Теперь сцена меняется. Перед нами иссушенная солнцем Западная Пустыня в Северной Африке, где танки еще раз показали себя самым главным оружием в серии тяжелых боев, которые тянулись 3 года. Однако, можно начать отсчет и еще раньше, со времени Мюнхенского кризиса в 1938. Тогда казалось вполне вероятным, что Муссолини пойдет на объявление войны в Европе и вторгнется в Египет. Еще в 1935, когда дуче вторгся в Абиссинию, было создано Мобильное Соединение. Теперь было решено превратить его в более сбалансированное бронетанковое соединение. Для этого из Англии в Египет прилетел офицер, который должен был создать там танковую дивизию.

 

Учитель из Англии

Генерал-майор Перси Клегхорн Стэнли Хобарт был известен всему Королевскому Танковому Корпусу как «Хобо», хотя никто так его не называл в глаза. Еще в начале 30-х годов он прославился как лучший эксперт-танкист на полигонах возле Солсбери. В 1937 он был назначен начальником отдела военной подготовки в военном министерстве. Это назначение он принял без малейшего восторга, так как в британской армии существовало твердое предубеждение против механизации и танков. Год в министерстве был для Хобарта нелегким. Однако, прибыв в Египет, он встретил еще большую враждебность. Главнокомандующий британскими войсками в Египте, генерал-лейтенант сэр Роберт Гордон-Финлейсон, встретил его словами: «Я не знаю, зачем вы сюда явились, и вы мне совершенно не нужны!»

«Хобо» уже имел множество врагов в армии, в основном потому, что он не терпел дураков и не любил муштру и показуху. Кроме того, он был горячим сторонником танков и танковой войны.

Однако «Хобо» не позволил, чтобы враждебность Гордон-Финлейсона помешала ему. Он немедленно приступил к преобразованию Мобильной Дивизии в мощную ударную силу. Сначала она состояла из Каирской кавалерийской бригады (позднее названной легкой бронебригадой), группы танков и группы поддержки. Ударная сила, танки, были сведены в 1 и 6 Королевские танковые полки. Кавалерийская бригада состояла из 7 и 8 гусарских полков, имевших на вооружении легкие танки, и 11 гусарского, который с 1928 был вооружен бронеавтомобилями Роллс-Ройс. Группа поддержки состояла из 3 полка королевской конной артиллерии и 1 батальона бронеавтомобилей, который потом был реорганизован в моторизованный батальон. Все машины этих подразделений были изношены, так как в последние годы британское правительство экономило решительно на всем. В особенно плохом состоянии находились танки. Тем не менее, несмотря на все трудности, Хобарт решил сосредоточить свои усилия на обучении своей новой дивизии рассредоточению, гибкости и мобильности. Требовалось научить дивизию двигаться на больших скоростях и действовать на широком фронте. Ему пришлось преодолеть множество препятствий, даже прямой саботаж, Но энтузиазм и решительность «Хобо» ни разу не поколебались. К августу 1939 он сколотил соединение, которое приобретет славу, как 7 бронетанковая дивизия, бессмертные "Крысы пустыни".

К несчастью, Хобарту не удалось покомандовать этой дивизией в бою. Он был освобожден от командования и отозван в Англию. Снова причиной стали его живой характер и резкость, хотя в данном случае он был совершенно прав. Место Гордон-Финлейсона занял генерал-лейтенант «Джамбо» Уилсон, с которым у «Хобо» давно были дружеские отношения. Однако после одних учений между ними пробежала черная кошка. «Хобо», как и все нормальные танковые командиры, предпочитал находиться на передовой. Найти его в штабе было просто невозможно, хотя по мнению более ортодоксального Уилсона, командир должен находиться именно там. Это отсутствие взаимопонимания привело к стычке, и Уилсон написал Уэйвеллу, сообщив, что больше не уверен в Хобарте, и потребовал назначить нового командира танковой дивизии. «Хобо» отбыл без споров. Генерал О'Коннор, который превосходно работал вместе с Хобартом, позднее говорил, что Мобильная Дивизия — это самое обученное подразделение, которое он когда-либо видел.

Место Хобарта занял генерал-майор Майкл О'Мур Криг, однако влияние Хобарта чуствовалось еще долго после его отъезда.

 

Операции Уэйвелла

7 бронетанковая дивизия стала одной из главных составляющих британской армии, расквартированной в Египте перед войной. Эта армия численностью 30000 человек подчинялась главнокомандующему Средневосточного Командования генералу сэру Арчибальду Уэйвеллу. Этим маленьким силам противостояли две итальянские армии (5 и 10), превосходившие англичан в силах почти в 10 раз. Ими командовал маршал Родольфо Грациани, который одновременно являлся генерал-губернатором Ливии и главнокомандующим. Грациани сменил более известного маршала Итало Бальбо, самолет которого был сбит собственными зенитчиками над Тобруком в июле 1940. Грациани уже служил в Ливии с 1930 по 1934 и был хорошо известен. Его не любили практически все за его жестокость. Муссолини приказал ему вторгнуться в Египет. Дуче правильно решил, что потеря Египта и жизненно-важных путей, идущих через Суэцкий канал, подорвет способность Великобритании продолжать войну. Однако Грациани доказал, что его кличка «Ленивый Вояка» совершенно правильна. Он не делал решительно ничего и принял приказ без малейшего энтузиазма, особенно потому, что крупно переоценивал силы англичан.

Тем не менее, протянув сколько было возможно, Грациани все-таки двинулся вперед. С 13 по 16 сентября 1940 его войска выдвинулись к Сиди Баррани. Они углубились на 60 миль на территорию Египта, но до ближайших английских позиций в Мерса Матрух еще оставалось 80 миль. Однако, для Грациани и этого было вполне достаточно. Он остановился, создал базу снабжения и начал ремонтировать прибрежную дорогу, которую англичане взорвали. Кроме того, он начал тянуть водопровод от границы Ливии. Грациани намеревался улучшить свои коммуникации и систему доставки снабжения. После этого он предполагал построить систему укрепленных лагерей. Дальнейшее наступление Грациани отложил до более прохладной зимы.

Операция «Компас»

Однако его не оставили в покое на столь долгое время. Уэйвелл уже понял, что появление в Северной Африке немцев, которые придут на помощь итальянцам, лишь вопрос времени. Кроме того, он получил подкрепления и чувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать наступление против итальянцев. Поэтому он приказал командующими Силами Западной Пустыни генералу сэру Ричарду О'Коннору провести большими силами рейд в Ливию. После первых успешных действий патрулей против итальянских фортов Капуццо и Маддалена, англичане 9 декабря начали операцию «Компас».

О'Коннор родился в 1889. Он проявил большую отвагу в годы Первой Мировой войны, и был награжден Орденом за выдающиеся заслуги и пряжкой, Военным Крестом, имел 9 благодарностей в приказе. Он успел послужить на Итальянском фронте, и был награжден в 1918 итальянской серебряной Медалью за отвагу. Его смелость и профессиональные качества солдата немного маскировало мягкое, вежливое поведение. О'Коннор обладал холодным логическим умом и показал себя хорошим солдатом в годы войны и в годы мира. Он командовал Пешаварской бригадой в 1936 — 38 и был военным губернатором Иерусалима в 1938 — 39. Грамотный солдат, он, тем не менее, верил в действенность командования с линии фронта, как Роммель и Гудериан, и часто выдвигал свой штаб далеко вперед. О'Коннор лично проводил разведку за вражескими линиями.

Планом О'Коннора предусматривалось выдвижение 4 индийской дивизии при поддержке тяжелых танков «Матильда II» 7 Королевского танкового полка в промежуток между итальянскими укрепленными лагерями Софафи и Нибейва с последующим штурмом лагерей Нибейва и Туммар с тыла. 7 бронетанковая дивизия и гарнизон Мерса Матрух должны были прикрывать этот маневр и помешать атакам итальянцев из Софафи и Бук-Бука. Флот должен был обстрелять Сиди Баррани, а КВВС должны были атаковать итальяснские аэродромы и прижать к земле вражескую авиацию. Обстрел с моря и бомбардировка с воздуха начались ночью 8/9 декабря и были очень эффективны.

Британская атака началась 9 декабря в 7.15. Через 3,5 часа «Матильды» прорвались в тыл лагеря Нибейва, уничтожив много вражеских танков. Пехота атаковала с примкнутыми штыками и захватила около 2000 пленных. Итальянцы сражались отважно. Их командир, генерал Пьетро Малетти, был убит, когда лично стрелял из пулемета по наступающим англичанам. Во второй половине дня были атакованы лагеря Туммар Западный и Туммар Восточный. К вечеру оба тоже были захвачены. Тем временем, танки 7 бронетанковой дивизии захватили Азизию и отрезали Сиди Баррани от Бук-Бука. Во время рейда они захватили около 400 человек и 60 автомобилей. Началось выполнение второй части плана О’Коннора. На захват Сиди Баррани была брошена 16 пехотная бригада из состава 4 индийской дивизии. Штурм начался с яростной артиллерийской дуэли и длился весь день. Однако к 17.00 все завершилось, было захвачено большое количество пленных и добычи. Сдались целые 2 дивизии, попавшие в клещи между наступающими английскими частями.

О’Коннор решил преследовать откатывающихся итальянцев наиболее быстроходными танками 7 бронетанковой дивизии. Он послал 4 бронетанковую бригаду прямо на запад, обходя укрепления, а 7 бригада последовала за ней по прибрежной дороге. Несмотря на плохую погоду и проблемы со снабжением, они продолжали гнать итальянцев и 16 декабря захватили Соллум. Операция «Компас» завершилась полным успехом. О’Коннор показал, что умеет использовать свои танки наилучшим образом даже в самых сложных условиях. 7 бронетанковая дивизия теперь стала известна как «Крысы Пустыни», так как генерал О’Мур Криг выбрал в качестве эмблемы для нее тушканчика. Теперь это было закаленное в боях боеспособное подразделение, имеющее большой опыт сложной пустынной войны.

К Беда Фомм

После такой быстрой и легкой победы и Уэйвелл, и О’Коннор были полны решимости продолжать наступление и загнать итальянцев обратно в Киренаику. Это было сделано исключительно успешно, и сильные прибрежные крепости Бардия и Тобрук были захвачены 6 австралийской дивизией при поддержке тяжелых танков «Матильда». Австралийцы сменили 4 индийскую дивизию. Таким образом, у 22 января британские войска оказались в 20 милях от Дерны. Только в одном Тобруке были захвачены 25000 пленных, 208 орудий и 87 танков. Теперь стало совершенно ясно, что итальянцы намерены очистить Киренаику. Поэтому О’Коннор принял смелый план, предполагавший создание бронированной пробки на путях отхода противника значительно южнее Бенгази в районе Беда Фомм — Сиди Салех. Чтобы создать этот заслон, 7 бронетанковая дивизия получила приказ послать летучую колонну через пустыню, в то время как остальные британские силы продолжали наступление по прибрежной дороге. Летучий отряд под руководством командира 11 гусарского двинулся в путь. Несмотря на тяжелую дорогу и несколько воздушных налетов противника он сумел достичь берега утром 5 февраля в Сиди Салех и отрезать итальянцам путь отступления. Этот отряд состоял из одного эскадрона 11 гусарского, одного эскадрона Собственного Короля гвардейского драгунского, 2 батальона Стрелковой Бригады, 9 орудий Бофорс. Всего в отряде насчитывалось менее 2000 человек без танков и артиллерии. За ними следовала 4 бронетанковая бригада, головные подразделения 7 гусарского и 2 Королевского танкового. Они вышли к Беда Фомм во второй половине дня. На ходу остались всего 20 крейсерских и 36 легких танков. 2 заслона полностью парализовали итальянцев, которые никак не ожидали найти противника так далеко у себя в тылу. Вместо того, чтобы попытаться обойти крошечные британские отряды, они предприняли серию не скоординированных фронтальных атак. Все они были отбиты с тяжелыми потерями для итальянцев.

Это была замечательная битва. Она закончилась рано утром 9 февраля, когда итальянцы капитулировали. Маленькое британское соединение захватило 20000 пленных, в том числе 6 генералов, 216 орудий, 112 танков, 1500 грузовиков и колоссальное количество стрелкового оружия, оборудования и припасов. Сюда следует добивать и убитых врагов. Все эти достижения стоили 7 бронетанковой дивизии 9 убитых и 15 раненых. Поэтому ничуть не удивительно, что Иден пустил в оборот новый вариант фразы Черчилля о Битве за Британию. «Никогда так много не было сдано столь многими столь немногим!» Маленькие, хорошо обученные британские силы под блестящим руководством были идеально приспособлены для такого рода операций, а вся эта кампания стоит среди самых крупных военных успехов всей Второй Мировой войны. Благодаря необычному, но очень эффективному руководству О’Коннора, 1 танковая и 1 пехотная дивизиию плюс батальон танков «Матильда» уничтожили целую армию из 10 дивизий. Общие потери англичан в ходе всей кампании составили менее 2000 человек, в то время, как они захватили более 130000 пленных! О’Коннор и Крысы Пустыни овладели искусством войны в пустыне, но вскоре они встретились с новым противником.

 

Лиса пустыни

С капитуляцией итальянской 10 Армии вся Киренаика оказалась в руках англичан… Дорога на Триполи была открыта. Однако уже через 2 месяца противник снова оказался у границ Египта, и отважный генерал О'Коннор попал в капкан. Что же вызвало такую резкую перемену обстановки? Главной причиной было прибытие одного-единственного человека, Эрвина Роммеля, только получившего звание генерал-лейтенанта. Бывший командир 7 танковой дивизии был назначен командующим нового соединения, которое с 19 февраля 1941 называлось Германский Африканский Корпус (Deutsches Afrika Korps — DAK).

Роммель, которого вскоре по обе стороны фронта стали звать «Лиса Пустыни», чувствовал себя в пустыне, как дома. Великолепный тактик, в чем мы уже убедились, он стремился командовать войсками прямо с линии фронта, отдавая приказы по радио или лично. Его личное влияние на ход боя было очень велико. Роммель был рыцарем и человеком чести. Это засвидетельствовал даже Уинстон Черчилль, выступая в палате общин в январе 1942: «Нам противостоит очень отважный и умелый противник. Несмотря на разделяющий нас огонь войны, я могу сказать, что это великий генерал». Такого же мнения о Роммеле был и Окинлек, который в начале июля 1941 сменил Уэйвелла на посту британского главнокомандующего силами Среднего Востока. Он оказался достаточно глуп, чтобы отдать следующий приказ:

ВСЕМ КОМАНДИРАМ И НАЧАЛЬНИКАМ ШТАБОВ

ОТ: Главнокомандующего

Существует реальная опасность, что наш друг Роммель станет для наших солдат колдуном или пугалом. О нем и так уже говорят слишком много. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя он очень энергичен и обладает способностями. Даже если бы он был сверхчеловеком, было бы крайне нежелательно, чтобы наши солдаты уверовали в его сверхъестественную мощь.

Я хочу, чтобы вы всеми возможными способами развеяли представление, что Роммель является чем-то большим, чем обычный германский генерал. Для этого представляется важным не называть имя Роммеля, когда мы говорим о противнике в Ливии. Мы должны упоминать «немцев», или «страны Оси» или «противника», но ни в коем случае не заострять внимание на Роммеле.

Пожалуйста, примите меры к немедленному исполнению данного приказа и доведите до сведения всех командиров, что с психологической точки зрения это дело высочайшей важности.

(Подписано) К.Дж. Окинлек

Генерал

Разумеется, такой приказ лишь повысил репутацию Роммеля, а не принизил ее.

Совершенно очевидно, что англичане ценили Роммеля выше, чем высшее командование германской армии. Генерал Вальтер фон Браухич, начальник ОКН, не переносил отвращения Роммеля к высшим инстанциям. Франц Гальдер, начальник штаба армии, вообще не переносил Роммеля и называл его выскочкой. Роммель был готов игнорировать любой приказ, если не был с ним согласен. Он ставил на хорошее отношение Гитлера к нему. Однако даже Гитлер не стал менять несколько странного положения, при котором Роммель был только вторым человеком в DAK. Сначала, после разгрома Грациани, фон Браухич послал в Африку генерала барона фон Функа. Он должен был провести детальную разведку и командовать теми германскими войсками, которые будут посланы на помощь итальянцам. Однако по возвращению фон Функу пришлось лично докладывать Гитлеру, который узнал в нем офицера штаба опозоренного генерала фон Фрича. И фон Функа быстро заменили любимчиком Гитлера.

Роммель провел в Триполи несколько военных парадов, по мере того, как выгружались его части. Он даже заставил танки 5 легкого танкового полка несколько раз объехать вокруг города, чтобы скрыть от англичан подлинную численность DAK. Роммель также первым использовал фальшивые танки из дерева и фанеры, чтобы ввести в заблуждение вражескую авиаразведку.

Прежде всего, Роммель хотел использовать войска Африканского Корпуса для прикрытия остатков разгромленной итальянской армии. Он также хотел блокировать дальнейшее продвижение англичан в Триполитанию. Хотя сразу после прибытия в Африку, DAK состоял всего из 2 дивизий — 5 легкой (которая 1 октября 1941 была переименована в 21 танковую) и 15 танковой, — Роммель не собирался ждать даже того дня, когда его крошечное войско соберется полностью. Он твердо верил в старую истину, что нападение — это лучшая оборона. Он начал наступление 31 марта, всего через 6 недель после прибытия первых подразделений, хотя подразделения 15 танковой дивизии только начали выгружаться. Однако следует заметить, что в его распоряжении была итальянская танковая дивизия «Ариете» (сократившаяся вдвое) и 4 итальянские пехотные дивизии. Немцы не имели опыта действий в пустыне, и их танки не были оснащены подходящими воздушными и топливными фильтрами. Тем не менее, Роммель был полон решимости не выполнять прямой приказ ОКН не начинать наступление. Он решил использовать внезапность, чтобы сорвать банк.

Удача была на его стороне. Уэйвелл был вынужден отвести войска из Киренаики и послать их на помощь Греции, хотя немцы пока об этом не подозревали. Британский фронт удерживали 2 ослабленные дивизии. На передовой находилась только что прибывшая 2 бронетанковая дивизия под командованием генерал-майора М.Д. Гэмбир-Парри. У нее была масса проблем со своими крейсерскими танками. Дивизия состояла из 1 танковой бригады и половину группы поддержки. Ее разведывательный полк только что пересел с лошадей на бронеавтомобили, и никто не имел боевого опыта и опыта действий в пустыне.

В результате, когда 31 марта Роммель атаковал Мерса Брегу, 5 легкая дивизия прошла сквозь линии противника, как нож сквозь масло. Началось поспешное отступление. Генерал Иоханнес Штрайх, командир 5 легкой дивизии, был согласен с планами своего командира продолжать наступление, чтобы там не говорил Берлин. Поэтому он 2 апреля захватил Аджедабию. Африканский Корпус наступал так стремительно, что у него скоро кончилось горючее. Роммель посла часть 5 легкой дивизии обратно в Эль Агейлу, на 40 миль в тыл, за новыми припасами. Штаб DAK определил, что пополнение запасов топлива займет 4 дня. Однако Роммель в характерном для себя стиле приказал завершить эту процедуру за 24 часа! Ночью 4/5 апреля наступление возобновилось. Роммель разделил свои силы на 4 колонны, послав их вдоль берега в приказом наступать во что бы то ни стало. Он даже убедил прибывшего с инспекцией генерала Кирхгейма принять командование одной из них. Позднее, 14 мая 1941, Кирхгейм был награжден Рыцарским Крестом Железного Креста.

Немецкие танки сеяли хаос и панику в тылах противника, как это было и во Франции. Их поддерживали Люфтваффе. С середины февраля в Триполи начали прибывать части Х авиакорпуса, поэтому танкисты могли вызвать около 50 пикировщиков «Штука» и 20 Ме-110. Кроме того, английские позиции подвергались ударам дальних бомбардировщиков Ju-88 и Не-111 из Сицилии. Например, застигнутые врасплох возле Мечили 3 бронетанковая и индийская моторизованная бригады были практически уничтожены. Пустыня казалось полной германских колонн, обстреливающих все, что попадалось на глаза, или стоящих в ожидании топлива. Поэтому немцы продолжали наступление, а их энергичный командир казался просто вездесущим. Он даже улучил время написать жене:

Меня атакуют после моих оглушительных успехов 31 марта. Среди господ в Триполи и Риме замешательство, возможно, в Берлине тоже… Мы уже достигли первого намеченного рубежа, где мы планировали находиться в конце мая. Британцы удирают наперегонки. Наши потери малы. Добычу нельзя сосчитать. Ты понимаешь, что я не могу спать от счастья?

Но что Роммель не написал своей жене, так это то, что гнал вперед свою маленькую армию только силой личного обаяния. Он находился на переднем краю, понукая своих людей двигаться все быстрее и быстрее. Рассказывают историю, как командир разведывательной колонны остановился без видимой причины. Внезапно из пролетающего над головами легкого самолета раздался крик: «Почему вы остановились? Если вы не двинетесь вперед, я спущусь вниз. Роммель». Дэвид Ирвинг цитирует воспоминания адъютанта Роммеля, лейтенанта Германа Алдингера об одном таком полете с Лисой пустыни. «Шторх» поднялся, чтобы можно было осмотреть диспозицию фронтовых частей. Пилот получил приказ: «Лети пониже!» Но вскоре он спустился ниже, чем итальянцы разрешали летать, и они открыли огонь. Пули начали попадать в крылья… Пилот сумел увернуться от огня, и вскоре Роммель увидел британскую колонну, возможно готовящуюся к контратаке. Он решил предупредить свои передовые части. Они сумели сесть, но при этом «Шторх» потерял половину шасси. Немецкие солдаты имели при себе 88 мм зенитки, однако они находились в походном положении. Генерал спросил: «Какой транспорт у вас есть?» «Грузовик». «Давайте убираться отсюда к дьяволу. Англичане будут здесь через 5 минут, они не должны найти нас. Мы прорвемся через пустыню. Я знаю дорогу». Роммель благополучно добрался до своего штаба и руководил боем, как будто ничего не случилось.

Роммель очень походил на «солдатского генерала», но было бы неверно думать, что он не был высокомерным и таким же трудным в общении, как его британский противник Монтгомери. Во многих отношениях они были похожи, хотя Роммель и не держал фотографии своего противника в машине, как это делал Монтгомери. Он также не упоминал в дневниках по имени своих многочисленных противников.

Тобрук был окружен и отрезан 11 апреля. Немцы и итальянцы продолжали гнать остатки разгромленных британских войск к Бардии. Роммель заявил, что намерен захватить Каир, однако он постепенно начал выдыхаться. В это же время англичане сумели по крайней мере восстановить контроль над ситуацией. Группа Поддержки 7 бронетанковой дивизии несколько дней удерживала фронт, пока 6 пехотная и 7 австралийская дивизии готовили прочные оборонительные позиции чуть западнее Мерса Матрух.

К 11 апреля англичане оказались за колючей проволокой на египетской границе, исключая маленькое, но упорное соединение из двух австралийских бригад и остатков 3 бронетанковой бригады, загнанное в крепость Тобрук и готовое оборонять ее. Если не считать их упорного сопротивления, битва кончилась для англичан настоящим разгромом. Роммель за 12 дней отбил у англичан то, что Уэйвелл захватил за 50 дней у итальянцев. И чтобы еще больше ухудшить положение, англичане потеряли своего лучшего полевого командира сэра Ричарда О’Коннора, генерал-лейтенанта Нима и генерал-майора Гэмбир-Парри, которые были захвачены наступавшими немцами. Следующие 3 года они провели в Италии в лагере военнопленных, пока Италия не капитулировала. В результате, О’Коннор так и не сумел посостязаться в изобретательности в бою со столь грозным противником, как Роммель. Его не следует винить за фиаско в Киренаике, так как войсками командовал Ним. О’Коннор занимал непонятный пост «советника» (глупая выдумка Уэйвелла). Однако он сполна заплатил за желание провести разведку, не взяв достаточное сопровождение. Ним и О’Коннор выехали из Мартубы в штаб XIII корпуса в Тмими. Однако в темноте шофер пропустил развилку, и вместо Тмими поехал по дороге на Дерну. Два генерала спали на заднем сиденье автомобиля во время этого вояжа и не подозревали об опасности. О том, что случилось дальше, рассказывает Вольфганг Эверт, который командовал ротой бронеавтомобилей в 5 легкой дивизии.

После напряженных дней генералы дремали, когда мотоциклетный патруль перехватил штабной автомобиль и заставил его остановиться. Британский шофер выстрелил первым и убил одного из наших солдат. Второй солдат патруля дал очередь из своего автоматического карабина. Английский шофер упал, а генералы подняли руки. На следующее утро в зоне для пленных генерал О’Коннор узнал главного виновника своего пленения, фельдфебеля Борхардта. Он отдал ему свой дорогой фотоаппарат со словами: «Смелый солдат». Но этот подарок не принес удачи фельдфебелю, через 2 недели он погиб в Тобруке.

«Брейвити» и «Бэттлэкс»

Австралийские войска упорно обороняли Тобрук, отбивая все атаки. Поэтому, в конце концов, Берлин запретил Роммелю предпринимать новые атаки. Заместитель Гальдера генерал-лейтенант Паулюс был отправлен в Африку, чтобы все выяснить на месте и передать Роммелю приказ в первую очередь удерживать Киренаику, не смотря на то, захватит он Тобрук, или нет. ОКН правильно предположило, что вскоре англичане нанесут удар. Черчилль настаивал, чтобы Уэйвелл начинал наступление с целью отбить Киренаику и деблокировать Тобрук. Это вмешательство привело к плохо продуманным операциям «Брейвити» и «Бэттлэкс», которые превратились в самые кровопролитные танковые сражения войны в пустыне. Единственным результатом стало то, что немцы получили свой собственный маленький «Тобрук», когда проход Хальфайя отчаянно оборонял маленький гарнизон под командованием капитана Вильгельма Баха, который за свою смелость получил Рыцарский Крест. 15 июня он в одиночку уничтожил 11 «Матильд». Бах сражался до 17 января 1942, когда полное истощение боеприпасов заставило его капитулировать. Но к этому времени части Африканского Корпуса давно успели отойти.

Еще до начала операции «Бэттлэкс» 8 Армия потеряла танкового командира, которого многие сведущие историки считают лучшим в британской армии. Генерал-лейтенант Вивьен Поуп погиб в авиакатастрофе в октябре 1941. Он летел, чтобы принять командование XXX корпусом, но его самолет разбился в пустыне. Это было главное танковое соединение формируемой 8 Армии. Вместе с XIII корпусом он должен был стать главной ударной силой англичан в операции «Бэттлэкс». Однорукий Поуп (Он потерял руку в марте 1918 во Франции, когда служил в Северо-Стаффордширском полку.) даже не получил шанса применить на практике свои разработки по теории танковой войны. Он так и не узнал, каков его истинный потенциал. Из всех членов штаба спасся только Билл Лиардет, который остался на земле, когда остальные отправились в роковой полет. Лиардет записывал размышления Поупа об использовании танков, и позднее эти заметки были использованы Рональдом Левином в его биографии Поупа «Человек брони». «Поуп несколько раз говорил мне, что наша самая большая ошибка во Франции и в пустыне крылась в том, что мы разбрасывались нашими танками по мелочам. Он утверждал: «Одной вещи я точно не сделаю. Я буду держать танки и использовать их в бою только сосредоточенно, чтобы ни случилось». Насколько иначе могла обернуться война в пустыне, если бы это было сделано!

«Крусейдер»

Одним из результатов провала «Брейвити» и «Бэттлэкса» была замена Уэйвелла генералом сэром Клодом Окинлеком. Британские и имперские войска в пустыне были сведены воедино в 8 Армию под командованием генерал-лейтенанта сэра Алана Каннингхэма. Почти немедленно Окинлек обнаружил, что Черчилль давит и на него с прежней энергией, требуя нового наступления. Целью операции «Крусейдер» было освобождение Тобрука от блокады и одновременно уничтожение основной массы вражеских танков. Это заставило бы Роммеля отступить. Завязалось танковое сражение возле Сиди Резеха, в котором обе стороны дошли до полного истощения сил. Вот что увидели пилоты КВВС, которые пролетали над полем боя:

С обеих сторон полыхали выстрелы орудий, и сухопутные крейсера обоих противников бросались друг на друга. Было абсолютно невозможно определить, кто есть кто. Большинство танков двигалось, но часть была неподвижна, они больше не стреляли. Несколько сотен машин обеих сторон кружились в жутком вальсе. Перед нами словно разыгрывалась сцена из доисторических времен, где сцепились в смертельной схватке огромные огнедышащие чудовища. Они медленно ползли вперед, силой прокладывая себе путь, и каждый стремился уничтожить соперника. Это был настоящий ад, снаряд против снаряда, сталь против стали.

Потери обоих противников были очень велики. Хотя немцы могут говорить, что выиграли битву и Сиди Резеха, в результате операции «Крусейдер» англичане захватили часть территории врага. Кроме того, линии снабжения Роммеля оказались перенапряженными, и ему не хватало буквально всего. Струна натянулась до предела, еще одно небольшое усилие — и он покатился бы назад. В итоге к концу 1941 Роммель оказался в Эль Агейле, откуда начал наступление 9 месяцев назад.

Однако уже через 3 недели после того, как Лис Пустыни отошел в Триполитанию, он начал новое наступление, так как к нему прибыли подкрепления. На этот раз оказались перенапряженными силы англичан. Об этом говорит скорость наступления Африканского Корпуса. Англичане сумели зацепиться только на линии Газала — Бир Хакейм. Следующие 3 месяца обе стороны накапливали силы. Первый удар нанес Роммель, который 21 июня 1942 захватил Тобрук и загнал англичан обратно на позиции под Эль Аламейном, далеко за египетской границей. (Гитлер был так восхищен, что произвел Роммеля в фельдмаршалы.) Но на сей раз Роммель выпустил свою последнюю стрелу. Его коммуникации опять оказались чрезмерно растянуты. Ему снова не хватало всего. Из 400 танков, с которыми он вышел из Газалы, осталось менее 50. Тем не менее, он атаковал. Но теперь его встретила новая команда, состоящая из Александера и Монтгомери. Последний отдал приказ, запрещающий отступление от Эль Аламейна при любых обстоятельствах. Последовавшая битва у Алам Хальфы показала, что счастье отвернулось от Африканского Корпуса. Роммель проиграл бой и был вынужден отойти на несколько миль и окопаться. Англичане не преследовали его. Монтгомери разумно решил накопить побольше сил перед тем, как нести решающий удар. В первый раз за свою карьеру Роммель подал прошение об отпуске по болезни. Он вылетел в Германию на лечение.

Германские танки и их командиры

Хотя термин «Африканский Корпус» используют в отношении всех немецких сил в Северной Африке, на самом деле там находились и другие соединения. Например, 15 августа 1941 силы Роммеля получили статус Танковой Группы. Роммель был произведен в полные генералы в возрасте всего 49 лет. (50 лет ему исполнилось только 15 ноября.) К этому времени в состав африканского Корпуса вошла третья дивизия — 90 легкая. Кроме того, под командование Роммеля были переданы 6 итальянских дивизий: «Ариете», «Триесте», «Павия», «Болонья», «Брешия», «Савойя». Штаб Танковой Группы располагался в Беда Литториа. Хотя войска Роммеля теоретически подчинялись итальянскому главнокомандующему, приказы всегда отдавал немец. По мере хода войны формировались и другие штабы, хотя ядром германских сил всегда оставался Африканский Корпус.

Силы немцев в Африке росли, и прибывали новые генералы, поступавшие под командование Роммеля. Хотя все они получали инструкции от командующего, нет сомнений, что эти люди тоже влияли на результаты последующих боев. Например, 15 августа 1941 командующим Африканским Корпусом стал генерал-лейтенант Людвиг Крювель. Он занимал этот пост до 8 марта 1942. Во время второго наступления Роммеля «Шторх» Крювеля был сбит 29 мая 1942, и генерал попал в плен. Смелый и способный командир, он был награжден Дубовыми Листьями к своему Рыцарскому Кресту 1 сентября 1941, когда командовал 11 танковой дивизией в России. Именно он, а не Роммель был главным творцом первых успехов немцев во время операции «Крусейдер». Крювель сумел незаметно выдвинуть танки глубоко в тыл Каннингхэма, в затем соединиться с танковыми дивизиями «Ариете» и «Триесте».

Другим прекрасным командиром был генерал-лейтенант Вальтер К. Неринг, который 9 марта 1942 занял место Крювеля. Он командовал корпусом, пока 31 августа 1942 не был ранен в руку при воздушном налете. В ноябре 1942 Неринг снова вернулся в Африку, чтобы принять командование германскими войсками в Тунисе. Штаб Неринга получил титул XC корпуса. Однако позднее он был превращен в штаб 5 Танковой Армии, который стал высшей инстанцией в Тунисе. Неринг командовал до 9 декабря 1942, когда прибыл генерал-полковник Юрген фон Арним. Неринг, который позднее был награжден Дубовыми Листьями и Мечами к своему рыцарскому кресту, несомненно был смелым и умным солдатом.

Список прекрасных танковых командиров Германского Африканского Корпуса будет очень длинным. Немцы быстро научились сражаться в пустыне. Подобно англичанам они довольно легко переносили неблагоприятные условия сурового климата и полностью использовали свои скудные ресурсы. Командиры, в лучших традициях германской армии, воодушевляли солдат личным примером на поле боя. Это наиболее характерно для динамичных, стремительных операций пустынной войны. Густав фон Верст, Вильгельм Риттер фон Тома, Густав Фён, Курт Фрейхерр фон Либенштайн, Гейнц Циглер и Ганс Крамер командовали Африканским Корпусом. Нужно также упомянуть начальника штаба корпуса полковника Фрица Байерлина, который дважды временно возглавлял его. Все они умело использовали инициативу где и когда это требовалось, однако львиной долей своих успехов они были обязаны прекрасной организации, тактике и военной доктрине германской армии и, разумеется, общему руководству Роммеля. Численность танковой дивизии была выбрана идеально, все виды оружия в ней были сбалансированы. Даже пехотные взводы имели достаточно тяжелого оружия, чтобы удержать захваченные танками позиции. Командиры и штабы имели достаточное количество средств связи, чтобы организовать и поддерживать надежное управление войсками. Поэтому немцы успешно выполняли поставленные задачи, тратя минимум сил. В первое время британские танковые дивизии уступали противнику во всех этих аспектах.

В основном, Африканский Корпус придерживался рыцарских обычаев ведения войны, и противник отвечал тем же. Десмонд Янг в книге, посвященной Роммелю, приводит один типичный пример. Командир 21 танковой дивизии генерал фон Равенштайн в ноябре 1941 был захвачен в плен и доставлен в Каир. Там он был принят генералом Окинлеком, который заявил: «Мне хорошо известно ваше имя. Вы и ваша дивизия сражались по-рыцарски. Я хочу, чтобы с вами обращались как можно лучше». Со своей стороны Равенштайн был точно такого же мнения. Перед тем, как покинуть Каир, он узнал, что Джок Кэмпбелл, командир 7 бронетанковой дивизии, награжден Крестом Виктории. Равенштайн попросил разрешения написать ему. В письме говорилось:

Я прочитал в газете, что именно вы были моим отважным противником в танковой битве под Сиди Резехом 21–22 ноября 1942. Именно моя 21 танковая дивизия дралась в те жаркие дни с 7 бронетанковой, которая взывала у меня величайшее восхищение. Ваша Группа Поддержки из частей Королевской Артиллерии также сделала сражение очень трудным для нас. Я помню, как много болванок летало над аэродромом прямо над головой у меня. Немецкие товарищи от всего сердца поздравляют вас с награждением Крестом Виктории. На время войны мы враги, но я питаю к вам глубочайшее уважение. Равенштайн.

Британские командиры

Немцы не имели монополии на владение смелыми танковыми командирами. Однако совершенно ясно, что до прибытия Монтгомери, англичанам не хватало старших командиров, которые понимали, как правильно использовать танки. Монти привез с собой двух новых корпусных командиров, сэра Оливера Лиза и сэра Брайана Хоррокса. Процитируем начальника штаба Монтгомери, генерала сэра Фрэнсиса де Гингана: «Они был выбраны Монтгомери, и я уверен, что он никогда об этом не жалел. Оба были великими командира, обладавшими кроме энтузиазма всеми остальными необходимыми качествами. Лиз был более методичным и пунктуальным, Хоррокс был более эффектным и зрелищным. Я всегда сравнивал его с маршалом Неем». Лиз принял XXX корпус у генерала Рамсдена, а Хоррокс возглавил XIII корпус, после того, как погиб Готт. Третьим корпусным командиром стал человек, которого Монтгомери не выбирал. Это был отважный выходец из 12 уланского, генерал-лейтенант сэр Герберт Ламсден. Его корпус должен был стать мобильной колонной, преследующей противника после того, как прорван фронт. Это и произошло под Эль Аламейном. Между ним и Монтгомери не было любви, так как командующий считал, что Ламсден не подходит для этой должности. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он был снят при первом удобном случае. Это было не совсем порядочно. Ламсден получил Орден за выдающиеся заслуги, когда командовал во Франции 12 уланским. Позднее он командовал 28 бронетанковой бригадой и 1 бронетанковой дивизией, прежде чем получил Х корпус. На этом посту он показал себя способным танковым командиром и опытным пустынным воином, хотя ему явно нравилась плотная опека Монтгомери. Позднее в своих мемуарах Монтгомери написал о смещении Ламсдена: «Я уже решил, что, как только Х корпус достигнет Джебеля, я поставлю Хоррокса командовать им и отправлю Ламсдена назад в Англию. Я пришел к выводу, что Ламсдену не по силам командовать корпусом в крупной битве. С другой стороны, он был хорошим учителем и потому был бы гораздо полезнее в Англии». Монти назначил командиром ХХХ корпуса генерала сэра Майлса Демпси.

Генерал Ламсден был не единственным командиром 12 уланского, который достиг высших постов. Генерал-майор (позднее генерал-лейтенант сэр) Ричард МакКрири был выбран Александером в качестве начальника штаба. В истории 12 уланского полка говорится: «Он должен был получить свою долю почестей после других боев, однако ему была избрана скромная и незаметная роль, выполняя которую он показал, что отмечен печатью величия». МакКрири позднее стал командующим 8 Армией в Италии.

На более низком уровне тоже имелось много способных командиров, например, в 7 бронетанковой дивизии. Однако Они смеялись с поразительной быстротой. После «Хобо» первым был сэр Майкл О’Мур Криг, который командовал во время разгрома итальянской 10 Армии. За ним последовал Готт, который начал свою генеральскую карьеру, командуя этой дивизией. Позднее он получил XIII корпус, а еще позже — 8 Армию. Однако Готт погиб, когда немецкий истребитель сбил самолет, на котором он возвращался с фронта в Каир. Генерал пережил падение, но был убит пулей, когда пытался вытащить других офицеров из-под обломков. Таким образом, Монтгомери, как и Роммель, был лишь вторым на посту, который сделан его самым знаменитым британским солдатом после Веллингтона. Тем временем, дивизию принял самый знаменитый из Крыс Пустыни — кавалер Креста Виктории Джок Кэмпбелл. Именно он предложил создать подвижные диверсионные колонны, которые потом получили его имя. Кэмпбелл погиб, когда его штабной автомобиль перевернулся возле прохода Хальфайя. Он получил свой Крест Виктории за битву под Сиди Резехом 21 ноября 1941, когда командовал, находясь в открытой небронированной штабной машине, на которой был поднят синий флаг. Он сам строил танки и вел их в бой. Вот как описывает это Джейк Уордроп, водитель танка 5 Королевского танкового полка:

По всему полю были разбросаны танки и грузовики, некоторые горели. Орудия стреляли, и все вокруг было затянуто густой тучей пыли. На земле валялись горящие сбитые самолеты — ну и зрелище! Никто не представлял, что именно происходит, и мы в растерянности крутились на месте.

Как раз в этот момент прибыл Джок Кэмпбелл и взял руководство на себя. Олн примчался на автомобиле, крича: «Следовать за мной!» Мы последовали за ним вокруг аэродрома и увидели их — длинную шеренгу танков Mark III и 50-мм противотанковых орудий. И мы бросились на них.

Кэмпбелл считал, что вражеские танки следует уничтожать всегда и везде. На все протесты он отвечал: «Ведь вы солдаты, значит должны умирать!» Один из офицеров признался, что Кэмпбелла они проклинали больше, чем противника.

Кэмпбелла заменил сэр Френк Мессерви, который ранее командовал 4 индийской дивизией. Несмотря на всю личную отвагу, он все-таки не был настоящим танкистом. Во время «Галопа к Газале» его штаб был захвачен немцами, однако генерал сумел удрать и пробрался и расположение английских войск. Следующим был однорукий Каллум Рентон, который был ранен в бою под Сид Салехом. Его сменил вероятно один из самых лучших танковых командиров Джон Хардинг (позднее фельдмаршал лорд Хардинг оф Петертон), который ранее служил начальником штаба у генерала О’Коннора. Бесстрашный человек и блестящий танковый командир, он командовал дивизией во время прорыва под Эль Аламейном, но вскоре после этого был ранен. Он обладал огромным физическим и интеллектуальным мужеством, имел сильную волю и настойчивость. Монтгомери называл его «маленьким тигром». Когда он был ранен, его место недолгое время занимал бригадный генерал (позднее генерал-майор) Пип Робертс, который командовал 11 бронетанковой дивизией во время кампании в Нормандии. Последним командиром дивизии в Северной Африке был генерал Бобби Эрскин, который после войны командовал войсками в Восточной Африке во время восстания Мау-Мау.

Среди остальных дивизий особых различий нет, хотя некоторые тоже имели прекрасных командиров, вроде Гейтхауза, Бриггса, Биркса, Ричардса и Робертса (который стал командиром дивизии в 37 лет). Однако, в отличии от своего противника, англичане не имели испытанной организации и тактики. Вместо использования танков, как части вооруженных сил, что было основой успешной тактики блицкрига, британские командиры предпочитали использовать свои танки как отдельную «ударную кавалерию». Это приводило к необязательным тяжелым потерям. До прибытия Монтгомери не существовало твердого верховного командования. Приказы служили предметом обсуждения. Американский историк доктор Шервуд Кордье в журнале «Броня» пишет: «отсутствие твердого верховного командования роковым образом сказалось на действиях британских армий. Это объясняется многими причинами. Пехотные и танковые офицеры с неприязнью относились друг к другу, если не с открытой ненавистью. Даже сами танкисты не могли избавиться от привычного запаха лошадей, и перестроившиеся кавалеристы пытались гнать свои танки в бой хлыстом».

 

«Монти»

В своей книге «От Пустыни до Балтики» генерал Робертс рассказывает о своей первой встрече с Монтгомери. Робертс тогда командовал 22 танковой бригадой в Алам Хальфе. Ему сообщили, что следует ожидать визита нового командующего 8 Армией. Робертс тогда мучился животом и как раз вернулся из-за ближайшего холмика, когда увидел прибытие большой компании. Он узнал Хоррокса, Эрскина и де Гингана. Однако «маленького человечка с белыми узловатыми коленями в австралийской шляпе и без всяких знаков различия», он принял за нового военного корреспондента. Поэтому Робертс решил, что Монти прибудет позднее и уже собрался было уточнить, когда же появится Великий Человек, как австралийская шляпа спросила: «Вы знаете, кто я такой?» Робертс вежливо ответил: «Да, сэр». Он разумно предположил, что лучше не показывать своего незнания. «И конечно это был Монти!»

Монти уже успел понять, что должен зажать армию в кулаке и больше не допускать, чтобы приказы командира служили «темой для дискуссии», как то было до его прибытия. В своих мемуарах он пишет: «Я принял командование прекрасным материалом. Чтобы понять это не потребовалось много времени. 8 Армия состояла из закаленных в боях дивизий. Однако офицеры и солдаты были смущены последними событиями, что привело к потере уверенности. «Отважные, но запутавшиеся», как их назвал позднее премьер-министр».

Было бы неправильно видеть в Монтгомери командира, почти не знакомого с танковой войной, на том основании, что он не имел опыта использования танков до прибытия в 8 Армию. Хотя позднее он иногда использовал переоборудованный танк М3 «Грант» в качестве командного пункта, он не изучал танков и до сих пор не командовал танками в бою, как его противник Роммель. Однако битва при Эль Аламейне показала, что он планировал и готовил бой методично и всесторонне. А превосходство в силах, особенно в танках, позволило ему вести бой твердо и решительно. Совершенно ясно, что Монти уважал танкистов, он даже начал носить их черный берет, который просто прилип к нему и быстро стал его отличительной чертой. Как писал в своей биографии Монтгомери лорд Чалфонт: «Фотографии Монтгомери в фуражке, широкополой шляпе и берете показывают, как неуклюжий маленький человечек постепенно превратился в некоего мученика, который вошел в историю». Нужно отметить, что ранее ни один британский генерал не использовал в крупных операциях такого большого количества танков. Кроме того, Монтгомери добился несомненных успехов в сражениях против одного из самых талантливых танковых командиров Второй Мировой войны.

К концу кампании в Северной Африке Монтгомери имел «8 Армию превращенную в его подобие. Он выработал центральный пункт своей военной доктрины — эффективная цепь командования и преданная армия».

Газели в броне

Ни одна из стран Содружества не имела в Северной Африке своих танковых дивизий, однако там служил 6 австралийский кавалерийский полк. Кроме того Южноафриканский Танковый Корпус отправил в 1941 — 42 несколько превосходным полков бронеавтомобилей и разведывательных батальонов, чтобы они сражались в Западной Пустыне и Киренаике. Ранее, в пустынях и высокогорьях Абиссинии, они внесли большой вклад в успех кампании против итальянцев. Сила полков бронеавтомобилей основывалась на южноафриканском броневике «Мармон-Херрингтон», спроектированном капитаном Д.Р. Райдером. Впервые они участвовали в бою в состава 4 южноафриканского полка бронеавтомобилей, приданного 11 гусарскому полку, который возглавлял наступление 7 бронетанковой дивизии на форт Капуццо. Этот полк понес большие потери под Сиди Резехом, но продолжал участвовать в операции до захвата Бенгази в ноябре 1942. В начале следующего года было принято решение распустить Танковый Корпус и передать его личный состав и технику 6 южноафриканской бронетанковой дивизии, которая подзнее сражалась в Италии.

 

Эль Аламейн

В пятница 23 октября 1942 началась операция «Лайтфут», вторая и наиболее знаменитая битва под Эль Аламейном. Массированная артиллерийская подготовка, которая предшествовала первым атакам, началась в 21.30. На немецких солдат обрушился огонь, который они назвали «адским», такое большое количество снарядов выпустила 1000 орудий. Сам Монти в это время готовился лечь спать. После завершение тщательного планирования и подготовки операции он больше никак не мог повлиять на ход событий, и потому решил, что может спокойно поспать. В своих мемуарах позднее он напишет, что его вмешательство могло потребоваться позднее. Монтгомери был спокойным и уверенным. Он контролировал ситуацию и находился в нужном месте, тогда как его противник отдыхал в Австрии, когда началась битва. Как только Роммель узнал о начале британского наступления, он помчался на аэродром Винер-Нойштадт и с нетерпением принялся ждать, когда прибудет посланный специально за ним Не-111. Генерал кавалерии Георг Штумме, который остался временным командующим, умер от сердечного приступа 24 октября, вывалившись из машины во время поездки на фронт. Его место занял высокий аскетичный генерал-лейтенант Риттер фон Тома, командующий Германским Африканским Корпусом. Роммель вернулся на следующий день. 25 октября в 23.25 он передал по радио: «Я снова принял командование армией».

Битва складывалась для немцев неудачно. Роммель хотел использовать маневр, однако был связан приказом «Победа или смерть», который отдал Адольф Гитлер. «Германский народ, вместе со мной, следит за вашей героической обороной в Египте с непоколебимой верой в ваши личные способности и отвагу германских и итальянских солдат, находящихся под вашим командованием. В вашей теперешней ситуации, у вас не должно быть иных мыслей, кроме как держаться. Вы не должны отступать ни на шаг. Бросьте в бой последнее орудие и последнего солдата, которых вы найдете». Фельдмаршал Кессельринг посетил Роммеля 4 ноября и сказал, что он сам объяснит Гитлеру, как велико численное превосходство противника. В этой ситуации единственным шансом сохранить плацдарм в Африке было ведение боев на отходе. Роммель уже решил пренебречь приказом Гитлера, еще до того, как приехал Кессельринг. «Жизни моих солдат для меня важнее всего», — сказал он своему начальнику штаба Зигфриду Вестфалю. В конце концов Гитлер разрешил отход, но до этого Африканский Корпус понес тяжелые потери. У него остался только 21 исправный танк.

Хотя часть танков Монтгомери была использована для прорыва вражеских линий, бронетанковые дивизии сумели показать себя, только когда Африканский Корпус сдал позиции. После этого танки непрерывно преследовали немцев до самого Туниса. Однако Роммель и его солдаты отступали, ожесточенно защищая каждую пядь земли. Они цеплялись за каждую пригодную для обороны позицию, наносили англичанам тяжелые потери. Их отступление так и не превратилось в бегство. Роль Роммеля в ходе этих боев была огромной. Он использовал все способы, чтобы замедлить продвижение англичан и нанести им новые потери. «Теперь преследование стало кошмаром для противника. Ложные минные поля из закопанного в землю металлолома чередовались с настоящими, размещенными с дьявольской хитростью. Они тормозили, убивали, калечили, уничтожали. Брошенные здания были начинены ловушками. Мины взрывались, когда кто-то поворачивал водопроводный кран или поправлял криво висящую картину…» Гитлер обещал восстановить первоначальную численность Африканского Корпуса, но его обещания остались пустым звуком. Кампания в Северной Африке отошла на второй план перед боями в России и личным сражением фюрера с ненавистными русскими.

 

Операция «Торч»

Пока танковая армия «Африка» отступала, ведя упорные бои, через Киренаику и Триполитанию, у нее в тылу появилась новая угроза. Союзники высадились на берегах Алжира и Марокко. Три оперативных соединения высадили около 107000 солдат. Общее командование операцией осуществлял генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр. Западное оперативное соединение должно было оккупировать Французское Марокко. Им командовал генерал Джордж С. Паттон. Планом предусматривалось, что все три соединения нанесут удар одновременно — генерал Райдер на востоке высадится в Алжире, генерал Фредендолл в центре оккупирует Оран, а генерал Паттон захватывает Федалу. Паттону предписывалось захватить порт и соседние аэродромы, а также во взаимодействии с центральным соединением установить связь между Касабланкой и Ораном. Вспомогательное соединение должно было высадить десант и в случае необходимости захватить Испанское Марокко. Соединение Паттона вышло из Норфолка, Вирджиния. Оно имело 24000 человек, тогда как потенциальный противник, французы, имели около 100000 человек, не считая испанцев.

С самого начала планирования операции Паттон оказался на ножах с контр-адмиралом Хьюиттом, командиром западного оперативного соединения. Адмирал зашел так далеко, что заявил: «Если армия не уберет Паттона, то флот просто уйдет». Хотя их удалось немного примирить, Паттон на последнем брифинге умудрился ляпнуть: «Никогда еще в истории флот не доставлял армию на берег в нужное время и в нужное место. Но, если вы высадите меня в пределах 50 миль от Федалы и в течение недели от D-дня, я атакую и одержу победу!»

Как пишет в своей книге «Командир Паттон» генерал Эссаме, его обращение к войскам, выпущенное, когда они находились на борту транспортов и еще только готовились к высадке, является прекрасным образчиком словесности Паттона.

Мы находимся в пути, чтобы высадиться на берегу Северо-Западной Африки. Нас нужно поздравить с тем, что мы избраны из всей американской армии, чтобы выполнить великую задачу.

Наша цель троякая. Во-первых, захватить плацдарм, во-вторых, захватить город Касабланка, в-третьих, начать наступление против немцев, где бы они не находились, и уничтожить их.

Нам может противостоять ограниченное число немцев. Неизвестно, будет ли французская армия мешать высадке. Крайне жаль будет, если возникнет необходимость сражаться с отважным французами, к которым мы питаем сердечную симпатию. Однако, какое бы сопротивление мы не встретили, его следует подавить.

Когда настанет великий бой битвы, вспомните, чему вас учили, вспомните, что скорость и энергия атаки являются ключом к успеху. И вы должны победить, так как отступление трусливо и гибельно. Американцы не сдаются. В первые дни и ночи, когда вы окажетесь на берегу, придется работать непрерывно, без сна, без еды. Пинта пота спасет галлон крови.

Весь мир смотрит на нас… С нами Бог… Мы наверняка победим.

Предсказания Паттона относительно высадки в неправильном месте к несчастью оказались пророческими. Вмешалось совершенно неизвестное прибрежное течение и спутало все навигационные расчеты. На рассвете 8 ноября флот обнаружил, что находится в 6 милях от намеченной точки. Поэтому десантным судам предстоял гораздо более долгий путь. Прибой оказался гораздо более сильным, чем ожидалось, многие десантные суда захлестнуло, и солдаты утонули. Многие высадились в неправильных местах и оказались под плотным орудийным и пулеметным огнем. Еще больше осложнил ситуацию французский линкор «Жан Бар», который открыл огонь по кораблям союзников. 7 французских эсминцев попытались атаковать конвой. Это событие произошло как раз, когда Паттон пытался выбраться на берег. Это привело к тому, что он потерял весь багаж и сильно опоздал с высадкой. Когда генерал все-таки оказался на берегу, то обнаружил, что предстоит переделать массу дел. Штурмовые части высадились, но резервы, которые должны были заниматься разгрузкой десантных барж, и отправкой их на линию фронта, занимались рытьем окопов и пытались укрыться от огня противника. Нет никаких сомнений, что Паттон сумел запустить механизм «пинками в жопу». Он сам метался по пляжу, ругая солдат и матросов. Он лично заставлял их работать. На следующий день ему пришлось повторить все это заново, так как выяснилось, что лишь часть грузов отправлена на фронт. Пока Паттон разбирался на пляжах, его головные части провели первый танковый бой. Американское соединение, имевшее 7 легких танков М3, схватилось с группой французов, которых поддерживали 18 танков Рено Ft-17 эпохи Первой Мировой войны. 37-мм пушки американских танков быстро справились с вражескими танками, а французская пехота сбежала сама.

Две другие высадки прошли гораздо легче, и к вечеру 9 ноября оставалось захватить только цели Паттона. К счастью, французы решили капитулировать, прежде чем Паттон успел начать запланированную генеральную атаку. Это предотвратило ненужное кровопролитие. В своих дневниках Паттон отмечает, что 11 ноября с 7.30 до 11.00 его войска вошли в Касабланку, как раз в день его 57-летия. Он оказался «самым долгим в моей жизни». Паттон вскоре обнаружил, что закончилась самая легкая часть операции. Теперь ему предстояло превратиться в дипломата и выработать условия мира, которые удовлетворили бы обе стороны, при этом не затронув честь французов. Примечательно, что он сумел все это сделать. Совещание закончилось в атмосфере облегчения и общей сердечности. Стороны пришли к соглашению, что американцы возьмут только то, что им нужно для продолжения военных действий против Оси. Французы останутся в казармах, но разоружаться не будут. Произойдет обмен военнопленными, и никто не будет наказан за помощь противоположной стороне. Эссаме говорит, что Паттон вел себя, как «добрый и благородный солдат, но политически наивный человек, каким, собственно и был». Возможно, это самая точная характеристика. Другими словами, все «простили и забыли». Звезды и Полосы развевались рядом с Триколором. Эта политика породила много проблем, так как французский командир, генерал Ногес, вел двойную игру. Он притворялся другом союзников, но продолжал поддерживать связь с Виши и немцами.

 

Паттон против Роммеля

Для Паттона было большим облегчением покинуть гадючье гнездо интриг и закулисных сделок, так как в феврале 1943 Эйзенхауэр приказал ему принять II корпус в Тунисе у генерала Фредендолла, который потерял управление войсками во время атаки немцев в проходах Кассерин и Гафса. Английская 8 Армия по-прежнему стояла на линии Марет. Первое наступление, операция Fruehlingswind, «Весенний бриз», началось в проходе Фаид 14 февраля в направлении Сиди бу Зид силами 10 и 21 танковых дивизий фон Арнима. Через 2 дня через проход Гафса был нанесен второй удар. Началась операция Morgenluft, «Утренний воздух». Целью Роммеля было вызвать панику среди зеленых американских солдат и нанести им максимальные потери. При некоторой удаче немцы могли перерезать американские коммуникации и уничтожить их основные базы в Боне и Константине. Однако между фон Арнимом, командиром 5 Танковой Армии, и Роммелем отношения были более чем холодные. Они были полной противоположностью — аристократ фон Арним, кадровый офицер, презирал «швабского выскочку». Кроме того, между двумя армиями практически не было взаимодействия. Группа армий «Африка» была создана только 23 февраля. Поэтому немцы так и не сумели добиться своих целей.

Тем не менее, на фронте сохранялась отчаянная ситуация. Американские солдаты паниковали, впервые столкнувшись с германской тактикой блицкрига, и Эйзенхауэр без колебаний послал Паттона сделать то, что не мог сделать больше ни один американский генерал, находящийся в Африке — зажать в кулаке американские войска, стабилизировать ситуацию и подготовить контрнаступление с целью отбить Гафсу к 17 марта. Паттон сразу нашел корень зла — недисциплинированной молодых, зеленых солдат. Его прибытие в расположение корпуса напоминало «Схождение Моисея с горы Арарат». Однако вместо 10 Заповедей он принес строгую уставную дисциплину, которую только он и мог установить. Он посетил все части корпуса, «демонстрируя самые большие звезды, какие сумели найти его адъютанты. Его сопровождали разведывательные автомобили и полугрузовики с пулеметами под аккомпанемент воющих сирен. Вооружившись до зубов, он посетил каждый батальон своей дивизии».

Таким было видимое лицо Паттона, с которым была знакома общественность. Однако в то же время он довел до изнеможения свой штаб, заставляя офицеров работать круглые сутки, добывая для корпуса все необходимое — танки, машины, технику, обмундирование, пайки. Паттон был уверен, что все требуемое должно иметься именно там, где оно необходимо. Он также настаивал на постоянном проведении учений и подготовке к бою, чтобы все были готовы, когда начнется наступление. Представитель Эйзенхауэра при штабе II корпуса генерал Омар Брэдли потом был назначен заместителем Паттона. (В конце войны они поменяются местами.) Впервые эти два выдающихся солдата действовали вместе. В своей автобиографии фельдмаршал Александер говорит о них: «Оба были отличными солдатами. Паттон был рубакой, готовым идти на любой риск. Брэдли был более осторожен. Паттону следовало бы жить в эпоху Наполеоновских войн, он стал бы прекрасным маршалом под командой императора». Паттон действительно рвался в бой, и его требовалось сдерживать, пока не будет выработан план совместных с англичанами действий. Монтгомери должен был провести генеральный штурм линии Марет, прорвать ее и загнать Роммеля в Тунис. Паттон должен был помочь ему, постаравшись связать как можно больше германских и итальянских войск.

Когда началась битва, у Эйзенхауэра сразу начались сложности при попытках остановить Паттона, который пытался лично вести войска в атаку. Типичным примером был бой 7 апреля. Паттон обнаружил, что одна из его смешанных танково/пехотных боевых групп остановилась перед минным полем, и командир не хочет двигаться дальше. Безуспешно отругав его по радио, Паттон помчался вперед и лично повел солдат через мины, пока они не оказались всего в 45 милях от Габеса. Приказав командиру «продолжать наступление или катиться в баню», Паттон крайне неохотно вернулся в штаб. Позднее, после аналогичного инцидента с противопехотными минами, Паттон снял командира с передовой и отправил в тыл.

По другую сторону фронта Роммель поступал точно таким же образом. Старший адъютант Роммеля капитан Альфред Берндт писал жене Роммеля: «Следует видеть собственными глазами, как он появляется совершенно неожиданно. Совсем, как в старые дни, среди головных танков и пехоты, в гуще атаки. Он падает в грязь, как простой стрелок, когда противник открывает огонь! Существует ли другой командир, который пользуется таким же уважением!»

«Старый ругатель»

Как раз, когда Паттон принял командование II корпусом, генерал-майор Эрнест Н. Хармон принял командование 1 танковой дивизией. Генерал Брэдли писал о нем: «Пылкий и богохульный Эрнест Н. Хармон привнес в корпус редкое сочетание верной тактической оценки и отваги, которые вместе рождали великого командира. Он проявлял агрессивность чаще, чем любой другой командир дивизии в Северной Африке. В Европе он стал один из самых выдающихся танковых командиров». Эрни Хармон закончил Уэст Пойнт в 1917. Войны он завершил молодым кавалерийским капитаном, получив боевой опыт во время наступлений под Сан-Миелем и в Аргоннах. В 1924 он принимал участие во всемирных состязаниях военных по пятиборью. Тогда же Хармон решил перейти из кавалерии в танковые войска, испытывавшие постоянную нужду в личном составе. Он угадал большое будущее нового рода войск. По мере их развития, Хармон получал все новые звания, пока в 1942 не был назначен командиром 2 танковой дивизии.

Его перевод в 1 танковую в феврале 1943 произошел довольно необычно. Эйзенхауэр послал его разобраться на месте с постоянными жалобами англичан на плохие действия командования II корпуса. Хармон нашел их справедливыми, и в результате Паттон заменил Фредендолла. Хармон отправился обратно во 2 танковую дивизию, тренировавшуюся в Марокко. Однако через месяц он уже снова направлялся в Тунис, чтобы принять командование 1 танковой дивизией. «Старый ругатель», как его называли, обнаружил, что служить под командованием Паттона нелегко, и достаточно быстро сцепился с ним, так как решил ускорить наступление и атаковать немцев более эффективно.

 

Конец в Африке

Теперь было только вопросом времени, когда именно войска Оси не выдержат давления с обоих флангов. Связь между двумя фронтами была установлена, и противник был загнан на маленький приморский плацдарм в районе Тунис — Бизерта. 8 и 1 Армии получили подкрепления. В состав 1 Армии вошел IX корпус под командованием генерала Джо Крокера, хотя сначала была отправлена только 6 танковая дивизия. 11 танковая и корпусное командование прибыли в район боев только в середине февраля. Иногда казалось, что командование 11 танковой дивизией получит «Хобо», который формировал и тренировал ее. Но в последний момент военный кабинет лишил его возможности проявить себя и боя и оставил в Англии. Ему пришлось обучать только что сформированную 79 танковую дивизию.

Роммель, измотанный физически и морально, полетел, чтобы встретиться с Гитлером и уже не появлялся в Африке до самого конца. Он пытался убедить фюрера спасти его отважных «африканцев», но тот отказался и запретил Роммелю возвращаться. Германия не могла позволить себе своего величайшего национального героя в лагере военнопленных. Гитлер наградил Роммеля Бриллиантами к его Рыцарскому Кресту.

Паттона тоже не было на фронте. 16 апреля он сдал свой корпус Брэдли и вернулся в Рабат, чтобы начать планирование вторжения на Сицилию. В этой операции он должен был командовать армией.

Только Монти находился на месте до конца. Его Крысы Пустыни были первыми солдатами, вступившими в Тунис. Организованное сопротивление завершилось 12 мая. В плен сдалось около 248000 солдат Оси. Последнее сообщение из штаба Африканского Корпуса гласило: «Боеприпасы кончились. Техника и вооружение уничтожены. В соответствии с полученными приказами, Африканский Корпус кончает с собой, так как больше не может сражаться. Германский Африканский Корпус возродится снова. До новых сафари! Генерал Крамер». В тот же день Александер послал радиограмму Черчиллю: «Сэр, считаю своим долгом сообщить, что Тунисская кампания завершена. Все неприятельское сопротивление закончилось. Мы господствуем на берегах Северной Африки».

Но, наверное, будет справедливо позволить сказать последнее слово Монтгомери, который сражался так долго и так тяжело:

Одним из самых важных уроков, который я извлек из Африканской кампании, была необходимость сначала решить, чего ты хочешь, а потом делать это. Никогда не следует отвлекаться от цели без причин. Больше других меня поддерживал Александер. Он никогда не надоедал мне, не дергал по пустякам, не советовал, что следует делать. Он давал мне все, о чем я его просил, терпеливо выслушав мои объяснения, почему мне это требуется. Однако он был слишком велик, чтобы требовать объяснений. Он доверял мне. Уроки моего детства подсказывали мне, как находить ресурсы внутри самого себя. Во время кампании в пустыне мне это помогало. Я также был научен вести счет благословениям и делал это.