Очередная зима оказалась слякотной и дождливой. Снова не подарила ребятишкам возможности покататься на коньках или слепить снежную бабу. Было совершенно непонятно, куда делись былые морозы и вьюги. Ученые продолжали упорно доказывать наступление потепления климата.
А затем пришло лето, и Павел опять в парке гонял мяч с Клепой. Снова вырывал его из пасти и бросал подальше в траву. Потом они бежали наперегонки, толкали мяч, и тот летел дальше. Казалось, не будет этому конца.
Андрей Кондратьев, новый напарник Павла, пригласил его к себе на дачу в Лужский район, и он без колебаний принял предложение, взяв с собой Клепу. Светлана, жена Андрея, накрыла стол прямо на улице и все могли наслаждаться реальным пейзажем Левитана: голубое небо, река вдали, колышущаяся на ветру полевая трава.
Клепа тоже радовался природе. Бегал вкруг, что-то грыз, метил все подряд и бежал дальше, познавая неизвестное. Пытался ловить пастью комаров и пчел, но после полученного несильного укуса прекратил это занятие и переключился на сверчков. Участок Андрея огорожен не был, так что можно было даже погонять соседских кошек.
Поедая шашлык на открытом воздухе, Павел услышал блеяние овец и с восторгом обратил на это внимание друзей.
— Да мы к этому привыкли, — отозвалась Светлана и указала рукой на поле, — это стадо старосты, нашего соседа, вон оно, у реки!
Все посмотрели и действительно увидели метрах в ста пасущихся овец.
Весна была дождливая, и трава активно росла вверх. Изменчивая, как водная поверхность, она переливалась на солнце ярким ковром, упираясь, словно в берег, в стену далекого соснового перелеска. Белые спины овец походили на гребешки волн, которые неожиданно беззвучно возникали, а затем пропадали среди слегка волнующейся глади.
— Красота! — сказал Павел, потягиваясь. — Что еще нужно человеку для отдыха? Только природа!
— Ты смотри, — откликнулся Андрей, — староста черного барашка себе прикупил! А все плачется, что денег нет. Я видел, как он своих баранов продает кавказцам, которые потом по полю за ними бегают. Видать, решил разбавить свое стадо новой кровью.
Все посмотрели на поле и увидели, как среди стада бегал черный барашек. Немного меньшего роста, чем взрослые, но энергии ему было не занимать. Он старался попасть в самый центр скопления, но, видимо, белые овцы не очень-то его желали видеть в своем коллективе и все время от него шарахались. Наверное, его назойливость надоела вожаку и он, громко заблеяв, разбежался и боднул в лоб черного. Тот от неожиданности присел на задние лапы. Но, очухавшись, тоже решил ударить обидчика, но почему-то не лбом, а своей тупой мордой.
— Какой-то странный баран! — сказал Андрей. — Все лбами сшибаются, а этот мордой вперед лезет и все молчит. Остальные блеют, а он втихаря, хоть бы какой звук выдал! Сразу видно, не наш баран, не отечественный — все исподтишка!
— И уши у него какие-то большие слишком, — добавила Светлана.
В этот момент вожак и черный баран снова разбежались и столкнулись головами.
— Самцы выясняют между собой отношения по сексуальному вопросу, — назидательно сказал Андрей, — давайте еще выпьем за мужчин!
— Ну, по поводу секса, тебе видней, — усмехнулась Светлана и подняла свой фужер, — за кобелей так за кобелей!
— А где наш-то кобель? — спросил Павел, оглядываясь. Он заметил, что рядом нет его пса.
— Клепу никто не видел?
Чувство беспокойства заставило его внимательней посмотреть вокруг, в том числе и на поле. От своей догадки он обомлел, не сразу в нее поверив.
— Это же Клепа! — воскликнул Павел через мгновенье.
В очередной раз, разбежавшись, противники столкнулись и отскочили друг от друга, как бильярдные шары. Павел увидел, что пес долбит противника своей тупой пастью.
— Клепа, ко мне! — со всей силы закричал он. — Ты что там творишь! Овец решил осеменить? Тупой пес, они тебе все зубы выбьют своими толоконными лбами!
Клепа, услышав крик хозяина, опрометью бросился к столу, словно только ждал, что его позовут и это послужит оправданием перед соперником. Он, видимо, и сам был не рад, что ввязался в поединок. Но покинуть поле боя гордость не позволяла.
Слава богу, все оказалось целым. Более того, с этого момента началась дружба Клепы со стадом. Познакомившись с вожаком, он мог беспрепятственно играть с овцами и даже ягнятами. Бегал с ними по полю, кувыркался. Поскольку он совершенно не лаял, животные приняли его за своего.
С каждым годом у Клепы обнаруживались все новые привычки. На очередной день рождения Павел пригласил коллег к себе домой. Соседка испекла пирог. Вместо подарков сотрудники принесли спиртное и закуски. Кто пришел с женой, кто с подругой. Соединили кухонный столик с журнальным и накрыли общей скатертью. Места хватило всем. Пир шел горой, когда Кондратьев Андрей вскочил со своего места и закричал:
— Ааа! Он меня укусил!
— Кто? — не поняли все.
— Пес под столом! — продолжал жаловаться Андрей, показывая всем красные пальцы.
— Да если б он тебя укусил, то у тебя пальцев бы не было! — возмутился Кузьмин, самый высокий из гостей. — И с чего это ему кусать тебя, если только ты к нему не приставал.
— Да, я к нему не приставал! — обиделся Кондратьев. — Я к своей лапусечке Светульке приставал! А он цап меня за руку!
— А куда ты ее совал? — спросил кто-то.
— Не совал я, а лапочку свою погладил под столом!
— Наверное, не лапочку и не свою! — засмеялся Михальиченко. — А ноженьку и чужую! Ты же ему свидетельство о браке не показывал. Вот он и блюдет под столом нравственность.
Присутствующие засмеялись.
— А вы суньте руку под стол, — сказал Кондратьев, успокаиваясь, обращаясь к остальным, — тогда узнаете, какую нравственность он блюдет там своими зубами.
— Ну и опущу! — С этими словами Кузьмин запустил свою руку под стол и стал выжидать.
— Ааа! — закричал он через мгновенье. — Он меня кусил!
И, разогнувшись, показал всем руку с укушенным указательным пальцем, на котором виднелась капелька крови.
Все покатились со смеху.
— Ничего себе, до крови, — сказал он, — интересно, за что?
— А чтобы свои длинные ручищи не распускал! — отозвался Михальиченко, — мало ли, какого лапусика ты решил под столом погладить! Вон у тебя ручищи какие, до противоположного конца стола достанешь!
Павел наклонился под стол и увидел там совершенно спокойно сидящего Клепу. Он посмотрел на хозяина, чуть приоткрыв пасть и высунув язык. Натянутые брыли, приподнимающиеся к скулам, походили на усмешку. В сочетании с гордо поднятой головой и огромными стоячими ушами они выражали одну мысль: ты смотри за порядком наверху, а я буду здесь сидеть на посту, глядеть, чтоб безобразий каких не случилось.
В дальнейшем выяснилось, что кусал он только мужчин и лишь тогда, когда в компании появлялась женщина. Он начинал ее в прямом смысле от них охранять, не давая им протянуть руку или даже подойти. Рычал, скалился, а если ненароком кто-то хотел прикоснуться, подпрыгивал и вонзался своими зубами в предмет посягательства.
Это было странно, и Павел решил почитать литературу об этой породе. Выяснил, что когда-то французских бульдогов разводили для охраны женщин. Те носили собак на руках как телохранителей, пресекающих любую агрессию со стороны мужчины. Возможно, это заложенное в давние времена чувство ответственности со временем проснулось и в Клепе.
Сажая компанию за обеденный стол, Павел стал предупреждать всех мужчин:
— Прошу, во избежание укусов, руки под стол не опускать, иначе есть риск быть травмированными. За свое хозяйство можно не бояться — Клепу оно не интересует!
Пес устраивался прямо под столом и внимательно следил, чтобы мужские руки не опустились на женское колено или что другое.
Периодически в разгар застолья кто-то забывал о предупреждении и вскрикивал от неожиданности, подскакивая и разглядывая укушенные под столом пальцы. Но, вспомнив о предварительном инструктаже, не возмущался. Случившееся возвращало мужчин к благоразумию.
Володя Михальиченко был знатным собаководом, но общение с псами было лишь одним из его многочисленных умений. Познания во всех областях били фонтаном, словно шампанское из бутылки, стоило кому-то поднять в разговоре новую тему. Он знал и умел все.
Однажды, уже достаточно опьянев, сидя на диване, он поднял на вытянутых руках Клепу и стал его с восторгом трясти, восхищаясь вслух:
— Вот это француз! Ну и громадина! А лапы-то, лапы! Как у ротвейлера. Грудь такая мощная!
Сидевшие за столом решили, что так и надо — Володе видней!
Тот продолжал с восторгом трясти пса, разглядывая его и сыпля комплиментами.
Сначала Клепе нравилось такое внимание, и он даже попытался лизнуть Михальиченко в нос, но не достал, и это его слегка расстроило. Не в силах выказать свою любовь, он продолжал болтаться в крепких мужских руках гостя, и это начинало ему не нравиться. Через некоторое время он стал нервничать. А кому приятно висеть на глазах у множества приглашенных людей, не имея возможности даже подвигать головой или хвостом, а точнее, задницей, поскольку хвост был завернут в нее колечком и практически не высовывался.
— Хорош гусь! — продолжал свои комплименты Владимир. — Вот это пасть! А зубищи-то какие! Акульи!
Павел, заметив, что у Клепы стали наливаться красным глаза, а на брылях появилась пена, предупреждающе зашептал:
— Володя, перестань его трясти, он разозлится!
— Да знаю я этих собак! — ответил тот, продолжая свои действия. — Он же молчит — значит все в порядке!
— Он всегда молчит! — с опаской произнес Павел, раскинув руки в стороны и отгораживая собой особо любопытных гостей, пытающихся поближе рассмотреть, чем же закончится такое знакомство.
— Ох, нравится мне он! Был бы он немного злее, тоже бы завел француза.
Павел видел, что дела плохи. Пес был в бешенстве.
— Клепа, Клепа! Животик! — начал он свою магическую фразу.
Но негодование и злость затмили в собаке разум, слух и зрение. Она превратилась в единый комок ненависти. Ничто не могло теперь увести ее от цели.
Владимир устал держать пса и решил опустить его на пол.
Увидев его намерения, Павел закричал ему:
— Сначала встань, а то он тебя достанет…
— Что я, собак не знаю, что ли? — прервал его Михальиченко. — Хороший, спокойный пес!
И сидя, наклонившись вперед, опустил пса вниз….
Как только он разжал руки, Клепа, оттолкнувшись от пола, пружиной взвился вверх и раскрытой пастью накрыл нос, щеки и губы знатока собак. Присосался, как пиявка. Владимир схватил его за бока и отдернул от лица, казалось, вместе с собственной кожей, поскольку треть его физиономии стала алой и потекла на одежду.
Крики женщин прозвучали одновременно с рыком Клепы, который готовился к новой атаке. Но Владимир уже вскочил на ноги, а Павел успел схватить пса за ошейник. Тут же прозвучавшее «животик», казалось, смогло проникнуть в подсознание к псу, и он перестал рваться вверх. Лег на бок и засучил лапами. Павел боязливо стал гладить ему живот…
Несколько швов на лице и море острых ощущений обогатили опыт общения Владимира с собаками, но не ослабили извергаемый им поток знаний и советов.