Уильям Джеймс считал, что психология одной стороной граничит с биологией, а другой — с метафизикой, проникая во все области человеческого существования. Джеймс фактически познакомил Соединенные Штаты с психологией, стал ее первым преподавателем и организовал первую научную лабораторию. Джеймс опубликовал свою практически сформулированную теорию сознания за пять лет до того, как в печати впервые появились труды Брейера и Фрейда (Breur & Freud, 1895). После периода относительного забвения многие заслуги Джеймса перед психологией хотя и стали признаваться, но долго недооценивались. Его интерес к опытам самонаблюдения (inner experiences) выходил из моды по мере того, как психология все больше объединялась с психопатологией и твердо ориентированным на науку бихевиоризмом. А всевозрастающая тенденция фиксировать внимание исключительно на объективных данных практически не оставляла места для блестящих комментариев и размышлений, характерных для Джеймса.

Однако с 1960-х годов вновь стали проводиться длительные исследования природы сознания. Психологи вернулись к изучению измененных состояний сознания, а также интуиции и паранормальных психологических явлений, которым Джеймс всегда уделял большое внимание, стараясь найти им адекватное объяснение. Его идеи стали снова дискутироваться и вошли в образовательные программы. Его теория эмоций вернулась на центральное место в психологии, а прагматизм постепенно сделался неотъемлемой частью философии.

«Уильям Джеймс — заметная фигура в истории американской мысли. Он, без сомнения, является самым выдающимся психологом Соединенных Штатов. Его описания психической жизни правдивы и основательны. В выразительности стиля ему нет равных» (Allport, 1961, р. XIII).

Произведения Джеймса свободны от мелочных споров, разделяющих в настоящее время психологов-теоретиков. Он больше занимался тем, как сделать свои выводы наиболее ясными, а не разработкой какого-то единого подхода, понимая, что для осмысления разноречивых данных необходимы разные модели. Его исследования определили пространство психологии. Среди прочего, он предвосхитил скиннеровский бихевиоризм, экзистенциальную психологию, теорию Я-концепции Роджерса и многое в когнитивной психологии.

Джеймс относил себя к категории старомодных психологов, для которых большое значение имели вопросы морали. Сознавая, что ни один исследователь не обладает истиной в последней инстанции, он все-таки считал себя вправе напоминать другим преподавателям, что любые их действия имеют этический аспект. Каждый педагог должен стремиться к тому, чтобы его слова не расходились с делами, и только тогда его наставления могут принести реальные плоды. Сам Джеймс был всегда готов ответить за собственные действия и неустанно защищал то, что считал справедливым.

Я не могу позволить себе, как это, видимо, делают многие, не замечать существования зла, делать вид, что его нет. Зло столь же реально, как добро, и если отрицать его, то следует отрицать и добро. Необходимо признать, что зло существует, нужно ненавидеть его и бороться с ним, пока мы дышим (in: H. James, 1926, vol. 1, p. 158).

Основные произведения Джеймса: The Principles of Psychology («Принципы психологии») (1890), The Varieties of Religious Experience («Многообразие религиозного опыта») (1902) и Pragmatism («Прагматизм») (1907) — продолжают изучаться и в наши дни.

Единственная проблема состоит в том, что большинство психологов обращают свое внимание почти исключительно на работу «Принципы психологии», и не читают ничего из написанного Джеймсом позднее 1890 года, религиозные мыслители читают только «Многообразие», как правило, обходя своим вниманием «Принципы», а философы — исключительно «Волю к вере» (The Will to Believe) и «Прагматизм», игнорируя все остальное. Не удивительно поэтому, что поставленные Джеймсом вопросы по большей части до сих пор остаются без ответа, несмотря на то что они все чаще и чаще оказываются в центре современных дискуссий, ведущихся в среде философов и психологов, и в особенности — касающихся понимания феномена сознания.

Модель сознания, предложенная самим Джеймсом, вероятно, до сих пор является более всеобъемлющей, чем большинство моделей, разрабатываемых в наши дни. Чтобы понять ее суть, следует рассмотреть несколько исторических и концептуальных стадий развития взглядов Джеймса. В период с 1861 по 1875 год Джеймс писал о сознании, рассматривая его в контексте дарвиновской теории эволюции. Между 1875 и 1890 годом он поставил исследование сознание на почву лабораторной науки, входящей в состав физиологической психологии, и отстаивал позиции психологии индивидуальных различий, в противовес слабым аргументам социальных дарвинистов о том, что индивидуальность не имеет значения, поскольку жизнь индивидуума поставлена на службу целям рода. В 1890 году в внимание Джеймса переключается на когнитивную психологию сознания, однако к 1896 году он снова возвращается к вопросам динамической психологии подсознательных состояний. В 1902 году Джеймс заявляет о превосходстве мистических состояний сознания над чисто дискурсивными, а после 1904-го, в период когда прагматизм приобрел масштабы мирового повального увлечения, он разработал метафизическую доктрину, названную им радикальным эмпиризмом, призванную объяснить чистый опыт сиюминутного настоящего, предшествующего разделению на субъект и объект, и предлагающую описание того, каким образом мы можем и наблюдать, и переживать опыт сознания практически одновременно. Прагматизм Джеймса явился заключительной фазой его интеллектуальной карьеры, несмотря на тот факт, что радикальный эмпиризм продолжал оставаться центральной концепцией его метафизической системы, хотя он так и остался представленным лишь в форме незавершенной арки его учения.

 

Биографический экскурс.

Уильям Джеймс (William James) родился в состоятельной американской семье 11 января 1842 года. Его детство было богато впечатлениями: вместе с родителями он побывал в Ньюпорте, Нью-Йорке, Париже, Лондоне, Женеве, Болонье и Бонне. Его взрослая жизнь началась с того, что он в течение года изучал азы живописного мастерства. Затем под влиянием отца решил заняться науками (Lewis, 1991). Он поступил в Гарвардский университет, еще не имея четкого представления, чем именно будет заниматься. Сначала изучал химию, потом сравнительную анатомию. В 1863 году Джеймс перешел в Гарвардскую медицинскую школу. Два года спустя, в 1865 году, он взял освобождение от занятий, чтобы принять участие в экспедиции Луи Огассиза (L. Agassiz) в бассейн Амазонки. Опасности и неудобства экспедиционной жизни убедили Джеймса, что ему больше подходит карьера кабинетного ученого, а не научные изыскания, требующие активных физических нагрузок.

«Мое участие в экспедиции было ошибкой. Теперь я, к счастью, совершенно убедился, что природа скроила меня, скорее, для размышлений, чем для активной жизни… Меня тревожили дурные предчувствия; но я был так переполнен энтузиазмом и путешествие представлялось мне таким романтичным, что я подавил свои опасения. Однако при столкновении с действительностью романтика испаряется, а все опасения оправдываются одно за другим» (in: H. James, 1926, vol. 1, p. 61–63).

Джеймс вернулся в Гарвард еще на год, потом уехал учиться в Германию, затем снова вернулся в Гарвард. Он много болел, прежде чем смог наконец получить диплом врача. Это произошло в 1869 году (Feinstein, 1984). После окончания учебы у него началась ярко выраженная депрессия. Джеймс ощущал себя совершенно бесполезным и несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. Один случай, относящийся к этому периоду времени, оказал на него длительное и глубокое влияние.

«Находясь в состоянии депрессии и глубокого пессимизма, когда будущее представлялось мне в самом мрачном свете, однажды вечером я зашел в раздевалку чтобы взять оставленную там статью. В раздевалке было довольно темно, и внезапно меня охватил страх, как будто выползший из этой темноты; тут же в моей памяти всплыл образ одного пациента-эпилептика, которого я наблюдал в психиатрической лечебнице. Это был темноволосый юноша с бледной, даже зеленоватой кожей, с виду совершеннейший идиот. Он целые дни сидел на скамейке или на выступе стены, подтянув колени к подбородку. Кроме грубой и грязной рубахи, прикрывавшей все его тело, на нем ничего не было. Обычно он сидел совершенно неподвижно, чем-то напоминая всем известное изображение египетской кошки или перуанскую мумию. В нем виделось что-то нечеловеческое. Этот образ и охвативший меня страх стали сплетаться в моем воображении в разнообразные комбинации. Мне чудилось, что я могу превратиться в такое же существо, потенциально — это я сам. Ничто из того, чем я владею, не защитит меня от подобной судьбы, если пробьет мой час, как он пробил для него. У меня было такое чувство, как будто что-то твердое, зажатое в глубине моей груди, внезапно вырвалось наружу и превратилось в огромную дрожащую массу ужаса. Каждое утро, просыпаясь, я ощущал сидящий во мне страх и такую тревогу за свою жизнь, которую никогда не испытывал ни до этого, ни после… Постепенно это чувство исчезало, но в течение нескольких месяцев я, оставаясь один, боялся темноты.

Мне вообще становилось не по себе, если рядом со мной никого не было. Помню, я размышлял над тем, как могут жить другие люди и как я сам мог когда-то жить, не сознавая всей бездны опасностей, таящейся под тонкой корочкой обычной жизни. В частности, моя мать казалась мне парадоксальным существом, поскольку совсем не думала о грозящих ей опасностях. Однако, поверьте, я не беспокоил ее своими откровениями» (James, 1902/ 1958, р. 135–136).

Из дневников Джеймса и его писем видно, как он шел к выздоровлению.

1 февраля 1870 г. Сегодня я понял, что опустился на самое дно и мне необходимо осознать происходящее, чтобы с открытыми глазами сделать выбор: либо я должен отбросить все моральные принципы как несоответствующие моим наклонностям, либо следовать этим принципам и считать бесполезной трухой все остальное. Этот второй вариант я постараюсь проверить на практике (in: Perry, 1935, vol. 1, p. 322).

Однако его депрессия продолжалась до 30 апреля 1870 года, когда Джеймс сознательно и целенаправленно положил ей конец. Он все-таки сделал свой выбор: нужно верить в свободную волю. «Моим первым актом свободной воли будет решение верить в свободную волю. Весь остаток года я буду сознательно культивировать в себе чувство моральной свободы» (in: H. James, 1926, vol. 1, p. 147). Джеймс понимал моральную свободу не как возможность для проявлений своеволия и непостоянства. Эта свобода не является следствием каких-то событий и обстоятельств, и никакие события и обстоятельства не могут ее ограничить.

Поэтому действовать свободно означало для Джеймса поставить свои поступки в зависимость только от себя и от своих решений, что, принимая во внимание его воспитание, было ему всегда очень нелегко.

После выздоровления Джеймс получил в Гарварде место преподавателя. Сначала он работал на отделении анатомии и физиологии, а несколько лет спустя впервые в Соединенных Штатах стал читать курс лекций по психологии, созданный им самим.

В 1878 году он женился и начал работу над учебником The Principles of Psychology, который был опубликован в 1890 году. Эта книга совершила переворот в психологии, обозначив границы и цели будущих исследований. Вся страна гордилась Джеймсом. Его живой и красочный стиль, внимание к моральным и практическим аспектам способствовали его известности как лектора. Два сборника его «бесед»: The Will to Believe and other Essays («Воля к вере и другие статьи», 1896) и Talks to Teachers on Psychology and to Students on Some of Life's Ideals («Беседы с учителями про психологию и со студентами про идеалы, которым стоит подражать», 1899 а) — еще больше укрепили в США его популярность. В 1896 году он прочел серию лекций о необычных состояниях психики, несколько расширив понятие о сфере, доступной клинической психологии (Taylor, 1982). В 1902 году он опубликовал сборник лекций, озаглавленный Varieties of Religious Experience. Последние десять лет жизни он писал и читал лекции по прагматизму (философская система, разработанная Джеймсом). Он предложил оценивать значение любого явления или идеи по реальной пользе, которую они приносят, считая, что истина должна проверяться практическими результатами веры в нее. Эта концепция противоречит другим философским системам, призывавшим верить в абсолютность истины. Тут Джеймс оказался в полном согласии с доминирующей в США точкой зрения, что следует отдавать предпочтение всему практическому и полезному, не увлекаясь теориями. Можно привести такие подходящие для современной жизни выражения прагматического характера: «Давай вкалывай!» или «А в чем суть дела?».

«Прирожденные рационалисты и прирожденные прагматики никогда не поймут друг друга. Мы всегда будем смотреть на них как на что-то отжившее, призрачное, а они видят в нас вандалов — и это безнадежно… Почему бы не взглянуть на вещи более реально и не понять, что на смену одним теориям приходят другие, более верные?» (H. James, 1926, vol. 2, p. 272).

В течение семестра он преподавал в Стэнфордском университете (занятия были прерваны сильным землетрясением 1906 года), потом вернулся в Гарвард. Вскоре после этого ушел на пенсию, но продолжал писать и читать лекции.

Умер Джеймс в 1910 году.

Он был третьим президентом (1894–1895) Американской психологической ассоциации и активно способствовал тому, чтобы психология как дисциплина стала независимой от неврологии и философии. Определение, которое Джеймс дал психологии, — «описания и объяснения состояний сознания как такового» (1892а, р. 1), — определяло направление этой дисциплины, пока не оказалось необходимым включить в нее экспериментальную и бихевиористскую психологию.

 

Идейные предшественники.

Джеймс вырос в замечательной, талантливой семье. Его отец Генри Джеймс — известный последователь шведского ученого-мистика Эмануэля Сведенборга — был в XIX веке одним из самых противоречивых авторов книг по политике и религии (Habegger, 1994). В атмосфере дома Джеймсов рождались новые идеи. Уильям Джеймс стал великолепным оратором, потому что семья поощряла и одобряла это искусство. Его очень одаренный брат Генри Джеймс, ярко выраженный интраверт, стал знаменитым писателем. Братья часто общались и всегда были преданными почитателями и внимательными критиками друг друга (Matthiessen, 1980, Taylor, 1992).

Джеймс лично знал многих ведущих философов, ученых, писателей и педагогов своего времени, с некоторыми из них он переписывался. Он часто высказывал одобрение идеям того или иного мыслителя, но нельзя сказать, что кто-то был его прямым учителем.

Происхождение философских идей Джеймса фактически остается спорным. Современные философы склонны считать, что Джеймс является представителем ветви Английского (Британского) эмпиризма, идущей от Джона Локка и Дэвида Юма к Джону Стюарту Миллю и Александру Бэйну, тогда как экспериментальные психологи любят говорить о том, что он учился у Вильгельма Вундта и Германа Гельмгольца. (Джеймс читал их работы и присутствовал на нескольких лекциях, но не являлся их учеником в полном смысле этого слова.) Фактически большая часть свидетельств указывает на то, что истоки философии Джеймса следует относить к середине XIX века, к кругу Сведенборга и трансценденталистов, чьи идеи получили распространение благодаря его отцу Генри Джеймсу и его крестному отцу Ральфу Уолдо Эмерсону (Taylor, 1988 а, 1988 b). Джеймс унаследовал их идеи интуитивной психологии формирования характера, концепции духовного развития и сделал акцент на роли высших уровней развития сознания, которые ему приходилось укладывать в более жесткие рамки редукционистской науки. Результатами его деятельности явились экспериментальная наука о сознании, психология индивидуальных различий и активное движение в защиту религиозных убеждений, оказывающих реальное воздействие на людей и прежде всего благотворно сказывающихся на общем физическом здоровье и личностном росте.

Вопрос о том, где проходила научная подготовка Джеймса, также остается спорным. Специалист по истории экспериментальной психологии Э. Дж. Боринг (прос о том, где проходила научная подготовка Джеймса, также остается спорным. Специалист по истории экспериментальной психологии Э. Дж. Боринг (E. G. Boring, 1929, 1950) стремился представить Джеймса как последователя Немецкой экспериментальной научной школы. На самом же деле свой познания об экспериментальном научном методе Джеймс почерпнул из французской экспериментальной физиологии — это прежде всего касается микроскопии и методов хирургического расщепления тканей, осуществляемого с целью разграничения структуры и функции — тогда как в основание своей философии он положил прагматизм Чарльза Сандерса Пирса и Чонси Райта (Taylor, 1990a). И хотя Джеймс действительно связан с такими представителями английского эмпиризма, как Милль и Бэйн, знавшими его отца, мы также располагаем свидетельствами, связывающими Джеймса с Карлом Стумпфом и европейской феноменологической традицией, предшествующей философии Эдмунда Гуссерля, а также с экзистенциализмом Серена Киркегора (Кьеркегора), а впоследствии — и Анри Бергсона (Taylor, 1990b, 1991). прос о том, где проходила научная подготовка Джеймса, также остается спорным. Специалист по истории экспериментальной психологии Э. Дж. Боринг (E. G. Boring, 1929, 1950) стремился представить Джеймса как последователя Немецкой экспериментальной научной школы. На самом же деле свой познания об экспериментальном научном методе Джеймс почерпнул из французской экспериментальной физиологии — это прежде всего касается микроскопии и методов хирургического расщепления тканей, осуществляемого с целью разграничения структуры и функции — тогда как в основание своей философии он положил прагматизм Чарльза Сандерса Пирса и Чонси Райта (Taylor, 1990a). И хотя Джеймс действительно связан с такими представителями английского эмпиризма, как Милль и Бэйн, знавшими его отца, мы также располагаем свидетельствами, связывающими Джеймса с Карлом Стумпфом и европейской феноменологической традицией, предшествующей философии Эдмунда Гуссерля, а также с экзистенциализмом Серена Киркегора (Кьеркегора), а впоследствии — и Анри Бергсона (Taylor, 1990b, 1991). Boring, 1929, 1950) стремился представить Джеймса как последователя Немецкой экспериментальной научной школы. На самом же деле свой познания об экспериментальном научном методе Джеймс почерпнул из французской экспериментальной физиологии — это прежде всего касается микроскопии и методов хирургического расщепления тканей, осуществляемого с целью разграничения структуры и функции — тогда как в основание своей философии он положил прагматизм Чарльза Сандерса Пирса и Чонси Райта (Taylor, 1990a). И хотя Джеймс действительно связан с такими представителями английского эмпиризма, как Милль и Бэйн, знавшими его отца, мы также располагаем свидетельствами, связывающими Джеймса с Карлом Стумпфом и европейской феноменологической традицией, предшествующей философии Эдмунда Гуссерля, а также с экзистенциализмом Серена Киркегора (Кьеркегора), а впоследствии — и Анри Бергсона (Taylor, 1990b, 1991).

Не будучи хорошо знакомым с предшественниками самого Джеймса, один из современных исследователей его наследия, Тимочко (Tymoczko, 1996), высказывает также предположение о том, что эпистемология Джеймса основывается преимущественно на проводимых им в течение всей жизни экспериментах с различными изменяющими состояние сознания препаратами, такими, как окись азота, хролоформ, пейот и амил-нитрат, каждый из которых Джеймс, как известно, принимал за свою жизнь, по крайней мере, однажды. Джеймс также однажды заявил, что идеи плюралистической философии, близкой к его собственной, исходят от малоизвестного писателя, жившего в Амстердаме и Нью-Йорке, Бенджамина Поля Блада, автора книги «Анестетические откровения» (Benjamin Paul Blood, Anaestetic Revelations). Хотя такая гипотеза является заманчивой, сомнительно, однако, чтобы история формирования взглядов Джеймса исчерпывалась этим единственным объяснением.

 

Основные понятия.

Джеймс исследовал весь спектр человеческой психики — от функций ствола головного мозга до религиозного экстаза, от осознания пространства до экстрасенсорного восприятия (ESP). Он мог с равным блеском защищать совершенно противоположные точки зрения. Казалось, что любознательность Джеймса не знает границ; не было теории, даже самой непопулярной, которую ему не захотелось бы рассмотреть и что-то извлечь из нее. Он был настойчив в стремлении понять и объяснить самые основы мышления, «единицы» мысли. Джеймса интересовали фундаментальные концепции, включая природу мысли, внимания, привычек, воли и эмоций.

Согласно Джеймсу, личность формируется в процессе постоянного взаимодействия инстинктов, привычек и личного выбора. Он рассматривал личностные различия, стадии развития, психопатологию и все, что присуще понятию личности, как организацию и реорганизацию основных «строительных блоков» психики, предоставленных природой и усовершенствованных индивидуальным развитием.

«Мне кажется, что психология напоминает физику догалилеевского периода — в ней нет и проблеска хотя бы одного элементарного закона» (James, 1890).

В теории Джеймса имеются противоречия. И он сам остро сознавал это, отдавая себе отчет в том, что концепция, подходящая для какого-то определенного аспекта исследований, может не годиться для других. Вместо того чтобы трудиться над созданием большой, унифицированной системы, он погружался в то, что называл плюралистическим мышлением, — т. е. его мысли одновременно были заняты несколькими теориями. Джеймс признавал, что психология как наука еще не достигла настоящей зрелости, ей не хватает информации, чтобы четко сформулировать законы восприятия и осмысления мира и самой природы сознания. Он был хорошо знаком со множеством теорий, даже с теми, которые противоречили его собственной. В предисловии к одной книге, в которой подвергалась критике его теория, Джеймс писал: «Я не уверен, что доктор Сидис (Sidis) во всем прав, но я искренне рекомендую этот труд всем читателям как полезное, интересное и в высшей степени оригинальное произведение» (Sidis, 1898, р. V).

В заключении к книге The Psychology: The Briefer Course («Психология. Краткий курс», 1892а), которая является сокращенным вариантом его знаменитого учебника, он признает границы возможностей психологии — эти же границы существуют и сегодня.

«Кроме того, когда мы говорим о «психологии как естественной науке», не следует считать, что психология наконец встала на твердую почву. Это означает как раз противоположное, а именно: психология еще очень слаба и воды метафизических рассуждений просачиваются в нее во всех слабых местах. Ниточка плохо осмысленных фактов, немного сплетен и споров, чуть-чуть классификации и обобщений на чисто описательном уровне, неискоренимый предрассудок, что наша психика зависит только от нашего разума и что исключительно наш мозг обусловливает ее состояния, — это не наука, это всего лишь надежда на науку» (р. 334–335).

Джеймс рассматривал много разных и даже противоположных идей, чтобы лучше понять основы психологии. В этом разделе мы очень выборочно рассмотрим вопросы, поставленные в основных концепциях Джеймса. Предметом нашего внимания будут, во-первых, проблема «я», затем элементы сознания и наконец-то, как сознание делает отбор.

Наше «я».

Наше «я» — это личностная непрерывность, которую мы осознаем каждый раз, когда просыпаемся утром. Наше «я» больше личностной идентичности, из него берут начало все процессы нашей психики, в нем отфильтровываются все наши знания и весь жизненный опыт. Джеймс описал несколько слоев «я», которое, как это ни парадоксально, подобно сознанию, одновременно непрерывно и дискретно (Knowles & Sibicky, 1990).

Биологическое «я»

Биологическое «я» — это наше физическое, телесное существо. Это наша наследственная конституция, особенности физической внешности, наши физиологические процессы. Это все, что имеет отношение к нашим биологическим функциям. Это корабль, перевозящий нас физически из момента рождения в момент смерти, существующий в реальном мире. Это наше неповторимое сердце, наш неповторимый мозг, именно наши руки, наши ноги, наш язык — физический аспект нашей индивидуальности, представляющий нас и никого другого. Наше биологическое «я» можно рассматривать как подмножество реального «я».

Реальное «я»

Реальное (материальное) «я» (Material self) — это слой, включающий в себя все предметы, с которыми человек идентифицирует себя как личность. В реальное (материальное) «я» входят не только его тело, но также его дом (или квартира), его собственность, друзья, семья.

«Однако в самом широком смысле человеческое «я» — это сумма всего, что человек может назвать своим: не только его тело и его психика, но также его одежда и его жилище, его жена и дети, его предки, родственники и друзья, его репутация и то, чем он занимается, его земля, его лошади, его яхта и счет в банке. Все это вызывает у человека примерно одинаковые эмоции. Если все перечисленное процветает, человек ощущает себя победителем, а если хиреет или пропадает, это расстраивает и угнетает человека. Не обязательно эмоции будут одинаково сильны в отношении каждого элемента, но по самой сути они похожи» (James, 1890, vol. 1, p. 291–292).

Насколько человек идентифицирует себя с другим человеком или предметом, настолько они являются частью его «я». Например, подростки из хулиганствующих компаний могут даже убить соперника, отстаивая свое право на какой-то предмет одежды или уличный перекресток, который они считают частью своего «я».

«Социальное «я» человека зависит от того, как его воспринимает близкое окружение» (James, 1890, vol. 1, p. 293).

Для размышления. Кто я?

Проверьте утверждение Джеймса о реальном «я». Представьте себе, что кто-то высмеивает человека, идею или вещь, которые что-то значат для вас. Объективны ли вы, оценивая справедливость этой атаки, или вы реагируете так, как будто напали лично на вас? Если кто-то в оскорбительном тоне говорит о вашем брате, родителях, вашей прическе, стране, вашей куртке или вашей религии, сознаете ли вы, какую часть себя вы вкладываете в эти понятия? Некоторая неразбериха между понятиями собственности и идентификации проясняется, если понять эту расширенную концепцию «я».

---

Социальное «я».

Мы охотно — или не слишком охотно — соглашаемся взять на себя какую-то одну жизненную роль или все роли, которые посылает нам судьба. Один и тот же человек может иметь несколько или даже много социальных «я» (social self). Эти «я» могут быть постоянными, а могут меняться. Но каковы бы они ни были, мы идентифицируем себя с каждым из них в соответствующих обстоятельствах и в соответствующем окружении. С точки зрения Джеймса, действовать правильно означает найти в себе наиболее привлекательное и по возможности чаще вести себя, как это «я», в самых разных обстоятельствах. «Все прочие „я“ с этих пор становятся призрачными, а все, что происходит с выбранным „я“, реально. Его поражения и его победы воспринимаются как настоящие поражения и победы» (1890, vol. 1, р. 310). Джеймс называл это явление избирательной (селективной) работой сознания (selective industry of the mind) (Suls & Marco, 1990). Некоторые исследователи сводят названную идею к различиям между «я» в частной жизни и общественным «я» (Baumgardner, Kaufman & Cranford, 1990; Lamphere & Leary, 1990), но это слишком упрощает изначальные выводы Джеймса.

Социальное «я» состоит из моделей (паттернов), формирующих основы наших отношений с окружающими. Джеймс рассматривал социальное «я» как нечто мягкое, неустойчивое и поверхностное, часто это «я» всего лишь немного больше, чем набор «масок», которые человек меняет, чтобы соответствовать разному окружению. При этом Джеймс не сомневался в необходимости своеобразной оболочки социальных навыков, поскольку они создают жизненный порядок, придавая отношениям между людьми надежность и предсказуемость. Джеймс полагал, что постоянное взаимодействие культурного конформизма и индивидуального самовыражения благоприятно для одного и другого.

Следует благословить решение отказаться от претензий на что-либо, потому что этот отказ приносит такое же удовлетворение, как удовлетворение желаний и притязаний… Сколь приятен день, когда ты перестаешь изо всех сил тужиться, чтобы быть красивым и стройным! «Слава Богу! — говоришь ты. — Эти иллюзии кончились!» Все, что мы искусственно добавляем к своему «я», является только бременем (James, 1890, vol. 1, p. 310–311).

Духовное «я»

Духовное «я» (spiritual self) — это внутренняя субъективная сущность личности. Этот элемент активен во всех видах сознания.

Согласно Джеймсу, это наиболее устойчивая и интимная часть «я» (1890, vol. 1, p. 296). Мы не там испытываем удовольствие или боль, но именно эта часть нашего «я» воздействует на наши чувства. В ней источник наших жизненных усилий, внимания и воли.

Джеймсу очень хотелось найти объяснение странному чувству, присущему всем людям: каждый из нас ощущает себя как нечто большее, чем отдельная личность, и, конечно, большее, чем сумма предметов, которые мы считаем своими. Наше духовное «я» имеет другой порядок чувств, чем прочие «я», и хотя это трудно описать словами и четко определить, зато можно испытать. Одно из выражений духовного «я» можно увидеть в религиозных переживаниях. Джеймс считал, что переживания имеют более центральный источник, чем идеи и мысли. Джеймс не был уверен в реальном существовании души отдельной личности, но полагал, что индивидуальная идентичность — это еще не все. «Из моего опыта… совершенно ясно следует, что… есть континуум космического сознания, от которого наша индивидуальность отделяется непрочными перегородками и в который наши отдельные разумы снова погружаются, как в беспредельное море или резервуар» (James in: Murphy & Ballou, 1960, p. 324).

Однако Джеймс также говорил, что все наши различные «я» могут быть объединены в опыте мистического пробуждения, хотя это объединение никогда не является полным. Нам может быть позволено увидеть возможность единства, но актуализация этого опыта остается величайшей задачей всей человеческой жизни. Интеграция личности всегда связана с неизбежной множественностью наших «я», в совокупности составляющих то, что мы собой представляем. Да, объединяющий опыт существует, но при этом существуют — и «всегда не до конца» — те несколько свободных штрихов, которые никогда не вписываются в общую картину. Нам всегда легче оказаться во власти видения общего целого, но при этом мы игнорируем отдельные аномалии в ущерб самим себе, поскольку именно благодаря им сохраняется человеческая уникальность. «Между людьми существуют лишь очень незначительные различия», — говорил Джеймс, — «но то, в чем выражаются эти различия, оказывается крайне важным». Единство, целостность и непрерывность, возможно, и составляют правила, распространяющиеся на большинство личностей, но разрывы, разобщенность и не связанные фрагменты превращают разнообразие, как в рамках одной личности, так и между различными людьми, в более прагматическую реальность.

Характеристики мысли.

В то время как создатели других теорий, рассматриваемых в данной книге, интересовались в первую очередь содержанием мысли, Джеймс настаивал на необходимости сделать шаг назад и постараться понять саму природу мысли. Он утверждал, что, не сделав этого, мы не узнаем, как функционирует наш разум.

Личностное сознание

Не существует индивидуального сознания, независимого от своего обладателя. Каждая мысль кому-то принадлежит. Поэтому, говорит Джеймс, процесс мышления и восприятия мысли всегда связан с личностью, абстрактного индивидуального сознания не бывает. Сознание всегда существует по отношению к индивидууму; это не бестелесное абстрактное событие. Так, в «Принципах психологии» (1890) Джеймс утверждал, что для того, чтобы отвечать критерию научности, мы должны предположить, что «мыслитель есть мышление». Позднее он скажет, что множественная личность, хотя и не исключая возможности фактического вторжения со стороны другого индивидуума, по большей части представляет собой различные аспекты нашего собственного расщепленного «я» (Taylor, 1982). В конце концов Джеймс придет к утверждению, что не существует такой вещи, как сознание, под которым он понимал, что не существует бестелесного сознания, независимого от индивидуального опыта, реализующегося во времени и пространстве (James, 1904).

«Единственное, что психология изначально имеет право постулировать, это сам факт мышления» (James, 1890, vol. 1, p. 224).

Изменения сознания

Одна и та же мысль никогда не приходит дважды. Нам часто случается видеть знакомые предметы, слышать знакомые звуки, есть одно и то же кушанье — казалось бы, все знакомое должно одинаково воздействовать на наши ощущения, но каждый раз мы воспринимаем знакомые предметы и явления немного по-другому. То, что на первый, поверхностный взгляд кажется одной и той же повторяющейся мыслью, на самом деле представляет собой серию переменчивых мыслей. Каждая такая мысль уникальна, и каждая при этом зависит от предыдущих модификаций первоначальной мысли.

«Часто мы сами поражаемся тому, как изменились наши взгляды. Порой нам трудно поверить, что всего месяц назад мы могли думать так-то и так-то по тому или другому поводу… С каждым годом мы все видим в другом свете. То, что казалось призрачным, становится реальным, а то, что волновало нас, делается безразличным. Друзья, без которых мы не могли жить, стали нам чужими и неинтересными; а женщины, казавшиеся нам божественными, звезды, леса, моря и озера — каким все это теперь кажется скучным и обыкновенным… а книги? Что такого мистически значительного мы находили в Гете? Или столь важного для нас — в Джоне Милле?» (James, 1890, vol. 1, p. 233).

«Внутри каждого личностного сознания мысль постоянно изменяется» (James, 1890, vol. 1, p. 225).

Джеймс был совершенно прав, утверждая, что главное в сознании — это его постоянная изменчивость; на самом деле сознание просто не может быть другим.

Непрерывность мысли и поток сознания

Понаблюдав течение наших мыслей, мы приходим к кажущемуся парадоксу, что, хотя мысли постоянно трансформируются, в то же время не менее очевидно, что мы постоянно ощущаем нашу личностную непрерывность. Джеймс предложил решение: каждая мысль воздействует на последующую.

«Каждая новая волна сознания, каждая преходящая мысль знают о том, что им предшествовало; каждое биение мысли, угасая, передает право собственности на свое ментальное содержание последующей мысли» (Sidis, 1898, р. 190).

Что сознательно или неосознанно присутствует в любой момент, так это ощущение собственной личности (однако при этом Карл Роджерс, Л. и Ф. Перлсы, Б. Ф. Скиннер и последователи дзэн-буддизма из сходных наблюдений делают разные выводы).

Каждая возникающая мысль берет часть своей силы, сфокусированности, содержания и направленности от предшествующих мыслей.

«К тому же сознание не кажется самому себе разбитым на кусочки. Такие слова, как «цепь» или «поезд», не дают о нем достаточно правильного понятия… В нем нет каких-то стыков и соединений: оно течет. «Река» или «поток» — вот те метафоры, которые описывают его наиболее естественным образом. В дальнейшем, говоря о сознании, условимся говорить о нем как о потоке мыслей, потоке сознания или потоке субъективной мысли» (James, 1890, vol. 1, p. 239).

Поток сознания (stream of consciousness). Метод спонтанного писания, пытающийся имитировать поток и беспорядочное кишение мыслей, частично возник благодаря учению Джеймса. Гертруда Стайн (Gertrude Stein), главный представитель этого литературного стиля, была студенткой Джеймса в Гарварде.

Поток сознания непрерывен. Джеймс (так же, как Фрейд) многие свои идеи относительно ментальных функций строил на допущении непрерывности мысли. Могут быть какие-то перерывы в ощущениях и чувствах; на самом деле могут быть перерывы в осознании самого себя и всего происходящего; но даже когда есть осознанные перерывы в сознании, они не сопровождаются чувством личностной прерывности. Например, когда вы просыпаетесь утром, вы никогда не задаетесь вопросом: «Кто это проснулся?» Вы не чувствуете необходимости кинуться к зеркалу, чтобы удостовериться, вы ли это. Вам не нужно подтверждений того, что вы проснулись с тем же сознанием, с которым легли спать.

Для размышления. Поток сознания

Попытайтесь выполнить одно или все нижеперечисленные упражнения, связанные с потоком сознания. Чтобы получить от упражнений наибольшую пользу, обсудите полученные данные с другими студентами.

1. Сидите тихо, и пусть в течение 5 минут ваши мысли блуждают. Потом запишите как можно больше из того, что можете вспомнить.

2. Позвольте своим мыслям блуждать 1 минуту. Когда минута пройдет, вспомните, какие мысли были у вас в течение этой минуты. Запишите, если сможете, весь ряд своих мыслей. Здесь приведен пример подобного ряда:

«Я сделаю это минутное упражнение: карандаш для записи мыслей, на письменном столе есть карандаши, счета на письменном столе.

Я еще хочу купить весеннюю, обогащенную фтором воду. Йосемитская долина в прошлом году, по утрам озера замерзают по краям, той ночью «заело» «молнию» на моем спальном мешке, ледяной холод».

3. Попытайтесь управлять своими мыслями в течение минуты, следите за ними. Запишите эти мысли.

Правильно ли, с вашей точки зрения, представлять сознание в виде потока? Когда вы пытаетесь контролировать свои мысли, кажется ли вам, что они действительно находятся под вашим контролем или продолжают «плавать», переходя от одной идеи к другой или от образа к образу?

---

Как сознание делает отбор: роль «бахромы» (периферии сознания), внимания, привычки и воли

Согласно Джеймсу, главной особенностью сознания является его непрекращающаяся способность делать отбор (selectivity): «Оно всегда испытывает больший интерес к какой-то одной части наблюдаемых объектов, чем к другой, что-то оно с удовольствием принимает, что-то отвергает и все время осуществляет выбор» (1890, vol. 1, p. 284). Что и как выбирает индивид и чем определяется этот выбор — именно это является предметом исследования всей остальной части психологии.

«Бахрома» (периферия) сознания. Почти все современные теории сознания приняли модель, предложенную Фрейдом, согласно которой наша психика делится на две неравные части: сознание и более сложное и неопределенное подсознание. Независимо от Фрейда Джеймс предложил другой вариант объяснения того, как приходят и уходят наши мысли. По его мнению, сознание имеет определенную и более туманную части, или ядро и «бахрому» (периферию) сознания (1890, vol. 1, p. 258–261).

Обращая на что-то внимание, мы допускаем это в наше сознание, а то, что находится в подсознании (периферии сознания), — это фон или паутина из ассоциаций и чувств, придающие смысл этому фону. Некоторые общие опыты из области «бахромы» (периферии сознания) включают следующее:

— Чувство чего-то почти известного. Мы говорим: «Это у меня на кончике языка». Мы знаем, что знаем что-то, но не можем это выразить.

— Сознание того, что находишься «на правильном пути». Исследование групп, ориентированных на творческое решение проблем, показывает, что тогда, когда группа осознает, что она продвигается по направлению к решению проблемы, все делается правильно большую часть времени, хотя еще не всплыло почти никаких элементов реального решения (Gordon, 1961; Prince, 1969).

— Намерение действовать до того, как вы знаете точно, что именно вы собираетесь совершить. Некоторые люди рассказывают, что, попав в новую для себя обстановку, они «знают», что будут знать, что им делать, если ситуация будет дальше развиваться.

Вместо того чтобы представлять себе свой разум в виде айсберга с вершиной сознания над поверхностью «воды» и основной его массой (или подсознанием) под «водой», представьте себе, что ваше сознание — это озеро, а вы находитесь в лодке. Неподалеку от лодки можно разглядеть участки озера, которые можно назвать периферией сознания («ближней бахромой»); потенциально все озеро доступно для ваших наблюдений.

Эта модель, изначально основанная на самонаблюдении, была надолго забыта, но сейчас она вновь используется в когнитивной психологии как альтернативная модель деятельности мозга (Baars, 1993; Gallen & Mangan, 1993; Gopnik, 1993; Mangan, 1993).

«Мозг на каждой стадии своей активности представляет нам одновременно несколько возможностей. Работа сознания заключается в том, чтобы сравнивать эти возможности друг с другом, отбирать некоторые из них, а другие игнорировать» (James, 1890, vol. 1, p. 288).

«Разум порождает правду о реальности… Наши умы созданы не для того, чтобы просто копировать реальность, которая уже завершена. Разум существует для того, чтобы завершать эту реальность, прибавлять ей значимости, заново создавать ее по-своему, отфильтровывать ее содержание — одним словом, создавать более выразительную форму этой реальности. В сущности, большая часть наших размышлений направлена на то, чтобы изменить мир» (James in: Perry, 1935, vol. 2, p. 479).

Внимание. До Джеймса философы Джон Локк, Дэвид Юм, Роберт Харли, Герберт Спенсер (John Locke, David Hume, Robert Harley, Herbert Spenser) и другие считали, что мозг изначально пассивен и что на него воздействует опыт. Личность тогда развивается прямо пропорционально количеству полученного разнообразного опыта. Джеймс считал эту идею весьма наивной, а выводы — явно ошибочными. До того как опыт сможет стать действительно опытом, на него следует обратить внимание. «Мой опыт — это то, на что я склонен обратить внимание. Только то из опыта, что я отмечаю, формирует мой разум — без избирательного интереса опыт представляет собой полный хаос. Только интерес придает особое значение и расставляет акценты, создает свет и тень, задний и передний план — одним словом, разумную перспективу» (1890, vol. 1, p. 402). Хотя возможность делать выбор ограничена условными привычками, все же можно — а для Джеймса это существенно — каждое мгновение принимать реальные, значимые решения.

Интеллект и чувство разумности. Существует два уровня знания: знание, полученное с помощью непосредственного опыта, и знание, полученное путем абстрактного рассуждения. Джеймс называет первый уровень знанием знакомства (knowlege of acquaintance) (непосредственное знание). Это знание сенсорно, интуитивно, поэтично и эмоционально.

«Я знаю, что цвет голубой, когда я его вижу, а вкус груши я узнаю, когда пробую ее; я могу определить, что поверхность, по которой я провожу пальцем, имеет длину в дюйм; могу осознать секунду времени, когда она проходит, но о внутренней природе этих фактов и о том, что делает их такими, какие они есть, я совсем ничего не могу сказать» (1890, vol. 1, р. 221).

Более высокий уровень знания Джеймс называет знанием о (knowlege about) (опосредованное знание). Это знание интеллектуально, оно сфокусировано, относительно; оно может создавать абстракции, оно объективно и неэмоционально.

«Когда мы получаем знание о предмете, мы можем сделать больше, чем просто иметь его; нам кажется, что мы думаем о том, с чем он связан, как с ним обращаться и как воздействовать на него своей мыслью… Через чувства мы знакомимся с различными вещами, но только наши мысли дают нам возможность что-то узнать о них» (James, 1890, vol. 1, p. 222).

Различные пути знаний могут привести к разным социальным последствиям.

«Человек, который считал, что он умер, разговаривал со своим другом. Будучи не в состоянии убедить псевдоумершего в обратном, друг наконец спросил: «Могут ли кровоточить раны на теле мертвого человека?» «Конечно, нет», — ответил человек. Друг взял иголку и уколол его в большой палец. Палец начал кровоточить. Человек посмотрел на свой палец, затем обратился к другу: «Ну, видишь? У мертвых тоже течет кровь».»

Почему человек принимает одну рациональную идею или теорию и отвергает другую? Джеймс считает, что отчасти это эмоциональное решение; мы принимаем именно эту идею, потому что она дает нам возможность осмыслить факты в более подходящем эмоциональном ключе. Джеймс описывает это эмоциональное удовлетворение как «сильное чувство покоя, тишины, отдыха. Чувство самодостаточности настоящего момента, его безусловности — это отсутствие необходимости как-то объяснять его, отчитываться за него или оправдывать его — это то, что я называю чувством рациональности (sentiment of rationality)» (1948, p. 3–4). Прежде чем человек примет какую-то теорию (например, любую из теорий, изложенных в этой книге), должны быть удовлетворены два отдельных набора требований. Во-первых, теория должна быть интеллектуально приятной, последовательной, логичной и т. д. Во-вторых, она должна быть эмоционально приятной; она должна давать нам возможность думать или действовать таким образом, какой мы считаем лично приемлемым и удовлетворяющим.

Вспомним, как мы ищем совета. Если бы вы захотели больше узнать о воздействии курения марихуаны, к кому бы вы обратились за этим?

Можете ли вы предсказать, какую информацию вам дадут и какие предложения сделают ваши родители, друзья, которые не курят марихуану, друзья, которые сами ее курят, или те, кто продает марихуану, кто-нибудь из духовенства, офицер полиции, психиатр или член совета колледжа? Видимо, вы сможете предсказать, какого рода информацию каждый из названных персонажей мог бы вам предложить, а также свою готовность принять эту информацию.

Часто мы сами не сознаем, почему принимаем то или иное решение. Нам нравится верить, что мы можем принимать решения, всецело основанные на рациональности мышления. Тем не менее в процесс вступает другая критическая переменная: желание найти факты, которые помогут разрешить нашу эмоциональную неразбериху, факты, которые сделают нас спокойнее. Чувство разумности вовлекает эмоционально окрашенную идею до того, как мы можем приступить к делу принятия решения.

Привычка. Привычки — это действия или мысли, которые, по-видимому, являются автоматическими реакциями на данный опыт. Привычки отличаются от инстинктов тем, что их можно создавать, видоизменять или сознательно искоренять. Они полезны и необходимы. «Привычка облегчает движения, необходимые для получения данного результата, делает их более точными и уменьшает усталость» (James, 1890, vol. 1, p. 112). В этом смысле привычки являются одной из составляющих при приобретении навыков. С другой стороны, «привычка уменьшает то сознательное внимание, с которым совершаются наши действия» (1890, vol. 1, р. 114). Выгодна или нет реакция на привычку — зависит от ситуации. Изъятие внимания при совершении действия делает это действие более легким для выполнения, но его нельзя изменить.

«Кто может дать ответ, что лучше — жить или понимать жизнь?» (James, 1911).

«Дело в том, что и наши добродетели, и наши пороки являются привычками. Наша жизнь, хотя и имеет определенную форму, все же в основном состоит из привычек — практических, эмоциональных, интеллектуальных, систематически организованных для нашего счастья или горя, привычек, которые непреодолимо ведут нас к нашей судьбе, какой бы эта судьба ни оказалась» (James, 1899 а, р. 33).

Джеймс был поражен сложностью приобретаемых человеком привычек, как и их способностью сопротивляться искоренению. Вот один из примеров.

«Гудин (фокусник, который был тезкой знаменитого Гудини) смолоду тренировался искусству жонглирования шарами и уже после месячной тренировки стал умелым мастером: он подбрасывал сразу 4 шарика, клал перед собой книгу, и, пока шары были в воздухе, он приучил себя читать. «Это, — говорит он (Гудин), — может показаться странным, но… хотя прошло 30 лет и… хотя я практически не брал в руки шаров за все это время, я легко могу ухитриться почитать, пока 3 шара находятся в воздухе»» (1890, vol. 1, р. 117).

«Обычно мы видим только то, что предварительно осознаем» (James, 1890, vol. 1, p. 444).

Навыки учения. Как педагог-теоретик, обучающий и студентов, и преподавателей, Джеймс заботился о формировании у них необходимых навыков, например привычки обращать внимание на свои действия, а не совершать их автоматически. Он говорил, что систематические тренировки студентов по развитию навыков внимания более важны в образовании, чем то заучивание наизусть, которое было столь популярно в его время. «Непрерывность тренировки — это очень важное средство заставить нервную систему действовать правильно» (1899 а, р. 35). Хотя большая часть нашей жизни обусловлена привычками, у нас все-таки есть возможность выбора, какие привычки нам развивать.

«К счастью, мы можем решить проблемы образования, не подыскивая и не изобретая дополнительных средств и возможностей. Нам просто необходимо лучше использовать то, что уже имеется» (Skinner, 1972, р. 173).

«Пессимизм по своей сути — это религиозная болезнь» (James, 1896).

Новая привычка формируется на трех стадиях. Во-первых, у индивида должно быть желание — например, заниматься или понимать французский язык. Далее индивиду требуется информация — методы обучения, которые помогли бы поддержать (тренировать) привычку заниматься: человек должен читать книги, посещать занятия и постоянно изучать пути, которые привели других к желаемой привычке. Последняя стадия — это простое повторение; индивид осознанно делает упражнения или серьезно читает и говорит по-французски до тех пор, пока это действие не станет для него обычным и привычным.

Плохие привычки. Наиболее явными и распространенными препятствиями для улучшения нашей повседневной жизни являются наши собственные плохие привычки. Они-то и являются теми силами, которые задерживают наше развитие и мешают нашему счастью; у нас даже есть плохая привычка не замечать и игнорировать другие свои плохие привычки. Примером могут служить слишком полные люди, которые «не замечают» размеров порций, поглощаемых ими за столом, а также студенты, обычно «забывающие» о предстоящих им курсовых работах и экзаменах.

Привычные действия — это действия, которые мы почти не осознаем; привычки мешают узнавать что-то новое. Джеймс подчеркивает, что привычки мешают нам осознавать действительность и, поглощенные ежедневной рутиной, мы порой не замечаем собственного благополучия. Сопротивление перемене привычки опасно тогда, когда это мешает новым возможностям стать частью нашей жизни.

Воля. Джеймс определяет волю (will) как сочетание внимания (сфокусированное сознание) и усилия (преодоление торможения, лени и рассеянного внимания). Любое волевое усилие не может совершаться без внимания. Четкая мысль о том, каким будет это действие, и намеренная умственная сосредоточенность должны предшествовать этому действию (James, 1899 а). По мнению Джеймса, любая идея приводит к какому-то действию, если только другая идея не противоречит ему. «Основная работа воли, если это кратко выразить, заключается в том, что, будучи наиболее „произвольной“ (voluntary), она направляет внимание на трудный объект и помогает не упустить его из виду (1890, vol. 2, р. 561). Внимание уделяется одному из имеющихся вариантов, и воля помогает придерживаться этого выбора достаточно долго, чтобы задуманное могло осуществиться.

«Предположим, что вы взбираетесь на гору и оказались в такой ситуации, что для спасения вам надо совершить опасный прыжок. Вы верите, что сможете это сделать успешно, ноги уже готовы к выполнению прыжка; но вы начинаете сомневаться и думать о тех вероятных «может быть», которые, как вы знаете, употребляют ученые. Вы колеблетесь так долго, что чувствуете, как силы оставляют вас, вы дрожите, вы в отчаянии, и в этот момент вы катитесь в пропасть… Вы создаете ту или другую вселенную, которая истинна вашей верой или вашим неверием» (James, 1896, р. 59).

Это основной пример к идее Джеймса о том, что намерение может взять верх над объективной реальностью и привести к более благоприятному исходу, чем было бы в противном случае.

Укрепление воли. Развитие сильной воли было особой заботой Джеймса, и этот вопрос продолжает волновать современных психологов. Джеймс понимал, что не всегда легко сделать то, что хочется. Он предлагал легкодоступный метод для достижения цели, который заключался в выполнении ненужной задачи каждый день.

«Проявляйте терпение при выполнении мелких, не очень нужных заданий, что-нибудь подобное выполняйте каждый день только потому что это трудно вам дается, делайте это для того, чтобы, когда наступит крайняя нужда, вы не оказались бы нетренированными, неподготовленными, неспособными устоять перед испытанием… Человек, который ежедневно приучал себя к сосредоточенному вниманию, к энергичному волевому устремлению, не щадил себя при выполнении ненужных заданий, — этот человек устоит, как башня, когда вокруг все колеблется, а более слабые смертные будут сметены, как солома по ветру» (1899 а, р. 38).

Важно не действие само по себе, а важна способность совершить его, несмотря на его ненужность.

Тренировка воли. В укрепление произвольного внимания входит тренировка воли. Развитая воля позволяет сознанию обращать внимание на идеи, ощущения и чувства, которые необязательно приятны или желанны вам, а напротив, могут оказаться сложными или даже болезненными.

Попытайтесь, к примеру, представить, что вы едите вкусное любимое блюдо. Удерживайте эти образы и ощущения в своем мозгу не менее 20 секунд. Возможно, такое задание покажется вам не очень трудным. А теперь через 20 секунд представьте, что вы порезали палец бритвой. Отметьте, как ваше внимание разбегается в разных направлениях, как только вы представили себе, что вам больно, цвет и влажность вашей собственной крови, а также смесь страха, ощущения приятного вкуса и отвращения. Только волевой акт способен удержать вас от инстинктивного желания уклониться от проведения этого эксперимента.

«Основная задача образования заключается в том, чтобы сделать нашу нервную систему союзником, а не врагом. Это поможет нам приобрести знания, выгодно приложить их и привольно жить благодаря накопленным знаниям. Для этого как можно больше полезных действий должны поскорее стать для нас привычными и автоматическими. При этом мы должны внимательно следить за тем, чтобы не ступить на путь, который может привести к неудаче» (James, 1899 а, р. 34).

«Бесполезная задача» иллюстрирует другой аспект проблем тренировки воли, который связан с природной склонностью сознания блуждать. Если индивид не разовьет в себе способности к учебе, содержание изучаемого не будет иметь большого значения.

Отказ от проявления воли. В некоторых случаях лучше не укреплять волю, а отказаться от волевых усилий и позволить внутренним переживаниям подавить волю. При исследовании духовных состояний Джеймс обнаружил, что в подобные моменты управление берут на себя другие аспекты сознания. Воля обязательно должна привести «индивида к полному желанному единению; [однако] кажется, что самый последний шаг должен быть предоставлен другим силам и выполнен без помощи воли» (James, 1902/1958, р. 170). Под полным единением Джеймс имеет в виду состояние, при котором кажется, что все грани личности находятся в гармонии друг с другом и человек воспринимает внутренний и внешний мир как одно целое. Преодоление ограничений, мистическое единение, космическое или объединенное сознание — вот некоторые из терминов, которые применяются при описании этого преображенного состояния. При этом состоянии личность перестраивается таким образом, что содержит в себе больше, чем воля, больше, чем индивидуальность. Она осознает себя частью более обширной системы, а не единственного, ограниченного временем сознания.

Для размышления. Бесполезное задание

Чтобы понять, как с виду бесполезное задание может помочь укрепить волю, попробуйте следующее упражнение.

Возьмите коробок спичек, скрепок для бумаг, кнопок или тому подобного. Положите коробок на стол перед собой. Откройте его. Достаньте имеющиеся там предметы один за другим. Затем закройте коробок. Откройте его снова. Положите один за другим все предметы обратно в коробок. Закройте его. Повторяйте этот цикл в течение 5 минут.

Опишите, какие чувства вызывает у вас это упражнение. Обратите особое внимание на то, по каким причинам вам не хочется выполнять эту задачу.

Если вы будете выполнять это задание несколько дней подряд, каждый раз у вас станут появляться все новые причины, чтобы его бросить. Сначала вам трудно выполнять то, что положено, но постепенно будет все легче и легче. Кроме того, у вас появятся ощущение собственной силы и способность к самоконтролю.

Причины, которые будут приходить вам в голову, чтобы не выполнять упражнение, отчасти представляют собой отражение тех элементов вашей личности, которые подавляют вашу волю. И только волевой акт вы можете противопоставить всем этим многочисленным (и веским) причинам. Нет ни одной «серьезной причины» продолжать это «бесполезное» упражнение, кроме принятого вами решения делать его.

 

Динамика: силы, поддерживающие и ограничивающие личное развитие.

Джеймс был убежден, что основное качество, заложенное в человеке, — это стремление к повышению своего благосостояния. В своих лекциях и статьях Джеймс проводит мысль о том, что осознанность может привести к самоконтролю и что контролируемое сознание всегда улучшает качество человеческой жизни.

Психологический рост. Эмоции и прагматизм.

Джеймс отрицал абсолюты, такие, как Бог, Истина или другие идеальные понятия, и очень высоко ценил личный опыт — особенно когда человек находит средства для самосовершенствования. В работах Джеймса красной нитью проходит мысль, что личная эволюция возможна и что у каждого человека имеется врожденная способность изменять свое отношение к происходящему и собственное поведение.

Эмоции

Согласно теории эмоций Джеймса—Ланге, эмоции связаны с телом обратной биологической связью. Теория называется так потому, что датский психолог Карл Ланге (Carl Lange) опубликовал теорию, подобную джеймсовской, примерно в одно время с Джеймсом (Koch, 1986). Это биологическая теория эмоций, в которую включается и психологический компонент. Джеймс говорит, что мы сначала воспринимаем ситуацию, которая вызывает у нас инстинктивную физическую реакцию, а уже потом приходит эмоция (т. е. печаль, радость, удивление). Эта эмоция основана на узнавании физических ощущений, а не на самой ситуации.

Если бы не чисто физические беспокойства, мы, вероятно, не столько ощущали бы страх, сколько разумом оценивали ситуацию как опасную; не удивлялись бы, а холодно признавали, что объект может поразить воображение. Один энтузиаст (сам Джеймс) пошел в этом вопросе еще дальше, утверждая, что мы чувствуем печаль, потому что плачем, и ощущаем страх, потому что убегаем, а не наоборот (1899а, р. 99).

Кажется, что данная интерпретация эмоции резко противоречит привычной концепции. Большинство из нас уверены, что мы сначала воспринимаем ситуацию, чувствуем, что происходит, а уже затем у нас проявляются физические реакции на происходящее: мы смеемся, плачем, скрежещем зубами, убегаем и т. д. Если Джеймс прав, то нам следует ожидать, что эти различные физические реакции приведут к разным эмоциям. Данные о том, что обратная сенсорная связь вносит свой вклад в изучение эмоций, продолжают подтверждаться экспериментально (Hohman, 1966; Laird, 1974; Laird & Bresler, 1990) и клинически (Bandler & Grinder, 1979).

«Короче говоря, существует теоретическая основа и экспериментальное подтверждение в пользу предположения о том, что эмоция — это в основном интерпретация поведения» (Averill, 1980, р. 161).

Критика этой теории основана на предположении о том, что нет четко выраженной связи между эмоциональными состояниями и типами физиологического возбуждения (Cannon, 1927). Однако, по мнению Джеймса, «эмоции различных индивидуальностей могут быть безгранично разнообразными», и далее Джеймс цитирует Ланге (Lange): «Нам всем приходилось наблюдать, что в радостной ситуации люди хранят молчание вместо того, чтобы говорить о своей радости… [Мы] наблюдали, как горюющий человек предавался громким стенаниям вместо того, чтобы молчаливо сидеть, опустив голову, и т. д. (1890, vol. 2, р. 454)». Таким образом, современные исследователи полагают, что эмоции не существуют без возбуждения (Schacter, 1971) и что типы возбуждения индивидуальны, повторяемы и предсказуемы (Shields & Stern, 1979).

Работа Шактера и Сингера (Schacter and Singer, 1962) показала, что, когда люди не понимают истинной причины своего эмоционального возбуждения, они соотносят свои чувства с внешними проявлениями. Вместо того чтобы полагаться на свои внутренние побуждения, они объясняют их влиянием окружающей среды и социальными условиями, которые действительно могут противоречить их чувствам. Метод исследования с так называемой ложной посылкой, при которой испытуемые получают ложную информацию о применяемых лекарствах или проводимых процедурах, — этот метод согласуется с указаниями Джеймса и моделью Шактера (Schacter) (Winton, 1990). Если испытуемые знают, почему они возбудились (например, им сообщили, что их состояние возникло из-за побочного воздействия лекарства), у них меньше возможностей объяснять свои чувства причинами, несоответствующими действительности.

Событие плюс индивидуальность субъекта плюс обстановка — все это определит переживаемую им эмоцию. Наши эмоции основаны на наших физических реакциях плюс наше восприятие ситуации, а не только на физических ощущениях.

Основное положение теории Джеймса частично подтверждается успехами в психофармакологии. Возрастает количество специфических эмоциональных реакций, которые можно вызвать, подавляя или стимулируя физиологические процессы при помощи лекарств. Лекарства обычно распределяются по группам в зависимости от того, какие изменения они приносят настроению. При помощи ежедневных доз таких лекарств можно контролировать или даже устранять те эмоциональные трудности, которые испытывают душевнобольные. Нет сомнения в том, что именно соображения Джеймса легли в основу нескольких исследовательских работ, касающихся эмоций и возбуждений (Berkowitz, 1990; Blascovich, 1990; Buck, 1990).

Неподверженность эмоциям. Джеймс утверждал, что для организма лучше всего подходит баланс между полной отрешенностью от эмоций и активным выражением чувств. Он цитирует Ханну Смит (Hannah Smith)»:

«Пусть эмоции приходят и уходят… не придавайте им значения ни в том, ни в другом случае… Они действительно не являются показателями вашего душевного состояния, они всего лишь показатели вашего темперамента или вашего физического состояния на данный момент» (1899а, р. 100).

Для размышления. Тело и эмоция

Джеймс считает, что его теория эмоций является наиболее удобной для наблюдения за так называемыми «грубыми» (основными) эмоциями — любовью, гневом и страхом. Вы можете наблюдать взаимодействие между физическими ощущениями и чувствами на следующем опыте.

Часть I

1. Заставьте себя рассердиться. Воображайте человека, ситуацию или политическую фигуру, которые вам активно не нравятся. Пусть эта эмоция укрепится: измените позу, пусть ваши руки сожмутся в кулаки, зубы стиснутся, нижняя челюсть выдвинется слегка вперед и вверх. Осознайте эти или какие-то другие физические изменения. Если вы работаете парами, пусть ваш партнер отмечает, как меняется ваша поза и как изменяется напряжение мышц.

2. Расслабьтесь: подвигайтесь, встряхнитесь, сделайте несколько глубоких вдохов. Пусть эта эмоция пройдет.

3. Почувствуйте себя одиноким, замкнутым, изолированным (пожалуй, проще сделать это лежа). Свернитесь клубком; подтяните колени и голову к груди. Обратите внимание на то, что делают ваши руки.

4. Расслабьтесь, как в предыдущем опыте.

Часть II

Теперь постарайтесь пробудить в себе те же самые чувства, а именно: гнев, а затем одиночество, но только сядьте поудобнее и расслабьтесь. Сравните, как ощущается эмоция при сопутствующих физических изменениях и без них.

---

Эмоциональное возбуждение. Хотя отрешенность от эмоций является предпочтительным состоянием, есть преимущества и в том, что вас захватывают чувства. Эмоциональной всплеск — это одно из средств, которое может разрушить давно устоявшиеся привычки; это дает возможность людям проверить какие-то новые формы поведения или изучить новые области знания. Джеймс сам испытал и исследовал психологические состояния, вызванные мистическими переживаниями, гипнозом, лечением с помощью молитвы, медиумизмом, наркотиками, алкоголем, а также личным кризисом. Он пришел к выводу, что само событие не было критическим фактором; скорее, реакция индивида на возбуждение образовывала основу для перемен.

Здравый смысл. По Джеймсу, состояние здравомыслия бывает тогда, когда индивид действует так, как если бы все шло хорошо, и при этом оно действительно идет хорошо. Активный идеализм был для Джеймса чем-то большим, чем просто философская концепция; он был действующей силой. Собственное возвращение Джеймса к психическому здоровью началось с решения твердо придерживаться идеи свободной воли. Джеймс считал, что положительный настрой больше чем просто полезен — он необходим. «Я не считаю здравомыслием лелеять мысль о том, что идеалы самостоятельны и не требуют осуществления, чтобы удовлетворить нас… Идеалы должны быть нацелены на трансформацию реальности — не меньше!» (James in: H. James, 1926, vol. 2, p. 270). Он рассматривал это как жизненно необходимый элемент, как пограничную линию в религиозных опытах, которая отделяет религиозный опыт, ведущий к счастью, от опыта, который приводит к отчаянию (1902/1985).

Прагматизм (pragmatism). Первоначально Джеймс разрабатывал теорию прагматизма для того, чтобы прояснить или уменьшить количество ненужных рассуждений по поводу проблем в чьей-то жизни или в какой-то теории; в дальнейшем прагматизм стал полноправной школой философии. «Допустим, что какая-то идея или убеждение истинны… какое конкретное изменение внесет эта истинность в чью-то реальную жизнь?» (1909, р. V). Если нет практической разницы в том, истинна или фальшива идея, то, по мнению Джеймса, дальнейшее ее обсуждение бессмысленно. Исходя из этого, Джеймс предлагает прагматичное (или полезное) определение истины. «Истинные идеи — это те, которые мы можем усвоить, обосновать, подтвердить, проверить. Ложные идеи — это те, с которыми мы не можем этого сделать» (1907, р. 199). Джеймс понимает, что есть истины, которые нельзя усвоить и т. д., но он указывает, что это истины второго сорта (которые он рассматривает как бесполезные) и их можно отбросить, когда кто-то встает перед личным выбором или принятием реального решения. Хотя эта точка зрения некоторым может показаться совершенно нормальной, вначале она подвергалась весьма жесткой критике. Джеймс писал:

«Я прекрасно представляю себе, как точка зрения прагматика на истину будет проходить через все классические стадии продвижения теории. Сначала, как вы знаете, новая теория объявляется абсурдной, позднее допускают, что теория, может быть, и верна, но слишком очевидна и малозначительна, и наконец, она оказывается настолько важной, что ее противники заявляют, будто именно они открыли эту теорию» (1948, р. 159).

Сейчас большинство из нас считают прагматизм частью нормального повседневного мышления. Мы можем добавить, что последний этап джеймсовского анализа «карьеры» теории выглядит так: в конечном итоге теория настолько проникает в культуру, что ее никто не замечает, как будто она была всегда.

Помехи для роста.

Поскольку Джеймс не был лечащим врачом, психологические трудности, которые он наблюдал, были обычными, такими, какие все мы испытывали: невысказанные эмоции, слишком сильные эмоции, взаимное непонимание.

Невыраженные эмоции

Задолго до появления современной психотерапии, а также создания психологических групп и групп 12 ступеней Джеймс осознал необходимость высвобождения эмоциональной энергии. Он чувствовал, что блокированная или сдерживаемая эмоция может привести к психическому срыву или физической болезни. Хотя не следует выплескивать некоторые эмоции, особенно если это может нанести вред самому человеку или окружающим, нужно найти какой-то выход для эмоционального возбуждения. Более того, Джеймс считал, что следует выплескивать как хорошие, так и неприятные эмоции. А если человек ощущает себя храбрым, щедрым, сострадательным — такие чувства нужно поскорее переводить в действие, а не подавлять.

Ошибки избыточности

В обычной практике принято считать одни личные характеристики полезными, а другие вредными. Мы говорим, что любить — это добродетель, а быть жадным — порок. Джеймс считал, что такое простое деление правомерно только при умеренном выражении чувств. Например, избыток любви становится зависимостью, избыток преданности приводит к фанатизму, избыток заботы превращается в сентиментальность. Каждая добродетель может унизить человека, если допустить ее проявление в крайней форме.

Личная слепота

В одном из своих очерков, который он сам очень ценил, Джеймс дает описание «своеобразной слепоты», называя так неспособность людей понимать друг друга. Мы сами не осознаем этой слепоты (personal blindness), и в этом источник многих наших несчастий. Когда мы считаем себя вправе решать за других, что для них хорошо, а что плохо, чему им следует учиться и что им нужно в жизни, мы проявляем своего рода слепоту.

«Не считайте себя самым проницательным, умным: вся правда и все добро мира не открывается целиком кому-то одному хотя у каждого наблюдателя есть свои преимущества, ведь каждый человек имеет свою особую внутреннюю позицию и ему может быть видно то, что незаметно другим» (James in: McDermott, 1977, p. 645).

Эта «слепота», которая проявляется у нас по отношению друг к другу, представляет собой симптом более глубокой «слепоты» — неспособности к правильной оценке реальности. Согласно Джеймсу, в таком подходе нет ничего мистического, поскольку его можно проверить опытным путем. Наша «слепота» мешает нам правильно оценивать настоящее. Подобно своим предшественникам, Уитмену и Толстому, Джеймс был сторонником непосредственного восприятия — без фильтров обычаев, манер или вкусовых ограничений. «В реальной жизни всегда есть что-то возбуждающее, волнующее, какая-то изюминка, и именно это важно в том единственно настоящем и положительном смысле, в каком что-то вообще может быть важно» (1899 а, р. 115).

Жизнь всегда стоит того, чтобы ее прожить, если человек подходит к ней ответственно. Нас учат обращать внимание только на что-то редкое, удивительное и не считать интересным обычное. Нас душат абстрактные идеи и пустое многословие… Изысканные источники удовольствий часто пересыхают, и мы теряем способность замечать и ценить простые радости бытия (1899 а, р. 126).

К симптомам нашей «слепоты» можно отнести и неспособность выражать свои чувства, а также неумение контролировать свои желания, что приводит к ошибкам неумеренности и вредным привычкам, свойственным ограниченному сознанию.

Для размышления. Проверка идеи

С помощью этого упражнения проверьте эффективность феноменов «обновления» (regenerative phenomena). Начните с проверки одного из предположений Джеймса (Taylor, 1981). Джеймс говорит:

«Путь к успеху лежит через пассивное, а не активное состояние. Нам необходима релаксация, а не напряженность. Забудьте о делах и о том, что вы за что-то и перед кем-то ответственны… Пусть ваше судорожное, зажатое «я» немного отдохнет. Это поможет вам обнаружить в себе «я», которое больше обычного… После хорошего расслабления к человеку всегда естественным образом приходит ощущение обновленности» (1890).

Выберите время, когда вы занимаетесь какой-то длительной и трудной работой — умственной или физической. Если вы большой любитель кофе или сладкоежка, выберите момент, когда вам очень захочется подкрепить силы с помощью привычных вкусных вещей. Вместо того чтобы позволить себе эти возбуждающие средства, минут пять полежите на полу, дышите медленно и глубоко. При этом не нужно ничего делать, просто расслабьтесь и предоставьте свободу вашим мыслям, пусть они бесцельно блуждают. Старайтесь дышать еще медленнее.

Через пять минут встаньте и проверьте себя. Чувствуете ли вы себя посвежевшим? Каковы результаты этой «неактивности» в сравнении с самочувствием после съеденного вкусненького? Можете ли вы сказать, что испытали на себе джеймсовский феномен «обновления»?

---

 

Структура.

 

Определенный разум в определенном теле.

Сам Джеймс много болел, и это послужило причиной того, что он постоянно пересматривал связь между телом и сознанием. Он считал, что даже самая высокоодухотворенная личность обязана считаться с физическими нуждами тела, поскольку именно тело является первоисточником чувств. Однако сознание может на небольшое время превозмогать любой уровень физических потрясений. Телесная оболочка, необходимая для того, чтобы личность могла сформироваться и сохраниться, подчиняется деятельности мозга. Например, мысль может быть так сконцентрирована и целенаправлена, что человек не чувствует даже острую боль (James, 1890, vol. 1, p. 49). Имеются многочисленные свидетельства того, как солдаты, получившие весьма серьезные ранения, не замечали их, пока сражение не стихало. Подобные же случаи бывают со спортсменами, которые, получив перелом запястья, ребра или ключицы, не чувствуют этого, пока не заканчивается выступление или матч. Исследуя подобные свидетельства, Джеймс делает вывод, что от сфокусированности внимания зависит, будут ли внешние физические ощущения влиять на деятельность сознания. Тело является, скорее, орудием для выражения сознания, чем самим источником возбуждения.

«Мои переживания — это только то, что я согласился признать достойным внимания» (James, 1980, vol. 1, р. 402).

Джеймс полагал, что хорошее физическое здоровье, которое так не баловало его самого, имеет огромное значение. Внутренняя гармония, «которая исходит из каждой клеточки хорошо тренированного мускулистого тела, наполняет душу удовлетворением… [Это] необходимый элемент духовной гигиены высшего сознания» (1899 а, р. 103). Хотя Джеймс и считал, что тело — это всего лишь место, в котором обитает сознание, он никогда не забывал о важности телесной оболочки.

 

Роль учителя.

Джеймс был прежде всего учителем. Именно поэтому он хорошо понимал проблемы педагогов и чувствовал острую необходимость в улучшении качества преподавания не только в высшей, но и в начальной школе. «Перед любым преподавателем стоят две задачи: первая — он должен обладать знаниями и передавать их другим; вторая — он обязан давать правдивую информацию. Первая задача очень важна и признана официально. Меня заботит только вторая» (H. James, vol. 2, p. 268). Самые читаемые книги Джеймса — это книги, посвященные проблемам образования; его лекции для учителей были очень популярны. В книге «Беседы с учителями про психологию и со студентами про идеалы, которым стоит подражать» (1899 а) Джеймс взглянул на мастерство и практику педагога с точки зрения психолога. Он высказал предположение, что дети от рождения наделены интересом и способностью к обучению, поэтому в задачу преподавателя входит создание психологического климата, помогающего естественному процессу обучения. Отсюда понятно, что для успешного образования важен не столько объем информации, сколько воспитание в учащихся желания учиться. Преподаватель должен научить детей контролировать свое поведение, это поможет усваивать учебный материал. «Больше всего мне хочется, чтобы учитель был в состоянии понять особенности психики ученика и по возможности мог отнестись к ним сочувственно» (1899 а, р. V).

«Человеку, предложившему, чтобы в медицинской школе вместо лекций рассматривалась «система случаев», он сказал: «Я думаю, вы совершенно правы, но ваш ученый профессор непременно взбунтуется. Ему гораздо больше нравится сидеть и слушать звуки своего приятного голоса, чем руководить спотыкающимися умами студентов»» (Perry, quoting James, 1935, vol. 1, p. 444).

«Внимание добровольно не удерживается длительное время на одном и том же, оно приходит и уходит» (James, 1899 а, р. 51).

Сам Джеймс с пониманием относился к тому факту, что профессии учителя как бы изначально присущи некоторые личностные недостатки.

«Опыт научил меня, что в интеллектуальном отношении учителя менее свободны, чем любая другая категория людей. Учитель выворачивается наизнанку, чтобы понять вас, но если до его сознания когда-нибудь дойдет что-то сказанное вами, он уляжется на эту информацию всей тяжестью своих понятий, точно корова на пороге дома, так что ни войти, ни выйти. Он никогда не забудет усвоенной информации и не сможет воспринять ничего другого, что бы вы ни говорили и ни делали. Свое мнение о вас он унесет в могилу, как шрам на собственном лбу» (James in: Perry, 1935, vol. 2, p. 131).

Учителю необходимо поощрять в детях способность к устойчивому вниманию. Устойчивое внимание к одному предмету или к одной идее несвойственно ни детям, ни взрослым. Узор нормального сознания прерывист, мысли скользят от одного к другому, необходимо тренироваться, пока эта тенденция не изменится и периоды сфокусированного внимания не будут становиться все длиннее. Для того чтобы ребенок нормально развивался, учитель должен вовремя заметить, что внимание ученика улетучивается, и постараться не допустить этого. «Прежде всего учителю необходимо преодолеть непроизвольный и пассивный характер внимания… из-за которого порой кажется, что любой объект может так привлечь внимание ребенка, что он полностью теряет контроль над собой и забывает, где он и чем занимался» (1890, vol. 1, p. 417).

Джеймс высказал несколько предложений, полезных для учительской практики. Во-первых, содержание предмета должно иметь отношение к жизненным интересам учеников. Они должны видеть, что между изучаемой дисциплиной и их потребностями имеется связь, какой бы отдаленной она ни была на самом деле. Такой подход сразу привлекает ребенка, хотя его внимание поначалу не слишком устойчиво. Во-вторых, для того чтобы сохранить интерес к занятиям, предмет следует порой обогатить дополнительной информацией, поскольку, если «предмет слишком однообразен, удержать внимание учеников невозможно» (1899 а, р. 52).

Джеймс всегда отвергал наказание как средство обучения, как и Скиннер (Skinner) 50 лет спустя. Вместо того чтобы наказывать учащихся, Джеймс предложил занимать их интересной работой. Он полагал, что в классе следует больше времени уделять активной практике, а не пассивным занятиям. Цель здесь заключается не в том, чтобы выполнить те или другие задания, а в укреплении способности учащихся контролировать и фокусировать внимание. Миссия преподавателя будет выполнена, если ученик приобретет необходимые для занятий навыки и привычку учиться, благодаря чему в дальнейшем он сможет охотно и серьезно изучать избранный предмет.

 

Оценка.

Диапазон интересов Джеймса не имеет себе равных. Его одинаково интересовали психологический опыт людей, которых называют «святыми», и биологические основы поведения. Уже после Джеймса психологию разбили на отдельные специальности, как земли Великой Монархии, которую дети правителя поделили на более мелкие и управляемые части. Современная психология продолжает мимоходом кланяться Джеймсу, но все еще не желает признать правильным его стремление к непосредственному изучению опыта отдельных людей.

«Джеймсовы «Принципы» — это, без сомнения, самая грамотная, самая смелая и в то же время самая понятная книга из всех, которые появлялись когда-либо на английском или любом другом языке» (MacLeod, 1969, p. III).

К сожалению, есть очень немного книг по психологии, которые можно порекомендовать неспециалисту прочитать просто для удовольствия. Книга Джеймса «Многообразие религиозного опыта» (1902) — это одна из них; «Беседы с учителями про психологию и со студентами про идеалы, которым стоит подражать» (1899 а) — другая. Хотя многие главы его огромнейшей книги-учебника несколько устарели, его собственные замечания, размышления и яркие примеры до сих пор цитируются и не забываются. Писал он великолепно.

«Я провел два восхитительных вечера наедине с Вильямом Джеймсом и был совершенно поражен ясностью его ума и полным отсутствием интеллектуальных предрассудков» (Jung in: Adler & Jaffe, 1978).

В полное издание книги Джеймса Principles of Psychology (1890) вошли многочисленные теории, относящиеся к различным разделам этой дисциплины, с привлечением большого фактического материала. Разнообразные теории, которые излагаются в новых учебниках по психологии (как и в нашей книге), подкрепляются еще большим, чем у Джеймса, количеством примеров. Однако хотя в пользу современных теорий привлекается основательный исследовательский материал, мы не слишком продвинулись по сравнению с 1890 годом к разрешению теоретических разногласий (например, см.: Wolman & Knapp, 1981). Многие из старых споров не утихли и сегодня (Staats, 1991; Robinson, 1993).

«Никто не может испытывать большее отвращение при виде этой книги, чем я. Ни один предмет не стоит того, чтобы его рассматривать на 1000 страниц! Если бы у меня было в запасе десять лет, я бы сократил эту книгу до 500 страниц; а в том виде, в каком она есть, эта отвратительная, раздутая, страдающая водянкой бумажная масса может удостоверить только два факта: 1) что такая наука, как психология, не существует и 2) что У. Дж. ни на что не годен» (James, to his publisher, 1890).

Джеймс был убежден, что новая психология, у колыбели которой он стоял, должна играть активную и серьезную роль и что она нужна всем. Для него было важно, как люди поступают со своей жизнью, и он чувствовал, что психология может и обязана им помочь. Во многом мы все еще в долгу перед ним и пребываем в тени его личности. Широкий спектр проблем, которые, по мнению Джеймса, должна изучать психология, превосходит количество вопросов, которым уделяют внимание большинство современных исследователей.

Джеймс был ученым, которого сегодня мы назвали бы психологом гуманистического направления. Он понимал, как велика ответственность человека, взявшегося учить других и давать им советы. Джеймс был также бихевиористом, поскольку считал, что именно в поведении человека кроется самый главный и надежный источник получения информации. Кроме того, Джеймса можно назвать и трансперсональным психологом. Он ощущал реальность высших состояний сознания. Его увлекала идея изучить воздействие подобных состояний на людей, их испытавших.

Он был убежден, что можно найти ключ ко многим проблемам, обратив внимание психологов на опыт хилеров, экстрасенсов и мистиков. Современные исследования измененных состояний сознания подтверждают его правоту.

Влияние Джеймса сказалось не только на психологии, но и на образовании, теорией которого занимался студент Джеймса Джон Дьюи и его последователи. Крупный вклад Джеймс внес и в философию, причем здесь следует упомянуть не только теорию прагматизма, но и феноменологию (Edie, 1987). Различные идеи Джеймса, касающиеся академической психологии, то входят в моду, то предаются забвению, но никому, даже его самым суровым критикам, не приходило в голову, что Джеймсом когда-либо руководило что-то иное, кроме вдохновения.

 

Психология сознания.

Определяя границы психологии, Джеймс утверждал, что эта дисциплина должна основательно и документально изучать все возможные состояния человеческой психики, их происхождение и связь с физическими и физиологическими показателями, чтобы приносить пользу образованию, медицине, религии и любой другой человеческой деятельности, которая нуждается в контроле разума (1892 b). Он исследовал широкий спектр состояний сознания и при этом не проводил четкую границу между нормальным и аномальным в сознании. Часто его работы, касающиеся измененных и религиозных состояний сознания, гипноза и паранормальных состояний, оставались непонятными и просто игнорировались. Однако по мере того как психология стала использовать новые методы исследований, эти области вновь стали активно изучаться. «Сознание… становится полем для активных исследований из-за огромного интереса, который люди проявляют к различным областям психологии в ее широком понимании» (Goleman & Davidson, 1979, p. XVII). Профессиональные ассоциации, такие, как Biofeedback Research Society (Общество исследований обратной биологической связи) и Association of Transpersonal Psychology (Ассоциация трансперсональной психологии), издают свои журналы и поддерживают новые направления исследований. Стали регулярно появляться научные статьи, касающиеся исследований сознания. Однако растущий интерес к проблемам сознания, проходящий через множество дисциплин, пока не принес значительных плодов и многие вопросы все еще остаются без ответа. По мнению нобелевского лауреата Роджера Сперри, это происходит отчасти потому, что по мере того, как меняется научное мировоззрение, изменяется и взгляд на загадку сознания (1995).

«Все знания, которые мне удалось получить, приводят меня к мысли, что мир нашего сегодняшнего сознания — это всего лишь один из многих существующих миров и что в этих других мирах, должно быть, содержатся другие возможности познания, которые имеют значение и для нашей жизни, и что хотя в основном опыты тех миров и опыты нашего существуют дискретно, все же в некоторых точках миры сознания смыкаются, существуя как продолжение один другого, и проникаются более высокими энергиями» (James, 1902/1958, р. 391).

Для развития теории личности оказались весьма полезны достижения в некоторых областях науки. Исследовательские находки, связанные с психоделиками, обратной биологической связью, медитацией и гипнозом, во многом изменили сам подход к вопросам сознания и природы реальности. Новые методы, новые инструменты, а также возродившаяся готовность исследовать субъективные феномены обеспечивают научное обоснование философским размышлениям Джеймса.

У нас все еще нет ответа на вопрос, что такое сознание, — возможно, на данном этапе это вообще недостижимо, — но мы все больше узнаем о содержании сознания и о формах, которые оно принимает. Орнштейн (1972), как многие другие исследователи всех времен, считает, что нельзя понять, что такое сознание, используя исключительно объективный подход. «На этот вопрос нельзя дать простой, как определение в учебнике, ответ; ответы должны приходить к каждому исследователю как результат его экспериментов» (р. IX).

Измененные состояния сознания можно получить через гипноз, медитацию, психоделики, глубокую молитву, а также сенсорную депривацию, острый психоз. Бессонница или посты могут способствовать появлению таких состояний. Эпилептики или люди, страдающие мигренью, часто переживают измененные сознания, находясь в ауре, предшествующей приступу. Изменение сознания может произойти и в результате какой-то гипнотической монотонности, как в одиночном полете на большой высоте в реактивном самолете. Электронная стимуляция мозга, воздействие на мозг посредством управления альфа- или бета-ритмами мозга, проявление ясновидения или телепатии, тренировка релаксации, изолированное существование (как, например, где-нибудь в Антарктиде), а также светостимуляция (свет, мигающий на определенных скоростях) могут способствовать острым изменениям сознания (Ferguson, 1973, р. 59).

В настоящее время внимание исследователей переключилось с проблемы индуцирования тех или других состояний сознания на лучшее понимание того, чему можно научиться благодаря экспериментам.

Исследование психоделиков.

Как специалист, получивший медицинскую подготовку, Джеймс проявлял огромный интерес к воздействию растительных лекарственных препаратов на сознание. Существуют записи его исследований различных изменяющих состояние сознания химических препаратов, проводимых им в возрасте 12 лет. Позднее, будучи уже врачом, он, как и многие другие медики, пробовал хлороформ, окись азота (веселящий газ) и гидрат хлора в числе других химических веществ. Однажды он жевал бутоны пейота, полученные им от известного нейролога, которому американское правительство поручило исследовать свойства кактусов, собранных в районах проживания индейцев на юго-западе США. Он также часто посещал дома коренных жителей берегов Амазонки в течение года, проведенного в составе бразильской экспедиции Аггасиза 1865 года, и перенял от них привычку раскуривать эти растения.

Сегодня нам известно, что большинство цивилизаций и первобытных сообществ использовали травы, другие растения и различные семена для приготовления снадобий, изменяющих состав химических компонентов тела, силу эмоций и уровни сознания (Bravo & Glob, 1989; McKenna, 1991). Как уже отмечалось, сам Джеймс проводил на себе эксперименты с окисью азота (веселящий газ) и находился под большим впечатлением от этих опытов (Tymoczko, 1996).

«Для меня, как и для всех известных мне людей, главным в подобных экспериментах бывает наступление просветленности сознания. Истина лежит глубже очевидности ослепительных видений и необычных ощущений. Мозгу внезапно и с такой ясностью открываются сущность явлений и все логические связи бытия, что нормальное сознание не дает этому аналогий. Только по мере возвращения трезвости тает способность ясновидения, глаза становятся пустыми, а в мозгу мелькают какие-то обрывки фраз и слов. Такое чувство, как будто смотришь на снежный пик, помертвевший, потому что на нем только что погас закат, или на пепел, оставшийся от еще недавно раскаленных головешек» (James, 1969, р. 359–360).

Оказывается, некоторые границы, сохраняющиеся между нами и внешним миром, непринципиальны и изменяемы. Скорее всего, наше обычное восприятие отчасти является продуктом сознания, в котором мы повседневно пребываем. Мы видим мир многоцветным, но видимые нами краски представляют собой всего лишь небольшую часть существующего спектра. Открытие, что человек может потерять то, что мы называем «личной» идентичностью, но при этом не ощущать потерю идентичности (это пока трудно объяснить), приводит нас обратно к Джеймсу, который считал наше «я» не стабильной, фиксированной структурой, а постоянно изменяющимся и колеблющимся полем.

В книге «Многообразие религиозного опыта» Джеймс отмечал редкость и непредсказуемость переживаний так называемого мистического сознания. С течением времени распространение и доступность (до сегодняшнего дня) психоделиков сделали подобное переживание или субъективное впечатление, что таковое имело место, более возможным и более частым. Религиозные духовные или трансперсональные переживания перестали быть редкостью, и теперь нам необходимо понять их ценность (Bennett, Osburn & Osburn, 1995; Weil & Rosen, 1993).

Все это касается типичных для религиозных сообществ переживаний, связанных с решением перейти в другую веру, необычных ощущений во время молитвы, видений, а также talking in tongues (явление, когда в религиозном экстазе человек начинает говорить на языке, неведомом порой ни ему, ни окружающим). Все это происходит во время измененных состояний сознания. Именно подобные переживания лежат в основе различных религиозных доктрин. Исследования веществ, используемых в религиозных ритуалах, показали, что они являются сильнодействующими психоделиками. В результате среди теологов оживился интерес к источникам и значению химически индуцированного религиозного опыта (Doblin, 1991), а также к проблеме этичности широкого доступа к подобным экспериментам (Clark, 1985; Smith, 1988). Термин entheogen (реализация божественного внутри себя) был придуман для того, чтобы дифференцировать такое использование наркотических веществ от психотерапевтического или рекреационного (Jesse, 1997; Ott, 1993).

Сознание, время и пространство не существуют независимо одно от другого — они взаимодействуют. Современные физики в попытках объяснить известную (видимую) часть Вселенной перекликаются с древними мистиками (LeShan, 1969). Из различных сообщений, касающихся экспериментов с психоделиками, видно, что природу и происхождение сознания мистики и физики конца XX века описывают более реалистично и убедительно, чем современная психология (Capra, 1975; Zukav, 1979).

Исследования различных состояний сознания (Lukoff & Lu, 1989; Valle & von Eckartsberg, 1981) показывают, что любая теория личности, не принимающая во внимание измененных состояний сознания, не полностью отображает человеческий опыт. Сознание можно лучше всего описать как некий спектр (Wilber, 1977), в котором наше нормальное сознание представляет собой лишь маленький сегмент. Это нормальное — неизмененное — сознание оказывается всего лишь частным случаем (Bentov, 1977; Tart, 1975) со своими правилами и ограничениями. Хотя данное положение является основополагающим для всех восточных философий, описанных в нашей книге, в большинстве разновидностей западной философии эта идея сравнительно неразвита.

Исследование биологической обратной связи.

Теория Джеймса о зависимости эмоций от обратной связи с телом получила развитие благодаря исследованиям биологической обратной связи. Биологическая обратная связь — один из примеров применения технической концепции обратной связи — механистического принципа, позволяющего регулировать большую часть автоматически действующего оборудования. Например, печь и ее термостат образуют саморегулирующую систему. Биологическая обратная связь является средством проверки (мониторинга) биологического процесса. Например, изучая пульс, вы получаете обратную связь через ощущение скорости сердечного ритма.

«Обезьянка научилась «активизировать» одну-единственную нервную клетку чтобы получать вознаграждение. Джон Басмаджан (John Basmajian, Queen's University Kingston, Ontario) тренировал субъектов-людей «отключать» одну-единственную клетку двигательного нерва из десяти биллионов клеток мозга. Крысы Миллера [Neal Miller of Rockefeller university] научились образовывать урину на большей или меньшей скорости, делать одно свое ухо более красным, а другое — белым, а также увеличивать или уменьшать количество крови в своей кишечной оболочке» (Ferguson, 1973, р. 32–33).

Исследователи обнаружили, что, получая немедленную обратную связь, субъекты могут контролировать широкий спектр физических параметров, включая сердечный ритм, кровяное давление, температуру тела и частоту ритмов мозга (Barber, Dicara, Kaniya, Shapiro & Stoyva, 1971–1978). Можно с уверенностью утверждать, что почти все телесные процессы, по отношению к которым возможен мониторинг, можно контролировать и изменять с помощью сознания. Тот факт, что люди не понимают, каким образом они контролируют тот или иной телесный процесс, не уменьшает их способности это делать. Люди и животные на самом деле могут силой мысли повышать и понижать температуру своего тела, замедлять или ускорять сердечные ритмы и переводить мозговые ритмы с одной частоты на другую.

Исследования показали, что биологическая обратная связь может быть полезна в огромном количестве случаев. Среди заболеваний и различных недомоганий, поддающихся лечению, основанному на биологической обратной связи, можно назвать напряженное состояние, мигрень, болезнь Raynaud (холодные руки и ноги), астму, эпилепсию, болезнь Паркинсона, язвы, энурез, гипертонию и сердечные аномалии, в том числе фибрилляцию. Дополнительные эксперименты, часто в сочетании с другими методами релаксации, продемонстрировали улучшение в случаях раковой опухоли с метастазами (Gruber, Hall, Gersh & Dubois, 1988), экзаменационного беспокойства (Hurwitz, Kahane & Mathieson, 1986), ревматоидного артрита (Lerman, 1987), посттравматического стрессового расстройства (Hickling, Sison & Vanderploeg, 1986), а также при различных фобиях, истерии и проблемах, связанных с импотенцией (Clonini & Mattei, 1985). Оказывается, любой физический процесс, который можно сознательно проследить, поддается эффективному лечению путем тренировки биологической обратной связи.

Выводы

В настоящее время возможности нервной системы пересмотрены. Раньше ученые считали, что наряду с нервной системой, поддающейся произвольному контролю сознания, у людей имеется автономная нервная система, которую невозможно сознательно контролировать. Однако сейчас это различие считается абсолютно незначительным. Более правильно говорить о gross (более сильной и грубой) нервной системе, которая открывается контролю сознания после небольшой тренировки или вообще без нее, и о subtle (более тонкой) нервной системе, поддающейся контролю сознания только после специальной тренировки.

Образы героев восточных религий поражают воображение примерами немыслимых подвигов. Мы видели йогов, возлежащих на ложе, утыканном гвоздями остриями вверх, святых, которых заживо закапывают на определенное время в землю, благочестивых энтузиастов, неспешно бродящих по раскаленным углям, — эти примеры дают понятие о диапазоне человеческих возможностей. Поскольку некоторые подобные «подвиги» можно воспроизвести в лабораторных условиях, исследователям стоит вернуться к их изучению (Brown, 1974; Karlins & Andrews, 1972; Rama, Ballentine & Weinstock, 1976). Свидетельства «трансформативных способностей человека» столь многочисленны, что западной науке нужно отказаться от привычных объяснений взаимодействия разума и тела, которые были хороши для менее научной эпохи.

Вероятно, пора заново определить, что означает здесь слово «контролировать». Контроль физического состояния, по всей вероятности, тесно связан с контролем эмоций или зависит от него. Это означает, что появляются новые возможности обучать детей и взрослых, страдающих нервными расстройствами, основным техникам обратной биологической связи, что поможет расширить их сознание и увеличит их способность контролировать свои реакции. Kamiya & Kamiya (1981), а также Peper & Williams (1981) среди первых продемонстрировали положительные и длительные результаты такой тренировки.

Джеймс определял волю как сочетание внимания и воления (хотения, желания). Kimble и Perlmuter (1970) считают, что проявление воли необходимо для того, чтобы тренировка обратной биологической связи была успешной. Они также признают важную роль, которую играет внимание в процессе воления. Эти авторы приводят забавный пример того, что может произойти, если вы желаете что-то сделать, но при этом недостаточно внимательны.

А вы достаточно внимательны?

Только если вы проявите максимум внимания, вы избежите ответа по принципу стереотипа — ошибочного ответа yolk. Даже если вы очень стремитесь дать правильный ответ, только сочетание вашего желания (воления) и внимания сделают это возможным.

Вопрос: Как называется дерево, которое вырастает из желудя?

Ответ: Дуб (An oak).

Вопрос: Как мы называем маленькую забавную историю?

Ответ: Шутка (A joke).

Вопрос: Какой звук издает лягушка?

Ответ: Кваканье (A croak).

Вопрос: Как называется белая часть яйца?

Ответ: …

белок — white,

желток — yolk.

Человек — носитель английского языка по созвучию с другими ответами дает неправильный ответ: yolk.

Пассивное воление (passive volition) определяется как желание позволить всему идти, как оно идет. Это относится к определенному состоянию сознания, которое люди учатся использовать для успешной тренировки обратной биологической связи. Это внимание без усилий. Возьмем для примера задачу научиться понимать температуру правой руки. Сначала пусть субъекты постараются повысить температуру своих правых рук. Затем многие уже не будут стараться, а температура все равно будет повышаться. Со временем, после курса тренировок, субъекты научаются прекращать свои старания и просто позволяют температуре понизиться. Пассивное воление не входило в основы культуры, которой нас обучали. Нам внушали, что нужно быть напористыми, преуспевающими и бороться с препятствиями. Те различия, которые Джеймс делал между пассивным и активным волением, оказываются очень важными.

Многие теории личности, которые ищут пути к излечению психических заболеваний, прежде всего выявляют происхождение и факторы, сопутствующие ментальным нарушениям. Исследование обратной биологической связи показало возможности альтернативного лечения, фокусирующего внимание на «психологических» симптомах и игнорирующего психологические истоки симптомов. Как предполагают Green & Green (1972), если мы можем физически заболеть в результате какого-то психологического стресса, вероятно, мы можем облегчить заболевание, научившись контролировать свои физические реакции.

Не исключено, что некоторые особенности личности можно изменить с помощью обратной биологической связи, т. е. какой-то формы внешней, механической тренировки, не связанной с психологией. К областям, которые обычно ассоциируются с психотерапией и на данном этапе считаются подходящими для воздействия обратной биологической связи, относятся алкоголизм, хроническая тревожность (беспокойство), злоупотребление лекарствами (наркотиками?), трудности с обучением, бессонница, навязчивый фобо-депрессивный синдром и писчий спазм (O'Regan, 1979). Джеймс начал изучать проблемы «лечения разума» (mind cure) — как это тогда называлось — почти столетие назад (Meyer, 1980; Taylor, 1996). Сегодня можно сделать вывод, что до сих пор тренировка обратной биологической связи является единственным примером использования первопроходческих исследований Джеймса.

Медитация.

Джеймс познакомился с восточной концепцией медитации благодаря своим литературным и родственным связям с Конкордскими трансценденталистами (Taylor, 1978). Позднее он имел возможность лично наблюдать демонстрации этого опыта, когда эксцентричный польский философ Винсенти Лютославский, навестивший его в Кембридже, практиковал йогу и медитацию в обнаженном виде на крыльце фамильного дома Джеймсов, вызвав тем самым крайнее беспокойство миссис Джеймс. Свами Вивекананда приезжал читать лекции в Гарварде в марте 1996 года и провел множество демонстраций, которые Джеймс позднее описал в книге «Беседы с учителем о психологии» (Talks to Teacher on Psychology), а буддийский монах Анагарика Дхармапала проводил со студентами Джеймса лекции по медитации в 1904 году в Гарварде. Научные исследования медитации не проводились в США до 1930-х годов, в то время как сегодня изучение медитации — это процветающая индустрия, ежегодно добавляющая более 100 новых источников к перечню экспериментальной научной литературы (Murphy, Donovan, & Taylor, 1997).

Благодаря новейшим исследованиям становится очевидным, что медитация оказывает влияние на физиологические основы поведения человека (Shapiro & Walsh, 1981). Медитацию можно определить как систематические упражнения, направленные на сфокусированность внимания и/или полное расслабление и умиротворенность. Медитацией можно заниматься как в тишине, так и в шумной обстановке, как с открытыми, так и с закрытыми глазами, сидя, стоя и даже во время ходьбы. Есть сотни разнообразных техник, практик и систем медитации. Ранние лабораторные работы в основном проводились по одной системе — системе трансцендентальной медитации (Kanelakos & Lukas, 1974); ясно, что полученные результаты важны и для других систем (Benson, 1975).

Психологи позднейшего времени больше занимаются изучением буддийской практики, работой с сознанием (mindfulness) (сосредоточение мысли на чем-то) (Epstein, 1990; Sweer & Johnson, 1990). Многие исследователи продолжают уделять основное внимание борьбе со стрессами; и только некоторые психологи рассматривают медитацию как средство самопознания или как путь к духовному освобождению личности, т. е. именно так, как медитация изначально использовалась представителями разных религий (Shapiro, 1994).

В настоящее время медитативные практики очень популярны, и организации, предлагающие подобные занятия, можно найти во многих больших городах и в большинстве университетских городков. Также растет интерес к практическому применению медитации в психотерапии (Carrington, 1978; Delmonte, 1990), и имеются свидетельства ее положительного воздействия при лечении рака (Simonton, Mathews-Simonton & Creighton, 1978) и наркомании (Benson & Wallace, 1972), а это внушает уверенность в том, что исследование медитации как терапевтической техники будет продолжаться и медитация получит еще большее признание (Delmonte & Kenny, 1985; Kenny & Delmonte, 1986).

Выводы

Каково содержание сознания? Джеймс предложил рассматривать сознание как нечто, похожее на поток или реку. Данные исследований показывают, что наиболее точно и правильно представлять сознание как множество разных дорожек или потоков, текущих одновременно. Сознание может переходить с одной дорожки на другую, как прожектор, освещающий на железнодорожной станции то один, то другой путь.

Что содержит в себе сознание, кроме дискретных (прерывистых) мыслей? Свидетельства людей, занимающихся медитацией, позволяют предположить, что поток, поднимающийся из глубины и поверхности разума, сложнее, чем просто разнообразие мыслей. Исследования сознания показывают, что в содержании, а также в структуре и форме самой мысли все постоянно изменяется.

«Из всех твердо установленных научных фактов я не знаю более важного и фундаментального, чем тот факт, что, если вы стараетесь ни о чем не думать и подавляете мысль достаточно долго, в конце концов вы приходите в область сознания, которое глубже мысли или за ее пределами… и к пониманию, что существует какое-то другое «я» — более обширное, чем то, к которому мы привыкли» (Edward Carpenter, 1844–1929).

Тарт (Tart, 1972) призывал психологов понять, что для того, чтобы войти в необычные состояния, и для того, чтобы изучать их, могут понадобиться специальные тренировки. Специальные тренировки необходимы дантисту, чтобы выявить крошечные дефекты зубов на рентгеновском снимке, и астронавту для работы в условиях невесомости; и точно так же исследователи, работающие над проблемами необычных состояний сознания, должны пройти соответствующее обучение. Джеймсовы жалобы на то, что способность проникать глубоко в суть вещей, полученная под воздействием окиси азота (веселящего газа), быстро «исчезает», возможно, отражают не столько летучесть воздействия газа, сколько недостаточную натренированность самого Джеймса.

Какое воздействие оказывает медитация на личностные ценности, стиль жизни и мотивацию поступков? Рам Дасс (Ram Dass, 1974) считает, что его верования, сформировавшиеся в период изучения западной мотивационной психологии, сильно поколебались после того, как он поэкспериментировал в медитации. Взгляд на мир, отраженный в некоторых медитативных системах, даже не предполагает, что благополучие личности может зависеть от удовлетворения потребностей, которые у нас принято называть основными: принадлежности к какому-то сообществу, власти, успеха и даже от удовлетворения потребностей, имеющих биологические основы, — в пище, воде или личной безопасности. Из книг Рама Дасса (Ram Dass, 1978), Саядава (Sayadaw, 1954) и других авторов очевидно, что существуют модели личности, имеющие совершенно другие основы, чем те, которые мы здесь рассматриваем.

«В сфере разума то, что я сам считаю реальным, является реальным или становится таковым в пределах ограничений, которые можно определить эмпирически и экспериментально. Но и эти ограничения, в сущности, являются результатом наших верований, и их тоже следует преодолеть» (Lilly, 1973).

Гипноз.

Хотя гипноз исследуется уже свыше сотни лет, нельзя сказать, что это явление на самом деле стало понятным. Гипноз находит применение в таких областях, как психотерапия, тренировка спортсменов, техника облегчения боли и даже развлечения ночного клуба. Субъективная реальность и реакция субъекта на внешние раздражители под гипнозом заметно изменяются. Тарт (Tart, 1970) описал некоторые примеры из всего диапазона возможных воздействий гипноза.

«Например, один из обычных, стандартных тестов заключается в том, чтобы внушить субъекту нечувствительность к запахам, а потом поднести к его носу нашатырный спирт и попросить его сделать глубокий вдох. Человек продолжает сидеть с таким равнодушным лицом, как будто ничего особенного с ним не происходит. (Каждый раз я прихожу в ужас, наблюдая этот опыт, но каждый раз все срабатывает самым прекрасным образом.) Еще — к примеру — человеку можно внушить нечувствительность к боли на время хирургической операции. Человека можно заставить видеть галлюцинации. Если ему внушить, что в углу сидит белый медведь, он увидит там белого медведя. Можно вмешаться в память человека… Его можно вернуть в прошлое, и он снова почувствует себя ребенком, он будет погружаться в детство, в младенчество и еще глубже…» (р. 27–28).

После хорошей тренировки люди в гипнотическом состоянии демонстрируют поразительные физические и эмоциональные возможности, а также совершенно необычные свойства восприятия и психики.

Поскольку гипнотические воздействия приводят к разнообразным измененным состояниям, гипноз считается, скорее, средством для изучения сознания, чем способом индуцирования какого-то одного состояния.

Выводы

Кто контролирует ваше сознание? Когда происходит гипнотическое внушение, кажется, что гипнотизер полностью контролирует ситуацию и может заставить субъекта совершать любые глупые и нелепые поступки. Лабораторные исследования показывают, что происходящее имеет кооперативный характер. Только субъект, доверяющий гипнотизеру, будет выполнять его всевозможные команды. До некоторой степени все мы загипнотизированы рекламой и телевидением. Как вы думаете, сильно ли отличается это влияние на ваше сознание от гипноза? Если вы послушно делаете то, что вам внушают, полностью ли вы отвечаете за свои действия?

Когда гипноз используется при лечении зубов, пациенту внушают, что он должен постараться изгнать боль из своего зуба или отключить ее. Как это можно сделать? Нам это неизвестно, но боль отключается, и очень успешно. Если ощущение боли субъективно, т. е. боль является субъектом волевого контроля, то что тогда означают слова «мне больно» или даже «я устал», «я сержусь»? Они свидетельствуют, что наше очень избирательное сознание допустило эти ощущения.

При другом подходе к осуществлению контроля над болью, который вы можете попробовать на себе, используется естественная способность разума отвлекаться. Когда вам в следующий раз будет больно — от ожога, укуса насекомого, оттого, что вы подвернули ногу и т. п., — закройте глаза и постарайтесь сознательно усилить ощущение боли. Сосредоточьтесь только на боли и на поврежденном участке тела. Прочувствуйте свою боль как можно полнее, постарайтесь не чувствовать ничего, кроме нее, по крайней мере 30 секунд. Потом расслабьтесь — и вы увидите, что боль стала гораздо слабее или вообще исчезла.

Интересно, в какой степени наше внутреннее согласие принять боль является результатом неосознанных поисков альтернативного пути к избавлению от неприятных ощущений?

Потеря идентичности

В состоянии, которое называют глубоким гипнозом (Sherman, 1972; Tart, 1970), личность, по всей видимости, претерпевает ряд весьма радикальных трансформаций. Один за другим исчезают признаки идентичности. Уходит чувство времени и места, где находишься, ощущение собственного тела и осознание своего «я». Хотя какое-то время сохраняется связь между субъектом и гипнотизером, но и эта связь постепенно тает и экспериментатор воспринимается уже просто как далекий звук какого-то голоса.

«Во время опыта я неоднократно спрашивал его, как он ощущает свою идентичность. «Кто вы? С кем вы себя идентифицируете?» — примерно так. Сначала его ответы обычны, он говорит от имени своего привычного эго. Потом его ощущение собственного «я» уже почти не распространяется на тело и касается только головы, видимо, как думающей части. Этот процесс идет дальше, и человек все меньше и меньше осознает свое привычное «я» и его идентичность — давайте назовем ее Джон Смит — постепенно исчезает. Он еще глубже погружается в гипноз, и Джон Смит больше не существует. Произошли изменения в его ощущении самого себя. Он все больше и больше чувствует свою новую идентичность, и эта новая идентичность есть потенциальность. Он уже не является кем-то в отдельности, он потенциален. Он может быть этим, может быть тем. Он сознает свою идентичность с этим множеством потенциалов» (Tart, 1970, р. 35).

Эти результаты показывают, что существует некая перегородка между личным и каким-то другим, более центральным сознанием. Кто отвечает на вопросы, если, как говорит исследователь, «Джон Смит больше не существует»?

Восприятие времени и пространства

Какое воздействие оказывает на личность восприятие? Большинство теоретиков предполагают, будто мы все видим одинаковый мир, видим одни и те же цвета, одинаково воспринимаем время и т. д. Ааронсон (Aaronson, 1968, 1979) провел ряд работ, в которых исследовалось это предположение. Он обнаружил, что вызванные под влиянием гипноза изменения в восприятии (изменение восприятия времени, формы или пространства) могут привести к психическим, эйфорическим или другим краткосрочным изменениям личности. Измененные параметры восприятия приводят к эмоциональным и поведенческим изменениям подобно тем, какие можно встретить при описании кататонии, паранойи и других психических нарушений. Ниже описывается пример работы Ааронсона (Aaronson) с нормальным, хорошо подобранным субъектом.

«Субъект № 5 реагировал с заметным примитивизмом в поведении [что касается инструкций по поводу гипноза, то не существует измерений его глубины]. Пациент плоско и не к месту острил, не мог представить себе, что расположено за холмом или находится рядом за углом. Несколько раз он перекрестился, хотя ничто в его биографии не наводило на мысль о его привязанности к подобной религиозной символике. Его реакции были поверхностными, свои чувства он выражал вяло, а его поведение напоминало поведение хронического шизофреника» (1979, р. 227–228).

Чтобы понять повседневное поведение различных людей, было бы полезно изучить, как они воспринимают мир, а также ознакомиться с их детским опытом. Вы знаете какого-нибудь человека, который вечно спешит и не может притормозить? Вы знаете людей, которые всегда кажутся противоестественно мрачными или вечно веселыми? Возможно, личности отличаются друг от друга именно особенностями индивидуального восприятия.

Автоматическое письмо

Джеймс призывал всех попробовать себя в автоматическом письме, хотя бы для того, чтобы убедиться в существовании реальности, недоступной нашему взору. Экспериментальный реквизит Джеймса включал непрозрачный экран, устанавливаемый между вводимым в транс субъектом и его собственной рукой, так чтобы экспериментатор мог задавать вопросы субъекту и руке по отдельности. Когда экспериментатор обращался к голове субъекта, тот продолжал оставаться в состоянии легкого (неглубокого) транса, а когда он обращался к руке, и рука тотчас начинала писать, голова впадала в более глубокое бессознательное состояние.

Повествовательный стиль Джеймса, повторяющий подъемы и спады сознания, наводит на мысли о том, что он был рожден под влиянием автоматической речи и письма. Этот сформировавшийся в зрелом возрасте стиль связан и с некоторыми переживаниями детства. Оба брата в семье Джеймсов, Уильям и Генри, наблюдали сеансы автоматического письма введенного в транс медиума в ходе экспериментов, проводимых доктором Джеймсом Джоном Уилкинсоном. Генри Джеймс старший посылал мысленные сигналы своему соседу Уилкинсону, когда они проживали в местечке Сен-Джонс Вудс зимой 1855 года; в ту пору Генри было 11, а Уильяму — 12. Позднее Уилкинсон опубликовал свой метод спонтанной речи, письма и рисования в приложении к книге тысячи стихов, которые он лично написал спонтанным методом.

Для размышления. Спонтанное письмо

Сядьте, возьмите в руку ручку и позвольте вашим мыслям входить в поле вашего сознания. Держа в уме вашу тему, подхватите первую мысль и просто начните писать. На несколько минут доверьтесь потоку, исходящему свыше, проявляющему себя в спонтанные моменты Божественного Провидения, и непрерывно записывайте фразы, посвященные рассматриваемой вами теме (Wilkinson, 1856).

---

Скрытый наблюдатель

При гипнозе случается, что одна часть личности может осознавать что-то происходящее, тогда как другая ее часть об этом не знает. Ранняя работа Джеймса в этой области была полна противоречий (1899b) и потеряла значение. Он сообщал о субъекте под гипнозом, который ощущал булавочные уколы. Когда же его об этом спросили, он ничего не знал о подобных физических ощущениях, а прочитав написанное своей собственной рукой, отказался от него.

«Следует, однако, согласиться с тем, что у некоторых людей… общее возможное сознание может быть расколото на несколько частей, которые сосуществуют, но взаимно игнорируют друг друга» (James, 1890, vol. 1, p. 206).

Хилгард (Hilgard) (1977, 1978) провел серию подобных опытов и сообщил, что существует как бы разделенное сознание, имея в виду две части личности, одинаково способные и разумные, но ничего не знающие друг о друге.

«Так называемый скрытый наблюдатель был выявлен совершенно случайно.

Сначала мы обнаружили этот феномен у молодого человека: слепой субъект, бывший под гипнозом, кроме того, сделался «глухим». Он совершенно не реагировал на шум и был невозмутим, когда студенты выкрикивали ему свои комментарии. В какой-то момент один из студентов сказал: «Откуда нам знать, что он действительно не слышит чего-нибудь?» Поэтому я попросил его поднять палец, если он слышит, о чем говорят. Палец поднялся. Затем испытуемый сказал: «Не могли бы вы вывести меня из этого состояния и сказать мне, что случилось — что заставило мой палец подняться?» Я ему сказал, что положу руку на его голову и хочу коснуться той его части, которая подняла палец. Вскоре после того как я положил руку ему на голову, я смог получить от него описания того, что ранее говорилось, сколько раз я хлопал деревянными дощечками и т. д. Когда я убрал руку, он вновь возвратился в прежнее гипнотическое состояние и сказал: «Последнее, что я помню, это то, что вы сказали, что я буду говорить с вами, когда вы положите руку мне на голову. Я сказал что-нибудь?»» (Hilgard, 1977, р. 186).

Вы считаете, что существует такая часть вас, которая понимает, наблюдает и при этом она неизвестна большей части вашей личности? Растет число подтверждений того, что ответом на этот вопрос должно быть «да» (Nadon, D'eon, McConkey, Lawrence & Campbell, 1988; Spanos, Flynn & Gwynn, 1988). Если это так, то каковы характерные особенности этой части? Что ей известно и как она влияет на наше поведение?

Множественная личность.

Уильям Джеймс был сторонником идеи о том, что мы не являемся единым целостным «я», хотя на первый взгляд это, возможно, и представляется таким образом. Скорее, мы представляем собой множество «я», при этом некоторые сегменты связаны между собой в большей степени, чем другие. В случаях психопатологии мы наблюдаем дезинтеграцию личности на ее наиболее примитивные фрагменты; тогда как в объединяющем сознании мистического опыта все предстает перед нами как одно — единое, целостное видение всеобщности — вселенная и мы сами кажутся нам сплетенными между собой бесшовной паутиной. Однако имея в виду как психопатологию, так и опыт трансценденции, Уильям Джеймс говорил, что объединение происходит «всегда не до конца» — при этом остаются свободные нити, которые никогда не вплетаются органически в общую ткань и не позволяют нам понять во всей своей полноте то, кем мы являемся.

Джеймс сам явился одним из основоположников теории развития личности, изучая случаи множественной личности, исследуя различные состояния сознания, которые может испытать нормальный индивидуум, и даже постулировав новое измерение развития личности в направлении личностного роста, которого может достичь человек, если только будет стремиться к этому. Взгляды Джеймса изложены в нескольких различных источниках, но наиболее полное выражение они нашли в главе «Множественная личность» из лекций 1896 года, посвященных «необычным психическим состояниям» и прочитанных в Лоуэлле (Taylor, 1982), а также в его определении личности, сформулированном для «Универсальной энциклопедии» Джонсона (Johnson's Universal Cyclopedia), опубликованной между 1895 и 1898 годом (James, 1895; Taylor, 1996).

В целом Джеймс придерживался концепции спектра сознания, впервые сформулированной британским исследователем психики Ф. Майерсом (F. W. H. Meyers). Майерс говорил, что бодрственное сознание является лишь одним из многих возможных психических состояний и находится приблизительно посредине между психопатологией и трансценденцией. Проанализировав основные достижения экспериментальной психопатологии на европейском континенте и в Англии, Майерс утверждал, что вследствие травмы непереработанные фрагменты опыта откалываются от бодрственного сознания и падают в бессознательное, где они дрейфуют, подчиняясь собственным законам. Он называл этот феномен «реальностью погребенной идеи». Каждый раз, когда имеет место сходный травматический опыт и от сознания откалываются новые фрагменты, они оказываются во владении этих дрейфующих комплексов подсознательного. В конце концов, эти комплексы находят дорогу в бодрственное сознание в завуалированной форме и выражаются в виде симптома — обморока, паралича, потери голоса или слуха — типичных симптомов истерии или же собирают энергию у других фрагментов подсознания и прорываются в поле бодрственного сознания, превращаясь в полноценные, но изолированные личности, живущие собственной жизнью. Таковы, по словам Джеймса, истоки его идей, берущие начало не только во взглядах Майерса, но и Пьера Жане, а также Мортона Принца на множественную личность.

Сегодня существует достаточно сведений о том, что некоторые люди имеют как бы не одну личность, т. е. внутри таких людей существует много личностей, каждая со своим именем, со своей базой данных памяти, а также способом мышления и поведения. Даже возраст и пол у этих личностей может быть разным. О чрезвычайных случаях сообщали «сами» испытавшие нечто подобное люди (Casey, 1991; Chase, 1987); пациенты с множественными личностями были описаны их лечащими врачами (Mayer, 1990; Schoenewolf, 1991) или другими объективными исследователями (Keyes, 1981; Schreiber, 1974). Кроме того, существует большой объем клинических данных (Ross, 1989) и данных психофизиологических исследований (Coons, 1988; Miller & Triggiano, 1992; Putnam, 1984), в которых подробно рассказывается об этом феномене.

«К этому времени мы уже ознакомились с мнением, что человеческое сознание не обязательно представляет собой единое целое, но мы должны ознакомиться со случаями, в которых это разделение проявляется более отчетливо» (James in: Taylor, 1982, p. 73).

Видимо, когда человеческая психика подвергается сильным стрессам, таким, как сексуальное насилие в детстве, ужасы войны, то в таких случаях личность может разделиться на части. Одна часть сохраняет чувства и воспоминания об этом трагическом событии, тогда как другие части этого не помнят. Такие разделенные части, похоже, совсем не стремятся к воссоединению, а, сохраняя раздельное существование, развиваются собственными путями, часто у них различные способности, и даже языки они знают разные (Keyes, 1981). Более того, лабораторные тесты показывают, что такие множественные личности могут отличаться в своих реакциях на лечение, показаниях кровяного давления, иметь разные аллергические реакции и даже очки им нужно выписывать разные (Miller, Blackburn, Scholes & White, 1991).

Такие данные расширяют современное понятие термина «личность».

Выводы

Существует неоспоримое мнение, что все проявления, которые мы относим к классу «анормальных» или патологических, представляют собой экстремальные варианты нормального поведения. Например, паранойя — это повышенная бдительность, проявляющаяся в повышенном недоверии к незнакомому; истерия — это избыток эмоционального возбуждения и т. д. Если это мнение применить к изучению множественной личности, то это наводит на мысль о том, что для каждого из нас существует нормальная возможность для проявления множественности.

Если мы рассмотрим некоторые обычные внутренние процессы, эта идея покажется более убедительной.

Вам когда-нибудь приходилось спорить с самим собой? А кто представлял противную сторону? А вы ложились спать с проблемой в надежде решить ее после пробуждения? Что это значит, когда мы говорим: «Я не знаю, что на меня нашло» или: «Я не могу представить, как я могла так сказать или поступить»?

В сообщениях об индивидах с серьезными наркотическими или алкогольными проблемами часто сообщается о том, что одна часть личности таких пациентов отчаянно жаждет избавиться от этой привычки, в то время как другая вовсе не хочет этого. Если их поведение является подтверждением множественности, то где гарантии, что в лечении участвует именно пьющая часть личности?

Множественность вовсе не обязательно является патологией, а может быть способом осуществления успешных действий при экстремальных обстоятельствах. Такой подход к понятию множественной личности должен изменить некоторые задачи психотерапии, а также другие виды обучения личности (Dawson, 1990). Как полагает Мерфи (Murphy) (1992), доказательства того, что потревоженные части множественной личности имеют исключительные способности исцелять самих себя, могли бы пролить свет на пути расширения человеческих возможностей.

Существование множественных личностей наглядно ставит проблему, которая уже возникала при исследовании других областей. На вопрос «Кто я такой?» существуют ответы, которые могут оказаться значительно более сложными и менее ясными, чем это было принято считать до сих пор.

 

Оценка.

Все исследовательские данные, полученные при обсуждении различных областей, представленных в данной главе, не соответствуют парадигме (трактовке) традиционной теории личности. Каждое из этих данных показывает, что упрощенное представление о личности, ограниченной пределами физического мира и границами физического тела, не является точным отображением наших возможностей. Либо данные должны быть опровергнуты и признаны несостоятельными (что мало вероятно), либо пределы теории личности следует расширить и включить в нее эти будоражащие мысль данные. Мы могли видеть, что, обобщая свои идеи о поведении мужчин, Фрейд сделал ошибку, включив в работу данные, касающиеся женщин, — также могут некоторые теоретики и исследователи несколько переоценить (преувеличить) свой случай, когда они определяют пределы и возможности человеческой личности.

 

Теория из первоисточника.

Работы Джеймса имеют широкий диапазон, поэтому мы приводим здесь отрывки не из одной, а из двух его книг. Во-первых, это часть лекции для учителей. Здесь мы видим Джеймса как ярко выраженного моралиста и прагматика. Во-вторых, это выдержки из книги «Многообразие религиозного опыта» (1902), иллюстрирующие некоторые взгляды Джеймса на трансперсональное.

В высшей степени важно, чтобы учитель ясно представлял себе значение привычки, и в этом вопросе психология оказывает нам большую помощь. Правда, мы говорим и о хороших, и о дурных привычках, но в большинстве случаев, употребляя слово «привычка», люди имеют в виду какую-нибудь дурную. Так, говорят о привычке курить, пить, браниться, но не говорят о привычной воздержанности, умеренности, смелости…

По моему мнению, мы подчинены законам привычки потому, что имеем тело. Чтобы выразить свою мысль в немногих словах, скажу так: пластичностью живого существа нашей нервной системы объясняется тот факт, что какое-нибудь действие в первый раз кажется нам трудным, при повторении же становится все легче выполняемым, а после достаточного упражнения выполняется полумеханически или даже почти без всякого участия сознания. Наша нервная система — если говорить словами доктора Карпентера — развилась в том направлении, в каком ее упражняли, точно так же, как лист бумаги или платье всегда стремится сложиться такими складками, какие образовались на нем, когда его в первый раз складывали.

Таким образом, привычка — это вторая природа или, как сказал герцог Веллингтон, «в десять раз сильнее природы». Такова она, по крайней мере, когда мы рассматриваем ее значение в жизни взрослого человека, потому что в этом возрасте большинство инстинктивных наклонностей уже задержаны или уничтожены привычками, усвоенными благодаря воспитанию. С той минуты, когда мы встаем, и до той минуты, когда мы вечером ложимся в постель, 99 из 100, а может быть, даже 999 из 1000 наших поступков выполняются чисто автоматически или по привычке. Одеваться и раздеваться, есть и пить, здороваться и прощаться, снимать шляпу или уступать дорогу дамам — все эти действия и даже большинство наших обыденных речей упрочились в нас благодаря повторению в такой типичной форме, что на них можно смотреть почти как на рефлекторные движения. На всякого рода впечатление мы имеем готовый ответ, который даем автоматически. Даже слова, которые я в настоящий момент здесь употребляю, служат примером этого рода: так как я уже раньше читал лекции о привычке и в одной из своих книг написал о ней главу, которую затем перечитывал во время печатания, то мой язык, как я замечаю, независимо от моей воли повторяет старые фразы, и я почти буквально говорю то, что уже говорил раньше.

В той мере, в какой мы — просто живой комплекс привычек, мы являемся стереотипными существами, подражающими и копирующими свое собственное прежнее «я». А так как мы при всяких условиях обнаруживаем тенденцию стать такими существами, то отсюда прежде всего следует, что главные усилия учителя должны быть направлены на то, чтобы выработать у ребенка именно те привычки, которые в дальнейшей жизни принесут ему наибольшую пользу. Люди воспитываются для действия, материалом же, из которого действия состоят, служат привычки…

Нет существа более жалкого, чем человек, которому привычна лишь нерешительность и которому требуется особое решение воли в каждом отдельном случае, когда ему надо закурить сигару, выпить стакан чаю, лечь спать, подняться с постели или приняться за какую-нибудь даже самую ничтожную работу. У такого человека более половины времени уходит на обдумывание или сожаление о действиях, которые, в сущности, должны бы выполняться почти без всякого участия сознания. Если подобные ежедневные привычки не укоренились прочно у какого-нибудь из моих слушателей, пусть он сейчас же примется укреплять их…

Пользуйся первым попавшимся благоприятным случаем, чтобы привести в действие раз принятое решение, и старайся удовлетворить всякое эмоциональное стремление, возникающее у тебя в направлении тех привычек, которые ты хочешь приобрести. Решения и стремления оставляют в мозгу известный след не тогда, когда они возникают, а в тот момент, когда производят какие-нибудь моторные эффекты.

Как бы ни был богат запас нравственных правил у человека, какие бы добрые намерения он ни питал, на его нравственный характер это может не оказывать никакого влияния, если он не пользуется любым представившимся случаем для того, чтобы действовать. Дорога в ад, по пословице, вымощена добрыми намерениями. И это — ясное следствие из тех правил, которые я здесь изложил. «Характер, — говорит Дж. Ст. Милль, — есть окончательно сформировавшаяся воля», а воля есть совокупность стремлений действовать твердо, быстро и решительно во всех важных случаях жизни. Стремление действовать укореняется в нас тем сильнее, чем чаще и непрерывнее действия фактически повторяются нами и чем более возрастает способность мозга их вызывать. Когда благородное решение или искренний порыв чувства по нашей вине пропадают бесследно, не принеся никаких практических результатов, то мы не только упускаем благоприятный случай действовать, но, что хуже, создаем положительную задержку, которая в будущем станет препятствовать нашим решениям и эмоциям нормально разрядиться в виде действия. Нет более презренного типа человеческого характера, чем бессильный сентименталист и мечтатель, который всю свою жизнь предается чувствительным излияниям и никогда не совершит истинно мужественного поступка (1899 а, р. 33–36; Джеймс У. Беседы с учителями о психологии. М., 1998. С. 59–64).

В следующую подборку входят отрывки из замечательной лекции Джеймса о религиозном опыте. В этих лекциях, которые были одними из первых психологических обзоров воздействия духовных опытов на сознание и поведение, Джеймс не заострял внимание на том, насколько истинны те или иные верования, моральны они или аморальны. После того как в предшествующих лекциях он привел сотни примеров, описал их воздействие и проанализировал, Джеймс пытается здесь обобщить полученные данные и понять, что они означают.

Если суммировать со всей возможной полнотой существенные черты религиозной жизни, которые мы установили в предшествующем исследовании, то мы получим следующую формулировку входящих в нее верований:

1. Видимый мир является лишь частью иного, духовного мира, в котором он черпает свой главный смысл.

2. Истинной целью нашей жизни является гармония с этим высшим миром.

3. Молитва, или внутреннее общение с духом этого горнего мира — «Бог» ли это или «закон», — есть реально протекающий процесс, в котором проявляется духовная энергия и который порождает известные психические и даже материальные последствия в феноменальном мире.

Кроме того, религия заключает в себе следующие психологические черты:

4. Она придает жизни новую прелесть, которая принимает форму лирического очарования или стремления к суровости и героизму.

5. Она порождает уверенность в спасении, душевный мир и вливает силы в чувство любви…

Но пойдем дальше признания субъективной полезности религии и проанализируем ее интеллектуальное содержание.

Во-первых, есть ли во всех противоречащих друг другу религиозных убеждениях некое общее ядро, на котором все они единодушно сходятся?

И во-вторых, можем ли мы признать это ядро истинным?

Я начну с первого вопроса и без колебания дам на него утвердительный ответ. Боги и вероучения различных религий, конечно, противоречат друг другу, но существует однообразное явление, общее всем религиям: это душевное освобождение. Оно складывается из двух частей:

1. Душевное страдание.

2. Освобождение от него.

Страдание, сведенное к простейшей своей форме, состоит в чувстве, что со мной, каков я есть теперь, происходит что-то дурное.

Освобождение состоит в чувстве, что я спасен от зла благодаря приобщению к высшим силам.

В тех достигших довольно высокого развития душах, которые были исключительным предметом нашего изучения, страдание, как мы видели, имеет нравственный характер, а спасение принимает мистическую окраску. Я думаю, что мы останемся в пределах того, что обще всем этим душам, если сформулируем сущность их религиозного опыта такими словами:

Личность, страдающая от своего несовершенства и сознающая его, до известной степени преодолела уже это несовершенство в своем сознании и находится уже в возможном общении с чем-то высшим (если существует нечто высшее). В человеке, наряду с дурной его стороной, есть лучшие, хотя бы в виде беспомощного зародыша. Нет возможности установить, с какой из этих сторон отождествляет свое истинное «я» человек в первой стадии этого процесса; но когда наступает вторая стадия (стадия освобождения или спасения), то человек определенно отождествляет свое истинное «я» с упомянутым зародышем лучшего существа в себе. Вот как это происходит: человек начинает осознавать, что эта высшая часть его существа родственна чему-то проявляющемуся во внешнем мире, общему ей по качеству, но бесконечно превосходящему ее; в тоже время он постигает, что может приобщиться к этому «нечто» и спастись, если его низшее «я» будет окончательно им подавлено.

Мне кажется, что все рассмотренные вами явления могут быть вполне точно описаны в этих очень простых и общих терминах. Они допускают раздвоение личности и внутреннюю борьбу; обнимают собой перемещение центра духовной энергии и низвержение низшего «я»; они выражают чувство внешнего происхождения спасительной силы и чувство общения с нею, в этих терминах становится понятным появление чувства радости и доверия к миру. Среди всех приведенных мною в этих лекциях автобиографических документов, наверно, не найдется ни одного, к которому нельзя было бы вполне приложить этого описания. Достаточно добавить к последнему специфические подробности, присущие конкретному вероучению и личному темпераменту, — и мы получим воспроизведение религиозного опыта в его индивидуальной форме.

Однако для подобного анализа религиозный опыт всегда будет психическим явлением. Правда, этот опыт имеет огромную биологическую ценность. Когда человек обладает им, его духовные силы растут, новая жизнь открывается перед ним, и опыт этот кажется ему границей, где сочетаются силы двух различных миров. Неужели же этот опыт, вопреки доставляемым им результатам, является только субъективным восприятием вещей, созданием человеческого воображения? Я подхожу, таким образом, ко второму вопросу: в чем состоит объективная «истина» содержания религиозного опыта?

Этот вопрос об истинности прежде всего должен быть поставлен по отношению к тому «нечто», активное гармоническое общение с которым наше высшее «я» переживает в религиозном опыте. Представляет ли это «нечто» только продукт нашего воображения или реальное бытие? Если оно реально существует, то в какой форме? Обладает ли оно активной силой? Как следует понимать это «общение», в реальности которого так убеждены религиозные люди?

Теоретическая задача различных богословских учений состоит именно в ответе на эти вопросы, и здесь проявляется все их разноречие. Все они согласны с тем, что это «нечто» существует реально, хотя некоторые утверждают, что оно существует в образе личного Бога или нескольких богов, тогда как другие видят в нем только идеальное стремление, лежащее изначально в основе мироздания. Все они согласны, что оно обладает активной силой проявления и что реален акт добра, что человек предает свою судьбу в его руки. Спекулятивное разногласие всех этих учений ярче всего обнаруживается в истолковании переживаний «общения». Теизм и пантеизм, природа и второе рождение, спасение и карма, бессмертие и перевоплощение, рационализм и мистицизм доставляют материал для нескончаемых споров об этом вопросе (1902/1958, р. 367–369, 383–385; Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М, 1993. с. 378, 394–397).

 

Итоги главы.

— Джеймс определял психологию как «описание и объяснение состояний сознания как таковых». Область психологии была определена его исследованиями и его достижениями.

— Джеймс больше заботился о ясности выводов, чем о разработке какого-то унифицированного подхода, и поэтому он понимал, что различные модели полезны для понимания разных типов данных.

— Та личностная непрерывность, которая осознается всякий раз при пробуждении, является «я» данной личности. Это «я» имеет несколько слоев: реальный, социальный и духовный. Как и сознание, оно может быть непрерывным и прерывистым.

— Не существует индивидуального сознания, независимого от владельца. Каждая мысль является частью личного сознания. Сознание всегда существует относительно некой личности. Совершенно одинаковая мысль никогда не приходит дважды.

— Мысль непрерывна в пределах каждого личного сознания. Любая мысль рождается из потока сознания, беря часть силы, содержания, сфокусированности и направления от предшествующих мыслей.

— Сознание избирательно. Внимание и привычка являются основными переменными в том, что индивид избирает и чем определяется выбор.

— Сознание имеет две части — четкую часть и смутную, ядро и «бахрому» (периферию сознания). То, что мы осознаем в каждый момент, — это то, на что мы обратили внимание. То, что находится на периферии сознания, напоминает паутину чувств и ассоциаций, которые придают смысл фону.

— Отвергая мнение о том, что сам разум пассивен и что опыт как бы проливается на него, Джеймс чувствовал, что до того, как что-то может осуществиться, на это что-то нужно обратить внимание. Сам по себе опыт без селективного отбора или внимания представляет собой полный хаос.

— Привычки — это действия или мысли, которые с виду похожи на автоматические ответы. Они снижают осознанное внимание, с которым индивид должен относиться к своим действиям. Действие, на которое не обращают внимания, труднее изменить, хотя легче выполнить.

— Плохие привычки являются наиболее явными и самыми распространенными препятствиями для роста личности в повседневной жизни. Новым возможностям мешают трудности в изменении привычек.

— Воля — это соединение усилия (преодоление рассеянности, заторможенности или лени) и внимания (сосредоточенное сознание). Воля необходима для того, чтобы подвести индивида вплотную к измененному состоянию мистического «единения», к космическому или единому сознанию.

— Основным стремлением человеческих существ является улучшение их благосостояния.

— Эмоция зависит от обратной связи с телом. Успехи в психофармакологии частично поддерживают это основное положение.

— Для организма благоприятнее всего состояние равновесия между выражением чувств и их сдерживанием. Необходимо здравомыслие. В то же время каждый индивид стремится трансформировать реальность в соответствии со своими идеалами.

— Прагматизм первоначально разрабатывался для того, чтобы уточнить или исключить бесполезные соображения относительно чьей-то жизни или теории. Если нет практической разницы от того, истинна или фальшива идея, то дальнейшее осуждение этой идеи бессмысленно.

— Невыраженные эмоции, ошибки избыточности и то, что Джеймс называл «своеобразной слепотой», — все это является препятствием для роста личности.

— Блокированная или сдерживаемая эмоция, положительная или отрицательная, может привести к психической или физической болезни.

— Основная задача педагога — поощрение студентов к развитию способности к длительному вниманию. Тренировка необходима для того, чтобы удерживать направленное внимание все более и более длительные периоды времени.

— Психология, которую представлял Джеймс, охватывала все области человеческого опыта и существования; с одной стороны, она была связана с мистицизмом, а с другой стороны — с биологией. Он не разделял анормальный и нормальный опыт при изучении обширной области состояний сознания.

— Основные предположения о сознании и о природе реальности были предметом исследований с применением биологической обратной связи, психоделических лекарств, гипноза и медитации. Современные исследования субъективных явлений параллельны исследованиям Джеймса, касающимся измененных, религиозных состояний, паранормальных состояний сознания и гипноза.

— Джеймс описывал собственное «я» как постоянно колеблющееся поле, и это, в общем, соответствует полученным данным, что личность может потерять то, что называется личной индивидуальностью, не чувствуя потери реальной идентичности. Время, место и сознание взаимодействуют.

— Любая теория личности, которая не учитывает меняющиеся состояния сознания, является неполным описанием человеческого опыта.

— Та часть сознания, в которой наше осознание себя не меняется, — всего лишь небольшая часть сознания, представляющая собой частный случай со своими ограничениями и правилами.

— При исследованиях биологической обратной связи было обнаружено, что эмоция зависит от обратной связи, полученной от тела.

— Различие между пассивным и активным волевым устремлением оказывается решающим в тренировке биологической обратной связи. Пассивное воление, желание позволяет, чтобы все шло так, как идет, — это особое состояние, которым люди научились пользоваться.

— Медитация используется при тренировке фиксирования и сосредоточивания внимания. Она полезна при лечении некоторых психических и физических состояний. Медитация может использоваться при изучении структуры мысли.

— Особые состояния сознания становятся доступными при специальной тренировке.

— Гипноз все больше рассматривается не только как способ индуцирования какого-то одного состояния сознания, а как инструмент для изучения сознания вообще.

 

Ключевые понятия.

Воля (Will). Это сочетание внимания (направленное сознание) и усилия (преодоление лени, заторможенности или рассеянного внимания). Это также процесс, при котором сознание делает выбор из других имеющихся и придерживается этого выбора достаточно долго, чтобы выбранная цель осуществилась.

Духовное «я» (Spiritual self). Активный элемент всего сознания, внутренняя и субъективная сущность индивида. Это также то место, откуда исходят волевые решения, где находится источник внимания и усилия.

Знание знакомства (Knowlege of acquaintance) (непосредственное знание). Такое знание сенсорно, интуитивно и поэтично. Это то, что Джеймс называл знанием, полученным путем прямого опыта.

Знание о (Knowlege about) (опосредованное знание). Согласно Джеймсу, это более высокий уровень знания, это знание, полученное путем абстрактного размышления. Оно сфокусировано, интеллектуально и рационально. Оно может абстрагироваться. Это знание неэмоционально и объективно.

Пассивный волевой акт (воление) (Passive volition). Готовность позволить событиям происходить так, как они происходят. Вышеназванный термин относится к состоянию сознания, которое люди учатся использовать для успешной биологической обратной связи; это внимание без усилия.

Поток сознания (Stream of consciousness). В литературе — это манера письма, при котором делаются попытки скопировать и записать беспорядок (смятение) и поток мыслей, такая манера письма еще называется потоком мысли. В сознании поток непрерывен. В осознании происходящего и в чувствах могут быть интервалы, но при этом нас не сопровождает ощущение какого-то перерыва.

Прагматизм (Pragmatism). Джеймсом была создана самостоятельная школа мысли, чтобы прояснить или устранить бесполезные соображения по поводу проблем чьей-то жизни или концепций. Если нет практической разницы в том, истинна или ложна какая-то идея, то дальнейшее обсуждение этой идеи бессмысленно. Исходя из этого, истинные идеи — это те, которые могут быть проверены, подтверждены, обоснованы и которые можно использовать.

Реальное (материальное) «я» (Material self). Это пласт личности, включающий те элементы, с которыми мы себя идентифицируем как личность, — это не только наше тело, но также и наше имущество, дом, друзья и семья. Любой человек или предмет, с которыми индивид отождествляет себя, могут рассматриваться как часть его (или ее) реальной (материальной) личности.

Слепота (Blindness). Это наша самонадеянность, уверенность в том, что мы можем решать за других, что для них хорошо, каковы их потребности или чему их следует учить. Это симптом более глубокой слепоты, касающейся внутренней реальности, которая препятствует нам осознавать завершенность и интенсивность настоящего. Такими симптомами могут быть ошибки избыточности, неспособность выражать свои чувства и стремление обзавестись привычками, ограничивающими сознание.

Социальное «я» (Social self). Это набор личных привычек, которые создают опору для наших взаимоотношений с другими людьми. Это изменяющаяся, мягкая и податливая, поверхностная сторона личности.

Чувство рациональности (Sentiment of rationality). Эмоциональное состояние, когда хочется чувствовать, что мы разумны. Желание найти факты, которые помогли бы нам чувствовать себя более комфортно или разрешили бы наше эмоциональное смятение. Это чувство участвует в процессе принятия решения, так же как при рациональном мышлении участвует упражнение.

 

Аннотированная библиография.

Allen, G. W. (1970). William James: A biography. New York: Viking.

Книга Дж. У. Аллена «Уильям Джеймс: Биография» до сих пор остается лучшей библиографией Джеймса. Автор также опубликовал биографии Уолта Уитмена и Ральфа Уолдо Эмерсона.

Donnelly, M. (Ed.) (1992). Reinterpretating the legacy of William James. Washington, DC: American Psychological Association.

В сборнике «Пересматривая наследие Уильяма Джеймса» под редакцией М. Донелли двадцать три ученых оценивают влияние Джеймса на представляемые ими дисциплины, тем самым демонстрируя нам, что идеи Джеймса продолжают являться формирующей силой их собственных концепций. В первой статье доказывается существование уникальной восходящей к Джеймсу психологической традиции, включающей крупнейших представителей психологии личности после Джеймса, работавших в 1930–1940-х годах, а также основателей гуманистической и трансперсональной психологии 60-х годов.

Feinstein, H. (1984) Becoming William James. Ithaca, NY: Cornell University Press.

Работа Файнштейна «Становление Уильяма Джеймса» представляет собой необычную биографию, рассматривающую преимущественно историю жизни дедушки и бабушки Джеймса, и их влияния на Джеймса в период его детства, написанную доктором медицины, психоаналитиком, вернувшимся в колледж для получения степени доктора философии по специальности историка, прежде чем он занялся теоретическим изучением систем родства.

James, W. (1902). The varieties of religious experiences. Various editions.

Книга Джеймса «Многообразие религиозного опыта» составлена на материале лекций Джеймса по истории религии и религиозного опыта, в которых используется феноменологический метод с привлечением документов, называемых Джеймсом «персональными свидетельствами» (the documents humaine) — документами реально живших людей и собственноручно поведавших о своем жизненном опыте. Данную работу можно рассматривать как всеобъемлющее введение к более общему разделу психологии измененных состояний сознания, хотя большинство приводимых Джеймсом примеров взяты исключительно из религиозной литературы. Аннотированная версия, опубликованная издательством Гарвардского университета, предназначена для научных и учебных целей.

James, W. (1961). Psychology: Briefer course. New York: Harper & Row. With an introduction by Gordon W. Allport.

Книга, «Психология: Сокращенный курс», изданная с предисловием Гордона Оллпорта, является перекомпонованной версией двухтомного труда Джеймса «Принципы психологии» (Principles of Psychology, 1890), являвшейся базовым учебником для американских колледжей и университетов на протяжении последующих двадцати лет. Сразу после опубликования студенты дали двухтомнику «Принципов» Джеймса и его сокращенному курсу прозвище «Джимми». В издании 1961 года устаревшие главы, посвященные нервной системе, полностью опущены.

James, W. (1962). Talks to teachers on psychology and to students on some of life's ideals. New York: Dover.

Работа «Беседы с учителями о психологии и со студентами о некоторых жизненных идеалах» представляет собой популярное описание методов приложения «Принципов» (The Principles, 1890) к сфере психологии образования, предназначенное для учителей. Книга содержит множество советов, касающихся воспитания и тренировки ума для молодых людей. Джеймс сам говорил о том, что его сопроводительная работа «Беседы со студентами», несмотря на тот факт, что она была предназначена для широкой непрофессиональной аудитории, содержит статьи, раскрывающие самую суть его философских взглядов.

McDermott, J. J. (Ed.) (1977). The Writings of William James: A comprehensive edition. Chicago: University of Chicago Press.

«Полное собрание трудов Уильяма Джеймса» под редакцией МакДермонта является лучшим однотомным собранием сочинений Джеймса, снабженным хорошей вступительной статьей с многочисленными выдержками из его психологических и философских трудов. В собрании представлена наиболее полная аннотированная библиография работ Джеймса, опубликованных до сих пор, хотя вслед за ней последовал выход значительно более полного собрания — Гарвардского издания трудов Джеймса: Burkhardt, Bowers, and Skrupskelis, Critical Edition Collected Works of William James, 1975–1988.

Myers, G. (1986). William James, his life and thought. New Haven, CT: Yale University Press.

Майерс, Дж. «Уильям Джеймс, его жизнь и учение».

Мысль Джеймса не была последовательной, и на протяжении своей жизни он несколько раз менял свои философские взгляды. Пытаясь исправить это положение вещей, Майерс интерпретирует Джеймса в соответствии с нормативной философией, корректируя все его идейное наследие таким образом, чтобы она укладывалось в рамки, более приемлемые для рационалистов.

Perry, R. B. (1935). The thought and character of William James (2 vols.) Boston: Little, Brown. Abridged, Cambridge, MA: Harward University Press, 1948.

Сокращенный вариант двухтомной работы Р. Б. Перри «Мысль и характер Уильяма Джеймса» — шедевра удостоенного Пулитцеровской премии.

Taylor, E. I. (1982). William James on exceptional mental states: Reconstruction of the unpublished 1896 Lowell lectures. New York: SCribner's.

Историческая реконструкция, произведенная по материалам архивных записей Джеймса — книг, которые он брал в библиотеке своего колледжа, и аннотаций из личного собрания книг, использованных при чтении лекций в (университете) Лоуэлл в 1896 году и посвященных «Необычным психическим состояниям» (Exceptional mental states). Первые четыре лекции иллюстрируют работу динамической теории бессознательного, тогда как вторые четыре — патологические проявления бессознательного в социальной сфере.

Taylor, E. I. (1996). William James on consciousness beyond the margin. Princeton, NJ: Princeton Univercity Press.

Работа «Уильям Джеймс о сознании за его границами» представляет собой изложение психологии Джеймса после 1890 года, включая основные достижения в области экспериментальной психопатологии, психических исследований и психологии религии. На историю этих исследований Джеймса автор накладывает историческую эволюцию его доктрины радикального эмпиризма, по замыслу Джеймса, призванной послужить в качестве критики экспериментальной психологии и науки в целом, а также в качестве базы современной науки о сознании.

Веб-сайты.

Уильям Джеймс

http://world.std.com/(-)albright/james.html

Мультимедийный путеводитель по работам Джеймса с многочисленными ссылками на идеи и людей, оказавших влияние на Джеймса, а также испытавших его влияние.

http://www.theatlantic.com/issues/96may/nitrous/nitrous.htm

У. Джеймс, окись азота и вопросы, связанные с употреблением изменяющих состояние сознания препаратов. Статья из журнала «Atlantic Monthly», написанная интересным языком и наводящая на размышления.

Психоделические препараты

http://www.psychedelic-library.org/

http://www.erowide.org/

Два наиболее полных источника литературы, посвященной психоделикам. На этом сайте можно найти отчеты о проведенных исследованиях, философские эссе, статьи и полные тексты книг, предназначенные как для профессиональных исследователей, так и для широкого круга читателей.

http://www.maps.org/

Междисциплинарная ассоциация психоделических исследований (Multidisciplinary Association for Psychedelic Studies, MAPS) является членской некоммерческой исследовательской и образовательной организацией. Ее цель — помощь в разработке, спонсировании, получении разрешения на проведение и опубликовании результатов исследований, посвященных терапевтическому и духовному потенциалу MDMA, психоделических препаратов и марихуаны. На сайте публикуются отчеты об исследованиях, проводимых во всем мире.

http://www.csp.org/chrestomathy/a_chrestomathy.html

Текущий обзор книг, посвященных психоделическому и онтогенетическому (духовному) использованию наркотических препаратов. Легкий доступ к литературе по данной теме.

Биологическая обратная связь

http://www.biofeedback.net/eeg.html

Сеть ресурсов по вопросам биологической обратной связи. Организации, журналы, рекламные материалы. Посетите этот сайт и просмотрите ссылку: «See and hear Dr. Miller's brain on EEG» (посмотрите и прослушайте мозг доктора Миллера на электроэнцефаллограмме).

Медитация

http://www.users.cts.com/crash/d/deohair/psychoph.html

Объемная статья по истории биологической обратной связи со множеством ссылок.

Данной теме посвящено много сайтов, однако почти все они рекламируют один определенный стиль или одного учителя медитации.

http://www.ncf.carleton.ca/dharma/faqs/meditationFAQ.html

Небольшой сайт, отвечающий на наиболее общие вопросы.

Гипноз

http://www.asch.net

Веб-сайт Американского общества клинического гипноза (American Society of Clinical Hypnosis).

Множественная личность

http://cgil.geocities.com/Wellesley/3404/resc.html

Центр ресурсов, рассматривающий, однако, множественную личность как психическое заболевание. (Сайты, посвященные данной теме в целом, не обнаружены.)

Библиография.

Aaronson, В. S. (1968). Hypnotic alterations of space an time. International Journal of Parapsychology, 10, 5–36.

Aaronson, B. S. (1979). Hypnotic alterations of space and time: Their relationship to psychopathology. In J. Fadiman & D. Kewman (Eds.), Exploring madness: Experience, theory, and research (p. 223–236). Monterey, CA: Brooks/Cole.

Adier, G., & Jaffe, A. (1978). Letters of C. G. Jung (Vol. 1). Princeton, NJ: Princeton University Press.

Allport, G. (Ed.). (1961). William James: Psychology, the briefer course. New York: Harper & Row.

Averill, J. R. (1980). Autonomic response patterns during sadness and mirth. Psychophysiology, 99–214.

Baars, B. (1993). Putting the focus on the fringe: Three empirical cases. Conscious and Cognition, 2(2), 126–136.

Bandler, R., & Grinder, J; (1979). Frogs into princes: Neurolinguistic programming. Moab, UT: Real People Press.

Barber, T. X., Dicara, L., Kamiya, J., Shapiro, D., & Stoyva, J. (Eds.). (1971, 1972, 1973, 1974, 1975–1976, 1976–1977, 1977–1978). Biofeedback and self-control: An Aldine annual. Chicago: Aldine.

Baumgardner, A., Kaufman, C., & Cranford, J. (1990). To be noticed favorably: Links between private self and public self. Personality and Social Psychology Bulletin, 16(4), 705–716.

Bennett, C., Osburn, L. & Osburn, J. (1995). Green gold, the tree of life: Marijuana in magic and religion. Frazier Park, CA: Access Unlimited.

Benson, H. (1975). The relaxation response. New York: Morrow.

Benson, H., & Wallace, R. K. (1972). Decreased drug abuse with transcendental meditation: A study of 1862 subjects. Proceedings of Drug Abuse, International Symposium for Physicians (p. 369–376). Philadelphia: Lea & Ferbinger.

Bentov, I. (1977). Stalking the wild pendulum. New York: Dutton.

Berkowitz, L. (1990). On the formation and regulation of anger and aggression: A cognitive-neoassociationistic analysis. American Psychological Association: Distinguished scientific award for the applications of psychology address. American Psychologist, 45(4), 494–503.

Blascovich, J. (1990). Individual differences in physiological arousal and perception of arousal: Missing links in Jamesian notions of arousal-based behaviors. Personality and Social Psychology Bulletin, 16(4), 665–675.

Bravo, G., & Glob, С (1989). Shamans, sacraments, and psychiatrists. Journal of Psychoactive Drugs, 27(1), 123–128.

Breuer, J., & Freud, S. (1953–1966). Studies in hysteria. In: J. Strachy (Ed. and Trans.), The standard edition of the complete psychological works of Sigmund Freud (Vol. 2). London: Hogarth Press. (Originally published, 1895.)

Brown, B. (1974). New mind, new body. New York: Harper & Row.

Buck, R. (1990). William James, the nature of knowledge, and current issues in emotion, cognition, and communication. Personality and Social Psychology Bulletin, 16(4), 612–625.

Cannon, W. B. (1927). The James-Lange theory of emotions: A critical examination and an alternative theory. American Journal of Psychology, 39, 106–124.

Capra, F. (1975). The tao of physics. New York: Bantam Books.

Carrington, P. (1978). The uses of meditation in psychotherapy. In: A. Sugarman & R. Tarter (Eds.), Expanding dimensions of consciousness. New York: Springer-Verlag.

Casey, J., with Wilson, L. (1991). The flock. New York: Knopf.

Chase, T. (the troops of). (1987). When rabbit howls. New York: Dutton.

Dark, W. (1985). Ethics and LSD. Journal of Psychoactive Drugs, 77(4), 229–234.

Clonini, L., & Mattel D. (1985). Biofeedback and cognitive-behavioral therapy. Medicini-Psicosomatica, 30(2), 151–161.

Coons, P. (1988). Psychophysiologic aspects of multiple personality disorder: A review. Dissociation Progress in the Dissociative Disorders, 1(1), 47–53.

Cross, S., & Markus, H. (1990). The willful self. Personality and Social Psychology Bulletin, 16(4), 726–742.

Dawson, P. (1990). Understanding and cooperation among alter and host personalities. American Journal of Occupational Therapy, 44(11), 994–997.

Delmonte, M. (1990). The relevance of meditation to clinical practice: An overview. Applied Psychology: An International Review, 39(3), 331–354.

Delmonte, M., & Kenny, V. (1985). An overview of the therapeutic effects of meditation. Psychologia, 28(4), 189–202.

Doblin, R. (1991). Panke's «Good Friday experiment»: A long-term follow-up and methodological critique. Journal of Transpersonal Psychology, 23(1), 1–28.

Edie, J. (1987). William James and phenomenology. Bloomington: Indiana University Press.

Epstein, M. (1990). Beyond the oceanic feeling: Psychoanalytic study of Buddhist meditation. International Review of Psychoanalysis, 17(2), 159–166.

Peinstein, H. (1984). Becoming William James. Ithaca, NY: Cornell University Press.

Ferguson, M. (1973). The brain revolution. New York: Taplinger.

Fisher, R., & Cleveland, S. (1958). Body image and personality. Princeton, NJ: Van Nostrand.

Freud, S. (1922). Dreams and telepathy. In: J. Strachey (Ed. and Trans.), The standard edition of the complete psychological works of Sigmund Freud (Vol. 18, p. 196–200). London: Hogarth Press.

Freud, S. (1940). Outline of psychoanalysis. In: J. Strachey (Ed. and Trans.), The standard edition of the complete psychological works ofSigmund Freud (Vol. 23, p. 141–205). London: Hogarth Press.

Galen D., & Mangan, B. (1992). Two part structure of consciousness: Application of William James' forgotten concept, «The Fringe». Presented at International Neuropsychological Society, San Diego.

Goleman, D., & Davidson, R. (1979). Consciousness: Brain, states of awareness, and mysticism. New York: Harper & Row.

Gopnik, A. (1993). The psychopsychology of the fringe. Conscious and Cognition, 2(2), 109–112.

Gordon, W. (1961). Synectics: The development of creative capacity. New York: Harpers.

Green, E., & Green, A. (1972). How to make use of the field of mind theory. In: The dimensions of healing. Los Altos, CA: Academy of Parapsychology and Medicine.

Grof, S. (1971). Varieties of transpersonal experience: Observations from LSD psychotherapy. Journal of Transpersonal Psychology, 4, 45–80.

Grof, S. (1986). Psychology and drug research. Re-VISION, 9(1), 47–63.

Gruber, В., Hall, N. Hersh, S., & Dubois, P. (1988). Immune system and psychological changes in metastatic cancer patients using relaxation and guided imagery: A pilot study. Scandinavian Journal of Behavior Therapy, 77(1), 25–46.

Habegger, A. (1994). The Father: A life of Henry James, Sr. New York: Farrar, Straus, & Giroux.

Hickling, E., Sison, G., & Vanderploeg, R. (1986). Treatment of post-traumatic stress disorder with relaxation and biofeedback training. Biofeedback and Self-Regulation, 11(2), 125–134.

Hilgard, E. (1977). Divided consciousness. New York: Wiley.

Hilgard, E. (1978). New approaches to hypnosis. Brain Mind Bulletin, 3(7), 3.

Hohman, G. W. (1966). Some effects of spinal cord lesions on experienced emotional feelings. Psychophysiology, 3, 143–156.

Hurwitz, L., Kahane, J., & Mathieson, C. (1986). The effects of EMG biofeedback and progressive muscle relaxation on the reduction of test anxiety. Educational and Psychological Research, 6(4), 291–298.

James, H. (Ed.). (1926). The letters of William James (2 vols.). Boston: Little, Brown.

James, W. (1874). Review of B. P. Blood's anesthetic revelation. The Atlantic Monthly, 34, 627–629.

James, W. Grundzuge der physiologischen Psychologie (W. Wundt, Reviewer). (1980). In R. W. Rieber (Ed.), Wilhelm Wundt and the making of a scientific psychology (p. 199–206). New York: Plenum Press. (Originally published in the North American Review, 1875, 121, 195–201.)

James, W. (1890). The principles of psychology (2 vols.). New York: Holt, Rinehart and Winston. Unaltered republication. New York: Dover, 1950.

James, W. (1892 a). Psychology: The briefer course. New York: Holt, Rinehart and Winston. New edition. New York: Harper & Row, 1961.

James, W. (1892 b). A plea for psychology as a «Natural Science». Philosophical Review, 1, 146–153.

James, W. (1896). The will to believe and other essays in popular philosophy. New York and London: McKay.

James, W. (1899 a). Talks to teachers on psychology and to students on some of life's ideals. New York: Holt, Rinehart and Winston. Unaltered republication, New York: Dover, 1962.

James, W. (1899 b). Automatic writing. Proceedings of the American Society for Psychical Research, 199, 548–564.

James, W. (1907). Pragmatism: A new name for some old ways of thinking. New York and London: McKay.

James, W. (1909). The meaning of truth. New York: McKay.

James, W. (1910). A pluralistic mystic. Hibbert Journal, 8, 739–759.

James, W. (1911). Some problems in philosophy. New York: McKay.

James, W. (1948). Essays in pragmatism (Alburey Castell, Ed.). New York: Hafner Press.

James, W. (1955). The tigers in India. In: R. B. Perry (Ed.), Pragmatism and four essays from the meaning of truth (p. 225–228). New York: Harcourt Brace Jovanovich.

James, W. (1958). The Works of William James: The varieties of religious experience. Cambridge, MA: Harvard University Press. (Originally published, 1902.)

James, W. (1969). Subjective effects of nitrous oxide. In: C. Tart (Ed.), Altered states of 'consciousness (p. 359–362). New York: Wiley.

Jesse, R. (1997). Testimony of the Council on Spiritual Practices (R. Forte, Ed.). In Entheogens and the future of religion (p. 7–14). San Francisco: CSP Press.

Kamiya, J., & Kamiya, J. (1981). Biofeedback. In: A. Hastings, J. Fadiman, & J. Gordon (Eds.), Health for the whole person (p. 115–130). New York: Pocket Books.

Kanelakos, D., & Lukas, J. (1974). The psychobiology of transcendental meditation: A literature review. Menio Park, CA: Benjamin.

Karlins, M., & Andrews, L. (1972). Biofeedback: Turning on the power of your mind. Philadelphia: Lippincott.

Kenny, V., & Delmonte, M. (1986). Meditation as viewed through personal construct theory. Journal of Contemporary Psychotherapy, 16(1), 4–22.

Keyes, D. (1981). The minds of Billy Milligan. New York: Random House.

Kimble, G. A., & Perlmuter, L. C. (1970). The problem of volition. Psychological Record, 77, 361–384.

Knowles, E., & Sibicky, M. (1990). Continuity and diversity in the stream of selves: Metaphorical resolutions of William James's one-in-many-selves paradox. Personality and Social Psychology Bulletin, 76(4), 676–687.

Koch, C. (1986). Who was the Lange of the James-Lange theory? Nordisk Psykoloy, 38(1), 41–54.

Laird, J. (1974). Self-attribution of emotion: The effects of expressive behavior on the quality of emotional experience. Journal of Personality and Social Psychology, 29, 475–186.

Laird, J., & Bresler, C. (1990). William James and the mechanisms of emotional experience. Personality and Social Psychology Bulletin, 16(4), 636–651.

Lamphere, R., & Leary, M. (1990). Private and public self-processes: A return to James's constituents of the self. Personality and Social Psychology Bulletin, 16(4), 717–725.

Lerman, C. (1987). Rheumatoid arthritis: Psychological factors in the etiology, course, and treatment. Clinical Psychology Review, 7(4), 413–425.

LeShan, L. (1969). Physicists and mystics: Similarities in world view. Journal of Transpersonal Psychology, 1, 1–20.

Lewis, R. (1991). The James: A family narrative. New York: Farrar, Straus, & Giroux.

Lilly, J. C. (1973). The center of the cyclone. New York: Bantam Books.

Lukoff, D., & Lu, F. (1989). Transpersonal psychology research review. Topic: Computerized databases, specialized collections. Journal of Transpersonal Psychology, 21(2), 211–223.

MacLeod, R. B. (Ed.). (1969). William James: Unfinished business. Washington, DC: American Psychological Association, p. III-IV.

Mangan, B. (1993). Taking phenomenology seriously: The «fringe» and its implications for cognitive research. Conscious and Cognition, 2(2), 89–106.

Matthiessen, Т. Н. (1980). The James family. New York: Random House.

Mayer, R., (1990). Through divided minds. New York: Avon.

McDermott, J. J. (Ed.). (1977). The writings of William James: A comprehensive edition. Chicago: University of Chicago Press.

McKenna, T. (1991). The archaic revival. San Francisco: Harper San Francisco.

Meyer, D. (1980). The positive thinkers. New York: Pantheon Press.

Miller, S., Blackburn, Т., Scholes, G., & White, G. (1991). Optical differences in multiple personality disorder: A second look. Journal of Nervous and Mental Diseases, 179(3), 132–135.

Miller, S., & Triggiano, P. (1992). The psychophysiological investigation of multiple personality disorder: Review and update. American Journal of Clinical Hypnosis, 35(1), 47–61.

Monroe, R. A. (1971). Journeys out of the body. New York: Doubleday.

Murphy, G., & Ballou, R. (Eds.). (1960). William James on psychical research. New York: Viking Press.

Murphy, M., Donovan, S., & Taylor, E. I. (Ed.). The physical and psychological effects of meditation: A review of contemporary research with a comprehensive bibliography, 1931–1996, 2nd edition. Sausalito, CA: Institute of Noetic ciences, 1997.

Murphy, M. (1992). The future of the body: Explorations into the further evolution of human nature. Los Angeles: Tarcher.

Nadon, R., D'eon, J., McConkey, K., Laurence, J., & Campbell, P. (1988), Posthypnotic amnesia, the hidden observer effect, and duality during hypnotic age regression. International Journal of Clinical and Experimental Hypnosis, 36(1), 19–37.

Olton, D. S., & Noonberg, A. R. (1980). Biofeedback: Clinical applications in behavioral medicine. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.

Q'Regan, B. (1979). Biofeedback: The growth of a technique. Institute of Noetic Sciences Newsletter, 7(1), 10.

Ornstein, R. (1972). The psychology of consciousness. San Francisco: Freeman; New York: Viking Press.

Ott, J. (1993). Pharmacotheon. Kennewick, WA: Natural Products Company.

Peper, E., & Williams, E. А. (1981). Autogenic therapy. In: A. Hastings, J. Fadiman, & J. Gordon (Eds.), Health for the whole person (p. 131–138). New York: Pocket Books.

Perry, R. B. (1935). The thought and character of William James (2 vols.). Boston: Little, Brown.

Plutchik, R. (1962). The emotions: Facts, theories, and a new model. New York: Random House.

Prince, G. (1969). The practice of creativity. Cambridge, MA: Synectics.

Putnam, F. (1984). The psychophysiologic investigation of multiple personality. Psychiatric Clinics of North America, 7(1), 31–39.

Rama, Swami, Ballentine, R., & Weinstock, A. (1976). Toga and psychotherapy. Glenview, IL: Himalayan Institute.

Ram Dass. (1974). The only dance there is. New York: Doubleday.

Ram Dass. (1978). Journey of awakening: A meditator's guidebook. New York: Doubleday.

Robinson, D. (1993). Is there a Jamesian tradition in psychology? American Psychologist, 48(6), 638–643.

Ross, C. (1989). Multiple personality disorder: Diagnosis, clinical features, and treatment. New York: Wiley.

Sayadaw, M. (1954). Satipatthana Vipassana meditation. Original edition in Burmese. English edition, n.d. San Francisco: Unity Press.

Schacter, S. (1957). Pain, fear, and anger in hypertensives and normotensives: A psychophysiologic study. Psychosomatic Medicine, 19, 17–29.

Schacter, S. (1971). Emotion, obesity, and crime. New York: Academic Press.

Schacter, S., & Singer, J. (1962). Cognitive, social and physiological determinants of emotional states. Psychological Review, 69, 379–389.

Schilder, P. (1935). The image and appearance of the human body. London: Routledge & Kegan Paul.

Schoenewolf, G. (1991). Jennifer and her selves. New York: Fine.

Schreiber, F. (1974). Sibyl. New York: Warner.

Shapiro, D. (1994). Exploring the content and context of meditation. Journal of Humanistic Psychology, 34(4), 101–135.

Shapiro, D., & Walsh, R. (Eds.). (1981). The science of meditation: Research, theory, and experience. New York: Aldine.

Sherman, S. E. (1972). Brief report: Continuing research on «very deep hypnosis». Journal of Transpersonal Psychology, 4, 87–92.

Shields, S., & Stern, R. (1979). Emotion: The perception of bodily change. In: P. Pliner, K. Blankstein, & I. Spigel (Eds.), Perception of emotion in self and others (p. 85–106). New York: Plenum Press.

Sidis, B. (1898). The psychology of suggestion. New York: Appleton-Century-Crofts. (Introduction by William James.)

Simonton, C., Mathews-Simonton, S., & Creighton, J. (1978). Getting well again. Los Angeles: Tarcher.

Skinner, B. F. (1972). Cumulative record: A selection of papers (3rd ed.). New York: Appleton-Century-Crofts.

Smith, E. (1988). Evolving ethics in psychedelic drug taking. Journal of Drug Issues, 18(2), 201–214.

Spanos, N., Flynn, D., & Gwynri, M. (1988). Contextual demands, negative hallucinations, and hidden observer responding: Three hidden observers observed. British Journal of Experimental and Clinical Hypnosis, 5(1), 5–10.

Sperry, R. (1995). The riddle of consciousness and the changing scientific worldview. Journal of Humanistic Psychology, 35(2), 7–33.

Staats, A. (1991). Unified positivism and unification psychology. American Psychologist, 46(9), 899–912.

Suls, J., & Marco, C. (1990). William James, the self, and the selective industry of the mind. Personality and Social Psychology Bulletin, 16(4), 688–698.

Sweet, M., & Johnson, C. (1990). Enhancing empathy: The interpersonal implications of a Buddhist meditation technique. Psychotherapy, 27(1), 19–29.

Tart, C. (1970). Transpersonal potentialities of deep hypnosis. Journal of Transpersonal Psychology, 2, 27–40.

Tart, C. (1971). Scientific foundations for the study of altered states of consciousness. Journal of Transpersonal Psychology, 3, 93–124. (Shorter version in Science, 1972, 776, 1203–1210.)

Tart, C. (1975). States of consciousness. New York: Dutton.

Taylor, E. (1981). The evolution of William James' definition of consciousness. ReVISION, 4(2), 40–47.

Taylor, E. (1982). William James on exceptional mental states: The 1896 lectures reconstructed. New York: Scribner's.

Taylor, E. (1988a). Ralph Waldo Emerson: The Swedenborgian and transcendentalist connection, R. Larsen (Ed.), Emmanuel Swedenborg; The vision continues. (300th anniversary volume). New York: The Swedenborg Foundation. 127–136; Reprinted in J. Lawrence (Ed.) Testimony to the Invisible. San Francisco: J. Appleseed and Co., 1995.

Taylor, E. (1988 b). The appearance of Swedenborg in the history of American Psychology. In E. J. Brock, et al., (Eds.), Swedenborg and his influence (pp. 155–178). Bryn Athyn, PA: The General Church.

Taylor, E. (1990 a). New light on the the origins of William James's experimental psychology. In T. Henley & M. Johnson (Eds.) Reflection on the principles of psychology: William James after a century. New York: Earlbaum.

Taylor, E. (1990b). William James on Darwin: An evolutionary theory of consciousness. Annals of the New York Academy of Sciences, 602, 7–33.

Taylor, E. (1991). William James and the humanistic tradition. Journal of Humanistic Psychology, 31 (1).

Taylor, E. (1996). William James on consciousness beyond the margin. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Tymoczko, D. (1996). The nitrous oxide philosopher. The Atlantic Monthly, 277(5). 93–101.

Valle, R., & von Eckartsberg, R. (1981). The metaphors of consciousness. New York; Plenum Press.

Well, A., & Rosen, W. (1993). From chocolate to morphine. Boston: Houghton Mifflin.

Wilber, K. (1977). The spectrum of consciousness. Wheaton, IL: Theosophical Publishing.

Wilber, K. (1981). Up from Eden. New York: Doubleday.

Wilkinson, J. J. G. (1856). The homeopathic treatment of insanity. Boston: Otis Clap.

Winton, W. (1990). Jamesian aspects of misattribution research. Personality and Social Psycholpgy Bulletin, 16(4), 652–664.

Wolman, В. В., & Knapp, S. (1981). Contemporary theories and systems in psychology. New York: Plenum Press.

Zukav, G. (1979). The dancing Wu Li masters. New York: Morrow.