Сюзанна Форстер. Только не Эбигейл!

Suzanne Forster. NOT ABIGAIL!

Глава 1

Эбигейл тщательно записывала в рабочий блокнот распоряжения своего босса,

президента и председателя совета

директоров компании "Галлахер-групп", в то время как сам Макс Галлахер

расхаживал по просторному кабинету и диктовал

ей список дел на сегодня.

В этом не было ничего необычного. Так начинался у них каждый рабочий день с

тех самых пор, как девять лет назад

Эбигейл поступила на работу к этому королю инвестиций. Правда, уже тогда босс

давал ей кое-какие странные поручения,

например, присматривать за кубком, полученным еще в университете за победу в

соревнованиях по борьбе, чтобы его

лучший друг, чего доброго, не умыкнул трофей.

Но это... Нет, должно быть, она ослышалась.

- Мне также понадобится каталог Интела, коэффициент их текущих торговых

прибылей, две таблетки аспирина и жена.

Шариковая ручка Эбигейл Гастингс застыла на полуслове и оставила на бумаге

жирную черную точку.

Девушка посмотрела на босса и увидела, что тот все еще сосредоточен на каких-

то собственных мыслях.

- Извините меня, мистер Галлахер...

Он обернулся, на его лице можно было прочесть выражение легкого удивления.

Эбигейл подавила улыбку, так как

относилась к эксцентриным выходкам своего шефа со снисходительным терпением.

Очевидно, он отвлекся на мгновение и

забыл о ее присутствии.

Круг интересов Макса Галлахера, мужчины с монументальной нижней челюстью -

мечта скульптора эпохи Ренессанса

- и глазами цвета синевы полуночного неба - такого же, как и итальянский костюм

в узкую полоску, который Эбигейл

сама для него выбирала, - был точечно сфокусирован, словно луч лазера. Мистер

Галлахер до сих пор, после стольких лет

совместной работы, называл ее мисс Гастингс, и дело здесь было отнюдь не в

чрезмерной вежливости. Похоже, босс просто

не мог дольше одного дня удержать ее имя в голове.

Эбигейл давно перестала обижаться. Все знали: единственный способ привлечь

внимание Макса Галлахера - это

сообщить ему конфиденциальную горячую информацию о положении дел на фондовом

рынке.

- Извинить вас, мисс Гастингс? - переспросил он.

- Я не уверена, что правильно вас поняла.

- Ах, вы об этом! - Он нахмурился, нажав пальцем на переносицу. - Я и сам

удивлен. Не помню уже, когда у меня так

болела голова.

- Нет, я не об аспирине...

Но босс уже не слушал Эбигейл. Он снова мерил шагами кабинет,

сосредоточившись на предстоящих в этот день

финансовых операциях.

- Пожалуйста, предупредите аналитиков, чтобы особенно внимательно отслеживали

сегодня утром курс доллара по

отношению к иене. Мне нужна свежая информация каждые пятнадцать минут. Да, и

напомните им, что я все еще жду

результатов моделирования наиболее благоприятного времени купли-продажи

высокодоходных акций.

Эбигейл, несмотря на явное замешательство, записывала распоряжения. Не могло

быть и речи о том, чтобы прервать

босса, которого они называли между собой Мак-сом-Мидасом. Он уложил на лопатки

весь международный финансовый мир

своей обманчиво простой политикой инвестиций и к тридцати годам сколотил первый

миллион, а к тридцати пяти более чем

удвоил свое состояние. Теперь, когда он подходил к сорокалетию, казалось, что не

существует границ для дальнейшего

умножения его богатства.

- Прочтите, пожалуйста, что у нас получилось, - попросил Макс-Мидас.

Это тоже было рутинной процедурой. Каждое утро он диктовал список дел и

каждое утро заставлял ее зачитывать ему

этот список вслух, иногда по нескольку раз, в то время как сам решал в уме

стратегические задачи.

Эбигейл прочла первые девять пунктов. Перед последним она запнулась.

- И наконец, десятое... найти вам жену?

- Да, все правильно. Хорошо. - Макс взглянул на часы. - Справитесь со всем

этим сегодня?

- Вы хотите, чтобы я нашла вам жену, сэр? Сегодня?

- О нет! - Он рассмеялся, увидев изумление Эбигейл. - На такое задание я даю

вам время до моего сорокалетия. Это

ведь будет не сложно, правда?

Эбигейл онемела. До четырнадцатого февраля, Дня святого Валентина, оставалось

две недели, но даже если бы босс дал

ей на выполнение своего поручения два световых года, она точно так же не смогла

бы сейчас вымолвить ни слова. Нет,

должно быть, это какая-то фрейдистская оговорка. Вероятно, мистер Галлахер хотел

попросить найти ему не жену, а какую-

то Жанну или пилу? А может быть, жабу?

Но Эбигейл не успела спросить - зазвонил телефон.

- Наверное, это Дэниел Ким из азиатского филиала, - сказал Макс, направляясь

к столу и нажимая кнопку громкой

связи. - Похоже, на электронных торгах цены упали до самого низкого уровня и

пора покупать.

Послышался мужской голос, произносивший слова с забавным акцентом, и Макс

сделал ей знак, мол, предстоит долгий и

сложный разговор. Эбигейл поняла, что сидеть и ждать нет никакого смысла, к тому

же ей самой предстоял хлопотный день.

Она постарается перехватить шефа позднее, чтобы выяснить недоразумение.

Но встав, Эбигейл испытала странное ощущение, будто за последние несколько

минут пол неким таинственным образом

накренился на несколько градусов. Она уже подошла к полуоткрытой двери своего

кабинета, смежного с кабинетом босса,

когда Макс окликнул ее:

- О, мисс Гастингс, я забыл вам сказать...

- Да? - Эбигейл обернулась, отчего голова закружилась еще сильнее.

Она подумала, что шеф наконец сообразил, какую забавную допустил оговорку, и

сейчас они вместе посмеются: "Жена?

Я хотел сказать - вина! Купите мне ящик хорошего вина! Я пошлю его Уоррену

Баффету в благодарность за полезный совет

по части операций на фондовом рынке".

Эбигейл приготовилась расплыться в улыбке. Снова будет о чем посудачить с

Мейвис, секретаршей, работавшей у Макса

Галлахера еще дольше, чем она сама. Прикрыв трубку ладонью, но не прекращая

слушать собеседника, он прошептал:

- Сегодня я обедаю с Джеффом в спортивном клубе. Позаботьтесь, чтобы нам

оставили столик подальше от парилки.

Знаете ли, запах...

Макс сделал ободряющий жест в ее сторону, и она, тупо кивнув, так же шепотом

ответила:

- Конечно, сэр. - Эбигейл столько раз за день приходилось произносить эти

слова, что они вылетали из ее ует

автоматически.

- Эй, Эбби, что с тобой, дорогая?

Она очнулась от глубоких раздумий и увидела на пороге Своего кабинета Мейвис

Свон, которая подергивала плечами в

такт мелодии, звучавшей в наушниках плейера, висевших у нее на шее, словно

какое-то украшение.

- Ничего, - заверила ее Эбигейл и резче, чем хотела, осведомилась: - А почему

ты спрашиваешь?

- Потому что ты снова играешь скрепками.

- Вовсе нет. - Эбигейл опустила глаза и вздохнула.

Ее застали на месте преступления. В выдвинутом ящике стола двумя аккуратными

рядами были выложены серебристые

скрепки, повернутые длинными петельками вниз. Одну она все еще держала в руке.

Эбигейл поспешно бросила улику и

задвинула ящик.

- Нет ничего дурного в том, чтобы класть вещи на место, - упрямо возразила

она. - Тогда ничего не будет теряться.

- Иногда не грех и потеряться, - проворчала Мейвис. - Иначе как же кто-нибудь

сможет тебя найти, детка?

Официально Мейвис принадлежала к числу технических сотрудников, но на самом

деле... Она отвечала на звонки,

регулировала поток посетителей и раздавала советы, которые, как правило,

оказывались верными. Что касается стиля жизни,

то для компании она была гуру, и даже Макс признавал, что мисс Свон вполне могла

бы преуспеть в качестве ведущей

собственного ток-шоу.

Никто лучше Мейвис не мог научить "жить полной жизнью", и с некоторых пор

Эбигейл стала объектом ее пристального

внимания. Секретарша клялась, что внутри мисс Гастингс притаилась "Эбби".

Эбигейл не знала, что было бы страшнее: если

бы Мейвис оказалась права - или если бы ошибалась.

- Господи, девочка, что это за красное пятно у тебя на лбу? - спросила

Мейвис.

- Я потерялась, а дверь меня нашла, - вымученно пошутила Эбигейл.

- Тебе необходима моя успокаивающая мазь "Бабуля Свон"! - Напевая себе под

нос и приплясывая, Мейвис подошла к

ее столу.

Временами Эбигейл мечтала хотя бы о половине той уверенности в себе, какой

обладала секретарша. Мейвис не

заблуждалась на свой счет, но нисколько не смущалась ни щедрости своих форм, ни

широты натуры. Она была крупной,

красивой женщиной, и окружающим оставалось либо примириться с этим, либо

убраться прочь с ее пути.

Сегодня на Мейвис были широченные брюки из легкого шелка в сине-зеленую

полоску, которые развевались вокруг ее

щиколоток цвета кофе с молоком, и такая же свободная длинная блуза. Сквозь блузу

просвечивал бирюзовый, скроенный по

индивидуальному образцу бюстгальтер, в котором покоился ее роскошный бюст.

Эбигейл в строгом бежевом костюме, сшитом на заказ, со своими сдержанными

манерами, с темной косой, узлом

скрученной на затылке - потому что это был самый быстрый способ уложить густые,

непослушные волосы, - казалась себе

рядом с Мейвис серой мышкой.

Мейвис водрузила сумку размером с небольшой чемодан на стол, пошарила в ней

и, выудив пеструю баночку с мазью,

вручила ее подруге с милой улыбкой.

- На, полечись!

Смазав липким снадобьем место ушиба, Эбигейл моментально почувствовала

облегчение.

Мейвис могла бы открыть аптеку и торговать только своими домашними

лекарствами фирмы "Бабуля Свон":

собственными снадобьями от головной боли, натуральными антидепрессантами,

средствами для увеличения объема бюста и

травами, способствующими повышению плодовитости. Она даже утверждала, что имеет

приворотное зелье, которое

подмешивает в еду своему приятелю Генри каждый раз, когда у того "начинает

блуждать глаз".

Мазь представляла собой причудливую смесь густого шоколадного цвета с

добавлением чего-то похожего на крем из

аптечного алтея. Как-то Мейвис варила такую смесь прямо здесь, в офисе, в

маленькой кухне-кофейне, но и близко не

подпустила Эбигейл к своему священнодейству.

- Я не отвечаю за то, чем все это может кончиться, - многозначительно

предупредила она тогда.

Эбигейл поблагодарила за лекарство и сделала попытку вернуть баночку, но

секретарша настояла, чтобы она оставила ее

себе.

- У каждого в домашней аптечке должна быть успокаивающая мазь, - объявила

Мейвис. - А теперь, радость моя,

рассказывай, в чем истинная проблема. Снадобье моей бабушки может снять боль, но

оно не лечит сердечные раны - а ты

вздыхала здесь так, словно у тебя отняли будущее.

Эбигейл взяла в руки блокнот и вручила его секретарше.

- Вот список поручений мистера Галлахера. В нем вся проблема.

Мейвис с огромным интересом начала проглядывать список.

- Каталог Интела, курс доллара к иене... - бормотала она. - Аспирин?

- Читай дальше. Он хочет, чтобы я нашла ему жену.

Мейвис вытаращила свои карие глаза и стала похожа на божью коровку.

- Если я обмочу свои брюки, ты будешь виновата, девушка! Ты ведь это не

серьезно?

Эбигейл потерла ушибленный лоб.

- Я тоже думала, что он пошутил. Но босс всегда такой серьезный...

- Что правда, то правда. Однажды кто-то подарил ему на Рождество кусок мыла

на шнурке, так Макс-Мидас решил, что

это намек.

- Он хочет жену и желает получить ее ко Дню святого Валентина.

- Ну что тебе остается? - Мейвис громко фыркнула. - Не обращай внимания на

его причуды, и через две недели он

сам обо всем забудет. Наш босс не в состоянии упомнить, что делал вчера, если,

конечно, речь не идет о сделках с акциями.

- Не думаю, что он об этом забудет. Это часть его двадцатилетнего плана.

- Часть чего?

Много лет назад Макс беседовал с Эбигейл перед приемом на работу и рассказал

о своих долгосрочных целях, а затем

вручил обтрепанный лист бумаги, который хранил еще со студенческих лет. На нем

были записаны его пятилетние планы

вплоть до сорокового дня рождения. К двадцати пяти годам Галлахер намеревался

завести собственное дело, к тридцати -

стать миллионером, к тридцати пяти - начать выставлять на продажу ценные бумаги,

а к сорока - найти идеальную

женщину и жениться на ней.

- Есть ли у вас соображения по поводу того, как помочь мне в достижении моих

целей? - спросил он тогда Эбигейл.

В тот момент девушка восприняла все это совершенно серьезно, потому что не

только двух первых целей, но и кое-чего

сверх того Макс уже добился. Его темно-синие глаза сверкали, как сапфиры. Глядя

в их таинственную глубину как

завороженная, Эбигейл пообещала сделать все возможное, чтобы его план был

выполнен. Она только что окончила колледж

и в двадцать лет не имела никакого опыта работы, но ее энтузиазм, должно быть,

подкупил Макса. Объяснив все это подруге,

Эбигейл снова тяжело вздохнула:

- Тогда я не обратила особого внимания на всю эту чушь об "идеальной

женщине", я и представить себе не могла, что он

действительно попросит меня найти такую. Господи, ну почему босс хочет, чтобы

именно я выбирала ему жену?

- Ну ты же выбираешь ему галстуки, не так ли?

Галстуки и все остальное, согласилась Эбигейл. Она была немного помешана на

организационной деятельности, что как

раз и требовалось Максу Галлахеру. Убедившись в этом, он постепенно свалил на ее

плечи все свои повседневные заботы,

включая присмотр за фешенебельной квартирой, находившейся прямо над его офисом.

Эбигейл заново отделала и обустроила ее по своему вкусу и до сих пор время от

времени чем-нибудь украшала. Каждый

день, перед тем как уйти с работы, девушка поднималась туда, чтобы разложить по

розеточкам ежедневные дозы витаминов

и пилюль, выбрать шефу на ужин блюдо из полуфабрикатов "Здоровое питание для

гурмана", которыми был забит

холодильник (она нашла фирму, которая доставляла на дом недельный набор вкусных

блюд для микроволновых печей), и

убедиться, что вся одежда, которая понадобится ему на вечер, в полной

готовности.

- О! Кто это здесь распускает лапы?!

Вздрогнув от пронзительного возгласа Мейвис, Эбигейл в ужасе уставилась на

мужские руки, которые обвили пышную

фигуру секретарши, сомкнувшись на ее подушкообразной груди.

Мейвис возмущенно визжала и шлепала по этим рукам, но улыбка выдавала ее

истинные чувства. Эбигейл не знала, что и

думать, пока не увидела показавшуюся из-за спины секретарши волнистую русую

шевелюру нахала.

- Мистер Уэстон, - строго сказала она, - прекратите приставать к Мейвис, или

мне придется вызвать охрану.

Руки замерли и спустя мгновение трусливо уползли назад.

Мейвис поправила блузку и отступила в сторону, явив взору Эбигейл стоявшего с

абсолютно невинным видом Джеффа

Уэстопа. Высокий, угловатый глава Фонда Уэстона был лучшим другом Макса со

студенческих лет и его самым яростным

соперником во всем, начиная с крупнейших финансовых операций и кончая

повседневными житейскими делами. Эбигейл

доводилось видеть, как эти двое заключали пари, сядет ли муха на окно в кабинете

Макса.

- С тебя сто долларов, если муха сядет на стекло, пока ты считаешь до десяти,

- сказал Джефф.

- А с тебя двести, если не сядет. - Макс начал считать и выиграл.

Он всегда выигрывал, зато Джефф всегда был заводилой.

- Я просто хотел поздороваться с вами, дамы, - попытался оправдаться Джефф. -

К чему весь этот шум?

- В следующий раз здоровайтесь с моим лицом! - фыркнула Мейвис, едва

сдерживая смех.

- В следующий раз, когда я встречу вас в комнате для совещаний, мы запремся

там и вы сможете поздороваться с моей...

- Мистер Уэстон! - предупреждающе воскликнула Эбигейл; нужно же было кому-то

поставить любвеобильного

субъекта на место, и совершенно очевидно, что Мейвис этим кем-то не была. - Если

вы будете прилично себя вести, я, так и

быть, доложу мистеру Галлахеру, что вы здесь.

Джефф расплылся в озорной улыбке и достал из внутреннего кармана пиджака

сводку фондового рынка.

- Скажите ему, пришел гений, который только что оставил его без штанов,

выиграв пари по сегодняшним торгам.

Эбигейл сняла трубку и сделала знак Мейвис. Та сгребла со стола свою огромную

сумку и, погрозив обоим пальцем,

ушла.

Джефф послал ей вслед воздушный поцелуй и проследовал прямо в кабинет Макса.

- Сейчас я его удивлю, - бросил он на ходу Эбигейл.

- Подождите! - Но остановить его было невозможно, и когда спустя несколько

минут включился селектор, она уже

снова перебирала скрепки в ящике стола.

- Мисс Гастингс, зайдите, пожалуйста, на минутку и прихватите свой блокнот.

Эбигейл предположила, что друзья горячо обсуждают новую сделку или заключают

очередное пари, но уже в следующий

момент, к своему величайшему удивлению, поняла, что они разговаривают о

женщинах.

- Ты ни за что не найдешь такой к Валентинову дню! - радостно воскликнул

Джефф. - Можешь попрощаться с

кубком, Макс.

- Не спеши освобождать для него место в своей витрине, - предупредил Макс. -

Я только что по телефону купил пакет

акций стоимостью в десять миллионов долларов на условии один к шестидесяти двум.

Так неужели не смогу за две недели

найти женщину?

- Идеальную женщину, - уточнил Джефф. - А если ты припомнишь критерии, о

которых мы условились, когда нам

было по двадцать лет, то поймешь, что таковой вовсе не существует. Где ты

возьмешь женщину, которая умеет танцевать с

обнаженной грудью на журнальном столике в свободное от работы время и подавать

крученый пас, как Джон Элвей? Где

она? Покажи мне ее.

- О чем это вы толкуете? - тихо спросила Эбигейл.

- О, мисс Гастингс... - Макс запнулся.

Однако на этот раз он не сделал ей знака подойти и не сразу вернулся к

прерванному разговору. На несколько секунд босс

задумался, задержав взгляд на ее фигуре. Казалось, он даже затаил дыхание.

Можно было подумать, что Макс видит свою помощницу первый раз в жизни. Его

взгляд скользил вверх по ее ногам к

подолу платья, находившемуся, как положено, на три дюйма выше колен, и жакету,

сидевшему на ней как влитой. Макс

заметил настороженное выражение ее лица и песочно-каштановую косу, закрученную в

узел.

Во внешнем облике Эбигейл не было сегодня ничего необычного, чего нельзя было

сказать о взгляде Макса. Джефф тоже

это заметил. Эбигейл видела, с каким любопытством мистер Уэстон наблюдает за

ними.

- Эбигейл... - сказал Макс и спохватился: - Вы не возражаете, если я буду вас

так называть? Мне хотелось поговорить

насчет этой истории с женой. Помните, я сказал вам, что она нужна через две

недели? Так вот, она мне действительно нужна.

Он сделал долгий выдох. Такая напряженность была Максу абсолютно

несвойственна. Сосредоточенность, концентрация

внимания - да, но не напряженность.

- Вы сколько-нибудь продвинулись в решении задачи? - поинтересовался он.

- М-м-м... Нет. Я хотела обсудить это с вами, но не была уверена, что вы

сказали это всерьез.

- О, безусловно, он сказал это всерьез, - перехватил инициативу Джефф. - Мой

друг никогда еще не был так серьезен!

Эбигейл - вы не станете возражать, если я буду называть вас Эбби? - так вот,

Эбби, если ваш шеф не женится ко Дню

святого Валентина, кубок перейдет ко мне навсегда.

Она стояла, безмолвно переводя взгляд с одного мужчины на другого, но в конце

концов остановилась на Максе.

- Вы собираетесь жениться только для того, чтобы выиграть пари у мистера

Уэстона?

- Называйте меня просто Джеффом... - хмыкнув, предложил Уэстон, откидываясь

на спинку кресла. - Видит Бог, я

очень люблю выигрывать.

- Это нечто большее, чем просто пари, - ответил. Макс, окинув Джеффа тяжелым

взглядом. - Я и без того много лет

назад решил жениться к сорока годам.

- Понимаю, - холодно сказала Эбигейл.

Она знала, что этот злосчастный кубок время от времени переходит от одного

мужчины к другому с тех самых пор, как

еще в студенческие годы Макс выиграл его у Джеффа на соревнованиях штата по

борьбе. Позднее, уже в аспирантуре, Макс

распланировал свое будущее, а его друг поспорил с ним на этот кубок, что ему не

удастся выполнить все свои пятилетние

планы.

Однако Макс владел кубком вплоть до своего тридцатипятилетия. И вот здесь

случилась осечка: из-за незначительной

формальности, которую он проморгал, право начать инвестировать ценные бумаги

было получено им с опозданием всего на

месяц, но кубок, по условиям пари, перешел к Джеффу и с тех пор находился у

него. Эбигейл считала и себя отчасти

виновной в этом.

- Можно ли мне узнать, - поинтересовалась она, - что такое идеальная женщина?

- Можно. - Джефф выудил из кармана помятый листок, вырванный из блокнота, и

демонстративно разгладил его. - У

меня здесь случайно оказался перечень условий, который мы составили, когда были

двадцатилетними...

- Придурками, - продолжил Макс.

- Точно, - согласился Джефф. - Вероятно, мне не следовало бы оглашать его в

присутствии женщины.

- Читайте! - Эбигейл не удалось скрыть нетерпения. - Как, скажите на милость,

я смогу найти вам образец

безупречной женщины, если не буду знать, что искать?

Джефф взглянул на Макса и получил его одобрение в виде кивка.

- Ну что ж, вот что означает женский идеал. Не обязательно в такой

последовательности: она должна иметь большие

сись... то есть восхитительное вымя, говорить только сексуальным шепотом, не

громче, уметь подавать пиццу, пиво и в

промежутках танцевать на кофейном столике с обнаженной грудью, и последнее - по

счету, но не по значению - она

должна уметь подавать крученый мяч по биссектрисе.

Он замолчал, и в комнате повисла напряженная пауза, которая, как надеялась

Эбигейл, была вызвана глубоким

смущением мужчин. Восхитительное вымя? Можно подумать, что им нужна дойная

корова, которая к тому же может играть

в футбол и служить официанткой.

- Таковы были мечты разочарованных двадцатилетних выпускников-экономистов, -

тихо, но с чувством произнес

Джефф.

- А теперь, когда вам по сорок? - с надеждой спросила Эбигейл.

Джефф потряс в воздухе листком:

- Мне это по-прежнему подходит. А ты что скажешь, Макс?

Макс согласно кивнул, не задумавшись ни на секунду.

- Кто же не захочет женщину, которая умеет давать крученый пас?

Эбигейл с такой силой сжала свою шариковую ручку, что чуть не переломила ее

пополам, однако занесла в блокнот еще

один пункт: "Позвонить в ветеринарную службу и попросить, чтобы их обоих

кастрировали".

Глава 2

- У тебя такой вид, словно ты съел какую-то кислятину, - заметил Джефф. -

Что-то не так с твоим сандвичем?

Макс не замечал того, что его лицо искажено гримасой, как и того, что друг

наблюдает за ним.

- Что может быть не так? Это же тунец. Я обожаю тунца. И всегда обожал.

Отвяжись!

- Хорошо, хорошо, приятель. Охолони. Я просто поинтересовался, отчего у тебя

такая кислая мина.

- Вовсе она не кислая. Я жую. Есть люди, которые это делают, прежде чем

глотать.

Джефф положил свой сандвич на тарелку и продолжил допрос:

- Отчего ты так раздражен? Надеюсь, это не связано с поиском идеальной

женщины?

Макс хотел было снова возразить, но передумал. На них уже и так стали

оборачиваться посетители ультрамодного бистро,

где друзья часто перекусывали после работы. Не было никакого желания попасть в

бульварные газетенки. Этот ресторанчик

частного оздоровительного клуба славился очень надежной охраной, главным образом

именно поэтому Джефф уговорил его

пойти сюда - и еще из-за "голеньких простушек", как он их называл. Но поскольку

это был приют знаменитостей,

папарацци не гнушались подкупом персонала.

Макс не мог понять причины своего раздражения. Честно говоря, и в том, что

действительно любит тунца, он не был так

уж уверен. Достоверно это могла сказать только Эбигейл, которая отлично знала,

что босс обычно заказывает в клубе, и тем

самым избавляла его от необходимости выбора. У нее была целая наука о том, что

Макс любит и чего не любит. Черт, эта

девица знала все, что можно было о нем знать, включая уровень холестерина и

сахара в его крови, а может быть, и анализ его

спермы. Ведь именно ей сообщали результаты ежегодной диспансеризации мистера

Галлахера.

- В операциях на фондовом рынке я разбираюсь, а вот в женщинах - нет, -

признался Макс.

- Это совершенно нетрудно! Им лишь надо дарить подарки и говорить, что они

красавицы. - С улыбкой умудренного

опытом Джефф поднял пивную кружку. - Это совет знатока. И кстати, если ты меня

очень попросишь, то я скажу тебе, что

идеальная для тебя женщина - у тебя под носом.

Обслуживавшая их официантка принесла еще пива. Когда она удалялась, покачивая

бедрами, Макс внимательно оглядел

ее с головы до ног. Это была девушка лет двадцати пяти с весьма недурной

фигурой. Его немного смущали огненно-рыжие

волосы и татуировка на шее, но во всем остальном она выглядела очень

привлекательно.

- Пожалуй, слишком молода.

- Я не об официантке тебе толкую. - Джефф грохнул кружкой по столу и

расхохотался. - Я говорю о твоей

помощнице!

Максу потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, кого приятель имеет в

виду.

- Эбигейл?

- Именно. Женщина, которая чинит тебе карандаши. Это идеальный случай.

- Только не Эбигейл!

- Почему?

- Ну, понимаешь, потому что она действительно чинит мне карандаши, следит за

моей одеждой и... нет, ты пойми, она

все делает для меня. Честно говоря, я не уверен, что мог бы нормально жить без

нее. Я не хочу остаться без Эбигейл.

- И не останешься, ты на ней женишься. - Джефф хитро подмигнул. - Она будет

по-прежнему чинить твои карандаши,

если ты понимаешь, о чем я.

Максу не нравилось, что Джефф говорит о его помощнице в таком тоне, хотя и не

мог бы объяснить почему.

- У Эбигейл есть приятель, - сказал он так, словно это обстоятельство решало

все.

Макс открыл эту малоизвестную подробность жизни Эбигейл, когда несколько лет

назад сделал полушутливую попытку

куда-то ее пригласить. Девушка задохнулась от возмущения, словно он предложил

предаться любви на его письменном

столе. Всего лишь пригласил ее пообедать, но она почему-то стала тяжело дышать и

даже вынуждена была присесть. Когда

он спросил, в чем дело, Эбигейл стала бормотать о том, что сегодня среда и она

принесла из дома салат с яйцами. Тогда он

предложил оставить ее традиционный коричневый пакет в общественном холодильнике,

но девушка продолжала трясти

головой и наконец шепотом призналась:

- Я не могу, у меня есть приятель.

- Таинственный любовник? - воскликнул заинтригованный Джефф. - Не могу

сказать, что это меня так уж удивляет.

В Эбигейл что-то есть. Она, знаешь ли, тот самый чертик, который водится в тихом

омуте. Я всегда чувствовал вокруг нее

эдакое магнетическое поле, изобилующее протуберанцами, которое возбуждает

мужское... воображение. - Он откинулся на

спинку стула, любуясь произведенным эффектом. - К тому же я люблю светлых

шатенок с буйными, вьющимися легкими

волосами.

- Буйными и вьющимися?

- Да, она скорее всего потому и закалывает их на затылке, что это

единственный способ их обуздать.

Макс снова хотел было произнести: "Только не Эбигейл", - но запнулся. Что-то

неясно тревожило его. Он в упор

посмотрел на приятеля.

- Ты можешь себе представить Эбигейл Гастингс танцующей в свободное от работы

время на кофейном столике?

Только честно.

- Может быть, и не могу. Но ведь этот пункт содержался в моем перечне

требуемых от идеальной женщины хачеств. У

тебя же - собственные претензии.

- Правда? А где мой список?

- Откуда я могу это знать, Макс, дорогой? Это же твой список.

Макс швырнул недоеденный сандвич на тарелку, расстроенный тем, что не может

запомнить даже того, что он обычно

ест, приходя сюда. Не лучше было и то, что перед его мысленным взором навязчиво

прокручивался некий клип, от которого

он никак не мог отделаться. Героиней клипа была Эбигейл - его Эбигейл. Она

давала безупречный крученый пас, и ветер

трепал ее непокорные вьющиеся светло-каштановые волосы. Девушка была похожа на

нимфу, танцующую спиной к солнцу в

прозрачном платье, сквозь которое он видел ее всю.

Обычно Макс не предавался подобным фантазиям, однако в этом видении ничто его

особенно не удивило, даже крученый

пас. И лишь одно обстоятельство сбивало с толку: ведь у Эбигейл вовсе не светло-

каштановые волосы. Или все-таки светло-

каштановые?

- Что это ты такое жуешь? Выглядит отврати-и-ительно.

Она чуть не подавилась. Мейвис только что вошла в их уютную кухню-кофейню и,

покачиваясь, остановилась перед

маленьким круглым столиком, за которым сидела Эбигейл. Взгляд секретарши словно

бы говорил: "Ну когда же ты наконец

научишься жить?"

- Это то же самое, что я всегда ем по вторникам, - объяснила Эбигейл, запив

застрявший в горле кусок глотком

обезжиренного молока. - Сандвич с арахисовым маслом и бананом. И вовсе он не

отвратительный - спасибо за

"комплимент".

Мейвис сделала вид, что ее сейчас стошнит.

- Я иду в ближайшее кафе поесть копченого сома. Почему бы тебе не

присоединиться ко мне? - предложила она. -

Выкинь ты этот диетический сандвич и живи рисково, со вкусом!

Но у Эбигейл уже снова был полон рот, и она не смогла ответить. Подняв

коричневый пластиковый пакет с сельдереем,

морковными палочками и черничным йогуртом, она лишь тряхнула им перед Мейвис.

Этот жест означал: "Взгляни на

питательные продукты, которые я должна съесть. В них содержатся четыре основных

компонента полезной пищи".

Мейвис закатила глаза:

- Деточка, тебе нужно хоть время от времени выводить отсюда свою худшую

половину.

Было трудно жевать и улыбаться одновременно, но Эбигейл забавляло то, что

подруга полагала, будто в ней есть "худшая

половина".

Их беседа была прервана ворвавшейся в кофейню сотрудницей бухгалтерии, тут же

бросившейся к автомату с кока-колой.

Эбигейл воспользовалась паузой и допила молоко.

- У меня идея, - сказала Мейвис, дождавшись ухода бухгалтерши. - Если ты не

хочешь вместе пообедать, почему бы

тебе не пойти со мной завтра вечером на урок танцев?

- А мне нужно будет танцевать?

- Нет, ты будешь отводить машины на стоянку. Ну конечно же, тебе придется

танцевать, но это вовсе не так называемые

бальные танцы. Это совсем другое.

- Что - другое?

- Ну понимаешь... это танцы-импровизации. Потрясающее упражнение. - Мейвис

рассмеялась, крутанулась на месте, и

ее необъятный бюст через несколько секунд последовал за ней. - Вот видишь?

Эбигейл отложила сандвич, она устала жевать.

- Да, Мейвнс, ты живешь полной жизнью. Хотела бы я обладать твоей

уверенностью.

- О чем ты говоришь, милая! О каком недостатке уверенности может идти речь?

Как ты думаешь, где был бы без тебя

мистер Макс Галлахер? Плавал бы в безвоздушном пространстве, вот где. И кто

осмелится усомниться в том, что ты со

своими роскошными вьющимися волосами - сногсшибательна?

- Вьющимися волосами? - Эбигейл не поняла, о чем толкует Мейвис, пока не

подняла руки и не нащупала завитки,

штопором вставшие вокруг лица, словно их взметнул ураган: волосы вились у нее

так буйно, что каждые несколько недель,

во время стрижки, приходилось их вытягивать; должно быть, в последний раз она

забыла попросить об этом своего

парикмахера. - Неудивительно, что они доставляют мне в последнее время столько

хлопот, - рассеянно пробормотала

Эбигейл себе под нос.

Чтобы снова привлечь ее внимание, Мейвис наклонилась над столом.

- Милая, твоим волосам нужно вырваться из заточения, как и тебе самой. Ты

должна танцевать. Двигаться. Отнесись к

этому серьезно. Скажи мне правду: у тебя был когда-нибудь мужчина?

- Кто?

- Себя в пример не ставлю, но ты ведь вообще не знаешь, кто такие мужчины.

- Нет, знаю, и у меня был мужчина, тебе это известно.

- Ты в этом уверена?

- Ну разумеется, у меня были мужчины! Если бы я получала по пять центов за

каждого...

- У тебя их было бы уже целых десять, да? - перебила Мейвис, склонив набок

голову.

- Вроде того.

В сущности, подруга даже завысила счет, и это было печальным комментарием к

личной жизни Эбигейл. Глядя на свой

обед, она почувствовала кислый привкус во рту и вспомнила о долгих годах,

положенных ею на алтарь "Галлахер-групп".

Можно сказать, что Эбигейл пожертвовала личной жизнью ради работы, но до сих пор

ни разу об этом не пожалела... до сих

пор.

- У меня во рту какой-то противный вкус, - призналась Эбигейл. - Но это не

из-за сандвича. Я поняла, почему Макс...

мистер Галлахер... - Мысленно она называла его Максом, но вслух всегда говорила

"мистер Галлахер", быть может,

потому, что он называл ее "мисс Гастингс". - Я поняла, почему босс хочет так

спешно жениться. Если он этого не сделает,

то будет вынужден навсегда оставить кубок у Джеффа.

- О мужчины! - презрительно вздохнула Мейвис.

- У них с Джеффом есть список качеств идеальной женщины. - Эбигейл пожала

плечами. - Кроме всего прочего, они

хотят, чтобы она была спортсменкой суперкласса, с которой можно в свободное

время играть в футбол. Ты себе можешь

такое представить?

- Вообще-то да. - Мейвис примостилась на краешке стола, явно готовая

поделиться своими познаниями мужской

натуры. - Мужчины очень серьезно относятся ко всем этим спортивным трофеям,

командной символике и тому подобному.

Ты же знаешь, как они перед важными играми стараются украсть друг у друга

талисманы. Готовы на все, чуть ли не жизнью

рисковать - только бы выиграть. А знаешь ли ты, что символизирует этот кубок?

Эбигейл смущенно попыталась выразиться поприличнее:

- Мужской член?

Мейвис расплылась в улыбке:

- Молодец! Но знаешь ли ты, что для них и автомобиль - это пенис, и работа -

пенис, и кредитная карта... - Она

сделала паузу, но, не дождавшись ответа, продолжила: - Правильно! В жизни

мужчины все есть отражение его мужской

силы, и ему приходится постоянно доказывать свою силу. Но не нам, а другим

мужчинам. Бедняги всю жизнь играют в игру

под названием "мой-больше-чем-твой" - точь-в-точь как бараны с огромными рогами,

которые бодаются друг с другом,

чтобы завоевать маленькую самочку.

- Но Макс и Джефф не бараны с рогами. Им уже по сорок.

- Конечно, но мозги у них, как у двадцатилетних, а их гениталии и вовсе

никогда не позволят им перейти рубеж

тринадцатилетия. Ты знаешь, почему мужчины дают своим пенисам клички?

Эбигейл понятия не имела.

- Не желают, чтобы некто безымянный принимал за них все решения.

Эбигейл порадовалась тому, что у нее во рту ничего нет, иначе она подавилась

бы.

- Бедный Макс! Мне нужно будет с ним поговорить и не дать ему совершить

чудовищную ошибку.

- Ты, конечно, можешь поговорить с боссом, детка. Но это не значит, что он

расслышит тебя за бурлением своих

гормонов.

Эбигейл немного поразмыслила над этими словами, но решила, что в любом случае

побеседовать с Максом следует. Она

работает с боссом почти десять лет и не может притворяться, будто не замечает

того, что он собирается сделать то, о чем

будет жалеть до конца жизни. Если Мейвис и права насчет таких мужчин, как Джефф,

то ее "баранья" теория не обязательно

справедлива в отношении Макса. Эбигейл почти все знает о своем боссе - она

поджала губы, чтобы не выдать себя

улыбкой, - кроме клички, которую Макс дал своему пенису...

Глава 3

Пентхаус Макса Галлахера, расположенный в небоскребе на берегу залива, был

отражением его характера. Но еще

больше он был отражением натуры Эбигейл. Макс предоставил ей полную свободу по-

своему обставить дюжину комнат, и,

тщательно изучив его привычки, она решила устроить для босса полуубежище-

полукрепость.

Она хотела, чтобы квартира была теплой и уютной, тем местом, где мужчина мог

бы спрятаться от ежедневного стресса,

неизбежного в делах с многомиллионными операциями, когда решения приходится

принимать в считанные секунды.

Эбигейл обставила комнаты мягчайшими креслами и кушетками, обитыми серым в

полоску шелком, и дополнила обстановку

иными предметами мебели из черного лакированного дерева, в котором есть нечто

мужественное и в то же время

успокаивающее.

Ярко расписанные восточные ширмы добавляли цветовые пятна, а паркетные полы

из дерева твердых пород были

покрыты толстыми тибетскими коврами. В гостиной, библиотеке и спальнях имелись

камины, и повсюду стояли

свежесрезанные цветы - белые тюльпаны, если их удавалось достать, или

маргаритки, которые Эбигейл обожала.

Относительно богатства Макса она потратила на все это не так уж много денег,

зато позволила себе транжирство,

приобретя парную бронзовую скульптуру шестнадцатого века, изображавшую римских

богов в эротических позах. Увидев их

в антикварном магазине, Эбигейл не могла отвести глаз и в конце концов купила.

До сих пор, глядя на эти фигуры, она

чувствовала, как по всему телу пробегает дрожь, и ей всегда хотелось узнать,

какое впечатление скульптуры производят на

Макса.

Еще одной вещью, перед которой она не смогла устоять, было антикварное

французское "любовное" канапе,

предназначенное не только для сидения, как утверждал хозяин магазина. Эбигейл

поинтересовалась, почему так странно

расположены подлокотники, и узнала, что они предназначались для ног. Ей описали

некоторые возможности, которые

предоставляло это канапе, в таких шокирующих подробностях, что Эбигейл покинула

магазин с пылающими щеками и всю

ночь видела весьма возбуждающие сны.

На следующее утро, проклиная тот час, когда увидела эту порочно-красивую

вещь, она поплелась в магазин и совершила

покупку тайком, как наркоман покупает свое зелье. Спрятать канапе в квартире

Макса было негде, поэтому девушка

решилась на отважный поступок и поставила его прямо перед камином.

Когда Макс поинтересовался необычными подлокотниками, Эбигейл изобразила

полнейшую невинность и предположила:

- Может быть, у французских придворных были проблемы со спиной?

- Если не до, то после, - пришел к выводу мистер Галлахер, внимательно изучив

старинный диванчик.

Эбигейл заканчивала дела на кухне, когда послышался звук открываемой входной

двери, и взглянула на часы, уверенная,

что еще рано. Обычно она уходила еще до его возвращения. Момент был ничуть не

хуже любого другого, чтобы поговорить

с Максом, однако в официальной обстановке, где существуют четкие рамки общения,

обсуждать личные проблемы было бы

намного легче.

Эбигейл вообще высоко чтила всякого рода субординации. Она всегда желала

точно знать, где проходит черта,

определяющая ее отношения с тем или иным человеком. С Максом достичь

взаимопонимания, касающегося неписаных

правил поведения, было совсем не трудно. Они редко вторгались в частные владения

друг друга, разве что случайно. Будь на

месте босса такой человек, как Джефф, он бы, разумеется, постоянно затаптывал

пограничные полосы, а ее это очень

нервировало бы.

Однако и нынешняя ситуация ее обеспокоила, ведь пент-хаус был личным убежищем

Макса, несмотря на то что она сама

его обустроила. Поэтому при появлении босса пульс участился.

- Я просто раскладывала ваши пилюли, - поспешила объяснить Эбигейл.

Она стояла у мраморной стойки посреди необъятной кухни, в которой царил

полумрак. Собираясь вскоре уходить,

девушка не зажигала верхних светильников, но помещение вдруг залил яркий свет, и

Макс неожиданно оказался рядом.

Эбигейл не подняла головы, продолжая закручивать крышечки на баночках с

пилюлями. Нужно поторопиться с этим,

подумала она. И вообще, можно было сделать побольше маленьких пакетиков и

разложить по ним необходимое количество

пилюль на всю неделю. Но тогда ей незачем было бы приходить сюда каждый вечер.

- В микроволновке кастрюля с лазаньей из баклажанов, - сказала она, удивляясь

тому, что Макс молчит. - Пять минут

- и готово. Могу до ухода сделать салат, если хотите.

Эбигейл хотела убрать баночки на место, но босс вел себя так тихо, что ей

наконец пришлось взглянуть на него. Макс

стоял, прислонившись к мраморной стойке, и, сложив руки на груди, смотрел на

нее, сосредоточенно сдвинув брови: очень

внимательно и сосредоточенно изучал что-то, что вызывало у него явный интерес.

- Мистер Галлахер?

- Вы не блондинка, - сказал наконец он.

- Блондинка?

- Ну... ваши волосы. Хотя они действительно вьющиеся. Так было всегда?

- Вы о цвете? Я никогда не была блондинкой.

Макс улыбнулся, и она почувствовала себя плавающей в невесомости. Почему его

так заинтересовали ее волосы? Почему

всех так интересуют ее волосы? Эбигейл предпочитала, чтобы люди не обращали на

нее внимания. Так было легче работать.

- Вам ведь еще не надо уходить, правда? Я надеялся, что мы сможем поговорить.

Он взял из ее рук баночки и поставил их на стойку. Эбигейл чувствовала себя

раздетой. Вот в этом-то и проблема -

здесь, в кухне, нет никаких границ. Она не знает, где кончается ее территория и

начинается его; похоже, и Макс этого не

знает, потому что подошел необычно близко.

- Я рад, что вы еще не ушли. У меня такое ощущение, что вы неправильно меня

поняли насчет этого дела с женой.

"Надеюсь, что так, - подумала Эбигейл, - искренне надеюсь".

- В изложении Джеффа это прозвучало так, будто я ищу фотомодель для

демонстрации купальных костюмов с солнцем в

голове вместо мозгов, что, вероятно, соответствует его собственному идеалу.

- А это не так?

Макс покачал головой, по-прежнему внимательно разглядывая ее волосы.

- Интересно. Когда вы под определенным углом наклоняете голову, в волосах

появляется какое-то мерцание, свет

выхватывает светлые пряди. Может быть, Джефф имел в виду именно это?..

Эбигейл почувствовала, как заливаются краской ее щеки, и не знала, что

делать.

- Так это вам нравятся блондинки? Или Джеффу? - спросила она.

- Мне нравятся женщины, которые краснеют.

Это был совсем не тот Макс Галлахер, которого она знала и понимала. Эбигейл

понятия не имела, кто был этот человек,

но он вторгался в ее частные владения всеми возможными способами. Босс всегда

абсолютно предсказуем, и можно быть

уверенной, что на ее присутствие в комнате он не обратит никакого внимания. Этот

же мужчина стоял довольно близко,

чтобы сосчитать, сколько раз за минуту вздрогнули ее ноздри, а она по этой

части, похоже, шла на установление рекорда.

Эбигейл не могла придумать, что бы сказать, и по мере того как молчание

затягивалось, краснела все больше. Сердце

стучало, как школьные настенные часы, и казалось, тело ее жило своей, отдельной

от нее жизнью, что было бы не так уж и

страшно, если бы Эбигейл не боялась, что начнет задыхаться.

О нет! Только не это.

- Вам нехорошо, Эбигейл?

Она кивнула и постаралась дышать медленнее. Неужели у Макса действительно

такой глубокий и мелодичный голос?

Никогда этого не замечала. Ее имя в его устах прозвучало музыкой.

Нужно было заговорить, сказать, что с ней все в порядке, но Эбигейл не смела

даже взглянуть на босса, иначе он сразу

увидел бы, насколько она не в порядке. Щеки ее горели, а сама она казалась себе

мумией, вмерзшей в доисторическую глыбу

льда. И тут Эбигейл почувствовала его пальцы на своем лице. Мистер Галлахер

прикасался к ней.

Случалось ли это когда-нибудь прежде?

"Не так", - ответил ей внутренний голос. Можно подумать, что один из них

выпил приворотного зелья "Бабули Свон".

- Ваше лицо такое горячее. У вас нет температуры? Вы не заболели?

- Со мной все в порядке, - сдавленным голосом ответила Эбигейл.

Она-то полагала, что босс все понимает насчет границ. Оказывается - нет. Они

стояли так близко друг к другу, что носки

их туфель соприкасались, и Макс гладил ее щеку тыльной стороной ладони. Это было

легчайшее, сладчайшее

прикосновение, какое только можно было себе вообразить, но если это сейчас же не

прекратится, она упадет в обморок.

Прямо ему под ноги.

- Вы уверены? Вы очень горячая.

Макс слегка подул на упавшие ей на лоб локоны - она беспомощно закрыла глаза.

Его дыхание было свежим и пахло

мятой, и это навело ее на мысль о полоскании рта, а отсюда - на сам рот. Губы у

него были красивые. Ей всегда нравились

мужчины с красивым ртом.

- Эбигейл?

Она почувствовала, будто горло наполнили пузырьки газированной воды. Макс

произнес ее имя, и с ней что-то случилось,

из груди стал подниматься нечленораздельный звук, похожий на стон. О том, чтобы

дать ему вырваться на свободу, страшно

было даже подумать.

Эбигейл глубоко вздохнула и... закашлялась. О ужас, она заходилась в кашле! И

это было отнюдь не благозвучно.

- Эбигейл? Вы поперхнулись?

Макс сгреб ее за плечи, и от страха, что он развернет ее сейчас и начнет

колотить по спине, Эбигейл попятилась, замахала

на него руками и постаралась восстановить дыхание.

- Все в порядке, правда. Пр-р-росто воздух н-н-не в то горло попал... Очень

неловко. Не понимаю, как это случилось.

- Дать вам воды?

Она затрясла головой.

- Тогда, может, приляжете? Я провожу вас в гостиную.

В гостиную. На "любовное" канапе.

- Не сходите с ума. Со мной все в порядке. - Эбигейл постучала себя по груди

и несколько раз осторожно, но глубоко

вдохнула, стараясь убедить его, что волноваться не о чем.

Как только она перестала хрипеть, в комнате снова повисло молчание. По

крайней мере между ними теперь была

приличная дистанция. Макс находился на другом конце комнаты. Эбигейл мысленно

провела линию, разделившую кухню

пополам: ваша половина, моя половина. Держитесь теперь своей.

Но Макс смотрел так пристально-напряженно, что стало ясно: никакая

воображаемая линия не удержит его, как бы она

того ни хотела.

Эбигейл оправила жакет и пригладила волосы. Если ей удастся взять себя в

руки, он поймет, что для беспокойства нет

причин. Все пойдет так же, как шло до сих пор. Не будет возникать смущения из-за

того, кто где стоит.

- Вы посмеялись, - сказала она, - а я ведь поверила, что вы и впрямь

собираетесь жениться ко Дню святого

Валентина. Вы чуть было не заставили меня действовать, Макс... мистер

Галлахер...

- Я действительно хочу жениться ко Дню святого Валентина.

Эбигейл подняла глаза, ее лицо мгновенно побледнело.

- Но, сэр, этого не может быть!

- Почему?

- Потому что... ну, потому что глупо ограничивать двумя неделями время

принятия жизненно важного решения. Это

безумие! Вы же не баран с рогами, и ваш кубок - не пенис. Это всего лишь

спортивный трофей.

Макс был не просто удивлен, он был в шоке.

Эбигейл наконец сообразила, что она сказала: от возбуждения, которому он был

причиной, ляпнула то, что было на уме,

слово в слово.

- Простите, я не должна была этого говорить. Я переступила черту. - его

таблетки все еще лежали на мраморной

стойке, и она сгребла их. - Сейчас уберу это на место и уйду.

Глядя, как она идет к холодильнику и открывает дверцу, Макс не произнес ни

слова. Наверное, он ошарашен, подумала

Эбигейл, понятия не имея, зачем ставит таблетки в холодильник; ей просто

хотелось покончить с этим и поскорее убраться

отсюда.

Но обернувшись, она увидела своего босса все на том же месте и поняла, что не

может сбежать. Его рот был полуоткрыт

от изумления, но в глазах искрилось любопытство. "Больше никаких

разграничительных линий, преград и тяжелого дыхания,

- сказала себе Эбигейл. - Я обязана остаться и честно все с ним обсудить".

Эбигейл всегда легко читала мысли Макса Галлахера, понимала его настроения,

желания. Но теперь, похоже, что-то

изменилось, и трудно было сказать, к кому из них больше относятся эти перемены.

Внешне Макс выглядел прежним -

темноволосый красавец с проницательным взглядом. Трудно представить себе более

сексуального мужчину, чем ее

широкоплечий босс в белоснежной рубашке и идеально пригнанных брюках. Казалось,

он хочет что-то сказать, но не может

найти слов. Ощущение было ей хорошо знакомо.

- Я искренне сожалею, - выдавила Эбигейл. - Не мое дело указывать вам, как

поступать в личной жизни.

- Да нет, вы правы, мисс Гастингс... Эбигейл. Вы правы во всем. Ставить

важнейшее для всей последующей жизни

решение в зависимость от пари - глупо. Но об одном вы забыли... - Макс замолчал,

и ее сердце замерло.

- И что же это? - спросила она.

- Мне сорок лет. Пора...

Он говорил совершенно искренне. Эбигейл поняла это по выражению его лица, по

интонации голоса. Мистер Галлахер

совсем не напоминал человека, опоенного любовным дурманом. То был человек,

имеющий серьезные намерения, готовый

принять кого-то в свою жизнь. Никто лучше, чем она, не понимал, что такое

одиночество, когда в доме нет ни одной живой

души, пусть этот дом и является твоим роскошным убежищем. Большинству женщин

нужна родная душа, любовник и

партнер, с которым можно разделить радость и горе.

- Что-то происходит с мужчиной, когда он понимает, что пора остепениться и

создать семью, - сказал наконец Макс.

- Я чувствую, именно это сейчас происходит со мной. Пора. Лучше объяснить не

могу.

- И не требуется. Я понимаю.

- Тогда вы мне поможете?

Эбигейл отвернулась и на мгновение закрыла глаза.

- Конечно.

- Слава Богу! Сам я не сумею найти идеальную женщину, поскольку от этого

зависит вся моя жизнь - слишком велика

ответственность. А вы сможете. Вы точно знаете, что мне нужно. Мисс Гастингс?

Эбигейл?

Да, она понимала, что ему нужно, но не знала, как полностью отрешиться от

себя самой, чтобы сделать то, о чем просит

Макс. Есть непосильные жертвы. Не все можно сделать, даже во имя любви, потому

что любовь в этом случае превращается

в нечто иное и сердце каменеет. Похоже, все это ей вскоре предстоит испытать.

Эбигейл заставила себя улыбнуться:

- Разумеется, я помогу вам. Разве не поступала я так всегда, о чем бы вы ни

просили?

Макс вздохнул с облегчением. Это она предвидела. Мужчина снова превратился в

мистера Галлахера с его дерзкими

планами и мечтами, азартом игрока и стремлением побеждать во что бы то ни стало,

а она снова была мисс Гастингс, его

референтом, его палочкой-выручалочкой. Эбигейл хотелось плакать. Но этого она,

разумеется, не могла себе позволить.

- Вы всегда были со мной в нужный момент. Такой замечательной помощницы я не

заслуживаю. У меня нет слов, чтобы

выразить благодарность вам за то, как вы заботитесь обо всем, Эбигейл. Вы как

мать, которая всю ночь спит лишь вполглаза,

если ребенок кашляет.

Одноглазая мать? Так вот как Макс ее воспринимает? Эбигейл отлично поняла

намек, таившийся в его благодарности.

Словно он пытался объяснить ей, что не надо вмешиваться в его личную жизнь и

излишне опекать его подобно родителям-

собственникам.

- До недавних пор я не отдавал себе отчета в том, насколько завишу от вас, -

продолжал Макс. - Даже думал, что пора

бы мне облегчить ваше бремя и позволить жить своей жизнью. Наверное, есть вещи,

на которые у вас просто не остается

времени... ну, например, чаще видеться с вашим приятелем?

- О... да. - Эбигейл сердито взглянула на босса, полагая, что он ее дразнит.

Не было никакого приятеля. Она придумала его просто от смущения и

впоследствии никак не могла "взять обратно". Как-

то Макс пригласил ее пообедать, но Эбигейл относилась к нему с таким

благоговением, босс казался ей таким недоступным,

что она не могла заставить себя принять приглашение. Странно, но за все эти годы

Макс ни разу не повторил попытки. Она

же считала, что если женщина действительно интересует мужчину, то он бывает

более настойчив. А мистер Галлахер

проявлял удивительное упорство лишь в том, чтобы всю свою жизнь зависеть от

этого проклятого кубка.

На кухне снова грозило воцариться это ужасное молчание. Эбигейл знала, что

больше его не вынесет, поэтому

направилась к микроволновой печи и набрала хорошо знакомую комбинацию цифр на

таймере.

- Пять минут, и будьте осторожны, открывая крышку, чтобы не ошпариться, -

напомнила она.

- Спасибо, но сегодня мне ужин не понадобится. Я ухожу.

- Уходите?

- Должно быть, я забыл вас предупредить. Марсия Уолтерс устраивает для меня

что-то вроде ужина накануне дня

рождения.

- Но я не...

Эбигейл попыталась было объяснить, что не приготовила его вечерний костюм, но

вдруг подумала, что, вероятно, Макс

ничего не забыл, а хочет, чтобы она постепенно сузила рамки своей деятельности.

Ведь он собирается жениться и,

безусловно, на какой-нибудь красивой, блестяще образованной даме вроде Марсии

Уолтерс, с которой время от времени

встречается и которая являет собой непревзойденный образец женского обаяния.

Зачем ему в таком случае опека

"одноглазой" матери?

- Ты еще не послала его к черту?

Эбигейл поняла, что избавиться от Мейвис Свон невозможно. Секретарша решила

устроиться в ее кабинете как дома и

отлично в этом преуспела. Положив ноги на стол и раскачиваясь взад-вперед в

вертящемся кресле, она оценивающе

разглядывала подругу, которая вот уже час безуспешно пыталась заставить себя

начать работать.

- Мы поговорили, - сообщила Эбигейл, - если ты это хотела узнать.

- И ты его наставила на путь истинный?

- Я напомнила ему, что он не рогатый баран.

- Ты моя умница! - Мейвис сняла пушинку с рукава своего клюквенно-красного

свитера. - И это его образумило?

- Не совсем. - Эбигейл высыпала на стол содержимое своей сумочки и портфеля,

затем сняла жакет и бросила его на

вешалку у двери.

Жакет, зацепившись за крючок, сорвался и упал на пол, где уже лежало что-то

шерстяное, темно-зеленое. Эбигейл не

потрудилась поднять вещи - такое у нее сегодня было настроение.

- Что это значит? - подозрительно поинтересовалась Мейвис.

Стул скрипнул под ее немалым весом, когда она, сняв ноги со стола, села

прямо. Третья стадия, отметила про себя

Эбигейл. Сейчас Мейвис начнет обхаживать ее, добиваясь полной откровенности.

- Это значит, что я собираюсь искать ему жену, - ответила Эбигейл. - И должна

найти ее. Это моя работа.

- Твоя работа? Прошу прощения? Покажи-ка мне, где в твоем контракте

содержится пункт об исполнении обязанностей

свахи?

- Там ничего не сказано и об "одноглазой" матери, но я же исполняю ее

обязанности, и, быть может, чересчур хорошо.

- Одноглазой матери? Ты вовсе не обязана этого делать, - настаивала Мейвис. -

Иди к нему и скажи, что ты этого

делать не будешь. И объясни почему.

- А почему?

- Потому что ты в него влюблена.

Эбигейл вскрикнула и задохнулась; пол снова стал уходить из-под ног.

- Ничего более ужасного ты не могла мне сказать, Мейвис Свон! И это

последнее, что я хотела услышать сегодня утром.

Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти вчера вечером, когда Макс

рассказывал, как благодарен мне и что

без меня ни за что не сможет найти себе идеальную жену. Я не виновата, что не

так красива, искрометна и совершенна, как

Марсия Уолтерс.

- Кто такая Марсия Уолтерс?

- Девка, которая постоянно приглашает его к себе домой на ужин. - Эбигейл не

поверила своим ушам: неужели она

действительно произнесла слово "девка"? - Я глаз не сомкнула и есть не могла.

- Да, дела-а-а.

- То, что я всю свою жизнь посвятила одному мужчине, еще не означает, что я в

него влюблена.

- Означает.

Эбигейл обхватила себя за плечи, глаза ее наполнились слезами.

- Ладно, пусть так. Влюблена, согласна. Ну и что? Я его помощница и для него

всегда ею останусь. Вчера вечером Макс

ясно дал мне это понять.

Секретарша с отсутствующим видом замурлыкала популярный мотивчик.

- Мейвис, что ты делаешь?

- Думаю; так мне легче думается...

- Но ты напеваешь "Слезы одиночества".

Мейвис подняла руку, давая понять, что ее осенило вдохновение:

- Может быть, он ждет, чтобы преданная помощница сама призналась ему в своих

чувствах?

Эбигейл не стала скрывать раздражения:

- Если бы он представлял меня в роли идеальной жены, то не стал бы просить

найти ее, не так ли? А?

- Ты не узнаешь этого, пока не спросишь.

- Ни за что! У меня достаточно гордости.

- Тогда я спро...

- Не смей! Если ты это сделаешь, можешь попрощаться со мной навсегда, со мной

и со своим Уэстоном. На следующий

же день мы полетим на самолете в Бейрут. Я слышала, что там сказочная погода и

нас ждут не дождутся обратно в качестве

туристов.

Мейвис снова начала напевать, а через минуту и прищелкивать пальцами,

составляя стратегические планы и что-то

подсчитывая.

- Мейвис, что там варится у тебя в голове?

- Ничего, ничего! - отмахнулась та довольно бесцеремонно и тут же

поинтересовалась: - Ты пойдешь со мной сегодня

в танцкласс?

- А разве у меня есть выбор?

- Нет, если ты хочешь сохранить в тайне свою тайную любовь.

Эбигейл мрачно взглянула на нее:

- Ладно, только вылезай из моего кресла. Нужно работать. Мне надлежит явиться

пред светлые очи мистера Ми-даса со

списком претенденток на роль идеальной жены и пожеланиями счастливого будущего,

а потом я уберусь отсюда, вероятно,

до конца дня, а может быть, навсегда.

Она обогнула стол и выдернула кресло из-под секретарши.

- Ну так мы договорились? - настаивала Мейвис.

- Разумеется. Я приду в твой танцкласс, - пробормотала Эбигейл. - Никогда не

знаешь, где какое умение может

девушке пригодиться.

- Брук Стюарт? - Макс развернулся во вращающемся кресле и посмотрел на

Эбигейл. - Я с ней знаком?

Он пока не вспомнил ни одного имени, включенного Эбигейл в список, и каждый

раз, когда референт освежала его

память, отвергал кандидаток по соображениям, казавшимся ей весьма тривиальными.

Такой реакции она не ожидала, но была рада.

- Брук - дочь Джи Би Стюарта, текстильного магната из Нью-Йорка, - напомнила

Эбигейл. - Вы познакомились в

прошлом году в Белом доме, а потом, насколько я знаю, встречались в Лос-

Анджелесе на выставке Дэвида Хокни. Ей чуть-

чуть за тридцать, и она унаследует дело отца, когда тот уйдет на покой.

- Точно, это та, которая носит исключительно зеленое! Кажется, активистка

движения за спасение тропических лесов?

Эбигейл сверилась со своими записями и кивнула утвердительно:

- И за права животных тоже. Она даже провела некоторое время в тюрьме.

- Это мне нравится... - Макс потер подбородок, потом пожал плечами. - Значит,

никакой химии.

- Элис Фицуотер, наследница кондитерского магната. Занимается

благотворительностью, большей частью связанной с

конезаводом. Вы совершали с ней конную прогулку прошлой осенью в Глэдстоне.

- Ну конечно, Элис! Милая девушка. Обожает этих своих меринов.

Он провел по горлу ребром ладони и с усмешкой взглянул на Эбигейл:

- Думаете, я слишком разборчив?

"Я думаю, что вы до невозможности испорчены", - подумала Эбигейл, надеясь,

что босс прочтет ее мысль по взгляду.

- Признайтесь, думаете? - повторил он. - Это весь ваш список?

- Ну... еще Марсия Уолтерс, разумеется.

- Разумеется... - Задумавшись, Макс уставился в окно. - Вчерашний ужин был

недурен. Семга в белом вине, салат из

спаржи и, конечно, десерт.

На его лице заиграла улыбка, и Эбигейл похолодела. Застыла. Ему нравится

Марсия Уолтерс. Он хочет ее. Быть может,

уже и овладел ею.

- Да, да, да, - пробормотал Макс.

- Здесь может быть лишь одна маленькая проблема, - сказала Эбигейл, с

отвращением ощутив, как ее захлестывает

отчаяние.

Она ненавидела себя за то, что собиралась сделать.

- Проблема с Марсией?

Эбигейл кивнула и, спрятав руку в складках юбки, скрестила пальцы.

- Поговаривают... - Она запнулась и молчала так долго, что Макс с удивлением

оторвался от разглядывания пейзажа за

окном. - О социальной болезни, - прошептала Эбигейл.

Глава 4

Увидев название танцевальной студии - если, конечно, это действительно была

танцевальная студия, - Эбигейл поняла,

что влипла. Одноэтажное здание без окон напоминало бункер.

Припарковывая машину, она повернулась к Мейвис:

- "Кобылкин кабачок"? И здесь обучают импровизационным танцам?

Мейвис ободряюще похлопала ее по руке:

- Да, милая, каждый четверг по вечерам. Это лучше, чем в твоей обычной

студии, потому что здесь есть сцена и

специальное освещение, колоссальная стереосистема и ди-джей - все, что тебе

нужно. Девушки ведь это обожают.

- А разве не нужно было взять с собой трико и балетные туфли?

- Расслабься, там все есть. Да брось ты машину! Для парковки у них есть

специальный мальчик.

"Мальчик", который принял малолитражку, выглядел так, словно съел на завтрак

"хонду-прелюд". Это была гора

мускулов. Эбигейл не сомневалась, что он служил вышибалой. А студия, конечно же,

представляла собой ночной клуб.

В полумраке зала подсвечивалась лишь огороженная сцена, на которой собрались

девушки, внимательно слушавшие

женщину - судя по всему, инструктора. Она была одета как кинодива сороковых

годов: длинное, до пола, облегающее

платье искрилось блестками. На руках - перчатки по локоть, а длинные светлые

волосы закрывали половину лица.

Что поразило Эбигейл, так это доверчивость, с которой внимали ей ученицы.

Очень уверенно инструктор объясняла им то

или иное движение и тут же демонстрировала его, всем своим видом говоря: "Я

прекрасна, чувственна, до умопомрачения

желанна".

Интересно, подумала Эбигейл, каково это - ощущать себя столь уверенной и так

владеть собой? Преподавательница

танцев откинула с лица прядь волос, и Эбигейл увидела, что на самом деле женщина

вовсе не красива. Просто энергия,

которую та излучала, шла изнутри и была очень мощной.

- Все дело в коленках, дамы. Когда вы делаете наклон, тело должно сгибаться

от колена. Смотрите, - сказала она,

покачивая бедрами и одновременно выполняя глубокое приседание. - Даже когда вы

проделываете перчаточную работу,

тело должно оставаться свободным и гибким.

Перчаточную работу? Эбигейл вопросительно посмотрела на Мейвис, но та была

так же поглощена объяснениями, как и

остальные женщины.

- А теперь показываю всю последовательность движений, - сообщила учительница.

- Музыка!

Музыкальное сопровождение волшебным образом моментально наполнило зал. Но

лишь когда уровень звука достиг

максимума, Эбигейл узнала этот сексуальный ритм "Стриптизерши", от которого

содрогались стены. Женщина очень

грациозно заскользила по направлению к рампе. Останавливаясь на каждом шагу, она

вращала бедрами и при этом палец за

пальцем стягивала перчатку. А сняв одну, раскрутила ее, как лассо, и небрежно

отбросила.

- Что она делает? - прошептала Эбигейл. - Это похоже на стриптиз.

- Это бурлеск, - объяснила Мейвис. - Старомодный стиль. Все шикарные клубы

включают теперь в программу

бурлескные номера. Это сейчас очень модно.

- Не сомневаюсь. Если это называется импровизационными танцами, значит, всю

свою жизнь я посещала не те

представления.

- Каждая женщина - богиня любви, - сообщила преподавательница, избавившись от

второй перчатки. - Просто она

должна это знать и уметь продемонстрировать. В этом весь секрет, дамы. Знать и

уметь продемонстрировать!

Снова зазвучала музыка, и теперь дива стала подпрыгивать и вертеть тазом.

Когда она поднимала то одно, то другое

плечо, шелковые бретельки соблазнительно соскальзывали вниз. Ученицы,

прихлопывая, пританцовывали в такт музыке.

Эбигейл поймала себя на том, что тоже не может устоять на месте.

Наконец наставница стряхнула с себя платье, словно змея, меняющая кожу. Это

было весьма впечатляющее зрелище, и

когда платье упало к ее ногам, стриптизерша непринужденно переступила через него

и склонилась в поклоне перед

аплодирующей публикой. Эбигейл с облегчением отметила, что под платьем у нее

белое блестящее трико.

- А теперь самое важное. Всегда надевайте удобную обувь. Это единственное,

чего вы не снимаете, когда танцуете

всерьез.

Последняя реплика вызвала новый взрыв аплодисментов и смешки.

- Это Божественная Джастин! - восхищенно пояснила Мейвис. - Для краткости мы

зовем ее просто Богиня. Она -

самая знаменитая в стране стриптизерша и обучала саму Деми Мур.

- Но мне послышалось, что ты назвала это бурлеском?

- Ну разумеется. Девушки, которые здесь работают, одеваются только в белое,

не сгибаются то и дело и касаются пола

лишь ступнями. Таковы правила. Это классные танцовщицы.

Не сгибаются то и дело? Что это значит?

- Мейвис, я хочу домой.

- Невозможно! Крутой Халк уже увез твою машину.

- Но всего этого я все равно проделать не смогу, - сквозь сжатые зубы твердо

заявила Эбигейл. - Раздетая, я не

похожа на Деми Мур.

- А кто похож? Оглянись вокруг, детка. Ты думаешь, кто-нибудь из этих дам

похож на нее? Деми Мур и сама на Деми

Мур вовсе не похожа.

Это лишь отчасти могло успокоить Эбигейл. Но она все же осмотрелась вокруг

и... поразилась. В зале присутствовало

несколько дам весьма зрелого возраста, причем одна, как показалось Эбигейл, была

беременна, а другая сидела в инвалидном

кресле. Казалось, все без исключения были охвачены веселым возбуждением от

музыки и запретного искусства, которое, как

полагают некоторые, скорее воспевает женскую плоть, чем эксплуатирует ее. "Все

зависит от того, кто танцует и кто

является зрителем", - подумала Эбигейл.

Большинство учениц уже рылись в кипах шелковых, обильно украшенных перьями

одежд, выбирая платье себе по вкусу.

Эбигейл заметила в этих охапках костюмы для исполнения ролей кошек, кукол,

мужские смокинги, дамские корсеты и

расшитые блестками бюстгальтеры.

- Пошли, - потянула ее Мейвис. - А то все разберут!

Она схватила Эбигейл за руку и потащила к сваленным в кучу костюмам.

- Для малодушных за кулисами есть уборные для переодевания и костюмы,

закрывающие фигуру от шеи до пят, -

успокоила она. - Сама Богиня носит такой, так что ты не будешь чувствовать себя

неловко.

Но Эбигейл все равно чувствовала себя неловко. Чудовищно неловко.

- Я не могу танцевать раздетой. Я вообще не могу танцевать.

- Поэтому ты сюда и пришла - чтобы научиться.

- Нет, ты только посмотри! - Мейвис выхватила из кучи тряпок костюм, который

состоял лишь из перчаток, розового

страусового боа и чулок на резинке.

Приложив все это к своей пышной фигуре, она тяжело вздохнула:

- Эх, если бы я могла в это втиснуться! Будь я такая же худенькая, как ты, уж

я бы...

- Итак, дамы, заканчиваем выбирать костюмы, - призвала всех Богиня. - Теперь

ваша очередь блистать.

Мейвис подмигнула Эбигейл и вручила ей то, что держала в руках.

- Ну-ка надень эти перышки и попробуй.

Эбигейл машинально взяла костюм, ощутила мягкую шелковую ткань и поняла, что

это не для нее: от перьев она тут же

начнет чихать, а бюстгальтер был сделан из той же фольги, в какую она

заворачивала свои сандвичи.

- Ни за что на свете! - твердо отвергла она предложение подруги. - Ни за

какие блага! Мейвис Свон, тебе ни за что не

удастся втравить меня в эту авантюру. Я не поддамся, даже если разверзнутся

небеса и голос свыше велит мне это сделать. С

равным успехом я могла бы раздеться догола.

* * *

"Та-ра-ра-рам па-пам... эй, птенчик, па-па пам", - напевала Эбигейл следующим

утром, приводя в порядок свои папки.

Чертов мотивчик, который она услышала накануне в танцклассе, был страшно

прилипчив. Девушка весь вечер не могла от

него отделаться. А ночью ей снилось, будто она величественно вышагивает,

выполняя "работу с перьями".

По наущению Мейвис все ученицы накинулись на нее и заставили присоединиться к

общему веселью. И надо сказать,

Эбигейл не пожалела. Она обожала старые добрые песенки. Богиня учила свой класс

двигаться в танце под разные мелодии, а

раздеваться они учились под "Спи, мой бэби" и "Одинокую набедренную повязку". Но

Эбигейл больше нравилась

традиционная музыка. "Стриптизерша" не шла у нее из головы.

Мейвис своим выступлением вызвала бурный восторг публики. Она исполнила номер

из знаменитого шоу, где

стриптизерша в финале бьется на сцене, как рыба без воды. Для пущего эффекта она

попросила окутать ее восходящим по

бедрам химическим дымом и, вскидывая волнами вверх красные ленты, изобразила

пылающий факел, после чего с

достоинством приняла бурную овацию.

Первая попытка Эбигейл окончилась тем, что она упала со сцены. Случилось это

из-за того, что Богиня стала слишком

пристально к ней присматриваться, взяла ее, фигурально выражаясь, под свое

крылышко. Однако к концу занятий и Эбигейл

уже делала некоторые успехи. Ей тоже поаплодировали.

Сейчас, вспоминая наставления Богини, она посмеивалась.

"Вращайте плечами, вертите бедрами, это должен быть твист и шимми

одновременно".

- Раскачиваемся, раскачиваемся, вращаем бедрами, вращаем, - бормотала

Эбигейл. - А теперь твист и шимми

одновременно...

- Мисс Гастингс? С вами что-то не так?

Эбигейл похолодела. Видимо, Макс решил пройти к себе через ее кабинет. Сейчас

босс стоял у нее за спиной, но ей

ничего не стоило представить себе выражение его лица. И почему он обратился к

ней "мисс Гастингс", она не знала. Разве

что снова забыл ее имя. Должно быть, увиденное шокировало Макса.

- С вами все в порядке?

Эбигейл неловко кивнула, пробормотав:

- Да.

- Что-нибудь с одеждой?

- Нет, все в порядке.

- Это точно? - не отступал Макс.

Ну как объяснить ему, что она танцевала шимми? Господи, сейчас придется

обернуться и как-то объяснить ему все.

- Спина... у меня зачесалась спина, - осенило ее. - Знаете, так бывает, когда

не можешь достать до того места, которое

чешется.

- Конечно, знаю.

Подобная глупость показалась ей безобидной, но Эбигейл уловила в голосе Макса

что-то необычное: он звучал более

низко и хрипло, чем всегда.

У девушки участился пульс, когда она представила себе, что может взбрести в

голову мужчине при виде женщины,

вытворяющей то, чему ее научили накануне вечером. Это может выглядеть весьма

возбуждающе. Весьма.

- Где... где у вас чешется? - смущенно спросил Макс.

- Не могу даже точно определить. - Эбигейл свела лопатки. - Где-то там.

Макс откашлялся, и в следующий момент Эбигейл почувствовала, что он подошел

очень-очень близко.

- Давайте я вам помогу. Мне совсем не трудно.

Эбигейл не произнесла ни звука, что можно было истолковать как приглашение.

Коему Макс и последовал. И как!

Девушку порой посещали некие фантазии, связанные с ее сексуальным рассеянным

шефом, но чтобы он чесал ей спину!..

Она и представить себе не могла, каково это, когда он слегка проводит ногтями

между лопаток от самой шеи до талии.

Господи помилуй! Откуда ей было знать, как мурашки бегают по коже и как они

исчезают, когда мужчина медленно

гладит ладонью твою спину. Чешет и гладит. Чешет и гладит. Эбигейл чувствовала

себя словно котенок, которого ласкают и

почесывают за ушком.

Что за чувственные, медленные движения - вверх-вниз. Какое обволакивающее

тепло. Когда он начал проделывать то же

самое в горизонтальном направлении, Эбигейл чуть не начала вращать бедрами, как

учили в танцклассе. Нет, этого она не

могла себе позволить. Что Макс подумает? Нужно стоять смирно.

- Так лучше? - спросил он; его движения становились все медленнее.

- О... намного. - Казалось, она вот-вот упадет.

- Тогда, может быть, начнем?

- Начнем?..

- Записывать поручения на сегодня.

- О... разумеется.

- Жду вас. - Его голос звучал по-прежнему волнующе хрипловато.

Убедившись, что Макс вышел, она наконец повернулась и уставилась на дверь

кабинета: нет никаких сомнений, что ей

нужно сделать нечто большее, чем просто поправить белье. Ей требовалось сменить

его! Даже если бы Эбигейл достало

храбрости появиться перед боссом сейчас, когда расслабленные мышцы, казалось,

струились, как ручейки, ноги все равно не

удержали бы ее в вертикальном положении!

Что делать? Макс Галлахер - ее начальник. От этого никуда не денешься. Как не

спрячешься и от боли, сжимающей

сердце, и тоски, которую выдавал ее взгляд. Нет никаких сил сейчас идти к нему в

кабинет и сидеть там как ни в чем не

бывало, записывая распоряжения.

Ее сумочка и портфель лежали в кресле, куда она бросила их, придя на работу.

Эбигейл тихо закрыла ящик с папками и

поддалась вдруг безумному порыву, какому, быть может, следовало поддаться

гораздо раньше. "Быстрее, - подстегнула она

себя, - пока ты не передумала".

В следующую минуту девушка уже вихрем мчалась мимо стойки Мейвис, надеясь,

что секретарша, говорившая по

телефону, не заметит ее. Эбигейл знала: если остановится - разрыдается. Она и не

остановилась, даже когда Мейвис

окликнула ее.

- Куда это ты мчишься с такой прытью, ласточка?

"Не знаю, - ответила себе Эбигейл. - Я не знаю, куда бегу, да в конце концов

это и не имеет значения. Хуже, чем здесь,

не будет нигде".

Глава 5

Макс услышал стук в дверь и поднял голову. Он ожидал Эбигейл, но на пороге

стояла Мейвис - руки в боки, глаза горят.

Дурной знак.

- Я бы хотела поговорить, мистер Галлахер!

- Входите.

Он было поднялся, но секретарша стремительно и с такой непреклонной

решимостью подлетела к его столу, что едва не

опрокинула Макса обратно в кресло. Теперь он понял, почему ураганам присваивают

женские имена. Сегодня с его

сотрудницами определенно происходило нечто странное. И Эбигейл, и Мейвис вели

себя необычно. Может быть, он забыл о

каком-нибудь торжественном дне вроде Дня секретарш или чьего-то рождения?

- Вы ни о чем не хотите спросить меня насчет Эбигейл? - задала вопрос Мейвис.

Макс ничего не понимал, словно она попросила коротко объяснить ей теорию

относительности.

- Спросить насчет Эбигейл? А что? С ней что-то случилось?

- Вопрос неверный.

- То есть это значит, что с ней ничего не случилось? Я только что был в ее

кабинете, чесал ей спину... - Черт, не то. -

Сегодня что, День секретарш?

- Вопрос неверный.

Секретарша явно пыталась натолкнуть его на какую-то мысль. Макс никогда не

был силен в играх, требующих

отгадывания, но вступать в пререкания с мисс Свон ему не хотелось, потому что

она была из тех женщин, которые в

критические дни при малейшем раздражении начинают бить посуду. Может быть, в

этом вся проблема?

- У Эбигейл какие-то женские проблемы? - спросил он, все же втянувшись в игру

с гаданием. - Она себя неважно

чувствует?

- Не то, не то, не то! Спросите меня об этом ее "приятеле".

- А что с этим ее приятелем? - "Чертовски хороший вопрос, - добавил он про

себя. - Давно хотел разузнать об этом

типе".

- Никакого приятеля нет! - объявила Мейвис.

- В самом деле? Они расстались?

Секретарша не сводила с него пристального взгляда.

- Никакого приятеля никогда и не было, простофиля вы эдакий! А теперь

спросите меня, что произойдет, если вы будете

заставлять бедную девушку искать вам идеальную жену.

- Что произойдет?

- Она уйдет от вас! - Сделав, этот выстрел ему прямо в сердце, Мейвис Свой

резко развернулась и решительно, так же

как вошла, зашагала прочь из кабинета, а на пороге, обернувшись, бросила: - И я

тоже.

Макс почувствовал себя так, словно ему срочно необходимо искусственное

дыхание. Это был бунт на корабле, но он

понятия не имел, чем мог его спровоцировать. Мейвис ворвалась, будто разъяренная

фурия, и это имело какое-то отношение

к приятелю Эбигейл, которого, как выяснилось, не существовало в природе.

В подобной ситуации вполне естественно пройти в кабинет Эбигейл и спросить,

как она себя чувствует. Быть может, он

смутил помощницу тем, что почесал ей спину? А если признаться честно, то в его

теле полыхал настоящий пожар, но Макс

не знал, что чувствовала при этом Эбигейл. Он вообще никогда не мог сказать о

мисс Гастингс ничего определенного.

Открыв дверь, Макс увидел, что ее нет в кабинете. Это казалось невероятным.

Эбигейл всегда была на месте. Он не мог

припомнить случая, чтобы девушка отсутствовала на рабочем месте, и понятия не

имел, что теперь делать. Вызывать

полицию - это, пожалуй, чересчур; будет совсем глупо, если она скоро вернется.

Вероятно, просто вышла в дамскую

комнату. Макс смутно припоминал, что в расстроенных чувствах женщины, кажется,

именно так и поступают.

Он стоял в ее кабинете и размышлял о загадочности женщин и об Эбигейл

Гастингс в частности. Ничего определенного в

голову не приходило, потому что в висках стучал один и тот же вопрос: "Значит,

никакого приятеля вовсе не было?"

* * *

Вечером, поднявшись к себе в пентхаус, Макс действительно был готов

обратиться в полицию. Пройдя в гостиную, он

бросил пиджак на первый попавшийся предмет мебели - странного вида антикварное

канапе, купленное Эбигейл, - сорвал

с себя галстук и направился к бару. Сегодня была потеряна довольно большая

сумма, но дело было не в этом. Завтра

опытный бизнесмен вернет эти деньги. Но он не знал, как вернуть Эбигейл, не

представлял себе даже, где может находиться

его референт.

Она так и не появилась до вечера, а ведь за все годы работы в его фирме

Эбигейл не пропустила ни единого рабочего дня.

В этом он был уверен, потому что непременно запомнил бы такой случай. Если бы

когда-нибудь ему пришлось пережить

такой день, как сегодня, мистер Галлахер его никогда бы не забыл.

Сегодня он поранил себе руку машинкой для оттачивания карандашей, неправильно

установил таймер на часах,

призванный напоминать о делах, куда-то исчезла папка с необходимыми срочно

документами, а на все его телефонные

звонки отвечали лишь механические голоса, перечислявшие бесконечные списки

предложений. Макса пугало то, что никто

не отбирал для него наиболее подходящих опционов и не ограждал от ненужных

звонков. Обычно Эбигейл сама отвечала на

них.

Виски, который Макс налил себе, имел привкус отработанного автомобильного

топлива. Он сделал еще глоток, снова

ощутил неприятный запах и поставил стакан на мокрую стойку бара. Ему не сиделось

на месте, ему нужно было все время

двигаться, даже если это было бессмысленное кружение по собственной квартире.

Так он не чувствовал себя еще никогда в

жизни. Мейвис отговорила его от необдуманных действий и убедила в том, что

Эбигейл нужно на время оставить в покое, но

не объяснила почему, однако взглядом дала понять, что босс сам должен

догадаться.

Он не догадывался. Он ничего не понимал.

Зачем женщины придумывают себе несуществующих приятелей? Разве что затем,

чтобы отделаться от других мужчин?

Если Эбигейл хотела отшить его, а это очевидно, тогда почему ее так расстроило

то, что он решил наконец жениться? Может

быть, не следовало просить именно ее найти ему жену? Ну хорошо, пусть дело

именно в этом, но, черт возьми, ведь Эбигейл

знает его лучше, чем кто бы то ни было другой, даже лучше, чем он сам себя

знает.

Несколько раз он просил ее сопровождать его на разного рода мероприятия в

качестве помощницы. Речь шла об

официальных приемах, ей вовсе не нужно было переодеваться, так как это не имело

ничего общего со свиданием. Однако

девушка всегда находила предлог, чтобы отказаться, и он поверил, что ее сердце

занято.

Макс повертел головой, прислушиваясь к хрусту шейных позвонков. Он испытывал

жуткое напряжение и, что гораздо

хуже, не знал, как расслабиться. Разумеется, и прежде случалось переутомление,

но он никогда так не нервничал.

Раздражался Макс, лишь когда не понимал, что происходит. В настоящий момент он

как раз ничего не мог понять.

Конечно, Эбигейл могла бы за секунду все ему объяснить, но ее нет. Нет? Да

ведь она незримо присутствовала здесь

повсюду. Вот почему Макс столь остро ощущал, как ему недостает ее.

Рухнув на широкий мягкий диван, он вдруг подумал о том, как это Эбигейл

умудрилась выбрать именно такой диван,

какой выбрал бы он сам? Большинство людей серый цвет угнетает. Очень мало кто

любит его. Каким-то образом референт

догадалась, что ему нравится именно такой оттенок.

Откинувшись на спинку дивана, Макс закрыл глаза, но все равно не смог

расслабиться. Он снова вскочил и стал мерить

шагами гостиную, замечая то, чего не замечал прежде, и напоминая человека,

очнувшегося от глубокого сна - сна, в

котором пребывал всю свою взрослую жизнь.

На каминной полке стояла скульптура, точнее, пара скульптур - по одной на

каждом конце. Они не были тождественны,

но между ними, несомненно, существовала связь: та, на которой задержался взгляд

Макса, изображала две фигуры, одна из

которых представляла собой, как ему показалось, акробата. Макс видел руки, ноги,

обнаженные тела... Что это они делают?

Чем дольше он вглядывался, тем больше убеждался, что скульптура изображала

мужчину и женщину, охваченных

животной страстью. Неужели Эбигейл любит эротическое искусство? Его Эбигейл?

Чего еще он не знает о своей

помощнице?

Снова вглядевшись в скульптуру, Макс заметил обнаженную и изогнувшуюся

женщину, восторженно задыхающуюся

оттого, что сильное тело партнера склонилось над ней. Ее высоко поднятая нога

покоилась на его мощном плече. Мужчина

всем своим великолепным торсом опускался на ее зовущее тело под невероятным

углом, словно искусный гимнаст, но

восхищение вызывала именно женщина. Она пребывала в экстазе, вызвавшем у Макса

зависть: да кто он, дьявол его побери,

этот голый парень?

Любопытно, что в этот момент мысленному взору Макса представилась мизансцена,

героиней которой была Эбигейл,

хотя прежде она никогда не являлась ему в подобных фантазиях. Она не

принадлежала к тому типу женщин, которые

мгновенно сводят мужчин с ума. Скорее представляла собой персону, на которую

мужчина полагается настолько, что без нее

не может сделать ни шагу.

К тому времени, когда Макс дошел до кухни, ему уже казалось, что он

задыхается. Здесь присутствие Эбигейл ощущалось

особенно сильно. В микроволновке пусто, и пилюли не лежали на розеточках. Макс

не был голоден, но отсутствие лекарств,

его обеспокоило: он принимал их каждый вечер, правда, понятия не имея, для чего

они предназначены. А что, если он

смертельно болен и даже не подозревает об этом?

- Ради Бога, женщина, - сказал он, обращаясь в пустоту, - неужели ты дашь мне

умереть?

Его взгляд упал на телефонный аппарат.

- Я мог бы ей позвонить, - вслух подумал Макс, чувствуя себя мальчишкой,

замышляющим шалость. - Спросить ее,

как она... где мои пилюли. Да, я могу это сделать, ведь никакого приятеля нет.

Он ходил по кухне взад-вперед, убеждая себя снять трубку, но так и не посмел.

"Это будет вторжением в ее личную

жизнь, которую я должен уважать. Мейвис ведь сказала, что ее надо на время

оставить в покое".

Суть состояла в том, черт возьми, что Макс не знал, как поступить.

Единственное, в чем он был силен, - это в делании

денег. Во всем остальном сильна была Эбигейл.

Господи, как он ненавидел все эти неприятности и душевные муки! Может быть, к

завтрашнему дню все уладится?

Эбигейл вернется, и все снова пойдет так, как шло всегда. Начнется рабочий день

с составления списка дел, и она приготовит

ему одежду и нужные таблетки.

Завтра все будет прекрасно. Если он доживет до завтра.

Глава 6

Эбигейл смотрела в зеркало с какой-то остервенелой сосредоточенностью, когда

ритм латиноамериканской сальсы

возвестил появление Мейвис. Она держала кружку с горячим кофе.

- Так это здесь ты пряталась со вчерашнего дня? - спросила Мейвис. - В

дамской комнате?

Эбигейл отрицательно покачала головой, при этом маленькие завитушки вырвались

на волю из туго заплетенной косы,

напоминая юные побеги на дереве. Ну что за волосы, никак с ними не сладить!

Нужно как-то распрямить эти кудряшки,

прежде чем идти в свой кабинет. С такими волосами впору заводить парикмахера,

выезжающего на дом по срочным

вызовам.

- Я только что пришла, - ответила Эбигейл. - Не могу смотреть ему в глаза,

Мейвис. Не могу идти туда.

Только исключительное чувство ответственности заставило ее сегодня явиться на

работу. Информационный бюллетень

"Галлахер-групп" должен непременно быть подготовлен к печати до полудня. Эбигейл

еще ни разу не задержала его выпуск,

но в лифте она призналась себе, что притворяться, будто дело только в работе,

глупо.

Мелодия сальсы зазвучала еще громче, когда Мейвис поставила плейер вместе с

чашкой на поднос из нержавеющей

стали.

- Его там нет, дорогуша. Сегодня у Макса запись на каком-то крупном

телеканале. Бедняжка! Он бормотал что-то насчет

своих таблеток.

Эбигейл совсем забыла и о лекарствах Макса, и о его ужине, и о костюме для

"Бесед по понедельникам" - еженедельной

телевизионной передачи, в которой лучшие финансисты страны обсуждали текущее

положение дел на рынке ценных бумаг.

Можно себе представить, во что оделся Макс.

- Да черт с ним! - выразительно фыркнула Мейвис. - С тобой-то все в порядке?

Тебя вчера не было весь день.

Эбигейл кивнула, и множество новых завитушек выскочило из прически.

- Я бродила по берегу и пыталась решить, что мне надо делать.

- А не подумала ли ты и о том, что тебе хочется сделать?

- Чего я хочу, я знаю, Мейвис. Вчера я приняла самое безумное, самое

импульсивное решение в жизни, но, поразмыслив,

отказалась от него.

- Вот как? И что же за безумное и импульсивное решение ты приняла?

- Я хочу его. Я хочу Макса.

Мейвис уставилась на нее не моргая, затем ласково усмехнулась:

- Это может казаться неожиданным тебе, моя дорогая, но не мне.

- Нет, это вовсе не то, о чем ты подумала. Я хочу его, но только на одну

ночь.

- На одну ночь... то есть ты хочешь сказать - "на всю ночь"?

- Именно. Если я не могу получить Макса Галлахера на всю жизнь, то... -

Эбигейл сделала глубокий вдох и опасно

дрогнувшим голосом добавила: - Я хочу провести с ним ночь. Одну незабываемую

ночь.

- О! - только и смогла произнести Мейвис.

Эбигейл вытерла навернувшиеся на глаза слезы и, нахмурившись, посмотрела на

свое отражение в зеркале.

- Безумие, правда? Ты только посмотри на меня.

Их взгляды встретились в зеркале.

Секретарша приподняла бровь:

- У тебя действительно немного растрепалась прическа.

- Безнадежно. Я все утро трудилась над этим ежевичным кустом, пыталась

совладать с проклятыми завитушками - все

напрасно.

- Вот! Именно в этом твоя проблема, - нравоучительно заметила Мейвис. - Ты

зажата. Моя бабушка всегда говорила:

"Распусти волосы - и освободишь душу".

- Это была Бабуля Свон?

- Она самая. Тишанда Свон, самая независимая женщина в округе Макон, штат

Джорджия.

- Твоя бабушка была независимой? - Эбигейл не совсем понимала, что это

значит, но была уверена - что-то хорошее.

- И до сих пор такой остается. Чего только не знает эта женщина о том, как

освободить душу! - Улыбка Мейвис стала

мечтательной. - Когда, навыписывав заведомо необеспеченных чеков, моя мамочка

смылась из города, едва унеся ноги от

шерифа, Тишанда взяла меня к себе и воспитала. Эта женщина умела наслаждаться

каждым мгновением жизни. Она

смаковала ее сама и не считала, что следует обескураживать ребенка, ограничивая

его естественные аппетиты, вот почему,

наверное, я выросла такой незакомплексованной.

Как интересно. А бабушка Эбигейл была дочерью пресвитерианского священника,

убежденного в том, что естественные

аппетиты человека нужно ограничивать всегда и с помощью розог.

- Иди-ка сюда, я распущу тебе волосы, - приказала Мейвис.

Возможно, Эбигейл была слишком легковерна, но в конце концов - что ей теперь

терять? И она полностью отдалась в

руки Мейвис. Уже минуту спустя никакие заколки и резиновые тесемки не стесняли

ее волос. Мейвис пальцами расчесала

густую курчавую гриву Эбигейл, "высвободив дарованное природой богатство", как

она выразилась, а затем с помощью

смоченной в теплой воде расчески превратила тугие завитки в свободно струящиеся

локоны, естественно обрамлявшие лицо

Эбигейл.

Трудясь над новым образом подруги, Мейвис продолжала напевать себе под нос и

время от времени отпивала глоток-

другой из чашки. Глядя, как смачно она причмокивает губами, Эбигейл подумала,

что там должно быть что-то очень вкусное.

- Замечательно! - воскликнула она, любуясь темно-золотистым буйством локонов,

возникавшим по мере того, как

Мейвис вытягивала их один за другим и опрыскивала лаком.

К концу процедуры Эбигейл была вполне готова выйти из укрытия и завоевать

весь мир, но оказалось, что подруга еще не

закончила.

- С этим лицом что-то нужно сделать, - сказала Мей-вис, копаясь в своей

косметичке.

Выудив из нее тюбики и кисточки, которые ей были нужны, она принялась за

работу. Бледно-голубые тени придали

глазам Эбигейл вид чистых озер, окутанных нежным туманом, а блестящая вишневая

помада превратила рот в подобие

аппетитного спелого плода. На ее щеки Мейвис нанесла легкий румянец, а в уши

вдела свои тяжелые серьги из жемчуга.

Эбигейл полагала, что для такого перевоплощения целой бригаде косметологов

потребовалось бы не менее часа, но

Мейвис из беспорядочно проросшего новыми побегами куста, каковой еще недавно

напоминала голова Эбигейл, с легкостью

создала соблазнительную сирену.

- Вот теперь ты - Эбби! - объявила она.

Эбигейл кивнула.

- Думаю, в таком виде я могу соблазнить мужчину, - тихо призналась она.

- Соблазнить и отнять у всех остальных женщин последнюю надежду.

- Это было бы неплохо, - радостно улыбнулась Эбигейл и тут же смутилась.

- Теперь ты не только независимая, - сказала Мейвис, одобрительно кивнув, -

ты ведь получила еще и уроки

стриптиза. Так что сможешь "протанцевать" себе путь в его постель.

Все воодушевление Эбигейл исчезло.

- Единственное место, куда я могу "протанцевать", это в кабинет экстренной

помощи. Ты же видела, как я сверзилась со

сцены.

Мейвис подкрутила колесико на своем плейере, и музыка зазвучала во всю мощь.

- Чувствуешь ритм? Слышишь эти бонго-барабаны? Единственное, что тебе нужно

сделать, это расслабиться и

позволить музыке завладеть тобой, дорогая. - Она подняла кружку, из которой

пила, и, словно тост, провозгласила: - А

чего не сможет сделать музыка, довершит это.

- Кофеин? Нет, он приводит меня в нервозное состояние.

- Это не кофе, детка. Никакой кофе так не освобождает душу, как отвар моей

бабушки.

- Так это знаменитое любовное зелье? - Эбигейл была заинтригована.

Она попыталась заглянуть в чашку, но Мейвис прикрыла ее ладонью и со

снисходительной улыбкой объяснила:

- Сначала ты должна произнести это правильно, с чувством. Это слово надо

выговаривать не так, словно ты

подписываешься в конце письма: "С любовью такая-то", а так, будто находишься в

полуосвещенном зале, где приглушенно

звучит музыка и с тобой рядом тот самый мужчина.

- Можно и мне попробовать?

Мейвис была шокирована:

- В девять часов утра?! Ты хочешь, чтобы тебя арестовали?

- Но ты же пьешь.

- Это потому, что сегодня пятница и я собираюсь прекрасно провести выходные.

К тому же у меня - многолетняя

привычка, а ты - еще дитя. Зелье сразу ударит тебе в голову.

Мейвис протянула чашку и позволила Эбигейл взглянуть на бесстыдно густой,

греховно темный и жирный, как сливки,

напиток.

- Пахнет горячим шоколадом.

- Это и есть горячий шоколад. - Мейвис отпила еще глоток, прикрыла глаза и

передернула плечами. - Господь

милосердный, ну берегитесь. Теперь берегитесь все! К концу рабочего дня я буду

опасна.

Ее веки вздрогнули и медленно поднялись, но Эбигейл заметила, что взгляд у

подруги мечтательный и рассеянный, а

зрачки расширены.

- Из чего он приготовлен?

- Честно говоря, я никак не могу запомнить. Бабуля посылает мне его по почте.

Там есть листья особого кофейного

дерева с Ямайки, чуть-чуть малинового нектара, немного апельсиновых зерен... А

на гарнир - взбитые сливки, если ты их

любишь. Ну и порошок из рога единорога, разумеется. Так, набор всякой всячины, -

подмигнула она Эбигейл. - У меня

где-то есть рецепт, но вся хитрость - в способе приготовления.

- Малиновый нектар? Звучит аппетитно.

- Аппетитно? Это божественный эликсир, не забывай! Лучшим другом девушки

является Любовный Напиток Бабули

Свон.

Войдя вечером в свою гостиную и увидев стоявшую у окна женщину, Макс подумал,

что ошибся дверью. "Что это? -

спросил он себя, стоя с перекинутым через одну руку пальто и с кейсом в другой.

- Это не женщина. Это видение, и

объяснение тому может быть лишь одно: я брежу".

Да, либо он бредит, либо действительно умирает.

Макс не видел ее лица, поскольку женщина смотрела в окно на мерцающие, словно

цепочки хрустальных канделябров,

огни города. Но у нее была великолепная копна волос, пышных, вьющихся, каждый

завиток которых подсвечивался

неверными бликами свечей, делавшими их золотистыми и словно живыми.

Свечей?

Ну да, на каминной полке горели тонкие восковые свечи, звучала тихая музыка.

Сомнений не оставалось: он умирает от какой-то смертельной болезни, и это -

предсмертное видение.

Платье маняще поблескивало. Оно казалось таким же живым и фосфоресцирующим,

как ее волосы. Поддерживаемое на

плечах узкими бретельками, оно производило впечатление бесконечно льющегося

потока, вероятно, такой эффект достигался

благодаря полупрозрачной радужной ткани. Платье облегало тело так, что казалось,

будто вы видите ее бедра и прочие

женские тайны, которых на самом деле видно не было.

Макс уже совсем убедил себя в том, что у него галлюцинации, когда видение в

белом наконец обернулось и взглянуло

прямо на него.

- Мистер Галлахер? Я не слышала, как вы вошли.

Макс неприлично глазел на нее, но ничего не мог с собой поделать. Голос

женщины звучал точно так же, как голос его

помощницы, но лицо, платье, перчатки до локтей... Это потрясающее создание не

могло быть Эбигейл. Не то чтобы Эбигейл

была непривлекательна, но эта женщина - видение!

- С вами все в порядке, мистер Галлахер?

- Эбигейл? Это вы?

Она рассмеялась, ее смех напоминал тихий перезвон подвесок на золотом

браслете.

- Ну конечно, я. Кто еще это может быть?

Он не мог сказать, что именно произвело такое впечатление - платье или сама

Эбигейл, но видение, мерцая, описало

круг, и Макс, который не был уверен, что там, под платьем, есть что-либо еще,

почувствовал, как у него закружилась голова.

Кто эта женщина?

- Что вы здесь делаете?.. В таком наряде? - робко спросил он.

- Я думала, вы хотели, чтобы я разложила для вас пилюли на вечер.

- Ах да... спасибо...

Наверное, именно это ему сейчас было нужно - пилюли. Возможно, оттого, что

вчера он их не принял, у него и начались

галлюцинации. Это был второй худший день в его жизни. Первый случился вчера.

Весь день в голове стучали молоточки, да

и в настоящий момент Макс не мог бы сказать, как именно себя чувствует, разве

что определенно ощущал какую-то

сейсмическую активность в груди.

- Могу я предложить вам выпить? - спросил он.

- Благодарю, у меня есть.

Только сейчас Макс заметил в ее руке хрустальный бокал на длиной ножке,

похожий на те, в которых подавали так

называемый ирландский кофе. По тому, как она поднесла его к губам, Макс

догадался, что напиток был скорее горячим, чем

холодным. Отпив глоток, женщина прикрыла глаза и обтянутыми перчаткой пальцами

осторожно взялась за хрупкое

основание бокала.

По какой-то неведомой причине от этого зрелища Макс ощутил пустоту в желудке.

Вполне вероятно, что он просто был

голоден, поскольку, кроме жилистого цыпленка за обедом, ничего сегодня не ел.

Он по-прежнему не мог понять, что делает в его гостиной эта разодетая, как

кинозвезда, женщина-вамп или ангел -

пусть решает кто как хочет.

- Вы куда-нибудь идете сегодня вечером? - спросил Макс. - На свидание?

По ее лицу пробежала легкая тень, глаза расширились, и от этого она стала еще

красивее.

- Разве вы забыли? Сегодня благотворительный вечер в...

- Благотворительный вечер? Вы уверены? Это, кажется, не отмечено в моем

расписании.

- О, это очень важное событие, и я никогда не забывала отметить его в вашем

ежедневнике. Разве я не забочусь всегда о

том, чтобы ваш костюм был вовремя приготовлен?

Она взглядом указала на живописно разложенную на диване одежду. Максу

пришлось дважды посмотреть туда, чтобы

убедиться, что он действительно видит свой официальный вечерний костюм. Но

почему его вещи в гостиной? Не думает же

Эбигейл, что он станет переодеваться здесь?

Макс потер колючую щетину на подбородке.

- Думаю, сначала надо принять душ и побриться.

- Прекрасная мысль. Это было бы действительно неплохо, но, полагаю, у нас уже

нет времени.

- У нас?..

- О, разве вы не хотите, чтобы я пошла вместе с вами? Раньше вы просили меня

сопровождать вас на подобные

мероприятия, как официальное лицо, разумеется, и сегодня я могу составить вам

компанию. Но если вы предпочитаете идти

один, что ж...

Незаконченная фраза повисла в воздухе. Эбигейл обиженно посмотрела на него и

опустила глаза на ковер. У нее вырвался

короткий вздох и выпятилась нижняя губа. Неужели его помощница дуется? Вообще-то

ничего удивительного, но Макс

никак не мог в это поверить: Эбигейл Гастингс никогда не обижалась, всегда была

такая выдержанная.

Ему всегда казалось: дотронься до нее - и она лопнет, как мыльный пузырь.

Лопнет и исчезнет. Быть может, именно

поэтому Макс никогда к ней и не приближался. Боялся, что Эбигейл исчезнет.

- Ну конечно же, я хочу, чтобы вы пошли со мной, - поспешил успокоить ее

Макс.

Она улыбнулась, точнее просияла, и сделала глоток из бокала.

Превращение, которое происходило с ней каждый раз, когда девушка отпивала из

этого необычного сосуда, было

поразительным. Казалось, напиток заставлял всю ее внутренне трепетать.

Она закрыла глаза, откинула голову и прижала к горлу бокал. Обтянутые

перчатками пальцы ласкали его нежно, любовно,

словно руку мужчины. Макс почувствовал, как запульсировала его кровь. Зрелище

было неправдоподобно чувственным. Он

сжал челюсти так крепко, будто их свело от электрического разряда, побежавшего в

низ живота.

Эбигейл с отрешенным видом открыла глаза. Макс встретился с ней взглядом.

Сейсмическая активность переместилась в

область паха, когда он увидел, что эта странная и манящая к себе женщина

напряженно следит за ним, словно белый

пушистый котенок за своим первым в жизни мышонком. Казалось, было даже слышно,

как она замурлыкала, окинув его

оценивающим взглядом.

Нет, определенно галлюцинация.

Это не может быть мисс Гастингс, помощница, которая оттачивает ему карандаши.

Эбигейл взглянула на инкрустированные бриллиантами наручные часики, надетые

поверх перчатки.

- Придется помочь вам переодеться, а то вы сами никогда этого не сделаете,

сэр.

- Не думаю...

Но она уже поставила свой бокал на каминную полку и направилась к нему. Макс

не мог отвести глаз от ее плавно

раскачивавшихся бедер. Господи, никогда не обращал внимания на то, какие у нее

длинные ноги. Макс так и не догадался,

почему Эбигейл хотела помочь ему переодеться в гостиной, но, вероятно, ему еще

предстоит это узнать.

И первое, что перевоплотившаяся помощница сделала, - просунула руку ему за

пазуху, как соблазнительная маленькая

карманница, выхватила ежедневник, отбросила его с невинной улыбкой и похлопала

Макса по щеке по-прежнему затянутой в

перчатку рукой.

- Вам больше не понадобится этот дурацкий ежедневник, сэр. Ведь у меня все

под контролем.

Ее прикосновение к разгоряченной щеке было прохладным, шелковистым и

оказалось таким приятным, что Макс чуть не

застонал. Господи, оказывается, он скучал по Эбигейл. Где она провела последние

два дня? В каком-то инопланетном

космическом корабле, где ее превратили в пышноволосую соблазнительницу земных

мужчин? Может, быть, она хочет от

него ребенка? Может быть, для этого все и устроено?

- Вы неважно выглядите, сэр, - сказала Эбигейл. - Все в порядке?

Это вернуло его к реальности. Сердце стучало, как кузнечный молот, во рту

пересохло.

- Не знаю, Эбигейл, а вы как думаете? Я дня два не принимал своих пилюль.

Она подмигнула ему и рассмеялась, Макс, напротив, был абсолютно серьезен.

- Вы можете сказать мне честно, - продолжал он. - У меня что-то со здоровьем?

- Нет! Эти пилюли - всего лишь витамины и минеральные добавки. А одна

таблетка - для вашего желудка, который,

как сказал доктор, имеет предрасположенность к вырабатыванию повышенной

кислотности...

Она замолчала и погладила его по животу, очевидно, для того, чтобы успокоить.

От этого у него начало дергаться веко.

- Ну как, животик у нас не болит?

Разговаривает как с малым ребенком. Может быть, инопланетянки именно так и

соблазняют своих пленников? Кто он для

нее, производитель?

Господи, если бы так!

- Я в полном порядке, - ответил Макс наконец. - А вы?

Она неожиданно выпрямилась, легко поцеловала его в губы и смущенно

улыбнулась:

- Ну конечно, глупыш!

Макс уставился на нее, не в силах произнести ни слова. Эта женщина убивает

его. Ему нужно принять лекарство.

- А теперь давайте расстегнем эти противные старые пуговицы и дадим вам

свободно вздохнуть, - проворковала

Эбигейл.

Ее пальцы дразнили и щекотали горло, а потом спустились на более опасную

территорию - опасную для обоих. Эбигейл,

забавляясь, играла с волосами у него на груди, расстегивала пуговицу за

пуговицей.

- Вы только посмотрите на этот чудесный темный мех! - воскликнула она,

описывая руками круги на его груди и

животе и собирая волосы в небольшие кустики. Макс не мог сдержать глубокого

вздоха.

Господи, он сейчас умрет! Он и представить себе не мог чего-либо более

приятного, чем ее прикосновения.

- Вы очень горячий, - сказала она, поднимая глаза. - Правда в расстегнутой

рубашке лучше, а?

Его "да" прозвучало как стон.

- О, бедный малыш, тебе плохо? Но я знаю, что делать! Сейчас станет лучше.

Она оставила его стоять посреди гостиной полураздетого, почти обезумевшего, в

рубашке, выбившейся сзади из брюк, и

направилась к камину. Макс никогда в жизни не видел, чтобы кто-либо так

поигрывал попой. Даже самые искусные

стриптизерши не смогли бы. И где только она этому научилась?

На каминной полке рядом с ее бокалом стоял еще один, наполненный тем же

напитком, какой пила она. Эбигейл принесла

оба и один вручила ему.

- Это исцелит все ваши недуги, - сказала она. - Обещаю.

Она была почти так же торжественна, как фейерверк в День независимости. Но

если этот напиток сделает его таким же

веселым, какой была она, то чем Макс рискует? Он сделал глоток, покатал жидкость

во рту, как вино, когда хотят

распробовать букет, и проглотил. Вкусно, ощущение во рту напомнило ее поцелуй.

- Похоже на горячий шоколад.

- Да! - хихикнула она. - Похоже, не правда ли? А теперь будьте хорошим

мальчиком и выпейте все до дна.

Эбигейл сделала еще глоток из своего бокала и попросила подержать его, пока

она не закончит с "этой дурацкой

рубашкой".

У мужчины теперь были заняты обе руки - и Эбигейл продолжала сама раздевать

его. Макс ничего не мог предпринять,

чтобы остановить ее, и не мог удержаться от улыбки, слушая ее мурлыканье по

поводу того, как он силен и какие у него

красивые, мощные мышцы. Насчет красоты Макс уверен не был, но накачал-то он их

действительно хорошо в своем клубе. А

уж об одном "мускуле" можно было точно сказать, что он обрел необычайную

упругость в результате ее деятельности.

Если Эбигейл снимет с него и брюки, ее ждет большой сюрприз. Черт побери, ему

действительно хочется еще отхлебнуть

этого горячего шоколада!

Пока Эбигейл продолжала свои дьявольские козни, он выпил-таки бокал до дна,

главным образом чтобы чем-то себя

отвлечь, и еще раз отметил, что напиток вкусен. Теперь Макс чувствовал себя

лучше. Головная боль стала утихать, и

неприятные ощущения в желудке прекратились. Одновременно он ощутил необычайный

прилив жизненных сил.

- О Господи! - прошептала Эбигейл, расстегнув его брючный ремень. - Вы только

посмотрите. Должно быть, вы

проглотили все зелье.

- Зелье?

Ее руки скользнули по самому чувствительному месту, и Макс судорожно

вздохнул. Быть может, это получалось

непреднамеренно, но в поисках язычка на "молнии" она все время прикасалась к

этому месту. Ее пальцы порхали по нему,

пока Эбигейл не нащупала наконец "молнию".

Да! Расстегни ее, облегчи мою боль!

- Мистер Галлахер, - прошептала Эбигейл.

- Называйте меня Максом, - простонал он в ответ.

Он не знал, что делать с бокалами, при любом его движении они стукались друг

о друга и позвякивали. Эбигейл вдруг

выпрямилась, выхватила их у него из рук, поставила на кофейный столик и одарила

Макса лукавым взглядом, который

словно бы говорил: это еще цветочки, сэр.

Проклятие, да что же это она делает?

- Я брала уроки танцев. Хотите посмотреть, чему я научилась?

Он-то хотел, чтобы Эбигейл закончила начатое! Но что-то в звуке ее голоса

заинтриговало. Уроки танцев?

- Покажите, - согласился Макс.

Капризно надув губки, она самодовольно проследовала к камину, где сделала

изящный разворот, подражая

профессиональным танцовщицам, и повела плечом, с которого тут же упала

бретелька, на что Эбигейл не обратила ни

малейшего внимания. Сделав провоцирующее движение бедром, она наклонилась, при

этом высокий разрез на юбке

разошелся по всей длине. Вероятно, девушка заметила что-то на полу, но вовсе не

спешила поднимать.

Раскачивая бедрами, она улыбалась Максу, следя за его реакцией. Поскольку он

не улыбнулся в ответ, Эбигейл сложила

губки бантиком и послала ему по воздуху воображаемый поцелуй. Да эта женщина

явно дразнила его! Как будто

недостаточно было того, что она оставила его с расстегнутыми брюками, лишь

символически прикрывавшими пылающую

плоть. Маленькая плутовка жаждала крови.

Вещь, которую она так театрально подняла с пола, оказалась плейером. Поставив

его на каминную полку, Эбигейл

увеличила громкость звука, пока комната не наполнилась страстной мелодией "Я

поймала тебя, детка".

Нацелив на него указательный палец, Эбигейл продолжала покачивать бедрами.

- Тебя, - шептала она, - я поймала тебя, детка.

Макс едва слышно выговорил: "Меня?" - и большим пальцем уперся себе в грудь.

Ему хотелось рассмеяться, но он не

мог. Происходящее казалось слишком диким. Он не мог себе представить ни одну

женщину в мире, которая могла бы вести

себя так, - а уж Эбигейл Гастингс тем более. Но ведь он не спит!

Это прежде он спал.

Всю свою жизнь.

Он бродил в полусне, совершенно не замечая женщины, работавшей бок о бок с

ним. И не догадывался, какой колдуньей

была голубоглазая Эбигейл Гастингс, какая горячая кровь текла в ее жилах. Теперь

он припомнил, что Мейвис, судя по

всему, знала об этой скрытой "оборотной стороне" его помощницы. Даже Джефф

заметил, какие у нее непокорные, буйные

волосы. Но когда приятель упомянул об этом, Макс Галлахер не нашел ничего

лучшего, чем воскликнуть: "Только не

Эбигейл!"

Как досадно. Да что там досадно - преступно!

Макс не знал, что делать, но она не дала ему времени для раздумий. Сделав

очередной маленький шажок, Эби-гейл

останавливалась, чтобы покачать бедром, потом делала следующий, сопровождая его

соблазняющими телодвижениями. Этот

номер она исполнила несколько раз с совершенно очаровательной непринужденностью.

Дойдя до середины комнаты, Эбигейл сорвала перчатку и грациозно отбросила ее.

Перчатка угодила прямо ему на голову.

Макс жадно впитывал запах, вкус сладостной женской плоти. Господи помилуй, что

за женщина! Ему хотелось досыта

насладиться ею, кусать, пить, есть ее. Он умирал от жажды.

Сняв вторую перчатку, Эбигейл неожиданно перехватила ее за спиной и стала

тереться ею, как полотенцем. Раскачиваясь

взад-вперед, она опускала ее все ниже и ниже, не отрывая при этом от Макса

взгляда из-под полуопущенных густых ресниц.

И наконец покраснела от смущения.

- Ну, что скажете? - спросила она.

- О чем?

- Я прошла лишь один урок и пока научилась только этому.

Эта женщина и не догадывалась, насколько Макс близок к тому, чтобы преподать

еще один урок, который ей уже никогда

не забыть. Если он немедленно не обуздает себя, Эбигейл Гастингс уже в следующую

секунду окажется на полу, как та

женщина на скульптуре - с поднятыми ногами, в страстном полузабытье.

- Один урок? В самом деле?

- Ну что, закончим с вашим переодеванием? - спросила Эбигейл.

Ее грудь бесстыдно вздымалась и опускалась. Проклятая тонкая ткань не

скрывала ничего, а только все подчеркивала.

Спелый плод, подумал Макс. Вполне созревший, чтобы вкушать его, высасывать

сок и облизывать. Сочный - так можно

было бы выразиться прилично, но его ощущения не располагали к соблюдению

приличий.

"Один урок?" Ну что ж, приступим к следующему, детка.

Если Эбигейл не заметила животной страсти в его глазах, значит, помимо всего

прочего, у нее проблемы со зрением.

Макс подошел к ней вплотную, нарушив последовательность запланированных ею

боевых действий. До сих пор инициатива

принадлежала его преобразившемуся референту, а он лишь стоял на фланге,

напоминая пораженного громом ребенка. Так

она, вероятно, чувствовала себя в большей безопасности.

- Ну, какова же будет тема следующего урока? - Макс стоял так близко, что от

его дыхания чуть подрагивали ее

локоны.

- Может быть, движения с перчатками?

- Годится. - Он подцепил пальцем упругую вьющуюся прядь ее волос, наслаждаясь

излучаемым ею теплом; ее

перчатка по-прежнему покоилась у него на плече.

- Или с поясом? - предложила Эбигейл.

- Вы имеете в виду этот поясок? - Он провел большим пальцем по шелковой

бретельке, которая одна удерживала

теперь ее платье, и начал медленно стягивать ее с плеча.

Эбигейл не произнесла ни звука, но Макс почувствовал, как она затрепетала.

Платье сползло с груди, но ткань была

настолько легкой, что задержалась на ее отвердевших сосках.

Один вздох - и упадет совсем.

Эбигейл подняла на него глаза. В ее прекрасных голубых глазах вдруг

промелькнул страх, и, прогоняя его, она чуть-чуть

передернула плечами. Ткань соскользнула, и Эбигейл осталась обнаженной по пояс.

Она была так желанна!

Макс представлял себе, что она окажется красивой. Чего он себе не

представлял, так это того, с какой готовностью его

помощница перед ним обнажится. Единственное, чего ему хотелось сейчас, -

смотреть на нее. Эта женщина была

сногсшибательна.

- У меня при виде вас текут слюнки, - задыхаясь, признался он, и именно в

этот момент Макс решил, что овладеет ею.

Это тело в полном соку взывало к нему, но его решение лишь отчасти было

обусловлено гормонами. Он неожиданно

понял, что, не овладев ею, просто умрет, и в то же время чувствовал себя так,

словно только что заново родился. Наверное,

выпил слишком много того сладкого шоколадного напитка, но ему казалось, что

сегодня вечером он сможет ответить на все

вопросы. Вместе с ней.

Макс снял с плеча ее перчатку и растянул перед собой, измеряя длину. Это

подойдет.

- Эбигейл, идите сюда, - приказал он.

- Зачем? - Беззащитность, звучавшая в ее голосе, была непреодолимо манящей,

как и ее обнаженная грудь.

- Затем, что я собираюсь предаться с вами любви.

Она задохнулась от неожиданности, ее огромные глаза округлились, словно

блюдца.

- В таком случае, думаю, вам лучше называть меня Эбби.

Глава 7

В тот момент, когда Макс перчаткой привязал ее к "любовному" канапе, Эбигейл

поняла, что попала в беду. Он привязал

к подголовнику лишь ее правое запястье, но этого было достаточно, чтобы она не

могла вырваться. Сердце Эбигейл

колотилось где-то в горле.

Действие любовного напитка проходило, а Макс еще только приступал. Эбигейл

отчаянно захотелось хоть немного

захмелеть. Наверное, она и впрямь захмелела. Иначе как бы оказалась на этой

кушетке вместе с этим обладающим какой-то

темной силой мужчиной, который смотрит на нее так, словно собирается сделать

нечто ужасное...

- Дайте мне мой бокал, - взмолилась она. - Пожалуйста.

- Разведи ноги, - ответил Макс неожиданно хриплым, низким, пугающе

сексуальным голосом.

Его глаза горели странным огнем, и Эбигейл повиновалась. Нет, не иначе зелье

виновато в том, что она вытворяет такое.

Другого объяснения быть не могло.

А Макс, опустившись на колени, начал медленную, захватывающую дух,

чувственную атаку. И был полностью поглощен

тем, что открывалось ему по мере того, как он все выше поднимал легкий шелк ее

платья. Когда руки его скользнули вниз к

щиколоткам, девушка чуть не задохнулась. Она чувствовала, как электрические

искорки болезненно пробегают по

внутренней стороне бедер. Нежно, но властно он гладил ее по икрам, согревая их.

Каждая клеточка ее тела навсегда запечатлела то фантастическое, почти

неправдоподобное ощущение, которое

испытывала Эбигейл, лежа на спине и наблюдая за тем, как Макс Галлахер раздевает

ее таким недозволенным образом. Было

нечто невыразимо эротическое в том, чтобы лежать с обнаженной грудью, пока с

тебя снимают остальное.

Для женщины, известной под именем Эбигейл, это было слишком эротично.

Слишком.

Под платьем не было ничего, кроме узенького шелкового лоскутка в форме

сердечка, прикрывавшего сокровенное лоно.

Мейвис вообще предлагала ограничиться платьем, но Эбигейл было нужно надеть хоть

что-нибудь еще. Теперь она

порадовалась тому, что не уступила подруге.

Опустив глаза, она увидела сквозь ресницы, как Макс целует внутреннюю

поверхность колена. Боль и безмолвная мольба

о пощаде пронзили все ее тело. Он стал медленно разводить ей ноги, отчего платье

задралось еще выше. Затаив дыхание,

потрясенная Эбигейл смотрела, как он медленно положил голову между ее ног,

лаская губами бедра, и поняла, что, не

привяжи он ее, она бы в этот момент вырвалась и убежала.

Его красивый рот там, внизу, был именно таким мягким и теплым, каким она его

себе всегда представляла, хотя никогда

не могла вообразить, что он там окажется! Нежными поцелуями Макс прокладывал

себе путь от ее колен до восхитительного

бугорка, прикосновение к которому мгновенно заглушило в ней все остальные

чувства.

Испуганный крик вырвался из ее груди в тот момент, когда он прижал губы к

шелковому треугольничку и поцеловал его.

Лепестки плоти, прикрытые этим шелковым сердечком, мгновенно увлажнились и

задрожали. Эбигейл выгнула спину и

горячим влажным лоном прижалась к его губам. Это произошло помимо ее воли,

потому что сладостное мучение стало

непереносимым.

Не в состоянии совладать с собой, она опустила руку и отвела в сторону

шелковый треугольничек. Ее пальцы ощутили его

жаркое дыхание и робко открыли ему путь внутрь. Если бы она знала, что это за

ощущение! Его губы на ее интимной плоти,

ее тело, изнывающее от желания, соприкасающееся без всяких помех с его телом.

Макс взглянул на нее потемневшими глазами, и стон, который вырвался из его

горла, оказался созвучным ее желанию и

ее наслаждению. Он понял, что Эбби отдает себя ему.

При первом же прикосновении его губ, Эбигейл утратила способность дышать,

настолько восхитительным и

неуправляемым было ощущение. Он целовал ее долго и нежно. А потом сделал губами

какое-то движение, напоминавшее

трепетное прикосновение крыльев бабочки к нежным лепесткам цветов. Когда Макс

повторил это, она чуть не закричала от

захлестнувшего ее сладостного чувства.

Эбигейл никогда не поверила бы, что Макс испытывает такой же восторг, как

она, если бы не блеск этих темно-

сапфировых глаз. "А вот так я выполняю движения с перчаткой", - словно бы

говорил его горячий взгляд.

- О, мистер Галлахер, - прошептала она за мгновение до того, как его язык

погрузился в ее лоно. - Сэр! - простонала

она, но в следующий миг откинулась назад, ощущая невыразимый восторг.

Эбигейл не могла пошевелиться, лишь вздрагивала и вздыхала. Это было не

просто наслаждение, а нечто гораздо, гораздо

большее.

Очнувшись, она заметила, что Макс стоит, испытывая страшное неудобство.

Прижатая брюками, под невероятным углом

из них выпирала огромная выпуклость. В безмолвном изумлении Эбигейл наблюдала,

как мужчина пытается высвободить ее.

- Дайте я! - вырвалось у нее.

Кровь молотом застучала в висках от возбуждения, и она, не в силах

пошевелиться, молча смотрела на впечатляюще

выпирающее естество. Затем опустила ладонь на твердую выпуклость и

почувствовала, как бурно отозвалось на

прикосновение его тело. Отбросив всякую стыдливость, Эбигейл наклонилась и

сквозь ткань поцеловала его плоть, которая

тут же отозвалась на ласку пульсирующим сокращением.

Это было выше его сил. Прижав ее плечи к кушетке и глядя прямо в глаза, он,

тяжело дыша, признался:

- Я едва сдерживаюсь, чтобы не овладеть тобой здесь же. Но я хочу, Эбби,

чтобы это произошло в постели.

Макс отвязал ее, взял на руки и склонился над ней. Ее рот раскрылся под его

губами, и девушка бы вскрикнула, если бы

он не закрыл его поцелуем. Спустя несколько минут они уже лежали в постели, и

ноги сами раздвинулись от овладевшего ею

желания под припавшим к ней телом. В следующее мгновение одним глубоким,

будоражащим движением мужчина вошел в

нее.

Его окаменевшая мужская плоть была огромна, и она испытала чувство

болезненной заполненности, но боль тут же

прошла, как только она инстинктивно расслабилась и приняла нужную позу. Ей

хотелось владеть каждым вздохом Макса,

каждой сладостно-мучительной минутой его близости. Ведь другого раза уже не

будет.

- Я не хочу сделать тебе больно, - прошептал он, но по ее всхлипам, по тому,

как она впивалась ногтями ему в плечи,

понял, с каким безоглядным наслаждением Эбигейл отдается ему. Другого способа

показать, как ей хорошо, не было: от

восторга она онемела, полностью отдалась неслыханному ощущению и, откинувшись

ему на руки, заплакала.

- Эбби, - зашептал он, - прости... - Но конец фразы потонул в его шумном

дыхании.

Она пыталась расслышать, что говорит Макс, а он бормотал, что лишь теперь

впервые очнулся и прозрел, что никогда

больше не хочет засыпать снова. Но Эбигейл не улавливала в этом никакого смысла

и объясняла его слова действием

любовного напитка. Он был опьянен им так же, как и она.

Макс продолжал мощно двигаться внутри ее до тех пор, пока судорога высшего

наслаждения не свела его тело, после

чего он остановился и обмяк, простонав нечто. То было ее имя, излившееся из его

уст вместе с извергнувшимся в нее, словно

целебный бальзам, семенем.

- Не уходи... - Он затряс головой, и звук, вырвавшийся из его груди, мог бы

показаться смехом, но в его глазах стояли

слезы. - Не дай мне снова заснуть, Эбби!

Эбигейл погладила его лицо, коснулась губ, приложила к ним палец, словно

призывая к молчанию. Она понятия не имела,

что Макс пытается ей сказать, но, что бы то ни было, это разрывало ей сердце.

Глубокой ночью Эбигейл высвободилась из объятий мужчины, который одарил ее

такой сладостной, такой безудержной

любовью. Он просил не уходить, но уйти нужно. Ее не должно быть здесь, когда

Макс проснется, уже не испытывая действия

зелья. Стать прежней Эбигейл Гастингс она не сможет уже никогда - во всяком

случае, с ним. Это убьет ее.

- Ты куда это, моя милая?

Мейвис обошла вокруг стойки и своим дородным телом преградила путь Эбигейл,

которая, стремительно ворвавшись в

приемную, направилась прямиком в кабинет Макса.

- Макс на месте?.. Я хотела сказать, мистер Галлахер... то есть... - Эбигейл

тяжело вздохнула. - Он здесь, Мейвис?

- Да, у себя. Но ты туда не войдешь, пока не расскажешь мне, что случилось

прошлой ночью.

Эбигейл не знала, с чего начать. Она посмотрела на подругу и медленно

покачала головой. Ее ощущения были крайне

противоречивыми. К восторгу примешивалось чувство вины, но невозможно отрицать и

того, что это был самый

потрясающий опыт в ее жизни.

Мейвис внимательно наблюдала за ней, с тревогой вглядываясь в глаза, и

Эбигейл не могла ей солгать.

- Это было неправдоподобно, Мейвис. Не-прав-до-подоб-но!

- Неправдоподобно хорошо или неправдоподобно плохо?

Эбигейл издала какой-то странный писк и прикрыла рот рукой, отдавая себе

отчет в том, что может в любой момент

сорваться на истерику.

- Ну рассказывай же, девочка, рассказывай! - Мейвис встряхнула ее. - Напиток

помог?

- Чудодейственно! - Эбигейл снова издала какой-то сдавленный писклявый звук.

- Мейвис, я была так хороша. Я

исполняла стриптиз и все прочее.

- Да? А что делал он?

- Он совсем спятил. Буквально! Вот почему мне нужно с ним поговорить. Нельзя

допустить, чтобы Макс думал, будто

всерьез испытал все это. Ведь дело всего лишь в любовном напитке.

- Радость моя...

- Нет, Мейвис, я должна ему признаться. Если я этого не сделаю, то не смогу

жить дальше.

- Эбигейл, ты не сделала ничего дурного - всего лишь дала ему немного любви и

горячего шоколада.

Эбигейл тряхнула головой, и вокруг нее нимбом взлетели кудряшки. Она не

пыталась больше совладать с волосами.

Какое это имело значение теперь, когда вся ее жизнь полетела к чертям!

- Нет, я использовала его. Я использовала этого милого, доверчивого,

терпеливого человека, и я не могу себе этого

простить.

Мейвис поняла, что сейчас Эбигейл не переубедить, и отступила в сторону,

показав рукой на дверь:

- Делай то, что считаешь нужным.

На Эбигейл был легкомысленный блейзер, майка и обтягивающие брюки - совсем не

то, что составляло ее обычный

рабочий гардероб, но в конце концов, кто сказал, что она собирается оставаться

здесь после сегодняшнего объяснения?

Уставившись на дверь, она пыталась растопыренными пальцами причесать свои

растрепанные волосы, понимая, что это

безнадежно.

Не то чтобы она передумала делать то, что хотела. Нет, она сумеет держать

себя в руках. Просто она...

Не могла этого сделать! Это было нечто большее, чем чувство вины.

Воспоминания о том, что она вытворяла прошлой

ночью и что вытворяли с ней, приводили ее в смятение. Как после этого можно

смотреть в глаза мужчине? Единственным

утешением было то, что можно все свалить на любовное зелье. Если бы не оно,

Эбигейл Гастингс никогда не позволила бы

себе ничего подобного.

"Свалить? - подумала она. - Нет, это неподходящее слово".

- Тебя подтолкнуть? - поинтересовалась Мейвис.

- Для этого нужен бульдозер. - Но Эбигейл все же решилась.

Макс сидел за столом, просматривая информационный бюллетень, который его

помощница составила накануне. Он

всегда сам писал свое президентское обращение для второй стороны обложки, но

прежде читал то, что составила Эбигейл.

Босс казался спокойным и собранным, сосредоточенным. Это удивило ее,

поскольку о ней самой этого никак нельзя было

сказать. Неужели для мужчины вчерашний вечер был самым обычным? Неужели это

возможно?

- Мистер Галлахер... Макс, я...

Он откинулся на спинку кресла, оглядел ее с ног до головы и прищурился. В его

сапфировых глазах мелькнула загадочная

искорка.

- Думаю, вам следует снова начать называть меня "сэр", Эбби, - сказал он. -

Это меня заводит.

Эбигейл смутилась. Это что, продолжающееся действие напитка? Может быть, на

мужчин он действует дольше, чем на

женщин? Прежде чем она успела справиться со своим смущением, в кабинет вошла

Мейвис. Внеся на подносе чашку, она

поставила ее на стол Макса.

- Что это? - спросила Эбигейл, заподозрив неладное, но Мейвис лишь пожала

плечами и направилась к двери.

Макс улыбнулся и взял чашку.

- Это горячий шоколад, который мы пили вчера вечером. Мне он так понравился,

что я попросил приготовить его.

Оказывается, это рецепт бабушки Мейвис. Но, полагаю, вы это и сами знаете.

Он улыбнулся и сделал глоток.

- Остановитесь! - Эбигейл подбежала к его столу. - Не пейте его, Макс... сэр.

Это дурман!

- О чем вы? Это же горячий шоколад.

- Нет... это зелье. Пусть Мейвис сама вам расскажет. - Эбигейл повернулась. -

Мейвис?

Секретарши не было.

- Эбби, она ничего не говорила ни о каких его чудодейственных свойствах. -

Макс сделал еще глоток. - Шоколад

очень вкусный, и это единственное, что помогает мне избавиться от головной боли.

- Но, сэр, вы не можете... Прошу вас! Он заставит вас...

Макс взял чашку обеими руками, поглаживая ее своими длинными пальцами, поднес

к губам и вдохнул густой аромат.

- Заставит меня - что?

Слишком поздно, поняла Эбигейл. Она хотела соблазнить его и погубила. Теперь

Макс, как наркоман, привязан к этому

шоколаду и, возможно, к ней. От этого не лечат ни в какой клинике.

- Вы не ответили на мой вопрос, Эбби. Кстати, вы сегодня очень красивы, хотя

не понимаю, почему меня это удивляет.

Вы вообще красивы.

- Сэр, вы не понимаете, что говорите. Вы говорите это лишь потому, что вчера

я опоила вас горячим шоколадом.

- Вот этим? - Он постучал по чашке кончиком пальца и выпил почти все.

- Да, сэр, вчера вы находились под действием отвара. А сейчас вы снова его

пьете... видит Бог, как бы я этого не хотела.

Не поручусь, что он не вызывает привыкания.

- Зато я поручусь, - хрипло сказал он, - что привыкание вызываете вы.

Макс открыто глядел на весьма обтягивающую майку Эбигейл. Не зная, куда деть

руки, она скрестила их на груди.

- Это в вас говорит горячий шоколад, сэр.

Откинувшись в кресле, Макс улыбнулся ей. В его потемневших глазах плясали

смешинки.

- Мейвис дала мне рецепт, чтобы я мог варить шоколад в случае головной боли.

Хотите знать, что в него входит?

Эбигейл тупо кивнула. "Опиум, надо полагать?"

Макс начал читать:

- Листья ямайского кофейного дерева, истолченные в пудру, немного

подслащенного молока, малиновый нектар по

вкусу, зернышки апельсина для запаха и олеум миристика.

- Что такое олеум миристика? Наверное, то самое? Дурман?

- Олеум миристика - это латинское название мускатного масла, Эбби.

- Но оно не может быть...

Макс взял рецепт, обошел вокруг стола и остановился перед ней.

- Взгляните, - сказал он, присаживаясь на край стола, пока Эбигейл читала.

Ингредиенты были экзотичными, но вовсе не напоминали составляющие волшебного

эликсира.

- Ничего, кроме мускатного масла? Вы хотите сказать, что я вовсе не

находилась под действием чего бы то ни было,

когда вытворяла все это вчера вечером? - Она, затаив дыхание, уставилась на

него.

- Ни вы ни я.

- Вы имеете в виду...

- Именно это я и имею в виду. Мы вовсе не были на взводе, Эбби, если не

считать любовной страсти. И я по-прежнему

жажду вас так, что даже ощущаю на губах ваш вкус. Вы гораздо вкуснее любого

напитка.

Эбигейл никак не могла прийти в себя.

- Но как же быть с поисками жены и с трофеем? Как быть с Марсией Уолтерс?

- С Марсией Уолтерс?

- Она же вам нравится. Она была в моем списке кандидаток, и вы улыбнулись,

когда я назвала ее имя.

- Ах да! Я тогда вспомнил, как она косит глазами, когда притворяется, что ей

интересно то, что я говорю. Вы никогда не

замечали?

Нет, ничего подобного Эбигейл не замечала. Она видела лишь, какой красивой и

элегантной была эта женщина.

- А что касается Джеффа, - продолжал Макс, - то пусть владеет кубком на

здоровье. Возвращаясь же к списку

кандидаток, могу лишь сказать, что существует только одна женщина, которая

способна заставить меня забыть о ценных

бумагах. Это вы, Эбби. Единственное, кого я хочу, это вас, если, конечно, вы

согласны взять в мужья такого рассеянного

босса, как я.

- О, Макс... о, сэр, я...

- Подойди, - дрогнувшим голосом попросил он, но не стал ждать.

Макс сам приблизился к стулу, на котором она сидела в его кабинете вот уже

девять лет, добросовестно записывая

поручения на день.

- Перестань называть меня "сэр" и поцелуй меня, Эбби, - сказал он, привлекая

ее к себе.

Больше всего на свете ей хотелось поцеловать Макса сейчас, но прежде Эбигейл

сочла необходимым кое-что сказать:

- Да, сэр, я перестану говорить вам "сэр", но только если вы всегда будете

называть меня Эбби. - Она прижала ладонь к

его губам и, робко улыбнувшись, добавила: - Только не Эбигейл.