Вера быстрыми нервными рывками, помогая себе коленями, вытолкнула за дверь чемодан и походную сумку.
Оглядела печальным взглядом в последний раз уютный салон бывшей уже её квартиры, и вдруг заметила торчащий в розетке шнур со своим мобильным телефоном.
Вбежав, обратно в квартиру, буквально вырвала заряжающее устройство и запихала его вместе с аппаратом в пакет с документами.
Взявшись за ручку входной двери, чтобы окончательно захлопнуть её за собой, вдруг услышала тихий голос Галя:
— Веруш!
Ой, прости…
Вера, я тебя умоляю, задержись, пожалуйста, на несколько минут.
Постарайся, всё же, выслушать меня на прощанье.
Молодая женщина с трудом пересилила себя и, как бы ей не хотелось очутиться уже наружи и остаться одной, всё же задержалась возле распахнутой входной двери, стоя в вполоборота, подняла сухие печальные глаза на Галя.
— Говори, но только по делу, не смей меня упрашивать остаться и укорять в не существующих моих грехах!
Галь подкатил коляску поближе к Вере и поднял на неё, когда-то спалившие девушку, а нынче потухшие чёрные, без прежнего блеска, глаза.
— Я осознаю нынешнюю бессмысленность уговоров и не собираюсь тебя ни в чём обвинять, потому что ты упрёков моих не заслуживаешь.
Да, я очень, очень виноват перед тобой и отлично отдаю себе отчёт в том, что мне трудно рассчитывать на твоё сиюминутное прощение.
Но, прежде чем ты уйдёшь, хочу поблагодарить тебя за всё хорошее, что ты для меня сделала и пожелать тебе только счастья в твоей дальнейшей жизни.
Я тебе не враг и никогда им не буду, постараюсь, чтобы наш развод не был сложным для суда, и за положенные тебе деньги на ребёнка можешь не волноваться…
— Галь, я и не волнуюсь, потому что ни одной лишней копейки с тебя не возьму.
— Ладно, сейчас это не тема для разговора, я хочу воспользоваться предоставленной мне возможностью и попытаться хоть как-то объясниться.
Вера, ты так легко расправилась со всем, что нас связывало долгие годы, что меня это наводит на мысли, что нашу разлуку ты задумала заранее.
Ну, оступился я, так, надо сходу подтолкнуть меня к пропасти?
Вера почувствовала слабость в ногах и присела на рядом стоящий с нею чемодан.
— Да, ты в чём-то прав.
Находясь в отпуске, я много думала о наших взаимоотношениях в последнее время и часто возникали у меня в мыслях подозрения на счёт твоей неверности, но я их всячески отгоняла.
Поэтому мой уход от тебя выглядит, на первый взгляд, не совсем спонтанным.
А теперь, что касается того, что я бросаю тебя несчастненького, повисшего над пропастью.
Разве я тебя кинула тогда в беде, когда ты действительно завис между жизнью и смертью?
Молчишь, нечего сказать?
А я тебе скажу!
Даже мысли себе такой не допускала и от других не принимала, а сейчас ты меня просто, взял и столкнул в помойную яму.
Ты думаешь, что я так сильно оскорбилась тем, что ты переспал с другой женщиной?
Ни чуть или самую малость.
Такого в жизни сплошь и рядом, когда козёл повадится ходить в чужой огород.
Я по земле хожу рядом со многими людьми и всякого наслышана.
А теперь попытаюсь объяснить главную причину моего скоропалительного решения о полном разрыве с тобой.
— У тебя долгое время была любовница, которой ты отдавал не только своё не растраченное семя, а свою душу и мне кажется, что даже любовь, ведь от тебя веяло таким холодом, а я принимала это за твою занятость, усталость, мою беременность и всю дорогу искала в себе причины твоего отчуждения…
— Веруш, но я ведь порвал с ней!
— Запомни, раз и навсегда, твоя Веруш умерла.
Вера, резко поднялась с чемодана, не оглядываясь вышла за дверь, и плотно прикрыла за собой, как ей в этот момент показалось, прошлую жизнь.
В голове роились разрозненные мысли и никак не хотели собраться в цепочку, чтобы осмыслить произошедшее и решить что-нибудь на будущее, а надо было ещё подумать о ближайшем настоящем.
Она медленно определила чемодан и разбухшую сумку в багажник автомобиля и сев в машину глубоко задумалась — надо куда-то ехать, а куда?
Адресатов было не много: снять гостиницу, поехать в мошав или в сторону Ашдода к родителям.
Всё решил, раздавшийся в этот момент звонок мобильного телефона — неужели Галь ещё не успокоился и не понял, что назад у неё дороги нет.
Нет, это был не Галь, а мама собственной персоной:
— Верка, ты, что с ума сошла, уже столько времени прошло, как прилетела и даже не вспомнила про своих родителей!
— Мама, вспомнила и собираюсь сейчас к вам приехать.
— Ах, да, ну, тогда другое дело, а то мы с папой уже и не знаем, что и подумать.
Сейчас позвонила на твой домашний телефон, а наш распрекрасный зять ответил таким замогильным голосом, что у меня сердце оборвалась, подумала, что с тобой что-то случилось.
Он, правда, заверил, что ты в порядке, а ребёнка он сам не видел, потому что Гевера забрали его родители в свою деревню.
— Мама, ты уже так хорошо стала понимать на иврите?
— Не смеши, какой там хорошо, а, что тут понимать?
Да, и почему ты едешь одна и на ночь глядя, ведь ты целый месяц не виделась со своим суженным, неужели вы не соскучились друг по другу?
В голосе матери Вера слышала неприкрытый сарказм.
— Мама, мы разводимся.
— Что?!
По молчанию в трубке телефона, Вера поняла, что своим резким заявлением повергла родительницу в настоящий шок, но не дала ходу развития темы.
— Сейчас приеду и всё объясню.
Она отключила телефон и повернула ключ зажигания в машине.
Сказано, значит надо ехать, а то, что сходу огорошила мать, так это к лучшему, не надо будет выдавливать из себя с муками информацию по капельке.
Сохранить в тайне их развод всё равно не удастся, да, и зачем, ведь дороги назад уже нет, пусть принимают, как должное, а она постарается им особо не докучать своим присутствием, ей только надо где-то ночь переночевать.
Вера поднялась на лифте и позвонила в квартиру, в тот же момент дверь отворилась, на пороге стояла с воинственным видом сестра:
— А, явилась придурошная!
Ну, заходи и объясни по-человечески, каких ты там дров наломала?
Пройдя в салон, Вера обратила внимание на заплаканное лицо матери и опечаленное отца.
— У меня такое чувство, что это не я недавно приняла решение развестись с Галем, а вы все с ним тут в процессе развода?
В атаку снова кинулась Люба:
— Посмотрите на неё, какая цаца, она ещё выламывается — захотела вышла замуж, захотела, родила ребёнка, а захотела, так развелась…
Ты, что, всю жизнь будешь в облаках витать?
Жила такой сытой обеспеченной жизнью, счёта деньгам не знала, что на свою жопу натянуть выбрать не могла, ходила, как новогодняя ёлка, вся золотом обвешанная и вдруг тяп-ляп и всё к ебене матери!
— Люба, а тебе не кажется, что моя личная жизнь тебя совершенно не касается?
— Гляньте на неё, не касается!
А, куда ты миленькая сейчас приползла, не к родителям?
А ещё скоро на них своего пацана нагрузишь, а сама сдриснешь на учёбу…
Вмешался папа:
— Любочка, погоди минутку, давай разберёмся по-хорошему во всём, ведь Вера, возможно, только сгоряча приняла скоропалительное решение.
Мы же знаем, как бывает, поссоришься, наговоришь друг другу кучу гадостей, а пройдёт немного времени, остынешь и всё вернётся на круги своя…
— Папа, ничего и никуда уже не вернётся, вопрос решённый.
Наконец, к разговору подключилась мама:
— Вера, ты меня очень расстроила, хоть я и не любила твоего мужа и считала, что ты понапрасну губишь свою молодость с инвалидом, но, повернуть жизнь в другую сторону ведь невозможно — у вас общий ребёнок, общая квартира и, наверное, у твоего субчика и деньги на счету имеются.
— Мама, я что-то не пойму куда ты клонишь?
— Верка, ты ещё очень молодая и не искушённая в житейских делах женщина, нельзя, взять и всё бросить, надо побороться за свои права на жилплощадь и на часть денег, ты же у нас не совсем глупая.
— Мама, а кто тебе сказал, что я бросаю ребёнка?
— Дочь, разве ты не слышала, я не о ребёнке говорила, а о дорогой квартире и о других ваших общих материальных ценностях.
Люба говорит, что ты имеешь право даже претендовать на какие-то пенсионные отчисления своего мужа?
— Так, хватит раздувать кадило и делать из меня стяжателя.
Заявляю категорически и обсуждению не подлежит — я претендую только на своего ребёнка и то, в рамках решения суда, обязана предоставлять отцу общение с ним в определённые дни и ничего с этим поделать не смогу.
В квартиру я не вложила ни копеечки и поэтому на неё претензий иметь не буду, а тем более, на какие-то пенсионные или ещё неизвестно какие там отчисления или накопления Галя, я к ним не имею никакого касательства.
— Я вам говорила, что она дура, так я ошибалась, она полная идиотка!
Вера не дала развить Любе эту идею:
— Да, дура, идиотка, кретинка и все другие эпитеты подобного рода мне подходят, но по другой причине.
Запомните, раз и навсегда, я не сволочь, не хапуга и не стяжатель.
Дальше выслушивать в свой адрес всю эту мерзость не собираюсь, как и ваши советы, от которых впору задавиться, потому что и без вас у меня на душе тошно и кошки скребутся.
Она повернулась в сторону родителей.
— Я не буду навязывать вам своего сына, пусть Люба не волнуется и жить у вас я не буду, думала переночевать и этого делать не буду!
Всего хорошего, папа береги маму.
И с этими словами Вера стремительно покинула квартиру родителей.
Пока она ждала лифт, слышала, как за дверью бушевала Люба, завывала мама и что-то бубнил отец, но это её уже не волновало, нужно было для себя определить дальнейшие действия.
Уже сидя в машине, она вспомнила, что в двадцати километрах отсюда живут прекрасные люди Олег с Людой, которые точно не будут допекать её расспросами и советами.
Дадут возможность хоть чуть-чуть зализать раны и, точно, предоставят ночлег на сегодняшнюю ночь.
Вера хорошо помнила, где находится последняя съёмная квартира, которую она посещала больше года назад.
Быстро отыскала нужный ей дом и каково же было разочарование — они уже тут не жили, а нынешние жильцы понятия не имели об их местоположении.
Учёба и работа над проектом в Хайфе буквально вычеркнули её из прежней среды, уже прошёл год, как Вера не общалась со своим любимым бардом и, к своему ужасу, она вдруг осознала, что забыла его телефон.
Сидя за рулём Вера впала в ступор, но до неё внезапно дошло, что она может без всяких проблем обратиться в службу 144!
О, и радость, ей дали без проблем номер телефона Олега Фрейдмана!
Боже мой, помоги, только бы они были дома!
— Верочка, что это я твой голос не узнаю, ты какая-то расстроенная?
Тебе нужен Олег, но его нет дома, ушёл куда-то выступать со своим Берковичем, ему что-нибудь передать?
— Я в Ашкелоне.
И Вера почувствовала, как по её щекам потекли слёзы.
— Девочка, ты что, плачешь?
А, ну, давай подъезжай к нам, мы сейчас с тобой по бабьи посидим за чашечкой чая и решим все твои проблемы, можно подумать, я свои могу решить.
Люда рассмеялась.
— Я ведь не знаю адреса, звоню вам, находясь рядом с вашей прежней съёмной квартирой.
— О, божечки мой, так мы уже почитай, как год живём в своей, нам государство выделило амигуровскую, не бог весть, какую фатеру, но всё же, собственная!
Записывай адрес, тут тебе ехать на машине две минуты.
И, правда, не прошло и пяти минут, как Вера оказалась в тёплых объятиях заметно пополневшей Люды, за прошедшее время, после их последней встречи.
— Ах, какая ты красавица, а фигурка, а мордочка — королева красоты!
Не то, что я, смотри, как раскоровела, Олег ругается, уже всякие диеты испробовала, а всё пухну, как на дрожжах.
Проходи, проходи, полюбуйся нашими апартаментами — у нас три комнаты, маленькие, но нам в них не в футбол гонять, есть отдельный туалет и душ.
Не обращай внимания на убогость нашей обстановки, вот, немножко денежек подкопим и сделаем подходящий ремонт.
Олег говорит, что ещё парочку лет и у нас здесь будет дворец.
Я ему слабо верю, но он ведь никогда не обманывает, будем надеяться, что наши все неприятности уже позади.
Присаживайся, моя красавица сюда на диван. Что у тебя случилось, ведь на тебе лица нет?
И Вера впервые за весь такой чрезвычайно напряжённый день, не сдерживая больше себя, разрыдалась в голос, упав лицом на грудь, гладившей её по плечам почти чужой женщины.
— Ну-ну, выплачься, моя хорошая, неужели с кем-то из твоих близких что-нибудь нехорошее случилось, надеюсь, не с ребёнком?
— Нет, слава богу, ребёнок в порядке и все мои близкие живы и здоровы, беда случилась со мной…
И Вера ещё пуще разревелась, больше не сдерживая себя.
Люда отстранила от себя девушку, обняв за плечи, сильными своими руками уложила на диван, подсунула под голову подушку и навела на неё лопасти вентилятора.
— Полежи парочку минут спокойно, ничего пока не рассказывай, а я сделаю нам фруктового салата, залью его сбитыми сливками и мы с тобой, как жахнем!
Сквозь затихающие всхлипы, Вера жалостливым голосом попросила:
— Люда, а я могу у вас попросить что-нибудь перекусить, у меня с утра во рту не было маковой росинки?
— Ну, это же надо, совсем сдурела, даже не предложила гостье покушать.
Котлеты будешь?
Сварить макароны или поешь с овощами?
Есть у меня солёные огурцы, а вот и лечо, кто-то Олега угощал.
Люда без конца тараторила, а на столе уже выстраивались тарелки, вазочки и прочая посуда с аппетитной снедью.
В этот момент они услышали поворот ключа и звук открываемой двери.
— А, вот и Олег!
Пожалуй, мы сейчас и бутылочку оприходуем в честь нашей дорогой гостьи.
Олег, стой, не упади от удивления, к нам Вера приехала!
Какая Вера?
Ты, что смеёшься, не знаешь, какая Вера?
Землячка наша, с которой в самолёте вместе летели в Израиль!
Люда подтолкнула незрячего мужа в сторону девушки, которая уже поднималась с дивана на встречу мужчине.
Она прильнула к его груди и прошептала:
— Здравствуйте, как я рада вновь с вами встретиться, создаётся такое чувство, что людей дороже вас с Людой, у меня нет никого в Израиле!