Со временем друзья у Сотниковых пропали совсем.
Ходили слухи, что Полин бросил семью, вернулся в Афганистан и там остался жить в каком-то ските.
Степан продолжал ходить в море, регулярно присылая денежные переводы. Военком района неоднократно приглашал его получить орден за спасённую подлодку.
— Я не могу получить награду за то, что похоронил в реакторном отсеке больше полусотни ребят, — раздражённо говорил он Катерине, пусть лучше поставят им памятник и родственниками денег дадут!
В приватной беседе военком сочувствовал, что срок секретности ещё не прошёл, с памятником придётся повременить, а денег нет.
Рейсы у Степана были небольшие, по три — четыре месяца. Несколько раз в неделю он звонил с парохода домой, и Катерина с удовольствием слушала его голос. Но это был уже другой Степан. Он часто раздражался, был постоянно чем-то недоволен. И Катерина стала всё чаще облегчённо вздыхать, как только корабль отходил от стенки.
— Жди меня и я вернусь…
Благосостояние семьи росло — купили трёхкомнатную квартиру недалеко от Катиных родителей и, вскоре после ремонта, со Степаном и дочкой переехали жить в неё. Пятый этаж в девятиэтажке вполне устраивал новосёлов. Большой коридор, направо гостиная, окно которой выходило во двор. Дальше по той же стороне квадратная кухня с балконом. Слева находилась небольшая детская. Коридор упирался в туалет с ванной, а слева была спальня, из которой можно было обозревать проспект Стачек и Нарвские ворота.
Проживая с мужем и дочкой у своих родителей, Катерина чувствовала, что день был заполнен непонятной суетой. Хозяйство вела её мать, отец занимался дочкой. Сама Катерина ходила за продуктами, в аптеку или ещё куда. Но само нахождение в небольшой квартире такого количества народу создавало впечатление, что все постоянно чем-то заняты, все что-то делают и необходимо кому-то помочь. Получалось, что все слонялись, друг за другом словно в хороводе: что-то двигали, переставляли, убирали, раскладывали, что-то советовали или просто рассказывали о чём-то. Все были заняты делом. От этого в голове у Катерины постоянно стоял гул, словно роились пчёлы.
Теперь же, после нескольких месяцев прожитых отдельно от родителей, в отсутствие мужа, она начала чувствовать вокруг себя появившуюся пустоту. Несмотря на то, что она водила свою дочку на гимнастику, в музыкальный кружок и в группу рисования, время оставалось предостаточно. Занятия проходили на другой стороне проспекта во Дворце культуры имени Горького. Это старинное здание с двумя башнями по бокам своей громоздкостью создавало впечатление крепостной стены. Проводив дочку, Катерина возвращалась на улицу. Домой идти не хотелось, и она погружалась во всеобщую суету. В потоке спешащих людей, она наслаждалась своей необязательностью. Могла просто постоять, глядя, как стремительное людское течение обтекает её и уносится дальше, образуя незначительные буруны, словно горная река, встретившая на своём пути незначительное, но твёрдо стоящее препятствие.
Однажды вечером, преодолев перекат спешащих граждан, Катерина вышла к левому торцу здания и неожиданно услышала музыку. Она плавно стекала по ступеням, ведущим во Дворец, только с боку. Над входом висел огромный плакат с изображением танцующей пары и надписью «Кому за тридцать». Подойдя ближе, Катерина прочитала объявление о том, что по средам пятницам и субботам здесь проводятся танцевальные вечера знакомств. Это было так удивительно. Среди всеобщей сумятицы дискотек и ночных клубов, обнаружить тихую заводь знакомств. Катерина подумала, что ей это совсем не интересно.
В этот момент из дверей вышел молодой человек в чёрном смокинге и бабочкой на шее. Он увидел стоящую в нерешительности Катерину.
— Не обращайте внимания, — сказал он ей, словно угадывая её мысли и кивая на плакат, — этот возраст касается мужчин. Девушки к нам ходят без ограничений! Особенно таким молодым и очаровательным как Вы мы особенно рады!
После чего весело засмеялся.
Катерина засмущалась. Она уже решила, что парень догадался о её возрасте, но потом успокоилась.
— Приходите, у нас весело! — продолжил парень, — не пожалеете. Даже если не познакомитесь, скучать не придётся!
— Обязательно приду, как только выберу время! — пообещала Катерина, будучи уверенной, что ноги её здесь не будет.
Само название мероприятия казалось ей пошлым и безнравственным. Какая разница сколько тебе лет? Она всегда относилась настороженно к тому, что касалось возраста.
Пора было забирать дочку, и она пошла обратно. Чем ближе она подходила с дочкой к дому, тем сильнее её разбирало любопытство. Открывая ключом дверь, она уже знала, что непременно заглянет в клуб, но только на секундочку.
Наведя порядок в квартире, Катерина садилась к телевизору и начинала перебирать каналы в поисках чего-нибудь интересного.
Однажды, она наткнулась на реалити-шоу. То, что раньше никогда не видела. Происходящие на экране разборки между участниками, скандалы и насилие захватили её врасплох и неожиданно показались самой настоящей жизнью, которая протекает мимо. Той, что она не замечала раньше, думая о муже и воспитывая дочь. Ей нравилась острота отношений героев, их энергичность и категоричность. А больше всего ей было по душе, что наблюдая за их драками и руганью, она чувствовала себя отгороженной от них надёжным экраном телевизора. У Катерины даже появились свои любимые герои, за которых она переживала. Звонила по телефону на телевидение — делилась впечатлениями, давала советы.
Но, к сожалению, таких программ было мало и после очередной дозы адреналина, Катерина, посадив дочку за альбом с карандашами, включала музыку. Брала смётку из перьев неизвестной ей птицы, привезённую Семёном из-за границы, и, кружась в танце, смахивала пыль с окружающих предметов. Квартира светилась чистотой и уютом. Каркас семейного очага блистал женской заботой. Катерина знала здесь каждый предмет и помнила, откуда он взялся. Всевозможные вазы, статуэтки, шкафчики.
Она перевезла от родителей кучу цветочных горшков, которые в последнее время особенно полюбились ей. Горшки с цветами и без, в которых она видела некий эстетический образ, были праздничны и веселы. Ей казалось, что именно те люди, которые могут разглядеть в цветочном горшке нечто оригинальное, являются настоящими ценителями искусства.
Сама, до конца не представляя, что же можно в них разглядеть особенное, чувствовала, что за грубостью лепки и наивностью рисунка скрывается нечто глубокомысленное и содержательное, как в квадрате Малевича.
Внушала себе, что не часто можно передать словами то, что чувствуешь. И могла часами ходить по своей квартире среди горшков, каждый раз подмечая нечто новое, изысканное. Иначе упавшую тень на зелёный ободок, и сделавшую его похожим на древесную змею, крадущуюся к своей добыче. Солнечного зайчик настырно пытающегося проникнуть сквозь холодный керамический блеск горшка, декорированного под стеклянную мозаику.
Теперь это были не просто горшки, мебель и квартира. Это была её настоящая крепость.
Проводив дочку в школу, дожидаясь любимого реалити-шоу, Катерина часами могла сидеть на широком подоконнике. С удовольствием глядя сквозь стёкла на маленьких людишек, спешащих по своим делам. На гусеницы автомобильных пробок, чувствуя свою защищённость высотой и толстыми стенами дома. А ещё тем, что никому не взбредёт в голову поднять вверх лицо и попытаться во множестве окон разглядеть её одну. Помешать ощущениям независимого блаженного безделья, растворяющего всё вокруг и наполняющего душу безмятежной негой пустоты.
Как-то, сидя у окна, Катерина представила себя в глазах случайного прохожего неторопливо бредущего по тротуару, поднявшего вверх свой взгляд. И среди оконных сот огромного дома обнаружившего очаровательное женское личико с копной чёрных волос, устремившее свой взгляд вниз. Быть может он решит, что её заперли дома и не отпускают? Словно провинившегося ребёнка, вовремя не убравшего свои игрушки, и теперь с горькой обидой глядящего на улицу, в надежде услышать позади себя примиряющийся голос кого-то из родителей.
Почувствовала себя царевной, заточённой в башню злым волшебником. Ждущей своего освободителя на сказочной Сивке — Бурке в облике капитана дальнего плавания, приплывшего из-за тридевяти земель. Спасшего её от тюремного заточения, но не в силах разрушить выстроенное ею самой инфантильное одиночество, пленение праздных сладких грёз благополучия.