Снова пробежав между лысыми евнухами, Джорджи оказалась в залитом лунным светом зенане. Прислонилась к высокой колонне, пытаясь собраться с мыслями. Ее трясло как в лихорадке. Она по-прежнему ощущала тепло его сильной руки на своем колене. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Конечно, все это ничего не означало! Его шокирующее признание было ложью, призванной отпугнуть настойчивого наследника. И отговорка подействовала. Но каким реальным все это казалось, пусть и на мгновение! И как естественно он потянулся к ней.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она подняла глаза к сводчатому потолку, не понимая, почему последнее время так часто думает о маркизе Гриффите. Ее тянуло к нему с первого дня их знакомства. И чувства становились все сильнее. Маркиз оказался глубоко порядочным человеком. Его откровенность о безвременной смерти жены будоражила ее душу. Вызывала желание утешить его. Опасное желание. Особенно еще и потому, что она самолично убедилась, насколько властным он может быть.

И все же воспоминания о его прикосновении искушали и соблазняли, шепча о тех эротических тайнах, которые до сих пор были для нее запретными.

Усилием воли Джорджи выбросила из головы обаятельного лондонца, распрямила плечи и отправилась на поиски подруг.

Мина и Лакшми сидели у бассейна-лотоса и тихо беседовали, поедая сладости. Вокруг них стояло несколько зажженных свечей. Отражения огоньков плясали на воде.

Подруги проболтали около двух часов.

Наконец Лакшми, измученная эмоциональным напряжением, которое ей пришлось выдержать за последние дни, решила идти спать. Мина и Джорджи остались одни. Энергичная и разговорчивая Мина почти без умолку трещала о добродетелях своего мужа, но Джорджи не возражала.

Раньше она собиралась задать Мине несколько вопросов о плотских отношениях с мужем, но теперь не могла заставить себя это сделать. И почему-то не хотела знать, действительно ли Джохар искусный любовник. Беда в том, что проклятый англичанин завладел ее воображением, будя самые непристойные картины, и в этом Мина никак не могла ей помочь.

Наконец рассказы Мины о бесчисленных достоинствах мужа немного истощились, и она решила тоже идти спать. Джорджи поцеловала подругу в щеку, пожелала доброй ночи и снова уселась у бассейна, пытаясь не думать о лорде Гриффите.

Как грустно, что он потерял жену! И хотелось бы знать, какую именно женщину он выбрал… Вне всякого сомнения, чинную и чопорную лондонскую мисс. Дочь аристократа с голубой кровью.

Джорджи встала, надела туфли, оставила у бассейна чулки и принялась бродить по лабиринту проходов гарема.

В одной из длинных темных прогулочных галерей на верхнем этаже она приложилась глазом к смотровому отверстию и увидела, что оно выходит на широкую площадь.

Сияние свечей в настенных шандалах пронизывало тьму. Джорджи удалось увидеть пару часовых. Повсюду сновали слуги.

В свете факелов возвышался храм махараджи — не очень большое, покрытое резьбой узкое здание с пирамидальной крышей. Неподалеку стояла богато изукрашенная клетка с тиграми величиной с сельский дом. Там росли деревья и царил непроглядный мрак. Большинство махараджей держали у себя зверей, но если Джорджи верно запомнила, на гербе Джохара красовались вставшие на задние лапы львы.

В этот момент ее внимание привлекло какое-то движение на площади.

Человек в европейской одежде, сунув руки в карманы, гулял под лунным светом.

Глаза Джорджи широко распахнулись. Сердце предательски заколотилось. Она прикусила губу, не зная, стоит ли спуститься вниз и снова увидеться с маркизом… но тут же вспомнила, что имеет абсолютно вескую причину встретиться с ним. Необходимо рассказать о махарани Судхане. Сообразив, что нужно спешить, а то он либо войдет во дворец, либо окажется в компании друзей, Джорджи летела по переходам гарема. Маркиза она нашла у гигантской клетки с бенгальским тигром. Завидев ее, зверь скрылся в зелени.

— Бедный красавец, — пробормотала она, становясь рядом с маркизом у перил, окружавших клетку. — Ему следовало бы свободно бегать по лесу.

— Где он сможет поедать людей? — с веселой нежностью протянул лорд Гриффит, слегка улыбаясь.

Он совсем не удивился, увидев ее, и все же его удовольствие было почти ощутимым. Ей вдруг показалось, что он специально вышел из дворца в надежде на тайное свидание.

— Не ошибитесь, мисс Найт. Он может выглядеть тихим и ручным, но на самом деле это дикое животное и при удобном случае разорвет вас в клочья. Возможно, даже сейчас думает, какая вы сладкая и сочная на вкус…

Джорджи содрогнулась.

— Разве тигры ждут разрешения, милорд? — пролепетала она.

— Полагаю, что нет. Но… его клетка достаточно крепкая. Думаю, вы в полной безопасности.

Она уставилась на него, гадая, действительно ли они говорят о тиграх.

— Простите, если оскорбил вас своим ответом наследнику. Это первое, что пришло мне в голову.

— Разумеется… и я ничуть не оскорбилась.

Она не сделала скандальное признание, что была польщена. И сейчас подавила чувственную дрожь при мысли об этой теплой сильной руке.

— Я… я понимаю, что вам пришлось это сделать.

— Очень рад.

— Собственно говоря, Шаху — это часть причины, по которой я хотела видеть вас.

Лицо Йена потемнело.

— Он снова вас оскорбил?

— Нет. Ничего подобного. — Она нервно огляделась. Повсюду стояли стражники и мельтешили слуги. — Пойдемте. Нас могут подслушать.

— Как скажете.

— Сюда. — Джорджи повела его к храму, посчитав, что так меньше шансов, что их увидят и помешают разговору. — Где мои братья? — осведомилась она, пытаясь разогнать напряжение, охватившее ее, как только они оказались рядом, достаточно близко, чтобы коснуться друг друга.

— Угадайте.

— Любуются танцовщицами.

— В точку, — тихо рассмеялся он.

— А вас танцовщицы не интересуют?

— У меня более… изысканные вкусы.

— Понимаю, — обронила она, метнув на него зачарованный взгляд.

Они свернули за угол и пошли вдоль резной стены храма, украшенной эротическими скульптурами, обольщавшими своей откровенной непристойностью. С каждой минутой становилось все труднее игнорировать этих каменных любовников. Казалось, они извивались в свете факелов.

Джорджи снова взглянула на лорда Гриффита, гадая, какова будет его реакция на этот «туземный разврат», как выразилась одна приехавшая из Лондона леди.

Он не пытался скрыть интерес к скульптурам, медленно оглядывая каждую слившуюся в объятиях пару. Потом уставился на Джорджи:

— Может, достать нюхательную соль?

— Не стоит.

Они долго смотрели друг на друга, не отводя глаз. Боже, сейчас сердце просто остановится!

— Находись эти статуи в Лондоне, вам бы не позволили на них смотреть, — заметил он.

— Вздор! Это искусство, — возразила она, наслаждаясь его близостью куда больше, чем он подозревал. И сейчас взяла его под руку, втайне восхищаясь мощными бицепсами.

— Я слышал, — продолжал Йен, — что в Лондоне кое-кто приказал прилепить искусственные фиговые листочки на греческие и римские статуи, привезенные из Европы.

— Как респектабельно! — усмехнулась она. — Что ж, контраст налицо, не так ли? По нашей вере, Создатель обитает где-то высоко на небесах, в таинственном одиночестве. А в индуизме почти каждый бог имеет жену, свою ровню, богиню, которая является его противоположностью и чьи силы дополняют его собственную. И боюсь, как вы ясно видите на этих барельефах, божества выражают преданность друг другу в торжествующем праздновании…

— Священного соития, — шепотом докончил он.

— Д-да, — сдавленно пробормотала она и, краснея, кивнула.

— Вам не следует знать подобные вещи, — мягко упрекнул маркиз, наблюдая за ней с легкой улыбкой.

— Но я знаю, — выпалила она, глядя ему в глаза. — Вернее, знаю о них. Не по личному опыту, конечно, но…

— Вам хотелось бы научиться, — хрипло прошептал он, искоса поглядывая на нее.

— Зачем? Предлагаете меня научить?

— Хм… — Огонь в его глазах рассек тьму зеленой молнией.

Джорджи отвернулась. Может, не стоит флиртовать с ним так открыто, но когда он смотрит на нее голодным взглядом, словно тигр в клетке…

Вскоре они оказались у грандиозного входа в храм, и Джорджи заметила, что изнутри пробивается свет.

Она заглянула в храм и увидела, как молятся жрецы-брамины.

Джорджи повернулась к лорду Гриффиту и предостерегающе покачала головой, давая понять, что здесь они не будут одни.

Но тут она заметила вход в знаменитую молитвенную пещеру Джанпура и поманила Йена за собой.

Он последовал за ней. Каменный портик из песчаника поддерживался тяжелыми колоннами, по обе стороны от которых всех верующих приветствовали статуи небесных дев.

— Это пещерные храмы, которых так много по всему плато Декан, — тихо объяснила она. — Форт построили в Средние века, храм — гораздо старше, а пещера — еще древнее. Кое-кто утверждает, что она была здесь тысячу лет назад. Это одна из причин, по которой именно это место выбрали для форта. Что-то связанное с плодородием.

— Почему я не удивлен? — пробормотал он.

Она сухо улыбнулась, сбросила туфли, оставив их у стены, и повела его за собой.

При свете маленьких свечек, оставленных жрецами вдоль ступенек, они вместе стали спускаться. Огоньки блестели в сгущавшемся мраке подобно маленьким звездочкам.

Воздух постепенно становился прохладным и влажным, а ощущение навалившейся на плечи тяжести все усиливалось.

— Мне кое-что непонятно, лорд Гриффит.

— Йен, пожалуйста.

Джорджи приостановилась на лестнице и улыбнулась ему, обрадованная разрешением называть его по имени.

— Я не поняла, почему вы проехали полсвета, чтобы отдохнуть на Цейлоне? — весело спросила она. — Путешествие из Англии занимает несколько месяцев, не так ли?

— Верно, — согласился он. — Мне было необходимо расслабиться.

Она скептически на него посмотрела.

— Но, насколько я поняла, вас отозвали, прежде чем вам это удалось?

— Очень заметно? — рассмеялся он.

— Немного. Все же почему вы уехали так далеко?

— Не знаю, — пробормотал он. — Полагаю, мне хотелось убраться как можно дальше.

— От чего именно?

— От всего. — Избегая ее взгляда, он отогнал назойливого мотылька. — От работы. Ответственности. Прошлого.

Джорджи сочувственно вздохнула.

— От воспоминаний о жене?

Йен потер щеку и смущенно нахмурился.

— Да… и от этого.

Джорджи улыбнулась. Очень нежно.

— Жизнь для живых, Йен.

— Да, так все говорят. — Он отвел глаза, осматривая таинственную, погруженную в темноту пещеру. — Поразительное место! Пойдемте посмотрим поближе.

Древняя пещера была переполнена свидетельствами времени. Фрески, изображавшие сплетавшихся в объятиях любовников, потрескались и выцвели, но все еще были полны жизни. Ими был украшен даже потолок.

Курящиеся благовония и подношения из цветов украшали ноги изображенных бодисатв, идущих по каменистым тропам к просветлению. Колеблющиеся огоньки свечей отбрасывали неверные тени на барельефы, и казалось, что маленькие каменные фигуры двигаются и танцуют.

Мрачная атмосфера создавала впечатление, что они похоронены заживо в каменных саркофагах. И лишь непристойные изображения со всех сторон призывали их обнять жизнь с бесстрашным самозабвением и забыть обо всех условностях.

Живи днем…

Йен, должно быть, думал о том же, потому что неожиданно остановился и спросил:

— Как умерла ваша мать?

— Во время прогулки, — удивленно ответила она, — ужасная трагедия… она утонула.

Странное выражение — возможно, шок — промелькнуло в зеленых глазах, лицо его напряглось.

— Мне очень жаль.

Она пожала плечами. Скорбь долгое время боролась с гневом в ее сердце. И каждый раз гнев брал верх при мысли о глупейшей ошибке, совершенной матерью в тот день.

— Она поехала с подругами на пикник, и они приблизились к реке, вздувшейся после муссонных дождей. Дамы оказались нетерпеливыми и потребовали от возницы перебраться на другую сторону. Тот пытался объяснить им, что это небезопасно, но они настаивали, и всех унесло течением.

— Какой кошмар, — глухо обронил он.

— Как насчет вашей жены?

— Лихорадка. — Йен отвел глаза. — Так что вы хотели сказать мне?

Поспешность, с которой он сменил тему, и стоический тон вызывали сочувствие, и у нее не хватило духу расспрашивать дальше. Кроме того, и времени было не так много.

— Скажите, Шаху присутствует на ваших переговорах с махараджей? — едва слышно спросила она, увлекая его в тень, отбрасываемую толстой колонной.

— Да. Он будущий правитель Джанпура, и отец хотел преподать ему урок дипломатии.

— Вы не должны ему доверять.

— Я и не доверяю, особенно учитывая его поведение по отношению к вам. Но почему вы это сказали?

— Попав в гарем, я обнаружила, что он каждый день приходит повидаться с матерью. И, познакомившись с махарапи Судханой, я заподозрила, что она что-то затевает.

Йен насторожился.

— О чем вы?

— Думаю, сын рассказывает ей все, что происходит на переговорах. Знаете ли вы, что она сестра Баджи Рао?

— Да… я слышал, — помедлив, ответил Йен.

— Но что, если она использует своего сына как шпиона? Она вполне может передавать информацию брату.

— Думаю, Джохар умеет держать жену в руках, — возразил он. — И она не выходит за пределы гарема. Кому она может передавать информацию? И, кроме того, это означает, что она предает своего мужа. Зачем ей это?

— Месть, разумеется.

Йен свел брови.

— Разве вы не знаете, что махараджа безумно влюблен в Мину? — улыбнулась она.

Йен раздраженно вздохнул и потер лоб.

— В тонкости любовной жизни махараджи меня не посвятили. Черт возьми, брошенная женщина…

— Брошенная махарани, — поправила Джорджи. — Возможно, вам стоит позаботиться о том, чтобы наследника не допускали на переговоры.

— И какой же предлог я должен выдумать, не оскорбив при этом махараджу, да еще смертельно? Сказать Джохару, что его сын — гнусная змея, а жена замышляет заговор? Вряд ли он тут же подпишет договор.

— А если у нас будут доказательства? — поспешно спросила она, и Йен бросил на нее подозрительный взгляд.

— В зенане есть комната, где махарани принимает посетителей. Никого из посторонних туда не допускают. Если она что-то скрывает, то только в этом помещении. Бьюсь об заклад, я смогу пробраться туда и посмотреть…

— Нет, — твердо отрезал он, тыча пальцем ей в лицо. — Держитесь подальше от всего этого. Вам и без того грозит опасность. Это не игра.

— Йен, имея двух братьев, которые рвутся в любое сражение, я лучше других понимаю, как высоки ставки. И сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам предотвратить войну.

— Очень мило с вашей стороны, но я не собираюсь совать нос в домашние ссоры махараджи. Это неприлично и оскорбительно для него. Я просто постараюсь решить другую часть уравнения: выставлю часовых, пусть отслеживают возможных шпионов, которых посылает из форта махарани.

— Невозможно. Слишком много ворот и слишком много выходящих из дворца людей: слуг, торговцев, рабочих. Кроме того, видите, как легко режется песчаник?

Она показала на окружавшие их скульптуры.

— Большинство старых фортов оснащены подземными ходами. И махарани, разумеется, о них знает. Поскольку я имею доступ в гарем, у вас есть шанс узнать, что происходит в действительности. Поймите, она способна погубить все ваши замыслы.

— Даже если и так, она опоздала. Наши переговоры почти закончены. Уверен, что махараджа собирается подписать договор. Джорджиана, вы меня слышите? Я не желаю, чтобы вы вмешивались. Слишком опасно!

— Я не боюсь.

— В этом и проблема, — парировал он. — Вы поставили себя под удар самим приездом сюда и привлекли чересчур много внимания. Все мужчины в этом зале, если не считать ваших братьев, сражены вашей красотой. Даже Шаху.

— Даже вы? — выпалила она, не успев сообразить, что говорит.

Йен долго молча смотрел на нее.

— Думаю, ответ вам известен.

— Ответ истинного дипломата, — поддела она. — Вы никогда не отвечаете на вопросы прямо?

Маркиз смотрел на ее губы, словно борясь с искушением и споря с собой. В эту секунду он был таким спокойным и неподвижным, что Джорджи испугалась собственной дерзости. Но тут он полоснул ее горящим взглядом и шагнул ближе. Его огромная тень заслонила барельефы. В этот момент он походил на элегантного Люцифера, окутанного подземным мраком, величественного и грозного, сосредоточенного на своей цели.

Он коснулся ее с пьянящей легкостью, как человек, выжидающий своего часа. Провел кончиками пальцев по щеке. Тронул ушко, погладил линию подбородка. И приподнял его двумя пальцами.

И когда нагнул голову, чтобы попробовать ее на вкус, Джорджи затрепетала и закрыла глаза.

Его губы коснулись-погладили ее рот. Искушая. Обольщая подобно пустынному миражу, принявшему вид оазиса. Жажда к нему сводила ее с ума. Она понимала, что он из последних сил старается держать себя и свои страсти под жестким контролем, но эмоции кипели в глубине подобно лаве в жерле вулкана. В каждом касании его больших, но красивых рук чувствовалась скрытая сила.

Джорджи подняла ресницы и наткнулась на его взгляд.

— Ты так прекрасна, — прошептал он.

В ее глазах светилось застенчивое приглашение.

Он сжал ее в объятиях, жадно коснулся губ. Медленные настойчивые ласки языка заставили ее приоткрыть рот. И тут началась настоящая магия. Чувственная. Головокружительная. Эротическая.

Гипнотический ритм лишал разума.

Колени Джорджи подогнулись. Пришлось схватиться за Йена, чтобы не упасть. Обхватить его шею, сцепить пальцы на затылке.

Он стиснул ее еще сильнее.

Мощь его объятий, исступленные поцелуи говорили о силе его жажды. Его прикосновения нашептывали истории о бесконечных дальних путешествиях, о неустанных поисках неизвестно чего, об одиночестве… Свернувшееся тугой спиралью напряжение требовало выхода. И она жаждала утешить его, обнять и окружить своим теплом, дать ему дом иприют в своем теле. Позволить ему коснуться ее там, где никто и никогда не касался. Дрожащими руками она сжимала и ласкала его, безмолвно заверяя, что он может получить все, что пожелает. Слишком долго она делала вид, что существует и живет во имя справедливости. Но в глубине души сознавала, что существует и живет ради любви. И эта черта ее истинной натуры пугала так долго, особенно при встречах с мужчинами, но никогда раньше она не встречала человека, достойного всего, что могла дать. И теперь она ничего не боялась. Потому что доверяла ему. И их поцелуй — невероятное блаженство.

Его руки скользили по ее спине, прижимая ее к мужской груди еще сильнее. Наконец она ощутила твердость его мужского достоинства.

Он, задыхаясь, отстранился и подарил ей лукавую, почти дерзкую улыбку.

— Надеюсь, это достаточно прямой ответ?

Его глаза жарко пылали в темноте.

Джорджи тихо рассмеялась.

— Скверный мальчишка.

— Только никому не говорите, — прошептал он ей на ухо. — Я сумел одурачить весь мир. Иди сюда.

Продолжая осыпать Джорджи поцелуями, он поднял ее и посадил на высокий, находящийся на уровне пояса, вырезанный из камня выступ, словно делая подношение богам. Разгоряченный и нетерпеливый, он сорвал с себя фрак и швырнул на землю.

Сидя на выступе, Джорджи жадно исследовала его великолепное тело. Провела ладонями по щекам, по широкой груди, по плоскому животу. Ощутила, как часто бьется его сердце. Совсем как индийские барабаны табла. Коснулась его галстука.

Нужно это убрать.

Йен помог ей развязать узел, стянул галстук и тоже бросил на землю. Теперь воротник его рубашки легко расстегнулся и полы разошлись.

Кончиками пальцев она провела по гордым линиям его шеи, маленькой ямочке в основании горла и верхней части груди.

Йен улыбался. Лихорадочный блеск глаз выдавал его желание.

Она вернула ему улыбку. И со вздохом безоглядной радости привлекла его к себе и зарылась пальцами в волосы на затылке. Никто и ничто не могло затмить очарования их поцелуев. Йен целовал ее веки, щеки, шею, уши, плечи… Джорджи буквально извивалась от безумного восторга.

И тут он пошел дальше. Декольте ее платья было довольно низким. Он осторожно стянул вниз лиф, обнажил грудь и с низким, горловым, почти болезненным рычанием сжал бархатистый холмик. Джорджи вздрогнула, застонала и, дрожа, откинулась назад, на приятно-теплый камень. Она гладила голову Йена, пока тот упивался вкусом ее груди. Иногда она судорожно вцеплялась в шелковистые волосы, опьяненная его раскованными ласками. Господи Боже, она засыпала Мину вопросами. Но никакими словами невозможно передать это неземное наслаждение.

Ее соски пульсировали. Грудь вздымалась от желания. Он гладил и ласкал ее обеими руками. Металл перстня-печатки, который он носил на мизинце, нагрелся от жара его руки.

Температура между ними все повышалась, и она не удивилась бы, если бы перстень оставил на ее теле отпечаток фамильного герба. Она горела в огне. Горела от жажды.

Ритмические движения его влажного рта одновременно и удовлетворили ее, и воспламенили. И сам Йен, очевидно, наслаждался: самозабвенное восхищение было написано на его обычно бесстрастном лице. Он упивался с бесстыдством, которого никто не смог бы заподозрить в чопорном маркизе. Она была счастлива узнать, что он так восхитительно дерзок, несмотря на кажущуюся сдержанность.

Она прижала его голову к своей груди. Зарылась пальцами в волосы.

Его губы все еще были влажны, когда он насытился вкусом ее груди, покрыл поцелуями ее шею и завладел губами.

— Знаешь, ты действительно безумно красива, — пробормотал он между поцелуями.

Джорджи дремотно рассмеялась, гадая, что будет дальше.

— Итак? — спросила она, нетерпеливо тыча его в бок.

Должно быть, он боялся щекотки, потому что поморщился и фыркнул.

— Итак — что? — потребовал он.

— Итак, Йен…

Она сжала ладонями его щеки и уставилась в глаза.

— Что ты собираешься сделать со мной сейчас?

Его глаза хищно сверкнули.

Он повернул ее руку ладонью вверх и поцеловал.

— А чего тебе хотелось бы?

— Не знаю, — пробормотала она, краснея. — И откуда мне знать? Я никогда не делала этого раньше.

Эта фраза, похоже, застала его врасплох, потому что игривый взгляд сменился пристыженным.

— Нам следует остановиться, — нехотя прошептал он.

— Нет! Пожалуйста! — взмолилась она. — Мне все равно, что диктуют правила чести. Никто не узнает.

— Моя дорогая, ты так… восхитительно не права…

— Поцелуй меня.

Закрыв глаза, она взяла его руку и поцеловала.

— Йен, я хочу тебя.

Он прерывисто вздохнул, и Джорджи ощутила, как его пальцы ласкают ее бедро сквозь юбки. Усилием воли она открыла глаза, готовая избавиться от своей бесполезной девственности: ведь теперь она нашла человека, которому можно безусловно довериться.

Несколько мгновении он смотрел на нее с мучительной нежностью.

— Я дам тебе то, чего ты хочешь, — пообещал он и, медленно, крепко поцеловав Джорджи, поднял ее юбки. Ладони заскользили по голым бедрам.

Что-то несвязно пробормотав по-бенгальски, она опустила веки. Но тут ее и без того слабеющий голос растворился, словно звезды в свете утра… когда он нежно коснулся ее.

Она оказалась постыдно влажной. И поняла это по легкости, с которой его пальцы проникли в нее. Наслаждение молнией ударило в нее. Она судорожно втянула воздух.

— Я знаю, что тебе нужно, — заверил он хриплым шепотом. Его тяжелое дыхание шевелило прядки ее волос.

Она простонала его имя.

— Тебе хорошо, милая? Еще?

— Да… пожалуйста.

Все остальные вопросы показались бы слишком сложными. Мысли исчезли — остались животные инстинкты. Они стали любовниками у стен храма, боготворя друг друга, в поисках земной нирваны, в блаженстве слепого желания. Время потеряло всякий смысл, пока он ласкал и ублажал ее, не лишая, однако, девственности. Но теперь она знала, что может происходить между мужчиной и женщиной, если их влечет друг другу так неодолимо, как ее и Йена.

Ее жажда постепенно обращалась в отчаяние.

— О, Йен, прошу…

Она сама не знала точно, чего просит.

Зато знал Йен.

Точно знал.

И дал ей.

Его поцелуй был яростным. Прикосновения — такими же быстрыми и точными, как работа ткача над шелковым полотном. В этот момент она испытывала один только восторг, истекая невероятным наслаждением. Ее стоны эхом отдавались от темных глубин священной пещеры.

Внезапно весь мир перевернулся. Она вцепилась в его широкие плечи, беспомощно охнула и на миг застыла в экстазе. Перед глазами замелькали блестящие цветные огоньки, крупная дрожь сотрясала тело. Неумолимая богиня Времени застыла в своем танце с мечами, словно оцепенев, и вся бесстыдная радость, которую Джорджи обрела в этот момент, имела запах Йена, вкус Йена…

Она продолжала содрогаться, испытывая огромную нежность к этому человеку.

Нежность и благоговение. Он отстранился и глянул на нее мерцающими в полутьме глазами. И на его лице тоже отпечаталась нежность.

Она потянулась к нему, сдерживая непрошеные слезы, словно ее сердечная чакра, о которой много лет назад рассказывал гуру, только сейчас открылась и туда, как сквозь рухнувшую дамбу в сезон дождей, бурным потоком хлынула радость. Сейчас ничто не могло заглушить ощущения чуда, случившегося с ней.

Приникнув к Йену, она осторожно поцеловала его в щеку. И поблагодарила бы. Но облегчение было столь глубоко, что Джорджи даже не могла говорить.

Наконец он осторожно снял с шеи ее руки и позволил ей прислониться к каменной стене. Глядя в ее довольное лицо, он вздохнул и с легкой завистью заметил:

— Думаю, это стоило того, чтобы проехать полмира.

В пещере звонким колокольчиком рассыпался смех Джорджи. Она кое-как собралась с силами, чтобы поднять руку.

— Ты действительно хорош в подобных вещах, верно?

— Джентльмен никогда не хвастается, — возразил он с коварной улыбкой.

— Нет. Это просто невозможно! — шутливо пожаловалась Джорджи.

— Да неужели? — невинно пробормотал он, поднимая спою правую руку, которой ублажал ее, и, окинув девушку взглядом сатира, стал слизывать ее соки со среднего пальца.

Джорджи смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Думаю, я начинаю лучше вас понимать, — резко провозгласила она.

— Черт, а я-то надеялся… — хмыкнул он.

И тут до них донесся голос Дерека. Оба напряглись Джорджи, собиравшаяся обнять Йена, опустила руки.

— А, пришло время для той части спектакля, где твои братья убивают меня, — съязвил он.

— Мои братья не намерены чинить над тобой расправу.

— Значит, вознамерятся, и сделают это с удовольствием.

— О, прекрати!

— Гриффит!

Голос Дерека приближался. Похоже, брат уже стоял наверху каменной лестницы. Джорджи вопросительно взглянула на Йена. Тот готовился выйти на свет.

Очевидно, не было смысла пытаться снова завязать галстук. Поэтому Йен сунул его в карман и, морщась от боли, поправил свой набухший член, удобнее расположив его в брюках.

Джорджи тоже поспешила привести в порядок одежду.

Йен жадно пожирал ее глазами и со стоической решимостью подавлял продолжавшее бушевать в нем желание. Джорджи сочувственно поморщилась. Бедняга! Сам он остался неудовлетворенным!

Но, к счастью, самообладание его оказалось достаточно велико. Надев обычную маску холодной бесстрастности, маркиз взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

— Готова?

Джорджи кивнула и набрала в грудь воздуха.

Они дружно откликнулись на зов Дерека. Джорджи опасалась, что тот может заметить их сброшенную у входа обувь, но когда они подошли ближе, оказалось, что Дерека уже нет. Очевидно, он вернулся на площадь в поисках Йена.

Когда Джорджи и маркиз выбрались из пещеры, братья стояли у клетки с тиграми.

— Джентльмены, — позвал Йен обычным спокойным голосом.

Боже, какая же он интригующая загадка!

Джорджи покачала головой. Только сейчас она наблюдала поразительное превращение чувственного пылкого мужчины в деловитого и рассудительного дипломата.

Братья обернулись и, заметив парочку, многозначительно переглянулись. Джорджи сразу поняла, что подобные взгляды грозят бедой. По крайней мере ей.

— Это правда? — гневно выпалил Дерек.

— Боже, — пробормотала Джорджи, испугавшись, что братья застали их в пещере несколько минут назад.

Но ведь это невозможно!

— Не волнуйся, — ободряюще шепнул Йен, — я все улажу. — И, повысив голос, уточнил: — Что именно, майор?

— Этот маленький наглый бентамский петушок оскорбил нашу сестру за нашими же спинами?!

— А, это…

— Мы только что услышали высказывание Шаху насчет Джорджи, — вмешался Гейбриел. — Так все и было?

— Ничего страшного не случилось, — поспешно заверила Джорджи. — Именно это мы как раз и обсуждали с лордом Гриффитом.

Йен послал ей предостерегающий взгляд, напоминая о своем обещании все уладить.

— Что случилось? — взорвался Гейбриел.

— Наглость глупого юнца, не более того. Плюс несколько бокалов французского шампанского. Его светлость пытался спровоцировать меня, отпустив грубое замечание.

— Что он сказал? — осведомились они едва ли не хором.

— Только то, что уговорит отца подписать договор, если мы включим в сделку и ее.

Джорджи нервно рассмеялась, стараясь все свести к шутке. Что ни говори, а не стоило злить братьев. Мужчин, посмевших встать на пути заядлых дуэлянтов, ждал скорый и кровавый конец.

— И что вы ему ответили? — требовательно допытывался Дерек, складывая руки на груди.

Йен ответил задорной ухмылкой.

— Я всего лишь сказал ублюдку, что она моя.

— Ха!

Короткий смешок Дерека прокатился эхом по площади Слава Богу, кажется, ответ Йена не оскорбил его!

— Бьюсь об заклад, это заткнуло ему пасть! — воскликнул Дерек.

— Совершенно верно.

— А ты что здесь делаешь, Джорджи? Мы думали, ты вернулась в гарем.

— Я так и сделала. Но мне было необходимо снова увидеться с лордом Гриффитом…

— Это так и есть? — поинтересовался Гейбриел. Подняв брови, он медленно переводил взгляд с Йена на Джорджи и обратно.

Джорджи замялась, но Йен снова ее спас. Он ужасно ловко умел это делать.

— Ваша сестра сообщила мне весьма тревожную информацию о махарани Судхане. Джорджиана, вам лучше вернуться, пока вас не хватились. Я сам все расскажу.

— Прекрасно. Увидимся… завтра.

Она улыбнулась братьям и позволила себе последним, жадный… но, как она надеялась, не слишком очевидный взгляд на Йена.

Его взгляд продолжал преследовать ее, пока она шла во дворец. Она ощущала его даже с другого конца площади.

Йен втайне любовался ее грациозной походкой, хотя пока что не понимал, в какую авантюру она вовлекла его на этот раз.

Впрочем… «вовлекла» не совсем точное слово.

Сейчас он сознавал только, что сама невинность с горячей кровью стонала, что хочет его, а он не смог ей отказать. Возможно, то, что он проделывал с ней, бесчестно, но, учитывая тот факт, что он воздержался, такая сила воли граничит с героизмом. Кроме того, она так жаждала получить опыт плотских отношений! Не лучше ли экспериментировать подобным образом с тем, кто обеспечит ей безопасность, кому можно довериться, кто не погубит ее репутацию глупым мужским хвастовством?

Йен мог поклясться, что впервые сжимал в объятиях столь пылкую и страстную женщину, бросившуюся очертя голову на поиски наслаждений. И возможно, с его стороны это тщеславие, но ему было приятно сознавать, что она предложила себя именно ему.

Ах, Джорджиана Найт…

Ему следовало знать, что она обязательно подобьет его на какую-нибудь рискованную проделку. Она завоевала его нескрываемым любопытством и желанием побольше о нем узнать… эта соблазнительная сирена, которая могла бы стать его женой, если бы многолетние разговоры о союзе между двумя семьями привели бы к какому-то реальному итогу.

Но Йену в голову не приходило принять эти разговоры всерьез. Он всего лишь хотел отведать запретных ласк. И не он один. Она тоже. Хотели безумно. Он знал, что именно это было у них на уме с самой первой встречи. Пусть он поднаторел в искусстве самоотречения, но она и слышать ничего не желала, и, дьявол ее побери, таким чарам слишком сложно противиться. Пусть он и джентльмен, но, видит Бог, святым его не назовешь!

Когда-нибудь, покинув Индию и вернувшись в Англию, он станет вспоминать это как приятное и чарующее приключение. Сладостная Джорджиана в молитвенной пещере.

Удостоверившись, что прелестница благополучно вернулась во дворец, Йен рассказал братьям об опасениях их сестры. Вполне возможно, наследник рассказывает матери обо всем, что происходит на переговорах с махараджей, а та, в свою очередь, передает информацию Баджи Рао.

Они решили пойти во дворец и попытаться проверить так ли это.

По пути Дерек мимоходом спросил, что случилось с его галстуком.

— Чертова жара! Никак не могу привыкнуть к этому климату. Как вы можете выносить его, да еще в бою?

— Приходится, — жизнерадостно сообщил Дерек, но в глазах Гейбриела блеснули настороженные искорки.

Он знает, подумал Йен. Или по крайней мере подозревает. Черт!

Он отвел взгляд, надеясь, что на его лице не написаны угрызения совести. Простите, парни, не смог устоять…

— Если не возражаете, Грифф, я хотел кое-что у вас узнать, — продолжал Дерек.

— Что именно?

— Сегодня, в Оружейном зале, я заметил, что вы не стали участвовать в поединке. Сомневаетесь в своем умении?

— О, что вы, — цинично улыбнулся Йен. — Но нет смысла демонстрировать его. Если кто-то нападет на меня, поверьте, скоро обнаружит правду.

— Разумно, — согласился Дерек, ухмыляясь.

— Даже слишком, — пробормотал Гейбриел в спину шагавшему впереди Йену.

Братья намеренно отстали на несколько шагов.

— Думаю, он только что нас предупредил, — шепнул Гейбриел.

— Чтобы не вызывали его на дуэль?

Старший Найт кивнул.

Младший смерил взглядом Йена и широко улыбнулся:

— Блефует.

— Разве?

— По крайней мере он на нашей стороне, — пожал плечами Дерек.

Гейбриел ответил жестким взглядом:

— Они были вместе.

— Знаю, — вздохнул Дерек. — Что ж, могло быть и хуже. Он по крайней мере маркиз.

— Но он не ищет жену!

— Откуда тебе знать?

Гейбриел недовольно фыркнул.

— Не волнуйся, — успокоил Дерек. — Лорд Добродетель не того сорта негодяй, чтобы соблазнять сестру под нашими же носами.

— Я тревожусь не об этом, — подчеркнул Гейбриел.

— Да, тут ты прав, — кивнул Дерек, хорошо знавший буйную натуру сестры, но, тут же отмахнувшись, добавил: — И что прикажешь делать? Джорджи — взрослая женщина. Она всегда твердит о своей свободе, и, как бы эти бредни ни сводили нас с ума, мы обязаны уважать ее мнение.

— Да, но… — Гейбриел осекся и скорчил недовольную гримасу.

— Гейбриел, мы десятки раз говорили на эту тему. Она уже не маленькая. Ты сейчас говоришь как наш отец. Конечно, мы рады, что она ведет хозяйство и заботится о нас. Но рано или поздно она должна начать свою жизнь. Ей давно пора замуж, и если она серьезно заинтересуется Гриффом, я последний, кто встанет на ее пути. Он, по-моему, именно тот, кто ей нужен. Достаточно умен, чтобы справиться с ней, и видит ее насквозь. Впрочем, и она вполне способна справиться с ним.

Гейбриел, все еще хмурясь, опустил глаза и покачал головой.

— Просто не хочу, чтобы он увез ее в Англию. Пойми же, мы разлучимся навеки и никогда больше не увидимся, — признался он с тяжким вздохом.

— Не слишком ты забегаешь вперед?

— Нет.

Дерек с сожалением рассмеялся и хлопнул брата по спине.

— Брось, братец, у нас полно дел. Никогда не понимал почему из всех возможных заключений ты вечно приходишь к самым мрачным. Недаром я считаю тебя пессимистом.

Гейбриел пренебрежительно фыркнул:

— Я солдат, и, если ты еще не заметил, обычно оказываюсь прав.

Они наконец добрались до входа. Во дворце продолжалось веселье. Собравшиеся беседовали, курили кальян, обменивались шутками, любовались танцами девушек и трюками приглашенных циркачей.

Йен приостановился, заметив сидевшую за столом Джохара женщину. Ее лицо было скрыто густой вуалью. Один из придворных объяснил, что это махарани Судхана. Как старшей жене махараджи ей даровалась редкая привилегия появляться на людях рядом с мужем, особенно в случае официальных церемоний. Конечно, ее светлости полагалось закрывать лицо, чтобы никто не мог обвинить ее в нарушении строгих правил пурдаха.

Обрадованный возможностью получше изучить женщину и сделать все возможное, чтобы попытаться понять ее. Йен занял свое место за столом махараджи.

Братья Найт устроились рядом, а Йен все размышлял, как бы затеять разговор с махарани, ведь это запрещено всем, кроме мужа и, возможно, сына.

Обоих не было за столом. Джохар отошел в другой конец большого зала и беседовал с советниками. Шаху нигде не было видно. Без них бедной женщине приходилось сидеть за столом молча подобно слугам, размахивавшим опахалами.

Йен почувствовал, что она внимательно следит за происходящим. Вбирает все, что происходит вокруг.

Откинувшись на цилиндрическую подушку и продолжая размышлять, как лучше заговорить с ней, он поднес к губам бокал, но тут же ощутил пронизывающий, словно прожигавший вуаль, взгляд махарани. Это заставило его задаться вопросом, стоит ли вообще прикасаться к шампанскому. Ее острый ум, нескрываемое любопытство и явное недоверие к нему были весьма ощутимы.

Теперь он знал, что подозрения Джорджианы вполне обоснованны. Эта женщина — серьезный противник.

Поэтому он предпочел свою любимую стратегию, применяемую обычно в присутствии противника. Из его уст полился поток дезинформации.

Несколько хорошо отобранных ложных фактов о планах британцев в отношении Гвалиора позволят ее светлости передать кое-что Баджи Рао. Если ее брат, узнав все это, предпримет определенные действия, скоро станет ясно, что Судхана предает мужа.

Йену не терпелось поймать ее на месте преступления. Хорошо бы она попалась в расставленную ловушку. Не только ради их переговоров. Ради его личного удовлетворения.

В этом мире очень немногие вещи ранят больнее, чем предательство собственной жены.

Это он знает по собственному опыту.

За несколько минут до происходящего Джорджи вошла в зенан. Миновала новую парочку огромных лысых евнухов, пробежала позолоченный коридор и обнаружила, что в мраморном атриуме все спокойно.

Двери в сад оказались открыты, и было видно, как лунный свет играет в журчащем фонтанчике. Детей уложили спать, и даже полуночницы удалились в свои комнаты.

Сердце Джорджи тревожно билось, потому что она тоже видела Судхану за столом Джохара, когда проходила мимо пиршественного зала по дороге в гарем. Точно зная, что не встретит ее светлость, Джорджи молча повернулась и уставилась на закрытую дверь приемной махарани.

Посмеет ли она?!

Вот она — прекрасная возможность заглянуть в таинственное помещение и попытаться выяснить, что скрывает эта женщина.

«Вторгнуться в личную жизнь махарани? Да это безумие!» — восклицал внутренний голос.

Но если это поможет Йену…

Восхитительные ощущения пронизали ее тело при мысли о нем. О, в этот момент она чувствовала, что сделает для него все.

Конечно, он предупредил, чтобы она не вмешивалась не в свои дела, но это все типично мужские штучки: стремление защитить слабую женщину. Благодаря братьям она прекрасно в этом разбиралась.

Джорджи на цыпочках подошла к двери.

Заперто.

— Что ж, вполне естественно.

Вот тут и пригодится наука кузена Джека.

Она хитро ухмыльнулась и вытащила из прически длинную шпильку. Наклонилась и, стараясь не шуметь, повертела шпилькой в замке.

Раздался щелчок.

Осторожно оглянувшись, Джорджи открыла дверь и заглянула внутрь. Уверившись, что комната пуста, она скользнула туда и прикрыла за собой дверь. И снова заперлась. На всякий случай.

Приемная была разгорожена резной деревянной ширмой. Сквозь узорчатые щели было видно, что дверь для посетителей приоткрыта. Через нее проникал слабый свет. В конце длинного коридора стояли евнухи.

На небольшом возвышении Джорджи увидела усыпанный подушками трон. Стены были богато декорированы фресками и мозаиками, изображавшими богов и богинь.

Она заметила изящный письменный стол в европейском стиле, стоявший в углу.

Джорджи подбежала к нему, осторожно подняла столешницу и принялась шарить в письменных принадлежностях, сознавая при этом, что за подобное преступление ее могут обезглавить. Она подносила стопки бумаг к свету и старалась разобрать общее содержание каждого документа: петиции, приговоры, награды, сделки и тому подобное. Диалект маратха она знала для этого достаточно.

Ничего подозрительного она не нашла. Только скучные бумаги махарани, старательно выполнявшей те немногие задания, которые были ей доверены.

На секунду ей стало жаль Судхану, потому что даже за их короткую встречу ее поразила аура неукротимой гордости и ума, исходившая от этой женщины. И все же она была заперта здесь, как тигрица в клетке.

Джорджи оглядела комнату, гадая, где искать дальше.

Подошла к белому трону и пошарила в подушках, на случай если в них что-то зашито.

Ничего.

Нужно спешить.

Она быстро осмотрела картины, ковры и гобелены, отодвигая их в поисках тайника.

Опять ничего.

Джорджи нахмурилась.

Оставались статуи. Некоторые могли быть пустыми. Поэтому она проверила все. Шива, Ганеша, Индра, Парвати… им нечего было скрывать. Но когда очередь дошла до статуи Кали ростом с саму Джорджи и выкрашенную в черный цвет, ей вдруг не захотелось дотрагиваться до богини.

Но она напомнила себе, что это всего лишь статуя.

Поежившись, она потыкала пальцем во все аксессуары богини смерти и неожиданно наткнулась на едва ощутимый шов вокруг отрубленной головы, которую безжалостно сжимала рука Кали.

Тогда Джорджи осторожно повернула голову. И ахнула, когда лицо откинулось подобно крошечной дверце.

Внутри оказался сложенный листок бумаги.

Виновато оглядевшись, Джорджи развернула листок, поднесла к тусклому свету, струившемуся из противоположной двери, и смогла разобрать наспех написанные строки.

Записка действительно принадлежала Судхане. Та, в своем высокомерии, даже не попыталась использовать шифр, и когда Джорджи поняла смысл послания, у нее кровь похолодела от ужаса.

Все оказалось еще хуже, чем она предполагала.

Судхана задумала убить мужа и посадить на трон сына!

«Терпение, младший брат. Я сообщу, когда англичане покинут Джанпур. Тогда мы нанесем удар», — говорилось в проклятом письме.

Джорджи была так занята переводом, что не заметила вторжения еще одного человека, пока не услышала слабый звон украшений.

Но было уже слишком поздно.

По комнате понеслись ругательства.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнул чей-то низкий голос.

Джорджи подняла голову. Кровь отлила от ее лица. Это Шаху!

Она поймана!

На месте преступления!

Джорджи поспешно сунула бумагу за спину и попятилась. Но он продолжал наступать.

— Как ты посмела вломиться в комнату моей матери?

Тени искажали злобный оскал, превращая его в зловещий. Джорджи лихорадочно пыталась придумать отговорку в надежде, что ей придет на ум какое-нибудь остроумное объяснение и она сумеет уверить Шаху, что все не так ужасно, как выглядит.

Ничего не получалось.

— Я…

Джорджи в ужасе осмотрелась, мечтая об одном: как поскорее сбежать.

— Глупая женщина!

Драгоценный камень в тюрбане Шаху сверкнул ярким светом. Длинные золотые серьги закачались, отбрасывая желтые отблески. Только глаза оставались в тени.

— Я надеялся на дружеский разговор, апсара, но теперь… как жаль.

Послышался шипящий звук металла о ножны: мальчишка выхватил клинок.