Не останавливаясь, мы мчались к корчме, которую оставили утром. Хозяин двора подарил мне натянутую улыбку.
— Вы нашли «Красные ворота», пан Конрад?
— Ты знаешь, что я нашел. Дыру в земле.
— Даже так?.. Купцы, принесшие мне новости, не слишком распространялись. Там есть дьяволы?
— Самые худшие, каких ты только можешь себе представить. А ты, сукин сын, не удержал меня от поездки! Но продолжай предупреждать путников. Человек может умереть, просто заглянув внутрь.
Моя компания сгорала от желания вернуться в Краков, но день еще не закончился, и Владимир отговорил всех уезжать, не дожидаясь утра. Оказалось, что в шести часах пути отсюда не было ни одного постоялого двора. Если мы продолжим путешествие сейчас, то придется ночевать на открытом воздухе, а при воспоминании о последнем нашем ночном приключении всех продирала дрожь. Выехав же утром, мы с легкостью могли добраться до владений дяди Феликса до наступления вечера.
У дяди Феликса не получилось заколоть еще одного жирного теленка, и ему пришлось обходиться куском говядины, тремя гусями, молочным поросенком и целым ягненком, плюс обычное количество разнообразных мелочей.
Он яростно сопротивлялся нашему скорому отъезду, но я хотел попасть в соляные копи в Величке как можно быстрее. Там мы оказались вечером того же дня, Тадеуш всю дорогу жаловался на неудобства езды без седла.
В двадцатом веке эти соляные копи привлекают кучу туристов: пятьдесят поколений рабочих проделали девятьсот миль тоннелей, галерей и комнат. А что делает добытчик соли? Разумеется, добывает соль. Только теперь он это делает ради искусства. Там внизу рабочие вырубили две церкви и «часовню» размером с собор. Все украсили статуями и резьбой в разных стилях — от романтизма до модерна. Ежегодный бал дается на танцполе, вмещающем тысячи человек. Соревнования по теннису проводятся в помещении, находящемся на глубине сорока этажей под землей.
Кроме того, в копях есть и естественные чудеса. Подземные озера, «наросты» в кристальных гротах — природные феномены, аналога которым не найти в наземном мире.
Там даже можно найти некоторые виды растений и животных, адаптировавшихся к условиям подземелья. В пещерах существуют музеи, где вам все дадут подробно рассмотреть.
В тринадцатом веке копям было еще далеко до современных, но разработки велись здесь по крайней мере триста лет, и пещеры приобрели потрясающий вид.
Хотя Кристину и Анастасию он не потряс. Они хотели поскорее в Краков, а Владимир раньше бывал в копях. Но это был мой отпуск, и счета оплачивал тоже я.
Мы осматривали насос на шагающем ходу — приспособление, похожее на то, что мы построили в Трех Стенах для пилки деревьев. Однако для выкачивания воды из туннелей гораздо лучше подходил мой паровой механизм.
Я подозвал начальника и начал ему объяснять принцип работы моего насоса. Он оборвал меня на полуслове.
— Вы рудокоп?
— Нет, не совсем, но…
— А я — да. И мой отец был рудокопом, так же, как и отец моего отца. Мы занимаемся добычей соли уже четыреста лет.
— Все это замечательно, но мой насос…
— Я знаю все, что достойно внимания, о соляных копях. И мне не нужны ваши глупые советы.
— Но я не просто теорию вам излагаю. В Трех Стенах работает такой насос!
— В Трех Стенах?.. Я ни разу не слышал о соляных копях под названием «Три Стены».
Он отвернулся от меня и пошел по своим делам.
Надменный сукин сын.
Цена на соль примерно равна затратам на ее вырубку и доставку на поверхность, то есть чрезвычайно невысока. После того как мы нагрузили всех мулов, ссадив Тадеуша на землю, и перекинули тяжелые мешки через спины четырех коней, в нашем распоряжении оказалось примерно полторы тонны соли — около двух килограммов на душу, что, возможно, позволит продержаться до весны. Здешний народ потреблял слишком много соли — наверное, из-за того количества пива, которое выпивал.
Мы отсутствовали в Кракове не более двух дней, однако на берегу Вислы нас поджидали большие перемены. Хозяин парома прислушался к моему предложению использовать энергию воды для передвижения своего транспорта. Он протянул длинную прочную веревку от парома к намеченному мной дереву и даже усовершенствовал модель, соорудив хитрое устройство, которое помогало передвигать веревку от одного края парома к другому.
Паромщик позволил нам прокатиться задаром, в благодарность за мое предложение, однако с других продолжал брать прежнюю плату. Дело процветало, как никогда: люди приходили к нему просто для того, чтобы испытать новое средство передвижения.
Паромщику больше не приходилось делить барыш с дюжиной помощников. Со временем кто-то поймет, какие прибыли он получает, составит конкуренцию и способствует снижению цен. Но в тот момент он все еще наслаждался своим счастьем.
Я тоже был очень доволен. Только подумайте: благодаря моей идее и нескольким минутам, потраченным на объяснение, двенадцать мужчин избавились от необходимости каждый день толкать плот взад-вперед по реке. Двенадцати мужчинам дали шанс посвятить свою жизнь более полезному и интересному занятию.
На самом деле их окажется со временем больше, чем двенадцать, потому что на Висле паромов ходит много. Слух об усовершенствовании быстро распространится по округе. В Польше рек хватает. Я освободил не только дюжину конкретных мужчин, но и их сыновей и внуков.
Пока мы подъезжали к городским воротам, я расхваливал себя за отлично выполненную работу. Потом в мой шлем врезался камень размером с кулак. Я поразился до глубины души, попытался удержаться в седле, затем упал на землю.
Я не потерял сознания и мог слышать крики вокруг. Кристина и Анастасия приподняли мне голову, зрение начало возвращаться. Тадеуш воспользовался своим луком и прострелил руки двум мужчинам, пришпилив их к дереву. Пан Владимир и Анна сгоняли в кучу остальных нападавших. К тому времени, как я принял вертикальное положение, все уже закончилось.
— Пан Владимир, что случилось?..
— Это люди, когда-то работавшие на пароме. Они говорят, что не сделали вам ничего плохого, а вы лишили их средств к существованию, и теперь они вынуждены голодать вместе со своими семьями. Думаю, правда на их стороне, хотя я бы на их месте обратил свой гнев на хозяина парома, так как вы только говорили о том, как можно причинить им ущерб, а хозяин парома воплотил ваши слова в жизнь.
— Я никому не причинял вреда. Я только… черт! Приведите их ко мне.
Пан Владимир подогнал толпу побитых людей. Большинство было покрыто кровью.
— Вы немного перестарались, как мне кажется, — заметил я.
— Я никого не убил, и считаю свое поведение снисходительным, — ответил пан Владимир.
— Догадываюсь. Эй, вы! Почему вы напали на нас?
Один из крестьян вышел вперед.
— Вы сказали хозяину парома построить ту штуковину! Теперь никто не станет нанимать гребцов! Никогда больше!
— Этого и следовало ожидать, — объяснил я. — Технология часто вызывает небольшие сдвиги в социальной и экономической сферах общества. Но от нее страна и ваш город только выиграют.
— Что бы вы ни говорили, в моем доме хлеба теперь не появится! Пока вы не открыли свой рот, дела шли отлично и у меня, и у моих друзей!
Последовали кивки и ропот согласия.
— Тогда найдите себе другую работу. В Кракове всем найдется что делать.
— Найдется, если у тебя есть дядька — мастер гильдии! Но на реке нет никаких гильдий, и никто не даст нам работу в Кракове.
— Вы хотите сказать, что все пытались найти честную работу в городе и всем отказали?
— Не все. Некоторые достаточно хорошо соображают, чтобы догадаться, что получится. Но многие пробовали, без всякого толку.
— Ладно. В Трех Стенах на всех хватит работы. Это место находится в двух днях пути к западу отсюда. Пойдете по дороге на землях графа Ламберта к владениям пана Мешко. Он покажет вам дальнейшее направление. Скажите Яше, что гребцов следует нанимать по обычной ставке.
Они все еще выглядели недовольными, но толпа рассосалась. Я закончил тем, что нанял двадцать шесть гребцов — или людей, которые утверждали свою принадлежность к гребцам. Проверить я, конечно, ничего не мог, записей никто не вел. Еще несколько голодных ртов.
Пан Владимир хотел направиться прямо в Вавельский замок, и я попросил его захватить с собой наших панночек. Я подъеду позже. Мне надо увидеться с отцом Игнацием из францисканского монастыря. По поводу исповеди о том несчастном, которого я зарубил в горной пещере.
Прошло четыре дня, прежде чем я сумел уговорить своих компаньонов отправиться в путь. На этот раз понадобился прямой приказ графа Ламберта, чтобы сдвинуть их с места. Думаю, я мог бы убеждать их с большей серьезностью, но мне совершенно не хотелось видеть своего сеньора.
Пан Владимир настоял на выборе альтернативной дороги, немного более длинной, чем та, которая привела нас в Краков Ее преимущество состояло в том, что крестоносцы редко ею пользовались. До официального определения даты Божьего суда ожидать от них можно чего угодно. Лучше просто избегать встречи с представителями ордена.
Этот путь провел нас мимо самой странной местности в Польше. Посреди влажной северно-европейской равнины — настоящая пустыня.
Бледовская пустыня представляет собой двадцать квадратных миль сыпучего, сдуваемого ветром песка и жуткой жары летом. К счастью, мы захватили только ее кусочек и то намаялись в дороге.
— Откуда она взялась? — спросила Анастасия.
— Игра ветров, я думаю, любимая. Пан Конрад, вы что-нибудь знаете по этому поводу? — переадресовал вопрос Владимир.
— У меня тоже одни догадки. Может, все дело в особенности формы здешних холмов. В данной области выпадает очень мало дождей.
— Говорят, здесь вообще никогда не идет дождь.
— Легко верю.
— Зачем Богу понадобилось создавать такое место? — поежилась Кристина.
— Откуда я знаю, что на уме у Бога?.. Впрочем, и такая местность может приносить пользу. Здесь хорошо хранить зерно, — отозвался я.
— Я считаю, что это пространство, потраченное впустую, — высказалась Кристина.
Тем вечером мы остановились у кузена пана Владимира, пана Августина, и его жены. Тихая парочка флегматиков, которые мало говорили и рано ложились спать. Настоящий отдых после Кракова.
На следующий день мы приехали в Окойтц.
Граф Ламберт не настолько сильно разозлился, как я предполагал. Его реакцию можно скорее описать словами: «О, дитя мое, как ты мог наделать столько глупостей?». Впрочем, такое перенести гораздо тяжелее.
— Ты знаешь, что сам выкопал себе могилу своим поступком. Все, что мы задумывали, — псу под хвост. Фабрики и мельницы остановятся без твоего руководства. И миссия, которая привела тебя в Польшу по приказу Престера Иоанна, тоже закончится провалом.
Граф Ламберт пришел к выводу, что я являлся эмиссаром мифического короля Престера Иоанна. Из-за обета, наложенного отцом Игнацием, я никак не мог рассказать о моем происхождении и восстановить истину.
— Все не так уж плохо, мой господин. Даже если меня убьют, все мои начинания продолжат развитие. Витольд понимает устройство мельницы не хуже меня, а Флорентин знает о ткани даже больше.
— Возможно, пан Конрад. Но ты зажигаешь в них огонь. Даже если мы будем процветать без тебя, долго это не продлится. Если ты прав насчет монголов, наша страна, включая и мой город, через восемь лет будет лежать в руинах. Когда вокруг одни трупы, какая польза от мельниц и фабрик?
— Монголы — это проблема, мой господин, но теперь вы хотя бы предупреждены. Еще можно что-то сделать. В любом случае я не собираюсь проигрывать бой с крестоносцем. Я одержу победу. Я выигрывал в каждом сражении, в которое ввязывался в этих землях, и не понимаю, почему должен потерпеть поражение сейчас.
— Твоя уверенность только подтверждает твою неосведомленность, пан Конрад. Убийство разбойника с большой дороги или захваченных врасплох стражников — одно дело. Сражение с настоящим профессионалом — совсем другое. А правда состоит в том, что ты даже не сможешь дать хорошее представление. Я знаю, как ты управляешься с копьем. Ты никогда не видел настоящего в действии, а следовало бы. Первого числа следующего месяца в Бытоме, это день пути к северу отсюда, будет проводиться Божий суд. Спор о наследстве, так что бой не насмерть. Однако он даст представление о том, что тебе предстоит.
— Хорошо, мой господин. Я поеду.
— Прекрасно. Иногда профессиональные поединщики соглашаются за плату дать несколько уроков. Кстати, пан Владимир, кажется, очень привязался к тебе, а он один из лучших мастеров копья в Малой Польше. Начиная с этой минуты ты будешь тренироваться с ним по три часа в день. На коне и с копьем. Ты никогда не станешь достаточно Умелым для выигрыша, но хотя бы не умрешь позорной смертью.
Малая Польша — гористая местность вокруг Кракова, противостоит Большой Польше, северным и западным равнинам.
— Как пожелаете, мой господин Я и сам собирался тренироваться. Но скажите мне, послали ли вы в Три Стены ткань, как я просил?
— Да. И я еще не взял платы за нее. Хотел с тобой все обсудить Мы поспорили, будет ли работать мельница или нет. Ну, и ты выиграл. И не собирался ставить на следующую свою мельницу.
— Мой господин, вы бы захотели, чтобы князь Хенрик задолжал вам большую сумму денег?
— Гм. Понимаю, о чем ты. Неловкая ситуация, не так ли? Ладно. Что ты скажешь насчет оплаты моего долга тканью?
— Если вы считаете цену справедливой, то все в порядке, мой господин.
— Гм. Хорошо. Тогда, может, я накину еще дюжину рулонов?
Рулоны ткани просто огромны — ярд в длину и ярд в ширину. А в тринадцатом веке полотно стоило очень дорого.
— Тогда я посчитаю вас невероятно щедрым человеком.
— Значит, решено. Выбери подходящую ткань и отошли ее в свои земли с моими мулами. И, может, я все-таки не слишком щедрый… В конце концов, я твой сеньор, а наследником ты не обзавелся. Когда ты умрешь, твоя собственность перейдет ко мне. И к тому же даже после того, как я отослал своим вассалам их долю ткани за древесину и лен, у меня осталось больше полотна, чем я могу продать теперь, когда твоя фабрика заработала.
— Разве к вам не приезжают купцы за полотном?
— Не так много, как я надеялся. Большинство желают купить шерсть и уезжают с пустыми руками. Только некоторым необходимо льняное полотно.
— Возможно, вам следует подумать о торговой организации?
— О чем?.. Впрочем, не важно Мы обсудим это вечером. А теперь пойдем осмотрим фабрику.
У графа Ламберта около ста пятидесяти рыцарей, большинство из которых уже имеют собственные владения. Для «управления» фабрикой он попросил каждого вассала выслать ему одну-двух крестьянских девушек. Оплачивать их работу он предложил тканью, что вселяло в души будущих работниц нешуточную надежду на счастье.
Рыцари, осведомленные о вкусах своего сеньора, отослали самых прекрасных незамужних девушек, каких только нашли в деревне. А в тринадцатом веке незамужними оставались только совсем еще девчонки.
Желая предотвратить негодование со стороны панн и неудобство для сеньора, каждой работнице рассказали о порядках, царивших в Окойтце, так что не слишком желавшие для себя подобной судьбы девушки вежливо отказывались, а вместо них посылали других.
День стоял жаркий, а табу на обнаженное тело в тринадцатом веке в Польше не существовало. Многие панны вместо одежды носили тоненькие тряпочки, а остальные вообще пренебрегли всякими деталями туалета. Фабрика напоминала сцену из итальянского фантастического фильма.
Мне показалось трудным в такой ситуации сосредоточиться на механизмах, да вообще сосредоточиться, не говоря уже о внимании к машинам.
Граф Ламберт катался в красоте, как свинья в грязи. Он ходил туда-сюда по фабрике, похлопывая по попке одну девицу, пощипывая другую, — и все это с улыбками и шуточками. Девушки пребывали в восторге от внимания со стороны такой важной персоны, большинство в открытую соревновались друг с другом в соблазнительности, пытаясь урвать свою порцию ласк.
Как только граф Ламберт объявил меня своим приближенным, ответственным за мельницу и фабрику, я также подвергся пристальному вниманию. Которое отвлекало, но было до крайности приятно.
На третьем этаже фабрики стояло около дюжины ткацких станков. На каждом производился определенный тип полотна, от толстого твида до тончайшей льняной ткани. Витольд превзошел самого себя, создав станок для последнего вида ткани, чем значительно расширил мои представления о возможностях деревянной техники.
Точно так же печать Гуттенберга стала едва ли не самой лучшей в мире. Рисунок на опытном образце всегда превосходит дальнейшую, выпущенную на его основе, продукцию. Когда ремесленник знает, что творит нечто принципиально новое, он вкладывает душу в работу. И это сказывается на результате.
Полотно, выходившее из станка, тоже поражало воображение: прочное и легкое, оно выглядело как тонкий нейлон, несмотря на то, что состояло изо льна.
— Поразительная ткань! — сказал я.
Нагие операторши покинули свои рабочие места и сгрудились вокруг. На третьем этаже стояла невыносимая жара, но, думаю, настоящей причиной отсутствия одежды было желание понравиться и заработать больше ласковых похлопываний. Я не удержался и обнял за талию рыжеволосую нимфу.
— Действительно неплохо, — откликнулся граф Ламберт — в каждой руке по девушке, в каждой ладони — по юной груди.
— Неплохо?! Да эта ткань настолько замечательна, что подойдет даже для воздушного змея!
— А что такое воздушный змей?
— Воздушный змей, мой милостивый пан?.. Это такая штуковина, сделанная из палок, ну, и из ткани. Она летает.
Граф Ламберт внезапно потерял интерес к девушкам, с которыми заигрывал. В их глазах увяла озорная искорка.
— Ты хочешь сказать, что человек может построить летающий аппарат?
— Конечно, мой милостивый пан. Я могу сделать вам воздушного змея этим же вечером. Мне просто и в голову не приходило, что он вас заинтересует. А летают многие устройства. Самолеты, воздушные шары, вертолеты, ракеты, дирижабли и еще куча всего…
— Остальные мы обязательно обсудим, но позже. Сейчас я хочу, чтобы ты немедленно соорудил мне воздушного змея.
— Да, мой господин. Ах да, вы же приказали мне тренироваться по вечерам.
— Сегодня можешь забыть об этом. Ты в любом случае умрешь, а я собираюсь спасти хотя бы часть твоих изобретений.
Вот так, с шутками и прибаутками, я пошел делать воздушного змея.
Витольда оторвали от строительства второй мельницы и послали ко мне, чтобы он «оказывал посильную помощь». Я попросил его одолжить мне одного из младших плотников, а самого отправил обратно.
Мне предоставили около ярда лучшего льняного полотна, а Кристина и Анастасия, обе прекрасные портнихи, занялись кройкой и шитьем. Через час мы закончили, густо пропитали полотно льняным маслом и оставили воздушного змея на солнце. Потом пропустили пару стаканов пива.
Получился простой воздушный змей в форме алмаза. Ветер дул порядочный, и нам удалось запустить его прямо со двора.
Только змей оказался в воздухе, рядом со мной появился граф Ламберт. Когда размоталось двадцать ярдов веревки, он отобрал у меня игрушку и принялся забавляться сам, как непоседливый ребенок.
— Подумать только, человек может построить летающий аппарат!
— Естественно, мой господин. Вы сами видели, что может. Это довольно простая модель. Но есть еще и другие, более сложные.
— Тогда я должен их увидеть! Пан Конрад, ты бы остался чуть дольше, чем на обычные два дня?
— Как пожелаете, ваша милость. Сегодня утром вы упомянули о ткани, которую собираетесь мне отослать. Как вы думаете, можно ли добавить к ней пару тонн ниток и пряжи? Я хотел, чтобы мои люди кроме достойной верхней одежды имели и вязаное нижнее белье.
— Что? — Граф явно пришел в недоумение. — Ах да. Те диковинные узлы, что ты показывал моим дамам прошлой зимой. Возьми шесть тонн, если надо — и все двенадцать.
Я и взял. Ткань отправили в Три Стены вместе с остальным полотном уже через час. Погонщикам мулов пришлось разбивать лагерь в лесу той ночью, зато графу Ламберту не досталось шанса пожалеть о своей щедрости.
Соорудив воздушного змея и заставив его летать, я почувствовал себя чуть ли не волшебником. Люди, остававшиеся равнодушными к моим мельницам и фабрикам, простую детскую игрушку восприняли как дар богов. За следующую неделю я сделал коробчатого воздушного змея, рондальерского змея, французского военного змея и даже чудовищного китайского дракона.
Воздушный змей приобрел огромную популярность в замке, взрослые мужчины, профессиональные вояки и признанные лидеры, вскоре стали игнорировать соколиную охоту, предпочитая возиться с воздушными змеями. Новая забава распространилась по всей Польше — а через год и по всей Европе. Фабрика едва справлялась с заказами на великолепное полотно графа Ламберта. Цены на льняную ткань взлетели до небес, и купцы, приезжавшие за ней, часто покупали и другие разновидности полотна. К весне фабрика продавала каждый кусочек производившейся ткани, и все из-за глупой детской игрушки.
По крайней мере ее не назвали моим именем.
А тем вечером за ужином граф Ламберт упивался огромным куском арбуза. Я уверен, что арбузы привезли не из Нового Света, но каким-то образом в Польше о них еще никто не слышал.
— Вы только подумайте, пан Конрад, вы отдали этот поразительный овощ крестьянину!
— Да, мой господин. Позаботьтесь о сохранности семян, и в следующем году арбузов у нас будет предостаточно.
— Позабочусь, позабочусь… Ты мне столько раз объяснял, что нет никаких причин обделять кого-то, потому что скоро всех сортов овощей, которые ты привез, вызреет так много, что хватит на всех. Просто мне кажется, что они слишком хороши. Тратить такое сокровище на крестьян!.. Хотя теперь уже ничего не поделаешь…
Я отдал графу семена всех видов растений, которые можно есть, так как беспокоился, что голодный крестьянин съест, к примеру, весь запас гибрида пшеницы в первую же зиму. Однако проблемы возникли именно с графом. Я решил, что неплохо в качестве саморекламы показать повару, что можно делать с кукурузой, и в следующем году получить достаточно акров земли для посадки всех выращенных семян. Так что я пожертвовал один початок из двадцати семи, росших на поле, графу на пробу.
Ламберт просто влюбился в кукурузу. Думаю, если бы я грубой силой не остановил его, он бы собственноручно пошел и сожрал весь урожай тем же вечером. А в тринадцатом веке больше семян достать невозможно — по крайней мере по эту сторону Атлантики.
Граф Ламберт щедро делился своим новым гаремом из юных панночек. Он даже попросил их специально позаботиться обо мне. Кристина как-то отошла на второй план, а две самые симпатичные девчонки разделили со мной постель той ночью. Самая моя заветная эротическая фантазия могла воплотиться в жизнь, если бы через час ласк и нежных поцелуев обе не признались, что не имеют представления, как поступить дальше. Граф, думая сделать мне приятно, прислал двух девственниц.
Вообще-то даже одна девственница представляет огромную проблему, если вы собираетесь все сделать как надо. Неловкий мужчина может превратить девчонку, имевшую возможность стать замечательной любовницей, во фригидную стерву. Две девственницы разом, да еще при том, что ни одну я практически не знал — это настоящий кошмар. Однако девушки все еще оставались со мной рядом и ожидали каких-то чудесных превращений. Волшебная ночь превратилась в одну длинную экзаменационную сессию.
В конце концов я справился с работой достаточно неплохо: кажется, девушки остались довольны. На самом деле я предпочитаю опытных партнерш. Тот случай с двумя девственницами за одну ночь выбил почву из-под моих ног. В права вступила умеренность.
Скажем, одна в неделю.