После бурных постельных утех, Фрося с Марком поспешно привели себя в порядок и выскочили из дому.
Не успели они отъехать, как Фрося задала волновавший её ещё с утра вопрос:
— Марик, ну, скажи ты, наконец, что там слышно о моём великолепном зяте?
— Фросик, не гони лошадей, что я буду тебе передавать слухи и домыслы, как только что-то прояснится и появятся результаты моих манипуляций, так тут же явлюсь, и поставлю вас с дочерью в известность.
Я хоть и не очень любопытный, но будь добра, расскажи свою историю про спасение тобой Ани, а то у меня сведенья из вторых рук, а точнее ртов, а они принадлежат моей тёще и жене.
— Марик, я тебе расскажу, только не смотри на меня, как на героя, в тот момент я была, как очумелая, ведь, чтоб осмыслить свой поступок у меня совершенно не было времени…
И она вкратце поведала ему историю, как в её руки попала Анечка и, как она с помощью Алеся сбежала в ту же ночь в деревню, и, как всю войну они отсидели там, и, каким благородным и любящим был в это время Алесь, с которым Марк имел возможность познакомиться на похоронах мамы Клары…
Марк молча слушал, ни разу не перебив и не задав встречного вопроса, только уже в конце рассказа произнёс серьёзным голосом:
— Фросенька, ты не героиня, ты святая…
На дачу Марк с Фросей явились, когда уже на июньский длинный день надвигался сумрак.
Аня с радостью встречала мать, а Соня мужа:
— Марик, ты в своём репертуаре, я уже думала, что не приедешь за мной, ты же знаешь, что я тут изнываю от скуки.
У меня, между прочим, завтра в школе совещание, а после завтра начинаю работать с отстающими учениками, а через две недели нам с девочками уезжать в Ялту, собраться же необходимо…
— Соня, садись ты уже в машину, кому эти подробности интересны.
— Если тебе ничего не интересно, что у меня в жизни происходит, так не значит, что и другим наплевать…
— Поехали, поехали, я устал, хочу пораньше лечь сегодня спать.
Аня с Фросей вместе с другими обитателями дачи выгрузили продукты и необходимые чистые вещи из багажника машины, и Марк под ворчание жены тут же уехал.
За ужином и вечерним чаем, Аня ни о чём не расспрашивала мать, но кидала изучающие в её сторону, многозначительные взгляды.
К удовольствию Маечки бабушка пошла укладывать её спать, а это значило, что можно немножко и побаловаться.
Ну, вот и всё, утомлённые за день обитатели дачи, кроме Фроси с Аней, наконец-то улеглись спать.
Теперь им можно было уединиться и наговориться всласть:
— Анютка, давай прогуляемся до пруда, я, пожалуй, даже искупаюсь.
— Мамочка, выглядишь уставшей и счастливой и наверно у тебя есть, что мне рассказать…
— Анюточка, давай вначале покупаемся, потом будем вести разговоры.
И Фрося взяв полотенце утащила Аню на пруд.
От души накупавшись, мать с дочерью улеглись на бережку на полотенцах, наслаждаясь ароматным воздухом тёплой июньской ночи.
Аня прервала затянувшееся молчание:
— Мам, ну, мам, не томи душу, расскажи, какие у тебя новости…
— Анютка. какая ты нетерпеливая, хотя у меня действительно есть, что тебе рассказать.
В первую очередь, Андрейка женится и приглашает нас к себе на свадьбу в Ленинград в ближайшую субботу.
Не перебивай, дай дальше рассказать.
Во-вторых, а это для тебя сегодня самое важное, скорей всего, в пятницу пойдёшь в органы к одному человеку, с которым Марик договорился, чтобы тебе дали свидание с Мишей, но это ещё надо уточнить, будут изменения, он обязательно тогда приедет и поставит в известность…
— Мамочка, правда, вот это здорово!
— Ну, я твой оптимизм особо не разделяю, Марик говорит, что твоему мужу грозит от десяти до пятнадцати лет.
— Но за что, за книжку что ли, так там кроме правды об этом строе ничего плохого нет…
— Анюта, ты меня в эти темы не вовлекай, я могу думать, как я хочу, а вот, говорить по душам не с каждым буду, с властью не шутят, плетью обуха не перешибить.
— Мамуль, может стоит мне туда пойти вместе с детьми и призвать их к милосердию?
— Ага, они там не знают и про тебя, и про детей, и даже про твою маму в Израиле.
Вот, на последнее и напирай, в этой стране тебе всё равно уже жизни не будет.
— Ладно, не будем пока об этом, схожу на свидание, тогда и думать будем…
— В пятницу ты ещё не на свидание идёшь, а с официальной просьбой о нём, но Марик говорил, что тот человек подсуетится, чтобы ты его получила и, как можно быстрей.
— Мамулечка, а что ты всё Марик и Марик, и от тебя такое свечение идёт, что хоть спички поджигай…
— Ах, Анютка, кончилась моя спокойная жизнь вместе с уходом мамы Клары.
Я попала в такой водоворот, из которого очень трудно выбраться, а самое главное, что я и не хочу.
Ты, можешь меня осуждать, поругивать и даже перестать разговаривать со мной, но я не могу и не хочу отступиться от него.
Мне с ним хорошо, спокойно, надёжно, я опять любима, а сама могу сотворить ради него любой безрассудный поступок.
— Мамочка, но он ведь женатый, у него дети и мы в какой-то степени родственники.
— Всё знаю, всё понимаю, но ничего с собой сделать не могу.
— А, что он собирается бросить семью ради тебя?
— Нет, об этом он и речи не ведёт.
— Так, ты, что ли будешь любовницей?
— Да, доченька, любовницей, только не буду, а уже есть.
— Мамуль, мамуль, как мне тебя жалко, на какую ты себя судьбу обрекла.
— Доченька, а одинокой быть лучше, когда не на кого опереться, когда не с кем словом перемолвиться, не для кого наряжаться, молодиться и прости меня, но ты уже взрослая, что ты думаешь, тело моё уже не нуждается в ласках…
— Мамочка, успокойся, если тебе хорошо, так я за тебя только рада, просто, не хочу, чтобы ты потом опять страдала.
Я ведь сама сейчас одинокая, но у меня есть ты и я уверенна, что скоро рядом со мной будет Миша.