Ещё одну ночь мне пришлось переночевать в отделении для тяжело психических больных, но это уже вовсе не расстраивало, завтра меня ожидали серьёзные перемены, а главное, возможность хоть как-то окунуться в действительность, в которую я попал волей проведения.
Дима в крайне взволнованных чувствах, закончив дежурство, ушёл домой. Его тоже завтра ожидали кардинальные перемены, ведь с ординаторов не часто попадают сразу в лечащие врачи и при том к пациенту, которого ведёт сам профессор с мировым именем.
Для меня Дима стал светом и проводником в новый открывающийся мир, но и я для него был лучше любой книги из области фантастики, ведь я был живой экспонат.
Ранним утром я опять проснулся от прикосновения к моему телу холодного градусника. Надо мной нависла груда тела Регины Матвеевны:
— Я слышала, милок, что тебя из психов в нервные определили, а по мне ты здоровей всех здоровых. Мне не надо долго изучать и вести длинные разговоры, посмотрела в глаза и всё понятно. У тебя они были весьма разумными изначаль. Правда, тут слыхала в коридорах шепчутся, что эта придурашная красавица Лидочка утверждает, что профессор с тобой совершает огромную ошибку, она считает, что ты не просто больной, а больной с особо опасными наклонностями, с затаённой агрессивностью и с раздвоенной личностью.
Знаешь, на этот раз многие врачи ей верят и поддерживают, считая, что наш Владлен Евграфович от старости теряет квалификацию.
Давай, милок, принимай душ, сейчас принесу тебе более подходящую одежку, после завтрака тебя переводят в нервное отделение…
Регина Матвеевна самостоятельно вела меня в моё новое место пребывания. На сей раз я был облачён уже не в стыдную одежду. Хотя нижнее бельё было того же фасона, но на мне красовалась с атласным отливом пижама по моему росту и размеру, и тапочки были по ноге.
Всю дорогу я благодарил старую медсестру за тепло и заботу, а она отмахивалась, ворча себе что-то под нос.
Когда мы спустились на лифте на первый этаж, где располагалось моё новое отделение, моя добродетельница, прежде чем вступить в его пределы, вдруг обняла меня и поцеловала в щёку, оросив при этом слезами:
— Милок, не могу смотреть на тебя спокойно, как ты похож на моего муженёчка, погибшего в восемьдесят шестом в Афганистане…
Мне нечего было на это сказать, я только погладил добрую женщину по плечу.
Меня приняла миловидная женщина средних лет, представилась Натальей Петровной, дежурной по отделению и ввела в моё новое место жительства.
Палата была на двоих. На меня поверх очков смотрел пожилой человек, напоминающий школьного учителя.
Я поздоровался и уселся на свою кровать. Эта палата значительно отличалась от моей прежней. Кровати и тумбочки не были намертво прикручены к полу, кроме них стоял двухстворчатый шкаф, небольшой холодильник и на стене висел телевизор средних размеров и современной конструкции.
Мой сосед скинул ноги с кровати и, вдев ноги в тапочки, перешёл к диалогу:
— Зовите меня Иваном Константиновичем. Позвольте поинтересоваться, как Вас звать-величать…
— Виктором, можно запросто — Витей…
Тем временем мой сосед перебрал книги, которые я положил на свою прикроватную тумбочку:
— Что это Вы, уважаемый, читаете только специализированную литературу, мне уже даже не надо спрашивать Вас о роде занятий…
— Да, я массажист, прибыл в ваш город из района на стажировку, может быть волнение от переезда и новые условия жизни сказались, но у меня расстроился сон и появился зуд на теле…
Эту туфту мне подсказал Дима перед уходом вчера вечером домой.
— Понятно, понятно, а я учитель русского языка и литературы, стал весьма раздражителен, срываюсь по всяким пустякам, неприятности в семье переношу на детей, а происходящее в школе сказывается на моих близких, вот и решил немного привести себя в порядок…
Нашу мирную беседу прервал зашедший в палату Дима:
— Больной Соколов, пройдёмте со мной в смотровую, нам надо познакомиться и назначить Вам лечение.
Я не стал при соседе показывать наши отношения, мало похожие на поведение пациента с врачом, а тут же поднялся и последовал за своим другом.
Зайдя в кабинет, Дима хлопнул меня по плечу:
— Дружище, всё в порядке, профессор слов на ветер не кидает, я стал твоим лечащим, вот тебе расписание процедур, ко мне обращайся в больнице Дмитрий Сергеевич.
Давай с тобой для начала определимся в области популярной музыки… — и мы воодушевлённо углубились в эту тему. И оказалось, что нет никакой разницы в перечне исполнителей, особенно российских. Те же, Алла Пугачёва и Филипп Киркоров, Михаил Шуфутински и Любовь Успенская, Варум, Агутин, Подольская, Билан, Гагарина, группы «Кватро» и «Ленинград»…
Мы так увлеклись, что я чуть не прозевал обед. Еда в этом отделении ничем не отличалась от той, что я кушал в прежнем, но принимал я её уже в общей столовой вместе с другими пациентами, которые с интересом смотрели на меня. Ещё бы, такой здоровенный парень и в больнице.
Перед тем, как выйти из кабинета, где мы так живо обсуждали музыку, Дима вручил мне пакет, в котором я позже обнаружил колбасу, сыр, печенье и конфеты. Да, мне с моим новым товарищем повезло несказанно. Я чувствовал к нему огромную благодарность, даже не представляя, как сложится жизнь моя дальше, как я смогу соответствовать его дружескому участию.
Перед ужином с наслаждением поплавал в бассейне. Правда, и тут мне повезло, ведь у меня не было плавок, добродетельная служащая, работавшая там, выдала мне застиранные полинявшие плавки, забытые кем-то, уверив, что они абсолютно чисты.
Самое большое впечатление на меня произвела телевизионная программа «Время». За последнее время в моей прежней жизни все новости вызывали у меня жуткую оскомину своей излишней патриотичностью, ведь, чтоб любить, не обязательно об этом говорить и не обязательно для этого ненавидеть кого-то другого. У нас же стали все враги, начиная с украинцев, продолжая большим списком Европы и американцами. Здесь же программа «Время» несколько отличалась от наших новостей: перечислялись успехи союзных республик, подытоживали урожаи, выходил в жизнь (не запомнил, какой по счёту) автомобиль со знакомым названием «Жигули», со стропил спускали на воду авианосец, да и другие новости должны были радовать душу зрителю.
Меня же радовало то, что среди русских городов в новостях мелькали Рига, Таллин, Кишинёв, Николаев, Ереван, Баку, Ташкент… Здесь не было такого, что войска НАТО приблизились в Латвии и Литве к границам России и угрожают её безопасности. Не чувствовалось ненависти к украинскому народу и наоборот. На первый взгляд те же новости, что и у нас, но всё же не те.
Затем, к народу обратился президент Советского Союза, генеральный секретарь коммунистической партии и Председатель Президиума Верховного Совета Михаил Сергеевич Горбачёв. Он заверил свой народ, что страна успешно двигается к благополучию, что временные трудности в скором времени будут все разрешены, что консенсус всего советского народа приведёт братскую семью народов, заселяющих нашу Родину, к успеху во всех областях народного хозяйства, в науке, культуре и в воспитании подрастающего поколения. Он отметил, что всегда выступал за плюрализм мнений, но идеология партии остаётся неизменна.
Я смотрел на старческое лицо с пятном на лбу и думал, а наш-то посимпатичней будет и говорит не таким казённым языком, от которого может скулы свести.
Нет, пока в живой народ не выйдешь, здешней обстановки не почувствуешь в полном развороте.
Работа Димы не ограничивалась только одним пациентом и поэтому у нас не было достаточно времени на обсуждение животрепещущих тем, но мы успели пройтись по спорту и выяснилось, что разницы большой нет. Здешний Советский Союз и моя Россия одинаково были обвинены в употреблении допинга многими известными спортсменами, которые на минувшей Олимпиаде в Рио-де-Жанейро были отлучены от участия к великой скорби и возмущению народа.
И там, и здесь винили в основном заграничных функционеров, а не собственных спортсменов и их тренеров. Похожие дела были и в футболе, где сборная страны с провалом выступала на чемпионатах Европы и Мира.
В хоккее дела были получше, хотя прежних блистательных побед не стало, но многие лучшие хоккеисты с успехом играют в НХЛ.
Я поинтересовался:
— Дима, а им не чинят препятствий с отъездом за границу, как я слышал было раньше…
— Что ты, наоборот, это же приток валюты в страну, они же не сами уезжают, их продают…
Тема спорта для нас обоих была любимая и мы с удовольствием обменивались информацией и радовались, когда совпадали фамилии известных кумиров и тренеров.
Посетил я и массажиста. Что сказать, парень работал неплохо, но по старой методике, у нас уже давно культивировался общепринятый в мире Шведский массаж, но я пока не стал совать своих пять копеек в его работу.
Мой сосед доставал меня своими нравоучениями и бесконечными рассказами о школе, коллегах и несносных учениках.
Я старался не засиживаться в палате, а уходил в комнату отдыха, где мог в непринуждённых беседах с чужими людьми узнавать для себя много полезного о современной жизни в нынешней стране. Перемен произошло немного, но здесь не существовало олигархов, все полезные ископаемые и крупные производства были в руках государства, но процветал мелкий частный бизнес в торговле, в бытовом обслуживании и в кустарном производстве. Богатые люди были, но их преимущество над другими жителями страны определялось хорошими квартирами или частными особняками, личными автомобилями и возможностью съездить на отдых за границу.
После некоторых раздумий на сон грядущий, я понял, что моя страна от этой мало чем отличается. У нас, конечно, было преимущество в том, что если ты человек продвинутый, инициативный и ловкий, то можешь выпрыгнуть в ферзи. Зато у них исправно платили зарплату бюджетникам, не было безработицы и уровень жизни в столице ничем не отличался от провинции. Всё хорошо, но меня неотступно преследовала мысль, как же так получилось, что страна не развалилась, как смог Горбачёв удержать все республики под своим контролем, хотя я знал много пожилых людей, которые с радостью вернулись бы в Советский Союз.
Я ждал с нетерпением, когда наконец Дима притаранит мне подшивки газет за последние двадцать пять лет.