Последующие пять дней отдыха подруг потекли в совершенно другом ритме и качестве.

Фрося с Аглаей вместе с новыми знакомыми спешили на пляж, экскурсии, выходили в город, посетили ресторан и Оперный театр, гуляли по зоопарку и ботаническому саду и, тут, как всегда в жизни бывает, пришло время прощаться.

Фрося в своей жизни привыкла знакомиться с новыми людьми, проводить вместе время и при прощании обмениваться адресами, почти наверняка зная, что никогда ими не воспользуется.

С Аглаей было совсем другое дело, она живя долгое время в таёжной глуши, не имела опыта общения подобного Фросиному, а тут ещё не двусмысленные знаки внимания со стороны симпатичного Петра, с которым она каждый вечер выходила на прогулку, возвращаясь далеко за полночь.

Фрося диву давалась, глядя на подругу — та стала намного тише, необыкновенно для неё задумчивой и даже заметно похудела, но она её не подначивала, боясь вспугнуть зарождающиеся, хрупкие отношения двух одиноких по-сути людей, ведь парнишка, с которым приехал на отдых Петро, был его внуком, которого ему пришлось воспитывать.

Жена ухажёра Аглаи умерла почти десять лет назад, а в прошлом году в автомобильной катастрофе погибла дочь, а зять завербовался на Север, бросив на произвол судьбы, а точнее на деда, своего единственного сына.

Всю эту печальную историю с грустью в голосе поведала Фросе Аглая накануне отъезда из турбазы группы с новыми знакомыми, с которыми завязались такие добросердечные дружеские отношения.

Фрося неожиданно осознала, что ей, а особенно Аглае, здесь тоже делать больше нечего.

Они сполна получили заряд бодрости от моря, солнца и хорошей компании, а просто бездарно валяться на пляже и думать, куда девать себя вечером совсем не хотелось и она обратилась к притихшей подруге:

— Аглашенька, а поедем на вокзал за билетами, что-то я по Москве соскучилась, а купаться мы с тобой можем и в пруду возле моей дачи.

Фрося прочитала в глазах подруги безмерную благодарность, за то, что тонко поймала её настроение и желание.

— Фроська, я сама хотела просить тебя об этом, но ты меня чувствуешь лучше, чем градусник температуру.

Перед отъездом Аглая, уложив свои вещи в чемодан, ничего не говоря Фросе о цели своей отлучки, выскользнула из их комнаты, заверив подругу, что вернётся вовремя.

Фрося вслед только покачала головой — это же надо, такая в прошлом верная мужу, никогда не помышлявшая о других мужиках и довольствующаяся семейным бытом Аглашка, вдруг втюрилась, как девчонка-старшеклассница.

Нет, она её не осуждала и более того, отлично понимала, в таком возрасте найти родственную душу удаётся далеко не многим, а тут явно тот случай.

Да, она и не ханжа, и не будет осуждать подругу в легкомыслии, и в предательстве памяти мужа, с которым прожила душа в душу более тридцати лет, и со дня похорон которого не прошло ещё и пол года.

Боже мой, только бы она не обожглась на этом, иначе всё может закончится не только затяжным запоем.

Аглая, как и обещала, вернулась без опоздания, но в сопровождении расторопного ухажёра.

Тот подхватил чемоданы женщин и вынес их за ворота, где уже поджидало вызванное Женей такси.

Фрося ненадолго задержалась в фойе главного корпуса турбазы.

Она зашла в кабинет Натальи Ивановны, в жизни всё бывает, кто его знает, может когда-нибудь опять захочется приехать на отдых в Одессу, а место это очень хорошее и удобное, поэтому Фрося решила уделить парочку минут пышногрудой заведующей, зайдя в кабинет, сердечно с ней распрощалась.

Та, расплывшись в широкой улыбке, получив очередную красненькую, заверила, что в будущем всегда готова оказать услугу таким покладистым постояльцам с размещением на их турбазе.

Боцман Женчик скинув со своего лица обычную сонливость и равнодушие, неожиданно резво поднялся из своего любимого кресла и облапил Фросю:

— Эх, крутая ты бабёнка, под стать нашим одесским, вот бы мне такую тёщу.

— Женечка, я бы тоже от такого зятя не отказалась, но у меня только одна дочь и та замужем.

Чмокнув Женю в щёку, Фрося вышла за ворота турбазы, где её глазам предстала печальная картина — возле такси, держась за руки, стояли с понурым видом двое не молодых людей, не в силах взглядом и сердцами оторваться друг от друга.

Этому надо было, как можно быстрей положить конец, а иначе последуют такие слёзы и сопли, что до Москвы их не остановишь:

— Пётр Филипович, до скорого свидания, Аглашка прыгай в машину, а то водитель скоро нас испепелит взглядом.

Ничего, я его сейчас лишним рубчиком успокою, а вы уже целуйтесь и прощайтесь с мыслю о встрече.

И на этом их одесская эпопея закончилась.