Я рассказать историю хочу Одну из тех, что вам была должна. Когда меня задуют, как свечу, — То вам, друзья, останется она. Когда Бретань стояла как скала, Там жил один прекрасный кавалер. Сама судьба с ним ласкова была — Он счастливо женат был, например. Но, как ты только сердце ни готовь — Беда свои находит адреса. Когда случится новая любовь — Тебя везде настигнут чудеса. …И эту новость звали Гвийадон. Такие это были времена, Что люди, рассудив со всех сторон, Потомкам раздавали имена, Похожие на пики острых скал: Чтоб милый друг не произнес без мук, Чтоб он с усердьем в памяти искал И произнес с усильем: Гвиделюк!..

Тут небольшая пауза, И придется вам потерпеть. Это все же стихи, а не кляуза, Их еще надо пропеть. Дело в том, что жену благоверную Звали как раз Гвиделюк. А Гвийадон – любовь беспримерную. А рыцаря – Элидюк. Что-то было такое на знамени Рыцаря самого — Что сгорел он в двуглавом пламени Имени своего…

Элидюк с королевской службою Управлялся, не ел, не спал. А король дарил его дружбою, Милостями осыпал. Элидюк объезжал с заботою Всю Бретань, не зная границ. А король приезжал с охотою, Бил охотно зверей и птиц. Но, конечно, нашлись завистники — Кто с шакальим, кто с лисьим лицом. Эти ябеды и ненавистники Окружили его кольцом — К королю потянулись раненько Рассказать, кто враг, а кто друг… И король – изгоняет избранника. Ты – в немилости, Элидюк! Слава Богу, добрая женушка Ничего не желает знать. Элидюк прозрачен до донышка, И за что ж его изгонять? Поздно лягут – рано поднимутся, Будто голос был невзначай… И еще, на краю обнимутся, И тогда уж – прощай-прощай! Через море дорогу обратную Он нескоро найдет к жене. А к Бретани привязан он клятвою, И нешуточною вполне.

Множество королей тогда развлекалось войной. В сущности, без войны не было стран, ни одной. К такой беспокойной земле и причалил наш бедный друг. О старом ее короле и прежде знал Элидюк. Этот самый король имел одну только дочь, И, если сватались к ней, гнал женихов ее прочь. Дочь дорога ему, да и земля дорога. Оттого-то и потому он гнал жениха, как врага. Не плыть же теперь назад, раз уж причалили тут? А вдруг страна эта – клад, где только его и ждут? Чтоб охранять покой дальних глухих границ, Где враг и взмахнет рукой лишь только падая ниц… Пишет он королю: Я поведу войну! И получает в ответ оружие и казну. Может быть, кажется мне, что все повернулось вдруг? Что снова он на коне, удачливый Элидюк? Он снова плещет вином, он снова звенит мечом. Он между явью и сном, и все ему нипочем…

Но вот тревожная весть приходит в город меж тем: У нас неприятель есть, который почти у стен. Наш Элидюк на коне, а с ним – летучий отряд. Скажите скорее мне, что в городе говорят? Нет ли еще пути, каких-то узких дорог, Где конь не может пройти, а воин пройти бы мог? …Известная лишь кротам, в подлеске лежит тропа. Засядем тихонько там — выручит нас судьба. Конечно, легко сказать, да трудно сделать почин. Было их двадцать пять вооруженных мужчин. Была кротовья тропа узка, как тоненький жгут. И помогла им судьба. И тридцать пленников – тут. Ну, просто праздник у нас! В руках добыча добыч. Повсюду песни и пляс, звучит охотничий клич. Глазам глядеть горячо, и трудно верить глазам: Такой добычи еще король не видывал сам! Каков герой Элидюк? Какого рыцаря Бог Привел на службу нам вдруг, как только выдумать мог!

Проходит год. Наш Элидюк — главный блюститель границ. И по соседству — все тихо вокруг, неприятель к нам не проник. И вот уже королевская дочь к себе Элидюка ждет: Пусть господин, если он не прочь, знакомиться к ней придет. Надо ж развеяться иногда, Не все ж ему сторожить? Она и не думает, что беда Может над нею кружить… Вот так все это и произошло: Рыцарь пришел в альков. И Гвийадон понимает, что Он стоит всех женихов. Все совершилось – он был не юн И жил, почти не греша. А она и не знала тех самых струн, На которых звенит душа. С нежностью смотрит моя Гвийадон, Рыцарь смущен весьма. Пусть уж скорее уходит он, Она поплутает сама В глубоких вздохах, во взмахах ресниц, В паузах между слов… А он – хранитель любых границ — Честен, прост и суров. Не знаю, спеть ли вам песню о том, Что девушка больше не спит? Или о воине немолодом, Чье сердце теперь кипит? Она уже видит в нем короля, С которым вся жизнь пройдет. А он вдруг вспомнил, что есть земля, Где женщина – тоже ждет.

Принцесса сегодня тиха, бледна, Встала она до поры: Кольцо и пояс пошлет она, Милому другу дары. Кольцо и пояс! С верным слугой Сегодня же отошлю — Поймет мой рыцарь, избранник мой, Как я его люблю. А вдруг я нисколько ему не нужна, Я, королевская дочь? И, смущена, поникает она. Слуга же уходит прочь. А что же там наш скиталец? Нисколько не поражен, Кольцо он надел на палец И подпоясался он. Слуга это мигом отметил, Многое видят пажи. И на все вопросы ответил Пылкой своей госпожи. Скажи мне, как было, все же? Он принял любви моей знак? Быть может, он любит тоже, Да мне не понять никак? Не так все плохо, сеньора! Он будет с вами, ваш друг. А нас он покинет нескоро, На службе ваш Элидюк. Принес он на верность клятву, А ей высока цена. И нет дороги обратно — Туда, где его страна. …Что будет? Наш рыцарь пойман. Теперь не уйдет уже. И сам он еще не понял, Что в плен попал к госпоже. Не сможет он разобраться, Кружа по своим следам. Не в силах он разорваться Меж двух своих милых дам. Согласно старым законам, Которые я так люблю, Наш Элидюк с поклоном Идет на поклон королю. И, если Господь поможет, Он встретит там Гвийадон. И ей полагается тоже Изысканнейший поклон. Сидят и шепчутся двое. Под ними дрожит земля. Нисколько не беспокоя Ни свиту, ни короля. Он пояс чуть не срывает, Кольцо болит на руке. Они говорят, не скрываясь, На тайном своем языке. …Он будет служить так долго, Как этого жаждут и ждут. Проклятое чувство долга! И снова ты – тут как тут.

Пришли из-за моря известья От старого короля: Горят города и предместья, Горит вся наша земля! Кто только ни разоряет Бретань – и Север, и Юг. И всё король повторяет: Вернись, мой друг Элидюк! Все те, что оклеветали Тебя без твоей вины, Служить давно перестали, Бежали все из страны. Нельзя все как есть оставить! Ты сокол, они воронье. Вернешься – и будешь править. Почти что все тут – твое. И как устоять вассалу, Если просит король? Хоть ты пострадал немало, Теперь вернуться изволь. …Он доложит, внятно и звонко — Что в беде его старый друг. Но король – капризней ребенка, Ему надобен Элидюк! Тут тоже все понимают, Тут ценят не всех подряд. И рыцаря не обменяют На целый большой отряд. Возьми – говорит он герою — Земли хоть целую треть, Но оставайся со мною, Дай тихо мне умереть! Имени нашего Бога Я не могу предать. Да и слишком этого много Того, что хотите вы дать… Я взял бы совсем другое — Но и этого не могу. И вот уже след героя Растаял на берегу. Не хочет он обернуться, Не может и повернуть. Не скоро ему вернуться — Когда-то, когда-нибудь. Дует попутный ветер, В Бретань кораблик летит. Кольцо, как и прежде, светит. И пояс броней блестит.

Господи святый Боже! Перед ним родная страна. Господи святый Боже, перед ним родная жена. В чем же я виновата? Ты холоден, будто сталь. Может, я старовата? Ты тоже моложе не стал. Он отвечает даме на горький ее вопрос: Там, где я был – за морями, — я тоже клятву принес. Будем и вновь прощаться, и нет тут твоей вины. Все мы должны возвращаться туда, где сегодня нужны. …И вот совершилось чудо: рассеялись дым и мрак. Он гонит врага повсюду, где только замечен враг. И мир воцарился в доме, как не было ничего… Повсюду все тихо – кроме бедного сердца его. Снова на море парус. Сердца глубокий стук. Как же тебе досталось, бедный мой Элидюк. В море дороги бескрайны: мчись, торопись, плыви. Он прибывает тайно в город своей любви. Будто луч освещает его стремительный бег — И девушку похищает отчаянный человек. Одна лишь рубашка из шелка и плащ короткий на ней — Правда, совсем недолго пришпоривали коней. Ставят и поднимают парус на корабле — И Гвийадон понимает: нет места им на Земле. Странное дело! Море или же небеса Бурю пошлют им вскоре и разорвут паруса. Просят Святую Деву о помощи моряки — Но буря делает дело и бьет кораблик в куски. Никто не протянет им руку, ничто не продлит их дни. И вот уже к Элидюку тянут руки они: Сеньор, мы на всё готовы, все и каждый готов. Позвольте сказать вам слово или несколько слов. Вы взяли с собой девицу в этот последний раз. Бог гневается и дивится — Бог вообще против нас. Давайте ее отправим тихонечко по волнам — И, может дела поправим, и Бог повернется к нам? Наш рыцарь вышел из мрака, держа на руках свой груз. Предатель, подлец, собака! Ты думаешь, я боюсь? Неужто я слово нарушу, до берега не дойду? Скорей уж я обнаружу тебя, приятель, в аду. По палубе трус покатился, и в воду ушел с головой. Все-таки пригодился опыт-то боевой. Берега лодка коснулась, последний удар весла. А девушка не проснулась — спит себе, как спала.

То ли она услыхала угрозу в словах моряка, То ли в дороге устала — нам неизвестно пока. Будят, да не разбудят — и говорят: «Бог с ней!». А что же дальше-то будет, не делается ясней. Горе, большое горе! Плачет наш бедный друг. Но вспоминает вскоре кое-что Элидюк. Тут, на опушке леса, старый отшельник жил. Перенести принцессу к старцу наш друг решил. К лесу отправилась свита, но вот уж назад идут: В хижину дверь открыта, но нет отшельника тут! Что ж это, в самом деле? — слышится горький крик. Только на прошлой неделе умер добрый старик. Что будет с принцессою бедной, что с нею делать нам? Но мы отслужили обедню — мы же и выстроим храм. Увез я тебя до срока, привез тебя за моря — Прости, что я так жестоко все сделал, любовь моя!.. Ни в чем ты не виновата… — горюет и плачет он. И видит: щека розовата, и губы ее – как бутон. Ты людям другим не ровня, — шепчет наш Элидюк. — И будет твоя часовня со мною всегда, мой друг.

Впрочем, жена его с ним нежна. Дом полон усердных слуг. Но в доме – устойчивая тишина. Бедная Гвиделюк! Она бесконечно долго ждала, Неправдоподобно верна. А теперь вот пора иная пришла — Выходит, я и не нужна? Даму бессонница жжет, и тоска: Мой мужчина или не мой? Мой – до последнего волоска. Захочу – подарю другой.

Да что ж это? Рыцаря, говорят, отшельник заворожил. Встречали его, много раз подряд, там, где наш старец жил. Гвиделюк, в раздумье, заходит в лес: там, в хижине у пруда, Жил старик, да давно исчез, кто же там есть тогда? …Поднимем же покрывало, пощупаем хрупкий висок… Алмазов тут не бывало — не намывал наш песок. Таких цветов не сажали в наших укромных садах. А мы себя воображали дамами при господах! Все поняла, конечно, бедная госпожа И подзывает нежно к себе своего пажа: Видишь цветок бесценный? С этим цветком – беда. И я буду тут бессменно и не уйду никуда. Хоть сердце мое бездетно — ты дочкой могла мне быть. И я не хочу бесследно, беспомощно уходить. И тут совершилось чудо, сюжету всему – поперек. Поскольку, невесть откуда, явился юркий зверек — Ласка с птичьею костью бежит легко, как йо-йо… И паж своей длинной тростью убивает ее. Но что это? Будто сказка — с цветочком и корешком, Другая такая же ласка пришла за своим дружком. Подносит, вздыхая тяжко, и в ротик ему корешок Вкладывает, бедняжка, и, Боже, – ожил дружок! Постой! – восклицает дама, заплаканная, в слезах. Она воскресила прямо его у нас на глазах. Да что уж там «восклицает», она корешок взяла — И девушка воскресает: Сколько же я спала? Но кто же ты, милая дева? Мы рады тебе помочь. Я Логрии королева, и я королевская дочь. Там был превосходный воин, на службе в моей стране. И милостей был достоин, и полюбился мне. Но я поняла причину такого долгого сна — Нельзя мне любить мужчину, раз я у него – не одна. Зачем он меня оставил, когда я заснула вдруг? Без совести и без правил, без чести ваш Элидюк! Моя дорогая детка! — тихо сказала жена. — Такое случается редко, но ты-то ему и нужна. Он год к тебе ходит ровно, сидит тут целые дни. И это – твоя часовня. И ты его не кляни. Вы шли сквозь огонь и воду, и завтра же, на заре, Я дам вам двоим свободу — останусь в монастыре. И если вы захотите сказать мне свое «прости» — Однажды ко мне прилетите вы оба в конце пути. Похоже, что так и было: все кончилось монастырем. И та и другая любила — не жить же, ей-богу, втроем! Умеют же христиане из боли извлечь благодать. А все-таки всякой ране надо б леченье дать. Утешим и мы друг друга. В Бретани, который век, Все помнят про Элидюка: Добрейший был человек.