Лондон, Кенсингтон, отель «Кроун Плаза», номер 438

– Откуда он у тебя? – спрашивает Сара, проводя пальцем по бугристому шраму на лице Яго.

– Поранился на тренировке, – отвечает Яго, внимательно изучая ее лицо, пытаясь найти на нем признаки того, что Сара возвращается к нему.

Прошло четыре дня с тех пор, как она отыскала Ключ Земли в Стоунхендже. Четыре дня со смерти Тиёко. Четыре дня назад Сара стреляла в голову Аню Лю. Четыре дня с того момента, как нечто, таившееся под древним камнем, обрело жизнь и явило себя миру.

Четыре дня с той секунды, как она, Сара, убила Кристофера Вандеркампа: спустила курок и послала пулю прямо ему в голову.

За все это время она ни разу не упомянула его имени. Даже не пыталась. Не имело значения, сколько раз она целовала Яго, обвивала его ногами, принимала душ, плакала или сжимала в руках Ключ Земли, пересматривала сообщение, которое кеплер 22b транслировал на весь мир, – неважно, сколько раз все это было. Сара все равно не могла перестать думать о лице Кристофера. Светлых волосах, прекрасных зеленых глазах и о той искре, что сияла в их глубине. Искре, которая погасла, когда она убила его. С того момента, как они покинули Стоунхендж, Сара произнесла всего 27 слов – включая и этот вопрос. Яго за нее беспокоится, но проявленный ею интерес дает надежду. Постепенно выходя из кокона своей печали, Сара пытается начать разговор.

– Как именно это случилось, Фео? – спрашивает она, надеясь, что его рассказ займет какое-то время. Возможно, история захватит ее внимание, а слова отвлекут от невеселых мыслей не хуже, чем его тело.

Ей необходимо думать о чем угодно, кроме того, что случилось, о чем угодно, кроме пули, которая прошила череп Криса. – Это был мой третий настоящий поединок на ножах. В двенадцать лет – я тогда был наглецом. Победа в первых двух схватках далась мне без труда. Первым был двадцатипятилетний бывший Игрок, который сделал неверный шаг, вторым – один из носильщиков на службе моего отца, великан девятнадцати лет по прозвищу Ладрилло.

Сара проводит пальцем по грубому бугорку шрама, тянущегося вдоль щеки вниз, под подбородок.

– Ладрилло, – медленно выговаривает Сара. Имя звучит так забавно. – Что это значит?

– Кирпич, и это слово описывает его как нельзя лучше. Тяжелый, надежный, тупой. Я сделал обманный выпад, и он повелся. К тому моменту, как он сообразил нанести удар, схватка была окончена.

Сара смеется почти искренне. Первый смех с события в Стоунхендже, первая улыбка. И Яго решает продолжить. – Третьим моим противником стал парень чуть старше меня, но ниже ростом. Раньше мы не встречались. Сказал, что приехал из Рио. Не перуанец. И не ольмек.

Яго знает, что для Сары сейчас нет лучшего лекарства, чем его рассказ. Это отвлечет ее от мыслей о содеянном: об убийстве любимого, обретении Ключа Земли и запуске События, которое повлечет за собой смерть миллионов. Тренировка, поединок, бег или стрельба, вероятно, помогли бы куда лучше, но на худой конец сгодятся и истории об Игре.

– Это был ребенок из фавел, такой худой, что мускулы его казались веревками, обмотанными вокруг костей. Двигался молниеносно. Не сказал ни слова кроме «Привет» и «В следующий раз тебе повезет больше». Умный. Невероятно способный. В том, что касается выбора клинка и угла атаки, я имею в виду. Его обучали, но большую часть своих умений он впитал с молоком матери.

– Ты как будто себя описываешь.

– А он и был такой же, как я. – Яго улыбнулся. – Это было все равно что драться со своим отражением. Я старался уколоть его – и получал укол в ответ. Я бил с размаху – и он отвечал тем же. Это и был его метод – контратака. Он оказался не похож ни на кого из тех, с кем я сражался на тренировках, на бывших Игроков, на моего отца – ни на кого. Этот бой напоминал больше схватку с животным. Звери же действуют быстрее человека. И ты должен доверять инстинктам – времени на раздумья нет. Звери просто атакуют. Ты когда-нибудь сражалась со зверем?

– Да. С волками. Это было хуже всего.

– С волком?

– Волками. Множественное число.

– Без ружья?

– Без ружья.

– Я боролся только с собаками, с волками не приходилось.

И один раз с пумой.

– Хотела бы я сказать, Фео, что это производит на меня впечатление, но увы.

– Я ведь уже уложил тебя в постель, Алопай! – пытается шутить Яго. – Зачем мне производить на тебя впечатление?

Сара снова улыбается и легонько пинает его под простыней. Еще один добрый знак того, что, возможно, она выбирается из пучин своего горя.

– В общем, я так его и не достал, того парня. Мы дрались до первой крови. Видишь кровь – схватка окончена. Все просто.

– Но шрам выглядит глубоким.

– Si. Я повел себя, как идиот. Просто наткнулся сам на его нож, а он не зевал. Честное слово, мне повезло. Если бы он не рассек мне лицо – а нож чуть не достал до глаза, – он просто убил бы меня.

Сара кивает.

– Он увидел кровь, и схватка окончилась. А потом он сказал: «В следующий раз тебе повезет больше» – и ушел? И сказке конец?

– Меня еще ждали швы, но, в целом, да. И никаких обезболивающих, ведь это была тренировка.

– Ха! Обезболивающие? Это что такое?

Теперь наступает очередь Яго расплыться в широкой улыбке.

– Точно. Чертова Последняя Игра.

– Чертова Последняя Игра – точнее не скажешь, – произносит Сара. На лице ее не отражается никаких эмоций.

Перекатившись на спину, она смотрит в потолок. – Ты потом еще встречался с ним?

Несколько секунд Яго не отвечает.

– Si, – наконец произносит он, растягивая слово. – И года не прошло с того поединка. За два дня до моего дня рождения, незадолго перед тем, как я получил право быть Избранным.

– И?

– Он стал еще быстрее. Но я много занимался и тоже стал быстрее.

– И в этот раз ты пустил ему кровь?

– Нет. Мы сражались на мечах, но через пару минут я ударил его кулаком в горло и перебил трахею. Когда он упал, я наступил ему на горло. Крови не пролилось ни капли. До сих пор помню его взгляд. Озадаченный, удивленный, как у подстреленного животного. Оно не понимает, что ты с ним сделал. Так и этот мальчик из фавел, лучший боец на ножах, какого я когда-либо видел, но он не понимал, что я живу по своим законам.

Сара ничего не сказала. Она перекатилась на бок, повернувшись спиной к Яго.

«Я в постели с убийцей», – подумала она.

И сразу же: «Но ведь и я убийца».

– Сара, прости меня. Я не хотел…

– Я это сделала, – она глубоко вздохнула. – Я не вписывалась в его картину мира. Это был мой выбор. Я убила его. Убила… Кристофера.

Наконец. Она это произнесла. Тело ее содрогалось, как будто ее разрывало изнутри. Сара подтянула колени к груди, всхлипывая и вздрагивая от рыданий. Яго осторожно поглаживал ее по голой спине, понимая, что это, в сущности, слабое утешение. Яго мало что знал о Кристофере – кроме того, что Сара его любила. Любила и убила. Яго до сих пор не был уверен, что поступил бы так же, окажись он на ее месте. Смог бы он застрелить своего лучшего друга, одного из тех, с кем вместе рос? Убить Хосе, Тьемпо или Чанго? Хватило бы ему сил пустить пулю в отца или, того хуже, в мать? Он сомневался.

– У тебя не было выхода, Сара, – негромко говорит Яго.

C тех пор как они поселились в отеле, он повторил это уже 17 раз – большей частью просто для того, чтобы прервать неловкое молчание.

Но сколько бы он это ни повторял, звучало все равно неискренне.

– Он ведь сам попросил тебя это сделать. В тот момент он точно знал, что не выйдет из Последней Игры живым, и он хотел умереть так, чтобы этим помочь тебе. Он помог тебе, Сара, пожертвовал собой ради твоей Линии. Ты получила его благословение. Если бы ты поступила так, как хотел Ань, Ключ Земли достался бы Тиёко, и именно она сейчас шла бы к побе… – Ну и ОТЛИЧНО! – перебивает его Сара. Она еще не решила, что хуже: убить юношу, в которого была влюблена с детства, или схватить Ключ Земли, когда тот вырвался из заточения в Стоунхендже. – Тиёко не умерла бы, – шепчет она. – По крайней мере, не умерла бы так. Для такой дурацкой смерти она была слишком хорошим Игроком, слишком сильным. А я… я не должна была стрелять в него. – Она глубоко вздыхает. – Яго… всем – всем – суждено умереть из-за меня.

Сара сворачивается в клубок. Яго пробегает пальцами по ее позвоночнику.

– Тогда ты этого не знала, – говорит он. – Никто из нас не знал.

Ты просто выполняла указания кеплера 22b. Ты просто Играла. – Да, Играла, – повторяет она, и в голосе ее слышится сарказм. – Я думаю, Эшлинг знала… Боже. Что ей стоило стрелять получше? Почему она не сорвала наши планы, когда могла это сделать?

Яго тоже не раз возвращался мыслями к Эшлинг – не из-за того, что она сбила их гидросамолет, а из-за того, что она пыталась им сказать перед этим.

– Если бы она перестреляла нас, Кристофер тоже погиб бы, – замечает он. – Как и мы с тобой.

– И что с того? – парирует Сара, как будто такой вариант развития событий для нее предпочтительней, чем все, что произошло после их отъезда из Италии.

– Ты просто Играла, – повторяет Яго снова.

Несколько минут они молчат. Сара продолжает плакать, Яго поглаживает ее по спине. Час ночи, снаружи моросит дождь, слышно, как по мокрым улицам внизу проносятся машины. То и дело раздается рокот самолета, заходящего на посадку в Хитроу. Далекий свист, похожий на корабельный сигнал. Полицейская сирена. Едва слышный смех подвыпившей женщины.

– К черту кеплера 22b, к черту Последнюю Игру и к черту Игроков, – неожиданно произносит Сара.

Она уже не плачет. Рука Яго тихо падает на простыни. Дыхание Сары становится ровным и размеренным, и через несколько минут она засыпает.

Яго выскальзывает из кровати. Принимает душ, наслаждаясь ощущением бегущих по телу струй воды. Перед его мысленным взором стоит лицо мальчика, с которыми они дрались на ножах, – его глаза, из которых уходила жизнь.

Он вспоминает, что почувствовал, когда осознал, что это его рук дело. Яго выключает воду, вытирается, бесшумно одевается и выходит из номера, осторожно прикрыв за собой дверь.

Сара спит и не слышит.

– Hola, Шейла, – приветствует он девушку за стойкой в холле.

Яго помнит по именам всех сотрудников отеля и ресторана. Кроме Шейлы есть еще Прадит, Ирина, Пол, Дмитрий, Кэрол, Чарльз, Димпл… и еще семнадцать человек.

Все они обречены.

Обречены из-за Сары. Из-за него. Из-за Тиёко, и Аня, и других Игроков.

Из-за Последней Игры.

Он выходит на Кромвель-роуд и набрасывает на голову капюшон. «Кромвель», – думает Яго. Жестокий лорд-протектор английского Содружества, предводитель пуритан, ужас эпохи междуцарствия. Человек, которого ненавидели и осуждали настолько сильно, что король Карл II велел извлечь из могилы тело несчастного и убить его снова. Труп был казнен, его голову выставили на всеобщее обозрение на шесте возле Дворцового холла Вестминстера, где в нее плевали, кидали камни и проклинали на протяжении нескольких лет, пока она не превратилась в голый череп. Голова гнила на шесте не более чем в паре километров от улицы, по которой сейчас шел Яго.

Улицы, названной в честь этого узурпатора.

За это они и борются. Чтобы на этой Земле по-прежнему оставались монстры, подобные Кромвелю, и распутные короли, каким был Карл II, и ненависть, и власть, и политика.

Яго начинал сомневаться, что оно того стоит.

Но сомнения были роскошью. Причем роскошью недозволенной. «Jugadores no se preguntan – Игроки не задают вопросов, – говорил отец, если вдруг угадывал мысли Яго. – Jugadores juegan – Игроки играют».

Si.

Jugadores juegan.

Спрятав руки в карманы, Яго идет в сторону Глостер-роуд. Мужчина на 15 сантиментов выше и на 20 килограммов тяжелее его показывается из-за угла и задевает Яго плечом. Яго разворачивает в сторону, но он не вынимает рук из карманов, не поднимает глаз.

– Гляди, куда прешь! – рявкает мужчина. От него пахнет пивом и гневом. Видно, вечер выдался тяжелый, и драка для него – желанный исход.

– Извини, парень, – не останавливаясь, отвечает Яго, подражая акценту жителей Южного Лондона.

– Тебе это кажется смешным? – не унимается мужчина. – Типа ты крутой?

Без предупреждения он размахивается, и кулак размером с тостер устремляется к лицу Яго. Яго отклоняется назад, кулак со свистом проходит мимо его носа. Мужчина замахивается снова, но Яго отступает в сторону.

– Мелкий шустрый ублюдок, – ругается мужчина. – Достань руки из карманов, парень, хорош выпендриваться.

Яго улыбается, демонстрируя усеянные бриллиантами зубы.

– Мне нет нужды выпендриваться.

Мужчина делает шаг вперед, Яго плавно скользит ему навстречу, рассчитав движение так, чтобы пяткой угодить по ноге противника. Тот вскрикивает и пытается схватить его, но Яго быстрее. Удар в живот. Мужчина складывается пополам от боли. Яго так и не вытащил руки из карманов.

Он поворачивается, чтобы уйти, направляясь к круглосуточной закусочной «Бургер Кинг» за парой чизбургеров с беконом. Игроки должны есть. Даже если его подруга утверждает, что бросит Игру. Яго чувствует за спиной движение, как мужчина что-то быстро вытаскивает из кармана, и, не оборачиваясь, коротко бросает:

– Не стоит так держать нож. Мужчина замирает на месте.

– Ты как узнал, что у меня нож?

– Услышал. Почувствовал.

– Брехня, – негромко произносит мужчина, прежде чем кинуться вперед.

Яго все еще не вытащил руки из карманов. В свете уличных фонарей лезвие ножа, рассекающее воздух, кажется серебряной молнией. Яго поднимает ногу и лягает нападающего в грудную клетку. Нож проходит мимо цели, а Яго бьет еще раз, повыше, – прямым ударом в челюсть. Потом еще раз – по ножу, зажатому в руке противника. Запястье нападавшего впечатывается в землю, на коже виден след от подошвы. Нож выпадает из пальцев. Носком ботинка Яго отбрасывает его в сторону. Нож приземляется на обочине и скатывается в водосток. Мужчина стонет. Этот тощий засранец побил его, даже не вытащив руки из карманов!

Яго улыбается и переходит на другую сторону улицы.

«Бургер Кинг».

Si.

Jugadores juegan.

Но для этого им нужно есть.