– Мне это не нравится, – сказал Майкрофт Холмс, зябко заворачиваясь в толстый халат. Вы совершенно правильно решили поговорить со мной прежде, чем с кем-нибудь другим.

– Я хотел сообщить о случившемся главному кондуктору. Но в любом случае, чтобы найти его, мне нужно было пройти через ваш вагон. Это нужно сделать очень быстро, – сказал я, тревожно оглянувшись, как будто у меня за спиной в любую секунду мог возникнуть разгневанный Макмиллан; а этого, похоже, можно было ожидать.

– Не могу представить себе, что Макмиллан может не дать делу ход, – со спокойствием фаталиста сказал Холмс, – и упустит возможность лишний раз продемонстрировать свое величие. – Он вздохнул. – Примерно через час паровоз будет заправляться водой. Насколько я знаю, на этой станции нет телеграфа, так что, вероятно, мне придется отправить Крейцера с поручением. Пожалуй, я могу это сделать, – таинственно добавил он, соединив кончики пальцев, и задумчиво продолжил: – Это может быть Братство или Золотая Ложа. У них самый широкий доступ к служащим железной дороги, и они способны без труда завербовать многих из них. К тому же вы своими глазами видели этот символ на цепочке у начальника станции.

– Вы уверены, что это должны быть немцы? – спросил я, вспомнив, сколько стран могли бы извлечь пользу из срыва соглашения.

– Да. Большинство служащих железной дороги не стало бы рисковать своим жалованьем, связываясь с иностранцами; подобная опрометчивость не в немецком характере. – Он свел ладони вместе. – Это дело чисто внутреннее, и искать его авторов нужно среди немцев. А среди них тоже достаточно людей, которые с удовольствием сведут на нет все месяцы напряженных переговоров.

– И что, по вашему мнению, я должен сделать? – спросил я. Мне показалось, что я шагаю по узенькой неровной тропке, окруженной невидимыми капканами и западнями. У меня не было полной уверенности, что Майкрофт Холмс понимает всю серьезность вопроса, но я должен был всецело положиться на него, ибо советы, которые я мог бы получить у других, наверняка содержали бы в себе злой умысел.

– Прежде всего, поговорите с кондуктором и обратите внимание на его поведение. Если он будет по-настоящему удивлен, узнав о случившемся, позвольте ему назначить к вам в вагон другого охранника. А при малейшем подозрении, что он знает о происшедшем, говорите, что обратитесь за помощью в Карлсруэ.

– А как мне убедить Макмиллана, что, уладив дело таким образом, я поступил разумно? – спросил я более раздраженно, чем хотел.

– Конечно, нажав на его тщеславие. Скажите, что его миссия слишком важна, чтобы доверяться простой железнодорожной охране. Выскажите сомнение, что кто-нибудь достаточно хорошо осознавал значимость его персоны, чтобы обеспечить надлежащую охрану. – Майкрофт Холмс тревожно улыбнулся, сверкнув зубами. Эта улыбка всегда вызывала в моем воображении образ волка, преследующего добычу. – Вы можете пойти этим путем в любом случае. Крейцер все устроит. Новая охрана появится у вас во время пересадки на поезд в Майнц.

– Но ведь это очевидная увертка, сэр, – возразил я.

Майкрофт Холмс одобрительно кивнул.

– Конечно. Именно поэтому все получится. Макмиллану не придет в голову, что его враги станут действовать так неуклюже.

– Но если Макмиллан догадается о цели, которую я преследую, это не сулит ничего хорошего. – Я решил высказать все свои сомнения.

– Тем больше оснований заставить его вам поверить. – Волчья улыбка вернулась на его лицо. – Из таких людей, как Макмиллан, получаются прекрасные инструменты, если, конечно, вы сможете использовать их слабость.

Я коротко поклонился, подумав, не распространяет ли он эту философию и на меня.

– Я постараюсь держать ваши инструкции в памяти.

Холмс, искоса наблюдавший за мной, негромко захихикал.

– Не лезьте в бутылку, Гатри. Не в моих привычках обращать людей в орудие. Мне требуются безупречно честные люди, которым я мог бы целиком и полностью доверять. – Он насупил брови. – Вы уверены в том, что видели след второго стакана и уловили запах киршвассера?

– Абсолютно, сэр.

Холмс кивнул.

– Этого я и боялся. К вашему сведению: это наблюдение подтверждает мое высокое мнение о вас и, боюсь, ставит под подозрение… еще одно лицо.

Была ли это лесть или он говорил правду? – раздумывал я, выходя из вагона. Возможно, и то и другое. Чтобы покончить с неуверенностью, я решил считать, что мистер Холмс убедил меня, и отправился на поиски главного кондуктора передать жалобу Макмиллана. После краткой беседы с этим высоким чином мы оба сошлись на том, что в Карлсруэ к Макмиллану в вагон сядет персональная охрана, которая будет сопровождать его дальше.

– Хоть и не следовало бы этого говорить, – добавил железнодорожник, когда мы наконец пришли к заключению, – но ваш хозяин очень тяжелый и капризный человек.

Согласившись с проводником, я подумал, что его последнее высказывание может относиться и к Камерону Макмиллану, и к Майкрофту Холмсу.

Я вернулся к Макмиллану уже за полночь. Он хотел спать и поэтому был страшно раздражен. Я посоветовал ему выпить бренди для успокоения нервов. Мне совершенно не хотелось, чтобы он провел бессонную ночь: тогда утром с ним совершенно невозможно было бы иметь дело.

– Хорошо соображаете, Джеффрис, – похвалил Макмиллан. Его все еще переполняла гордость за пришедшую ему в голову блестящую мысль об особых охранниках, которые будут сопровождать его персону. Он уже забыл свое недовольство тем, что я не сразу подсказал ему эту идею. – Бренди как раз то, что нужно. Но разве можно в это время найти официанта?

– Я все устрою, сэр, – успокоил я его, решив воспользоваться запасами, хранившимися в салон-вагоне Майкрофта Холмса. По крайней мере, это было мне по силам.

Холмс составлял депешу, которую собирался отправить с Крейцером.

– Я рассчитываю получить ответную телеграмму на следующей станции. Скажите мне, кому вы докладывали и кто тот человек, который будет сопровождать нас. Используйте шифр, который я вам дал, чтобы не навести на след шпионов.

– Обязательно, – ответил Крейцер и, козырнув, взял депешу и убрал ее во внутренний карман мундира. Его юное лицо пылало рвением и энергией. – Я также направлю полный отчет в ваше Адмиралтейство, как вы хотели.

– Благодарю вас, – сказал Холмс, поклонившись в ответ, и жестом попросил кадета оставить нас. – Ну, Гатри, – обратился он ко мне, когда Крейцер вышел, – что вы хотите сообщить мне на сей раз? Надеюсь, не о том, что Крейцер – шпион Золотой Ложи; я знаю это с первой же минуты знакомства с ним.

– Он? – Я был глубоко поражен и почувствовал себя дураком. – Но вы же говорили…

– Ну конечно, он же слушал нас, – нетерпеливо ответил мой патрон. – Еще и потому, что его действия неплохо отвечали моим целям. Мне выгодно противостояние Золотой Ложи попыткам Братства похитить Соглашение из поезда. Но теперь я рад, что расстался с Крейцером. Он мог бы услышать многое, что не предназначается для его ушей.

– Вы хотите сказать, что я был неосторожен в своих речах? – Я был глубоко уязвлен тем, что не смог сдерживать язык, когда Майкрофт Холмс приглашал к откровенной беседе.

– Ну конечно нет, – ответил он. – Просто мне бы не хотелось, чтобы он понял о моей догадке насчет его.

– А как вы узнали, что он из Золотой Ложи? – спросил я. – Хотелось бы знать на будущее.

– Он очень внимательно прислушивался ко всему, что я говорил насчет Братства. Предпринял несколько попыток втянуть меня в разговор о его деятельности, якобы желая лучше понять свои обязанности по отношению ко мне. – Он опять рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

– Но не могло ли это объяснение оказаться правдой? – предположил я.

– Могло, если бы он не присвоил страницу из моих заметок о деятельности Братства в Баварии. – Он строго взглянул на меня. – Он точно знал, что искать, и сделал это очень аккуратно. Рассчитываю, что он незамедлительно передаст мои заметки руководству ложи.

– Не знаю. – Я помотал головой. – Я не уверен, что этих улик достаточно.

– Гатри, в свое время вы разовьете в себе особое чутье и будете знать, к чему следует присматриваться. – Он критически взглянул мне в лицо. – Отек от ушиба стал еще больше, а рану на лбу вам надо почистить, до того как вы ляжете спать. Я дам вам йод и перекись водорода.

Я совершенно забыл о своем изуродованном лице, пока он не напомнил об этом.

– Благодарю вас, – резко ответил я, приложив руку к рубцу на лбу, – это предотвратит нагноение.

Но Майкрофт Холмс, очевидно, не услышал моей интонации.

– Совершенно верно. – Он вынул небольшую кожаную коробку из своего багажа. – Здесь все, что вам может понадобиться. Ах да, вы, может быть, захотите восстановить ваш… э-э… шрам на глазу, на тот случай, если…

– Если что? – поинтересовался я. – Если меня сбросят с поезда?

Как раз в этот момент поезд начал замедлять ход.

– Здесь мы набираем воду, – объяснил Майкрофт Холмс, – а кадет Крейцер покидает нас. Ведь вам не хочется, чтобы он снова принялся рыться в вещах Макмиллана, не так ли?

– Вы хотите сказать, что это Крейцер пробрался в купе и попытался украсть Соглашение? – Я не мог в это поверить.

– Даже если бы он нашел футляр с картой, у него ничего не вышло бы. – Он похлопал по боковому карману, и я понял, что он вооружен.

В первый момент я был поражен тем, что он знает даже о футляре. Но затем решил, что, наверно, я как-то упомянул о нем, или же он услышал о нем от самого Макмиллана, или от мадам Изольды.

– Значит, это он пытался устроить обыск?

– Но совершенно неумело, – последовал ответ.

Не успел он отпереть дверь, как был замечен.

– Выходит, именно его действия встревожили Макмиллана и заставили того проверять свой багаж. – Я надеялся найти в происшедшем какой-то смысл, но безуспешно. Разбудили-то меня движения Макмиллана, значит, возможно, Крейцер побывал в купе раньше. Эта мысль вновь и вновь возвращалась ко мне, но развить ее никак не удавалось.

– Вас что-то еще беспокоит, мой мальчик? – вкрадчиво спросил Холмс.

– Большая рюмка бренди, чтобы Макмиллан смог проспать ночь. Он сейчас так взвинчен, что, подозреваю, просто выскочит из собственной кожи, если случится еще что-нибудь. – Я отчетливо понимал, что и сам взволнован.

– Берите все, что понравится, – предложил Холмс. – И если вы посмотрите на нижней полке, то увидите четыре маленькие бутылочки без наклеек с темно-зеленым напитком. Это сделанный в Баварии ликер, благодаря которому вы спокойно уснете. Монахи в древнем бенедиктинском монастыре делают его специально для восстановления сил изможденных путников. Одной бутылочки вполне хватит для вас. Вкус не так уж плох.

Поезд уже останавливался, и вагон начало дергать. Я поспешил выполнить указание, достал бутылку и налил в простой стакан добрую порцию бренди, постаравшись ничего не пролить.

– Благодарю вас, сэр. Увидимся утром.

– Хорошо, Гатри. Спите спокойно; вы это заслужили, – ответил Холмс и жестом простился со мной.

Возвращаясь в купе Макмиллана, я увидел, как Крейцер вышел из поезда и поспешно направился через пути к старомодному фаэтону с парой лошадей, запряженных цугом. Возница приветствовал Крейцера, тот вскочил на сиденье. Затем окно заволокло густым облаком пара, а когда оно рассеялось, Крейцера уже не было.

Макмиллан сидел как на иголках и, когда я открыл дверь, обратился ко мне в величайшем раздражении:

– Вы не торопились!

– Я подумал, что будет полезно заручиться поддержкой старика, и рассказал ему, что вы выполняете важную и срочную миссию, – ответил я, скрывая гнев на этого самовлюбленного индюка, требующего так много почтения к своей персоне. – Он понял всю значимость вашей работы и предложил мне взять для вас двойную порцию бренди.

Лесть успокоила Макмиллана.

– Очень хорошо, Джеффрис. Да, очень хорошо! – Он взял предложенный стакан и скептически понюхал содержимое. – И впрямь, добрый напиток. Конечно, я и не ожидал, что герой-солдат станет пить плохой коньяк. – Он отпил большой глоток. – Мы долго простоим здесь?

– Полагаю, пока паровоз не наберет воды.

– Надеюсь, здесь никто не будет садиться в поезд? – В менее напряженной ситуации его опасения могли бы показаться смешными. – Вам придется караулить, когда я буду спать, до тех пор, пока в Карлсруэ нам не дадут нового охранника.

– Я прослежу, сэр, – ответил я, пытаясь про себя угадать, какие меры для нашей защиты ночью предпринял Майкрофт Холмс. Но что-то он наверняка придумал, в этом у меня не было ни малейшего сомнения.

– Старина Джеффрис! – Макмиллан окинул меня проницательным взглядом. – Вы не слишком-то привлекательный парень, но мне начинает казаться, что, когда Энгус бросил меня, я заключил удачную сделку, взяв вас на службу.

Мне было тяжело вспоминать об Энгусе, принявшем страшную смерть в том подвале. О боже, подумал я, неужели это произошло всего лишь прошлой ночью? Поэтому я лишь слегка поклонился в ответ, надеясь про себя, что все ужасы последних дней не навалятся на меня, как только я закрою глаза.

– Ладно, идите. Позаботьтесь о том, чтобы мне подали завтрак не позже восьми.

Со смешанным чувством признательности и раздражения я оставил его и вернулся в свое неуютное купе, чтобы промыть рану на лбу, а затем выпить пахнущий травами ликер, который поможет мне погрузиться в сон.

Из дневника Филипа Тьерса

День оказался насыщенным событиями, и вечер, похоже, будет таким же. М. X. сообщил, что поездка по Баварии продолжается и что на пути от Мюнхена до Гента ему будет оказано всевозможное содействие. Почти всю дорогу он будет занимать отдельный вагон, который обещали прицеплять к тому, в котором едут Макмиллан и Г. Лучшего способа следить за их передвижением просто невозможно придумать.

Он также написал, что за его действиями следит группа, известная как Золотая Ложа, – конкуренты Братства. Один из агентов находится при нем. Это кадет по имени Крейцер. М. X. намеревается как можно скорее отослать от себя молодого человека, и, если это удастся, он достигнет двойной цели.

Я приготовил ему депешу, в которую вложил все сведения, полученные от инспектора Корнелла. Она будет ждать М. X. в Льеже. Письмо уже этим вечером отправится на континент и будет вверено заботам двоих наиболее надежных агентов М. X. Похоже, что полиция исчерпала все свои возможности, и без помощи М. X. негодяи, убившие молодую женщину, останутся безнаказанными. Учитывая, что ей пришлось вытерпеть ради того, чтобы письмо попало к нам, этого нельзя допустить. В своем рапорте я прошу М. X. поскорее предоставить инспектору Корнеллу данные, которыми он располагает, конечно приняв во внимание, что сведения, представляющие угрозу безопасности империи, не могут быть обнародованы в суде.

Когда Эдмунд Саттон пересекал Пэлл-Мэлл, направляясь в клуб «Диоген», к нему пристали хулиганы. Ему удалось разогнать их с помощью трости, которой, как он клянется, действовать гораздо легче, чем мечом в роли Генриха IV. Поскольку такие происшествия редкость на Пэлл-Мэлл, хулиганы, встретив сопротивление, сбежали прежде, чем полиции удалось их захватить. Саттон сказал, что он не станет нарушать строгий график, составленный для него М. X., но считает, что коль скоро существует возможность повторных нападений, было бы целесообразно держать на улице одного-другого полицейского, когда ему понадобится выйти из дома. Я передал это пожелание соответствующим властям и получил заверения в том, что это будет сделано.

Сегодня вечером я смог уделить матери всего час и не уверен, что она осознала мое присутствие близ нее. Я говорил с ней в надежде на то, что, если она способна слышать, ей будет приятно в эти последние дни услышать мой голос. Я убеждал ее, что Бог со своими ангелами возьмет ее к себе за те хорошие и самоотверженные поступки, которыми была полна ее жизнь, за добро, которое она щедро делала столь многим.

Для будущих похорон уже почти все приготовлено.