Куинн уселся в машину рядом с Самантой. Она ждала его за углом на Малберри-Уок. Вид у Куинна был отсутствующий.

— Что он сказал?

— Э-э… Кто?

— Хейман. Он допустит тебя к картотеке?

— Нет, это ни к чему. Хейман отпадает. Зато есть новости. Звонил Зик.

— Зик? — Саманта изумленно ахнула. — А что ему надо?

— Хочет встретиться.

— Но как же он тебя разыскал?

Куинн выжал сцепление и съехал с обочины.

— Да уж сумел… Когда-то я работал у «Бродерика-Джонса», и мое имя попадалось в газетах. Этого оказалось достаточно. Как видишь, не я один перебираю старые вырезки. Вчера Хейман случайно встретился за обедом с одним из моих бывших сотрудников — вот они и разговорились…

Свернув на Олд-Чёрч-стрит, Куинн снова выехал на Кингз-роуд.

— Куинн, Зик намерен с тобой расправиться. Двух сообщников он уже убрал. Его цель — завладеть всем выкупом. Ты ему как бельмо в глазу. Не зря же он опасается именно тебя. Ты его скорее выследишь, чем агенты ФБР.

Куинн усмехнулся:

— Если б он только знал… Кто он, где он — я и понятия не имею.

Он не стал говорить Саманте, к какому выводу пришел. Марше и Преториус убиты вовсе не Зиком. Разумеется, за соответствующее вознаграждение Зик, не задумываясь, прикончил бы и своих дружков: конголезским наемникам это ничего не стоило. Смущало Куинна то, что оба убийства были точно рассчитаны во времени.

Марше убили перед самым их появлением. К счастью, полиции близко не оказалось. В бар Преториуса они проникли, да еще с заряженным пистолетом, спустя час после смерти хозяина.

Помешала счастливая, как выясняется, для них авария на дороге к Арнему… Иначе им пришлось бы не одну неделю просидеть в Ден-Боше под арестом — до полного расследования дела.

Выехав на Бофорт-стрит, по направлению к Баттерси-бридж, Куинн угодил в дорожную пробку. Транспортные заторы в Лондоне — зрелище привычное, однако сейчас, поздним зимним вечером, дороги в южной части Лондона навряд ли могли быть перегружены.

Боковая цепочка машин, к которой пристроился Куинн, понемногу продвигалась вперед. Полисмен знаками указывал путь в объезд, мимо ограждения на проезжей части. Для всего потока машин оставалась одна лишь узкая полоса.

За ограждением, между двумя полицейскими автомобилями с мигалками, стояла машина «скорой помощи». Дверцы ее были распахнуты. Два санитара с носилками приблизились к месту, где на асфальте лежала прикрытая одеялом бесформенная масса.

Полисмен нетерпеливо замахал рукой. Высунувшись из машины, Саманта посмотрела на здание, у которого произошел несчастный случай: из открытого окна на верхнем этаже выглядывал полицейский.

— Кажется, кто-то упал с восьмого этажа, — сообщила она. — В окне виден полицейский.

Куинн неопределенно хмыкнул, стараясь не врезаться в притормозивший впереди автомобиль, водитель которого засмотрелся на происходившее внутри ограждения. Вскоре дорога освободилась, и Куинн, пересекая Темзу, прибавил скорости. Имя погибшего он так и не узнал. Да и вряд ли оно что-нибудь ему сказало бы — Энди Ланг…

— Куда мы едем? — спросила Саманта.

— В Париж, — коротко сказал Куинн.

В Париж Куинн возвращался, словно к себе домой. В Лондоне он жил дольше, однако Париж значил для него слишком многое.

Здесь он ухаживал за Жаннетт и добился взаимности. Здесь они поженились. Здесь, в квартирке на улице де Гренель, провели два блаженных года. Здесь, в американском госпитале в Нёйи, у них родилась дочь.

Куинн был своим чуть ли не в каждом парижском кафе: там, после гибели Жаннетт и Софи в катастрофе на Орлеанском шоссе, он пытался заглушить горе выпивкой. Париж был для Куинна и раем, и адом. Под небом Парижа он был по-настоящему счастлив и здесь же, в Париже, не раз просыпался поутру в канаве. Да, Париж он знал как свои пять пальцев.

Куинн и Саманта провели ночь в мотеле на окраине Эшфорда, затем рейсовым катером на воздушной подушке перебрались из Фолкстона через пролив в Кале и к обеду очутились в Париже.

Остановились они в небольшом отеле неподалеку от Елисейских полей. Куинн тотчас отправился искать место, где припарковать машину. В Восьмом округе Парижа, несмотря на многие его достоинства, сделать это не так просто. Поставить автомобиль у отеля «Колизей» означало навлечь на себя штраф. Поэтому Куинн воспользовался услугами круглосуточной подземной стоянки на рю Шаво-Лагард — как раз за площадью Мадлен — и вернулся в отель на такси. Придется поступать так и впредь… Попутно Куинн устроил два дела, необходимые для дальнейших действий.

После обеда Куинн и Саманта отправились на такси в «Интернэшнл геральд трибьюн». Редакция помещалась в доме 181 по авеню Шарля де Голля в Нёйи.

— Боюсь, что в завтрашний выпуск ваше объявление не попадет, — извиняющимся тоном сказала им девушка в отделе справок. — Мы принимаем заявки ежедневно, но только до 11.30. Напечатаем послезавтра.

— Ничего страшного, — успокоил ее Куинн, рассчитываясь наличными. На обратном пути в такси он развернул врученный ему бесплатный экземпляр газеты.

В глаза ему бросился крупный заголовок: «Отставка генерала Крючкова. Чистка в верхах уволен шеф КГБ». Хотя события эти его и не касались, Куинн не без любопытства вчитался в статью. Собственный корреспондент газеты сообщал из Москвы, что советское Политбюро «с сожалением» приняло отставку председателя КГБ генерала Владимира Крючкова в связи с уходом его на пенсию. Временное исполнение обязанностей председателя — до назначения членами Политбюро его преемника — возложено на первого заместителя.

Корреспондент высказывал предположение, что перемены в руководящем составе органов безопасности вызваны недовольством членов Политбюро деятельностью Первого главного управления, которое ранее возглавлял Крючков. По мнению автора статьи, очевидным было желание Политбюро (имелся в виду прежде всего сам Г орбачев) влить свежие силы в отдел разведывательной службы за рубежом, включить в работу представителей более молодого поколения.

Саманта впервые была в Париже, и Куинн взял на себя обязанности гида. С утра до вечера он водил ее по городу, показывая знаменитые достопримечательности — Триумфальную арку, Эйфелеву башню, Тюильрийские сады (в это время как раз шел дождь), Лувр. Поужинали они в кабаре «Лидо».

Наутро Куинн поспешил купить у разносчика газету. Объявление было напечатано. Занимало оно всего одну строчку: «З. Я здесь. Позвони мне по телефону. К.». Куинн указал номер в отеле «Колизей» и предупредил портье, что ждет звонка.

Звонок раздался в 9. 30.

— Куинн?

Голос он узнал сразу.

— Зик, это гостиница. Сам понимаешь, тут особенно не разговоришься. Перезвони мне через тридцать минут.

Куинн продиктовал номер телефонной кабины на площади Мадлен. И тотчас заторопился из номера, бросив на ходу Саманте:

— Вернусь через час.

Ровно в десять Куинн, стоя в кабине, снял трубку.

— Куинн, нам нужно поговорить.

— А сейчас мы что делаем. Зик?

— Встретиться и поговорить.

— Конечно, давай. Когда, где?

— Только смотри, не вздумай шутить. Будь один, без оружия.

— Идет.

Зик назвал время и место встречи. Записывать смысла не было. Вернувшись в отель, Куинн застал Саманту в баре за завтраком. На столике перед ней лежали круассаны и чашка кофе с молоком. Самми с нетерпением ждала новостей.

— Что ему надо?

— Хочет встретиться, лицом к лицу.

— Куинн, милый, будь осторожен. Это же убийца! Где и когда?

— Потом скажу, в номере. Здесь могут услышать.

За соседним столиком завтракала припозднившаяся пара.

— Встречаемся в отеле «Роблен». — сообщил Куинн Саманте, когда они поднялись наверх. Завтра, в восемь утра. У него в номере. Он числится там мод именем Смит, представляешь?

— Я должна быть там. Куинн, с гобой. Мне все эго очень не нравится. Не забывай, я тоже прошла выучку и умею обращаться с оружием. Ты ведь возьмешь с собой «смит-вессон»?

— Еще бы!

Чуть позже Саманта иод каким-то предлогом спустилась в бар и пробыла там минут десять. Куинн вспомнил, что в баре есть телефон.

В полночь, когда Саманта крепко спала. Куинн поднялся и завел будильник на шесть. Неслышно собрал всю свою одежду, прихватил пистолет и выглянул в коридор. Никого… За дверью он оделся, сунул пистолет за пояс, одернул куртку и осторожно спустился к выходу.

Через четверть часа таксист высадил Куинна у отеля «Роблен».

— La chambre de Monsieur Smith, s'il vous plaît!{Комнату месье Смита, пожалуйста! (фр.).} — обратился он к ночному дежурному. Тот. сверившись со списком, вручил ему ключ. Номер 10. Третий этаж. Куинн поднялся но лестнице и вошел в номер.

Лучшим местом для засады была ванная. Располагалась она рядом со спальней, и оттуда хорошо просматривалась входная дверь. Вывернув лампочку из верхнего светильника. Куинн взял стул и поместился на нем в ванной, оставив дверь чуточку приоткрытой. Глаза скоро приноровились к темноте, и он ясно различал очертания мебели в пустой спальне, слабо освещаемой уличным фонарем. Шторы на окнах он предусмотрительно не задвигал.

К шести никто не появился. Из коридора не доносилось ни единого шороха. В половине седьмого постояльцу из соседнего номера принесли кофе: послышались шаги, негромкий стук в дверь, потом шаги удалились, и снова все затихло. Номер 10 никого не интересовал.

В восемь Куинн почувствовал, будто с плеч у него свалилась гора. Выждав еще двадцать минут, он вышел из номера, запер за собой дверь, спустился в холл и рассчитался с портье. Такси доставило его в отель «Колизей». Саманта встретила Куинна в состоянии, близком к истерике.

— Куинн, где ты пропадал? Я чуть с ума не сошла. Проснулась в пять — смотрю, тебя нет. Господи Боже, мы ведь опоздали! Зик нас не дождался.

Куинн мог бы солгать, но раскаяние взяло верх, и он выложил все начистоту. Саманта дрогнула, как если бы он ударил ее по лицу.

— Так ты заподозрил меня?! — прошептала она, стиснув ладонями виски.

Куинн сознался, что да. Два убийства кряду — едва ли не у них на глазах. Ясно, что преступников устраняют преднамеренно, по плану. Куинн отыскал обоих — и оба раза его опередили. Случайность? Вряд ли… Кто-то явно наводил на след.

Саманта, с явным трудом переборов обиду, взяла себя в руки, выпрямилась.

— Ну хорошо, так когда же встреча состоится на самом деле? Если ты мне еще доверяешь…

— Совсем скоро, в десять часов. Кафе на рю де Шалон, у Лионского вокзала. Эnо не так близко: пора поторапливаться.

В такси Саманта казалась воплощением немого укора. Они проехали по набережной Сены из северо-западной части города на юго-восток. Куинн отпустил машину на углу рю де Шалон и проезда Гатбуа. Остаток пути они проделали пешком.

Искомая улица соседствовала с отгороженными стеной железнодорожными путями, идущими на юг. Мимо то и дело с грохотом проносились поезда. Район был неуютный, грязный.

Узенькие проезды соединяли рю де Шалон с шумящей в отдалении авеню Домеyиль. Пройдя квартал, Куинн свернул налево, в проезд Вотрен.

— Местечко препакостное, — заметила Саманта.

— Такое уж он выбрал. Где тут кафе?

Ни одно из двух здешних кафе на соперничество с кафе «Ритц» притязать не могло. Куинн пересек улицу и толкнул дверь, над которой красовалась вывеска «Chez Hugo»{«У Гюго» (фр.).}.

Внутри было пусто. Окна задернуты плотными занавесками. За стойкой небритый хозяин возился с кофеваркой. Фигура Куинна у входа хорошо была видна отовсюду. Вглядевшись в полумрак, он заметил наконец единственного посетителя. Тот недвижно сидел в дальнем углу и поверх чашки кофе пристально смотрел на Куинна.

Куинн, сопровождаемый Самантой, приблизился к столику. Человек не шелохнулся. Мельком окинув взглядом Саманту, он не спускал глаз с Куинна. На посетителе был вельветовый пиджак, ворот рубашки расстегнут. Внешность самая заурядная: невыразительное лицо, изрытое оспой, редеющие рыжеватые волосы. На вид лет сорок пять.

— Зик?

— Он самый. Садись. Кто это с тобой?

— Моя помощница. Без нее никуда. Не возражаешь? Что ж, давай поговорим.

Куинн сел напротив Зика, демонстративно положив руки на стол. Зик смотрел на него с нескрываемой неприязнью. Лицо знакомое: где-то он уже его видел… В картотеке Хеймана? Или в Гамбурге? Ну да, конечно же! Сидней Филдинг, командир взвода Пятого парашютно-десантного отряда Джона Петерса в бывшем Бельгийском Конго. Зик с трудом сдерживал себя. Его распирало от бешенства. Но в злобно горящих глазах сквозила затравленность. Куинну вспомнился Вьетнам: такое выражение он встречал там не раз. Такая же бессильная ярость — и страх. Смертельный, отчаянный страх… Зика словно прорвало.

— Ты сволочь, Куинн! Все вы дерьмо вонючее! И врать мастера… Не ты ли клялся, что нас не тронут? Дескать, отсидитесь недельку-другую — а там полиция о вас и думать забудет… Засранцы! Большой Поль девался невесть куда, а Йанни угодил в морг. Это называется — не тронут, а? Пускаете в расход по одному.

— Полегче, Зик. Я таких обещаний не давал. Меня самого искали. Давай-ка начнем с самого начала. Скажи, зачем вы похитили Саймона Кормака?

Зик ошалело уставился на Куинна, словно тот спросил, откуда восходит солнце.

— Вам ведь заплатили авансом, так? А выкуп?

— Отвалили полмиллиона. Выкуп — это не в счет. Себе я взял две сотни, остальные поделил на троих поровну. А выкуп, сказали, — это ваша забота.

— Ну хорошо. А кто платил, кто заказывал музыку? Я, как тебе известно, человек со стороны. Меня вызвали через день, просили помочь. Объясни, кто все это затеял?

— Какой-то американец. Больше я о нем ничего не знаю. Назваться он не назвался. Невысокий толстяк. Черт его разберет, как он меня нашел. Мы всегда встречались с ним в гостинице. Прихожу, а он уже в маске. Но деньги дал вперед, наличными.

— Были, наверное, расходы и немалые?

— На это он не скупился. И даже давал наличными. Тысяч сто угрохали, это уж точно.

— За дом, где вы прятались, платили сами?

— Нет, убежище было для нас уже подготовлено. Мы собрались в Лондоне за месяц до дела. Американец дал ключи, велел все устроить.

— Где находится дом?

Зик назвал адрес. Позднее Крамер направил туда целую бригаду экспертов для тщательного обследования. Дом был не арендован, а приобретен законным образом, за двести тысяч фунтов стерлингов, нефтяной акционерной компанией, зарегистрированной в Люксембурге.

Интересы компании, директора которой никто в глаза не видал, представлял люксембургский банк. Вексель на сумму, необходимую для покупки, поступил из швейцарского банка. Сумма была внесена наличными в женевском отделении банка. Внешности покупателя там никто не запомнил.

Дом находился вовсе не к северу от Лондона, а в противоположной стороне в Сассексе, близ Ист-Гринстеда. Перед каждым звонком Зик совершал рейс по кольцевой автостраде М25.

Эксперты скрупулезно осмотрели дом сверху донизу. Несмотря на все старания бандитов, обнаружились не замеченные ими отпечатки пальцев, однако принадлежали они Марше и Преториусу.

— «Вольво» сами раздобыли? Кто платил?

— Да, сами. И автомобиль, и все прочее снаряжение. Платил американец. Он же дал «скорпион». Уже в Лондоне.

Куинн не знал, что машина к тому времени нашлась: кончился срок ее парковки на многоэтажной стоянке в аэропорту Хитроу. В то утро преступники повернули из Бакингема обратно в Лондон. В Хитроу сели в рейсовый автобус до Гатуика — еще одного лондонского аэропорта. там пересели на поезд и добрались до Гастингса. Оттуда на разных такси доехали до Ньюхейвена и успели на паром, отправлявшийся в полдень до Дьеппа. Во Франции они разъехались в разные стороны и постарались затаиться.

В багажнике «вольво» при осмотре были обнаружены отверстия, пробитые для доступа воздуха: был отмечен также стойкий запах миндаля. Скотленд-Ярд довольно быстро установил личность прежнего владельца. Приобретен автомобиль был за наличные, документы так и остались непереоформленными. Приметы покупателя совпадали: это был тот же рыжеволосый человек, который приобретал «форд-транзит».

Секретные сведения сообщал толстяк?

— Какие сведения? переспросила Саманта.

Зик насторожился:

— Откуда тебе это известно?

Он явно подозревал, что Куинн из числа работодателей, теперь его преследующих.

— Ты действовал безошибочно, — сказал Куинн. — Сначала дождался моего приезда, потом потребовал посредника. Видишь ли, для меня это что-то новенькое. Ты отлично знал, когда нажать, когда уступить. Мы уже, можно сказать, договорились, но тут ты вдруг потребовал вместо долларов алмазы… Оттянуть время?

Зик кивнул.

— Верно. Перед похищением мне все как следует растолковали, что и как. А потом я должен был держать связь по телефону. Звонил толстяку точно по расписанию. Переговаривались через автоматы. Голос его я хорошо изучил. Иногда он вносил в план изменения, он это называл «поднастроиться». Я делал только то, что мне велели.

— Понятно. — Куинн помолчал. — И этот толстяк тебя успокоил: мол, никто вас и пальцем не тронет. Скрыться дело плевое. Полиция месяц-другой посуетится и успокоится. Раз следов нет, то и поиски прекратят. А вы заживете себе припеваючи… Ты что, вправду поверил этим басням? Ты и вправду вообразил, будто можно похитить и убить сына американского президента — и остаться безнаказанным? Зачем вы пошли на убийство? Для чего вам это понадобилось?

Лицо Зика судорожно дергалось. Глаза налились кровью.

— То-то и оно: для чего? Говнюки вы все! — яростно зашипел он. — Не убивали мы его, понятно? Бросили на дороге, как было велено. Живого и невредимого. Волос с его головы не упал. И сразу уехали. А назавтра слышим — труп. Я ушам своим не поверил: что за чушь! Мы тут ни при чем, понятно?

На рю де Шалон из-за угла показался автомобиль. Человек на заднем сиденье сжимал в руках винтовку. Машина медленно проехала по улице, словно в поисках нужного дома, задержалась у одного кафе, проехала еще немного вперед и остановилась у второго. Мотор продолжал работать.

— Саймон погиб от взрыва бомбы, спрятанной внутри кожаного пояса. В момент похищения этого пояса на нем не было. Кто ему дал этот пояс? Кроме вас, некому!

— Я не давал! — выкрикнул Зик. — Не давал, ясно? Это Орсини.

— Кто такой Орсини? Выкладывай.

— Наемный убийца с Корсики. Моложе нас троих. Когда мы уезжали на встречу с тобой, Саймон был одет как обычно. Вернулись, смотрю — а он во всем новом. Орсини я чуть голову тогда не оторвал. Взял да и нарушил запрет, ушел из дома. За покупками, видите ли… Болван!

Куинн вспомнил шумный скандал, слышный в подвале. Он-то подумал: из-за добычи передраться готовы. Оказывается, вон что…

— Почему он так сделал?

— Сказал, будто Саймон пожаловался на холод. Он и решил: ничего страшного не случится. Пошел пешком в Ист-Гринстед, обзавелся одеждой в магазинчике для туристов. Я его разорвать был готов. По-английски он двух слов не может связать. Любой встречный его бы запомнил.

— Ясно одно: одежду доставили в твое отсутствие, — заключил Куинн. — А как он выглядит, этот Орсини?

— Лет тридцать с небольшим. Профессиональный гангстер. Воевать не воевал. Иссння-темный подбородок, черные глаза, на щеке шрам от ножа.

— Почему ты взял его в дело?

— Я не брал. Большой Поль, Йанни — мы дружили не один год, поддерживали между собой связь. Корсиканца мне навязал толстяк… И вот — Йанни убит, а Большой Поль пропал без следа.

— Скажи, а зачем я тебе вдруг понадобился? Что, собственно, я должен для тебя сделать?

Зик наклонился вперед и стиснул Куинна за локоть.

— Хочу выйти из игры. Если ты с теми, кто меня нанимал, передай, что гоняться за мной им незачем. Я буду нем, как рыба. Никакой шпик меня не расколет. Пусть не волнуются.

— Ты не за того меня принимаешь.

— Тогда скажи своим: сына президента я не убивал. В договор это не входило. И в мыслях такого не держал, жизнью клянусь!

Куинн подумал: окажись ты в руках правосудия, жизнь — как раз то, что с тебя взыщут.

— И последнее, Зик. Алмазы. Если ты рассчитываешь на снисхождение, выкуп лучше вернуть. Или он уже растрачен?

— Нет. — Зик мотнул головой. — Не пришлось. Камушки на месте, черт бы их взял! Все до единого.

Он пошарил где-то внизу, вытащил холщовый мешок и плюхнул его на стол.

— Вот!

Глаза Саманты округлились.

— Итак, Орсини, — невозмутимо продолжал Куинн. — Где он сейчас?

— Откуда мне знать? Наверное, вернулся к себе, на Корсику. Десять лет работал на бандитские шайки — Марсель, Ницца, Париж. Больше из него я ничего не мог вытянуть. Да! Деревушка, откуда он родом, — Кастельбланка.

Куинн поднялся, взял мешок.

— Ты вляпался по уши, приятель. Отмазаться не так-то просто. Я поговорю с властями. Твое признание примут к сведению. Но этого мало. За тобой и твоими сообщниками стоят другие, а за ними, наверное, еще кто-то, повыше. Если ты расскажешь все как на духу и тебе поверят — жизнь, быть может, тебе и сохранят… Тем, другим, — вряд ли.

Куинн направился к выходу, Саманта — следом за ним. Зик тоже собрался идти с ними, словно видел в американце защиту. На пороге Куинн обернулся.

— Последнее, что я хотел спросить. Откуда имя такое Зик?

Психиатры и дешифровщики приложили немало усилий, пытаясь по выбору прозвища установить личность похитителя. Вспомнили библейских пророков — Иезикииля, Захарию. Зик — не уменьшительное ли от этих имен? Перебрали всех преступников с похожими именами, их родичей.

— Точнее, ЗИК, — услышал Куинн в ответ, — Буквы на номерном знаке моего первого автомобиля.

Куинн удивленно вскинул бровь. Вот и вся разгадка… Он шагнул на улицу почти одновременно с Зиком. Саманта еще мешкала у входа, когда раздался треск винтовочных выстрелов.

Пуля со свистом пролетела мимо уха Куинна, обдав ему щеку холодным ветерком, и впилась Зику в горло.

Куинна спасла мгновенная реакция, выработанная за годы. Зик ударился о косяк, потом его качнуло вперед. Прежде чем колени убитого подломились, Куинн успел заслониться им, как щитом.

Отпрянув за дверь, Куинн рывком сгреб Саманту и бросился с ней плашмя на пол. Вторая пуля пролетела над головами, отбив от боковой стены кусок штукатурки. Дверь на пружине с шумом захлопнулась.

Куинн, увлекая за собой Саманту, поспешно перебрался ползком в дальний угол кафе. Раздались новые выстрелы. Зеркальное окно разлетелось вдребезги, пули изрешетили входную дверь. Бармен (по-видимому, сам Гюго) с разинутым ртом замер у стойки. Он сообразил нырнуть вниз, только когда на него дождем посыпались осколки разбитых бутылок.

Пока винтовку перезаряжали, Куинн вскочил и, ухватив Саманту за руку, сжимая в другой мешок с алмазами, ринулся к черному ходу. Они оказались в темпом коридоре, потом попали в неопрятную кухню. Куинн пинком распахнул вторую дверь и они выскочили на задний двор.

Здесь громоздились ящики с бутылками из-под нива. Взобравшись по ним, беглецы перелезли через стену в соседний двор, примыкавший к мясной лавке. Промелькнув мимо ошарашенного владельца, они выбежали на проезд Гатбуа. В трех шагах, к счастью, стояло такси. Пожилая дама, с кошельком в руке, с трудом выкарабкивалась из машины. Куинн не слишком галантно отодвинул ее плечом в сторону со словами:

— C’est payé, madame!{Уплачено, мадам! (фр.).}

Не теряя ни секунды, он втолкнул Саманту на заднее сиденье, сел рядом с ней и сунул водителю пачку банкнот.

— Скорее жмите отсюда! Нас выследили. Муж моей подруги здесь: гонится по пятам. И мордоворота какого-то нанял.

Марсель Дюпон — пожилой водитель с моржовыми усами — проработал парижским таксистом сорок пять лет. До этого сражался в рядах участников Сопротивления. Был парашютистом-десантником. Как истый француз, он не мог остаться безразличным к привлекательной блондинке, оказавшейся у него в машине. А как коренной парижанин, хорошо знал цену толстой пачке банкнот, предложенной пассажиром. Прошли те времена, когда американцы давали на чай по десять долларов. Теперь этого многим хватало за глаза на целый день в Париже… Выпустив облако сизого газа, такси ринулось к авеню Домениль.

Куинн перегнулся через Саманту, чтобы захлопнуть дверцу. Что-то мешало, и дверца захлопнулась только со второй попытки. Саманта бессильно откинулась на сиденье, бледная как полотно. Заметив, что на полу валяется ее любимая сумочка из крокодиловой кожи, купленная в универмаге «Харродз», она потянулась за ней. От удара дверцы низ сумочки сплющился, и нитки по шву лопнули. Саманта всмотрелась внимательней, и брови ее озадаченно поползли вверх.

— Что тут такое, Куинн?

Из образовавшейся щели высовывался край плоской черно-оранжевой батарейки, похожей на те, что используются в фотоаппаратах «Поляроид». Куинн перочинным ножом вспорол обшивку и обнаружил в основании сумочки миниатюрное подслушивающее устройство новейшей конструкции. Микрофон был вмонтирован в застежку, антенна спрятана внутри плечевого ремня. В целях экономии энергии передатчик включался только при звуках голоса.

Глядя на находку, Куинн задумался. Даже если устройство еще действует, воспользоваться им для передачи ложной информации вряд ли удастся. Возглас Саманты наверняка не ускользнул от внимания тех, кто подслушивает. Куинн вытряхнул из сумочки все пожитки, попросил шофера остановиться у обочины и спровадил сумочку в урну для мусора.

— Теперь с Марше и Преториусом все понятно, — сказал Куинн. — Слежку за нами ведут двое. Один где-то поблизости, передает сведения о нашем маршруте по телефону. Другой успевает к цели раньше нас. Не пойму только, почему они не явились тогда в гостиницу на мнимое свидание в Зиком?

— У меня с собой ее не было.

— Чего именно?

— Сумочки. Помнишь, я завтракала внизу, в баре? Ты тогда сказал: «Здесь люди — поговорим в номере». Я забыла сумочку на стуле. Когда шла за ней, думала: наверняка украли. Какая жалость, что никто не польстился!

— Точно, они сумели подслушать только мой разговор с водителем такси: «Высадите нас на углу рю де Шалон…» И слово «кафе». Кафе там два, а какое из них — они не знали.

— Как же они ухитрились вмонтировать микрофон? Сумочка была всегда со мной.

— Подменили, что же еще? Тайком подсунули точную копию. Сколько людей перебывало в кенсингтонской квартире?

— После твоего бегства? Толпы! Крамер со своими подчиненными, Браун, Коллинз, Сеймур, агенты ФБР — трое или четверо. Сама я была в посольстве, ездила за тобой в Суррей, летала в Штаты, потом обратно — но с сумочкой не расставалась.

— Переложить вещи из старой сумочки в новую, включить устройство — дело минутное.

— Куда едем, приятель? — спросил шофер.

Возвращаться в отель было нельзя. Но вот о стоянке, где Куинн оставил свой «опель», убийцы не подозревали. Там Куинн был один, без Саманты.

— Площадь Мадлен, угол Шово-Лагард.

— Куинн! Быть может, мне стоит вернуться в Штаты? Рассказать обо всем. Настоять, чтобы к нам приставили американских полицейских. В Вашингтоне должны знать о том, что сообщил Зик.

Куинн молча смотрел в окно на мелькающие улицы. Автомобиль, проехав рю Ройяль, обогнул площадь Мадлен и остановился у входа в гараж. Чаевых Куинн не пожалел.

— Куда мы направляемся? — спросила Саманта, когда они устремились на своем «опеле» через Сену по направлению к Латинскому кварталу.

— Ты — в аэропорт.

— Я лечу в Вашингтон?

— Ни в коем случае! Самая большая опасность подстерегает сейчас тебя именно гам. По сравнению с теми, кто держит в своих руках нити игры, все эти наемники — просто младенцы. Они только исполняли приказ. Вся информация от нас кем-то немедленно передавалась Зику. Они видели нас насквозь. Все действия полиции, любые намерения Лондона и Вашингтона становились им известны из первых рук. Все было тщательно отрежиссировано. И убийство Саймона Кормака — тоже.

Когда Саймон бежал по дороге, кто-то должен был прятаться поблизости, чтобы передать сигнал взрывному устройству. Как этот тип узнал, где ему находиться? Да так же, как Зик! А Зик получал точные указания с первой минуты до последней. Меня не убили только потому, что это не входило в их планы. Зик вообще не собирался брать на себя еще и убийство.

— Но ведь Зик назвал того, кто снабжал его инструкциями! — возразила Саманта. — Платил американец — толстяк, как он выразился.

— А кто поставлял инструкции толстяку?

— Верно, не один же толстяк сам по себе все это затеял…

— Иначе и быть не может. Тут замешан кто-то из самых верхов. Птицы высокого полета. Что случилось и как, нам более или менее известно. Почему, кто виновник, это еще предстоит узнать. Теперь представь: ты вернулась в Вашингтон и пересказываешь членам кабинета откровения Зика. Чем мы располагаем? Свидетельством бывшего наемника, похитителя с криминальным прошлым, к тому же, что весьма кстати, покойника. Его мотивы понятны: преступник в ужасе от содеянного — мечется во все стороны, ищет, как спастись, готов на все — выдать сообщников, возвратить алмазы, лишь бы уцелеть самому. Что ему остается? Сочинить небылицу о том, как он плясал под чужую дудку.

— И куда мы теперь?

— Тебе необходимо где-нибудь спрятаться. Мне — найти корсиканца. Ключом к разгадке владеет только он. Он — подручный толстяка. Именно через него к Саймону попал злополучный пояс. Наверняка Зик и тянул с переговорами только потому, что бомба была еще не готова. Помнишь, он вдруг вместо наличности потребовал алмазы? Так ему приказали — и шесть дней было выиграно. События развивались чересчур быстро, следовало притормозить. Имя толстяка Орсини должен знать. Если он жив, я его заставлю разговориться. Тогда только можно отправляться в Вашингтон.

— Возьми меня с собой, Куинн! Разве не такой у нас был уговор?

— Уговор с тобой заключили в Вашингтоне. Теперь он потерял силу. Сказанное Зиком — до последнего слова — слышали не одни мы. И те, кто слушал с нами, знают, что нам это известно. Охота пойдет на нас. Но стоит нам узнать имя толстяка, роли переменятся. ФБР выследит преступников. ЦРУ тоже не останется в стороне.

— Где же мне придется скрываться, и как долго?

— Пока я тебя не извещу. Полетишь в Малагу. На юге Испании у меня есть друзья: они о тебе позаботятся.

В Париже, как и в Лондоне, два аэропорт. Девяносто процентов заграничных рейсов отправляются из нового аэропорта Шарль де Голль на севере столицы. Аэропорт Орли на юге обслуживает по старинке рейсы в Испанию и Португалию. Существуют и две конечные остановки рейсовых автобусов между аэропортами, что создает добавочную путаницу. Рейсовые автобусы в Орли отравляются со станции Мэн-Монпарнас в Латинском квартале. Спустя полчаса Куинн и Саманта уже входили в вестибюль автостанции.

— А что станется в моими вещами в отеле? Они пропадут? — жалобно спросила Саманта.

— О них лучше забыть. Бандиты не дураки: они уже наверняка поджидают нас там. Паспорт при тебе?

— Как всегда.

— Мой тоже. А кредитная карточка?

— Конечно, здесь.

— Тогда постарайся взять денег как можно больше.

Свою последнюю наличность Куинн истpaтил на авиабилет до Малаги. На ближайший рейс в 12.45 Саманта опаздывала, следующий рейс был в 5.35 вечера.

— В вашем распоряжении еще пять часов, — сообщила Куинну кассирша. В Орли автобусы отправляются каждые двадцать минут, от ворот «J».

Куинн поблагодарил ее, пересек вестибюль и вручил билет Саманте. Из полученных пяти тысяч долларов он взял себе четыре.

— Пойдем на автобус прямо сейчас, я тебя провожу. В Орли тебе будет спокойнее. Они могут начать проверять все рейсы. Там сразу же постарайся зарегистрировать билет и жди в зале для прошедших таможенный досмотр. Им туда сложнее проникнуть. Куни себе новую сумочку, чемодан, что-нибудь из одежды — все, что понравится. Смотри, не опоздай на рейс. В Малаге тебя встретят.

— Но я же не говорю по-испански!

— Ничего страшного. Там все знают английский.

Прежде чем войти в автобус, Саманта обвила руками шею Куинна, прижалась к нему.

— Куинн, прости меня… Один ты бы справился лучше.

— Твоей вины нет.

Куинн приподнял ее лицо и поцеловал в губы. Со стороны — обычная сцена прощания.

— Где бы я раздобыл без тебя «смит-вессон»? Я думаю, он мне еще пригодится.

— Береги себя! — прошептала Саманта.

На бульваре де Вожирар дул пронизывающий ветер. В багажный отсек автобуса заталкивали последние чемоданы. Все пассажиры уже расселись по своим местам. На прощание Саманта, дрожавшая от озноба, прижалась к Куинну. Он ласково гладил ее светлые волосы.

— Не тревожься: со мной все будет в порядке. Положись на меня… Дня через два мы созвонимся. И тогда — по домам, со спокойной душой.

Куинн помахал вслед удаляющемуся автобусу. Пора было приниматься за дело.

По дороге к большому поч говому отделению, недалеко от станции, Куинн купил в магазине канцелярских принадлежностей листы картона и оберточную бумагу. На почте с помощью перочинного ножа, бечевки и клейкой ленты соорудил внуши тельную посылку, вну трь которой вложил мешок с алмазами. Посылку — с объявленной ценностью и доплатой за срочность — он адресовал в Лондон, на имя американского посла Алоизиуса Фэйру эзера.

По международному телефону связался со Скотленд-Ярдом и передал сообщения для Найджела Крамера. В нем указывался адрес дома в окрестностях Ист-Гринстеда в Сассексе.

Последний звонок он сделал в Эстепону. Переходить на испанский не пришлось. Владелец кафе провел детство на одной из лондонских окраин.

— Все будет как надо, дружище! — заверил Куинна голос по телефону. — Встретим твою подругу. Можешь не волноваться.

Покончив с основными делами, Куинн сел в машину. На ближайшей бензоколонке заправил полный бак горючего и влился в поток транспорта, движущийся по направлению к кольцевой дороге. Спустя час он уже мчался по автостраде А6 на юг, к Марселю.

Поужинав в Боне, Куинн прикорнул на заднем сиденье. Потом, освеженный сном, под утро вновь взялся за руль.

Все это время, начиная с полудня, в ресторане «Сан-Марко», напротив отеля «Колизей», за столиком у окна сидел человек, не спускавший глаз с входной двери отеля. Он пообедал, потом заказал ужин. Официанты, полагавшие, что он занят чтением, начинали коситься на него с неудовольствием.

В одиннадцать ресторан закрывался. Человек встал и направился в соседний отель «Ройяль». Объяснив дежурному, что ждет знакомого, он расположился в холле, поближе к окну, и продолжил наблюдение за отелем. В два часа ночи он покинул свой пост и сел в автомобиль.

Подъехав к открытому круглосуточно почтовому отделению на рю де Лувр, он направился к дежурной телефонистке и сделал заказ на международный разговор с указанием вызываемого лица. Вошел в кабину, уселся и стал дожидаться звонка.

— Allô, monsieur, — донесся из трубки голос телефонистки. — Вы меня хорошо слышите? Соединяю. Кастельбланка на линии. Говорите.