На Акаве стоял февраль. Владислав, пользуясь ночной темнотой, при помощи реактивного ранца, преодолел свыше двухсот километров, и изрядно закоченев, наконец добрался до своей берлоги, где у него было спрятано все необходимое оборудование. Там забравшись в теплую постель, он поблагодарил планету за относительно теплый климат и еще раз вспомнив секретаршу, уснул мертвым сном.

Проснувшись на следующее утро, агент еще полчаса лежал, соображая, где он, и как он здесь очутился, будучи уверен, что только что в Будапеште, на площади трех фонтанов, обнимал молоденькую хорошенькую девушку, а потом, когда он искупался в фонтане, они вдвоем удирали от рассерженно свистящих полицейских. Наконец, осознав, что все, что он сейчас видит — реальность, решил все же вылезти из под одеяла и вскоре он уже ковырялся около привезенного с собой копьютера. Старый по неизвестной причине приказал долго жить и Владислав привез с Земли новый. Закончив с подключением он активировал прибор и переодевшись, отправился вниз, в предгорья к городу, что раскинулся в низине.

Почти во всех крупных городах этой планеты у него имелся «свой» дом, и сейчас он направлялся в один из них. Разумеется, настоящим домом была лишь пещера в горах, закрытая силовым щитом и очень хорошо замаскированная, но во многих городах, где ему приходилось появляться под видом торговца или странника, собирающего былины и сказки, а иногда под видом посланца высших сил, у него имелось местечко где он мог остановиться. Кроме того в парочке мест его всегда встречали как родного.

В жизнь местных жителей он старался не вмешиваться, хотя иногда у него не было выхода. Так, например, в одном селени Ласлук, где свирепствовала холера, ему пришлось воспользоваться своей походной аптечкой, чтобы спасти пятилетнего ребенка, чуть ли не единственного здорового ребенка во всем селении, которого жители хотели принести в жертву своим богам и вымолить у них тем самым исцеление. Они были уверенны в том, что он, этот малыш, собрал здоровье всех жителей, оставив их умирать от болезней.

Сколько усилий ушло на то, чтобы убедить местного колдуна изменить свое решение и сначала испробовать «старинный» способ, чтобы вызвать милость богов, «услышанный» им в горах по ту сторону моря. Омыв руки ребенка водой и затем вскипятив эту воду в большом котле с добавлением душистых трав, Владислав послал колдуна собирать всех жителей испить чашу горечи, ниспосланную богами, чтобы заслужить их прощение. Пока колдуна не было, он растворил в котле приготовленную заранее дозу мощного антибиотика акросорина, позаботившись о том, чтобы питье было весьма горьким и отвратительным на вкус. Тем самым он надеялся уберечь жителей деревни от искушения выпить большую дозу лекарства, ведь всем могло и не хватить.

К тому-же доза, и так расчитанная на глазок, могла оказаться сильной. Расчет удался, все жители, что еще могли передвигаться, приковыляли на «угощение». Стойко выпив одну дозу, они хватались за горло и катались по земле, совершенно не испытывая никакого желания повторить процедуру. Затем Владислав вместе с колдуном ходили по дворам, выпаивая лежачим больным необходимое лекарство. На следующий день агент велел колдуну вскипятить свежую воду и вылить туда остатки вчерашней "горечи".

И снова все жители должны были выпить по небольшой дозе лекарства, что люди, уже почувствовавшие себя много лучше, сделали весьма охотно.

Целую неделю Владислав поил жителей лекарством, постепенно уменьшая дозу, пока наконец вместо антибиотика, люди не стали пить просто чистую кипяченую воду. Уходя из деревни, он наказал жителям еще в течение года пить только очищенную огнем воду, обещая защиту богов от этой страшной болезни.

Это был один из множества эпизодов его ненамеренного вмешательства в дела планеты. Сейчас он спешил вниз, в дом своего знакомого торговца тканями, намереваясь от него узнать новости, и заодно попытаться выяснить, не происходило ли чего необычного в последнее время.

Еще на орбите сканер патрульного крейскра показал, что корабль-нарушитель садился где-то недалеко от этого города. И его, разумеется, прежде всего интересовало неожиданное посещение космическим кораблем этой планеты.

Уже очень скоро его самые худшие опасения подтвердились. Едва войдя в городские ворота, он столкнулся с весьма подозрительно настроенными стражниками, выяснявшими у каждого входящего, каковы цели его визита. Всех непонравившихся хватали и бесцеремонно обыскивали. Обыскали и его. Правда хмурые стражники, найдя на его поясе мешочек с серебрянными и медными динарами, сразу повеселели и даже поверили его сказке о том, что два дня назад он был ограблен разбойниками и едва спасся, потеряв весь свой товар. Ему даже вернули мешочек с деньгами, предварительно выудив оттуда все серебро и посоветовали держать язык за зубами. Но та информация, которую он все же получил в обмен на серебро, Владислава отнюдь не успокоила. Всего день назад на огромной воздушной колеснице прилетал могущественный «джинн» и подарил правителю в обмен на огромный, размером с кулак, алмаз, таинственное оружие — "разящую руку владыки". Теперь их владыка был непобедим, ибо он мог отовсюду достать и сразить любого осмелившегося выступить против его владычества, и даже тех, кто усомнился в его, владыки, божественном происхождении.

Что представляла собой эта "рука владыки", Владислав уже знал. Теперь предстояло выяснить, сколько таких «даров» осело на планете.

Еще один неприятный сюрприз ожидал агента, когда он подошел к дому своего друга — торговца Шеклена. Тяжелые дубовые ворота были изрублены. Одна половина криво висела, болтаясь на одной петле, другая, порубленная в щепы, валялась здесь же, на земле. Вокруг сновали солдаты, вытаскивая тюки тканей и шерсти из кладовых разоренного дома и складывая их в телеги под присмотром писарей, зорко наблюдавших за тем, чтобы ни один кусок ткани не пропал.

Владислав попятился и чуть не упал, зацепившись ногой за обломок доски, лежавшей на дороге. Все еще не понимая, в чем дело, он смешался с толпой зевак. Через минуту он вдруг почувствовал чьи-то руки у себя на поясе. Не глядя, точным заученным движением он схватил воришку за руку. Ему уже не раз пригодилась подготовка, что он прошел, будучи курсантом планетарных агентов. Опустив глаза, Владислав увидел мальчишку лет восьми. Чумазый мальчуган молча, не издавая ни звука, дергал руку, пытаясь высвободиться из захвата цепких пальцев агента. Его расширенные черные глаза были наполнены ужасом вперемешку с отчаянием. Посмотрев на его руку, агент отметил, что одной фаланги ни мизинце детской ручонки уже не было. В этом городе существовал варварский обычай: пойманным на воровстве карманникам первый раз отрубали только мизинец, второй раз — всю руку, третий раз — голову. До третьего раза доходило редко. Безрукие, то есть искалеченные таким жестоким способом люди, превращались в попрошаек и нищих, зарабатывая на жизнь теперь уже вполне легальным способом. Именно страх придавал мальчишке ту решимость и отчаяние, с которым он пытался освободиться. Толпа нищих оборванцев, заметив в чем дело, начала угрожающе сплачиваться вокруг Владислава, все еще крепко державшего мальчишку за руку. Агент лихорадочно соображал, как ему незаметно исчезнуть из этой, далеко не дружелюбной толпы. Драться он, конечно, умел и даже очень хорошо, в том числе и без оружия, и раскидать эту толпу ему ничего не стоило. Но раскрываться таким образом перед солдатами, снующими туда-сюда в нескольких шагах от него, было нежелательно. Еще чего доброго примут за лазутчика из другого города и упекут в тюрьму. А садиться в городскую тюрьму, славившуюся своими толстыми прочными стенами и очень узкими окнами, в которые едва проходила рука, в его планы пока не входило. Какуры в общей сложности имеющие солдат значительно больше, чем Когорат хана Свичара, тем ни мение никак не могли объединиться и постоянно враждовали между собой, иногда объединяясь против кого нибудь, иногда воюя со своими вчерашними союзниками. Точно отследить истинные отношения между городами было почти невозможно, и Владислав отнюдь не испытывал желания быть волей или неволей втянутым в эту вечную вражду.

Помощь пришла внезапно. Один из писарей, что-то заподозрив, тронул своего коня и направился в сторону толпы. От хлесткого удара нагайкой кто-то охнул, обхватив голову руками, и толпа моментально раздалась в стороны, оставив стоящего Владислава с мальчуганом. Мальчишка уже не дергался и стоял, смирившись. Мысленно он уже попрощался со своей рукой, и лишь сжав кулачок с изуродованным пальцем понуро опустил косматую черноволосую голову.

— Эй, ты! — голос писаря был груб и заносчив. — Что здесь происходит? Воришку поймал?

Агент согнулся в услужливом поклоне.

— Что вы, господин! Этот негодник — сын моей сестры… — он легонько подтолкнул мальчишку в спину, заставив поклониться. — Он удрал сегодня из дома, не желая приглядывать за младшими братьями, а я его случайно в толпе зевак нашел и хотел уже домой отвести, да тут вы, ваша милость, появились.

Писарь внимательно вглядывался в лицо агента и Владислав, заметив это, старался изо всех сил придать своему лицу подобострастное и глуповатое выражение.

— Что-то я твоей рожи не помню, — писарь, подъехав на коне, рукояткой плети приподнял подбородок агента. — Откуда, где живешь?

— Я, ваша милость, только сегодня приехал из Корсилла к сестре, — опять начал рассказывать свою легенду Владислав, сегодня он уже использовал ее у ворот и теперь решил, что от второго раза вреда не будет. — Она тут неподалеку живет, там, за речкой, — он опять легонько подтолкнул мальчишку в спину, и тот согласно закивал головой, шмыгая носом. — В Корсиле уже все знают о благодати, что снизошла на богоизбранника — Владыку Мартолла. — Сейчас город Корсил был союзником Мартолла и Владислав умышленно использовал это, добавив от себя часть информации, полученной недавно от стражников у ворот.

Ответ писарю явно понравился и он сменил тон на более добродушный.

— Однако быстро эти вести достигли вашего города… За хорошую новость я не буду наказывать тебя за нарушение порядка, но не попадайся мне во второй раз, — и развернув коня, снова въехал во двор разграбленного дома.

Переведя дух, мнимый дядя повернулся к мальчугану.

— Веди! — потребовал он. — Домой к себе веди и побыстрее.

Писарь, въехав во двор и занявшись переписью добра, вдруг подскочил как ужаленный. До него только сейчас дошло несоответствие в рассказе чужака. Ведь Владыка получил волшебный подарок только день назад. Город же Корсил находился в двух неделях пути… Когда же сумела эта новость дойти до города, если этот незнакомец уже сегодня был здесь? Поняв, что он допустил оплошность, писарь срочно послал всех солдат на поиски чужака с мальчишкой.

Но Владислав был уже далеко, на другом конце города, в трущобах бедняков. Мальчуган все еще не веря, что его рука цела, больше не пытался вырваться и уже скоро остановился перед лачугой, где у самого входа копошилось двое голодных зареванных малышей. Худенькая девочка в лохмотьях, лет десяти-одиннадцати, выскочила навстречу брату, но увидев незнакомца, остановилась отропев. Сквозь дыры холстины просвечивала ее загорелая кожа. Что-то сообразив, девочка схватила в охапку малышей и поспешно затащила их внутрь. Мальчишка впервые за все время подал голос.

— Не бойся, Лин! Господин добрый, он не отдал меня солдатам. Может я сегодня еще сумею добыть хлеба…

Агент, присев на корточки перед мальчиком, достал из своего мешочка несколько мелких монет и сказал протягивая деньги:

— На, беги за хлебом.

Мальчишка, глядя на медяки, замер на мгновение, а затем, схватив деньги, застучал голыми пятками по пыльной дороге. Владислав повернулся к двери и постучал. Ветхая, покосившаяся дверь лачуги, заскрипев приоткрылась, и девочка снова посмотрела на него, все еще пребывая в нерешительности.

— Войти можно? — спросил Владислав.

Девочка приоткрыла дверь пошире, словно раздумывая, а затем посторонившись, молча махнула рукой, приглашая войти.

Тяжелый спертый воздух ударил в ноздри. Владислав стоял посреди комнаты, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку, царившему здесь. Через несколько секунд он заметил на широкой скамье, стоящей возле стены, кучу тряпья. На земляном полу возле нее копошились два малыша. Чуть поодаль стоял стол и два табурета, а у другой стены старый потертый широкий топчан, на котором кто-то лежал. Подойдя поближе, агент наклонился и увидел не старую еще, но изможденную женщину, лежащую неподвижно. Заострившиеся восковые черты лица указывали на тяжелую, затянувшуюся болезнь. Женщина еще дышала, хотя и была без сознания, пульс был очень слабый, но ровный. Владислав перевел глаза на лежавшего рядом мужчину. С первого взгляда было видно, что у него сломано бедро, нога была неестественно вывернута. Мужчина лежал в горячке и судя по всему, был куда как плох. Владислав чертыхнулся, повернулся к девочке, все еще стоящей у двери, и скомандовал:

— Миску воды… — потом добавил. — Возьми малышей и выведи их наружу, и сама тоже там оставайся.

Его тон, точнее как это было сказанно, заставило девочку безропотно подчиниться. Оставшись один, Владислав снял свой широкий пояс и вывернул его наизнанку. На внутренней стороне пряжки он сначала сдвинул металлическую пластинку, а потом нажал несколько кнопок, находящихся под ней и дождавшись, когда загорится зеленый огонек, прижал пряжку ребром к плечу женщины. Короткий щелчок и миниатюрный прибор, сделав анализ крови и, автоматически подобрав нужный состав лекарства, впрыснул его в руку женщины. Агент поднес пряжку к глазам, из трех зеленых кнопок горели две. Удовлетворенно хмыкнув, он повернул пряжку над миской с водой и нажал на среднюю кнопку. В воду упала маленькая крупинка и, слабо зашипев, тут же растворилась. Приподняв голову женщины, он влил ей в рот несколько капель жидкости, затем подождав, пока она впитается в слизистую, влил еще несколько капель. Женщина судорожно сглотнула. Тогда Владислав поднес чашку к ее губам и выпоил ей все содержимое. Выглянув наружу, он протянул миску девочке и попросил принести еще воды, а сам вернулся к больным. Похожую процедуру он проделал и с мужчиной. Проверив пульс у обоих больных и согласно чему-то кивнув, занялся сломанной ногой. Разрезав ножом штанину, агент Раденко осмотрел ногу. Место перелома было опухшим и синюшным. Снова взяв свою аптечку, он сдвинул пластинку, нажал на одну из целого ряда кнопок и верхняя крышка пряжки отъехала в сторону, открыв дисплей. Для Владислава это был коммуникатор, компьютер и аптечка в одном лице. Просканировав ногу больного, агент с облегчением вздохнул. Перелом был чистым, кость не раздроблена и ни нервы, ни артерии не повреждены. Слабый шорох за спиной заставил его резко обернуться. То, что девочка прильнула глазами к щели, он знал и особо не переживал по этому поводу, справедливо полагая, что в этом полумраке много она не разглядит, но сейчас оказалось, что все четверо стоят у него за спиной. Два близнеца держались за руку девочки, что-то сосредоточенно жуя, а мальчик стоял все еще прижимая к груди лепешки. Оба они широко открытыми глазами наблюдали за его действиями, боясь даже вздохнуть. Мысленно выругав себя за беспечность, он ведь не только не заметил, когда вернулся мальчик, но даже и не знал, как долго уже они наблюдали за ним, Владислав поманил мальчугана пальцем.

— Ты уже здесь? — он сунул руку в карман. — Вот тебе еще пара слет. Мне нужны две досочки в палец толщиной, в ладонь шириной и примерно вот такой длины. — он указал мальчику рукой до пояса. — А еще купи немного риса и мяса.

Когда мальчишка, уже смелее, взял деньги и убежал, агент повернулся к девочке. Он намеренно дал мальчугану очень мало денег, чтобы их хватило на маленький кусочек мяса и пару горстей риса, всерьез опасаясь, что дети с голодухи объедятся и разболеются. Посмотрев на девочку, Владислав спросил ее:

— Давно родители болеют?

— Давно, — тихо ответила девочка. — мама болеет уже четыре месяца, а папа три дня назад сломал ногу и его без сознания привезли. — Немного, помолчав добавила: — Папа уже все продал, и ослика, и телегу, и мебель всю, чтобы маму вылечить, но лекари сказали, что мама умрет, так хочет Всевышний.

Она не сказала, что видела, как по щекам отца текли скупые слезы в те короткие моменты, когда он приходил в себя. Слезы бессилия, слезы мужчины, осознавшего, что он не в состоянии не только спасти свою жену, но и прокормить детей.

— Не бойся, — мягко успокоил ее Владислав, — ваша мама не умрет, Всевышний передумал. И отец, я думаю, тоже поправится.

Малыши, возившиеся в куче тряпья, затихли, видимо уснули. Только сейчас агент заметил, что наступили сумерки. Вскоре прибежал запыхавшийся мальчуган, неся две досочки и небольшой узелок с рисом и кусочком вяленого мяса.

Отдав продукты девочке, Владислав наказал ей сварить утром жидкую похлебку, чтобы хватило на всю семью, потому что рано утром родители очнутся и их надо будет покормить, и повернувшись к мальчугану, подозвал его.

— Пойдем, поможешь мне.

Мальчишка с готовностью кивнул. Сложив кость ноги как положено и проверив все еще раз своим сканером, Владислав зафиксировал их и, с помощью мальчика, перебинтовал ногу. Наконец, активировав аптечку, он впрыснул в кровь мужчины целую армию нанороботов, которые за ночь должны были привести сломанную кость в порядок. После этого присев в углу комнаты и, прислонившись спиной к стене, агент устало закрыл глаза.

* * *

Открыв глаза, он обнаружил, что уже наступило утро. В доме пахло мясной похлебкой. Девочка сидела на кровати, держа мать за руку и счастливо щебетала, рассказывая ей что-то. Малыши-близняшки топтались около матери, пытаясь забраться на кровать. Пришедшая в себя после долгой болезни женщина лишь слабо улыбалась.

— …А потом этот господин сказал, что Всевышний передумал и ты не умрешь. — Девочка кивком головы указала на агента и вдруг заметив, что он не спит, а слушает ее рассказ, смущенно покраснела и выскочила за дверь.

Владислав встал и подойдя к постели женщины поздоровался. Взяв ее руку, он проверил пульс. Женщина сделала попытку встать, но агент, отрицательно покачав головой, возразил:

— Вам еще рано вставать, вы еще слишком слабы, но через день-два все будет в порядке. — Подхватив одного за другим малышей он посадил их на кровать.

— Малыши, видимо, еще не забыли запаха материнской груди, на вид им было около года и глядя, как требовательно они начали теребить мать, явно намереваясь получить сегодня молоко, Владислав с улыбкой отвернулся. На пороге стояла Лин с миской дымящейся похлебки.

При виде похлебки у него засосало под ложечкой. Только сейчас Владислав сообразил, что не ел со вчерашнего утра.

— А вы уже поели? — оглянулся он уже у самого стола.

— Да, господин, — ответила девочка, опустив глаза. — И для отца есть еще немного, — добавила она, видя что чужестранец медлит.

Посмотрев на близняшек, агент отметил, что малыши, так и не получившие сегодня молока, ведут себя вполне спокойно, решил, что дети сыты, они ведь обманывать не умеют, и сел за стол. Девочка вновь примостилась на краешке кровати рядом с матерью и украдкой бросала любопытные взгляды на чужеземца.

Вскоре шевельнулся отец, и девочка радостно обернулась к нему, наблюдая как он, с недоумением оглядев свою ногу, неуклюже пытается сесть. Владислав тоже подошел к нему и осмотрел перелом. Нанороботы отлично справились со своей работой. Нога выглядела вполне здоровой и от вчерашней опухоли не осталось и следа. Мужчина снова поглядел на ногу и поднял глаза на гостя.

— Кто ты, господин? — спросил он.

— Я просто странник, — ответил агент и принялся разбинтовывать ногу. Осмотрев ее и оставшись довольным результатом, он продолжил:

— К вечеру все будет в полном порядке, но еще два-три дня ходить придется с тростью, а сейчас тебе лучше поесть, — и он кивком головы указал на миску похлебки, которую Лин уже поставила на стол. Мужчина охотно заковылял к столу. За едой Стор, так звали главу семейства, вкратце рассказал, что из-за болезни Огалы, его жены, был вынужден продать всю обстановку в доме и даже своего ослика, чтобы заплатить лекарям. А несколько дней назад, работая каменщиком, поскользнувшись, упал со стены и сломал ногу.

— Как нам благодарить тебя, господин, — только сейчас спохватившись, он попытался встать на колени, но Владислав не дал ему этого сделать.

— Подожди, почтенный, ты еще сможешь отплатить мне. В этом городе мне нужны глаза и уши. Вчера я видел, как солдаты наместника грабили дом моего друга и я хочу знать, что здесь происходит и что все это значит.

— Я с удовольствием исполню твое желание, — склонился в поклоне Стор. — Я сейчас же иду в город…

— Постой, — остановил его агент. Потом, сняв сандалию, извлек из-под стельки две небольших золотых монетки. — Вот тебе два динара, купи ослика. Ходить с такой ногой тебе будет трудно, кость еще не срослась как следует, — солгал он. — Да и сподручнее в хозяйстве будет. А на второй динар купи что в доме необходимо. Да, а где твой сын? — спросил он вдруг.

— Он скоро придет, — подала голос Лин. — Я его в город послала новости узнать.

— Господин, — сказал Стор, — он не сын мне, племянник. Его зовут Грэг. Родители у него умерли, а я его на улице подобрал, когда ему палец за кражу лепешки отрубили. Жалко было мальчишку, так он теперь у нас живет… год уже… — и Стор, прихрамывая, заковылял наружу.

Через полчаса появился мальчишка с новостями. Путаясь и перескакивая с одного на другое, он рассказал, что со вчерашнего дня в городе ищут чужестранного лазутчика с маленьким оборванцем. Грэг был отнюдь не глупым мальчишкой и давно сообразил, что ищут его и того господина, который помог семье, принявшей его. Теперь он пытливо глядел на Владислава, ожидая, что тот скажет.

Такой поворот событий агенту совсем не нравился. Представлять себя в качестве объекта облавы далеко не так интересно, как некоторые говорят. Поразмыслив, он решил подождать еще денек, расчитывая, что все успокоится. В полдень вернулся Стор с новостями. Он рассказал, что наместника теперь надлежит звать Владыкой и что в связи с этим он потребовал от всех состоятельных людей поздравления и подарки, заодно обложив всех новым налогом. Непонятливым солдаты при помощи пик объясняли что к чему и вскоре уже не одна голова, насаженная на копье, украсила стены города.

Владыка пополнял казну, готовясь к войне с кочевниками когората, и сейчас всеми правдами, а больше неправдами пытался выяснить, куда старейшины города спрятали "меч власти". Меч ему был необходим для подтверждения своих притязаний на трон, правителем, точнее наместником, которого он и являлся.

Шеклен — купец тканей, один из авторитетных старейшин города отказался признать наместника Владыкой и не открыл тайну, где хранился меч. В результате еще вчера его голова и головы пяти других старейшин слетели с плеч. Их имущество перешло в казну Владыки, который рвет и мечет, желая во что бы то ни стало добыть символ власти.

На днях пришел караван из пограничной крепости с когоратом Агулл-Саты. Пригнали много рабов и молодых девочек-рабынь на продажу. А еще привезли странные слухи, будто Владыка Агулл-Саты лишился своего меча и поговаривают даже вместе с рукой. Эти слухи передаваемые шепотом из уст в уста, взбудоражили весь и без того растревоженный, как муравейник, город и быстро достигли ушей Владыки. Они еще больше подстегнули рвение, с которым он искал меч.

Владислав услышав эти новости лишь усмехнулся. Он понимал: Владыка сразу сообразил, что заполучив символ королевской власти и обладая «даром», полученным от «Джинна» он после утери меча Агулл-Саты, станет единственным законным претендентом на престол всего южного побережья, заселенного какурами. А города-союзники, эти вечные враги и завистники в борьбе за власть, с которым он и союз-то заключил только для того, что бы с их помощью разгромить степняков когората, теперь не заслуживали статуса союзников. Теперь они будут у него в подчинении. Вот он, случай, прижать судьбу к земле и силой вырвать у нее то, что он давно считал своим. В своих мыслях он уже давно владел всем «Какуром». Оставшиеся двадцать с небольшим городов были в подчинении у Мартолла, Корсула и Агулл-Саты, а теперь все они окажутся под его рукой. Ну а с наместником Агулл-Саты, самонадеянно провозгласившим себя Владыкой, Тигай еще разберется и отберет у него "дар джинна". Его до сих пор глодала зависть, что не ему первому джинн предложил «дар», и что наместник Агулл-Саты, этот выскочка и хвастун — владел им уже несколько месяцев. Судя по тому, с какой легкостью прошел набег в землях хана Свичара, сделанный правителем Агулл-Саты — Кизоном, «дар» обещал принести много пользы. Прошли те времена, когда Когорат делал свои раззорительные конные набеги. Отныне объединенный Какур будет хозяином положения.

Рассказывая новости, Стор разгружал торбы, привезенные им на купленном ослике. Все еще хромая, он ходил туда-сюда, выгружая продукты. Потом увидев, что его жена-красавица уже проснулась (она все еще была слаба) и даже сидит на кровати, пытаясь дать соскучившимся по молоку малышам грудь, вдруг упал на колени и повалившись в ноги Владиславу, запричитал, не зная как благодарить его за свершенное чудо. Раденко как мог успокоил хозяина, заверив его, что информация, которую он получил стоит много больше. Он решил следующим-же утром исчезнуть из этого города. Оставался лишь вопрос, как покинуть город, если его повсюду ищут. Выход подсказал Грэг. Он заявил, что солдаты ищут незнакомца-мужчину с мальчишкой, но не женщину с дочкой. Рассудив, что мальчонка прав, Владислав достал из своего штиблета еще несколько золотых динаров и наказал Стору купить женское платье и арбу, подумав, добавил еще несколько монет и попросил Стора заняться какой-нибудь торговлей, намекая, что когда-нибудь он сможет таким образом отдать долг. Владислав, лишившись своего агента Шеклена, срочно нуждался в замене. Дав себе зарок, что отныне он в каждом нужном городе заведет себе по два агента, он протянул деньги хозяину. Тот трясущимися руками взял деньги и поднял на благодетеля глаза, полные слез. Владислав заранее договорился со Стором, что тот будет придерживаться придуманной легенды о чудесном исцелении и о явлении ему видения подсказавшего, что под камнем у дороги лежит несколько золотых динаров, из которых он, как честный подданный три четверти подарил новому Владыке. Попытку хозяина снова встать на колени Владислав пресек в самом начале и, попросив поторопиться, отослал прочь. Женщины уже занимались по хозяйству, но Огала была еще слаба и часто присаживалась. Агент, заметив это, снова заставил ее прилечь, и подозвав к себе Грэга о чем-то с ним пошептался. Грэг, как и все мальчишки, хорошо знал расположение улиц города и застав, где солдаты проверяли прохожих и приезжих. Взяв себе на заметку изменения, происшедшие в городе за последние дни, агент присел к столу, пытаясь осмыслить весь поток новостей, свалившихся ему на голову в течение последнего времени.

Итак: корабль-призрак был на этой планете уже не первый раз и именно он привозит сюда запрещенные "игрушки".

Он же возможно побывал на планете мегодов, мастерски избежав ловушек.

Он же неделю назад играючи ушел от преследования лучшего патрульного крейсера, нагло вернувшись на планету, и совершенно уверенный в безнаказанности.

Агент потер лоб. Маловато информации, не за что уцепиться. Что еще? Получившие «подарки», всеми правдами-неправдами стараются заполучить еще и один из девяти «королевских» мечей. Что за этим кроется, почему для "руки из ниоткуда", как назвали кочевники этот «подарок», обязательно нужен «королевский» меч. И если меч и этот прибор каким-то образом взаимодействуют, может ли такое вообще быть, то не являются ли они двумя частями одного целого.

Из глубокого раздумья его вывело легкое прикосновение к плечу. Повернув голову, Владислав увидел девочку, которая робко улыбнулась и протянув кулачок, сказала:

— Господин, ты спас нас, теперь ты хочешь уйти. Возьми мой талисман, я нашла его еще совсем маленькой, и он помог нам, ты пришел… — она разжала кулачок и на ладони агента остался лежать маленький кристалл. С одного конца к нему был привязан кожаный ремешок. Сердце Владислава дрогнуло, и он бережно сжал руку девочки в своей ладони.

— Спасибо, — сказал он. — В следующий раз я верну тебе твой талисман.

— Господин придет еще? — голос девочки задрожал.

— Конечно приду, и не один раз, — ответил он.

Лин вспыхнула от смущения и выбежала на улицу, где в небольшом дворике за глинобитной оградой находилась печь. Климат здесь был теплый и поэтому печи люди ставили прямо во дворе. Вскоре ароматный запах настоящего плова начал доноситься до чуткого носа изрядно проголодавшегося агента, выводя его из равновесия.

К вечеру вернулся Стор, ведя в поводу своего ослика, запряженного в арбу, на дне которой лежало разное тряпье.

Поужинав со всей семьей, Огала к тому времени, почувствовав себя лучше, снова встала, Владислав облачился в женские одежды и забрался в арбу. Потом что-то вспомнил, высунулся наружу, подозвал Лин и снял со своего мизинца тоненькое медное колечко. У него на мизинце их было несколько штук.

— Возьми, — сказал он. — Храни его. Пока оно с тобой, я всегда смогу вас найти, даже если вы смените дом или город. — потом секунду подумал, вытащил свой нож и вручил его мальчику, который стоял неподалеку. Нож с виду был обычный, как все, но лезвие его было из нержавеющей стали, армированное нитями титана. И хотя лезвие было с виду неказистым, это была иммитация под ручную работу этой планеты, клинок этот был очень прочным.

— На! — сказал Владислав. — Владей, ты будешь настоящим мужчиной, но больше не воруй, береги руки. — потом поднял глаза на хозяйку. — Мне нечего подарить тебе, Огала…

Та замахала на него руками.

— Что ты, что ты, господин, ты подарил нам нечто большее, ты подарил нам счастье, — она прижала руки к груди.

Владислав накинул на лицо платок, оставив лишь глаза и, усевшись скомандовал:

— Трогай!

Через час повозка, запряженная осликом, оказалась у городских ворот. Один стражник, подозрительно оглядел хозяина, а другой тем временем заглянул в арбу и спросил указывая коротким копьем на Владислава:

— Куда это ты на ночь глядя собрался, да еще и жену свою тащишь? — он попытался тупым концом копья приподнять платок которым Владислав закрывал лицо.

Стор соскочил с арбы, и заискивающе улыбаясь, затараторил:

— К брату моей жены, господин. Жена у меня больна, вся кожа волдырями желтыми пошла. К брату ее везу, может ей получше станет.

Услышав это, стражник отшатнулся. Желтой болезни, этой разновидности оспы, здесь все боялись как огня.

— Проваливай отсюда, — рявкнул он и протянул ослика вдоль хребта плетью. Обиженное таким обращением животное припустило по дороге, а Стор побежал следом, прихрамывая и причитая.

Только значительно удалившись от стен города, агент притормозил ослика, дав возможность владельцу арбы их догнать.

Когда начало смеркаться Стор, высадив гостя, развернул телегу и огибая город дугой, торопливо затрусил к другим воротам, чтобы еще до темноты попасть домой, а не ночевать под стенами.