Эндрю, подкативший к дому ровно в десять, с такой силой нажал на тормоза, что Кики ещё до звонка услышала визг шин.

– Я ухожу, мам! – крикнула она, открывая дверь.

– Здравствуй, Эндрю, – поздоровалась доктор Коллир, выходя из кухни. – Как ты себя чувствуешь?

– Здоров, как бык! – отрапортовал Эндрю, по-военному отдав честь.

– Молодцом! – Доктор Коллир повернулась к Кики. – Ты надолго уходишь?

Кики вопросительно посмотрела на Эндрю. Она чувствовала себя неловко, обманывая мать, и была рада, что он ответил за неё:

– Мы сыграем пару партий в теннис, потом перекусим и, быть может, сходим в кино, если не будет большой очереди. Думаю, Кики вернется не позже четырех. Но перед кино мы обязательно закинем Рыжика.

– Программа почти на целый день, – заметила мама. – Хорошо, увидимся вечером. Я сегодня с полудня до девяти снова на вызовах. Пожалуйста, не забывай об осторожности, Кики.

– Клянусь. Но ты можешь не волноваться: пока Рыжик со мной, эти головорезы не приблизятся ни на шаг.

Рыжик высунул голову из рюкзака, куда он был упакован вместе с ракеткой.

– Ах, вот как нас здесь ценят! – буркнул Эндрю, изображая обиду.

– Видишь, мама! У меня целых два защитника, так что не волнуйся.

– Это у твоей мамы такая запоздалая реакция на события у Кендриков? – спросил Эндрю, пока они, крутя педалями, мчали мимо соседнего видеосалона по направлению к городскому парку, где находились корты.

Кики рассказала ему о том, что случилось в редакции «Курьера».

В голосе Эндрю сразу послышалась тревога.

– Кажется, эти парни полны решимости!

– Неудивительно, если учесть, что Лео может остаться без миллиона.

– Да, пожалуй, – согласился Эндрю, съезжая на дорожку, ведущую к кортам. – Надеюсь, нам не придётся долго ждать. Многие должны испугаться такой погоды.

– Давай вообще плюнем на теннис, – предложила Кики. – Лучше поскорее попасть в дом миссис Лейтем и попытаться что-нибудь узнать.

– И лишить меня возможности отыграться?! Ну уж нет! – В прошлую субботу Кики обыграла Эндрю со счетом 2:1. – Кроме того, ещё слишком рано для визитов. Ты же знаешь, старики долго спят.

– Моя бабушка в шесть уже на ногах, – возразила Кики.

– Вот как? – удивился Эндрю.

Но в одном он был прав: плохая погода охладила пыл большинства игроков, и два корта из трех пустовали. Они поставили велосипеды, и Кики завязала вокруг шеи Рыжика длинный нейлоновый шнурок, другой конец которого Эндрю закрепил на дереве.

– Вот так и живи, приятель! Тебе хватит веревки, чтобы как-то передвигаться, но не хватит на всякие безобразия. А то белки от тебя просто стонут.

В прошлый раз Рыжик загнал на самую макушку двух белок и как раз собирался присоединиться к ним, когда Кики удалось его схватить.

Они сыграли две партии вничью.

– Ну что, последнюю решающую? – предложил Эндрю, вытирая лоб.

– В следующий раз, – сказала Кики. – Голова совсем не тем занята.

– У меня тоже, – согласился Эндрю. – Но я такой потный, что должен принять душ, прежде чем идти к кому-то, особенно к незнакомому человеку.

– Да, и мне не помешает. Заезжай, когда помоешься, за мной, а я приготовлю бутерброды.

Когда Кики вернулась домой, мама уже ушла в больницу.

Она приняла душ, переоделась и к приходу Эндрю сделала целую тарелку сандвичей с тунцом.

– Рыжика с собой возьмем? – спросила она, скармливая коту последний бутерброд.

– Неплохая идея, – воодушевился Эндрю. – Пожилые люди обычно любят всяких зверюшек. С ним будет легче завести разговор. Знаешь, милый котик и все такое… – «Милый котик» тем временем слизывал с Кикиной руки последние крошки тунца, урчанием выражая свое полное одобрение. – Мы уже идём?

– Сейчас идём, – сказала Кики. – А где, собственно, этот дом?

– Недалеко, по другую сторону парка. Они проделали тот же путь, что и утром, свернув на улочку за входом на теннисные корты.

– Это что-то вроде дома для малоимущих?

– Наоборот, – принялся объяснять Эндрю. – Я посмотрел в справочнике, это дом для богатых пенсионеров. Все жилые блоки совершенно изолированы. – И он заговорил голосом радиодиктора, читающего рекламное объявление. – Квартиры разного размера. Чем выше этаж, тем богаче владелец. Прекрасный ресторан, комната для отдыха, гимнастический зал, бассейн…

– На каком этаже жила Абигейл Лейтем?

– На одном из лучших, на пятнадцатом! – Эндрю затормозил и жестом призвал Кики остановиться. – Приехали.

Через дорогу от них возвышался роскошный дом из стекла и чёрного мрамора. Швейцар помогал какой-то женщине сесть в такси.

– Знаешь, наверное, несолидно подъезжать к такому дому на велосипеде, – сказал Эндрю.

– Наверняка Давай оставим велосипеды в парке и вернёмся пешком.

– Давай, только я сомневаюсь, что нас пустят. Рыжик-то уж точно не пройдёт мимо этого швейцара. Ты его можешь как-нибудь спрятать?

– Попробую, только не уверена, что это поможет, – нервничая, ответила Кики. – Этот дом похож на хорошо защищенный бастион.

Они отвели велосипеды в парк, и Кики, затолкав Рыжика в рюкзак, со словами «Прости, дружище» застегнула ремешки.

– Не будем тянуть резину, пойдём. Не пустит – так не пустит.

– Подожди, пока этого типа что-нибудь отвлечёт, – шепнула Кики, хватая Эндрю за руку. – Смотри, ещё одна машина подъезжает.

К дому подкатил длинный белый лимузин, и швейцар вышел навстречу. Из машины, держа в руках кремового пуделя, вылезла изящная старушка с серебряными волосами.

– Пора! – подал сигнал Эндрю.

Схватив Кики за руку, он втащил её в парадное. Холл был устлан малиновым ковром и увешан белыми портьерами, слева располагалась комната ожидания, уставленная мягкими креслами. Направо – ряды встроенных в стену почтовых ящиков, каждый с кнопкой домофона. Лифт был чуть подальше, у покатого коридора, ведущего вниз, в подвал, где находились дорогие магазины.

– Что теперь, командир? – прошептал Эндрю. – Сейчас придёт домоуправитель или кто-нибудь из охраны и…

Но Кики пропустила его слова мимо ушей, спешно изучая надписи на ящиках. Швейцар как раз направился к ним, когда она нажала на кнопку.

– Да? – произнес голос в домофоне, и одновременно швейцар спросил:

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Эндрю переводил взгляд со швейцара на Кики и даже открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но не успел, ибо в тот самый момент к ним подошла дама с серебряными волосами и кремовым пуделем – и рюкзак за спиной у Кики угрожающе изогнулся. У Эндрю округлились глаза, и он придвинулся к Кики, чтобы загородить собой извивающийся рюкзак.

– Я вас слушаю, – повторил голос в домофоне. – Кто это?

– Кэтрин Кристин Коллир, – ответила Кики.

Но её слова заглушил пудель, который, скуля и тявкая, стал рваться из рук хозяйки к рюкзаку.

– Дела… – буркнул Эндрю и, потянувшись к собаке, умильным голосом произнёс: – Миленький пёсик…

Однако тот недовольно огрызнулся.

– Адольфу редко нравятся мужчины, – с улыбкой обратилась к Эндрю старая леди. – Ваш вид его взволновал…

– Чтоб не сказать больше, – пробормотал Эндрю.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – настойчиво повторил швейцар.

– Нет, спасибо, – ответила Кики, бросаясь к лифту с извивающимся в рюкзаке Рыжиком. – Мы пришли навестить мою тетю… тетю Милли. Пойдем, Эндрю!

– Милли Остенбуш? – воскликнула леди. – Прекрасно, значит, нам на один этаж! Идите за мной! – Она повернулась к швейцару. – Спасибо, Фред, дальше мы справимся.

Швейцар ретировался, увидев, как ребята входят за дамой в лифт. Эндрю настороженно покосился на пуделя. Тот рычал и скалился. Кики забилась в самый угол, надеясь скрыть ёрзающий рюкзак.

– Вот мы и приехали! – радостно воскликнула старушка. Она хлопнула продолжавшего рычать пуделя по голове и виновато посмотрела на Эндрю. – Я хочу извиниться за Адольфа. Наверное, вы ему всё-таки не понравились. Однако не расстраивайтесь – он почти ко всем мужчинам так относится. – Она бросила взгляд на не двинувшуюся с места Кики. – Что это с вашей подружкой? Столбняк напал?

– Что-то вроде того, – попытался улыбнуться Эндрю.

– Квартира Милли первая справа, – показала рукой дама. – Желаю вам приятно провести время.

Она пересекла холл и скрылась за углом.

Корчась от смеха, Кики повалилась на пол, а Рыжик продолжал отплясывать в рюкзаке свой безумный танец. Эндрю привалился к стене и тоже едва не задохнулся от хохота.

– Какая, к чёрту, тетя Милли? – спросил он наконец, отдышавшись.

– Какое-то имя, которое я вычитала на ящике, когда искала кого-нибудь на пятнадцатом этаже. Я подумала, что большинство стариков плохо слышат, поэтому можно смело назваться. К тому же к ним редко приходят, и они вряд ли откажутся от встречи.

– Ты прямо психолог, – сказал Эндрю. – Хорошо, что ты не Джек-Потрошитель.

Кики хотела сунуть Рыжику кусочек шоколада, но тот, не преминув воспользоваться случаем, пулей вылетел из рюкзака и принялся носиться по просторному холлу, время от времени останавливаясь перед первой дверью справа. Кики схватила его и снова упрятала в рюкзак.

– Иногда ты бываешь несносным, Рыжик, – строго сказала она.

Белая массивная двустворчатая дверь с золочеными витыми ручками выглядела очень внушительно. Над входом золотыми цифрами был выведен номер «1510», сбоку горела кнопка звонка. Кики позвонила. Рыжик стал наскакивать на неё, сидя в своем рюкзаке, и Кики через плечо успокаивающе похлопала по нему.

– Надеюсь, у неё нет собаки, – шепнул Эндрю.

– Собака бы залаяла на звонок.

– Не удивлюсь, если в этом доме имеется свой космодром. Звони ещё раз!

Но ещё раз звонить не пришлось. Не успел Эндрю договорить, как дверь медленно распахнулась, открыв их взору огромную гостиную в белых и золотых тонах, с окнами от пола до потолка. Перед ними стояла невысокая, полная пожилая дама со светлыми волосами и довольно морщинистым лицом. На ней были парчовые шаровары, подходящий к ним по стилю жакет со стоячим воротником и золотые туфли на высоких каблуках.

– Ну, что же вы стоите? Входите! – скомандовала она.

Но Кики словно оцепенела. В жизни своей она не видела такой роскошной комнаты. Все было, как в кино. Эндрю подтолкнул её в спину, и она прошла мимо женщины, по-прежнему тараща в изумлении глаза. За гостиной, где в центре возвышался белый рояль, виднелась столовая с белой с золотом мебелью и хрустальной люстрой. Кики посмотрела на свои джинсы и пожалела, что не надела юбки.

– Вы, наверное, из музыкального клуба, – сказала хозяйка, улыбнувшись, от чего морщины на её круглом лице стали ещё глубже.

– Нет, мэм, мы… – начал Эндрю, но она перебила его.

– Позвольте я угадаю. Вы – контральто. – И она ткнула пальцем в плечо Кики. Рыжик подал голос, но она или не заметила, или сделала вид, что не заметила, продолжая говорить. – А вы, – тут она повернулась к Эндрю, – вы – бас! С первого взгляда видно!

– Нет, мэм…

Он умолк, поскольку она снова заговорила:

– Я рада, что могу поддерживать искусство в наших школах, особенно музыку. На изобразительные искусства я не даю ни цента. Эти художники… они такие халтурщики, согласитесь. – Слово «халтурщики» она произнесла с отвращением и скривила губы. – Намажут холст краской, прибьют посередине пакет от молока и называют это искусством. Я тоже так могу, даже лучше, протащу хвост енота через томатный соус – чем не картина?

– Конечно, мэм, – улыбаясь во весь рот, согласился Эндрю.

– А вот музыка, музыка другое дело! Музыка – это точность. Это не только искусство, но и мастерство. Музыка требует таланта, отточенного до совершенства. – Её полные руки двигались в такт словам, и Кики, как завороженная, не могла оторвать от них глаз: на ней было целых шесть золотых колец с бриллиантами! – Только неустанный труд доводит талант до совершенства, вот что я всегда говорила своим ученикам. Я учила вокалу двадцать три года, а до этого сама десять лет пела на сцене. Я говорила: «Вам дан талант, ваша задача – совершенствовать его!» – Она опять улыбнулась. – Проходите и садитесь. – Она показала на белый с золотом парчовый диван. – Я схожу за чековой книжкой.

– Миссис Остенбуш, – произнесла наконец Кики, вытягивая вперед руку, – мы пришли…

Но миссис Остенбуш уже скрылась в другой комнате.

– Можем и сесть, – сказал Эндрю, направляясь к дивану и таща за собой Кики. – Как бы её выключить? Она как рекламный ролик.

– Может, ей просто надо выговориться, – прошептала Кики, аккуратно ставя рюкзак на пол рядом с диваном. Изнутри донесся булькающий звук, а затем несколько жалобных «мяу». – Ш-ш-ш! – зашипела Кики, похлопывая по рюкзаку. – Она возвращается. Я не могу выпустить тебя в этом… дворце.

Миссис Остенбуш подошла к белому бархатному креслу напротив дивана и плюхнулась в него. В одной руке она держала чековую книжку в золотом с тиснением окладе, в другой – золотую ручку.

– Сколько вам нужно на следующую постановку? – спросила она, словно дирижерской палочкой размахивая ручкой и улыбаясь.

– Мы пришли не за деньгами, миссис Остенбуш, – выговорила наконец Кики.

Миссис Остенбуш бросила ручку и в удивлении воззрилась на них.

– Вы пришли не за деньгами? – повторила она. – Очень странно! Все, кто сюда приходят, приходят за деньгами. – Она начала загибать свои пухлые пальцы, и Кики с изумлением отметила, что даже её тщательно ухоженные ногти покрыты золотым лаком. – На прошлой неделе это был детский симфонический оркестр, а за неделю до этого ансамбль местной школы, а за неделю до этого… нет, не помню, нужно посмотреть. – Она открыла чековую книжку и провела пальцем по записям. – Вот, духовой оркестр инженерных войск. – Её голубые глаза с вниманием остановились на Кики. – Если вы пришли не за деньгами, то тогда за чем же?

– Мы пришли за информацией, – сказал Эндрю. – Мы пришли узнать, не были ли вы знакомы с Абигейл Лейтем.

– О, Абигейл! – Глаза миссис Остенбуш наполнились слезами, и она полезла в карман за платком. – Дорогая Абигейл! Как мне её не хватает! – Она высморкалась в льняной платок с золотым ободком. – Абигейл была моей лучшей подругой. Мы были неразлучны… Простите, но куда это направляется ваш рюкзак?

Кики тихонько ойкнула и вскочила, чтобы поймать рюкзак, который неуклонно продвигался в сторону столовой. Она нагнулась, чтобы поднять его, и грозным шепотом скомандовала: «Прекрати, Рыжик!»

– Какая, однако, оригинальная затея! – воскликнула миссис Остенбуш, рывком поднимаясь с кресла. – Механизированный рюкзак! Техника на грани фантастики, замечательно, правда? Хотя, должна вам признаться, что меня пугают все эти новомодные штучки – все эти микроволновые печи, и видео, и охранная система на дистанционном управлении.

Она потянулась к ремешкам рюкзака, и Рыжик, высунув передние лапы, обхватил её руку с обеих сторон.

– О! – воскликнула миссис Остенбуш, отдергивая руку. Но Рыжик не отпускал.

– Прекрати, Рыжик! – прикрикнула Кики, пытаясь высвободить из его лап сверкающую драгоценностями руку. – Прошу прощения, миссис Остенбуш, это не механизированный рюкзак, это мой кот. Я его так ношу. Он уже давно там сидит и устал.

– Значит, надо его выпустить!

– Он может натворить глупостей в незнакомом месте, – объяснила Кики. – Я не хочу, чтобы он что-нибудь сломал.

– Но здесь ничего нет, что он мог бы испортить! – возразила миссис Остенбуш, глядя на Кики так, словно перед ней был хулиган, избивающий младенца. – Выпусти его!

Её пальцы принялись теребить застежку, а Кики тем временем оглядывала комнату. На столах красовались хрустальные вазы со свежесрезанными чайными розами; на кофейном столике выстроились изящные фигурки из дутого стекла; на этажерке приютился старинный китайский сервиз, но главную опасность, конечно, представляла люстра над обеденным столом. Кики бросила умоляющий взгляд на Эндрю но было уже поздно.

– Вот так! – сказала миссис Остенбуш, вытаскивая Рыжика из рюкзака. – О, да он просто великолепен! Божественно красив!

И, придерживая кота, она тяжело опустилась в кресло. Рыжик, как младенец, прижался к её груди и довольно урчал.

– Какое же имя носит эта царственная особа?

Кики поперхнулась. Мелькнула мысль, что надо бы сказать другое имя, более соответствующее окружающей обстановке, но ничего не приходило в голову. Принц? Не слишком ли вычурно?..

– Рыжик, – выпалила она, так ничего и не придумав.

– Рыжик, – повторила миссис Остенбуш, как будто пробуя слово на язык. Она подняла бровь. – На твоем месте я бы придумала что-нибудь другое, но Рыжик всё-таки лучше, чем Мурзик, у тебя есть вкус.

В знак одобрения кот принялся лизать её в шею, на что она только засмеялась.

Не зная, что делать дальше, Кики села обратно на диван.

– Представь же мне своего друга, Кэтрин Кристин, – сказала миссис Остенбуш, устремив на Кики взгляд своих голубых глаз.

– Так вы слышали моё имя? – в изумлении воскликнула Кики.

– Конечно, слышала. А разве не должна была? Ты что, думаешь, что все старики глухие? Какая глупость!

В смущении Кики уставилась на свои ноги. Положение спас Эндрю, который встал и представился.

– Эндрю Карлайл, – сказал он, протягивая руку, которую миссис Остенбуш пожала, предварительно перехватив другой рукой Рыжика.

– Вы – мудрый молодой человек, Эндрю Карлайл, – хмыкнула она и показала жестом, чтобы он сел обратно на диван. – Вы умеете наблюдать и не стремитесь непременно встрять в разговор. Это похвально. Я знала ещё только одного человека, который обладал этим качеством, – покойного мистера Остенбуша.

– Спасибо, – поблагодарил Эндрю, пряча улыбку.

У Кики тоже дрогнули губы. Она подумала, что мистер Остенбуш за все годы супружества вряд ли имел возможность сказать две фразы подряд.

– А теперь, молодые люди, объясните мне, что вы хотите знать об Абигейл Лейтем. Кики и Эндрю переглянулись.

– Понимаете, мы оба состоим в редколлегии школьной газеты, – начала Кики. – И… и… – Она судорожно подыскивала подходящую причину.

– Скоро ведь неделя «Женщины в истории США», – подхватил Эндрю, – и мы хотели сделать статью о какой-нибудь местной жительнице, которая преуспела в профессиональных делах.

– Но поскольку речь идет об истории, нужен был пример из прошлого, – добавила Кики, боясь, что миссис Остенбуш обидится из-за того, что они выбрали не её.

– А почему вы пришли ко мне? – спросила та, наклоняясь и опуская Рыжика на белый ковер.

– По чистой случайности, – призналась Кики. – Мы хотели найти кого-нибудь, кто жил с миссис Лейтем на одном этаже, где наверняка все знакомы. А Рыжик сбежал и принялся носиться по холлу, а потом остановился возле вашей двери…

– Нет, это не случайность, – сказала миссис Остенбуш. – Я уверена, что вы не случайно нажали мою кнопку и не случайно Рыжик подбежал именно к моей двери. У животных гораздо более развито чутье, чем у нас, людей. Он точно знал, что делает, правда, Рыжик? – В поисках кота она обвела глазами комнату.

– Рыжик! – завопила Кики, остановив взгляд на хрустальной люстре. – Слезь немедленно!

Решительным шагом она двинулась в столовую. Рыжик скосил на неё глаз и зашипел.

Миссис Остенбуш замахала руками.

– Не трогай его, дорогая, пусть делает, что хочет, он ничего не испортит. Он просто обозревает свои владения.

Рыжик громко мяукал и слегка раскачивался на люстре из стороны в сторону. Хрустальные подвески звенели. Кики нахмурилась.

– Он – очень тяжелый кот, миссис Остенбуш, – решил объяснить Эндрю. – Крюк ослабнет, и однажды вечером люстра может оказаться в вашем супе.

Лицо хозяйки расплылось в улыбке так, словно ей достался приз.

– Это – моя забота, Эндрю, – сказала она.

Люстра ещё раз звякнула, и, возвращаясь к дивану Кики представлял победное выражение на физиономии Рыжика.

– Так вы расскажете нам об Абигейл Лейтем? – спросила она,

– Конечно, расскажу, – ответила миссис Остенбуш, снова вынимая носовой платок и прикладывая его к глазам. – Для меня это огромное удовольствие. Невозможно поверить, что уже год, как она умерла. – Она подняла взгляд на гостей. – Но вы садитесь поудобнее. Снимите ботинки! Подожмите ноги!

Кики с сомнением посмотрела на парчовый диван.

– Это всего-навсего диван. Кэтрин Кристин! Делайте, что вам говорят!

И миссис Остенбуш сбросила свои золотые туфельки и заёрзала в бархатном кресле, устраиваясь поудобнее.

Ребята послушно последовали её примеру.

– Вот вам история Абигейл…