Смерть Клары Израилевны не стала для Фроси большой неожиданностью.

Она понимала, что годы, а скорее дни, плохо себя чувствующей свекрови сведены к минимуму, не смотря на то, что возраст был ещё далек от критического, что такое семьдесят два года… но сколько выпало на долю этой женщины хрупкого телосложения, но невероятной силы воли, мужества, энергии и жизнелюбия.

Мама Клара стала для Фроси за последние почти восемь лет настоящей подругой, заменившей ей в полной мере, находившихся вдалеке Аглаю и Олю.

С горькой усмешкой подумала, почему-то в мыслях о подругах не мелькнуло имя её обожаемой дочери Ани…

Эх, Аня, Аня…как они отдалились за последние годы друг от друга и в этом нет ничего удивительного, в жизни дочери появился мужчина, который стал в последствии её мужем.

С первого взгляда и разговора с Мишей, Фрося поняла, что в этом человеке заложена та притягательная сила, которая оторвёт от матери её девочку, но помешать и воспрепятствовать этому союзу, она была бессильна.

Фрося подняла заплаканные глаза и посмотрела на разглаженное смертью лицо дорогой мамы Клары: если бы не её поддержка, как бы она справилась с отдалением от неё дочери…

Ах, боже мой, если бы только отдаление, ведь понятно было, что Аня заневестилась и в любом случае на её жизненном пути встретился бы парень, с которым она связала бы свою жизнь брачными узами.

Всё это так, но брак с Мишей и последующие события, могли просто свести с ума.

Фрося склонилась над гробом, и погладила холодную руку покойной:

— Спасибо тебе, моя милая мамочка Клара, ты заменила мне, отсутствующих рядом со мной, близких и друзей, избавила от многих душевных и жизненных тревог, а теперь я снова один на один со всеми тяготами и радостями жизни.

Младший сынок пока не в счёт…

Ах, как плакал Сёмка, который никак не мог уяснить, что его любимой бабушки больше нет, он похоже ещё до конца не понял, что он потерял навсегда свою несравненную бабулечку, как хорошо, что в своё время, Фрося нашла их друг для друга, а ведь многие не поняли её поступка, в том числе и её сыновья Стас с Андреем.

Интересно, кто из моих близких приедет на похороны, которые состоятся послезавтра?!

Хорошо, что ей подсказали и в больнице, где она работала, Клару Израилевну малость забальзамировали, всё же тепло в квартире, и не хотелось бы, чтоб мамочка выглядела плохо в последние дни на земле.

Весь сегодняшний день прошёл, как в тумане.

Ладно, что ещё не до конца растерялась, позвонила в скорую помощь, сестре мамы Клары, Розе Израилевне, на бывшую работу — в прокуратуру…и завертелось…

Лучше не вспоминать приход со школы Сёмки…

Жалко мальчишку, для него эта потеря и вид мёртвой бабушки стал страшным ударом и, как могло быть иначе.

И очень хорошо, что внучки Розы Израилевны увели его вместе с бабушкой спать к себе домой, она и всех соседей выпроводила, эту ночь ей хотелось побыть и в последний раз поговорить по душам наедине с мамой Кларой.

А потом… а потом надо будет привыкать жить вдвоём с сыном, который тоже недолго побудет с ней, ведь впереди у него армия, хорошо было бы, если бы он поступил в институт и остался рядом с ней, но до этого момента ещё есть года четыре-пять…

Мысли поплыли в обозримое прошлое, когда было принято окончательное решение обосноваться в Москве и Клара Израилевна развернула активную деятельность, и меньше чем через два года они получили эту квартиру взамен той двухкомнатной, в которой проживала Клара.

А до этого Фрося и Сёмка получили новую фамилию Вайсвасер, а последний и своё настоящее отчество Семёнович.

С улыбкой Фрося вспомнила, как всегда решительная Клара Израилевна, смущаясь, говорила ей:

— Доррогуша, фамилия Вайсвасер в нашей стране не очень популяррная и откррывающая дверри, но без этого мы не сможем получить кварртирру, а мальчишка не сможет стать официально сыном моего Семёна и это создаст ему дополнительные тррудности в жизни, а с его внешностью они всё рравно будут.

Фрося не дала долго себя упрашивать или уговаривать:

— Мамочка Клара, я уже давно сроднилась с евреями и тесно связана с ними с августа сорок первого, когда в мои руки попала моя Анечка.

Кроме того, Меир с Ривой, раввин Рувен, старый Соломон, Ицек и Бася, да и ещё мой драгоценный зять — эти все люди сыграли и играют в моей жизни огромную роль, а про вас с Сёмкой и говорить нечего.

Поэтому фамилия, которую носил ваш сын, станет для меня не обязанностью, а наградой судьбы.

Я ведь ради своей дочери была даже готова принять геур и стать полноправной еврейкой.

— Нет, нет, доррогуша, я же большевик с дорреволюционым стажем, закорренелая атеистка и всё что связанно с ррелигией ррезко отверргаю, хотя моя семья в Горродке была весьма веррующая.

— Мама Клара, а я крещёная католичка и хоть не часто бывала в костёле, но многие обряды и традиции соблюдала.

Несколько лет жила рядом бок о бок с ксёндзом и старших своих мальчишек крестила.

Я не знаю, есть или нет бога и даже об этом не задумываюсь, хотя что-то свыше обязательно есть, ведь только эта сила помогла нам найти друг друга…

— Дуррочка, ты моя, дуррочка, это ты мой бог, это твоя необыкновенная душа божья, это ты вернула мне, потерряного, казалось бы, навсегда сына в лице моего замечательного внука, веррнула смысл жизни, и радость от совместного прроживания с такой необыкновенной женщиной, ставшей мне дочкой, подрругой и помощницей, и до последнего своего дыханья я буду молиться на тебя…