ним, водитель которой также засмотрелся на эту картину. Через несколько минут дорога была расчищена, и Куинн повел свой «опель» по мосту через Темзу, оставив позади тело человека, о котором он никогда не слыхал и никогда не услышит – тело Энди Лэинга.

– Куда теперь мы едем? – спросила Сэм.

– В Париж, – ответил Куинн.

* * *

Для Куинна возвращение в Париж было, как возвращение в родные места.

Хотя он проработал в Лондоне больше времени, Париж занимал специальное место в его жизни.

Здесь он ухаживал за Жанеттой, покорил ее и женился на ней. Два блаженных года они прожили в небольшой квартире около Рю де Гренель, их дочь родилась в Американском госпитале в Нейи.

Он знал бары Парижа, десятки баров, где после гибели Жанетты и дочери Софи на Орлеанском шоссе он пытался заглушить свою боль вином. В Париже он был счастлив, познал там и рай, и ад, там же он ходил по сточным канавам. В общем, он знал этот город.

Они переночевали в мотеле на окраине Эшфорда, успели на девятичасовой паром на воздушной подушке из Фолкстона до Кале и приехали в Париж к ленчу.

Куинн оставил Сэм в небольшом отеле около Елисейских полей, а сам исчез с машиной в поисках места для парковки. У этого района Парижа масса привлекательных черт, но свободная парковка не входит в их число.

Парковка около отеля «Колизей» на улице того же названия означала бы блокировку колес машины. Вместо этого он воспользовался круглосуточной подземной стоянкой на Шаво-Лагард позади площади Мадлен и вернулся в отель на такси. В любом случае он намеревался пользоваться этим видом транспорта. Пока он находился в этом районе, он отметил две другие вещи, которые ему могут понадобиться.

После ленча Сэм и он отправились на такси в редакцию «Интернэшнл геральд трибьюн» на авеню Шарля де Голля в Нейи.

– Боюсь, мы не сможем поместить ваше объявление в завтрашний выпуск, – сказала девушка за столиком, – Только на послезавтра. Объявления на следующий день принимаются только до одиннадцати тридцати.

– Отлично, – сказал Куинн и заплатил наличными.

Он взял бесплатный экземпляр газеты и просмотрел его в такси на обратном пути к Елисейским полям.

На этот раз он обратил внимание на заметку из Москвы под заголовком «Генерал Крючков снят с работы» и подзаголовком «Шеф КГБ уволен во время большой перетряски в органах безопасности». Он прочел заметку из простого любопытства, ибо она не представляла для него никакого интереса.

Корреспондент агентства сообщал, что Политбюро «с сожалением» приняло отставку и уход на пенсию председателя Комитета государственной безопасности генерала Владимира Крючкова. Временно исполнять обязанности председателя будет его заместитель, пока Политбюро не назначит нового председателя.

Автор заметки высказывал предположение, что это была реакция Политбюро на неудовлетворительную работу Первого главного управления, которое раньше возглавлял сам Крючков. Автор закончил статью предположением, что Политбюро, здесь явно видна ссылка на Горбачева, хотело бы видеть новых и более молодых в верхнем эшелоне советской внешней разведывательной службы.

В тот вечер и весь следующий день Куинн устроил для Сэм, никогда не видавшей Парижа, полную туристическую программу. Они посетили Лувр, сад Тюильри во время дождя, Триумфальную арку и Эйфелеву башню, закончив свой день отдыха в кабаре Лидс.

Объявление было напечатано на следующее утро. Куинн встал рано и купил газету у уличного торговца на Елисейских полях в семь утра, чтобы убедиться, что оно было опубликовано. Там было сказано:

«3.. я здесь. Позвони… К.»

Он дал номер гостиницы и предупредил девушку на коммутаторе, что ожидает звонка. Он ждал звонка в своем номере. Телефон зазвонил в девять тридцать.

– Куинн? – Голос был знакомый.

– Зэк, прежде чем продолжить разговор – это гостиница. Я не люблю телефоны в отелях. Позвони мне на телефон-автомат через тридцать минут.

Он продиктовал номер телефона-автомата около площади Мадлен. Он оставил Сэм в номере все еще в ночной рубашке, крикнув ей, что вернется через час.

Телефон в будке зазвонил ровно в десять.

– Куинн, я хочу поговорить с тобой.

– Мы и так разговариваем, Зэк.

– Я имею в виду лично.

– Без проблем, скажите когда и где.

– Никаких фокусов. Без оружия и поддержки.

– Согласен.

Зэк продиктовал время и место. Куинн ничего не записывал, так как в этом не было необходимости.

Он вернулся в гостиницу и нашел Сэм в фойе, где она пила кофе с булочкой. Она вопросительно посмотрела на него:

– Чего он хочет?

– Встречи один на один.

– Куинн, дорогой, будь осторожен, ведь он убийца. Когда и где?

– Не здесь, – ответил он. В фойе были другие туристы, решившие позавтракать попозже, – Расскажу в номере.

– Это номер в гостинице, – рассказал он, когда они поднялись к себе. – Завтра в восемь утра. Его номер в гостинице «Роблен». Забронирован на имя – ты не поверишь – мистер Смит.

– Я должна быть там, Куинн. Мне не нравится все это. Не забывай, я умею обращаться с оружием, а у тебя есть «Смит и Вессон».

– Конечно, – согласился Куинн.

Через несколько минут Сэм под каким-то предлогом спустилась в бар и вернулась через десять минут. Куинн вспомнил, что в конце бара был телефон.

Она спала, когда он ушел в полночь, хотя будильник на ночном столике был поставлен на шесть утра. Он ходил по номеру как тень, отыскивая свои ботинки, носки, брюки, трусы, свитер, пиджак и револьвер. В коридоре никого не было. Там он оделся, сунул револьвер за пояс, прикрыл его ветровкой и беззвучно пошел вниз по лестнице.

На Елисейских полях он нашел такси и через десять минут был у гостиницы «Роблен».

– Номер мистера Смита, пожалуйста, – сказал он ночному портье.

Тот проверил список гостей и дал ему ключ. Десятый номер на втором этаже. Он поднялся по лестнице и открыл дверь.

Лучшим местом для засады была ванная комната. Дверь ее находилась в углу спальни, и оттуда он мог видеть всю комнату и особенно – дверь в коридор. Он вывернул лампочку в спальне, взял стул и принес его в ванную комнату. Приоткрыв дверь ванной на два дюйма, он начал ждать. Когда глаза его привыкли к темноте, он мог хорошо видеть пустую спальню, освещенную тусклым светом уличного фонаря, проникающим через окно, шторы которого он оставил открытыми.

К шести часам никто не пришел. Никаких шагов в коридоре не было слышно. В полседьмого ночной портье принес какому-то любителю раннего вставания кофе. Куинн слышал, как он прошел мимо двери, а затем вернулся к лестнице, ведущей в фойе. Никто не пытался войти в номер.

В восемь часов он почувствовал большое облегчение. В двадцать минут девятого он ушел, заплатил по счету и на такси вернулся в отель «Колизей». Сэм была в спальне и ужасно нервничала.

– Куинн, где ты был? Я страшно беспокоилась. Я проснулась в пять утра… тебя нет… Бог мой, мы опоздали на свидание!

Он мог бы солгать, но он был искренне расстроен. Он рассказал ей о том, что он делал. У нее был такой вид, как будто ее ударили по лицу.

– И ты подумал, что это сделала я? – прошептала она.

– Да, – признался он.

После случаев с Марше и Преториусом он стал одержим идеей о том, что кто-то предупреждает убийцу или убийц. Иначе как могли они добраться до погибших наемников раньше, чем он и Сэм? Она тяжело вздохнула, справилась со своими чувствами и скрыла обиду.

– Хорошо, так когда же состоится настоящая встреча? Если ты все еще доверяешь мне…

– Через час, в десять часов. Бар на улице Шалон, прямо за Таре де Лион. Это далеко отсюда, так что отправимся сейчас же.

Они снова поехали на такси. Сэм сидела молча, как бы упрекая Куинна за подозрение, когда они ехали по северному берегу Сены с северо-запада на юго-восток Парижа. Куинн отпустил такси на углу Шалон и пассаж де Гатбуа. Остаток пути он решил проделать пешком.

Улица Шалон шла параллельно железнодорожным путям, идущим на юг Франции. Из-за стены они слышали грохот поездов и стук колес на многочисленных стрелках. Это была мрачная и грязная улица.

От улицы Шалон отходил ряд маленьких улочек, каждая из которых называлась «Passage» и выходила на оживленную авеню Домениль. Через один квартал от того места, где он расплатился с водителем, он нашел нужную улицу – проезд Вотрен – и свернул в нее.

– Чертовски грязная улица, – заметила Сэм.

– Да, – согласился Куинн, – но он сам выбрал ее. Наша встреча состоится в баре.

На улице было два бара, и ни один из них не мог составить конкуренцию фешенебельному заведению «Ритц».

Бар «У Гюго» был вторым, примерно в пятидесяти ярдах от первого на другой стороне улицы. Куинн открыл дверь и вошел. Стойка бара находилась слева, справа стояли два столика около окна, закрытого плотной кружевной занавеской. Оба столика были пусты. Да и во всем баре никого не было, кроме небритого хозяина, возившегося с кофейным агрегатом за стойкой. На фоне открытой двери и Сэм, стоявшей за ним, Куинн был хорошо виден, и он знал это. Но человека в темной глубине бара было трудно разглядеть.

Затем он увидел единственного посетителя заведения. Он сидел в самом конце комнаты за столом с чашкой кофе перед ним и пристально смотрел на Куинна.

Куинн прошел через всю комнату. Сэм следовала за ним. Человек не двигался. Его взор не отрывался от Куинна и только на одну секунду задержался на Сэм. Куинн встал над ним. Человек был в вельветовом пиджаке и рубашке с открытым воротом. Редеющие светлые волосы, возраст ближе к пятидесяти, тонкое неприятное лицо со следами оспы.

– Зэк? – спросил Куинн.

– Да, садись. Кто она?

– Мой партнер. Я остаюсь, если остается она. Вы хотели этой встречи. Давайте говорить.

Он сел напротив Зэка, держа руки на столе. Никаких фокусов. Человек смотрел на него явно недоброжелательно. Куинн знал, что он где-то видел это лицо раньше и подумал о досье Хеймана и материалах в Гамбурге. Затем он вспомнил. Сидни Филдинг, один из группы Джона Питерса в Пятой команде в бывшем Бельгийском Конго. Человек дрожал от еле сдерживаемых эмоций.

Через несколько секунд Куинн понял, что это была ярость, но смешанная с чем-то еще. Куинн много раз наблюдал это чувство в глазах людей во Вьетнаме и других местах. Человек был испуган, ожесточен и сердит, но более всего испуган. Зэк больше не мог сдерживать свои чувства.

– Куинн, ты сволочь. Ты и твои люди – лживые гады. Ты обещал, что охоты за нами не будет, нам просто придется исчезнуть, и через пару недель ажиотаж пройдет. Все это дерьмо. Теперь я узнаю, что Большой Пауль исчез, а Йанни в морге в Голландии. Ничего себе никакой охоты! Нас просто убирают!

– Успокойся, Зэк. Не я обещал тебе все это. Я на другой стороне. Давай начнем с самого начала. Зачем вы похитили Саймона Кормэка?

Зэк посмотрел на Куинна так, как будто тот спросил, горячо или холодно на солнце.

– Потому что нам заплатили за это, – ответил он.

– Вам заплатили авансом за это? Так не ради выкупа?

– Нет, выкуп был сверху. Наша плата была полмиллиона долларов. Себе я взял двести тысяч, и по сто тысяч вышло остальным трем. Нам сказали, что выкуп – это сверх, мы можем получить сколько захотим и оставить себе.

– Хорошо, кто заплатил вам за эту работу? Клянусь я не был одним из них. Меня пригласили через день после похищения попытаться вызволить юношу. Кто организовал все это?

– Не знаю его имени и никогда не знал. Это был американец, это все, что я знаю. Невысокого роста, толстый. Он нашел меня здесь. Бог знает, как он это сделал. Мы всегда встречались в номерах гостиниц. Я приходил туда, и он всегда был в маске. Но деньги платил вперед и наличными.

– А как насчет расходов? Похищение ведь дело дорогое?

– Это сверх оплаты. Платил наличными. Я вынужден был потратить сто тысяч долларов.

– Входила ли в эту сумму оплата дома, где вы скрывались?

– Нет, дом нам предоставили так. За неделю до похищения мы встретились в Лондоне, он сказал, где находится этот дом и велел подготовить его под убежище.

– Дайте мне адрес.

Зэк продиктовал, а Куинн записал его. Найджел Крэмер и специалисты из лаборатории полиции Лондона позже приедут туда и изучат его до мельчайших деталей в поисках улик и следов. Из документов станет известно, что дом не был арендован, он был куплен на законных основаниях за 200 000 фунтов через некую фирму британских юристов, действовавшей по поручению компании, зарегистрированной в Люксембурге.

Окажется, что эта компания – просто «почтовый ящик», была представлена вполне легально Люксембургским банком, который никогда не видел владельца этой компании. Деньги на уплату за дом пришли в виде переводного векселя, выпущенного швейцарским банком. Швейцарцы заявят, что вексель был куплен за наличные доллары в их отделении в Женеве, но никто не сможет вспомнить покупателя.

Дом этот, однако, был расположен вовсе не к северу от Лондона, а в Суссексе, к югу от столицы, около Ист-Гринстед. Зэк просто ездил по кольцевой дороге М25, чтобы звонить с северной стороны Лондона.

Люди Крэмера осмотрят досконально весь дом, и, несмотря на все старания похитителей замести следы, они обнаружат несколько отпечатков пальцев, но это будут отпечатки Марше и Преториуса.

– А как насчет «вольво»? – спросил Куинн. – Вы сами платили за него?

– Да, а также за фургон и большинство остального оборудования. Только «скорпион» выдал бесплатно этот толстяк в Лондоне.

Куинн не знал, что машина «вольво» была уже обнаружена около Лондона.

Она простояла слишком долго на многоэтажной автостоянке у Лондонского аэропорта Хитроу. После того, как утром в день убийства наемники проехали через Бакингэм, они снова повернули на юг и вернулись в Лондон.

У Хитроу они сели на челночный автобус к другому воздушному терминалу в Гатуике, проигнорировали аэропорт и сели на поезд, идущий на побережье, в Гастингс. На отдельных такси они приехали в Ньюхэвен, а оттуда дневным паромом в Дьеп. Прибыв во Францию, они разделились и ушли в подполье.

Когда машину «вольво» осмотрела полиция аэропорта Хитроу, оказалось, что в дне багажника были проделаны отверстия для дыхания, и в нем сохранился запах миндаля. Скотланд-Ярд, призванный на помощь, отыскал первого владельца автомобиля. Но ее купили за наличные и обмен документов не был завершен, а описание покупателя совпадало с личностью человека с рыжеватыми волосами, купившего «форд-транзит».

– Это был толстяк, кто давал вам всю внутреннюю информацию? – спросил Куинн.

– Какую внутреннюю информацию? – спросила внезапно Сэм.

– Откуда вы знаете об этом? – спросил подозрительно Зэк.

Он явно до сих пор подозревал, что Куинн мог принадлежать к его работодателям, ставшими преследователями.

– Вы действовали слишком хорошо, – сказал Куинн. – Вы знали, что нужно подождать, пока я не приеду, а затем потребовать личного разговора со мной. Я этого заранее не знал. Вы знали, когда разыграть приступ ярости и когда отступить. Вы потребовали заменить доллары на алмазы, зная, что это вызовет задержку, в то время, когда мы были уже готовы к обмену.

Зэк кивнул.

– Да, перед похищением я получил инструкцию – что делать, когда и как. Пока мы отсиживались, мне нужно было выдать ряд звонков. Никогда не звонить из дома, всегда из разных автоматов согласно списку. Это был толстяк, я уже знал его по голосу. Иногда он вносил изменения, он называл это «тонкая настройка». Я делал все, как мне говорили.

– Хорошо, – сказал Куинн. – И этот толстяк заявил вам, что после всего этого вы сможете легко исчезнуть, что охота за вами продлится около месяца и при отсутствии следов выдохнется и вы сможете жить счастливо до конца ваших дней? И вы поверили этому? Вы действительно поверили, что можно похитить и убить сына американского президента без всяких последствий? Поэтому вы его и убили? Вам не нужно было убивать его.

Лицо Зэка передернулось, глаза вылезли из орбит от гнева.

– В том-то и дело, говнюк. Мы не убивали его. Мы высадили его на дороге, как нам было приказано. Он был жив и здоров, мы не причинили ему никакого вреда. И мы уехали. Впервые мы узнали, что он погиб, когда об этом объявили на следующий день. Я не мог этому поверить, считал, что это ложь. Мы не убивали его.

С улицы Шалон в переулок свернул автомобиль. За рулем сидел один человек. Второй сидел сзади, держа в руках винтовку. Машина ехала, как будто пытаясь отыскать что-то, она остановилась около первого бара, проехала почти до бара «У Гюго» затем отъехала назад и остановилась между двумя барами, не выключая мотора.

– Мальчик был убит бомбой, спрятанной в кожаном поясе, – сказал Куинн. – Когда его похитили на Шотовер-Плейн, этого пояса на нем не было. Вы дали ему этот пояс?

– Ничего я не давал! – закричал Зэк. – Не давал! Это все дело рук Орсини!

– Хорошо, расскажите мне об Орсини.

– Он корсиканец, боевик, моложе нас. Когда трое нас отправились на встречу с тобой на склад, на мальчике было то, что он носил всегда. Когда мы вернулись, одежда на нем была новая. По этому поводу я задал Орсини взбучку. Этот тупой ублюдок, нарушив приказ, ушел из дома и купил это.

Куинн вспомнил, что он слышал шум ссоры наверху, когда наемники пошли проверять алмазы. Тогда он решил, что шум был из-за камней.

– Зачем он это сделал? – спросил Куинн.

– Он сказал, что парень жаловался, что ему холодно. Он сказал, что никакой беды не будет, взял и пошел в Ист-Гринстед, зашел в магазин, торгующий туристическим снаряжением, и купил там все, что счел нужным. Я был зол, потому что он ни слова не говорит по-английски и всем своим видом привлекает внимание.

– Одежда явно была доставлена в ваше отсутствие, – заметил Куинн. – Хорошо, как он выглядит, этот Орсини?

– Ему около тридцати трех лет, профессионал, но никогда не был в боях. Очень темный подбородок, черные глаза, шрам от ножа на одной щеке.

– Почему вы наняли его?

– Я его не нанимал. Я связался лишь с Большим Паулем и Йанни, потому что знал их по добрым старым временам, и мы поддерживали связь. Корсиканца направил ко мне толстяк. А теперь я узнаю, что Йанни мертв, а Большой Пауль исчез.

– А что вы хотите от этой встречи? Что, вы считаете, я должен сделать для вас?

Зэк наклонился и схватил Куинна за руку.

– Я хочу выйти из игры, – заявил он. – Если ты с теми людьми, кто подставил меня, скажи им, что за мной не нужно охотиться. Я никогда, никогда не стану говорить. По крайней мере с полицией, так что им ничего не грозит.

– Но я не с ними, – сказал Куинн.

– Тогда скажи своим людям, что я не убивал парня, – сказал Зэк. – Это не входило в нашу договоренность. Клянусь моей жизнью, я никогда не думал убивать его.

Куинн подумал, что если бы Найджел Крэмер или Кевин Браун заполучили в свои руки Зэка, то «жизнь» была бы тем самым сроком, который Зэку пришлось бы отбывать в качестве гостя либо Ее Величества, либо Дяди Сэма.

– Несколько последних вопросов, Зэк. Алмазы. Если вы надеетесь на снисхождение, лучше было бы возвратить их для начала владельцам. Вы их потратили?

– Нет, – резко ответил Зэк. – Они здесь, все до единого.

Он сунул руку под стол и вытащил брезентовый мешочек. У Сэм широко раскрылись глаза.

– Орсини, – сказал Куинн бесстрастно. – Где он теперь?

– Бог знает. Вероятно, вернулся на Корсику. Он приехал оттуда десять лет назад и работал в бандах Марселя, Ниццы, а затем в Париже. Это все, что я смог от него узнать. О, еще он сообщил, что родом из деревни Кастельбланка.

Куинн встал, взял мешочек и посмотрел сверху на Зэка.

– Вы влипли, приятель, влипли по уши. Я поговорю с властями. Они могут согласиться с тем, чтобы вы стали государственным свидетелем обвинения, хотя полностью надеяться на это не стоит. Но я сообщу им, что за вами стояли другие люди, и возможно, за ними тоже кто-то стоял. Если они поверят этому, и если вы расскажете им все, они, возможно, оставят вас в живых. Что касается тех, на кого вы работали, то у вас никаких шансов нет.

Он повернулся, чтобы уйти. Сэм встала, чтобы последовать за ним.

Словно предпочитая прикрытие, обещанное ему американцем, Зэк также встал и направился за ними к двери. Куинн остановился.

– Последний вопрос: почему такое имя – Зэк?

Он знал, что во время похищения психиатры и дешифровщики ломали головы над этим именем, пытаясь найти след, ведущий к подлинной личности человека, избравшего его. Они бились над вариантами таких имен, как Захарий, Захария, искали родственников знаменитых преступников с такими именами или инициалами.

– На самом деле это было 3-Е-К, буквы на номере моего первого автомобиля.

Куинн поднял брови в удивлении. Вот тебе и психиатрия! Он вышел на улицу, за ним вышел Зэк. Сэм была еще на пороге, когда тишину переулка нарушил выстрел.

Куинн не видел ни машины, ни стрелявшего. Но он услышал характерный звук пули, пролетевшей мимо его лица, и почувствовал щекой холодный ветерок. Пуля прошла в одном дюйме от его уха, но не мимо Зэка. Она попала наемнику в основание горла.

Быстрая реакция Куинна спасла ему жизнь. Ему был хорошо знаком этот звук, что дало ему преимущество. Тело Зэка было отброшено к стояку двери, а затем стало падать на землю. На какую-то секунду его тело, пока не упало, послужило как бы щитом между Куинном и автомобилем, стоявшем в тридцати ярдах. Куинн рванулся назад в дверь, повернулся и, схватив Сэм, увлек ее на пол. Все это он проделал одним движением. Как только они упали на плитки пола, прозвучал второй выстрел. Пуля прошла над ними через закрывающуюся дверь и отколола кусок штукатурки стены бара. Затем пружина захлопнула дверь.

Куинн быстро пополз по полу на локтях и носках, таща Сэм за собой.

Автомобиль проехал вперед, чтобы дать лучший угол обстрела стрелявшему, и град пуль разнес вдребезги окно и изрешетил дверь. Бармен, имя которого и было по всей видимости Гюго, оказался не столь быстр. Он стоял с открытым ртом за стойкой, пока град осколков разбитых бутылок не обрушился на него. Тогда он упал на пол.

Выстрелы прекратились, видимо, стрелявший менял обойму. Куинн вскочил и помчался к заднему выходу, таща Сэм за собой левой рукой, а правой сжимая мешочек с алмазами. Дверь за стойкой бара выходила в коридор с туалетами по обеим сторонам и прямо в плохо освещенную кухню. Куинн проскочил кухню, ударом ноги открыл дверь в конце ее, и они оказались на заднем дворе.

Около стены стояли ящики с бутылками из-под пива, и по ним, как по ступенькам, они перебрались через стену на соседний задний двор. Он принадлежал мясному магазину на параллельной улице Пассаж де Гатбуа.

Через три секунды они выскочили из магазина на глазах изумленного хозяина на улицу. К счастью, рядом стояло такси. Старая дама с трудом высаживалась из него, пытаясь одновременно отыскать мелкие деньги в сумочке. Куинн подбежал к машине первым, буквально поставил даму на тротуар и заявил ей: «Я плачу, мадам».

Он нырнул на заднее сиденье, все еще держа Сэм за руку, бросил на сиденье мешочек с алмазами и потряс перед носом у шофера пачкой французских банкнот.

– Давайте сматываться отсюда быстро, – сказал он. – Муж моей дамы объявился здесь с нанятыми громилами.

Марсель Дюпон был старый человек с усами, как у моржа, он водил такси по улицам Парижа свыше сорока пяти лет. До этого он воевал вместе со Свободной Францией. В свое время ему приходилось выбираться из опасных ситуаций, на один шаг опережая преследователей. К тому же он был французом, а блондинка, втянутая в такси, была действительно красавицей.

А еще он был парижанином и знал, что такое толстая пачка банкнот. Давно прошло то время, когда американцы давали по десять долларов на чай.

Создается впечатление, что теперь большинство из них в Париже живет на десять долларов в день. Когда он резко рванул вверх по переулку на авеню Домесниль, за ним остался черный след резины от колес.

Куинн перегнулся через Сэм, чтобы захлопнуть дверцу машины. Что-то там мешало, и дверь закрылась только со второй попытки. Сэм откинулась на спинку сиденья белая, как полотно. Тут она заметила свою драгоценную сумку из крокодильей кожи, купленную в магазине «Херрод». Захлопнувшаяся дверь поломала каркас около основания и порвала по шву подкладку. Она осмотрела сумочку и подняла брови в удивлении.

– Куинн, что это такое?

«Это» было краем черно-оранжевой батарейки, которые используют в камерах «Полароид». Перочинным ножом Куинн распорол подкладку у основания сумочки и увидел, что это была одна из трех батареек, комплект которых имел два с половиной дюйма в ширину и четыре дюйма в длину.

Передатчик состоял из печатной платы, также помещавшейся в основании сумки, от него шел провод к микрофону, спрятанному в заклепке в петле.

Антенной служил ремень. Это был профессиональный прибор, почти произведение искусства. Для экономии батареек он включался при звуке человеческого голоса.

Куинн осмотрел все компоненты прибора на заднем сиденьи. Даже если бы он работал, то все равно с его помощью нельзя было бы передавать дезинформацию, так как восклицание Сэм оповестило слушателей о том, что их секрет раскрыт. Он вытряхнул все содержимое сумки на сиденье, попросил шофера остановиться на повороте и выбросил сумочку вместе с электронным жучком в урну.

– Что ж, это объясняет происшедшее с Марше и Преториусом, – сказал Куинн. – Наверняка их было двое, один держался поблизости от нас и сообщал по телефону своему напарнику, который добирался к жертве быстрее нас. Но почему, черт возьми, они не появились на месте ложного свидания этим утром?

– У меня не было с собой сумки, – сказала неожиданно Сэм.

– Не было чего?

– При мне не было сумки. Я завтракала в баре, ты хотел вести разговор наверху в номере. Я забыла свою сумку в холле, оставила ее на диванчике. Мне пришлось вернуться за ней, боялась, что ее могут украсть. Чертовски жалею, что ее не украли!

– Да. Все, что они слышали, это то, что я говорил шоферу, довести нас до угла улицы Шалон и слово «бар». В том переулке было два бара.

– Но как, черт возьми, они смогли засунуть все это в мою сумку? Ведь она была все время при мне с тех пор, как я ее купила.

– А это не твоя сумка, это ее дубликат, – сказал Куинн. – Кто-то заметил ее, сделал дубликат и подменил. Сколько человек приходило в кенсингтонскую квартиру?

– После того, как ты сбежал? Весь мир и его мама. Был Крэмер и другие британцы, Браун, Коллинз, Сеймур и еще два или три из ФБР. Я была в посольстве, в особняке в Суррее, где они держали тебя, затем была я в Штатах, затем вернулась, но она была всегда со мной. А для того, чтобы вынуть содержимое старой сумки, положить в новую и подменить ее понадобится всего пять минут.

– Куда хотите ехать, господин? – спросил шофер.

В отель «Колизей» ехать было нельзя – убийцы знали о нем. Но они не знали о гараже, где он оставил «опель». Он был там один, без Сэм и ее смертоносной сумки.

– На площади Мадлен, на углу Шово-Лагард.

– Куинн, может, мне стоило бы вернуться в Штаты с тем, что мы сейчас услышали? Я могла бы пойти в посольство США и потребовать, чтобы двое официальных лиц сопровождали нас. Вашингтон должен знать то, что нам сообщил Зэк.

Куинн смотрел на улицы, по которым они проезжали. Такси ехали по рю де Рояль. Они высадились у входа в гараж. Куинн щедро вознаградил шофера.

– Куда мы едем? – спросила Сэм, когда они были в машине и направлялись на юг, через Сену, к Латинскому кварталу.

– Ты едешь в аэропорт.

– В Вашингтон?

– Ни в коем случае не в Вашингтон. Слушай, Сэм, теперь, как никогда раньше, ты не должна возвращаться туда без прикрытия. Кто бы ни стоял за этим делом, они гораздо выше, чем шайка бывших наемников. То были просто наемные работники. Все, что происходило на нашей стороне, сообщалось Зэку. Он знал детали полицейского расследования, что делалось в Скотланд-Ярде, Лондоне и Вашингтоне. Все было подготовлено и скоординировано, даже убийство Саймона Кормэка. Когда мальчик бежал по дороге, кто-то должен был находиться в этой роще с механизмом, включающим детонатор. Откуда этот человек знал, что ему надлежит быть там? Потому что Зэку сказали, что нужно делать на каждой стадии, включая наше освобождение. Причина, по которой он не убил меня, – то, что ему просто не сказали сделать это. Сам же он не собирался никого убивать.

– Но он сообщил нам, кто это был, – не согласилась с ним Сэм. – Это был тот американец, который все организовал и заплатил ему, которого он называл толстяком.

– А кто давал распоряжения толстяку?

– Да, за ним обязательно кто-нибудь стоит.

– Должен стоять. – сказал Куинн. – Причем на очень высоком посту. Мы знаем, что произошло и как, но не знаем кто инициатор и почему. Ты приезжаешь в Вашингтон и рассказываешь то, что мы узнали от Зэка. А что мы узнали? Это рассказ похитителя, преступника и наемника и ныне покойника, что кому-то весьма удобно. Это человек, бегающий в страхе от того, что он совершил, пытающийся купить себе свободу, убивая своих коллег и возвращая обратно алмазы и рассказывающий неправдоподобную историю о том, что его подставили.

– Так куда же мы едем отсюда?

– Ты едешь, чтобы скрыться, а я еду за корсиканцем. Он – ключ к этой истории, он служил толстому человеку, это он достал смертоносный пояс и одел его на Саймона. Ставлю десять против пяти, что Зэку приказали растянуть переговоры еще на шесть дней и для этого потребовать алмазы вместо банкнот потому, что новая одежда была еще не готова. Дело пошло слишком быстро и его нужно было притормозить. Если я смогу добраться до Орсини, взять его живым и заставить говорить, он, возможно, скажет имя своего нанимателя. Когда мы узнаем имя толстого человека, тогда мы сможем поехать в Вашингтон.

– Позволь мне поехать с тобой, Куинн. Ведь мы так договаривались.

– Это был договор, навязанный Вашингтоном. Договор расторгнут. Все, что рассказал нам Зэк, было передано «жучком» в твоей сумке. Теперь они знают, что мы знаем. Теперь они начинают охоту на нас с тобой. Если только мы не представим имя толстого человека. Вот тогда охотники станут дичью. Об этом позаботится ФБР. И ЦРУ.

– Итак, где я буду прятаться и как долго?

– Пока я не сообщу тебе любым способом, что все в порядке. А скрываться ты будешь в Малаге. У меня есть друзья на юге Испании, которые помогут тебе.

* * *

В Париже, как и в Лондоне, два аэропорта. Девяносто процентов полетов за рубеж идут из аэропорта Шарль де Голль на севере столицы, но в Испанию и Португалию самолеты летят с более старого аэропорта Орли на юге. В добавление к этой путанице в Париже есть два разных терминала, каждый из которых обслуживает свой аэропорт. Автобусы на Орли уходят из Латинского квартала.

Через тридцать минут Куинн подъехал туда, припарковал машину и провел Сэм в главный зал.

– А как насчет моей одежды и иных вещей в гостинице?

– Забудь о них. Если эти бандиты не сидят в засаде у отеля, то они дураки. А они далеко не дураки. Твой паспорт у тебя?

– Да, он всегда со мной.

– У меня тоже. А кредитные карточки?

– Конечно, у меня.

– Тогда иди в этот банк и возьми столько денег, сколько можно.

Пока Сэм получала деньги в банке, Куинн потратил свои последние наличные и купил ей билет в один конец до Малаги. Она опоздала на рейс в 12.45, но в 17.35 был следующий рейс.

– Вашему другу придется пять минут подождать, – сказала кассирша. – Автобусы на Орли на южное направление уходят каждые двенадцать минут от ворот «Джей».

Куинн поблагодарил ее, подошел к банку и дал Сэм ее билет. Она взяла 5000 долларов, из которых Куинн забрал 4000.

– Я провожу тебя на автобус сейчас, – сказал Куинн, – в Орли будет безопаснее, чем здесь, если они начнут проверять расписание вылетов. Когда ты приедешь в аэропорт, прямо через паспортный контроль иди в отдел беспошлинной торговли. Там до тебя будет труднее добраться. Купи там новую сумочку, чемодан и что-нибудь из одежды, ты сама знаешь, что тебе нужно. Затем жди отлета и не опоздай. Я попрошу друзей встретить тебя в Малаге.

– Но ведь я не говорю по-испански, Куинн.

– Не беспокойся, все они знают английский.

У входа в автобус Сэм обняла Куинна за шею.

– Куинн, прости меня, ты один справился бы лучше.

– Это не твоя вина, бэби.

Куинн поднял ее лицо и поцеловал ее.

Обычная сцена на всех терминалах, никто не обратил на них внимания.

– И кроме того, у меня не было бы «Смит и Вессона», а я думаю, он мне может понадобиться.

– Береги себя, – прошептала она.

Подул холодный ветер. Последний большой багаж был уложен в автобус и последние пассажиры уселись. Сэм вздрогнула в его объятиях. Он погладил ее блестящие волосы.

– Со мной все будет в порядке, поверь мне. Через пару дней я позвоню. К тому времени в любом случае мы сможем отправиться домой в безопасности.

Он посмотрел вслед автобусу и она помахала рукой в заднем окне. Автобус повернул за угол и исчез из вида.

В двухстах ярдах от терминала находилось большое почтовое отделение. В писчебумажном магазине Куинн купил лист картона и оберточную бумагу и пошел на почту. С помощью перочинного ножа, клейкой ленты и шпагата он сделал прочную коробку, положил туда алмазы и послал ее заказным отправлением в адрес Фэйруэзера, американского посла в Лондоне.

С международного телефона-автомата он позвонил в Скотланд-Ярд и оставил послание Найджелу Крэмеру. В нем был адрес дома около Ист Гринстед в Суссексе. Наконец он позвонил в один бар в Эстепоне. Человек, с которым он говорил, был не испанец, а лондонский кокни.

– Хорошо, приятель, – сказал он, – мы позаботимся о твоей дамочке.

Когда последнее дело было закончено, Куинн сел в машину, заправил полностью бак на ближайшей бензоколонке и поехал по улицам с полуденным движением на кольцевое шоссе. Через час после телефонного звонка в Испанию он был на шоссе А6 и ехал на юг, в Марсель.

Он остановился пообедать в Бьюне, а затем откинулся на заднем сиденьи и восполнил то, что он недоспал. Он проснулся в три часа утра и продолжил поездку на юг.

* * *

Пока он спал, в ресторане Сан Марко напротив отеля «Колизей», тихо сидел человек и наблюдал за входом в гостиницу. Он сидел там с полудня к беспокойству, а затем и неудовольствию персонала. Он заказал ленч, просидел вторую половину дня, а затем заказал ужин. Официанты думали, что он тихо читает у окна.

В одиннадцать ресторан закрывался. Человек ушел и отправился в соседний отель «Рояль». Объяснив, что он ждет друга, он уселся у окна в фойе и продолжал ожидание. В два часа ночи он отказался от своей затеи.

Он поехал к почтовому отделению на рю де Лувр, открытому круглые сутки, поднялся на второй этаж, где были международные телефоны и заказал личный разговор. Он сидел в будке, пока оператор не позвонила.

– Алло, мсье, – сказала она, – соединяю с Кастельбланкой, говорите.