После телефонного разговора с внуком Фрося поймала себя на том, что, возясь с бельём, то и дело невольно улыбалась, вспоминая последние слова Алеся. Казалось бы, на её плечи ложится новый груз забот, но её это почему-то не волновало, а даже наоборот, весьма радовало. Теперь она не будет целый день слоняться бесцельно по квартире или навещать Таню, которая своим унылым видом ворошила в её душе и так не заживающую рану. Развешав на балконе бельё, вдруг вспомнила, что так и не посмотрела картину, привезённую Таней из Крыма в подарок для неё от Вики. Она вытащила из-за шкафа, заточённую туда рамку, обтянутую плотной бумагой и заклеенную скотчем, и аккуратно развернула. Нет, не стала любопытствовать, что изображено на полотне, а сразу перенесла картину в красивой покрытой тёмным лаком рамке в зал, поставила на спинку дивана, зашторила плотно окна и включила все рожки хрустальной люстры… на неё с картины смотрела она сама, сидящая за столиком во дворе крымского дома, а над её головой свисала, покрытая изумрудными листьями ветка черешневого дерева с густой россыпью спелых тёмно-бардовых ягод. Фрося долго не могла оторваться взглядом от своего изображённого на картине лица, знакомого черешневого дерева и столика, на котором перед ней стоял медный тазик с аппетитной крупной клубникой. Скорей всего, вспоминая Фросю, подобную живописную картину описала Вике её добрая бывшая хозяйка этого дома в Крыму Рая, а талантливый художник по памяти воссоздал образ, представив её сидящей на этом месте. Фрося долго не могла отвести глаз от изображённого на картине полюбившегося ей сразу уютного места во дворе дома, приобретённого ею для Вики с Олегом. С грустью для себя отметила, на сколько выглядит моложе на картине, чем в зеркале сейчас. Что поделать, прошли уже годы, как она в последний раз виделась с Викой, а за это время, горе, свалившееся на неё, ни могло не оставить отпечатка. Фрося вдруг почувствовала, что яркие краски картины и изображённый на ней фрагмент помутнели и стали пропадать… она, горько плакала. Не раздумывая, занесла, полюбившуюся сразу картину в свою спальню, сняла с гвоздика симпатичное панно, а вместо него, повесила дорогой подарок — полотно Вики, заключённое в рамку, сработанную Олегом. На следующий день, завезла на дачу продукты и выстиранные вещи и сообщила Тане о приезде к ней питерского внука и, что сейчас же отправляется его встречать и какое-то время побудет с ним дома, пока тот будет сдавать экзамены в музучилище. Она видела, насколько огорошена невестка, но некогда было ей рассказывать всю предысторию, появления в её жизни Алеся. Как и месяц назад, встречала на вокзале внука, но на этот раз, она не боялась его не распознать. Бабушка сразу же выделила в толпе долговязую фигуру с тем же чемоданом и сумкой, только в руке он не нёс в этот раз магнитофон. Алесь, увидев бабушку, подбежал к ней, бросил чемодан на асфальт и привлёк её в свои неловкие объятия:

— Баба Фрося, как я рад снова тебя видеть, я вырвался от них, вырвался.

— Я тоже рада, но прости меня, опять встречаю тебя на своих жигулях, Мерседесом пока не обзавелась.

— Ну, ладно тебе баба, вспоминать мои глупости, если бы ты знала, как мне в прошлый раз обрисовывали тебя, казалось, что встречу какого-то монстра в юбке.

— Поехали уже домой, для твоей мамы я с первого знакомства с ней стала базарной бабой и исчадием ада.

Фрося ухватилась за чемодан.

— Ого, потяжелел, магнитофон внутрь засунул, наверное.

— Нет, просто захватил несколько любимых музыкальных и с фотографиями альбомов, а магнитофон мой мама разбила о пол, когда мы вернулись в Питер, и я заявил, что не буду поступать ни в какой другой вуз кроме музыкального училища.

Устроив в багажник вещи внука и сев за руль, Фрося, как бы, между прочим, заметила:

— Пользуйся пока Сёмкиным проигрывателем, дай бог, разбогатеем, справим тебе что-нибудь новенькое, получше прежнего.

Алесь молчал. Прошла неделя, Фросин абитуриент успешно сдал два экзамена по не профилирующим предметам и готовился к самому главному, предстояло пройти экзамен по специализации. Фрося занималась обедом и прислушивалась к доносившемуся пению внука под нежный гитарный перебор. Сердце сладко замирало, ей казалось, что лучше певца и гитариста на свете нет, ведь Алесь был первым из детей и внуков, проявивших незаурядные способности к музыке и пению. Фрося вздрогнула от неожиданного звонка во входную дверь, прервавшего её одухотворённое состояние. На пороге стояла Таня с детьми. Сёмка с криком кинулся сразу в объятия к бабушке:

— Бабуленька, мы так по тебе соскучились, а ты не приезжаешь и не приезжаешь. Я маме сказал, что давай поедем к ней, а то она там без нас скучает…

— Тише Сёмочка, там в комнате твой двоюродный братик занимается, у него послезавтра экзамен.

— А, чем он занимается, я хочу на него посмотреть.

Фрося с младшим внуком на руках подошла к комнате, за которой притих Алесь и постучала в дверь.

— Алесик, можно к тебе зайти?

Дверь распахнулась.

— Прости, что побеспокоили тебя, выйди познакомься с Таней и девочками, а это мой младшенький внук Сёмка.

— Привет малыш!

И уже в сторону по-прежнему стоящих в прихожей Тане с дочерями:

— Здравствуйте!

Те в ответ тихо поздоровались, а Сёмка спрыгнув с рук бабушки, кинулся в комнату и резко провёл по струнам, лежащей на тахте, гитаре, та жалобно застонала, а следом за ней Алесь:

— Ну, что ты, делаешь, расстроишь инструмент!

И он вырвал из рук мальчика гитару.

— Бабулечка, бабулечка… — заныл Сёмка — я ведь только хотел немножко на ней поиграть.

— Сёмочка, нельзя, ведь у Алесика скоро важный экзамен и ему надо готовиться.

Таня решительно подошла к сыну, взяла его за руку.

— Пойдём сынок, тут явно не до нас, до свиданья.

И она, не оглядываясь, раскрыла входную дверь и в сопровождении дочерей, с ноющим Сёмкой, вышла наружу.