Уже прошло пять минут после начала совещания. Ткач не торопился. Он знал, что без него не начнут.
— Ох уж мне этот уголовный розыск, — думал он, не торопливо спускаясь по лестнице, — бывшие бессеребренники! Десять лет назад долларом напугать можно было. А теперь вокруг управления порше-кайены стоят и лексусы. Вот тебе и самая честная служба! Честная, пока не дают. А научились работать как БХСС и стали давать. Ну конечно их понять можно. Зарплата начальника как у начинающего водителя троллейбуса. Про оперов вообще нечего говорить. Что там наверху думают? Только обещаниями кормят! Семьи им надо содержать?
Не все конечно могут крутиться. Большинство как не умело, так и не умеет. Вон взять, к примеру, УБОП. Кто умеет работать — тот в фаворе, у бандюков фирмы отбирает и сам крышует. А тот, кто не умеет — водку пьёт и в обносках ходит. Сразу видно кто на что способен. Там иначе нельзя. Это не уголовный розыск их за раскрытие преступлений не дрючат. Им подавай что-нибудь глобальное, чтоб по телевизору показали. То, что потом пшик будет, это никого не интересует. Ну, пусть только мне попадутся!
Ткач вошёл в актовый зал и все сидевшие внутри руководители встали.
— Здравствуйте, товарищи офицеры! — по давней привычке сказал генерал и прошёл в президиум, — садитесь.
Начальник управления уголовного розыска Сидоров Андрей Викторович стал докладывать показатели за полугодие.
Ткач тихо попросил у рядом сидевшего заместителя план заслушивания. Мельком заглянув в него, увидел знакомую фамилию начальника Заречного отдела. Вынул из кармана перьевую ручку и зачеркнул фамилию Ахмеда.
— Он мне сегодня докладывал! — сказал Ткач тихо сидящим в президиуме, — лучше послушаем начальника Свердловского отдела!
— У него вроде всё нормально, — зашептали сидевшие рядом руководители.
— Вот это-то и подозрительно! — заметил Ткач, — почему у него всё нормально, а у остальных — жопа?
Президиум замолчал. Кто-то ручкой внёс над зачёркнутым фамилию «Васильев».
Выступали руководители отделов главка и предлагали к заслушиванию начальников районных подразделений. Всё было как обычно. Ткачу не нравилась обстановка совещания. Складывалось впечатление, что заслушивают районы не для того, чтобы помочь, а чтобы показать ему, генералу, как главк распинает районных начальников.
— Раньше такого не было, — думал Ткач. Бывший начальник управления собирал всех за одним столом, сам садился рядом и начинали разбираться, чем кому можно помочь. Какие операции провести. Какие усилия куда направить. Пили чай. Бывало и покрепче. Главк знал, что его раскрываемость зависит от земли. А районные начальники всегда могли надеяться на помощь от ГУВД.
Теперь каждый был за себя. От этого становилось противно.
Уголовный розыск всегда отличался сплочённостью потому, что там нечего было делить, кроме проблем и забот. Теперь есть что делить! Деньги высасывают отовсюду. Возврат угонных машин. Крышевание игорных мошенников. Прикрытие сутенёрских контор и проституток. Взимание дани с гастарбайтеров. По заказу прессуют конкурентов. Как это всё опротивело! Уйти на пенсию? А кому я там нужен? На что я годен в обычной жизни? Шлагбаум поднимать на охраняемых воротах. Или опять заносы: у одного взял, другому занёс. Благо связями оброс за время службы.
Ткач просмотрел список присутствующих руководителей.
Ну, наконец-то, — обрадовался он, — хоть заполнили вакансию начальника первого отдела! А то аналитику возглавить некому. Спрашивается, как управление может работать без анализа криминальной обстановки в городе?
Фамилия показалась ему знакомой.
Неужели это тот Мамедов, — подумал он, — бездельник, участвующий в возврате ворованных машин потерпевшим? Недавно начальник управления собственной безопасности о нём говорил. Связь угонщиков?
Ткач решил уточнить, не откладывая, и прервав докладчика, обратился к присутствующим:
— Начальник первого отдела Мамедов здесь?
В зале наступила тишина.
— Ещё раз спрашиваю, кто не расслышал. Мамедов здесь?
На этот раз сбоку послышался взволнованный голосок начальника розыска Сидорова:
— Товарищ генерал, его нет, я Вам потом объясню.
— Это какой подполковник Мамедов, — уже тише обратился Ткач к Сидорову, что в тюрьме недавно отсидел за возвратки автомашин?
— Там дело прекратили, товарищ генерал, он под подпиской. Я всё объясню, — шептал Сидоров, краснея и наклоняясь к столу, чтобы в зале не слышали.
Но оттуда уже потянулись приглушённые смешки и тихие возмущения.
— Да Мамедов верно уж полковником стал, — сказал кто-то отчётливо, — тюремный срок зачли в стаж!
— И сам того не знает, что руководит отделом, — с издёвкой добавил кто-то.
Смех усилился.
Ткач смотрел на красную физиономию Сидорова и чувствовал, что сильно прокололся. Но где? Даже руководители отделов всё знают. Он подумал, что в последнее время мало уделяет времени изучению климата в собственном управлении.
Как-то мои оперативные позиции ослабли, — подумал Ткач. Надо бы кого из угрозыска пригреть, чтоб рассказывал, что у них там твориться!
Вскоре дошла очередь до Васильева.
— Пойдём ко мне, — тихо сказал Ткач Сидорову, — поручи вести совещание заму.
Сидоров пошептался с заместителями, и через пару секунд понуро последовал за генералом.
— Не вставайте, — негромко сказал Ткач в зал и вышел.
Как только они вошли в генеральский кабинет, Ткач обернулся. Сидоров был коротышкой, хотя и квадратным, поскольку раньше долго занимался борьбой. Но потом пошёл в милицию, и как большинство спортсменов стакан во лбу не держал. Частенько спал физиономией в тарелке, когда пьянка была ещё в самом разгаре. Ему стыдно и неудобно было смотреть на шефа задирая голову, и он, надувая щёки, бубнил, как Вини — Пух, грустную песенку упершись взглядом в генеральский живот:
— Так получилось Сергей Евгеньевич, не подумайте чего. Мамедов неплохой человек. Хороший руководитель районного звена. А то, что тюрьма, так это ж кто её не нюхал теперь, посчитай каждый пятый в КПЗ посидел…
— Но мы-то с тобой знаем, что он за дело был арестован, ведь так? — возмущённо прервал его Ткач.
— Так-то оно так, товарищ генерал. Да где ж сейчас верных людей-то найдёшь? А он ситуацией владеет, и понимает с полуслова.
— И хорошо понимает? — улыбнувшись, съязвил генерал.
— Очень хорошо понимает, Сергей Евгеньевич! Оперативные позиции держит и сотрудники у него в норме! Раскрытий много!
— Что ты мне бредятину несёшь, — Ткачу надоело это заговаривание зубов, — он ведь только из камеры вышел. По-твоему, два месяца через тюремное окно руководил отделом? Как Ленин? Писал служебные записки на волю? Говори, сколько взял с него за должность и звание? Присвоить-то успели?
— Не успели пока, товарищ генерал. Управление собственной безопасности сопротивляется. Требуют справку о прекращении дела.
— Но деньги-то взял?
— Ну, да, — пробубнил Сидоров.
— Сколько?
— Пятнашку, — чуть слышно пролепетал тот.
— И конечно не деревянных?
Сидоров кивнул и понурился.
— Что-то, ты, товарищ полковник, голос потерял? С кого ещё деньги брал?
— Ни с кого, — торопливо забормотал Сидоров, надеясь, что дело подошло к концу, — клянусь…
— Не гони, — прервал его Ткач, — хочешь, чтобы я приказал, все вакансии руководителей поднять за последние три года? И посмотреть, кто на них был подвешен, чтобы полковника получить?
— Никак нет, — тут же отрапортовал Сидоров, и совсем тихо добавил, — ну человек шесть — семь.
— Ну, ты и лис! — возмутился генерал, — у меня под носом открыл лавочку по продаже званий. Половина главка знает, а я не в курсе!
— Да сейчас все так делают, товарищ генерал! Надо же своим помогать!
— Это, каким своим? — неожиданно для себя самого возмутился Ткач, что-то задело его внутри, быть может, появившееся с годами службы чувство офицерского братства, — С каких это пор тебе азербайджанцы своими стали. Вон у тебя руководитель агентурного отдела Фролов два года подполковником сидит, исполняет обязанности начальника. Ты с ним в одном окопе баланду хлебал. Афганец! Почему не дашь ему очередное звание?
— Так он не просит, — нашёлся Сидоров и покраснел, поняв, что сказал глупость и сейчас его шеф порвёт на портянки.
Но Ткач неожиданно успокоился:
— Не просит, или не несёт? — тихо спросил он, — ну да. А те просят и денег дают. Что за жизнь. Сами подонков делаем из людей, а потом удивляемся, откуда вокруг нас одни уроды?
— Так ведь время такое! — в тон генералу, тихо, словно подсказку произнёс Сидоров.
— Время такое? — переспросил Ткач, и, глядя в упор, назидательно продолжил, — время, Сидоров, всегда одинаковое: в минуте шестьдесят секунд, а в часе — три тысячи шестьсот. А вот люди…
— Разрешите идти исправлять ошибку, товарищ генерал? — воспользовавшись затишьем, засуетился Сидоров.
— Иди, — грустно согласился Ткач, — исправляйся, и заканчивай свою шарашкину контору, пока кто-нибудь в Москву не стуканул. Вылетишь у меня как пробка из управления!
Сидоров понуро, задумавшись, направился к двери.
— Кстати, — остановил его Ткач, — кто у тебя встречает нашего проверяющего из Москвы?
— Подполковник Фролов, — отчеканил Андрей Викторович, приободрившись.
— Ну вот, чуть что, так Фролов, — укоризненно произнёс Ткач, — а звание Мамедову! Пусть зайдёт. Скажу ему пару слов.
— Есть товарищ генерал, — отрапортовал Сидоров и чеканным шагом добил оставшиеся несколько метров до дверей.
Через пять минут в дверях появился заместитель начальника оперативного отдела подполковник Фролов Игорь Михайлович, которого в управлении прозвали вечным замом. И совсем не потому, что он занимал указанную должность почти десять лет, и это ему нравилось, а потому, что все знали, что выше ему не подняться. Фролова не ставили начальником на всякий случай. Был он самоуверенным. Имел свою точку зрения. Вновь приходящие руководители видели в нём тёмную лошадку и не рисковали использовать в своих личных целях. А поскольку был он исполнительным, работал хорошо и несколько последних лет исполнял обязанности своего непосредственного начальника, то и поручали ему самые ответственные мероприятия.
Думали — провалит, так убьют двух зайцев: будет на кого списать и должность освободится. Но почему-то до последнего времени все, что ему поручали, проходило на «ура» и приходилось даже его награждать.
— Михалыч, — обратился к нему Ткач, — тебе поручили завтра в шесть встречать нашего проверяющего из Москвы?
— Так точно, товарищ генерал, — бодро ответил Фролов.
— Знаешь его в лицо?
— Кто же этого мудака не знает Сергей Евгеньевич, совсем тихо продолжил Фролов, — Халюков Владимир, забыл отчество! Мы с ним частенько возимся.
— Это не тот, который в прошлом году в милицейскую гостиницу стал девчонок заказывать? Такой длинный рыжий?
— Так точно он! — подтвердил Фролов, усмехаясь, — Ещё после пытался нас заставить оплатить ему проституток!
— Ну, фрукт! — возмутился Ткач, — Может сделаешь, чтобы он к нам вовсе не доехал? Придумай что-нибудь! Вывези его в лес подальше!
Ткач засмеялся своей шутке.
— Так другого пришлют, ещё хуже! — подхватил шутку Фролов.
— Ладно, — стал серьёзным Ткач, — задача поставлена, выполняй!
— Есть товарищ генерал, — ответил Фролов и вышел из кабинета.
Умный парень, — подумал Ткач, — сообразительный… нечего ему в начальниках делать. Пусть исполняет.
Оставшись один, Ткач снова подошёл к портрету и посмотрел на Петра.
— Ну, что висишь, родоначальник взяточничества? Говорят, что это ты своим наместникам денег не давал? Говорил, что и так наворуют? Вот теперь и смотри на результат — улыбайся!
Настроение испортилось — он представил себе всю глобальность процессов идущих в правоохранительных органах. От такой необъятности закружилась голова. Он сел за свой стол и посмотрел в окно. Солнечные лучи разбивались об отражающее покрытие стеклопакетов. Их жалкие проникающие остатки благополучно тушились кондиционером, истребляя даже намёк на уличную жару. Здесь был совсем другой климат.
Ткач отодвинул от себя книгу и задумался.
— Что же делать со всем этим? Ведь совсем недавно всё было по-другому. Двадцать лет назад. Когда мы пришли операми на землю.
Что изменилось? Ну да, водку пили. Зато работали как проклятые. Разгребали дерьмо. Тот же Сидоров падал под утро рожей в салат, а потом просыпался и ехал брать маньяка. Кто бы ему тогда сказал, что он будет через двадцать лет званиями торговать — застрелил бы верно. А я тоже хорош. Казначей! Деньги снизу собираю и наверх передаю. Противно. Ну а как жить? У меня — генерала, зарплата тридцать тысяч. У Аньки такая же была, когда секретаршей работала у моего приятеля — бизнесмена.
Кажется, ну вот ещё немного, и наступят перемены. Каждый новый президент об этом говорит. Распускают слухи, что специально денег не платят, чтобы отсеять случайных попутчиков и карьеристов. И как очистят ряды, так и зарплату сделают достойной. Но эти слухи возникают и пропадают уже на протяжении двадцати лет и никто им уже не верит. В регионах опера стали бунтовать через интернет.
А на прошлой неделе и ОМОН голову поднял. Стал рассказывать, как они деньги зарабатывают и своё руководство обогащают. Ну а что же делать? Про военных пенсионеров вообще на несколько лет забыли. Всем пенсию прибавляли, индексировали, а им — нет. Просто вычеркнули из живых!
Опять реорганизация! Видимо фээсбешники не спят! Учуяли волну в милиции — наверх доложили. Теперь всё закончится обычным тупым сокращением. Под него всех неугодных и сольют. А неугодные теперь кто? Те, кто неуправляем. Надо же формулировку придумали для тех, кто имеет своё мнение и отстаивает его. Надо будет Фролова отправить на пенсион!
Ткач почувствовал, как у него заныло сердце. Он достал из сумочки флакон изокета. Прыснул под язык неприятной жидкостью. Во рту защипало. Мысленно, поблагодарил знакомого доктора, за совет носить это лекарство постоянно с собой.
Так и окочуриться недолго от таких мыслей, — подумал он, — надо просто жить. Раз уж попал в колоду — следуй её правилам. Не хочешь — свободен. Другие на твоё место встанут. Иди, получай пенсию десять тысяч и пиши мемуары.