1

Инспектор Булл остановил свою машину и вышел. Редклиф-Корт была одной из уединенных площадей, расположенных вдали от основных шумных магистралей. В давние времена здесь красовался сад, обнесенный стеной. Сейчас здесь стояли три дома, но сохранились еще железные ворота да кирпичная стена, вдоль которой росли фруктовые деревья. Каждый из домов был хорошо скрыт от другого высокими старыми деревьями, которые сейчас были покрыты распускающимися почками. Дом Артурингтона стоял в середине и выглядел наиболее респектабельным.

Булл поднялся по широким каменным ступеням, охраняемым двумя львами с мирными, но грязными мордами, и позвонил. Дверь ему открыл констебль в форме.

— Сюда, сэр, — указал он на первую дверь направо — Снимете пальто, сэр?

— Я положу его здесь.

Он снял пальто и положил его на дубовую резную скамью в холле, затем положил сверху свою шляпу, громко высморкался, сунул платок за манжет и повернулся к указанной двери. Не успел он дойти до нее, как из другой комнаты вышел мистер Артурингтон.

— Вы инспектор Булл? — спросил он нервно. — Дебенхэм сказал, что вы в пути. Я только что звонил ему. Это все необычайно, весьма необычайно.

— Вы мистер Артурингтон? — спокойно спросил Булл. Он окинул взглядом фигуру эксперта каллиграфии. — Я много слышал о вас, сэр. В случае с подделкой Никерсона вы провели прекрасную работу.

Мистер Артурингтон принял комплимент с невеселой улыбкой.

— Я заявляю, что это совершенно необычайный случай. Я пришел…

— Об этом позднее, сэр, если позволите. Лучше я сначала осмотрю тело. Я понял так, что вы не можете… его опознать?

Мистер Артурингтон энергично покачал головой.

— Вот это-то и делает все необычным. Чтобы кто-то использовал мой дом для такого дела… Для меня все это совершенно непонятно, честное слово!

— В таком случае, мы поговорим с вами немного позже, сэр.

— Я буду в столовой, инспектор. Вам придется самому зайти за мной или послать кого-нибудь из ваших служащих. Прислуги нет. Я уезжал на некоторое время. Дом был заперт с тех пор, как некий мистер Витт, который занимал его зимой, уехал три недели тому назад.

Булл поколебался минуту, затем кивнул и прошел в комнату. Он увидел высокие стены, уставленные книжными шкафами, кожаные диваны и кресла, тяжелый резной дубовый стол и стулья с прямыми спинками. Все это сейчас не имело значения. Значительна была только ужасная фигура, сидящая прямо в конце стола, смотрящая прямо перед собой, с руками, вытянутыми вперед, как страшные лапы. Комната была затемнена тяжелыми бархатными занавесями, плотно затянутыми у боковых окон. Кто-то отодвинул в сторону занавес одного окна и открыл ставни. Одна из них скрипела и качалась на ржавых петлях, заслоняя свет. Электрическая лампа под потолком светила слабо, как это всегда бывает при дневном свете.

Инспектор Булл выключил лампу. Слабый серый свет дождливого апрельского дня смягчил мертвенно-бледную фигуру, сидящую в конце стола. С каждой стороны стола стояли два пустых стула, такие же, как тот, на котором сидела смерть. У Булла мелькнула мысль, что, может быть, один из них, а, может быть, и оба недавно были кем-то заняты. Кто-то сидел и разговаривал с человеком, который тогда был жив. Теперь он был мертв, а стулья стояли так, точно их никто не трогал с тех пор, как горничная последний раз вытерла с них пыль.

На мгновение Булл смутно осознал присутствие еще трех людей, стоявших в конце комнаты перед серым мраморным камином и хмуро глядевших на ужасное видение против окна.

— Хэлло, Булл, — проворчал седоватый ветеран, окружной инспектор Малоун. — Берешься за это дело? Удар по голове. Это мистер Литлджон первым вошел сюда. Он позвал сюда Дэвиса, а Дэвис — меня.

Булл взглянул на нервного агента, затем на Дэвиса, высокого молодого констебля в новом мундире. Его сжатые губы были бело-серыми. «Не привык к такому», — подумал Булл и сразу же забыл о нем.

Мистер Литлджон нервно кашлянул:

— Мы, агенты по найму жилья, действуя…

Булл поднял руку:

— Именно так, сэр. Лучше бы вы подождали снаружи. Мне бы хотелось взглянуть на все сначала самому.

Он открыл дверь. Мистер Литлджон вышел, ему было явно не по себе. Булл закрыл дверь и повернул ключ в замке. Его глаза вновь устремились к мертвой фигуре у стола.

— Нашли что-нибудь для его опознания? — резко спросил он. Малоун покачал головой. — Ни строчки, ни клочка бумаги, ни на нем, нигде… Мы его не двигали, но я осмотрел его карманы. Я было подумал, что причиной всего было сердце, пока не увидел вот это.

Они подошли к трупу, и Малоун, наклонив застывшую фигуру вперед, указал на ее затылок. Булл кивнул.

— Разбита, — сказал он.

— Правильно. Но кожа не содрана. Мешок с песком. И кто бы это ни был, он его обчистил. Часы, кольцо, бумаги — исчезло все.

Булл оглядел комнату. Казалось, все было на месте: сверкающие каминные щипцы, толстый восточный ковер, настольные лампы с тяжелыми толстыми абажурами, маленькие столики с пепельницами на них, несколько обтянутых кожей стульев. Все находилось на своих местах и указывало на полный порядок.

— Никаких следов борьбы.

Малоун покачал головой.

— Кто бы это ни был — он его не боялся. Все же это выглядит странно, не так ли? Точно он сел и сам подставил голову под удар. Ну, это твое дело, не мое. Дэвис останется здесь, а Ньютон будет в холле. Желаю удачи. Когда придет Кейбл, скажи ему, что маленькой девочке Серли — лучше.

— Да, позвони Ллойду. Пусть он ждет на улице, у ворот, пока я с ним не увижусь.

Малоун кивнул и ушел.

Булл прошелся по комнате, ничего не трогая. Отодвинул занавеси на окнах. Сквозь стекла окон он увидел ставни, надежно закрытые засовами. Он снова задернул занавеси.

— Кто открыл там ставни? — спросил он, показывая на открытое окно.

— Они были открыты, когда я пришел, сэр, — сказал констебль Дэвис. — Но они не были открыты, когда я проходил сегодня через двор в 8.30 утра. Это, должно быть, сделали мистер Литлджон или мистер Артурингтон.

Глаза Булла все время блуждали по комнате, но неизменно возвращались к мертвой фигуре у стола.

— Расскажите мне, что вы об этом знаете, — обратился он к констеблю.

Рассказ констебля был прост. Он находился на дежурстве на площади Редклиф. Услышал крик и увидел парня из агентства по продаже недвижимого имущества. Парень кричал об убийстве, и он подбежал к нему. Затем выбежал мистер Литлджон и сказал, что здесь убит человек.

— Мистер Артурингтон находился в холле, когда я вошел туда, а потом я увидел это. Ставни на передних окнах были открыты. А в 8.30 утра — нет. Я прохожу здесь дважды: в 8.30 и в 1.30.

— И ничего необычного не заметили?

— Нет, сэр. Дом стоял закрытым три недели, с тех пор как уехал джентльмен из колонии, который жил здесь. Но все выглядело как обычно.

— Продолжайте.

— Все было, как сейчас. Он сидел так же. Я хотел позвонить в полицию, но мистер Артурингтон сказал, что телефон не работает: он уже пробовал звонить. Я велел ему выйти из комнаты и никого не пускать сюда, потом пошел в соседний дом и оттуда позвонил в полицию.

— Кто живет рядом?

— Человек по имени Джон Баррет, сэр. Но я его не видел. Горничная провела меня к телефону.

Булл кивнул.

— Затем я вернулся сюда. Мистер Артурингтон ходил и смотрел, не украдено ли что. Я велел ему оставаться в столовой до прихода инспектора. Он был не так потрясен, как мистер Литлджон, сэр. Тот говорил об ответственности фирмы. Я велел им рассказать мне все с начала, чтобы я мог как следует все записать.

— Покажите мне.

— В том-то и дело, сэр, — Дэвис почесал в голове, — мне не удалось записать. Как только начинал мистер Артурингтон, мистер Литлджон его перебивал, так что я оставил это дело до приезда инспектора Малоуна. Но и он в этом не продвинулся и оставил все вам.

— Хорошо, — сказал Булл, — я посмотрю. Позвоните в Ярд и скажите, что мне немедленно нужен исправный телефон.

Раздался стук в дверь.

— Это, должно быть, Латроп и Финлей, — сказал Булл. Он повернул ключ и впустил двух сотрудников из отдела убийств. Их сопровождали два фотографа.

— Хэлло, Булл, что случилось? — бодро спросил инспектор Латроп. Булл показал на спокойно сидящую фигуру.

— Удар по голове, — сказал он лаконично.

— Так и есть, — подтвердил инспектор Финлей.

Фотографы делали снимки всех частей комнаты. Инспектор Латроп как специалист по отпечаткам пальцев приступил к работе, посыпая порошком из пульверизатора дверную ручку, выключатели, каминные щипцы, Булл следовал за ним, наблюдая знакомый процесс молча, не делая никаких замечаний.

Отпечатки пальцев были обнаружены в трех местах: на дверной ручке (это Артурингтона и Литлджона, сказал Булл), на выключателе (это Литлджона), на столе перед мертвым человеком.

— Эти, должно быть, принадлежат этому парню, — сказал Латроп. — Ну-ка помогите, я возьму сейчас его отпечатки.

Они приложили твердые сжатые пальцы к карточке, которую Латроп вынул из своего портфеля.

— Так. Теперь сфотографируйте все отпечатки пальцев на столе. Латроп выпрямился.

— Не очень хорошо. Мало толку от всего этого, Хампфи. Никаких следов. Просто смешно. Еще никогда не видел места столь безликого.

Булл только хмыкнул.

— Иногда они совершают ошибки, — просто сказал он. Это было вторым параграфом в его кредо о расследовании преступлений. Параграф первый гласил: ничего не принимай на веру.

— Может быть, — неуверенно согласился Латроп. — Ну-ка, Булл, посмотрим край стола… Нет, это опять отпечатки этого парня. Хэлло, Кейбл!

Полицейский хирург ворвался в комнату, бросил свой чемоданчик на стул и снял пальто.

— Я не кладу это на чьи-нибудь отпечатки, а? Хотя теперь никто больше не оставляет отпечатков. С этим покончено.

— Вы правы, — сказал Латроп. — Я загляну еще сегодня днем. До свидания.

Булл наблюдал, как ловкие пальцы хирурга ощупывают череп мертвеца.

— Около шестидесяти лет. Мертв, как дверной гвоздь. Умер в ту же секунду, как его ударили. Мешок с песком, я думаю. Нашли его?

— Нет, — ответил Булл.

— Давайте положим его на пол.

Согнутая фигура, уступая опытным рукам хирурга, выпрямилась и вытянулась во всю длину. Доктор продолжал осмотр.

— Мертв дня два, не больше. Возможно, даже меньше. Сегодня четверг? Так, это случилось примерно во вторник, я бы сказал. В его возрасте определить это точнее нельзя.

Булл кивнул. Он старался представить себе человека, лежащего на полу — живым. Около 60 лет. Смуглый. Нет, не смуглый. Когда Кейбл отогнул у него воротничок, кожа на шее и на груди оказалась совсем белой. Значит, загорелый. Волосы седые, на темени и висках редкие. Гладко выбрит. Рост 5 футов. Вес около 140 фунтов. Одет аккуратно: серый костюм великолепного качества, хорошее белье, черные ботинки, серые шелковые носки.

— Если вы готовы, я осмотрю его карманы, — сказал Булл.

— Одну минуту! — Доктор во второй раз осмотрел глаза мужчины и поджал губы.

— В чем дело? — спросил Булл, наклоняясь.

— Посмотрите, у него участки помутнения на роговице.

— Да? Вы думаете, он был слеп?

— О нет, слеп он не был, но глаза у него были слабые. Может быть, это вам хоть немного поможет? Вот и все, Булл. Следствие будет завтра?

Доктор Кейбл поднялся и отряхнул колени.

— Я пришлю вам сказать об этом. Между прочим, Малоун просил передать, что девочке лучше. Забыл ее имя.

— Магги Серл. Благодарю. До свидания.

Булл посмотрел ему вслед, потом повернулся к Дэвису.

— Теперь помогите мне.

Он встал около покойника и расстегнул его пиджак. Вдвоем они молча обследовали все его карманы. Они были пусты. Затем сняли с него ботинки — с подкладки был срезан кусок. Потом они еще раз осмотрели карманы. Сняв воротничок, они осмотрели его и положили на стол. Булл открыл рот трупа, осмотрел зубы. Потом открыл глаза, закрытые доктором. Посмотрел на безжизненные руки. Затем он встал и долго молча смотрел на мертвеца на полу, покусывая свой ус. Дэвис, помогавший в этом молчаливом осмотре, смотрел на своего начальника с обеспокоенным и вдумчивым выражением на худом и юном лице.

— Ничего такого, с чего можно начать, сэр? — сказал он, словно ребенок, который от всего сердца хочет помочь в трудной ситуации.

Булл посмотрел на молодого констебля.

— Нет, отчего же, кое-что есть.

Дэвис взглянул на тело, лежащее на полу.

— Я ничего не вижу, сэр, — честно признался он.

— Может быть, — ответил Булл, а затем, в виде наставления, начал пояснять: — Начнем с ног. Ботинки сделаны на заказ. Имя сапожника вырезано острым ножом. Костюм дорогой. Имя портного также вырезано из внутреннего нагрудного кармана, видимо, ножницами. Вырезано мужчиной, неровно, не так, как сделала бы это женщина. Или женщиной, которая не привыкла иметь дело с ножницами. У него были часы, тяжелые часы на массивной цепочке. Посмотрите — карман заметно оттопырился, а петля вдавлена и блестит. У него были документы — грудной карман выпуклый до сих пор. Он много писал и крепко держал в пальцах перо — видите затвердение на среднем пальце?

Дэвис ничего этого не заметил, о чем сказал откровенно.

— Затем, — медленно продолжал Булл, — окулист может опознать его по глазам, а дантист — по зубам. Это долгая работа, но если никто не придет и не опознает его, то мы сами выясним, кто он — по глазам, зубам, ботинкам и, может быть, по костюму. Он человек неженатый, в возрасте около шестидесяти лет, богатый, много бывал на воздухе — видите этот загар — и пишет. Может быть, писатель.

Булл умолк. И вдруг с проворством, удивительным для такого массивного человека, наклонился и приподнял веки мертвеца. Почти весь зрачок правого глаза, который доктор Кейбл осмотрел дважды, был покрыт белым непрозрачным пятном.

Булл поднялся, взял со стола белый воротничок, осмотрел его и положил обратно, затем взглянул на часы.

— Почти час. Идите пообедайте, а когда вернетесь, пошлите обедать Ньютона. Труп пусть лежит здесь, пока не прибудут слуги, которые работали у Витта. Может быть, они узнают этого человека.

— Хорошо, — сказал Дэвис.