Фрося вывела Таню из подъезда, та вздохнула морозного воздуха и покачнулась.

— Держись Танюха, всё же февраль, на белорусском языке этот месяц называется лютый.

— Февраль? А какое сегодня число?

— Сегодня уже пятнадцатого февраля.

— Мама Фрося, сегодня ровно год, как наши войска вышли из Афганистана.

— Танюха, ровно пять минут, как мы вышли из дому, давай, никуда не поедем, а просто немного прогуляемся по нашей улице.

Поддерживаемая Фросей, Таня медленно переставляла ноги, глядя на носки своих сапог.

— Танюшка, посмотри какие яркие сегодня на небе звёзды и мороз, похоже, за двадцать будет.

— Да, холодно, может вернёмся домой?

— Сейчас сделаем небольшой кружочек и пойдём в тепло, там детки нас ждут, пора уже ужинать.

— Я не хочу кушать.

— Ты может и не хочешь, а вот детей кормить надо, и пора тебе уже начинать готовить, а то от моей поедухи у них скоро начнётся аллергия.

— Мама Фрося у меня нет никаких сил стоять у плиты, да, и не хочется, мне ничего не хочется, нет, мне хочется умереть.

— Хитренькая, умереть, а мне, что тогда посоветуешь делать, мало того, что у самой сердце по сыну разрывается, так ещё, должна с тобой нянёхаться.

— А ты, брось меня, брось моих деточек, как это сделал твой сыночек.

— Танюха, что ты возомнила из себя несчастную жертву, я не в таких переделках побывала и не пять лет ждала мужа, а двенадцать, и не во вражеской стране его обнаружила, а под бочком у бабёнки, а другого своего мужика похоронила, когда на свет ещё сын его не родился. Ах, что тебе рассказывать, ты же самая несчастная, настолько несчастная, что на детей своих плевать.

Таня остановилась и вдруг встала на колени:

— Мамочка, прости меня, я знаю, что поступаю крайне дурно по отношению к тебе и деткам, но мне очень плохо, очень…

И она обхватила ноги Фроси и зарыдала. Фрося подняла Таню с колен, обняла за плечи и повела быстренько к дому, порошок оказывал магическое воздействие, впервые за почти три недели у неё выплеснулись эмоции. За это время пока Фрося жила у Тани, взяв на себя всю ответственность за больную женщину и её детей, Фрося заметно сдала. Она похудела и спала с лица, к вечеру настолько уставала, что, как только ложилась спать, тут же проваливалась в сон. Не нужны были никакие снотворные, но очень опасалась за спящую рядом Таню и поэтому посередине ночи резко просыпалась и лежала до утра, уставившись в потолок. До сих пор она, так и не позвонила Стасу, не сходила на приём в органы и в американское посольство и это её весьма тяготило. Судьба Тани и детей полностью легла на её плечи, сил и времени на другое практически не оставалось. В предутренние часы без сна, она часто думала о Марке, о его слепоте, желая представить, чем он сейчас занимается, как обустроил быт и сердце ныло от тоски, вспоминает ли её и насколько она в его планах на будущее. Алесь появлялся у них почти каждый день, быстро обедал, сочувственно смотрел на Таню и убегал на бесконечные свои репетиции, выступления и молодёжные тусовки. Фрося видела какими влюблёнными глазами на него смотрит Анжела и это тоже не могло не тревожить. После посещения врача прошло больше недели, и Фрося заметила, что Таня, наконец, стала выходить из своего полусонного состояния. Она уже вместе с Фросей готовила на кухне, прибирала в квартире, с трудом проглатывала что-то во время обеда, а иногда подсаживалась к телевизору, но по-прежнему молчала. Часто по вечерам Фрося заставляла невестку одеваться и ехать вместе в город за покупками и так просто покататься по Москве, а в ней с каждым днём становилось всё не спокойней. На площадях собиралось большое количество людей, в основном молодёжь и люди среднего возраста и проводили митинги. Было хорошо слышно, как ораторы кричали в мегафоны и микрофоны, к чему-то призывали, за что-то агитировали. Фрося с Таней были далеки от всего этого, но политическая ситуация явно выходила из-под контроля властей. Однажды, когда они возвращались домой, после посещения кипящего города, Таня неожиданно прервала молчание:

— Мама Фрося, а может такое быть, что Аня ошиблась и тот телохранитель не мой Сёма?

— Всё может быть, ведь она с ним не встречалась, это только не проверенные сведенья, но я бы хотела, чтобы это всё же был он, иначе надежды на его спасение в тех жутких условиях почти нет.

— Я тоже хочу…

Фрося напряглась.

— Что ты, хочешь?

— Чтобы он, действительно, остался жив, я хочу ещё раз посмотреть в его бесстыжие глаза и расцарапать ему физиономию.

Фрося проглотила комок, застрявший в горле, но не стала продолжать этот опасный разговор, но с этого дня Таня резко пошла на поправку, и они уменьшили частоту приёма порошков. Прошло ещё три дня, Фрося зашла в квартиру с внуком, которого забирала из детского сада и сразу же услышала стук швейной машинки, а на неё смотрели счастливые глаза Анжелы:

— Бабушка, мама шьёт…

Фрося прошла в рабочий кабинет невестки:

— Танюха, что шьёшь?

— Подгоняю Анжелкины платья для Лены, девчонка подрастает, скоро не будет, что на задницу натянуть, а после старшей полно лежит старых вещей, которые она уже одеть не может.

— Правильно, это дело, мало того, что в магазинах хоть шаром покати, так и средств у нас практически нет на обновки. Я переберу свой гардероб и притащу кучу шмоток, которые уже давно не одеваю, а материалы там сплошь дорогие, перешьёшь что-нибудь Анжеле, да и себе, твоя старшая дочь уже давно тебя переросла.

— Мама, когда ты собираешься вернуться к себе домой?

Фрося улыбнулась, в душе заплясали радостные человечки.

— А, вот, посетит через два дня нас доктор Слава Славенко, мы с ним посоветуемся, и я смогу освободить тебя от своего присутствия.

— Мамочка, чтобы я делала без тебя, но я ведь знаю, как ты от нас устала.

— Не скрою, устала, но не в этом дело, главное, ты уже на пути к выздоровлению, а самое важное, мне пора наконец взяться за выяснение и определение судьбы нашего Семёна, хотя толком не знаю с чего начать. Думаю, что первым делом, поговорю с Карпекой, он всему даст оценку и предостережёт меня от необдуманных поступков, ведь я не хочу никому навредить, а в первую очередь, моему сыночку, которому и так не легко выживать на чужбине среди басурманов, боясь вырваться на Родину, которая вряд ли его обласкает.

Таня, не поворачиваясь к свекрови, молчала, никак не реагируя на её слова.