В Тверь и обратно смотались электричкой. Артем не стал сдавать билет, боясь, что тот понадобится в оправдание. Утром в воскресенье возвращались обратно. Шпага была замотана в мешковину и перетянута синей изолентой. Походила на пересаживаемое деревце. Контролеры покосились на летний саженец, но, увидев милицейские удостоверения, приветливо улыбнулись.

— Если приедем рано, позвоню приятелю, — сказал Виктор, — его бывший шеф открыл антикварный магазин. Знает в этом толк. Можно показать ему — он точно скажет, сколько стоит.

— Отлично! — обрадовался Артем. — Пусть она тогда у тебя полежит. А то в мою квартиру жена вернулась. Хочет делить. Черт ее знает, что у нее на уме!

— А я гадал, чего это ты на утренние сходки раньше всех приходишь? — усмехнулся Виктор. — Конечно! Пусть у меня дома постоит. Шпагу продадим и купим тебе отдельную квартиру!

— Хотелось бы, — согласился Артем, — твоими устами да мед пить!

— Будем богаты!

— Будем!

…Вернулись около двенадцати дня. Виктор сразу созвонился с Сергеем. Рассказал про находку. Тот назвал адрес и обещал заранее туда позвонить.

Магазин находился на Моховой. Директора звали Олегом.

Несмотря на воскресенье, двери были открыты. Около прилавка стояли три старушки в изъеденных молью пальто. Торговались с пузатым парнем лет двадцати пяти. На шее того висела толстая цепь, спускающаяся под тонкую футболку. Где-то на уровне пупка материя пучилась в виде большого креста.

Продавец активно жестикулировал, выражая свое сочувствие и понимание. Не заметил, как резинка спортивных штанов незаметно сползала вниз. Из последних сил цеплялась за кожу оголенного белого живота. Оставляла розовую триангуляционную борозду с вертикальными морщинками.

— Да что вы, бабульки, белены объелись, — увещевал он старушек, подтянув в очередной раз свои тренировочные, — кто же за этот фарфоровый хлам столько денег даст? Царь, что ли, на нем ел? За сто рублей могу только на комиссию поставить!

Его глазки, рот и носик выглядели точками и черточками на круглом бугристом лице. Казались предварительными отметинами в местах будущего расположения органов. Совершенно лысая голова без всякой растительности плавно переходила в шею, а затем в плечи. Из-под широкого ворота футболки, как тонкие черные червячки, высовывались редкие закручивающиеся волоски.

Две бабки, по краям, охали и причитали:

— Что ж ты подругу нашу Прасковью обижаешь? Она у самого князя служила, оттуда и сервиз достался. Разве ж мы тебя обманывали когда? Вон сколько добра переносили? Все продал! Разве можно ей ждать-то? Хворая она, а пенсии на лекарства не хватает.

Судя по всему, Прасковья стояла между ними. Она была самая маленькая. Сухонькая. Молча обсасывала губы. Словно не слыша торга, поочередно протирала черным платочком блюдца с золотым рисунком, как, наверное, делала это на протяжении многих лет своей работы в княжеском доме.

— Ну, только ради вас плачу сразу, — произнес толстяк, едва шевельнув нижними горизонтальными черточками, — возьму расход на себя.

Старушки заулыбались и стали гладить свою подругу по плечам, успокаивая.

— Ну, вот видишь, согласился. Сейчас и денежки отдаст.

Парень открыл кассу. Вынул оттуда несколько купюр, передал старушке.

Прасковья зажала деньги в кулачок и пошла на выход, охаживаемая с двух сторон подругами.

— Это ты Олег? — спросил Васин, испытывая к безликому лицу парня отвращение. — Сергей звонил?

— Звонил, — раздался голос изнутри лысой головы, — что там у вас? Пойдем, посмотрим.

Он вышел из-за прилавка. По дороге притянул долговязого парня в синем халате и что-то шепнул ему на ухо. Тот пододвинул табурет. Встал на него и начал снимать с полки самовар.

Кабинет директора казался совсем маленьким. Это впечатление складывалось из-за большого количества скопившихся здесь разнообразных раритетов. На стенах вплотную висели картины. На старинной мебели — статуэтки, подсвечники и другая утварь с явными признаками многолетнего существования.

Олег сел за столик в углу, убрал в ящик лежавшие под рукой документы.

— Давайте ваше железо, — сказал он привычно, — будем смотреть.

Артем разорвал изоленту и достал оружие. Олег протянул толстые, как булки, руки. В рукавах футболки отвисли жировые складки. Поднес оружие к лицу и стал внимательно рассматривать. Затем вставил черный длинный монокль в правый глаз и наклонился совсем близко к оружию, словно что-то вынюхивая.

— Шпага, вицмундирная… — забубнил он. — Дамасская сталь, с иностранной надписью на клинке, пята тоже имеет надпись, которую не разобрать. Обычно здесь стоит клеймо мастера. Эфес из гарды и рукояти. Форма головки рукояти в виде гербового щита. Чей герб — надо смотреть. Первое слово «Герцог». Дальше не ясно. Пуговица, фиксирующая головку на хвостовике клинка, выполнена в виде короны. Камни на эфесе, судя по всему, сапфиры и изумруды. Семнадцатый век. Может, начало восемнадцатого…

Он произнес это себе под нос так быстро, что когда поднял вопросительный взгляд на оперов, те не знали, что ему сказать. Виктор из всей терминологии осознал только два последних слова, которые его порадовали.

— Камни натуральные?

Олег криво улыбнулся:

— Смотря где вы шпагу взяли. Если на рынке Апрашки — будут стекляшки. Точнее — надо к ювелирам.

— Ну а если она вся такая настоящая? — взволнованно спросил Артем.

— Если считать, что вся настоящая, то семнадцатый век плюс камни. — Олег задумался, посмотрев на потолок, стал кривить черточки губ, точно выдавливал их языком. Неожиданно выпалил, — могу дать десять тысяч долларов!

Васин чуть не присел.

— И все? — спросил Артем, усмехнувшись, делая вид, что названная цена его не взволновала.

Олег поднял взгляд. Вынул монокль. Удивился самообладанию клиентов. Решил пояснить:

— Дело в том, — сморщился, насупив брови, — что наибольшую ценность обычно представляет принадлежность оружия какому-либо знатному роду или врученное за проявленный героизм. Если найдете хозяина герба, вернее, его потомка, быть может, он заплатит больше.

— Мы подумаем, — ответил Артем, забирая шпагу и заматывая ее обратно в мешковину.

Выходя из магазина, Виктор посмотрел за прилавок. На полке слева, где раньше отсвечивал медный самовар, красовался чайный сервиз, принесенный старушками. Рядом стоял ценник: тысяча рублей.

— Ничего себе! — подумал он и незаметно дернул шедшего впереди Артема за рукав, кивнул.

Тот мельком обернулся. Толкнул от себя дверь.

— Да уж! — произнес Артем, когда оба оказались на улице. — Бабушек как липок ободрал! Умножил на десять и поставил на продажу. Хороший бизнес, у кого совести нет.

— Это по его физиономии заметно! — отозвался Васин, — совесть у него жиром заплыла. Как думаешь, он нас тоже на десять поделил, как старушек?

— Черт его знает! Но то, что убавил в несколько раз, так это точно! — задумчиво произнес Артем. — Хотя и предложенная цена впечатляет.

— Да, ценник шикарный, — согласился Виктор, — правда, мы с тобой на этом вряд ли чего заработаем. Хватит только на квартиру сестре. Может, поговоришь — комната ее не устроит?

— Давай не будем торопиться, — предложил Артем. — Надо найти специалиста и узнать, кому принадлежит шпага. Больше заработаем.

— Может, в музей Суворова сходить? — пошутил Виктор.

Оба заулыбались.

Настроение было хорошее.

— Ладно, — прощаясь, сказал Артем, — забирай ее себе на хранение и будем думать дальше! Главное, что она у нас есть!

— А с ней и десять тысяч долларов! — добавил Васин.