На следующий день вводилось очередное усиление по поводу встречи глав государств. За месяц до этого началась разработка планов с расстановкой постов. Учёт задействованных сил и средств. Не смотрели на звание и должности, расставляли сотрудников в соответствии с тактикой и стратегией.

Рабочий день начинался с девяти. Заставили всех надеть форму, сдать оружие в оружейную комнату или закрыть в сейфе. Вместо него дали на двоих одну радиостанцию. Каждому подразделению вручили задание.

Шапкину поручили контролировать самый ответственный участок. Поскольку пенсию он уже заработал, бояться ему было нечего. В случае провала мероприятия пойдёт на заслуженный отдых. А управление отчитается в наказании виновных. Но если всё пройдёт гладко — получит медаль «За заслуги в проведении Всероссийской переписи населения». Почему именно «переписи», никто не знал. Какую выделили, ту и берите.

В наградном отделе знали, что в отличие от милицейских наград, героически звучащих, таких как «За доблесть в службе» или «За боевое содружество», так называемых ведомственных, никаких привилегий или денег не дающих, эта награда считалась государственной и ценилась дороже. Следующая по значимости государственная награда была «100 лет Транссибирской магистрали».

Быть может и ею кого-то из проявивших себя милиционеров награждали, но Стас об этом не слышал.

При наличии государственной награды и соответствующем стаже работы или службы, можно получить знак «Ветерана» и прибавку к пенсии.

Весь отдел посадили на автобус и повезли в сторону президентской резиденции в Стрельне. Солнце почти не заходило. Лето началось майской жарой и продолжало выжимать весеннюю влагу с молодых листочков. Одновременно с реставрацией резиденции, приведённая в порядок дорога едва слышно шипела под колёсами.

Стас не волновался, планов не строил, вопросы не задавал.

— Чего раньше времени пургу гнать, — думал он, — приедем на место, там разберёмся.

Так его учил начальник территориального отдела милиции.

— Если хочешь в уголовном розыске дослужиться до пенсии, и не свихнуться, не получить разрыв сердца или инсульт, — поучал тот, — есть минутка — закрой глазки, прислони головку к опоре и подумай о хорошем. Иначе сгоришь на службе, и никто о тебе не вспомнит. Бросят в унитаз как использованную туалетную бумагу и спустят.

Дорога была длинной и Стас, как учили, закрыл глаза, подложив фуражку под голову, прислонил её к окну.

Он подумал, что в последнее время всё чаще оставался ночевать у Катерины. Ему надоело ездить к жене и по квартирам друзей, чтобы отыскать свою вещь или одежду. Иногда оказывалось так, что он забывал, где её хранил и делал пару кругов по всем своим местам проживания. Эта неустроенность начинала беспокоить. Но он не мог просто сказать Катерине: давай я буду у тебя жить.

Это противоречило его собственным принципам, о которых он рассказывал всем своим знакомым. Говоря о том, что мужчина должен чувствовать себя свободным от каких либо предрассудков. Должен заниматься делом. Двигать жизнь вперёд. Наслаждаться результатами своего труда. Мужчина сам по себе полноценный человек и может жить самостоятельно один.

Но что-то последнее время не ладилось в его теории. Созидаемое им на службе, казалось призрачным, условным. Никогда не знаешь, хорошо ты сделал или плохо. Любая ситуация может перевернуться с ног на голову и ты будешь виноват. А реальным становилось нежное тепло женского тела, горячие поцелуи и объятья Катерины. Она стала настоящей, желаемой. Куда-то пропали её книжки с рекомендациями. Перестала говорить, что ей в очередной раз посоветовали подруги. Разговаривая, она не пыталась себя контролировать, а внимательно слушала и реально воспринимала сказанное. Не скрывала свои огорчения и радости. И неожиданно для себя Стас почувствовал, как она незаметно вошла в его жизнь. Стала частью мыслей, чувств.

Глядя на что-то, они могли одновременно начать говорить одну и ту же фразу, после чего долго смеялись. А когда Катерина напевала вслух какую-то песню, Стас обнаруживал, что уже несколько минут поёт её про себя. Эти внезапные совпадения пугали Стаса. Он убеждал себя, что это всего лишь передача энергии. Возможно, Катерина улавливает его мысли как гипнотическое последствие. И они пройдут, стоит только прекратить сеансы.

Константиновский дворец был украшен множеством флагов. Кругом сновали автомашины и суетились люди в чёрных и серых костюмах. Высадив сотрудников, автобус развернулся на площадке ресторана слева от шоссе и покатил обратно.

Сев за столик на выносной веранде, Шапкин раскрыл план и начал расставлять сотрудников. Несколько человек двинулись к воротам во дворец. Остальные рассосались в парковой зоне и вдоль дороги.

Только Пётр Иванович успел доложить руководству, что все на местах, как увидел толчею у входа на территорию резиденции. Позвал с собой Стаса и поспешил к воротам. Сотрудники отдела доказывали каким-то лицам о необходимости пройти на территорию.

— В чём дело? — обратился к гражданам Шапкин, — я ответственный от руководства за проведение охранных мероприятий на Саммите. А вы кто такие?

— ФСО, — кратко сказали молодые люди в штатском.

— Караганда, — тут же выпалил им Шапкин пароль, заранее обговорённый на совместном совещании силовых структур.

— Да хоть Биробиджан, — отозвался один из них, — иди подполковник отсюда и ребят своих забери. Не мешайте работать!

— Мы же на совещании с вашим руководством всё обсуждали… — начал, было, Шапкин.

Но его прервали:

— Значит ситуация изменилась. Иди папаша, иди. Сейчас начнут гости подъезжать. Не мешайте.

Шапкин отошёл и позвал с собой сотрудников. Позвонил в управление ответственному за всё мероприятие.

— Что, не пускают? Фэсэошники? — прозвучал в трубке грозный голос генерала, — Ну сейчас я их руководству дозвонюсь, они у меня попляшут! Вечно они всё переиначат! Ты пока проведи дополнительный инструктаж своим.

Сотрудники отошли от входа к дороге и прошли на угол огораживающего забора. Инструктаж провести не дали.

— Товарищи милиционеры, не маячьте здесь, давайте на ту сторону дороги. Работаем здесь, не видите?

— А вы — то кто? — спросил Шапкин молодого парня лет двадцати — двадцати пяти.

— ФСБ — ответил тот.

— Караганда! — уже без оптимизма произнёс Шапкин.

— Ребята оставьте вы эти приколы для своих коллег из оперативного управления! Я их здесь уже видел, — ответил он, — Ступайте за дорогу. Вон видите кусты? Можете там посидеть покурить! Кто вас сюда столько нагнал? У каждого столба стоят по постовому, да ещё полковников в форме подсуропили с майорами. Вам заняться нечем?

У моего приятеля вчера машину угнали из-под окна, так заявление в отделе было некому принять — все на инструктаже по проведению Саммита. Чему там вас инструктировали?

— Это пока всё хорошо, вы такие деловые, — обозлился Шапкин, — а как если что случится, так милиция недосмотрела. Вас с огнём не найдёшь.

Шапкин снова набрал телефон руководителя.

— Действуйте по обстановке, — грустно сказал тот, — но помни, что ты за всё отвечаешь.

Шапкин со Стасом и ещё несколькими сотрудниками направился обратно к выносному столику ресторана.

Там уже все места были заняты его подчинёнными. Всех их попросили отойти подальше от дворца и не мешать. Шапкин попытался ещё раз позвонить начальству, но телефон был отключен.

— Ну что ж, обречённо произнёс Пётр Иванович, — будем действовать по обстановке. Объявляю этот столик временным штабом. Связь по радиостанции. Доклад через каждый час.

Он снова достал карту и перераспределил посты так, чтобы все они были за дорогой. Кто-то попал в соседнее кафе, кто-то в гастроном, некоторые притаились в канаве за мостом.