Эта девушка понравилась ему сразу. Красивое личико, большие карие глаза, задорно вздернутый носик, пухлые по-детски губы, тугая, красиво оформленная грудь, нахально выпирающая из-под блузки и вызывающая мысли о романтической любви, отнюдь не платонического характера, длинные стройные ноги и красивая линия бедра, плавно переходящая в узкую талию. Это был далеко не полный перечень достоинств новой секретарши Гарри Тазена… Владислав устроился поудобнее на кровати. Закинув ногу на ногу и сунув под голову кулак, он, глядя в потолок каюты патрульного крейсера, предавался мечтаниям о следующем свидании с Дианой. На первом свидании она так и не назвала ему своего имени, заявив:

— Пока достаточно того, что ты знаешь меня как секретаршу.

Поэтому имя ей он дал сам, окрестив ее в честь древней богини охоты. Сейчас он не имел желания рыться в памяти и выяснять, чьей богиней была Диана, главное, имя это, на его взгляд, ей подходило. На свидании она распустила свои роскошные каштановые волосы, и от строгой, хотя и привлекательной секретарши с гладко зачесанными волосами, пухлыми поджатыми губами и огромными строгими глазами не осталось и следа. Сейчас перед ним стояла не двадцатидвухлетняя секретарша, а этак восемнадцатилетняя богиня. Он мысленно скинул с нее блузку и джинсы, одев в греческую тунику, и обалдело стоял, открыв рот и прикидывая, где сейчас можно достать лук со стрелами и свору тонконогих охотничьих псов для полноты картины. Из тупого оцепенения его вывел заливистый девичий смех.

— Ну что, так и будешь здесь стоять как истукан или угостишь девушку мороженым. — Она явно наслаждалась произведенным эффектом.

Незадолго до конца работы, воспользовавшись тем, что шеф в расстроенных чувствах отправился на землю искать замену так трагически утраченной пепельнице, девушка тоже улизнула в город. На земной поверхности сейчас оставалось не более сотни крупных наземных городов. Все остальные жители расселились на огромных летающих городах-островах с чьей-то легкой руки названных городами — поднебесной. Возможно это были китайцы, они ведь первые, испытывая недостаток территорий и переизбыток населения, начали строительство летающих городов, надумав таким образом заселять воздушное пространство океанов. В отличие от западных летающих городов, жители которых давно перешли на синтетическое питание, китайцы строили свои города не в высь, а в ширь и возили таким образом с собой не только домики с садиками и ручейками, но и целые рисовые поля. Из-за огромной площади таких городов им нельзя было находиться на одном месте подолгу, чтобы своей тенью не вызвать изменений земного ландшафта. После изобретения антигравов, китайцы первыми начали строительство таких городов, затем их примеру последовали русские с американцами и Индия, спеша разделить сферы влияния воздушных океанов и пытаясь объявить их своей собственностью. Каждая из стран желала иметь как можно больший район воздушного океана с благоприятными погодными условиями. Затем к этой гонке присоединилась и едва не упустившая свое Европа. Мир снова встал на грань войны. Летающие города стали превращаться в летающие крепости, напичканные оружием. К счастью, здравый смысл возобладал и все страны заключили соглашение о всеобщем нейтралитете летающих городов. Каждый город теперь имел право летать над всей планетой нигде не задерживаясь дольше двух-трех часов, а чтобы избежать столкновений, города снабдили антигравами сферического действия. Теперь стоило только двум городам приблизиться друг к другу ближе, чем на пять километров, антигравы, словно одноименно заряженные магниты, отталкивались друг от друга, а после изобретения русскими телепортационных кабин, которые сразу же были объявлены общечеловеческим достоянием, во избежание искушения какой-либо из стран получить личные преимущества, проблема сообщения между городами, а также воздушных городов с землей, была решена полностью.

Гарри Тазен давно бросил курить, но пепельницу не выбрасывал из сентиментальных соображений. Итак, пока шеф отправился на землю по антикварным магазинчикам, в надежде отыскать адекватную замену его любимой, и так варварски уничтоженной пепельницы, девушка, заглянув в сейф начальника, какое нарушение служебных полномочий, ознакомилась с личным досье на мистера Раденко Владислава — полномочного представителя Сообщества Союза Человеческих Галактик на планете имеющей номер: семь бета, класса — три, два ноля, пятнадцать дельта, двадцать четвертого сектора галактики.

Выудив оттуда нужную информацию, а именно: возраст, вкусовые, цветовые пристрастия, наклонности, а также тип женщин, которые ему нравятся, отправилась на свидание во всеоружии. И хотя сама она к примеру не ела мороженого, следя за фигурой, сегодня решила сделать исключение.

В результате ее маленьких хитростей, таких как стрельба из лука, конечно же не в пользу девушки, скачки на лошадях, тоже не в ее пользу, и планирование на дельтапланах, (здесь она визжала не столько от страха, сколько от восторга), с усилием, преодолев искушение показать молодому человеку, что дельтапланом то она владела в совершенстве. Все это, да еще подчеркнутое обворожительным движением женских форм и первый раунд остался за ней. Она правда и не подозревала, что Владислав тоже изо всех сил старался стрелять и гарцевать похуже, дабы не вызвать у нее чувство неполноценности. Уж кто, кто, а он то владел техникой единоборств почти в совершенстве.

Сейчас Леночкин «Противник», двадцати семи лет отроду, и до сих пор не покоренный ничьими чарами, лежал в каюте патрульного крейсера, доставляющего его к планете приписки, сосредоточенно изучая потолок и соображая как бы в официальные сообщения втиснуть пару строчек для его "богини".

Резкий крен корабля, сопровождаемый оглушительным трезвоном зуммера, выбросил его из кровати. Потирая ушибленное колено, и, проклиная себя за беспечность, уж кому-кому, а ему как спецагенту, полагалось знать, что на патрульных крейсерах все идущие в кровать обязаны включить силовое поле защитного кокона, Владислав нажал кнопку связи.

— Что там у вас стряслось, кэп? — спросил он, застегивая комбинезон.

На экране появилось лицо с ярко выраженными монгольскими чертами. Глаза не смотрели на Владислава, что-то внимательно считывая с дисков. Повернувшись в сторону камеры капитан улыбнулся.

— А, это ты Влад! — Раскосые глаза Джи-Мина озабоченно глядели на агента.

Предки капитана патрульного крейсера трех галактик были монголы. Это был один из лучших капитанов-пограничников, и он участвовал в прорыве к планете металлогоидов, которую случайно обнаружил, преследуя корабль-призрак полгода назад. Джи-Мин и Владислав давно дружили и последний на правах друга имел доступ в рубку капитана.

— Не спишь? — спросил он. — Тогда давай ко мне. Тут снова наш старый приятель наследил…

Капитан еще не успел договорить, а Владислав уже топал своими сапогами по коридору. В ближайшие часы он готовился к высадке на планету и поэтому был соответственно экипирован.

Ворвавшись на капитанский мостик, он плюхнулся в свободное кресло и спросил:

— Кто такой? Почему общий? Мы его, что, оба знаем? — выпалил он, уставившись на объемное, медленно поворачивающееся, в результате эволюции корабля, изображение звездного неба.

— В известной степени, — ответил капитан. — Мой старый знакомый, потому что его след идентичен тому «призраку», что удрал от нас у границ мегодов, натравив на нас астероид-ловушку, а твой знакомый, потому что сейчас его след ведет от твоей планеты. Скорее всего твои находки на планете — это его рук дело, да и удирает он, что твой заяц от степного коршуна. Мы его недалеко от Акавы вспугнули.

Владислав тщетно пытался разобраться в нагромождении мерцающих точек, соображая, где их собственный корабль, а где корабль-нарушитель. Наконец, вздохнув, дал себе слово, по возвращении с задания, каждые три месяца агент имел право на две недели отпуска, повторить курс стереометрической галаастрономии, в которой он никогда особо не блистал. Взглянув на Джи-Мина, он поинтересовался:

— Ну и как ты думаешь Мин, поймаем?

Тот только пожал плечами, вглядываясь в показания приборов.

— Не знаю, — бросил он. — Лишь бы он в «суб» не прыгнул до того как мы на световую выйдем, потом его след взять будет очень сложно. На «торгаша» он не похож, слишком уж быстр, да и кораблик у него мелковат, на «пирата» тоже не похоже, размеры не те, да и не слышал я о «пиратах» в наших краях. Боевой крейсер других галактик тоже отпадает, за каждым следят, как только он за пределы своей галактики выходит. «Разведчик» — это тоже абсурд, те в сотни раз крупнее, да и медлительые очень по сравнению с этим. Как ни крути, а получается абсолютно абсурдный вывод — это маленький торговый челнок с двигателями от боевого крейсера. Этот дружок по сути верхом на двигателях сидит. Но и тут загвоздка, ни патруль, ни кресера, ни «Разведчики» и уж тем более «торгаши» не имеют такого спектра выброса. Его отследить — проблема, не говоря уже о том, что по маневренности и по скорости он с нами на равных скачет. Вот и гадай тут… Ничего, как поймаем, выясним. Скорость? — вдруг спросил он, бросив взгляд на оператора, сидящего рядом:

— Еще пять секунд, сэр, — ответил тот, не отрываясь от приборов. — Сэр, он уходит!

Этот возглас оператора бросил капитана к пульту.

— Полный форсаж, — рявкнул Джи-Мин, и Владислав успел лишь заметить, как оранжевая точка на стереокарте, запульсировав, вдруг погасла, а потом все вокруг заколыхалось, посерело и через секунду приняло свои обычные очертания. Только звезды на карте исчезли, оставив над столом лишь мглу, в которой через мгновение появилась сначала одна голубая точка, — Это мы — догадался Владислав, а через миг, сопровождаемая радостными возгласами операторов, загорелась еще одна красная звездочка.

— Есть, сэр! Мы его держим, сэр!

Джи-Мин довольно улыбаясь, с победным видом повернулся к Владиславу.

— Двигатели? — бросил он через плечо.

— Реакция стабильная, резонанс в норме, сэр! — ответил ему техник-пилот.

— Ну, теперь он от нас никуда не уйдет, — капитан уселся в кресло и достав из кармана трубку, картинно закурил. Когда-то он вычитал, что все солидные капитаны обязательно курили трубки и теперь он тоже, ко всеобщему удовольствию экипажа, время от времени смолил. Их капитан был единственным курящим патрульным на весь двадцать четвертый сектор, что давало им право задирать нос перед другими экипажами и называть себя "смоками".

Повернувшись к агенту, монгол пояснил:

— В субпространстве ни мы, ни он маневрировать не можем, но пристроившись ему в «хвост», мы вынырнем в нормальное пространство, там-же где и он. Главное было войти с ним в «суб» одновременно, иначе мы могли бы прыгнуть в разных направлениях, ищи тогда его…

Владислав второй раз в жизни прыгнул в «суб», первый раз еще курсантом, и сейчас с интересом наблюдал за происходящим. Не то чтобы он не был в субпространстве, но одно дело путешествовать как пассажир в защитном коконе, ничего не видя и ничего не зная, и другое дело видеть, как звезды на твоих глазах просто в один миг исчезают. Для неподготовленной психики это было достаточно сильное потрясение. Бывало даже, что некоторых курсантов переводили потом с космической службы на землю.

— Ну, а в прошлый раз? Почему вы его не поймали? — задал он вопрос, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Прошлый раз? — капитан усмехнулся. — Прошлый раз этот пройдоха вывел нас на астероид-ловушку. Сам он сбросил магнитную приманку имитирующую магнитное поле корабля корабля, и когда астероид сглотнул ее, он вильнул в сторону. Ну а мы к такому сюрпризу были не готовы, и астероид сел к нам на «хвост». Пришлось за десять секунд разворачиваться и на полном форсаже уходить в «суб». Такие вот дела. Ну а сегодня этот фокус у него не пройдет. Он же нам сам выход подсказал. Сейчас все корабли снабжены магнитными обманками. Наши корабли не будут больше безвольными пленниками этих монстров-астероидов. У меня лично на борту тридцать штук. — Капитан вытащил изо рта трубку, увлеченно жестикулируя, даже и не заметив, что трубка давно погасла.

— Капитан! — этот возглас дежурного оператора заставил Джи-Мина оглянуться.

Оператор взглядом указывал на оранжевую точку, которая начала все чаще моргать.

— Нарушитель готовится перейти в эвклидово пространство, сэр.

— Приготовиться к маневру! — приказал, сразу посерьезневший капитан.

Приказ этот не был необходимостью, уж что-что, а преследованию экипаж патрульного крейсера был обучен на все сто. Слажено, словно единый организм, заработали все члены экипажа, находящиеся в рубке.

— Нарушитель выключил "суб"-тягу, сэр.

— Отключить "Суб"-ускорители.

— Есть, сэр!

— Нарушитель начал выход из субпространства, сэр!

— Приступить к маневру выхода.

— Есть, сэр!

— Маневр выхода в эвклидово пространство начат, сэр!

— Маневр выхода закончен, сэр!

— Нарушитель в фокусе, сэр!

Команды менялись и исполнялись с такой скоростью, что Владиславу казалось, будто операторы сначала что-то делают, а потом сообщают об этом капитану. Увлеченный погоней, он даже не заметил, как крейсер вышел в обычное пространство, сообразив это только тогда, когда он увидел, что звезды в иллюминаторах и на стереокарте уже снова горят. Капитан коротко скомандовал:

— Определить координаты.

Но не успели операторы среагировать, как новый возглас заставил всех вновь посмотреть на стереоэкран.

— Нарушитель уходит в «суб», сэр.

— Прекратить торможение, полный форсаж, — рыкнул Джи-Мин.

Вставшего было агента, новое ускорение с силой вдавило в кресло. В глазах у него потемнело, к горлу подступила тошнота. Через несколько мгновений Владислав услышал радостный голос оператора:

— Есть, мы все еще его держим, сэр.

Владислав наконец рискнул открыть глаза, все еще борясь с приступом тошноты. Два перехода в «суб» в течение десяти минут — это уже слишком. Оглядевшись, он увидел, что звезды снова исчезли, а на экране лишь две искорки, показывающие месторасположение кораблей, горели голубым и красным цветом. Джи-Мин снова с довольным видом раскуривал свою трубку.

— Мы не только не потеряли его, но подбираемся к нему все ближе… — Капитан не успел закончить, снова послышался голос оператора и вся канитель с выходом из субпространства повторилось.

Владислав осторожно приоткрыл один глаз, наблюдая, как расстояние между искорками голубого и розового цвета на экране, снова усыпанном звездами, медленно сокращается. Вставать в этот раз он не торопился, опасаясь повторения подобного сюрприза, и его опасения уже через несколько секунд оправдались. Снова послышалась серия коротких команд, снова все закружилось перед глазами и снова, открыв глаза, он увидел победную улыбку монгола, который в этот раз однако выбив свою трубку, отложил ее в сторону. Весь экипаж застыл в напряжении, ожидая какую еще выходку выкинет «нарушитель» на этот раз. Расстояние между кораблями уменьшилось настолько, что абордажная команда уже готовила к броску силовые сети, расчитывая провести маневр захвата при следующем выходе из субпространства. При следующем выходе кораблей из «суба», который они делали уже совершенно синхронно, случилось непредвиденное.

Нарушитель внезапно изменил курс на девяносто градусов и одновременно ушел в субпространство. Патрульный крейсер, застигнутый врасплох, опоздал. Он не мог повторить этот маневр в течение доли секунды, как преследуемый корабль, и в результате вошел в «суб» на три секунды позже, так и не успев полностью изменить курс. И хотя патрульный крейсер был снабжен самым совершенным оборудованием, максимальное отклонение, на которое он мог пойти, было только семдесят три градуса, да и то, пойти на такое изменение курса крейсер мог только с переходом в «суб», где исчезала инерция корабля, его масса и как следствие, чудовищные перегрузки, грозившие смертью членам экипажа и разрушением оборудования корабля, к тому-же в субпространстве корабль был неуправляем. Невозможно оперировать измерениями в пространстве, где нет самих измерений как таковых. Ученые еще не могли дать толкового объяснения всему этому, но почти все сходились во мнении, что «суб» — это одномерное пространство. В результате, для изменения режима или направления полета корабль должен был выйти из «суба», а начиная поворот, обязательно войти в «суб» на последней стадии, спасая экипаж от смертельных перегрузок.

В обычном, эвклидовом, пространстве грань допустимых перегрузок была всего лишь тринадцать градусов, и патрульному крейсеру пришлось повторять этот маневр дважды. А когда корабль лег на правильный курс, понадобилось сначала два часа рыскать в обычном пространстве, сканируя его датчиками Шварцгалера и пытаясь засечь возмущение подпространства, оставленное двигателями нарушителя. Как выяснилось, он сделал еще один поворот, столь же безрассудный только около астероида-ловушки, и теперь исчез, растворился без следа. Джи-Мин побледнел от ярости. Еще не было космического корабля, способного удрать от патруля, да еще от патрульного крейсера Джи-Мина. И вот какой-то нахал дважды уходит от него, оба раза показывая завидное техническое превосходство своего корабля. Когда они, через неделю, наконец вернулись к планете назначения, чтобы высадить агента, приборы крейсера снова показали, что еще два дня назад нарушитель был здесь, словно насмехаясь над патрулем.

Мрачный капитан высадил агента на планету, а затем развернувшись, словно ищейка, умчался прочь, выскакивая в обычное пространство лишь за тем, чтобы просканировать его и взяв след, снова нырнуть в неизвестность.