Владислав уже вторые сутки кружил в горах, пытаясь напасть на след Эстер. Найти ее можно было только через айоров, и он понимал всю сложность стоящей перед ним задачи. Агент отдавал себе отчет, что выйти на контакт с этими крылатыми демонами, будет не просто. До сих пор еще никому не удавалось этого, а может просто никто и не пытался с ними контактировать. Люди инстинктивно держались с айорами враждебно из-за их отталкивающего вида, а айоры платили людям той же монетой.

Как бы то ни было, но сейчас Владислав сознательно искал встречи с ними, вполне сознавая, что встреча эта может окончиться для него плачевно. В этот раз Владислав отступил от правил и взял с собой целый арсенал оружия, оправдывая себя тем, что это уже не только внутреннее дело планеты, но и всего межгалактического сообщества, раз речь шла о спасении агента межгалпола. И хотя он был хорошо подготовлен и даже вооружен, стопроцентной уверенности в успехе задуманного предприятия у него не было.

Печальный опыт последних событий показывал, что даже незначительное вмешательство в дела планеты извне, приводило к значительному отклонению истории от ее нормального течения. Сейчас Владислав зигзагом курсировал над горами, пытаясь при помощи сканера засечь личный датчик девушки. Каждый агент межгалпола, да и планетарные агенты тоже, имели имплантированный идентификационный чип, при помощи которого производилась идентификация. Имплантант имел пожизненную гарантию действия, то есть ему не требовались батареи, всю необходимую энергию он получал из крови хозяина. Однажды впрыснутый в кровь, он достигал аорты и закреплялся на строго отведенном ему индивидуальном месте. Это был один из нанороботов, вроде тех, что применялись для лечения, с одной лишь разницей, он был один, он не лечил, но собирал информацию о хозяине и мог в любой момент дать команду спящим нанороботам-врачам что-то исправить. Он находился в постоянной связи со специальным приемником, обеспечивая опознание агента. Использовать его для второго индивидума было весьма проблематично.

В самом начале внедрения этой технологии, криминальными структурами предпринимались попытки его несанкционированного использования, например, пересадки. Но чип быстро доказал свою стопроцентную гарантию. Извлеченный на воздух, он погибал. Со смертью хозяина он погибал тоже; а когда один гениальный хирург попробовал удалить чип, сохранив поток крови и ее давление, и пересадил его в аорту следующего пациента, чип, проведя анализ ДНК и убедившись, что это тело другого хозяина, изменил все коды. Преступник, совершенно уверенный в успешной операции, спокойно стоял перед сканером — и, все еще ничего не понимая, смотрел на наручники, которые на него моментально надели, после чего неудачник- грабитель отправился на ксилловые рудники, а незадачливый хирург поплатился головой, представ перед разъяренными членами "семьи".

Этот хрестоматийный пример Владислав помнил еще с курсантской скамьи. Сейчас он лишь усмехнулся. Уж лучше бы это был обычный, крупный и мощный переносной коммуникатор. С таким прибором, при помощи сканера, можно было найти человека на расстоянии в двести-триста километров. Ну а чип для этого предназначен не был, его дальность обнаружения ограничивалась лишь несколькими десятками метров.

Сейчас, как он не старался, сканер показывал лишь ровное поле — и ни одной пульсирующей точки. Айоры, столь заметные всегда, теперь не показывались. Пару раз он замечал высоко в небе парящего летуна, но все его попытки сближения оканчивались неудачей. Айоры исчезали из вида при малейшем приближении.

Владислав потратил целый день, пытаясь собрать усилитель для сканера, увеличив таким образом его чувствительность в сотни раз, но до сих пор это не принесло никаких сколь-нибудь ощутимых результатов. Не мог он засечь и датчик связи девушки. Поднимаясь над склоном горы вверх, он вскоре достиг ледников. Холодный ветер бросил ему в лицо горсть колючих кристаллов снега, заставив зажмуриться от неожиданности. Открыв глаза, Владислав охнул и резко взял штурвал на себя, пытаясь увернуться от неизвестно откуда взявшейся скалы. Скуттер взвыл и дал полную тягу, вдавив седока в спинку кресла. Скользнув в нескольких сантиметрах от камня, Владислав заложил крутой вираж и спустился вниз на пару километров. Выбрав подходящее место, он опустился на землю и провел рукой по лицу, стирая капельки воды.

— Черт, — выругался он. — Засыпаю, что ли?

Он обернулся, пытаясь найти взглядом скалу, с которой только что едва не столкнулся. Пошарив взглядом по склонам и не найдя ничего похожего на огромный валун, Владислав пожал плечами.

— Чертовщина какая-то, — пробурчал он. — Ведь была же скала — или у меня уже глюки начинаются? — Он провел рукой по глазам. Подумав немного, он повернулся к скуттеру, чтобы приготовить себе поесть. На маленьком двухместном глейдере не было синтезатора, да и сам скуттер был сконструирован как летающий мотоцикл, чем очень нравился всем планетарным агентам. Достав из ящика за сиденьем пару банок саморазогревающихся консервов, он повернул небольшой рычажок на донышке и вытянул вместе с ним наружу полоску металла, разделяющего двойное дно консервной банки. Через минуту он открыл банку и с аппетитом принялся уплетать разогретое жаркое. Во второй банке было несколько ломтей свежеиспеченного хлеба. Ковыряя вилкой в банке, Владислав пытался понять причину, по которой он до сих пор не нашел ни одного айора, не говоря уже про девушку. Он снова и снова анализировал ситуацию, прокручивая в голове возможные варианты. Поев, он достал из сумки бинокль и стал осматривать окрестности, пытаясь найти скалу, о которую он едва не разбился. Скалу он так и не нашел, чем был немало удивлен. Белое безмолвие окружало его со всех сторон.

— Эстер! — крикнул Владислав, потеряв вдруг свою обычную невозмутимость. — Эстер! Я найду тебя, слышишь! — В приступе ярости он пнул ногой камешек, и тот, застучав и подпрыгивая, покатился вниз.

Развернувшись, Владислав ударом кулака отключил бесполезный сканер. И снова ответом ему было лишь белое безмолвие. Он еще раз стукнул кулаком по пульту. Заныл ушибленный палец, и эта боль отрезвила его. Он смотрел на порез, сделанный осколком стекла разбитого дисплея. Из ранки сочилась кровь и тяжелыми красными каплями падала на снег, расцвечивая его алыми цветами. Не понимая ничего, он смотрел на разбитый дисплей и порезанный палец. Затем, словно очнувшись наконец, достал из аптечки пластырь и заклеил ранку. Оседлав свой скуттер вновь, он поднялся в воздух и спустился вниз к подножию горы. Сознание его снова приобрело кристальную четкость и ясность. Владислав, что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу и, зашипев, подул на забинтованный палец. Он набрал на диске пульта код компьютера и затребовал подробную карту того места, где он находился, плюс-минус десять километров. Затем включил запись маршрута, соединил обе карты и, найдя на зеленом зигзаге, появившемся на карте, то место, где он едва не налетел на скалу, увеличил его.

Внимательно рассмотрев увеличенную голограмму местности, он нашел в одном месте красную точку несоответствия и снова увеличил этот участок. На увеличенной голограмме хорошо стало заметно скалу, которая выделялась на общем фоне соединенных карт. Еще раз сверив карту и направление, агент достал бинокль и внимательно изучил это место. Скалы там не было.

— Опа! — Владислав довольно потер руки. — Значит, здесь все-таки что-то есть.

Подумав секунду-другую, он активировал скафандр, закрывшись броней до самой макушки, и, вскочив в седло, рванул вверх по склону. Вскоре его снова со всех сторон окружила белая пустыня. Долетев почти до того же места, где он чуть было не врезался в скалу, Владислав сбросил скорость и стал подкрадываться со скоростью пешехода. Момент, когда многотонная махина камня, словно на пружинах, выпрыгнула наружу, он едва не пропустил. Остановившись, Владислав осмотрелся и, легонько тронувшись, попытался объехать скалу справа. Через сотню метров перед ним совершенно беззвучно выдвинулась еще одна скала. Минут десять он лавировал, уворачиваясь от выпрыгивающих скальных глыб, затем набрав высоту, спустился вниз, туда, где на снегу все еще были видны красные пятна — результат его эмоций, внезапно вырвавшихся наружу. Опустившись недалеко от этого места, Владислав огляделся. Он пытался найти брошенные впопыхах консервные банки, но не заметил ничего, хотя бы отдаленно их напоминающего. Через пару минут он вдруг почувствовал смутное беспокойство. Оглянувшись вокруг, он не заметил ничего необычного, но беспокойство нарастало, и мурашки забегали сначала по спине, а затем и по волосам под скафандром. Владислав снова резко обернулся и почувствовал себя так, как будто кто-то заглянул ему в глаза.

Солнце опускалось за гребни гор, и снег, еще совсем недавно ослепительно белый, теперь, освещенный одной из двух лун, становился темно-голубым. В сумеречном свете Владислав повернулся к скуттеру и вдруг заметил черную дымку, которая метнулась от его гравицикла в сторону, тут же бесследно растаяв. Он резко шагнул в сторону и обернулся — там, где он только что стоял, в сумерках была заметна его тень. Через миг она рассосалась, и уже знакомые мурашки забегали по спине снова. Владислав поднял руку и стал внимательно разглядывать ее под скользящим лунным светом. Вокруг перчатки скафандра, приглядевшись, можно было заметить черную дымку. Он резко дернул руку в сторону, и дымка осталась на том же месте, где только что была рука. Через секунду-другую темный силуэт растаял, снова появившись ореолом вокруг его перчатки.

Владислав рискнул провести еще один эксперимент. Он деактивировал скафандр на руке и заметил, как резко сжалась тень вокруг открытой кожи. Владислав провел рукой из стороны в сторону, однако на этот раз тень не соскальзывала с руки. Она не отрывалась от тела. Она истончалась, растягиваясь, словно шлейф, но не отрывалась от руки полностью. Почувствовав, что в нем поднимается волна раздражения, переходящая в ярость, он поспешно активировал броню. Ярость, так и не успевшая полностью им овладеть, сменилась недоумением, а затем перешла в легкое покалывание мурашек на спине.

Хмыкнув, агент вскочил в седло скуттера. Резко набрав скорость, он обернулся. Силуэт человека из темной дымки все еще стоял там, где только что был Владислав. Порыв ветра разорвал темный силуэт на несколько кусков тумана, которые тут же расползлись в разные стороны.

Спустившись к подножию горы, Владислав стал устраиваться на ночлег, решив сегодня не возвращаться на базу. От мысли, пришедшей ему в голову, он резко сел. Там, где обитали эти странные тени, не было эха. В горах не было эха. Пораженный этим открытием, он долго ворочался, вспоминая все, что он когда-либо слышал про тени без хозяев и потерянное эхо, пока, наконец, усталость не взяла свое.

* * *

"Он слышал голоса, сотни, тысячи голосов, голоса странных существ, которые что-то нашептывали, о чем-то спорили, что-то обсуждали, стоя над распростертым телом спящего человека. Он стоял посреди белой безмолвной пустыни, а вокруг него клубился черный туман, протягивая к нему свои руки-щупальца. Он поворачивался, чтобы встретиться глазами с тысячей глаз, глядящих на него из плотного черного тумана, но тени тотчас рассеивались, оставляя его взгляду лишь голубую пустыню снега, залитого лунным светом. Он чувствовал, как эти щупальца-руки обхватили его разом со всех сторон и он, не в силах вырваться, снова висит, подобно куколке бабочки-шелкопряда, под перекладиной на площади Стензера. Его, уже не сопротивляющегося, подбросили в воздух, и он, используя лишь силу воли, летит над землей, иногда всего лишь в метре над землей, иногда поднимаясь выше деревьев. Восторг полета и страх падения борются в нем одновременно. Он едет на старинном колесном экипаже и не знает, как им управляют. Он знает лишь, что такие колесные монстры существовали когда-то давно — может, двести, может, пятьсот лет назад, он видел их в музее. Вместо штурвала у него в руках какое-то тонкое колесо, которое он должен крутить. Эта неуклюжая махина едет по тонкой проволоке между столбами и вдруг, коснувшись колесами крыши одной из небольших лачуг, оказывается на земле. Дорога из широкой серой ленты вдруг превращается в узенькую лесную тропинку. Она отгорожена огромными каменными валунами от той дороги, по которой он хочет и должен ехать. Он снова лежит, не в силах встать, и огромный железный монстр с резиновыми колесами лежит на боку. Лин, эта девочка из Мартолла, опускается рядом с ним на колени и кладет свою руку ему на плечо. Лицо Эстер снова смотрит на него без всякого интереса, она смотрит сквозь него. Лин поворачивает его лицо к себе, и он видит не одиннадцатилетнюю девочку-подростка, но девушку шестнадцати лет. Она что-то говорит ему, указывая на кристалл, что висит у него на шее. Ее рука касается его лба и вдруг становится горячей и шершавой. Она проводит ею по его лицу снизу вверх раз, другой, и ее рука дышит ему в лицо, фыркает и снова пытается лизнуть. Он поднимает руку, натыкается на морду силверкера. Тот снова фыркает и старается просунуть свою голову ему под ладонь…

— Отстань, — он отталкивает морду тигра и открывает глаза…»

Уперевшись ему лапами в грудь, перед ним стояли два молодых силверкера, норовя лизнуть его в лицо. Словно подброшенный пружиной, Владислав сел, окончательно проснувшись. Тигрята, обрадованные тем, что он проснулся, тыкались ему в колени. Все еще не веря своим глазам, Владислав запустил руку в переливающееся серебро шкуры. Потрепав одного, затем другого тигренка, агент огляделся. Первое, что бросилось ему в глаза: он в помещении и без скафандра. Агент сгреб в охапку котят, которые были уже ростом со взрослую собаку, потом, отпустив их, встал. Осмотревшись, Раденко начал обходить всю комнату, в которой находился. Невысокий топчан, на котором он спал, был сделан из замши или из чего-то очень на замшу похожего. Стены из гладко полированного камня были теплыми на ощупь. Плиты были так подогнаны друг к другу, что между ними едва ли мог поместиться человеческий волос. Полупрозрачные каменные плиты потолка запульсировали ярче, как только он выпрямился. Пощупав камень для верности еще раз, Владислав отметил, что это все же настоящий камень, не пластик, но на ощупь теплый. Окон в помещении не было, зато дверная ниша не имела двери.

— Я не заперт, — сказал Владислав, обращаясь к тигрятам. — Мы не заперты, — поправился он.

Рядом с топчаном, где он стоял, лежали все его вещи, в том числе и металлогоидный меч.

— Итак, оружие у меня не забрали, — удовлетворенно констатировал он, — Но каким-то образом они знают, как им можно манипулировать. Ну да, конечно же, — ответил он сам себе. — Эстер умеет. Эстер, Эстер тоже должна быть где-то рядом.

Одевшись и нацепив на пояс меч, он вышел из комнаты. Тигрята бросились следом. Шагнув за порог ниши, Владислав оказался в огромном помещении, исполненном в том же стиле, что и его спальня. Только цвет камня из антрацитового перешел в зеленоватый с бело-розовыми прожилками кварца.

Агент остановился, увидев стоящего посреди комнаты летуна. Айор стоял между колоннами, завернувшись крыльями, словно плащом. Все еще неуклюжие силверкеры наперегонки кинулись к нему и принялись об него тереться. Плащ шевельнулся, и из него показалась мускулистая рука айора. Он коснулся по очереди каждого из тигрят и взглянул в сторону человека.

Секунду-другую они молча изучали друг друга. Затем крылатый человек шагнул назад и слился с тенью колонн. Владислав подождал минуту и, буркнув себе под нос что-то о вежливых манерах, пошел вперед. Поравнявшись с колоннами, он в недоумении остановился. Затем начал по очереди обходить колонны вокруг. До сих пор он был абсолютно уверен, что видел айора, но здесь, не считая двух тигрят и его самого, никого не было. Владислав посмотрел наверх. Голубоватые плиты каменного потолка около колонн не светились совсем, проваливаясь в глубину теней. Слабо пульсировали лишь те плиты, что находились ближе к центру каждой из двух половин зала, разделенного тремя рядами колонн надвое.

Агент начал обходить помещение по периметру, внимательно осматривая стены. Он шел, автоматически ведя рукой по стене, когда рядом с ним каменная плита внезапно и совершенно бесшумно скользнула в сторону, открыв точно такую же нишу, как и та, где он проснулся. Владислав остановился, пытаясь разглядеть что-нибудь внутри. Тигрята опередили его. Вцепившись своими хвостами-хваталками в его штанину, они потянули его за собой, словно маленькие дети, цепляющиеся за руку родителя, и спокойно направились внутрь. Каменные плиты потолка загорелись ярче, как только человек вошел в помещение.

— Ловко придумано, — отметил Владислав. — Для стоящего человека лампы дают наибольший свет, для сидящего меньше, а для лежащего выключаются совсем. Тут лежа не почитаешь…

Услышав слабый шорох за спиной, он обернулся. Там, где только что был дверной проем, сейчас блестел полированый камень. Владислав подавил легкий приступ паники, наклонившись, потрепал тигрят, усиленно теревшихся о его ноги, и шагнул к тому месту, где только что была дверь. Его догадка подтвердилась. Дверь открылась сразу же, едва он встал перед ней. Выйдя наружу, он продолжил свои исследования. Весь зал имел множество спальных помещений с интервалом пять-семь шагов. В некоторых местах интервалы были вдвое длиннее, из чего он сделал вывод, что он здесь не один. По его мнению, в этих промежутках тоже были спальни, но они не открывались — скорее всего, внутри кто-нибудь был. Как Владислав ни искал, ничего похожего на выход или лестницу он не нашел. Прекратив обследовать стены, Раденко перешел к колоннам. Едва подойдя к одной из них, он отметил слабое движение воздуха. Положив ладонь на колонну, он почувствовал легкое давление. Камень был пористым, и кто-то или что-то нагнетало воздух сквозь поры камня в залу. Соседняя колонна воздух не нагнетала, но зато слегка вибрировала. Пересчитав колонны, Владислав подвел итоги: три ряда по семь колонн. Воздух нагнетают одиннадцать, в шахматном порядке. Остальные десять непонятно зачем вибрировали с едва слышным гудением. Обхват каждой колонны был около полутора метров, а высота около двадцати метров.

Агент ломал голову над тем, как он сюда попал. Где-то должен быть выход, только он до сих пор его не нашел. В задумчивости он обходил одну из гудящих колонн, ведя рукой по гладкому камню, как вдруг его пальцы провалились в пустоту. Владислав остановился. Осторожно, затаив дыхание, он просунул пальцы внутрь, затем также медленно вытащил руку обратно. Сделав шаг назад, он снова всмотрелся в поверхность колонны. Камень, ровный блестящий камень, покрытый тонкими рунными надписями. Он попробовал еще раз прикоснуться к поверхности рукой — и уперся в колонну. Помотав головой, словно отгоняя наваждение, он принялся ощупывать сантиметр за сантиметром всю поверхность колонны и чуть не закричал от радости, когда его пальцы снова провалились внутрь. Через пять минут он уже составил себе отчет о положении вещей. Преодолевая легкое сопротивление, рука проваливалась внутрь колонны только там, где была тень, отбрасываемая лампами, расположенными в обоих концах зала.

Владислав уже хотел было на свой страх и риск шагнуть в одну из колонн, когда оба тигренка внезапно вцепились зубами в его штанины, с явным намерением ему помешать.

— Не стоит торопиться выйти, если не знаешь, что ждет тебя по ту сторону.

От неожиданности агент вздрогнул и обернулся, нащупывая рукой эфес меча. Перед ним, завернувшись в свои «плащи», стояли три айора. Один из них, с дополнительными небольшими рогами, растущими из черепа над ушами, шагнул вперед и показал глазами на меч, рукоятку которого все еще сжимал человек:

— Не стоит обнажать оружие там, где в нем нет нужды. Перед тобой стоят друзья.

Владислав, немного смутившись, убрал руку и с вызовом ответил:

— У друзей не крадут невест, и друзей не держат взаперти.

— Королева — твоя невеста? — ответил вопросом на вопрос айор, а потом добавил:

— Мы не держим тебя взаперти, ты волен идти когда и куда хочешь, но научись пользоваться стеларами, иначе рискуешь оказаться там, где тебя никто не ждет. Сейчас мы приглашаем тебя к Мортусу Норк. Если ты готов увидеться с ним, следуй за нами.

Айор повернулся и направился к одной из колонн. Зайдя в тень, он шагнул в колонну и исчез. Двое других, каждый из которых взял в руки силверкера, молча смотрели на Владислава, словно подбадривая. Раденко окинул залу взглядом, зажмурился и молча шагнул в колонну. На него навалилось легкое головокружение вместе с чувством невесомости. Но уже в следующий миг что-то мягко, но сильно выдавило его из колонны наружу. Едва успев повернуться к давящей силе спиной, он не столько вышел, сколько выпрыгнул из колонны. В первое мгновение он невольно закрыл глаза, оказавшись в залитом солнечным светом зале. Глаза, привыкшие к полумраку, невыносимо резануло. Открыв их через секунду, Владислав увидел айора, с которым только что разговаривал. Почувствовав движение за спиной, он обернулся. Один из двух оставшихся айоров с силверкером в руках встал сзади справа от человека, и тут же еще один, со вторым тигренком, шагнул из колонны наружу и, столь же невозмутимо сделав шаг в сторону, очутился сзади слева. Владислав отвернулся и взглянул на первого айора, который уже шагал в направлении широкой белой лестницы. Еще раз оглядевшись, он отметил, что в этот раз стены сложены из белого и желтоватого с розовым камней, что усиливало и без того достаточно сильный солнечный свет. Солнечный — Владислав бросил взгляд на потолок, но не увидел его. Стены и колонны, уходя ввысь, терялись где-то высоко в молочной белизне.

Вздохнув, агент торопливо зашагал за уже ушедшим далеко вперед айором. На ходу он оглянулся. Два молчаливых спутника шагали следом.

* * *

Вскоре Владислав запыхался. Сердце норовило выскочить из груди, а ноги налились свинцом. Он засопел, потом начал дышать ртом. В висках стучало. Чувствуя, что у него меркнет в глазах, Раденко остановился. Уперевшись руками в колени, он стоял, согнувшись, и тяжело дышал. Послышался шорох крыла, агент поднял глаза. Рядом с ним остановился айор:

— Извини, я шел слишком быстро, я должен был помнить, что ты еще слишком слаб.

— Что ты имеешь в виду? — Владислав оскорбленно выпрямился, но тут же пошатнулся, и лишь мускулистая, словно стальная балка, рука летуна удержала его от падения.

— Разве ты ничего не помнишь? — Айор с неподдельным любопытством взглянул на него.

— Нет, а что случилось? — Агент со столь же неподдельным интересом смотрел на спутника.

— Ты был в плену у шатеков, когда Мортус Глук нашел тебя. Еще ни один человек не выдерживал контакта с шатеком, а ты, благодаря своему спутнику, продержался всю ночь. Он, — айор указал на меч, висящий на боку Владислава, — сдерживал атаку целой толпы шатеков и удерживал твою жизнь на волоске. Хорошо иметь настоящего друга в трудную минуту…

— Постой, постой, — прервал его Раденко. — Я что-то не понимаю. Какие шатеки, о каком плене ты говоришь, и причем тут металлогоид?

— То, что ты назвал металлогоидом, на самом деле живое существо, только его клетки не из белков, а из мельчайших кристаллов металла. Они существуют миллионы лет, они жили уже тогда, когда человека еще не было и даже когда еще не было айоров.

Айор сделал паузу:

— Я вижу, тебе уже лучше. Мы можем идти дальше.

— А почему вы не летите? — спросил его Владислав. — Ну ладно, я не могу, а у вас-то есть крылья.

Айор резко обернулся, его надменное лицо приблизилось почти вплотную к Владиславу. Посмотрев ему в глаза, летун, помедлив, ответил.

— Никто не смеет лететь к Мортусу Норк на официальную встречу. Эти ступени нужно мерять только ногами, — он отвернулся и зашагал прочь. Агент, к которому уже вернулись силы, поспешил за ним.

Еще два часа подъема по бесконечной лестнице, еще две остановки для того, чтобы успокоить готовое разорваться от усталости сердце, и Владислав со своими спутниками оказался на огромном плато. По дороге он подсчитывал высоту лестницы и сам себе не верил. Ступени были примерно одинаковы в ширину и в высоту. Получалась какая-то ерунда. Выходило, что высота лестницы была, самое малое, три-четыре километра, а весь путь еще на треть длиннее. Такое циклопическое сооружение из белого камня не могло остаться незамеченным, но нигде в отчетах ничего похожего на это Раденко не встречал. Не упоминали об этой лестнице и жители Акавы ни в повседневной жизни, ни в эпосе. Еще один икс, который следует обмозговать.

Вздохнув с облегчением, он огляделся. Огромное плато, выложенное из белого камня простиралось до горизонта, где стояли какие-то сооружения из колонн, высоких и тонких. Владислав поежился. Все его представления о циклопичности рушились. Огромная лестница теперь выглядела лишь маленькой ступенькой на эту площадь. Один из айоров опустил на землю тигренка. Вслед за первым на земле очутился и второй. Молча все трое встали треугольником, в котором сейчас находился человек и силверкеры. С громким хлопком они одновременно расправили крылья и, соединив их, сделали что-то вроде купола. На мгновение Владиславу показалось, что земля под ногами дрогнула, но уже в следующий миг все встало на свои места. Крылатые люди снова стояли, завернувшись в свои плащи-крылья.

Силверкеры, взвизгнув, кинулись куда-то мимо Владислава. Он проводил их недоуменным взглядом и остолбенел, потом ущипнул себя, чтобы убедиться в том, что он не спит. Убедившись, что все происходящее — явь, агент украдкой взглянул на своих спутников. Те невозмутимо стояли, словно чего-то ожидая. Владислав огляделся. Только что все они были где-то на краю плато, а теперь они уже у подножия огромных колонн. Колонны, что он только что видел издалека, оказывается были диаметром десятки метров и уходили куда-то ввысь, теряясь в белой мгле. Между колоннами была еще одна лестница, но, в отличие от первой, она была всего около двадцати метров высотой.

По краям лестницы — у ее подножия и наверху — стояло четыре айора с какими-то жезлами в руках, напоминающими булавы. Наверху этой площадки лежал сфинкс, высеченный из белоснежного камня, — точнее, это была высеченная из камня огромная фигура силверкера, лежащего в характерной позе сфинкса. Другая лестница, между лап каменного тигра, вела к нефритовому трону. Владислав попробовал окинуть мысленным взглядом все вокруг. Итак, длинная многокилометровая лестница вела на громадную площадь, в центре которой в два ряда стояли колонны. Между колоннами было возвышение, где и располагался небольшой, судя по меркам айоров, каменный силверкер. Владислав прикинул на глазок, что эта статуя около ста-ста пятидесяти метров высотой.

Его размышления прервались, когда он краем глаза заметил движение. По ступенькам спускался еще один айор, чей плащ-крыло, в отличие от остальных, был не серым, а пурпурным. Остановившись в нескольких метрах от гостей, летун оглядел гостя и произнес, почти не открывая рта:

— Мортус Норк ждет Человека, — затем, скрестив руки на груди под «плащом», он отвернулся и начал подниматься наверх. Владислав шагнул следом, а за ним и все три сопровождавших его айора. Трон стоял между лап каменной скульптуры на небольшом возвышении. Восседающий на нем айор имел не только ряд небольших рожек, растущих гребнем на его черепе, как у предводителя айоров, что стоял сейчас сзади Владислава, но и роскошные закрученные рога. Его «плащ» был серебряным и струился, словно ливень из ртутных капель. Оба котенка уже разлеглись у его ног. Увидев Владислава, один из них встал и засеменил к нему. Потеревшись об его ноги, он вернулся на место и лениво разлегся у подножия трона. Норк посмотрел на тигренка. Его приплюснутое лицо исказила гримаса улыбки:

— Котенок говорит, что ты хороший человек, — начал он, — и я склонен верить ему. У человека, в чьей душе живут шатеки, нет контактов с силверкерами, и рунеры их тоже не любят.

Он протянул руку вперед, и вдруг меч на боку агента ожил. Он скользнул вниз и струйкой жидкого металла, словно змейка, побежал к айору. Взбежав по ножке трона, он обвился вокруг руки айора и через секунду засиял великолепной красоты жезлом.

Некоторое время айор сосредоточенно разглядывал жезл, а потом сказал:

— Ну что ж, это все интересно, а теперь ты можешь, если хочешь, вернуться к своему другу, мы окажем ему соответствующий прием.

Жезл стек дождем серебристых капель вниз и через пару секунд уже висел в виде меча на боку Владислава. Вся годами тренированная невозмутимость слетела с Владислава в одно мгновение. С минуту он смотрел, открыв рот, то на айора, то на силверкеров, то на меч. Потом его, наконец, прорвало:

— Что, вот так просто словами можно с ним общаться?

— Конечно нет, — улыбнулся айор. — Слова я говорил для тебя, а рунеры не нуждаются в словах, они видят мысли. А что тебя удивляет? Ты ведь уже дважды общался с ним, и он оба раза выполнял твою просьбу.

Видя недоумение, написанное на лице Владислава, он добавил:

— Вы, люди, еще очень несовершенны и к тому же недоверчивы. Вы даже не верите в свои собственные возможности.

Посмотрев на спутников гостя, Норк распорядился:

— Мортус Глук, тебе вменяется в обязанности заботиться о госте по праву нашедшего.

Затем, встав, он дал понять, что аудиенция окончена. Владислав открыл было рот, чтобы задать вопрос, вертевшийся у него на языке, но так и остался стоять на месте с открытым ртом. Трон был пуст. Глук взял еще не пришедшего в себя человека под локоть и повел вниз. Другие спутники и встретивший их айор в пурпурном «плаще» завернулись в свои крылья и, медленно поднявшись, растаяли в воздухе. Владислав, обхватив голову руками, опустился на ступени:

— Я решительно ничего не понимаю. Что здесь происходит?

— Я тебе все объясню, — улыбнулся Глук. — Как тебя зовут?

— Меня? — Раденко, казалось, не понял сразу этого простого вопроса. — А… Владислав. Можешь ты мне объяснить, что все это значит, и где я в конце концов?

— Конечно, объясню, для этого меня к тебе и приставили, — ответил айор. — Во-первых: Ты искал контакта с нами и сейчас ты на планете Суа-а — Родине всех айорав. Во-вторых: нам пора поесть, ты, я думаю, голоден.

Он расправил свои крылья, и агент, уже начинающий понимать, что к чему, поднялся, встав так, чтобы оказаться в эллипсе, который айор сделал, соединив когти на концах крыльев. Земля дрогнула, и через мгновение они уже стояли на обычной зеленой поляне. Громадное строение, выполненное из серого с черными прожилками камня, не имело дверей, зато все окна имели что-то вроде балконов, только без перил. Один из айоров, мастерски спланировав, ловко приземлился на выступ балкона, а затем шагнул внутрь.

— У нас нет нужды в обычных дверях, мы можем летать, — пояснял Глук. — Раньше здесь водились лимры — что-то наподобие своков, что на Акаве, только покрупнее — и иметь двери было даже опасно. Они часто нападали ночью, когда мы плохо видим. Сейчас они здесь очень редкие гости, но двери нам все равно не нужны… Подожди меня здесь, я сейчас вернусь, — он подпрыгнул и, расправив крылья, взмыл в воздух, а затем спланировал к одному из окон и шагнул внутрь.

Раденко, провожая его взглядом, пытался представить себе, какими же монстрами должны были быть эти лимры, если айоры их побаивались.

— Владислав, сюда! — Глук стоял в проеме двери и, махая рукой, подзывал его.

— Так у вас же внизу нет дверей? — спросил его Владислав, когда очутился в залитом солнечными лучами, сквозь оконные ниши, зале.

— Я не говорил, что у нас их нет, я говорил, что они нам не нужны, — мягко возразил Глук, жестом приглашая гостя к столу.

Увидев то, что стояло на столе, Владислав не задавал больше вопросов и уселся обедать.

— Слушай, Глук, вы, как я понял, давно знакомы с металлогоидами… с рунерами, — быстро поправился он, сглотнув. — Если они живые — значит, тоже нуждаются в пище. Что они едят? Я не хочу уморить голодом моего товарища, — он ласково похлопал рукой по рукоятке меча, впервые обратив внимание, как меч дрогнул в ответ.

Глук, вгрызаясь в кусок мяса, ответил:

— Живут они сотни тысяч лет, но едят редко. Если ты касался этим мечом другого металла, то кормил его.

— Подожди, подожди, а если я потом соединил назад половинки разрубленного металла? — переспросил его Владислав.

— Значит, — Глук сглотнул кусок мяса, — значит ты заставил его срыгнуть все съеденное обратно… Ешь, — он подовинул блюдо с мясом к человеку.

— Подожди, — Владислав, явно потеряв апетит, перестал есть. — Его, — он указал взглядом на рунера, — тоже надо покормить.

Глук перестал есть и посмотрел серьезными глазами на Владислава.

— Ну так покорми, если тебе не терпится. Я же тебе говорю, они едят редко.

— Чем мне его покормить? — спросил агент, не обращая внимания на последнюю реплику айора.

— Металлом, конечно, — Глук снова вцепился зубами в кость и, скосив глаза, наблюдал за человеком.

— Это я уже уяснил, — нетерпеливо сказал Владислав, — а каким?

— Вообще-то любым, — Глук уже перестал есть, — Но лучше цветным, еще лучше — благородным. Чем меньше разных неметаллических примесей, тем охотней рунеры его едят.

Владислав задумчиво постучал костяшками пальцев по столу.

— Есть, — вдруг рявкнул он так, что Глук вздрогнул от неожиданности, а все присутствующие в наступившей тишине разом повернулись к их столику.

— Извините, — Владислав обвел всех присутствующих взглядом, — Извините, не хотел вам мешать.

— Это кто? — поинтересовался один из айоров, так, чтобы его слышали все остальные, — и почему он здесь?

— Это человек с Акавы, о Мортус Тивер, — ответил Глук поднимаясь и склоняя голову, — гость Мортуса Норк.

Имя Мортуса Норк видимо было достаточно авторитетным и такой ответ вполне удоволетворил любопытство присутствующих. Айоры отвернулись, и в помещении снова послышался обычный для этого места шум.

— Хотел спросить, — Владислав понизил голос, — Что такое Мортус и почему вы все Мортусы. И еще, Мортус Норк — это ваш правитель?

— Почти угадал, — Глук снова сел за стол. — Мортус Норк один из верховных правителей. Мортус это форма обращения к мужчинам, форма обращения к женщинам — Агус.

— А вот этот, что спрашивал — Мортус Тивер, тоже правитель? — не унимался Владислав.

— Мортус Тивер — наш Овереп, что то вроде военначальника у вас. — Ответил Глук. — Так что, ты сказал у тебя есть?

— Вот, — Раденко расстегнул комбинезон и вытащил из-за отворота платиновый жетон с личным номером. — Вот, это подойдет?

Глук лишь молча кивнул.

— Как ему это скормить?

— Скажи ему, что ты хочешь, сам — глядишь, и найдете общий язык, — ответил айор.

Владислав положил значок на стол и сказал, обращаясь к рунеру:

— Друг, у меня есть для тебя угощение, — однако не успел он договорить, как рукоятка меча снова ожила.

Истончившись и удлиняясь, тонкая струнка металла скользнула по столу, слизнув платиновый жетон, и вернулась к прежней форме, оставив на столе лишь стальное колечко. Владислав повертел в руках остаток.

— А это не хочешь?

Айор, с интересом наблюдавший за процедурой кормления, улыбнувшись, ответил:

— Нет, это он не хочет, но значок ему понравился, он спрашивает, нет ли у тебя еще одного такого же?

— К сожалению, нет, — сокрушенно сказал агент, а потом, словно вспомнив, добавил, обращаясь к металлогоиду:

— Слушай, друг, а тогда в отеле мы с Эстер долго искали ее золотую цепочку — ты, случайно, ни при чем?

Глука это явно развеселило, и он, растянув и без того не маленький рот в улыбке до ушей, перевел:

— Да, это его работа, ему очень понравилось, и… он извиняется.

Струйка металла из положенного Владиславом на стол меча сверкнула извилистой змейкой, оставив на нем два звена золотой цепочки.

— Больше ничего не осталось, — сказал Глук, с трудом сдерживая смех.

— Мда… — протянул Владислав, — ну что ж, доедай, а с Эстер я сам объяснюсь, когда встречусь.

Рунер невозмутимо слизнул со стола остатки цепочки.

— Пойдем, — сказал айор, едва сдерживая смех, — нам пора.

Едва они очутились снаружи, стены здания вздрогнули от громогласного хохота.

— Извини, — летун махнул рукой. — Это рунер их так рассмешил, он слишком громко думал, точнее вспоминал, как снял цепочку у девушки, когда вы целовались.

Несколько дней айор отвечал на многочисленные вопросы агента, пытаясь подготовить его к званому ужину. Владислав не переставал удивляться, получая все новую информацию. Первое, что его, с одной стороны, успокоило, а с другой — взволновало, — это то, что они находились вовсе не на Акаве. Загадочные колонны выполняли роль телепорталов, но более масштабно. Теперь ему стало ясно, почему эти циклопические сооружения не были обнаружены на Акаве: их там просто не было, а телепорталы были спрятаны под землей. Площадь правления, там, где его принимал Норк, обладала семью лестницами, и статуя силверкера тоже существовала не в единственном экземпляре. Каждый каменый тигр лежал между двумя колоннами, олицетворяющими связь миров, лицом к одной из лестниц. Расположены они были по кругу. Колонны распространяли телепортационные волны так, что при известных навыках любой айор мог свободно, силой мысли, перемещаться по площади, что, учитывая запрет на полеты и размеры площади в сотни квадратных километров, было совсем не лишним. Можно было даже телепортироваться в любую точку планеты — правда, чтобы попасть обратно, предстояло проделать весь путь по лестнице заново.

Особое отношение у айоров было к тиграм и вообще к тигрообразным. Силверкеры с Акавы для них были чем-то вроде собак у людей, или даже вроде священной коровы у индусов. И те несколько планет, где они водились, были на особом учете у айоров. С ними летуны общались телепатически. У них вообще было очень развито телепатическое общение. Точно так же они разговаривали и с рунерами. К своему великому удивлению, Владислав выяснил, что айоры, в отличие от людей, имели свободный доступ на планеты металлогоидов, с которыми поддерживали давние дружеские отношения. Задал Владислав и давно мучивший его вопрос, где Эстер и что с ней. На что Глук коротко бросил:

— Жди, узнаешь. — Зато он охотно стал объяснять Владиславу, кто такие шатеки и чем они опасны.

На протяжении сотен веков айоры боролись с шатеками. На самом деле это были создания с одной из так называемых «темных» планет, что вращались вокруг красного гиганта. С ними айоры столкнулись, когда начали осваивать галактику. Шатеки каким-то образом смогли использовать телепорталы и распространились по всем планетам, где обитали айоры. И хотя последние смогли впоследствии перекрыть доступ шатеков к их порталам, остановить их распространение они до сих пор не смогли. Самым опасным было то, что шатеки в своей первой фазе жизни были практически неуязвимы для любого оружия айоров. Попробуй бороться с тенью или с туманом! Шатеки внедрялись в любое живое тело, и жертва поначалу ничего не подозревала, если не считать случаев беспричинной ярости или агрессии. Однако через несколько лет жертва просто иссыхала, высосанная этими своеобразными вампирами. Шатек покидал жертву и искал новую. После смены трех-четырех тел, шатек эволюционировал и приобретал телесную форму, которая была ему нужна для размножения. В такое время они собирались огромными скоплениями в горах и проводили там свою подготовительную стадию к материализации. В горах, где собиралось множество полуматериальных шатеков, всегда исчезало эхо. Это, кстати, являлось одной из примет, по которой летуны определяли места скопления темных созданий. Айоры отслеживали их и уничтожали в момент материализации. Там они и обнаружили тело человека. То, что он остался жив, вопреки нападению на него целой стаи шатеков, объяснялось лишь тем, что рунер смог какое-то время обороняться против «сытых», а потому ленивых бестий. Айоров заинтересовал тот факт, что лежащего без сознания человека защищал металлогоид, и они решили показать его Мортусу Норк, а когда выяснилось, что молодые силверкеры его признают как знакомого, было решено не откладывать с аудиенцией. В тот раз айорам удалось уничтожить все гнездо гадов, но канал, по которому они прибывали на планету, до сих пор не был ни разу найден. Силверкеры имели естественный иммунитет против «теней», айоры имели защиту, но опасности подвергались все остальные жители.

На планетах, куда помощь айоров пришла слишком поздно, не было ни одного живого существа, только мрачное царство теней. По сути шатек являлся чем-то вроде прозрачной воздушной медузы, состоящей из множества тончайших нитей, переплетенных в один клубок. Нити эти были настолько тонкие, что невооруженным глазом увидеть их было невозможно. Высоко они не летали, только два-три метра над землей. Напав на свою жертву, шатек внедрялся через поры на коже и через пару часов был уже полностью внутри. Потом он, словно паразит, высасывал свою жертву изнутри. Айоры считали себя виноватыми в распространении паразитов по другим планетам и поэтому уже на протяжении сотен лет вели непримиримую борьбу с ними. Шатеки тоже нападали на айоров. Если им удавалось застать летуна врасплох, тот был обречен на быструю смерть.

Судя по всему, шатеки воспринимали айоров не как доноров, а как врагов. В своей обычной форме они были прозрачными, и заметить их можно было только в скользящем свете, хотя далеко не всегда. Незадолго до периода материализации их нитевидные тела утолщались и темнели. В это время шатек становился достаточно хорошо заметен. Именно из-за этой фазы их прозвали шатеками или тенями. Через некоторое время тела шатеков уплотнялись настолько, что они становились похожи на черных рыхлых слизняков, летать они теперь не могли, но взамен своей былой неуязвимости они получали нечто иное. Любое живое существо, приблизившийся к ним ближе, чем они этого желали, получал сильнейший телепатический удар, после чего умирал в конвульсиях.

Взрослый айор мог сопротивляться сразу нескольким шатекам благодаря развитым телепатическим способностям. После спаривания на третий-четвертый день шатек становился неподвижным, как камень, и еще через неделю делился на две половинки, каждая из которых сначала становилась желеобразной, а затем покрывалась белым пушком, похожим на плесень. Через некоторое время эта плесень становилась целой шапкой пуха, похожего на вату, которая вскоре становилась прозрачной. Шатек снова приобретал способность летать и исчезал на следующие пятнадцать лет. Пока шатек был неподвижным, он был легкой добычей, и айоры этим пользовались. Хотя у шатеков и существовала своя тактика обороны, айоры ее успешно взламывали.

Из всего услышанного Владислав уяснил себе только то, что между шатеками и айорами шла многолетняя война, в которой последние только сдерживали натиск черных тварей. Неожиданно выяснилось и еще одно обстоятельство. Когда он задал вопрос о причинах вражды айоров и людей на Акаве, Глук вскинул брови и поинтересовался, о какой вражде идет речь. После всех дополнительных разъяснений человека, он ответил, что айоры уничтожают любое живое существо, в котором находится шатек, будь это человек, ахуну или еще кто-либо. Убить шатека прямо в теле «носителя» было самым удобным. Шатек не мог покинуть тело своей жертвы сразу после смерти последней. На это ему требовалось два-три дня. Потом он искал новую жертву и именно поэтому, айоры забирали убитого с собой и сжигали его на кострах, пока шатек не покинул тело донора. К тому же они охраняли в горах те места, где собирались шатеки, дабы оградить людей от лишних контактов с опасными тварями.

Как айоры определяли, в кого вселился шатек, Владислав не понял, он понял лишь, что силверкеры и рунеры определяют это безошибочно. Теперь он с подозрением вспоминал и странные заболевания у людей, когда некоторые вернувшиеся с гор внезапно начинали худеть и умирали от истощения. На Акаве это отнюдь не было редкостью. Поразмыслив, Раденко пришел к выводу, что такое или что-то подобное бывало и на земле. В средние века таких людей называли одержимыми, а викинги вообще дали им особое название — «берсеркер», хотя там то, конечно, шатеков точно не было.