Когда часы пробили три, мы спустились к нашим экипажам и расселись по местам. Каждый из нас захватил с собой снаряжение, которое могло понадобиться во время спасательной операции. Холмс, который вышел с парадного входа, нацепил внушительные бакенбарды и надел форму генерала австрийской армии; он прикидывался хромым и потому держал в руке трость, внутри которой скрывался клинок. Он громко хаял изнеженных англичан и клялся, что вернется домой.

Мы с мисс Хелспай спустились с заднего крыльца к ее коляске. Пенелопа ненадолго отошла, чтобы объяснить коллегам из Золотой Ложи наши намерения, не раскрывая, однако, той роли, которую Саттон играл в жизни Холмса. Было условлено, что за нами поедут двое всадников: один будет сопровождать Холмса, а другой останется с нами у Хотриза. Затем мисс Хелспай застегнула на своей лошади попону Альбермарля, мы забрались в маленькую коляску, она ловко подала ее назад и вывела на дорогу. Я закинул свой саквояж под сиденье и постарался устроиться подальше от нее, чтобы не мешать ей править лошадью. Я остро ощущал ее близкое присутствие и изо всех сил пытался не замечать этого.

Мы выехали в западном направлении, по Пиккадилли к Парк-лейн, потом свернули налево, на Бейсуотер-роуд. Около получаса мы оба хранили молчание; мисс Хелспай сосредоточилась на управлении экипажем, а я пытался предугадать, какие трудности ожидают нас впереди. Когда Бейсуотер-роуд сменила Ноттинг-Хилл-Гейт, мисс Хелспай наконец заговорила:

– Думаете, мы действительно так легко сумеем вызволить его, как это представляется мистеру Холмсу? – В голосе ее не было ни малейшей нервозности, лишь желание, чтобы все прошло гладко. – Я размышляла над нашим планом и, в отличие от мистера Холмса, отнюдь не уверена в успехе. В любой момент все может пойти не так. Если мы совершим какой-нибудь промах, то потеряем не только преимущество внезапности.

– Вы можете предложить что-то еще? – полюбопытствовал я, в душе решив не отступать от первоначального плана.

– Пока что нет, однако я не могу избавиться от опасения, что задуманная нами комбинация чересчур сложна. Мы слишком зависим от необходимости безупречно выполнять все ее пункты. – Она слегка подергала вожжу, проверяя, все ли в порядке с упряжью. – Как вы считаете, сумеем мы провернуть это дело?

– Надеюсь, что сумеем, – ответил я и, не удержавшись, добавил: – Мне по-прежнему не нравится идея отправить вас в подобное место.

– Я и сама не в восторге. Однако мне не верится, что это наш единственный шанс. Если мы потерпим неудачу, они поймут, что похитили не того человека, а расплачиваться за это придется Саттону, – заметила она, обгоняя неуклюжий четырехместный экипаж с двумя лакеями на запятках, сверху донизу забрызганный грязью. Маленькая, легкая, куда более маневренная коляска мисс Хелспай без труда обошла громоздкое ландо с закрытым верхом.

– К несчастью, я не вижу иного выхода, – признался я. – Весьма прискорбно. Я пытался что-нибудь придумать, но мне ничего не пришло в голову.

– А ведь опасности подвергнетесь главным образом вы, отнюдь не я. Вам придется убедить их в том, что вы сошли с ума, так чтобы они вознамерились применить к вам те же методы лечения, которые сэр Мармион практикует в отношении остальных пациентов. Мне же останется только сыграть роль вашей безутешной и преданной супруги. Если я буду стенать и плакать, никто не обратит на меня внимания. Убитые горем жёны там не в новинку. – Она улыбнулась мне ангельской улыбкой. – Не представляете, как я рада, что мистеру Холмсу удалось подыскать для меня подходящее колечко. Он нашел именно то, что надо: два маленьких бриллианта и крошечный рубин.

– Это все Саттон, – ответил я, почувствовав, как защемило сердце при упоминании нашего пропавшего друга. – У него две шкатулки всяких колец, браслетов, ожерелий и прочих украшений.

– Что ж, спасибо Саттону, – промолвила она и остановила экипаж, поскольку мы почти достигли района Шепердс-Буш и движение стало намного оживленнее. – Нам ведь нужна Аксбридж-роуд, не так ли?

– Да. – Перед тем как мы тронулись, я некоторое время изучал карту. – Там сплошные перекрестки.

– Неудивительно, – проговорила мисс Хелспай, уже успев помянуть недобрым словом огромный мебельный фургон, что тащился впереди нас.

Один из тяжеловозов запутался в постромках, и кучер был вынужден остановиться, чтобы поправить упряжь. Другие возницы сыпали проклятиями или давали советы бедняге, который, судя по его виду, вымок насквозь и уже готов был полезть в драку с любым, кто напрасно сотрясал воздух.

– Ему никак не отъехать к обочине, – заметил я, надеясь отвлечь и успокоить ее.

– Не надо принимать его сторону, Гатри, – проговорила она сквозь зубы. – Не надо.

– Я и не собирался, мисс Хелспай, – торопливо заверил я ее. – Я только имел в виду, что он очутился в таком же беспомощном положении, как и мы. Вот. Видите? У него наконец получилось. Сейчас он опять поедет. И мы тоже.

Как только мы тронулись, мисс Хелспай заметила, глядя прямо перед собой, на дорогу:

– Гатри, я вижу, что вы пытаетесь поддержать и ободрить меня, однако хочу сказать, что не нуждаюсь в этом. Вы сама доброта, но оставьте в покое меня и мое настроение. Вы уже довольно неплохо успели меня изучить и должны знать, что, идя на задание, я всегда замыкаюсь в себе. Это не признак слабости, просто такова моя натура.

– Я вовсе не хотел надоедать вам, – поджав губы, ответил я, слегка обиженный ее отповедью.

– Надоедать? Вы мне не надоедали, – сказала она. – Но это может случиться, если вы по-прежнему будете пытаться приободрить меня.

Она направила коляску к большому перекрестку, где сходились несколько улиц: Холланд-Парк-авеню (продолжение Ноттинг-Хилл-Гейт), Холланд-роуд, Шепердс-Буш-Грин, Аксбридж-роуд и Уэст-Латимер-роуд. Здесь всегда царила неразбериха, но сегодня – более, чем обычно.

Я изо всех сил старался хранить молчание, пока она лавировала в хаосе бесчисленных экипажей, среди которых попадались даже автомобили; лошади пугались грохочущих машин, и я не винил их за это. Какой-то человек в одноместном «бенце» попытался объехать старомодный тильбюри, запряженный нервным уэльским пони и управляемый пожилым джентльменом. Оба – и пони, и джентльмен – громко возмущались новомодным изобретением: лошадь ржала, а ее хозяин на чем свет стоит бранил технический прогресс. Лошадь мисс Хелспай была куда воспитанней пони, но на автомобиль реагировала немногим лучше. Обогнув машину и тильбюри, она медленной рысью устремилась к Аксбридж-роуд, все время порываясь перейти на галоп.

– Вы когда-нибудь ездили в автомобиле? – спросила мисс Хелспай, как только мы миновали злополучный перекресток.

– Нет. Признаться, не приходилось.

Я оглянулся: коляска и самодвижущийся экипаж находились на прежних местах.

– А мне приходилось, – улыбнулась мисс Хелспай. – Удивительное ощущение. Я даже вела его на протяжении нескольких миль.

– Могу себе представить, – произнес я, лишь бы что-нибудь сказать; мне было никак не вообразить ее управляющей одним из этих нелепых устройств, но я придержал язык. В любом случае мне не хотелось знать, где это происходило.

Она почувствовала мое молчаливое неодобрение.

– О, Гатри, значит, не ездили? – насмешливо проговорила она.

– Боюсь, что так, – с притворно удрученным видом ответил я. – Не вижу, какое применение могли бы найти эти механизмы. На мой взгляд, увлечение ими не более чем мимолетная блажь.

– Вероятно, вы правы. Многие выдающиеся умы с вами солидарны, – ответила она, и в ее голосе мне почудилась легкая печаль. – Но если бы авто были чуть быстрее, чуть… э… надежнее, если бы они могли перевозить больше грузов, то, возможно, послужили бы людям.

– Слишком много «если», мисс Хелспай, – заметил я и осторожно пожал плечами. – Впрочем, посмотрим.

– Посмотрим, – согласилась она, вклиниваясь в очередной дорожный затор.

Мы приближались к Хотризу, и я уже не мог игнорировать постепенно охватывавшее меня волнение. Я хотел обернуться, чтобы посмотреть, далеко ли Гастингс (он ехал позади), и, если сумею его разглядеть, попытаться вычислить, когда он нас нагонит. Послышался нестройный перезвон церковных колоколов, пробивших четыре часа, и я заметил:

– Мы быстро доехали.

– Семь миль в час. Быстрее почти невозможно, – согласилась со мной мисс Хелспай. – Через десять минут будем в Хотризе. – Она натянула поводья, немного придержав лошадь. – Она не выдохнется?

– Не хотелось бы. Она нужна нам свежей, – сказал я, задумавшись над тем, что нам предстояло.

– Тогда надо дать ей отдохнуть. Надеюсь, ей перепадет чуточку воды и овса, пока нас не будет.

Она слегка нахмурилась. В это время мы проехали мимо опрятного паба в георгианском стиле, при котором имелась конюшня.

– Может, оставить ее здесь?

– До Хотриза еще добрых полмили. Мы не знаем, в каком состоянии найдем Саттона. К тому же дождь не прекращается. Это может нас задержать. Нам не нужны лишние проволочки, особенно если…

Она перебила:

– Вы правы, Гатри. Наверное, попрошу Бери привести сюда лошадь и коляску, пока мы будем в Хотризе.

Я никогда не слышал, чтобы она называла своего коллегу по имени. Это меня изумило.

– А он согласится? – спросил я.

– Почему нет? Он оставит здесь лошадь и экипаж на часок, а потом отведет их в условленное место… – Не договорив, она указала рукой на длинную аллею, идущую вдоль аккуратно подстриженной самшитовой изгороди. – Думаю, нам сюда.

– Да, – ответил я, заметив, что вокруг уже стемнело. – Не могу прочесть надпись на указателе, но нам, безусловно, сюда.

– Тогда поехали, – сказала мисс Хелспай, сворачивая на аллею.

Мы очутились на живописной улочке, правая сторона которой была застроена прелестными домиками, а с левой располагалась живая изгородь. Примерно через четверть мили изгородь сменилась высокой кирпичной оградой, разделял их узкий проход.

– Хотриз, – промолвил я, припомнив данное нам описание. – В этой стене добрых десять футов высоты.

– Не меньше, – подхватила мисс Хелспай. – Надо поискать брешь. – Не останавливая коляску, она на ходу предупредила меня: – Смотрите в оба, Гатри. Нам надо знать, как выбираться отсюда.

– Хорошо, – ответил я. – Однако сомневаюсь, что сюда легко попасть, если учесть, что это за место.

Мы почти доехали до главного входа – внушительных, искусно сработанных кованых ворот.

– Сквозь них мы никак не просочимся, – заметил я.

– Даже если разденемся и намылимся, – подхватила мисс Хелспай.

Ее замечание тут же вогнало меня в краску.

– О, Гатри! Не краснейте вы, как девица!

– А я и не краснею, – возразил я, чувствуя, что эта невинная ложь только усугубила мое положение.

Мы доехали до конца аллеи и свернули налево, за угол кирпичной ограды, все еще надеясь обнаружить в стене какой-нибудь пролом, который в будущем поможет нам бежать. Я уповал на то, что мы найдем относительно безопасный способ выбраться из лечебницы. Когда мы снова повернули за угол, мне бросилось в глаза дерево – огромный старый дуб, простерший свои ветви над оградой. Мисс Хелспай тоже сразу его приметила. Не успел я раскрыть рта, как она сказала:

– Вы правы. Думаю, мы сумеем уговорить Бери влезть на дерево и помочь нам выбраться наружу.

– Мне представляется, что это… не так-то просто. Если его обнаружат, что нам тогда делать? – спросил я, не желая идти на такой риск.

– Быть может, это лучшее, на что мы можем надеяться. Я не вижу другого пути к спасению, за исключением главных ворот. А план мистера Холмса предполагает, что мы уйдем через ограду, – заметила она.

В это время мы увидели кэб Гастингса, показавшийся в начале аллеи.

– Думаю, надо посоветоваться с мистером Холмсом, – добавила мисс Хелспай и, прежде чем я смог что-либо ответить, повернула направо.

– Что вы думаете? – поинтересовался Холмс, стоявший около кэба, в начале прохода, отделявшего стену от живой изгороди. Ожидая нас, он закурил сигару, словно для того и остановился в этом месте.

– Мы можем выбраться наружу по дубовому суку, – сказала мисс Хелспай. – При условии, что нам помогут на него залезть.

Холмс подумал.

– Если вы позаботитесь о том, чтобы вашего помощника не обнаружили раньше времени, это может сработать. Однако, – для пущей выразительности он смолк, бросил сигару на землю и придавил ее каблуком, – надо поторапливаться. – Он перекатился с носков на пятки и добавил: – Мне не слишком-то хочется ехать к семи часам в театр. Я должен покинуть Хотриз в четверть шестого, чтобы прибыть туда вовремя, если наши усилия не увенчаются успехом.

– Вы не должны нас ждать, – взволновался я, вспомнив о том, что сэр Мармион может его узнать. Если на то пошло, врач узнал бы и меня.

– Я спрошу, здесь ли сэр Мармион. Если здесь, то нам придется найти способ выманить его наружу, – сообщил Холмс, скрестив на груди руки. – Что ж, начнем. Гастингс, давайте подъедем к воротам и наведем справки.

– Хорошо, сэр, – без колебаний откликнулся кучер.

Он подождал, пока Холмс заберется внутрь, и экипаж покатил по аллее, почти исчезнув в туманных сумерках.

– Надеюсь, дело выгорит, – вздохнул я, борясь с дурными предчувствиями.

– Только бы сэра Мармиона не оказалось в лечебнице, – откликнулась мисс Хелспай. – Он должен был уже уехать домой и вернуться только завтра.

– Во всяком случае, об этом говорят имеющиеся у нас сведения, – добавил я.

– Это лучше, чем ничего, – заметила она.

– Да, если эти сведения верны. – Мне не хотелось спорить с ней, поэтому я сменил тему: – Как вы думаете, сэр Мармион знает, что у Майкрофта Холмса есть брат? Мне нипочем не вспомнить, обсуждалось ли это между ними когда-нибудь.

– Должен знать, – ответила мисс Хелспай. – Он интересуется выдающимися личностями. Само собой разумеется, он знает о брате Майкрофта Холмса.

Я промолчал, будучи слишком взвинчен, чтобы верить в успех нашего предприятия. В прошлом нам частенько приходилось действовать без подготовки, но на этот раз на кону стояло слишком многое. К тому же мы находились в предместье, что некоторым образом осложняло наше положение.

Вскоре кэб Гастингса вернулся и остановился около нас. Холмс приоткрыл дверцу и, повернув голову к ко́злам, громко произнес:

– Отлично, Гастингс. Я вас отблагодарю.

– Это не обязательно, сэр, – сказал возница.

Холмс отклеил фальшивые бакенбарды и сменил генеральский китель на практичный жокейский пиджак, прикрыв его кучерской накидкой.

– Гастингс подошел, – сообщил нам патрон, – вызвал привратника и сказал, что в кэбе у него сидит брат Майкрофта Холмса, которому надо безотлагательно переговорить с сэром Мармионом. Так, Гастингс?

– Как договаривались, – с некоторым самодовольством подтвердил этот последний.

– А привратник: «Сэр Мармион не остается в Хотризе на ночь. Он будет завтра утром, в десять. Обход начинается в одиннадцать, а лечебные процедуры – после часа. Желаете записаться к нему на прием?» Я сказал, что должен увидеться с Хэйзелтином как можно скорее. Мне бы хотелось утром отнять у сэра Мармиона четверть часа, так как дело довольно срочное.

– Тот парень по другую сторону ворот сказал: хорошо, – подхватил Гастингс. – Посоветовал нам приехать в половине одиннадцатого, чтобы встретиться с сэром Мармионом до того, как начнется обход. Я сказал: мы приедем.

– Так что, по-видимому, путь свободен, по крайней мере – от сэра Мармиона, – закончил рассказ Холмс и тотчас встрепенулся: к нам приближался человек верхом на лошади. Рука Холмса скользнула под плащ, где у него – я знал это – был спрятан револьвер.

Мисс Хелспай предостерегающе вскинула руку:

– Нет, мистер Холмс. Это Бери.

– А, ваш, из Золотой Ложи, – проговорил Холмс, вновь откидываясь на спинку сиденья. – Да. Приветствую вас, сэр! Добро пожаловать.

Бери кивнул, но ничего не сказал; на нем были широкий непромокаемый моряцкий плащ и шляпа-зюйдвестка с широкими полями, отлично защищавшие его от дождя и пытливых взглядов. Он остановил свою лошадь подле коляски мисс Хелспай.

– Что надо делать? – спросил он. В его голосе слышался легкий дорсетский акцент, впрочем не настолько явный, чтобы по нему можно было бы сразу опознать этого человека.

– Вы должны наблюдать за всеми, кто направляется к лечебнице. Если кто-нибудь попытается зайти, после того как мы окажемся внутри, вы обязаны помешать ему любой ценой, за исключением убийства. – Произнеся эти слова, мисс Хелспай мельком глянула на Холмса, словно делала ему уступку. – Затем, в десять тридцать, когда привратники уйдут, вы залезете на дуб, что растет под западной стеной. Запаситесь крепкой веревкой и ждите, пока не явимся мы с Гатри, а с нами еще один человек. Потом вы поможете нам забраться наверх и проводите нас на Пэлл-Мэлл.

Если что-то и показалось Бери странным, он не подал виду.

– Хорошо, – ответил он. – Долго мне вас ждать?

– Пока не придем, в противном случае – до рассвета, – объяснила мисс Хелспай. – Если к рассвету нас не будет, вернетесь к мистеру Холмсу и сообщите ему о том, что случилось. – Она заметила, что в этом месте Холмс сумрачно кивнул. – Пока мы будем внутри, я хочу, чтобы вы забрали мой экипаж и поставили его в конюшню при пабе, мимо которого вы проезжали по дороге сюда, – он находится неподалеку от поворота на аллею.

– Я видел его, – сказал Бери.

– Позаботьтесь о том, чтобы мою кобылу напоили, накормили и дали ей пару часов отдохнуть. Затем вы приведете ее обратно и поставите под деревом.

Мисс Хелспай увидела во взгляде Холмса сомнение.

– Коляска должна стоять наготове, – пояснила она. – Мы не знаем, в каком состоянии будет находиться ваш друг, когда мы его обнаружим.

– Это разумно, – нехотя согласился Холмс. – Продолжайте.

– Если за нами не будет погони, мы вернемся на Пэлл-Мэлл. Если же погоня будет, тогда отправимся в один дом, который Золотая Ложа держит на такой случай в районе Садбери и Харроу, – сказала мисс Хелспай, намеренно не указывая его точное местоположение. – Мы известим вас, если нам придется поехать туда.

Холмс был не вполне удовлетворен этим планом, но понимал, что, учитывая нехватку времени, лучшего ждать не приходится.

– Хорошо, – уступил он. – Я останусь здесь до четверти шестого. – Он сделал резкое движение рукой. – Вытащить бы его оттуда прямо сейчас, – вздохнул он.

– Хотите попробовать? – лукаво спросила мисс Хелспай.

– Если бы я знал, что у нас есть шанс… – проговорил Холмс, но не прибавил, что это невозможно.

И тут мисс Хелспай отчетливо произнесла четыре слова, наполнившие меня ужасом:

– У меня есть идея.

– Какая? – спросил я, в душе сомневаясь, что мне хочется это знать.

Холмс внимательно посмотрел на нее, и в его серых глазах вспыхнули какие-то зловещие огоньки.

– Говорите, – промолвил он.

Мисс Хелспай охотно объяснила:

– Вы уже назвались братом мистера Холмса. Мы знаем, что сэра Мармиона в лечебнице нет, а еще знаем, что чем дольше мы ждем, тем больше вероятность того, что нас разоблачат.

– И? – подбодрил ее Холмс.

– Что, если нам пойти прямо сейчас? Скажем, что Гатри – адвокат мистера Холмса, то есть Саттона, и должен немедленно его забрать. Если они станут возражать, мы устроим скандал. Я назовусь невестой мистера Холмса и заявлю, что меня заботит его состояние. – Она алчно оскалила зубы – ни дать ни взять лиса, завидевшая цыплят.

– Боже мой! – задумчиво проговорил Холмс, слегка выпятив губы, что свидетельствовало о его волнении. – Боже мой!

Я видел, что оба увлеченно обдумывают эту безумную идею.

– Нам понадобятся револьверы, – заметил я, надеясь угомонить их разыгравшееся воображение.

– Мой револьвер при мне, Гастингс тоже вооружен, – сказал Холмс, отметая мои сомнения. – Мисс Хелспай? Мистер Бери?

– У меня есть револьвер, – ответила мисс Хелспай. – И у Бери тоже. Я знаю, что у вас в саквояже имеется оружие, Гатри, – добавила она.

– Это безрассудная, необдуманная затея, – весело произнес Холмс.

– А значит, они к такому совсем не готовы. В Братстве считают, что вы у них в руках. Возможно, они ждут от Гатри некоторых усилий по вашему спасению, но вовсе не дерзкого нападения, – заявила мисс Хелспай. – Риск будет куда значительнее, чем если мы последуем первоначальному плану, но и шансы на успех неизмеримо выше. Бери останется здесь на случай, если потребуется прикрывать наше отступление. – Взглянув в сторону коллеги, она уловила его полуутвердительный жест и добавила: – Нам больше не представится возможность для внезапного нападения.

– Вы очень убедительны, – кивнул Холмс. – Хорошо. Как вы предполагаете провернуть все это?

– Подойдем к воротам и вызовем надзирателя, – объяснила мисс Хелспай. – Нашим орудием станет негодование. Вы должны ясно дать понять, что без брата не уйдете. Если понадобится – пригрозите послать за полицией.

– Идет, – ответил Холмс. – Но мы должны закончить до половины шестого. – Он совершенно избавился как от уныния, так и от видимых опасений. – Надо поторопиться, – объявил он, забираясь в кэб. – Поезжайте снова к воротам, Гастингс! Опять на приступ!

Мисс Хелспай, фыркнув, вывела коляску на дорогу и пустила лошадь проворной рысью. Нас не могли удержать ни дождь, ни сгустившиеся сумерки.

– Достаньте свой револьвер, Гатри. Надо удостовериться, что вы захватили его с собой.

– Хорошо, – подчинился я.

Теперь, когда мы решились на авантюру, я не видел причин не использовать любое оружие, какое имелось в нашем распоряжении. Я вынул из-под сиденья саквояж, открыл его и стал искать свое оружие, стараясь соблюдать осторожность, так как оно было заряжено. Найдя револьвер, я сунул его в карман.

– А где ваш револьвер, мисс Хелспай? – спросил я, когда мы подъехали к воротам.

– В муфте, разумеется, – ответила она, словно это было самое подходящее для него место.

– А… – промолвил я, снова убирая саквояж под сиденье.

В этот самый миг мы остановились.

Холмс вышел из кэба, двинулся к воротам и громко крикнул:

– Если мне придется вызывать полицию, вы за это ответите!

Я разглядел по ту сторону ограды человека с фонарем в руке. Он приблизился к воротам.

– Это против наших правил. Мы никого не впускаем после того, как сэр Мармион уходит домой, – сообщил он Холмсу, как будто это разумелось само собой.

– Эй, погодите-ка, – надменно проговорил Холмс. – Здесь у вас мой брат, его забрали без согласия семьи, не объяснив причин. Мы с его невестой и адвокатом явились сюда, чтобы выяснить, правомерно ли его содержание здесь. Я знаю своего брата, сэр, и не могу поверить в то, что это необходимо. Кроме того, мне не представили рапорт врача или судебного исполнителя о том, что брат не способен позаботиться о себе. Я и мои спутники настаиваем, чтобы нас впустили. Если вы этого не сделаете, я буду вынужден обратиться в полицию и…

Надзиратель отступил назад, собираясь ретироваться.

– Я… – пробормотал он.

– Вы не уйдете, сэр. Пустите нас, или я привлеку вас к суду! – объявил Холмс. – Вашему начальству тоже придется ответить за ваше бездействие.

Последние угрозы наконец произвели желаемый эффект. Надзиратель вернулся к воротам.

– Это против правил, – посетовал он и повернул ключ в массивном замке.

– Беспричинно сажать людей под замок тоже против правил, – возразил Холмс и толкнул створку ворот, как только надзиратель вытащил ключ из замка. – Входите! – Он жестом пригласил нас внутрь. – Гастингс, вы побудете у экипажей. Остальные должны держаться вместе, когда мы окажемся в лечебнице. Не разбредайтесь. Мы ведь не хотим наделать тут шуму.

Надзиратель, шедший рядом с кэбом, внезапно рассмеялся:

– Уже наделали!

– Ничуть, – ответил Холмс. – Если бы мне вернули брата, этого бы не понадобилось.

Он повел нас прямо к дверям красивого кирпичного дома, когда-то служившего укромным пристанищем монарху, а ныне превратившегося в приют для душевнобольных. Это было большое здание в благородных пропорциях эпохи Регентства, ухоженное и элегантное. Парадная дверь была полуоткрыта. Надзиратель встал на пороге, словно надеясь задержать нас мирным образом. Холмс отнесся к подобной тактике с заслуженным презрением.

Помогая мисс Хелспай выйти из коляски (от чего она обычно отказывалась), я сказал:

– Будьте начеку.

– Разумеется, – ответила она и сунула руки в муфту.

Мы направились к распахнутой двери.

Я не мог сдержать трепета, когда мы переступили порог и вошли в обшитый деревянными панелями вестибюль с изящной двухмаршевой лестницей, ведущей на галерею и в оба крыла здания. Воздух наполнился стонами, воплями и другими звуками, мало похожими на те, что издает человек. Сливаясь воедино, они напоминали гул морской бури.

Надзиратель поставил ногу на нижнюю ступень, намереваясь подняться на второй этаж. Внезапно раздался приглушенный хлопок, и мужчина осел, схватившись за грудь, из которой хлестала кровь, орошавшая алыми струями деревянные панели, лестницу, а когда надзиратель повернулся к нам, обрызгавшая и нас. Из-под лестницы послышались быстро удаляюшиеся шаги: это спасался бегством убийца.

Из дневника Филипа Тьерса

Старший инспектор Прайс только что сообщил, что инспектор Фезерстоун найден мертвым на своем рабочем месте. Он застрелился. Мне сказали, что он оставил весьма прискорбный отчет о том, что привело его к подобной развязке. Старший инспектор Прайс поражен тем, насколько глубоко Фезерстоун был вовлечен в незаконную подрывную деятельность. Прайс обещал к завтрашнему дню прислать М. Х. полную копию этого документа. Судя по всему, среди прочего Фезерстоун устроил похищение трупа из морга, передал его м-ру Керему и помог тому покинуть страну. Кроме того, он был связан с Браатеном и Викерсом и имел отношение к их приезду в Лондон. «Можете сказать мистеру Холмсу, что он сам все прочтет, – заверил меня Прайс. – Я предоставлю ему не жалкие выжимки из текста. Он получит в свое распоряжение весь отчет целиком, ибо я знаю, что мистер Холмс – человек осмотрительный и правительство безоговорочно ему доверяет».

Я дал ему слово, что в пятницу М. Х. обязательно с ним побеседует, и предложил заглянуть на херес к шести часам. Приглашение было принято.

От М. Х. и Г. пока никаких известий, я еще не беспокоюсь, но все же не могу избавиться от неприятных мыслей. Разработанный ими план ненадежен, если что-то пойдет не так, может статься, в руках у Братства окажется не только Саттон…