Джорджи нерешительно остановилась в дверях, оглядывая сверкающее море ярких цветов и потрясенных коричневых лиц. Однако она отказывалась отступить. Недаром пришла без приглашения, чтобы заявить: она здесь, потому что другим женщинам вход воспрещен.

Сердце бешено билось от страха, а во рту пересохло. Злобные взгляды придворных и угрюмые гримасы полковника Монтроуза и шотландских горцев лишь подчеркивали тот факт, что ей здесь не место. На миг ей стало очень больно, тем более что душу все еще терзало напоминание Лакшми и Мины, что она не совсем принадлежит и к их миру, как бы ей ни хотелось думать обратное.

Так где же ее истинное место?

Джорджи не знала сама.

Она сжала кулаки, чуть приподняла подбородок и стала искать взглядом братьев. Уж они-то ее не прогонят!

Из толпы выступил лорд Гриффит. Его взгляд был устремлен на нее, хотя по бесстрастному лицу было трудно сказать, собирается ли он ее спасти или как следует отчитать. Но, так или иначе, при виде его ее сердце сжалась от счастья. Да он неотразим в своем вечернем костюме. Просто великолепен!

— Мисс Найт! — воскликнул маркиз, взяв ее руку и наклоняясь с истинно светской учтивостью. — Выглядите чудесно!

Она недоуменно уставилась на него. Почти немедленно появились братья. Дерек сухо улыбнулся, а Гейбриел отвел лорда Гриффита в сторону и тихо произнес:

— Милорд, мне очень жаль. Я не знал, что она собирается прийти. Сейчас скажу, что ей придется вернуться в гарем.

— Вздор! Они уже ее видели, — прошептал Йен в ответ, переводя взгляд с Гейбриела на Джорджи. — Если мы сейчас попытаемся ее спрятать, будем выглядеть слабаками. Потеряем лицо. Она должна остаться. Будет сидеть с нами, за столом махараджи.

— Уверены, сэр? — пробормотал Гейбриел.

— Все обойдется, — заверил маркиз. — Позвольте ей пойти со мной. Таким образом, они не смогут отделаться от нее, не оскорбив всю делегацию.

— Так и быть, — кивнул Гейбриел.

Лорд Гриффит с вкрадчивой улыбкой повернулся к Джорджи:

— Не угодно ли присоединиться к нам, мисс Найт?

Когда он спокойно предложил ей руку, она испытующе оглядела его.

Само олицетворение светской вежливости. Однако в глазах мелькнуло что-то непонятное. До чего же интригующий человек!

— Благодарю, лорд Гриффит, — ответила она так же вежливо и взяла его руку. Заметила проницательные взгляды братьев, но решила их проигнорировать и изящной походкой проследовала через зал. Позже маркиз скорее всего прочтет очередное наставление, но пока довольно и того, что он решил взять ее под свое крыло. Тем более что негодный Шаху снова пялился на нее с другого конца комнаты.

У Джорджи имелось множество приемов, чтобы держать на расстоянии влюбленных мужчин, но они в основном были британскими набобами, воспитанными по правилам западного этикета.

Вскоре появился махараджа Джохар, и армия дворцовой челяди принялась обслуживать гостей.

В ожидании начала обеда все расположились на квадратных подушках, разбросанных вокруг длинных низких столов. Йен нашел такое размещение весьма интимным, особенно когда рядом очаровательная женщина.

Сняв перчатки перед обедом, мисс Найт устроилась между Гейбриелом и Йеном.

Перед каждой парой гостей поставили большие серебряные блюда с экзотическими яствами. Рядом поместились стопки мягких дымящихся лепешек, дрожжевых и пресных. Джорджиана объясняла маркизу название каждой: пшеничная, мятная, кукурузная, ржаная… из каштановой муки, из чечевичной…

Лепешками вместо вилок подцепляли еду И отправляли в рот.

На блюдах лежали также горки риса. Джорджи различила люля-кебабы с овощами и кусочки баранины и курицы на миниатюрных шпажках. В крохотных мисочках находилось пюре из чечевицы и бирьяни, приготовленное на медленном огне куриное рагу с овощами и пряностями: шафраном, корицей и кардамоном. Йен словно вновь очутился на рынке специй, где впервые увидел Джорджиану.

Онотведал еще одно блюдо: нечто вроде бараньего жаркого в сливках и с миндалем — и даже спросил Джорджиану, не хочет ли она попробовать, но та ответила, что не ест мясо.

Выросший на простой английской пище, в чопорной школе, где превыше всего ценились аристократические манеры, Йен понимал, что настало время разнообразить свои вкусы. Оставалось лишь надеяться, что он не уронит на галстук чечевичное пюре в попытках донести еду на лепешке от тарелки до рта.

Джорджиана весело наблюдала за ним. Бедняга сокрушался, что именно в этот вечер надел белый жилет.

— Дорогой лорд Гриффит, упоминал ли ваш переводчик о том, что для индийцев знаменуют черный и белый цвета? — пробормотала она, подавшись ближе.

— Нет, а в чем дело?

— В Индии белый — цвет смерти, а черный — знак несчастья, — прошептала Джорджи.

— Шутите?! — воскликнул он, садясь прямее.

Она покачала головой и осторожно слизнула с пальцев каплю соуса.

— Лично я считаю вас очень красивым, но если хотите смягчить сердца хозяев, попробуйте красный, зеленый или голубой. Можно и желтый. Розовый также приемлем.

— Розовый? Дорогая леди, ни один потомок норманнских воинов не снизойдет до розового цвета!

— Вы можете стать родоначальником новой моды. Одли наверняка бы так и сделал, — весело подмигнула она.

Он рассмеялся.

Все это время их развлекал оркестр махараджи. Причудливая мелодия вины, старинного щипкового инструмента, флейты и медленный барабанный ритм успокаивали.

Обед прошел в приятной беседе.

Приятной… если не считать усилий Шаху привлечь внимание Джорджианы. Молодой фат, вне всякого сомнения, нашел ее достойным своего внимания развлечением. Но ее вежливое безразличие сбивало его с толку. Чем больше она игнорировала его, тем громче и настойчивее становилось его хвастовство. Двум беднягам телохранителям неизбежно приходилось подтверждать заявления высокородного балбеса, утверждавшего, что он превосходит всех и во всех областях — начиная с охоты и заканчивая военным искусством.

Судя по лицу, Джохару очень хотелось дать сыну пощечину.

Гейбриела явно обуревало то же желание.

Чувствуя нарастающее раздражение, Йен поспешил сменить тему:

— Как ваш отец, майор?

— Мы несколько месяцев с ним не виделись. С тех пор как он отправился в море, на встречу с нашим кузеном Джеком, — пояснил Гейбриел. — Но надеюсь, что он здоров.

Услышав это, Дерек поспешно подался вперед:

— Знаете, что Джек владеет судоходной компанией?

— Я слышал об этом.

— Склады по всему миру. В тот момент, когда монополия Ост-Индской компании была снята, он принялся завоевывать индийский рынок. Теперь у него конторы в Мадрасе, Калькутте и Бомбее.

— Рад за него, — пробормотал Йен, пораженный тем, что завзятый озорник, с которым они пускались во множество детских проделок, так разительно изменил свою жизнь.

Джорджиана осторожно подтолкнула Йена локтем.

— Насколько я поняла, вы знали нашего отца совсем молодым? Каким он был?

— О, мы любили его, — со всей искренностью проговорил он. — В те дни — Господи, мы были просто щенятами: десять-одиннадцать лет — лорд Артур был единственным взрослым, который никогда нам не лгал. Мы все пришли в отчаяние, когда он уехал. Особенно Джек.

— Жаль, что две ветви нашей семьи так отдалились друг от друга, — заметил Дерек.

— Насколько я понял, отец поссорился со старшим братом, предыдущим герцогом Хоксклиффом, — добавил Гейбриел.

— Да, я тоже так слышал, — кивнул Йен. — Но подробностей случившегося не знаю.

— Не уверен, что это имеет значение, — вздохнул Дерек.

К этому времени обед подошел к концу.

Слуги убирали блюда и подавали охлажденный десерт. Фруктовый шербет и легчайшее мороженое с фисташками и шафраном были восхитительны. На подносах красовались нарезанные дыни, манго, абрикосы и огромные виноградные кисти. Йен попробовал тилгул — сладость из кунжутных семян, пальмового сахара, кокосовой стружки и арахиса. Сладкие печенья были щедро украшены тончайшими нитями серебра. По блюдам были разбросаны покрытые серебром семена гвоздики, помогающие пищеварению и услаждающие дыхание.

— Лорд Гриффит, — позвала Джорджиана.

Йен запил печенье глотком шампанского.

— Да, дорогая?

— Вы были знакомы с моей тетушкой, герцогиней Хоксклифф? — спросила она почти застенчиво.

— Э-э… да, мы несколько раз встречались.

Его заученная улыбка ничем не выдавала истинного мнения по этому поводу. Поэтому он снова сменил тему:

— Я также знал вашего дядюшку. Он был моим крестным.

— В самом деле?! — воскликнула она. Йен кивнул.

— Наши семьи всегда дружили. Вам стоит когда-нибудь посетить Лондон. Уверен, ваши родные будут рады вас видеть.

Он заметил тень напряжения в ее кобальтовых глазах и немедленно насторожился:

— В чем дело?

Джорджи попыталась скрыть свою мимолетную реакцию:

— О, я уверена, что будет очень приятно посетить Англию, но… вряд ли я когда-нибудь туда попаду.

— Но почему? Надеюсь, вы не разделяете суеверия, о котором говорил мне Рави? О том, что проклятие ляжет на того, кто пересечет великую воду?

— Нет! Мне просто… не хочется, — уклончиво пожала она плечами.

— Почему?

Щеки Джорджи чуть порозовели.

— Предпочитаю об этом не говорить.

Йен вопросительно уставился на нее.

— Я не хочу быть невежливой.

Йен тихо рассмеялся.

— Теперь вы просто обязаны рассказать. Ну же, я ужасно заинтригован.

— Видите ли, лондонцы не кажутся мне чересчур приятными людьми.

— В самом деле? — удивился он.

— Да. Простите, но в Индии они только и делают, что жалуются и все критикуют. Погоду, людей. Обращаются с нами как с отсталыми провинциалами. Если мои родственники тоже таковы, предпочитаю восхищаться ими издали. Слава Богу, вы совсем на них не похожи, — чистосердечно призналась она.

Ее попытки оправдать его весьма позабавили Йена.

— Благодарю вас, мисс Найт, но, если можно так сказать, вам нечего бояться. Ваши кузены славные, добрые и благородные люди.

— Может, вам так кажется, но они не были так уж добры к своему брату Джеку.

Да эта женщина беззаветно предана тем, кого любит!

— Насколько я поняла, Джек может считаться паршивой овцой в семье, но здесь он наш любимый родственник. Научил меня стрелять из пращи, когда мне было всего десять лет. И отпирать любые замки.

— Ничего не скажешь, полезные умения для маленькой девочки, — сухо заметил он.

— Еще какие! — ухмыльнулась она.

— Я рад, что он не терял связи с вашей семьей, — ответил Йен. — Его лондонские братья не видели Джека много лет, но, насколько мне известно, его сестра Джасинда переписывается с ним.

— Я хотела бы встретиться с кузиной Джасиндой, — обрадовалась Джорджиана. — Интересно, каково это: быть дочерью такой великой женщины и настоящей леди.

— Это твоя мать была настоящей леди, — пробормотал Гейбриел с легкой укоризной.

— Я едва ее знаю, — вздохнула Джорджи, опустив глаза.

Дерек откашлялся.

— Наша мать умерла, когда все мы были очень молоды, — пояснил он и, дружески обняв брата, добавил: — Поэтому мы так хорошо ладим. Приходится, видите ли. У нас есть только мы и отец.

Йен заметил, как смотрит Джорджиана на братьев: с грустью и обожанием. По ее лицу было видно, что братья для нее — все.

Он отвернулся от ее трогательной улыбки и на секунду опустил глаза в бокал с шампанским. Ему вдруг стало не по себе, словно он чересчур глубоко заглянул в глубины ее души. Слишком много всего увидел.

И тут дружеские крики прервали неловкое молчание. Подняв голову, он увидел за стоявшим чуть подальше столом ярко одетых придворных, которые жестами приглашали Гейбриела и Дерека покурить с ними.

Братья дружно уставились на Йена, ожидая его решения. Тот кивнул. Это поможет расположить индийцев.

— Только следите за своей речью, не допускайте чересчур вольных высказываний и постарайтесь убедиться, что в трубках нет ничего сильнее табака, — тихо предостерег он.

Братья кивнули и направились к компании новых знакомых.

— Как поживает ваша подруга? — негромко спросил маркиз Джорджиану. — Та молодая леди, которую мы не дали сжечь?

— Лакшми? О, достаточно хорошо, учитывая обстоятельства. С вашей стороны очень любезно осведомиться о ней. Лакшми решила остаться с Миной. Все уже устроено.

— Вы, кажется, разочарованы, — заметил он, пристально наблюдая за ней.

Джорджиана пожала плечами:

— Она предпочла запереться в гареме навечно. Поверить не могу. И еще она остригла волосы.

— Неужели? Хм… — задумчиво протянул он. — Не могу сказать, что удивлен.

— Не удивлены? — тихо ахнула она. — Но вы даже не знаете ее! В отличие от меня. А я в шоке!

— Но здешние законы направлены против таких, как она. Нельзя заставить рыбу плыть вверх по течению. — Он наклонился ближе и понизил голос. — У большинства людей не хватает решимости идти против традиций, мисс Найт, не говоря уже о мужестве вытерпеть публичное осуждение. Вы это знаете.

Джорджи нахмурилась и молча отвела взгляд.

— Я просто никак не могу осознать… потому что дала подруге великолепный шанс получить свободу! Но она отказалась.

— Свобода иногда пугает людей, уж поверьте.

— Но меня она не пугает! — объявила она.

— Да, я это вижу, — пробормотал он с нежной полуулыбкой и, решив прощупать почву, добавил: — Именно по этой причине вы не замужем? Ревностно охраняете свою свободу?

Настороженно взглянув на него, она нерешительно рассмеялась:

— Вы уже составили мнение обо мне, верно?

— Ни в малейшей степени, — покачал он головой. — Но я пытаюсь.

— В таком случае позвольте мне объяснить.

Йен жестом попросил ее продолжать.

Джорджи глотнула вина и изящно облизнула губы.

— Как вы уже, видимо, поняли из нашего разговора, жизнь под властью любого мужчины не кажется мне таким уж приятным способом существования. Я никогда не стану собственностью мужчины.

— Да, естественно, но почему вы считаете, что такова природа брака? Я сам не слишком ревностный сторонник этого института, но неужели супружеская жизнь — это непременно непрерывная домашняя борьба за власть?

— Разве это не так?

— Возможно. Хотя с точки зрения теории не вижу, почему этому обязательно суждено случиться.

— Теория и практика — вещи абсолютно разные, дорогой лорд Гриффит. По закону вся власть в семье принадлежит мужчине. Женщины в сравнении с ними беззащитны и полностью зависят от мужа. Любовь, разумеется, побуждает мужчин мягко обращаться с женами, но в наше время почти никто не женится по любви.

— Судя по тому, что я слышал, вас осаждают множество влюбленных поклонников, — поддел Йен, пряча улыбку. — Почему бы не выйти за одного из них, если так уж хотите получить любящего мужа?

— Влюбленные? — рассмеялась она. — Да они даже не знают меня. Ничего не видят дальше моего лица и совершенно не желают узнать, какова я на самом деле. Все до единого… ну, если не считать Одли. Он единственный, кто имеет хоть какое-то представление о моем истинном характере. Но я никогда не выйду за Одли. Бедный малыш! Такой милый беспомощный зайчик!

Он с невольным восхищением уставился на нее, но тут же покачал головой.

— Ваши братья правы. Вы слишком разборчивы.

От удивления она даже рот приоткрыла.

— Вы трое сплетничали обо мне за моей спиной? — Джорджи поджала губы и негодующе ткнула его в бок. — Как это невоспитанно!

Йен ухмыльнулся.

— Ваши братья хотят видеть вас замужней женщиной.

— Но это не их дело!

— Разумеется, их. Они ваши братья. Их долг сделать все, чтобы вы благополучно устроили свою жизнь.

— Благодарю, но только на моих условиях, — отпарировала она. — Никто не сумеет силком навязать мне то, чего я не пожелаю!

— Да, это очевидно, — сухо согласился он.

— Не то чтобы я была противницей замужества в принципе, — попыталась объяснить она. — Если бы кто-то искренне полюбил меня, а я ему ответила тем же, это была бы другая история. Тогда я, пожалуй, отказалась бы от своей независимости. Но пока эта химера, это несбыточное чудо, этот странный, непонятный феномен не выпал на мою долю…

— Вы имеете в виду любовь?

— Да, — решительно кивнула Джорджи. — До этого дня я предпочту следовать совету тети и держаться подальше от мышеловки викария. В своих эссе тетя Джорджиана называла брак кандалами каторжника.

Он окинул Джорджиану проницательным взглядом.

— И отец позволил вам читать эту книгу? Осмелюсь заметить, весьма рискованный шаг с его стороны.

— Мой отец приучал меня мыслить и действовать самостоятельно, — отрезала она. — Вы, разумеется, меня не одобряете.

— Не вас, дорогая, но герцогиню… видите ли, в свое время она обидела и ранила немало людей. И больше всего своего мужа и детей.

На несколько долгих минут Джорджиана впала в задумчивое молчание.

— Как насчет вас? — неожиданно спросила она. — Почему вы не женаты?

— Был женат, — монотонно пробормотал он. — Она умерла.

Джорджиана ахнула, поспешно прикрыла рот кончиками пальцев и села прямее.

— О Боже, простите меня! Я понятия не имела…

— Все в порядке. — Заученно улыбаясь, он чувствовал, как уходит в себя. Механическая реакция. Как и его механические слова. — Она сейчас в лучшем мире.

В ее глазах светилось сочувствие.

— Мне и вправду очень жаль.

Он отвернулся.

— Давно это было? — тихо допытывалась она.

— Пять лет назад.

Ее нерешительное молчание буквально наполнилось нежностью.

— Вы… очень ее любили?

— Она была моей женой, — ответил он, не глядя ей в глаза.

Если она и заметила, что ответ чересчур сух и краток, то ничем этого не показала, тем более что кто-то громко окликнул его:

— Лорд Гриффит!

Йен оглянулся. Ад и проклятие!

Лицо вновь застыло маской дипломатической учтивости.

— Да, ваша светлость?

Занятые разговором, они совершенно забыли о наследнике Джохара.

— Вы не слышали мою шутку? — допрашивал Шаху.

— Простите, ваша светлость, нет.

— Я сказал: «Включите ее в сделку, и я упрошу своего отца подписать этот договор».

Услышав столь наглое оскорбление, Джорджиана застыла. Телохранители повелителя натужно рассмеялись, но Йен не поддался на приманку.

— Вы просите невозможного, ваша светлость, — учтиво ответил он.

— Почему это вдруг? — вскинулся Шаху.

Йен словно случайно положил руку на колено Джорджиане.

— Потому, — ответил он с ледяной улыбкой, — что она моя.

Их взгляды скрестились и замерли. Неизвестно, какова была бы реакция Шаху, но в этот момент громкая музыка, барабанная дробь и звон серебряных колокольчиков возвестили о прибытии танцовщиц махараджи. Шаху злобно уставился на Йена, но, не выдержав поединка взглядов, с надутым видом отвернулся.

Только тогда Йен не спеша снял руку с колена Джорджианы. Его сердце бешено колотилось, в крови горело желание, словно он действительно имел все права на нее. Заметив, что обычно бойкая Джорджиана залилась краской, он слегка усмехнулся. Похоже, на этот раз настала его очередь шокировать.

Грубый, но, возможно, эффективный прием.

— Мне нужно идти, — выдавила она. — Думаю, я достаточно долго испытывала удачу. Кроме того… дым начинает раздражать мне легкие.

— Конечно.

Вспомнив о ее недуге, Йен встал и протянул руку, чтобы помочь подняться с подушек. Она еще не надела перчатки, и прикосновение ее руки обожгло его ладонь, только усилив нараставшее между ними напряжение.

— Спасибо.

Ее мелодичный голос сейчас звучал немного хрипло. Бедняжка выглядела столь потрясенной его дерзким прикосновением, что, казалось, не могла заставить себя встретиться с ним взглядом.

— Проводить вас в ваши покои? — нежно спросил он.

Она наконец взглянула на него из-под ресниц и нерешительно улыбнулась.

— Лорд Гриффит, вас и близко не подпустят к гарему, но все равно спасибо.

Он вернул ей улыбку и прошептал на ухо:

— Когда-нибудь вы расскажете мне, что там происходит.

— Собственно говоря, я сама задавалась этим вопросом, — многозначительно ответила она и, осторожно покосившись в сторону Шаху, снова посмотрела на Йена. — Надеюсь, у нас скоро будет возможность снова поговорить: с глазу на глаз.

Он сдержанно поклонился:

— Я в вашем распоряжении, мисс Найт. Пошлите за мной, когда пожелаете.

Если она и почувствовала какой-то скрытый смысл в его словах, то ничем не выказала реакции.

— До встречи, лорд Гриффит, — пробормотала она и, опустив густые бархатистые ресницы, подобрала юбки и удалилась.