Северная Эфиопия, Аксумское царство, Церковь Завета

– Я знаю, что я прав, – говорит Хиляль, хватая Эбена за руки.

Старый учитель настороженно смотрит на переполненного энтузиазмом ученика:

– И что тогда? И к чему тогда все наши традиции и наши знания? К чему эти тайны, если ты действительно прав?

– Потому что это игра, – Хиляль отводит руки и задумчиво щиплет себя за переносицу. – Или, может быть, это испытание. Игра внутри игры. Способ доказать ценность не только нашей Линии, но и всего человечества.

– Притормози, – останавливает его Эбен. – Это опасные мысли.

– Но верные, учитель, – настаивает Хиляль.

– Я больше не твой учитель, – устало отвечает Эбен ибн Мохаммед аль-Джулан. – Но если то, что ты говоришь, правда, зачем это существо дало тебе такую подсказку?

Хиляль и сам не раз задавал себе этот вопрос. Он долго размышлял о круге, который кеплер 22b внедрил в его мозг. Теперь ему кажется, что он догадался.

– Это была ошибка. Я уверен. У круга очень много значений.

Слишком много. Но его слова все прояснили. Он сказал, что Событие – часть Последней Игры. Ее причина. Начало, середина и конец.

Эбен задумчиво поглаживает подбородок:

– Ну, не знаю…

– Или это была не ошибка! – меняет тактику Хиляль. Он знает, что прав, чувствует это нутром и должен убедить Эбена. – Может, кеплер хотел, чтобы один из нас догадался.

Хиляль замечает искру сомнения в глазах учителя.

– А что, если они испытывают твою веру? – все же возражает Эбен. – Проверяют, достоин ли ты. Что, если это своего рода притча: если мы убиваем, то должны быть убиты.

– Если так, учитель, то я должен рассказать другим Игрокам.

Эбен склоняет голову к плечу. Синие глаза старика встревоженно блестят на фоне темной обветренной кожи.

– Но такого никто не ожидал…

– Конечно! Будущее не предначертано. Кеплер имел в виду нечто другое: что возможно всё. И сама наша история – тысячелетия, на протяжении которых они прилетали и делились с нами знаниями, – тому подтверждение. Я должен предупредить других Игроков!

– Но если ты ошибаешься, то окажешься позади всех. Тебе придется нагонять остальных. А они успеют заключить союзы и вырваться вперед.

– А если я прав, все это неважно. Будущее не предначертано.

– Возможно.

Хиляль снова хватает учителя за руки и заглядывает ему в глаза. Жизнь и любовь переполняют его; через вытатуированный на груди и животе коптский крест словно проходит электрический ток.

– Отцы Иисус и Мохаммед согласились бы со мной. И дядя Моисей их бы поддержал. И дедушка Будда. Все они сказали бы, что попытаться стоит. Ради любви, учитель Эбен ибн Мохаммед аль-Джулан. Ради любви.

Мудрый бывший Игрок отнимает руку у Хиляля и кладет ее на глаза ученика.

Тот послушно закрывает их.

– Но почему же мы верим в Христа, Мохаммеда и Будду, если своими глазами видели тех, кто создал Вселенную? – спрашивает Эбен юного Игрока. Спрашивает не первый раз – этот вопрос многократно звучал на протяжении всего существования их Линии.

– Потому, – отвечает Хиляль, – что мы верим: даже один человек может все изменить.