Китай, Чэнду, склад фабрики париков «Фэшн Юэроп»

Элис смотрит сквозь грязные, мутные окна. Она видит Шари, ссутулившуюся на своем стуле, окровавленную, избитую. На одной руке – профессионально наложенная повязка. Похоже, один палец отрублен. Пальцы вокруг обрубка свободны, хотя наверняка болят. Хараппанка спит. Как она ухитряется спать под эту дьявольскую какофонию звуков, Элис не понимает. Возможно, Шари потеряла сознание от побоев или от обезвоживания, или от истощения. А может быть, от всего сразу. Или, быть может, она уже мертва.

Элис закрывает глаза и прислушивается. Переносит свое сознание в комнату. Сосредоточивается на дыхании Шари. Взывает о помощи к Матерям и Отцам, Братьям и Сестрам, ко всем родам Земли.

И слушает, слушает, слушает.

Шари и вправду спит. Ей снится что-то приятное. Зелень… чей-то смех… Все пытки, которые она перенесла, схлынули, как вода после ливня. Девушка словно не чувствует ничего из того, что сделали с ней Байцахан и его приспешники. Словно ее сознание может отделяться от тела. Благодаря этому Элис и сумела отыскать хараппанку С помощью давно забытого дара. Предки Элис умели переносить свое сознание из тела в другие места и занимались этим десятки десятков тысяч лет. Теперь люди ее Линии – единственные, кто умеет это делать. Единственные, кроме существ вроде кеплера 22b, которые пришли к ним из Великого Разлома во времена до начала времен и обучили ее предков этому искусству.

Наблюдая за самоотверженным поведением Шари в автобусе, Элис увидела доброту, и эта доброта ярко сияла в ночи. Элис чувствовала боль Шари, чувствовала, где и когда ей причинили эту боль. Доброта не заслуживает такой боли. Поэтому Элис пришла спасти ее.

Если Элис не суждено победить в Последней Игре, она хотела бы, чтобы победительницей стала Шари. И уж во всяком случае Шари не должна умереть в руках этого ублюдка Байца-как-его-там. Да, Шари стала бы хорошей богиней грядущего человечества.

Просто отличной богиней.

Элис напевает сообщение для Шари, сообщение, мягко и ритмично вплетающееся в сон хараппанки: «Три минуты – и всё… три минуты – и всё… три минуты и всё…»

Шари покачивает головой.

Шари услышала.

Элис крадется босиком к раздвижной двери. В годы обучения она бесшумно ходила по горящим углям, битому стеклу и высушенным колючкам чертополоха. Сейчас у нее в руках два бумеранга, а за поясом – складной нож. Два разных бумеранга – для разных целей. Элис знает, сколько дурацких анекдотов рассказывают про кури с бумерангом, но для того, кто умеет обращаться с этими штуками, лучше оружия не придумать. А Элис умеет обращаться с бумерангами лучше всех. Эти чертовы вопли… до чего же они громкие! Зато благодаря им можно открыть дверь и войти в полутемную комнату без проблем. Один из парней в наушниках чистит пистолет. Он сидит прямо под голой, свисающей с потолка лампочкой. Другой, в тени, возится с телефоном: то ли пишет эсэмэс, то ли просто играет.

На столе – пара портфелей и длинный лук. И колчан, полный стрел.

– Эй! – кричит для проверки Элис.

Парни не двигаются. Наушники блокируют все звуки.

Но Шари слышит.

Она поднимает свое распухшее лицо.

Элис выходит из тени.

Шари видит ее.

Элис подмигивает. Она хочет, чтобы хараппанка видела то, что сейчас произойдет: это должно ей понравиться.

Первый бумеранг, крутясь, взмывает под потолок, пролетает над открытой балкой и устремляется вниз, между проводами свисающих ламп. Середина бумеранга сильно бьет парня с телефоном по руке. Рука ломается, телефон разбит. Крылом бумеранг проскальзывает по лицу, начисто срезая губы.

Ударившись об пол, бумеранг скользит и останавливается в нескольких футах от Элис.

Парень, оставшийся без губ, вопит, но второй, сидящий в наушниках спиной к нему, ничего не слышит и продолжает сосредоточенно чистить пистолет. Этот крик – не более чем капля шума в океане воплей, несущихся из колонок. Безгубый не может взять в толк, что его ранило. Он не смотрит на Элис: ведь удар пришелся с противоположной стороны. Но там ничего нет. Парень смотрит на Шари. Тоже ничего. Только девчонка, привязанная к деревянному стулу и только что проснувшаяся.

И прежде чем он успевает что-то осознать, складной нож Элис уже вонзается ему в спину, между позвонками С7 и Т1.

«Конец игры, приятель».

А второй все еще ничего не замечает.

Элис корчит Шари рожицу. Шари понимает. «Кто эти дилетанты?» – как будто спрашивает австралийка.

Шари указывает взглядом на веревки, обвивающие ее щиколотки. Неслышно метнувшись к стулу, Элис перерезает их.

Шари смотрит на Болда.

Тот наконец заметил, что происходит, и поспешно вставляет в паз последнюю деталь пистолета. Щелкает затвор.

Шари встает и с силой бьет стулом об пол. Стул раскалывается в щепки. Хараппанка освобождается от обвисших веревок.

Элис запускает в Болда другой бумеранг. Тот пролетает мимо, а Элис разворачивается и бежит через комнату в тень, пытаясь отвлечь внимание Болда.

Болд не попадается на удочку.

Он передергивает затвор и целится в Шари.

Но хараппанка уже свободна и двигается ему навстречу, сжимая в каждой руке по зазубренной палке. Остатки стула.

Болд спускает курок.

И ту же секунду бумеранг возвращается и бьет Болда в затылок.

Описав кольцо вокруг шеи, он разрубает все мягкие ткани – только позвоночник все еще цел.

Пистолет стреляет и падает с грохотом. Болд промахнулся; он истекает кровью. Шари не задета и продолжает бежать к нему. Окровавленный бумеранг валится на пол. Шари настигает Болда и втыкает палки ему в грудь. Он уже мертв, но ей все равно. Болд падает спиной на стол и содрогается в конвульсиях, как лягушка, распятая на планшетке для препарирования.

Элис выступает из тени.

– Ты цела, подруга? – спрашивает она.

Шари, запыхавшаяся и ошалевшая, молча кивает.

– Вот и славно, – говорит Элис так, будто они только что сыграли в забавную игру. Она наклоняется и поднимает бумеранг.

– В этом портфеле – два ствола, – сообщает Шари, будто предлагая их австралийке.

– Не люблю пистолеты, – отмахивается Элис, берет со стола тряпку и протирает свое оружие.

Шари забирает один пистолет из руки Болда, а другой берет со стола:

– Я тоже, но все равно возьму. Я только начала отдавать свой долг.

– Ну ладно, пожалуй, они и мне не помешают. – Элис открывает портфель и достает два «зига» с запасными магазинами. – Стоит поторопиться, да?

– Да, достопочтенная кури, нам пора, – отвечает Шари.

Они идут к выходу. Шари больше не чувствует усталости. Надо будет позаботиться о руке, но та не болит. Первое в жизни убийство и тот душевный подъем, который она испытала при виде Элис с ее великодушной жестокостью, словно влили в нее новые силы.

Они доходят до двери и выглядывают наружу. Все чисто.

– Как ты меня нашла? – спрашивает Шари.

Элис фыркает:

– А-а, это древняя тайна. Если расскажу, придется убить тебя.

– Ну, как бы то ни было, я рада, что ты пришла. Спасибо.

– Ага. Жаль того маленького фуфыря не оказалось на месте. Хотелось бы скинуть его с доски.

– Не знаю, что такое фуфырь, но насчет остального согласна.

– А-а, да ладно. Его черед еще придет.

– Я собираюсь позаботиться об этом лично, Элис Утапала.

Элис снова подмигивает хараппанке.

– Как мило звучит мое имя, когда ты его произносишь! – Она поворачивает голову налево. – Дальше я пойду своим путем. И не воображай, что у нас теперь союз. Я не намерена ни с кем объединяться. Ты просто нравишься мне и не заслуживаешь подобной участи.

Шари серьезно кивает:

– Я этого не забуду. Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить тебе за услугу, если позволят обстоятельства.

– Обстоятельства… – Элис глядит на небо, усыпанное тусклыми звездами. – Совсем скоро обстоятельства станут очень забавными, как ты думаешь?

– По-моему, уже стали, – с вымученной улыбкой откликается Шари.

– Ну, если мы с тобой останемся последними, я отрежу тебе голову в два счета. Но удовольствия мне это не доставит.

Шари улыбается, протягивает здоровую руку:

– То же самое могу сказать о себе.

Они пожимают друг другу руки.

– Чмокни за меня свою девочку, когда вернешься к ней. И передавай привет от ее большой тетушки Эй.

Она разворачивается и уносится прочь, бесшумно отталкиваясь от земли босыми ступнями.

Какое-то время Шари смотрит ей вслед.

Элис – настоящее чудо.

Она уже героиня.

Но медлить нельзя. Шари бежит через дорогу, взбирается по пожарной лестнице на крышу склада и растворяется в темноте ночного Чэнду.

Она оставляет Байцахана – и Китай – в прошлом.

Она хочет крови дунху.

Но нужно терпеть.

Терпеть изо всех сил.