- Сижу, никого не трогаю, примус починяю… Кот Бегемот

Люстра эта, с висюльками богемского хрусталя, тренькавшими при малейшем сквознячке, когда-то висела в большой комнате.

Потом, когда Лада уснула, в большой комнате свет не зажигали.

И Домовушка, который питал слабость к хрусталю, словно советская женщина периода застоя, перевесил люстру в комнату Бабушки. Если я эту люстру разбил…

Но нет, этого я не сделал - когда Домовушка позвал нас с Вороном завтракать, я заглянул в бабушкину комнату.

Люстра висела на своем месте.

Так что вроде бы в самом страшном грехе я не повинен.

И все-таки что же вчера произошло?

Просветил меня Жаб.

Когда Жаб вылез из миски на подоконнике, клетчатое его оперение сверкало и искрилось на солнышке.

- Какой ты у нас стал красавец, ну прям Птиц Райский! - хихикнул Крыс и пошевелил носом. - Спасибо Коту должен сказать, а не дуться: был мерзкой Жабой, а теперь хоть в клетку золотую сажай, такой диамант! В клеточку! - Крыс снова пошевелил носом.

Жаб буркнул неразборчиво, то ли приветствие, то ли наоборот, совет Крысу заткнуться, и занял свое место за столом.

- Ты бы, Крысик, язык-от прикусил бы, чтоб беды не случилось, - ласково посоветовал Крысу Домовушка, ставя перед ним тарелку - Жабик наш и так не в духах, а ты его дразнишь-раззадориваешь… Мирно надобно жить, в любви и уважении взаимном… - и шлепнул на тарелку перед Крысом половник каши.

Пшенной, конечно.

Крыс скривился.

Мы с Крысом вообще-то антиподы, но тут наши вкусы совпадают - я тоже не терплю пшено ни в каком виде.

Однако в то утро я был слишком голоден, и совесть меня заедала, и мучило любопытство.

Поэтому свою порцию пшенной каши я принял не ропща, как заслуженный удар судьбы. Судьбоносцем в данном конкретном случае выступал Домовушка.

Но, должно быть, на моей морде покорность судьбе была написана слишком красноречиво.

- Ты уж, твое величие, прости-извини, деликатностей разносольных для тебя не припасено, - сухо сказал Домовушка, наделяя меня порцией каши. И поджал губки.

Тот самый Домовушка, который всего минуту назад читал проповедь о мире, дружбе, и взаимоуважении!

Видно, крепко я вчера его достал.

Жаб злорадно ухмыльнулся.

На физиономии его перья не выросли, и ухмылка во всю широченную жабью пасть вышла зловещая. Я даже вздрогнул - просто монстр какой-то, а не Жаб, право слово!

Он, должно быть, уже был оповещен о том, что я потерял память. Рыб, декларируя отвращение к сплетням, тем не менее, тот еще сплетник: походя, двумя-тремя словами, а то и вовсе ненароком, легким намеком, поставит в известность всех и обо всем.

Хотя, возможно, я наговариваю на смирного и скромного Карася, и Жаб просто подслушал ночной наш с Рыбом разговор.

И теперь Жаб придвинулся ко мне поближе, и вполголоса, обстоятельно, с удовольствием, которого не скрывал, сообщил мне обо всех моих вчерашних подвигах.

Во-первых, разбив рюмку с валерьянкой, предназначавшейся Жабу, я этим не ограничился, нет!

Я сунул морду в стакан Лени, вылакал половину, а потом лапой вышиб этот самый стакан из ее руки. Стакан разбился, и я подлизал валерьянку с пола.

Но этого мне оказалось мало, и я принялся извлекать валерьянку из Чайника. Чайник, перепуганный, задребезжал крышкой, засвистел носиком и попытался скрыться от меня под шкафом, откуда я его выкатил лапой, частично расплескав содержимое.

Домовушка и Ворон, в тщетных попытках унять меня, пострадали: я исцарапал Домовушке лапы и мордочку, а у Ворона выдрал несколько перьев.

Даже настоятельный призыв Паука не смог остановить меня, я и у Петуха изрядно потрепал хвост, и Петух, неся на себе Паука, постыдно бежал с поля боя и скрылся от меня в туалете, запершись на задвижку.

Потом я впал в лирическое настроение, я катался по полу, мурлыча и дико подвывая (как я понимаю, "диким подвыванием" Жаб обозвал мое пение), я ловил лапами свой хвост, валенки Домовушки и Ленины пятки. Леня взвизгивала басом и орала, что боится щекотки, а Ворон с Домовушкой урезонивали меня, держась, правда, на расстоянии.

Но я не поддавался на уговоры и не слышал укоров и упреков.

Ворон попробовал воздействовать на меня гипнозом - но его вопль: "СПАТЬ!!!" не подействовал, точно так же, как и привычное долбание меня клювом в темечко. Я увернулся, а Ворон потерял еще несколько перьев.

Домовушка было окатил меня водой - он притащил полное ведро и выплеснул на то место, где я только что кувыркался. Но досталось не мне, а Жабу, как всегда попавшему туда, куда не надо. А я уже вспрыгнул Лене на голову, а оттуда на люстру, и принялся обрывать висюльки и швырять ими в Домовушку. Домовушка ловил висюльки в полете, как заправский голкипер, и складывал их в карманы.

- А еще ты речь толкнул, - сообщил Жаб, слизнув с тарелки последний комочек каши. - Оскорбительную. Потребовал курнуть тебе фирман. Это что, травка? Вроде анаши?

- Фимиам, - подсказал Крыс. Он внимательно подслушивал Жаба, подхихикивая в некоторых местах - наслаждался, должно быть, воспоминаниями о моем непотребном поведении. - Ты потребовал курить тебе фимиам, потому что ты весь такой замечательный. Великий и могучий герой. Спаситель человечества.

- Ага, - подтвердил Жаб. - А мы все перед тобой - воши. Кроме Домовушки. Потому что Домовушка - таракан.

- Не мог я вошами вас называть! - слабо запротестовал я. - Не мой это лексикон!

- Точно, лексикон не твой, а жабий - это он тебе общий смысл передает, - хихикнул Крыс. - В своем понимании. Ты сказал - "мошкара и мелочь пузатая".

- А потом ты раскачался на люстре и с диким мявом плюхнулся на кровать, где этот, Ратиборя спал, - пыхтя и злорадствуя сообщил Жаб. - И отрубился. А Ратиборя, наоборот, проснулся, и Ворону пришлось спешно его усыплять по новой. А тебя Ворон за шкирку отволок в большую комнату и бросил на Ладу. Он, наверное, думал, что ты и Ладу тоже можешь разбудить. А не вышло…

- Утро воспоминаний прошу считать оконченным! - каркнул вдруг Ворон. Он, оказывается, тоже прислушивался к нашей беседе. - Пора за работу, товарищи и друзья! Ратибор проснется через полчаса… нет, через двадцать девять минут, и нам необходимо выработать план действий: я думаю, что держать его (либо ее - это как вам больше импонирует) постоянно под гипнозом нецелесообразно. Для начала проведем совещание. Ты, Кот, отправляйся в шкаф и приведи Пса и Леонидию…

- Нет уж, лучше я слётаю, - пробормотал Домовушка. - Невместно его величие на посылах-то держать! И младенчика заодно подкормлю, да и повожусь с ним - давненько детишек тетешкать не доводилось…

- Вчера, - сказал Крыс.

- Ась? - не понял Домовушка.

- Вчера ты его тетешкал, - напомнил Крыс.

- Ой, да что там тетешкал - так, агукнул ему разика два, а после побежал на стол собирать. Ненатетешкался.

- А не заблудишься? - с подозрением спросил Ворон.

- Не, я веревочкой обвяжусь, чтобы не заплутать.

- Ну, хорошо, - снизошел Ворон. - Но и младенца тоже захватите. Рецидива я не опасаюсь; если же он все-таки случится, то ничего страшного, а даже и напротив, это поможет нам на какое-то время решить проблему с его питанием. А потом мы опять поместим ребенка в вытяжной шкаф.

Я опомнился:

- Да уж ладно, я сам схожу, а то и вправду заблудишься, - сказал я Домовушке.

- Сказано - слётаю, значит, слётаю, - буркнул Домовушка, на меня даже не взглянув. - А то еще корона у твоего величия с головки свалится…

- Ну Домовушка, - сказал я, - ну прости! С кем не бывает…

- Со мной, - с готовностью отозвался Домовушка. - Со мной такового не бывает, и быть не может. Потому как что у пьяного на языке - то тверезый про себя думает - помысливает. А я про всех хорошо мыслю, потому даже если вдруг и переберу малость соку березового, то никому дурного слова все равно не скажу.

- Так, - прервал нас Ворон. - Выяснением отношений и взаимным расшаркиванием займетесь позже, когда негативные последствия вчерашнего происшествия будут ликвидированы. А посему задвиньте поглубже оскорбленное самолюбие и комплекс вины, и беритесь за дело. Домовой, раз уж ты у нас вызвался волонтером, то отправляйся, пожалуйста, в шкаф. А ты, Кот, пригласи из Бабушкиной комнаты Чайника. Я хочу с ним побеседовать. И где Петух? Вместе с Пауком? Почему их не было за завтраком?

- Да они на зорьке откушали, Петушок как пропел, я ему пшена отсыпал, еще не вареного, он и поклевал, а товарищу капитану Пауку я молочка налил в блюдечко. Отдыхают, поди, почивают после трапезы…

- Буди! - приказал Ворон.

Был Ворон возбужден - то-то он прохаживался взад-вперед по своей жердочке, топорща перья. Но и собран, и глаза его, круглые и желтые, сияли таинственно и тревожно.

Когда Домовушка, опередив меня, помчался за Псом, Леней и Чайником, Ворон склонился ко мне и тихо сказал:

- Случившееся, надеюсь, будет тебе хорошим уроком. Время от времени расслабиться необходимо каждому мыслящему индивидууму, особенно занимающемуся напряженной исследовательской работой. Но не стоит расслабляться в присутствии близких. Ради авторитета своего, и спокойствия - их.