Электричка ехала недолго. Тосно оказалось рядом. Прямо на перроне Васина с семьей встречали хозяин дачи Шило и Дадонов. Накрапывал мелкий неприятный дождик, и они решили не брать детей к поезду.
Женщины накрывали на стол.
Дом находился в десяти минутах ходьбы. Высокий сруб из толстого бруса на десяти сотках земли. Огорожен забором из досок.
— А вы давно приехали? — спросил Васин у Дадонова.
— Нас охранник Максим еще утром на машине привез, а сам уехал, — отозвался тот. — Нечего ему здесь болтаться!
Справа от дома между ровно подстриженной травой — выложенные белым камнем клумбы. В центре — яркие распустившиеся цветы. Разноцветные плитки, уложенные ровным узором на подушку из гравия и песка, служат дорожками.
Слева участок приводили в порядок. Там царил хаос: у забора лежали стройматериалы, прикрытые толем, рядом металлические разноцветные бочки, шанцевый инструмент. Трое рабочих с лопатами что-то обсуждали. Измазанные землей телогрейки, резиновые сапоги. Несколько свежевырытых ям для посадок. Вокруг — горками чернозем. Словно семейство гигантских кротов облюбовало этот участок для своих нужд.
Виталий шел первым.
— Проходите, проходите, — понукал он гостей, — налево, пожалуйста, не смотрите, там все еще в работе! Смотрите направо и прямо!
Несмотря на промозглую погоду, настроение у всех было хорошее. По узенькой дорожке, ведущей к дому, шли гуськом. Отворачивались от неожиданных порывов ветра, исподтишка кидающих в лицо пригоршни влаги.
Внутри дом оказался больше, чем виделся снаружи. Стол в гостиной был уже накрыт легкими закусками для взрослых, чаем с пирожными для детей.
Татьяна со Светой в фартуках радостно кинулись к Сашке с Костей. Зацеловали. Затем переключились на взрослых. Нина сняла свой легкий плащ — и тут все услышали возглас Татьяны:
— Ничего себе вы даете!
Присутствующие обернулись.
Татьяна протянула руку к уху Нины. Стала рассматривать длинную сережку, держа ее на ладони:
— Это что, бабушкино наследство?
Нина покраснела как рак. Стояла, молча. Не знала, что сказать.
Светлана подошла с другой стороны, деловито взвесила сережку, держа пальцами.
— Ну-ка пойдем, пойдем сюда, к свету, — потянула она Нину за руку к лампе.
Стали изучать колье.
— Ребята явно зашли не по адресу! — ехидничала Татьяна. — Им, верно, на королевский бал к Людовикам?
— Давай снимай! — шутила Светлана. — Сейчас мы все поделим!
Нина сняла украшения и положила на стол. Подруги долго внимательно рассматривали его.
Видя, что Нина совершенно обескуражена происшедшим, Васин решил за нее заступиться.
— Это меня знакомые попросили оценить, хотят ювелирный магазин здесь открывать.
— Знаете, сколько это стоит? — спросила Татьяна и, не дожидаясь ответа, выпалила, — под сто тысяч, если не больше!
— Ничего себе, — отозвался Васин.
— Долларов! — уточнила Татьяна во всеобщем замешательстве. — Убери и никому не показывай! В живых не оставят! Страшные времена теперь! Ужасные!
Нина испуганно засуетилась. Взяла драгоценности в руку, достав носовой платок, завернула в него и положила в карман сумочки.
— Надо выпить! — нервно произнес Дадонов.
Его поддержали. Взрослые прошли на кухню.
К младшим Васиным, оставшимся в прихожей, спустилась Лиза. На этот раз на ней было простенькое платье в горошек. Черные волосы тянули в стороны и загибали вверх две косички с голубыми бантами. Мельком взглянув на Сашку — знакомый, уставилась на Костю своими большими рыбьими глазами. Не мигала. Напряженно думая, двигала губами. То всасывала их внутрь, то надувала, словно пытаясь почувствовать мальчика на вкус.
— Это мой брат Константин, — бойко сказал Сашка.
Лиза даже не посмотрела в его сторону.
Сашка забыл, как зовут девочку, и ему стало неловко, поскольку сама она продолжала молчать.
— Хочешь пирожного? — неожиданно выпалила Лиза, глядя Константину в лицо.
— Давай, — ответил тот. — Только ботинки переодену.
Лиза мгновенно скинула шлепки, которые были явно ей велики, и подтолкнула к нему ногой.
— У меня есть… — Константин протянул руку к полиэтиленовому мешку, который держал Сашка.
— Я все равно не люблю в тапках по дому ходить, — прервала она. — Давай быстрее!
И как только Костя воткнул в шлепанцы ноги, схватила его за руку. Утащила куда-то наверх по деревянным ступеням лестницы.
Сашка смахнул с носа дождевую каплю и огляделся. Ему здесь явно нравилось.
В отличие от квартиры, где все казалось плоским, дом походил на многоярусный деревянный корабль. Несколько палуб. Множество шкафчиков. Потайные дверцы. Полочки вдоль стен уставлены книгами. Статуэтки и всякая всячина. Взгляд разбегался.
Он не торопясь достал из мешка тапки и переобулся. Было слышно, как слева за дверью взрослые что-то активно обсуждают под звон посуды.
Пройдя вперед и поднявшись на две ступеньки, Сашка оказался в большом зале. Высокий потолок. Люстра, свисающая на длинной цепи. Справа — камин, похожий на топку машинного отделения.
Слева, плавно закругляясь, вверх уходила лестница. Там был балкон. Точно капитанский мостик. С деревянными балясинами и перилами вместо лееров.
Широкой спинкой к Сашке вальяжно расположилось кресло. Неожиданно за ним — серое небо и верхушки деревьев. Подумал, что это еще один выход на улицу.
Обошел кресло и… уперся в громадное окно. Точнее, несколько окон, соединенных между собой от пола до потолка. Они образовали прозрачную стену выпуклого эркера.
Подошел вплотную и тронул стекло руками. Холодное! На улице продолжал моросить дождь. От прижатых пальцев на прозрачной поверхности несколько секунд держались отпечатки. Потом исчезли. Это развеселило. Сашка прислонился к преграде носом и грудью. Раскинул руки. Глядя на зеленый газон, вообразил, что парит в воздухе над участком. Набирает высоту, взмывает ввысь…
— Ты почему затих? — писклявый голосок затормозил его на форсаже.
— Я лечу, — ответил Сашка спокойно, не отрывая лица от стекла. Легко распознал щебетанье недавней знакомой.
— А я летаю только во сне, — грустно отозвалась она.
— Ты можешь видеть во сне? — удивился Сашка и обернулся.
Настя сидела в глубоком кожаном кресле, которое он обошел, подходя к окну. На коленях лежала раскрытая книга. Белые страницы — в мелких мурашках, словно от озноба.
— Когда я была маленькая, зрение у меня было хорошее, — криво улыбнулась она. — Я помню, как выглядели папа и мама… А как ты летаешь? Научи меня летать наяву!
Сашка задумался.
— Ну… иди сюда, — сказал он неуверенно.
Настя закрыла книгу и отложила в сторону.
Поднялась с кресла. Осторожно протянула руку.
— Я здесь у Лизы редко бываю, еще плохо ориентируюсь!
Сашка взял ее за кисть. Подвел к себе.
— Это огромное окно, — сказал он. Положил ладони девочки на стекло, как делал сам. — Прижмись к нему лицом. Холодное?
— Да… — прошептала Настя. Ее нос и лоб ощутили гладкую немного влажную поверхность.
— Чувствуешь, как сверху на тебя опускается прохлада?
— Да… — заворожённо произнесла она.
— Тогда представь, что это не она опускается, а ты поднимаешься вверх. Под твоими руками не стекло, а холодный воздух, который тебя держит! А внизу… — Сашка снова посмотрел в окно на мокрую невзрачную природу, — клумбы с красивыми цветами, зеленая трава, деревянный забор и дом на соседнем участке…
Настя приподнялась на цыпочки, плотнее прижалась к стеклу щекой. Заскользила ладонями вверх. Потянулась изо всех сил, поднимая руки…
— …Ты летишь прямо к солнцу. А рядом в синем небе птицы… Целая стая… Они взлетают вместе с тобой. Ты слышишь, как они хлопают крыльями и кричат… Это белые морские чайки! Они зовут тебя в далекие страны, к неведомым берегам…
— Нет, — грустно сказала Настя. Опустила руки. Обернулась: — Ничего не получается. Я могу представить только нашу квартиру и детскую площадку с качелями. С тех качелей я и упала. Мальчишки стали сильно меня раскачивать, я не удержалась…
Она протянула руки вперед. Коснулась Сашки. Разочарованно вздохнув, положила ладони ему на плечи.
— Ты летай без меня, — произнесла она тихо, — а потом мне все расскажешь! Про моря и белых чаек… А откуда здесь чайки?
Сашка смутился.
— Наверное прилетели на здешнюю помойку, — соврал он, покраснев. Вспомнил, что видел такое в городе.
Внезапно ощутил свой обман как превосходство над беспомощностью девочки. Осознал беззащитность ее вынужденного доверия ко всем вокруг. Стало вдруг ужасно обидно. За себя, за тех пацанов и взрослых, которые не замечают самого важного. Представил, что это не Настя, а он падает головой вниз, а мальчишки злорадно смеются. Тычут пальцами и обзывают. А взрослые проходят мимо. Заняты своими делами…
Злость на собственное бессилие и жалость соединились в нем. Захотелось сделать что-то главное, от чего могло зависеть очень многое. Именно сейчас, сию минуту…
— Я тебе обещаю, что научу тебя летать… — внезапно выпалил, преданно глядя ей в лицо. — Я вырасту и буду врачом, самым лучшим в мире. Я вылечу тебя! Мы полетим вместе и ты все увидишь сама…
Сашка замолк, пораженный вспышкой собственных чувств. Покраснел. С изумлением заметил, как черные зрачки девочки увеличились и застыли. Глаза засияли. Наполнились радужным блеском. Залучились теплотой. Вот-вот прорвутся сверкающими искорками…
Она оперлась руками на мальчишечьи плечи. Шагнула вперед. Уткнулась лицом в удивленную растерянную физиономию Сашки. Коснулась ртом его губ. Неумело поцеловала…
— Что это вы здесь делаете? — раздался из коридора голос Татьяны.
— Мы учимся летать, — быстро отстраняясь, ответила Настя. Кончиками пальцев торопливо коснулась своих закрытых век. Убрала руки за спину.
— Потом доучитесь! — с искусственной игривостью произнесла Татьяна, — весь торт съедят, пока вы здесь крылья расправляете.
Подойдя к детям, она обняла их, прижав к себе с разных сторон, и повела в гостиную.
Там полным ходом шло веселье. Взрослые продолжали выпивать и закусывать.
— А где Костя и… — спросил Сашка, так и не вспомнив имя дочери Шило.
— Наверное наверху с Лизой в детской играют, — сообщила Татьяна. — У них там свой стол. Раз вы с ними не пошли, они, верно, уже все пирожные съели. Так что угощайтесь здесь! Если хотите — есть суп.
Скоро дождик на улице закончился, и вышедшее летнее солнце мгновенно высушило выпавшую влагу.
— А давайте облагородим вторую половину участка, — предложил Васин хозяевам. Ему захотелось сделать что-то стоящее, настоящее. — У вас саженцы имеются?
— Вообще мы планировали пересадить сюда ёлки из леса, — сказала Светлана, — чтобы Новый год было весело отмечать.
— Идем сажать елки, идем сажать елки! — обрадовались Дадоновы.
— Мне кажется, это не очень хорошо, — неожиданно настороженно и таинственно возразила Нина. Все повернулись к ней. — Я слышала, что это плохая примета — пересаживать из леса к себе на участок дикие елки. Они не приживаются, вредничают и приносят большие неприятности.
— Да ну тебя, Нин, — обнял ее Васин, — вечно ты сочиняешь! Как елки могут вредничать!? В задницу кольнуть!?
Все рассмеялись.
— Наслушалась у себя в детском саду от нянечек! Ты уже там не работаешь, так что забудь! У тебя новая жизнь!
И чтобы развеселить публику, продолжил:
— Она меня от пьянства водой, заряженной Чумаком, поила! Ха-ха! От пьянства!
— И как результат? — подозрительно покосилась Татьяна. Остальные переглянулись. Веселья не получилось.
— Как видите! — весело произнес Васин, стараясь вернуть всеобщую беззаботность. — Предлагаю по чуть-чуть и на воздух — сажать елки!
Все поддержали. В очередной раз наполнили и опорожнили стопки. Двинулись в прихожую одеваться.
…Работа спорилась. Маленькие елки росли в лесу практически прямо за забором. Дело поставили на поток: семейная чета Дадоновых выкапывала, Нина складывала на тачку, Васин возил на участок, а Светлана с мужем сажали их в ямы, засыпая землей, смешанной с песком. Трое рабочих утаптывали.
Сашка, сидя на крыльце рядом с Настей, красочно комментировал ей:
— Твои мама с папой выкапывают елку! Ух, какую ухватили — вытянуть не могут. Папа за елку, мама за папу! Не хватает собаки с кошкой!
— Не хватает дочки! — громко смеялась Настя, ударяя себя в грудь ладошкой.
— Васин папа чуть тележку не опрокинул, а Лизина мама провалилась в яму для елки, и ее дядя Виталий чуть не посадил вместо дерева…
Настя заливисто хохотала.
Время летело быстро, и вскоре наступила пора ужинать.
Когда сели за стол и расставили тарелки, обнаружили, что половины детей не хватает.
Сверху спустился улыбающийся Константин. Нес с собой красивый полиэтиленовый мешок, чем-то наполненный. Поставил его в дальний угол гостиной чтобы, видеть, и сел за стол. За ним появилась Лиза. Она была огорчена. Косички грустно свисали вниз. Поджав губы и безотрывно глядя в пол, подошла к матери. Прижалась боком. Ее траурный проход мимо оживленной публики, сидящей за столом, привлек внимание всех.
— Что случилось, Лизонька? — спросила Светлана, гладя дочку по голове. Нагнулась, старалась заглянуть в глаза.
— Костя все мои жвачки выиграл! — с обидой всхлипнула она и прижалась лицом к животу матери.
— Какие жвачки? — не поняла Светлана.
— Те, что папа мне из-за границы привез, — уточнила она уже сквозь слезы, — они у него в мешке!
Указала пальцем на оставленный Костей пакет.
Васин отреагировал моментально:
— Костя, что за мешок ты принес? — спросил он строго. — Ну-ка, давай его сюда!
Константин, нехотя, ссутулившись, кидая озлобленные взгляды в сторону Лизы, притащил из угла пакет.
Васин раскрыл его и заглянул внутрь. Содержимое было похоже на детские игрушки. Там был пластиковый желтый молоточек, полосатый милицейский жезл, прозрачный снеговик… Все они были наполнены разноцветными шариками.
— Это что, жевательные резинки внутри? — спросил Васин вслух.
— Я из Польши привез, — отозвался Виталий с усмешкой, — хочешь попробовать?
— Нет, спасибо, — смутился Виктор, — я как-то к жвачкам не привык.
Он закрыл мешок и протянул его Лизе.
— Она мне в карты все проиграла, — громко сказал Константин, протягивая руку к мешку. — Мама, скажи им!
Васин посмотрел на жену и, встретившись с ней взглядом, одними губами беззвучно произнес:
— Это твоя работа!
Нина все поняла и отвернулась.
— Константин, ты не прав! — назидательно сказал Васин. — Во-первых, на что-то играть в карты это совсем не детская забава, и тем более стыдно обыгрывать маленьких.
— Она сама предложила! — обиделся Костя и отошел к матери. Попытался прижаться к ней. Нина отстранилась:
— Иди, верни Лизе все, что ты выиграл, и извинись! — сказала она твердо сыну.
— Сами верните! — психанул Константин. — Мне извиняться не в чем, игра была честная!
Он развернулся и вышел из гостиной, прикрыв за собой дверь.
— Надо вернуть парню выигрыш, — предложил Виталий, — карточный долг свят.
— У них пока еще других долгов хватает, — попытался обратить все в шутку Васин. — Давайте не будем акцентировать на них внимание, а то я с голоду готов начать жвачки уплетать!
Он поставил мешок на буфет и запел:
— Главное, ребята, сердцем не стареть…
Сидевшие за столом дружно подхватили:
— Песню, что придумали, до конца допеть…
Началось веселье. Разлили по стопкам и фужерам спиртное. Женщины загремели кастрюлями и сковородками, раскладывая угощение.
Весь оставшийся вечер Лиза не отходила от матери, не давая ей танцевать. А Константин, надувшись, просидел в кожаном кресле посреди каминного зала, глядя на улицу.
Когда наступило детское время ложиться спать, дочка хозяев забралась в родительскую постель и сказала, что будет спать с ними.
Настя, наоборот, наотрез отказалась спать с родителями. Ушла в детскую, где стояли двухспальная кровать и раскладное кресло.
Татьяна подошла к Нине:
— Давайте Настю положим в кресло, — предложила она, — а мальчики будут вместе на кровати.
— Я с братом спать не буду, — категорически заявил Сашка.
Татьяна недоуменно посмотрела на него.
— У Костеньки слабый мочевой пузырь, — шепнула ей Нина.
— Тогда будешь спать с девочкой, — усмехнулся Васин, в надежде получить протест сына. Но тот промолчал.
— Я согласна! — громко воскликнула Настя и, повернувшись к Сашке, словно уговаривая его, продолжила, — я расскажу тебе о своей новой книге, которую читаю!
Сашка громко шмыгнул носом, но возражать не стал.
На том и порешили.
Долго слушать рассказ Сашке не пришлось. Умаявшись за день на свежем воздухе, он моментально уснул, а за ним и Настя. Константин долго ворочался в жестком разложенном кресле, но вскоре сон сморил и его.
Утром, когда дети спускались на завтрак, Костя догнал Сашку. С надменным ехидством и скрытой завистью сообщил:
— А я расскажу всем, что ты с девчонкой спал!
Сашка от неожиданности остановился на лестнице. Девочки, шедшие следом, замерли, держась за поручень и глядя на братьев.
— А я тоже про тебя расскажу… — но Сашка не стал договаривать. Он был уверен, что брат поймет, о чем речь. Увидев, как Константин побледнел и перестал улыбаться, добавил с угрозой, — если надо будет!