Ткач, слегка покачиваясь, вышел из бани. Машина стояла на месте. Водитель дремал внутри, и открыл глаза, только когда распахнулась дверца.

— С лёгким паром, Сергей Евгеньевич! — виноватым тоном произнёс Власов.

— Поехали, Костя! — не отвечая на его приветствие, устало произнёс Ткач, и, сделав паузу в момент срабатывания зажигания, добавил, — к Анне.

Власов уже несколько раз возил шефа по этому адресу в новостройки. Сначала ездили просто смотреть. Позже помог перевезти туда вещи любовницы Ткача, а затем и её саму.

Жизнь приучила Власова не соваться в чужие дела, а особенно своего руководства. Поэтому он беспрекословно выполнял всё то, что ему говорили. Он неоднократно раньше встречал Аню с электрички, когда Ткач задерживался на совещаниях или по иным делам. Ему нравилась эта непосредственная девушка, воспринимающая всё так, как есть. Не слушала советов и всё делала по-своему. Похоже, что с малых лет она росла самостоятельно, и для неё не существовало авторитетов. Было смешно видеть её выходящей из электрички в широкополой нежно-розовой шляпке с боа, когда вокруг шли сгорбленные старухи и грязные бомжи. Её короткое алое пальтишко и чёрные лаковые ботфорты вырывали её из толпы, делая похожей на язычок пламени, разгорающийся в центре сгрудившегося вокруг состарившегося, высохшего хвороста.

Она шла, глядя поверх голов, не замечая окружающей её серости. Словно генерал, ведущий в атаку на вокзал, прибывшее электричкой, тёмное и неграмотное деревенское ополчение.

— Довезёшь меня и езжай домой, — сказал водителю Ткач, прервав мысли Константина, — если что, я тебе позвоню на трубку.

Дорога свернула на объездную, а затем углубилась в новостройки. Асфальт ещё проложить не успели, и машина покачивалась на буераках, словно кораблик на небольшой короткой зыби.

Лифт не работал и Ткач, в очередной раз выругав строителей, стал подниматься на десятый этаж пешком.

Знакомая металлическая дверь, глазок. На звонок в квартире послышалось движение и лёгкий стук каблучков.

— Опять не закрыла вторую дверь, — подумал Ткач, — на лестнице всё слышно!

— В глазке мелькнул свет и замок стал отпираться.

Дверь распахнулась вместе с запахом еды, парфюма и высыхающей штукатурки. В мгновенье он оказался в крепких объятьях Анюты.

— Сергей Евгеньевич, наконец-то Ваше высочество соизволило явиться, — начала она официально, крепко обнимая за шею, но, не выдержав, сорвалась, — Я так по тебе соскучилась! Всё жду и жду!

Покушаешь? Я приготовила тебе курицу.

Ткач обнял её маленькое желанное тело, прижавшееся к нему с необыкновенной силой, непонятно откуда взявшейся в этих тоненьких ручках и ножках. Она едва доходила ему до груди. Вытягиваясь на носочках, отталкиваясь от пола, она задирала голову вверх, словно хотела взлететь по Сергею, и прижать его голову к своей груди. Ткач легко приподнял Аню за талию и она тут же оторвалась от земли и обвила его своими стройными ногами. Теперь его губы были совсем рядом, и она впилась в них, словно хотела вобрать в себя его душу, ещё продолжающуюся инстинктивно сопротивляться её безумному натиску. Именно так они всегда встречались наедине. Ткач нёс её на кровать и там аккуратно падал спиной, опрокидывая Аню на себя.

Но сегодня, держа её на руках, он заметил, что дверь в их маленькую спальню закрыта, а на вешалке висит мужская куртка.

Неприятное ощущение кольнуло его под ребро. Руки ослабли и Анюта медленно сползла по его телу вниз. Она заметила направление взгляда Сергея и засмеялась. Торопливо защебетала, чтобы успеть остановить наплывающую на Ткача хмурость:

— Это мой брат приехал! Помнишь, я говорила тебе про него? Мы решили, что сами сделаем здесь ремонт. Зачем тебе деньги тратить? Ты только купи нам строительные материалы. Нам всё равно нечем заняться! Поклеим обои и покрасим стены. Пусть он пока поживёт в маленькой комнате! Нашу кровать мы переставили в большую комнату! Зачем нам гостиная? Пусть будет большая спальня! А ему перенесли диван.

Огорчение Ткача остановилось. Вряд ли, — подумал он, — она рискнёт привести сюда какого-нибудь своего парня и, тем более, просить меня его оставить пожить. Хотя, кто поймёт этих женщин.

Настроение улучшилось, но та первая волна вдохновения и желания близости прошло. Ситуация усугублялась тем, что в соседней комнате находился незнакомый мужчина, который в любой момент мог выглянуть и застать Ткача врасплох.

— Сколько ему лет-то, — спросил Сергей.

— Двадцать один, на год младше меня, — заулыбалась Аня, чувствуя, что Ткач уже почти успокоился, — Ты останешься?

Он кивнул головой.

— Ура! — негромко, чтобы не разбудить брата, закричала Аня, — Сергей Евгеньевич остаётся!

Кушать Ткач не хотел. Он попросил Аню заварить чай и прошёл в гостиную. Это была комната метров тридцать, совмещённая с кухней. Два больших окна и прозрачная балконная дверь были ничем не закрыты. В их проваливающейся ночной темноте можно было видеть передвигающиеся по горизонтали огоньки. Там был фарватер.

Наверно днём красиво наблюдать за плывущими пароходами, — подумал Ткач, — к сожалению в светлое время суток он практически здесь не бывает. Этим может любоваться Аня.

Он подумал об этой маленькой доброй девочке, поселившейся с его помощью на последнем этаже высотного дома на краю земли, с окнами на воду. Словно запертая в башне царевна. О чём она думает, глядя вдаль на горизонт? Быть может, ещё надеется увидеть алые паруса? Или уже ничего не ждёт. Считает, что сказочный принц уже вытащил её из царства зла? Что он может ей дать? Ведь это он тот герой, который позволил себе нарушить существовавшую закономерность. Своими ста долларами изменил путь девушки.

Что ждало её впереди? Панель? Обслуживание водителей на трассе? Замужество с засиженным зэком или наркотики? Стоит выехать за спальный район города, и ты погружаешься в беспросветную нищету и убогость.

И только подешевевшие телевизоры, как единственное окно в мир цивилизации, вещают спившемуся бесправному населению о мировом прогрессе достижениях страны, развлечениях олигархов и беспределе чиновников. В праве ли он был перенести её в мир беззаботности? Что будет она делать с появившейся у неё свободой?

Глядя, как Анна суетиться у плиты, он не переставал чувствовать ту ответственность, которую взвалил на себя, и которая ещё больше усиливала желание быть с ней рядом каждую минуту, каждое мгновенье. Быть в ней и держать её в себе.

После секса она как обычно, словно лиана обвила вокруг него свои тонкие руки и стройные ноги. Уткнулась в его грудь лицом и блаженно засопела, погрузившись в сон. В течение ночи она несколько раз меняла свою позу, но не выпускала Ткача из объятий, словно боялась, что он убежит, не сказав «до свидания».

Ткач обнимал её сверху своими большими руками, и нежно поглаживая, когда Анна начинала ворочаться или что-нибудь бормотать. Ему казалось, что он бодрствует на протяжении всей ночи, но утром чувствовал себя выспавшимся. Наверно это происходило от душевного спокойствия.

У себя дома ему приходилось постоянно ворочаться с боку на бок от толчков Татьяны, которая спала очень чутко и терпеть не могла его негромкий храп. Стоило ему забыться, как она толкала его в плечо, требуя перевернуться на другой бок. А через некоторое время всё снова повторялось. Под утро Ткач начинал чувствовать себя шашлыком, который готовят на мангале, постоянно переворачивая, чтобы он не подгорел.