Вадим до ломоты в скулах стискивал зубы. Отчаяние надвигалось на него огромной морской волной, такой высокой, что не видно ее кипящего гребня. Еще немного, и она накроет его с головой, закружит, навалится нестерпимой тяжестью. У Вадима заранее останавливалось сердце, голову сдавливало стальным обручем, не хватало воздуха.

Вадим молчал, но с ужасом ждал приближения волны. Куда она его швырнет?

А время продолжало свой бег.

Однажды Дектярева разбудил глухой стук. Не то упало что-то, не то ему просто почудилось. Свесившись с гамака, Николай Николаевич долго всматривался в дно колодца воспаленными глазами.

Вдруг геолога точно иглой кольнуло в сердце: на крышке люка он увидел пустой матрац. Биронт исчез.

Не помня себя, Дектярев прямо с гамака прыгнул на крышку люка, не обратил внимания на острую боль в ногах, которую причинило падение. Не раздумывая над тем, что ему угрожает, распахнул крышку. Зубы его ляскнули от прикосновения холодного воздуха. Руки закоченели сразу, едва коснулись металлических скоб по другую сторону люка.

Не достигнув и пола складского отсека, Николай Николаевич должен был возвратиться обратно. Предчувствие непоправимой беды лишило его всякого самообладания. Кое-как ему удалось нацепить на себя матрац, обмотать руки одеялами. Он злился на свою неповоротливость, подгонял себя. Нужно было спешить. По ожогам лица Дектярев догадывался, что температура в кабинах такая низкая, какой не бывает на земле в самые жестокие полярные морозы. Не отвечая на расспросы испуганного Андрея, Дектярев снова ринулся в отверстие люка.

Теперь он довольно быстро пересек складской отсек, но уже в секции синтезаторов холод сковал пальцы на руках и ногах, проник под матрац и пополз вдоль спины. Силы стали катастрофически убывать, а их и без того было не так-то много. В кабине для отдыха пришлось остановиться - занялось дыхание, в груди появились спазмы. В легкие вместе с воздухом вливался огонь.

С отчаянной решимостью геолог протиснул свое тело в люк кабины механика. Руки уже не слушались его, и, выпустив скобы, он полетел вниз. Оглушенный падением, тут же вскочил на ноги. Оставался один, последний, пролет. Следующий люк вел в кабину ученых. Дектярев опустился на колени. Затуманенным взором он увидел Биронта. Атомист сидел в кресле за пультом. Руки его были протянуты к переключателям, но, должно быть, так и не успели до них дотянуться. Волосы припорошил иней…

На пульте около приборов скопился снег. Непрерывно циркулирующий воздух приносил влагу, и она оседала плотными снежными карнизами на краях пульта, на ободе люка, в углах потолка.

Николай Николаевич понял: Валентин Макарович не нуждался более в его помощи… Силы окончательно покидали и самого геолога. Спуститься к Биронту значило разделить его судьбу. Обратного пути не будет.

Только на секунду появилось искушение: а что, если так и поступить? Легко и быстро свести счеты с судьбой. Остаться рядом с Биронтом, умереть на своем посту.

Тотчас же все в нем возмутилось против такого предательского желания. Он стал карабкаться вверх по скобам. Руки и ноги уже ничего не чувствовали. Ему казалось, что он хватает скобы не пальцами, а деревянными крючьями. Дыхание становилось все более коротким и свистящим. Изо рта вместо пара сыпалась тонкая кристаллическая пыль.

Тело мертвело, уходило сознание. Стиснув зубы, геолог карабкался со скобы на скобу. Он не хотел сдаваться. И все-таки ему пришлось остановиться. В ушах гудели колокола, перед глазами разливалось радужное сияние.

Вдруг чьи-то сильные руки схватили его под мышки. В следующее мгновение он почувствовал, что летит, и полет казался бесконечным. Хлопнула крышка люка. Гул колоколов сразу сменился мягким убаюкивающим звоном.