Проснулась Трейси от холода. Любое движение причиняло резкую боль. Сквозь отверстия в доске сочился свет. Она попыталась вспомнить, как выбраться из пещеры – по какому туннелю ползти, где свернуть, – но в голове все перепуталось. Трейси спрятала лицо в грязных ладошках и заплакала.
Наверху зашуршали шаги. Девочка вскинула голову, быстро вытерла слезы, набрала в легкие побольше воздуха и задержала дыхание. Дыру в доске закрыла тень, и девочка замерла.
– Трейси, это Мамочка! – объявил бодрый голос. – Ну как, выйдешь из страшного места? Будешь слушаться Мамочку? Будешь хорошей?
Трейси шумно выдохнула и взмолилась:
– Да-да, пожалуйста! Пожалуйста, вытащи меня отсюда. Я буду хорошей девочкой. Буду слушаться. Драться не стану никогда-никогда! – совершенно искренне пообещала она.
– Ладно, подожди.
Трейси слышала, как Мамочка счищает с доски землю, накрыла голову руками и зажмурилась. В яму посыпались мелкие камни и земля. По доске заскребла лопата, и надежда Трейси окрепла. Похитительница подняла доску, отбросила ветки и широко улыбнулась Трейси. Девочка едва снова не расплакалась, но вовремя сдержалась: Мамочка ненавидит слезы. Сейчас Трейси хотелось одного – выбраться из страшного места, угодить Мамочке и стать хорошей.
– Минутку, милая. Потерпи еще минутку! – проговорила Мамочка, расшвыривая последние ветки.
Счастливая Трейси потянулась к Мамочке, и та схватила ее за руки. Малышка вцепилась в нее и медленно встала, затекшее тело отозвалось болью. Мамочка вытащила ее из ямы, и Трейси прильнула к ней. В объятиях Мамочки было так хорошо и спокойно!
– Прости, Мамочка! – прошептала Трейси. – Я буду хорошей девочкой, обещаю!
Мамочка чуть отстранилась, медвежьи объятия стали нежнее, взгляд серьезнее.
– Милая, тебя пришлось туда посадить, но, сама видишь, Мамочка пришла и вытащила тебя! – Она улыбнулась и снова прижала девочку к себе. – Давай снимем эту вонючую одежду и помоемся, ладно?
Трейси улыбнулась в ответ: как хорошо, что ее вытащили из страшного места; как замечательно, что рядом другой человек, и как чудесно, что она жива. На смену слезам пришло смирение: теперь у нее новая жизнь и новая мамочка.