1
Еще не было и восьми часов утра, а инспектор Булл уже находился в крохотной комнатке, где нашли мертвого Давида Крейки. С ним были инспектор Нортон и сержант Мак-Леш.
— Я принес вам этот рапорт, — сказал Нортон. — Драйден говорит, вы ищете связь между этим делом и делом на Редклиф-Корт?
Он протянул Буллу заключение окружного хирурга, который исследовал тело ростовщика. Булл просмотрел его — затылок был разбит.
— Драйден говорит, вы думаете, что это брат того.
Инспектор Булл хмыкнул.
— Похоже на то. Фишер собирается посмотреть на них сегодня утром.
— Вы слышали что-нибудь о брате?
Инспектор Нортон, который знал о ростовщиках больше, чем кто-либо другой, покачал головой.
— Симон Крейки всегда был окружен тайной, — сказал он неохотно. — Сам я его никогда не видел. Он жил наверху с братом. Редко выходил из дома. По происхождению они шотландцы. Давид поселился здесь лет тридцать тому назад как старьевщик. А семнадцать лет тому назад здесь появился Симон. До этого он состоял в каком-то финансовом предприятии в Эдинбурге. Вот и все, что имеется в досье.
Нортон порылся у себя в карманах и достал выписки из досье старшего Крейки. Скотланд-Ярд сохраняет сведения об интересных для него людях, особенно тех, кто потенциально, по своей профессии, может оказаться шантажистом или укрывателем краденого.
— И чем же объясняется такая таинственность?
Нортон пожал плечами.
— Когда я был моложе, я тоже пытался это выяснить, что у них что-то не в порядке. Но Давид делал свою работу — брал вещи и показывал их Симону. Симон был боссом, он платил деньги. Вы могли отдать деньги Давиду, но получить у него ничего не могли. Симон выписывал деньги и посылал их по почте. Я не знаю никого, кто когда-либо разговаривал с ним, это факт.
— Уверены ли вы, что такой человек — Симон Крейки — вообще существовал?
Нортон уставился на него.
— Если вы не видели его — вообще никто не видел…
Нортон обиделся. Он даже вынул трубку изо рта.
— Масса здешних людей его видела. Я сказал, что я никогда не видел его и не знаю никого, кто разговаривал бы с ним.
— Я только хотел узнать, — извиняющимся тоном сказал инспектор Булл. — Это иногда бывает, знаете. Я подумал, что, может быть, Давид по какой-то причине делал работу за двоих, по причине, известной только ему одному. Ну, хорошо, мне хотелось бы взглянуть на его бумаги.
— Тогда я пройдусь пока по улице, — сказал Нортон. — Гербертс, окружной инспектор, знает здешний народ очень хорошо. Он хотел кое-кого повидать.
Инспектор Булл сел за конторку и, методически просматривая листок за листком, делал пометки в своей записной книжке. Он просматривал последнюю ячейку, когда вернулся Нортон с женщиной и ребенком — мальчишкой лет пяти.
— Это миссис Бледсоу, инспектор. Она держит тут рядом писчебумажную лавку. У нее есть для вас сообщение. Оно имеет отношение к вашей теории по делу Эрл-Корт, — добавил он с хитрой усмешкой.
— Садитесь, миссис Бледсоу.
Женщина села на стул, указанный ей Буллом, и притянула к себе мальчишку.
— Вы знаете обоих Крейки?
— Вовсе нет, сэр, — резко сказала она. — Я из тех, кто живет своей жизнью и не сует нос в чужие дела, если другие поступают так…
— Конечно, конечно… Значит, вы редко их видели?
— Больше чем достаточно. Я со старшим никогда не разговаривала, кроме того случая, когда Джекки погнался за голубем. А он высунул голову из окна да и говорит: «Что-то много тут шума!» «Да», — ответила я и позвала Джекки домой.
— А я поймал голубя, — уточнил Джекки. — Это ты меня послала за ним.
— Ну и как выглядел мистер Симон?
— Как и его брат. Они были как вылитые.
— Вы видели их когда-нибудь вместе?
Миссис Бледсоу собиралась было ответить, но потом подумала и сказала:
— Ну, сначала я хотела сказать, что видела их вместе. Но сейчас подумала и не могу сказать, что видела. Мистер Давид сидел в лавке и никуда не ходил. Мистер Симон, — тот выходил. Когда ты видел мистера Симона, Джекки?
Инспектор Нортон хихикнул. Булл посмотрел на Джекки и решил, что этот ребенок или замечательно развит для своего возраста, или значительно старше, чем кажется.
— Вчера, — сразу же ответил Джекки. — Он дал мне это, и это теперь мое.
Опасливо поглядев на мать, он вынул из кармана пенни и попятился к Буллу. Миссис Бледсоу с уважительной осторожностью глянула на полицию Его Королевского Величества и неприятно улыбнулась своему отпрыску, который ответил ей враждебным взглядом.
— Как это приятно, не правда ли? — сказал Булл, бросив странный взгляд на Нортона. — Значит, мистер Симон дал тебе это вчера, не так ли?
— Да, сэр.
— Он часто давал тебе пенни?
— Каждый раз, как видел меня. Раз или два в неделю.
— Джекки, а как ты узнавал, что это был мистер Симон? Может; это был мистер Давид?
— Нет, сэр. Я знаю его. Это был мистер Симон.
— Ты мог бы различить их? По отдельности.
— Да, сэр. Мистер Симон старше.
Инспектор Булл хмыкнул.
— Ну, хорошо, а в какое время ты видел его вчера?
— В такое же время. Как раз перед тем, как почтальон берет письма из ящика на углу.
Булл взглянул на миссис Бледсоу.
— Это бывает около 4 или 4.30, сэр, — пояснила она. Инспектор Булл посмотрел на рапорт окружного хирурга, лежащий на конторке. Согласно ему, Давид Крейки был мертв часа за два до того, как доктор осматривал его.
— Это дело, — сказал Булл Нортону, — становится все более странным. Ну, Джекки, сколько тебе лет?
— Ему пять с половиной, — ответила мать.
— Хорошо. Расскажи нам все.
Оказалось, что мистер Симон выходил из дома два или три раза в неделю, примерно в то время, когда приходит почтальон. Однажды Джекки встретил его случайно. Джекки плакал. Мистер Симон дал ему пенни, чтобы он успокоился. С тех пор Джекки подкарауливал его, стоял в дверях и дотрагивался до своей шапки. Мистер Симон всегда давал ему пенни. В день подарков — Боксинг Дей — он дал ему шесть пенсов. И вчера мистер Симон пришел. Джекки ждал его. Мистер Симон дал ему пенни. Вот и все.
— Тогда ты и видел его в последний раз?
— Да, сэр.
— А вы, мисс Бледсоу?
— Я никогда не видела его, сэр. Но вы можете верить моему Джекки, он единственный сын своей матери.
— Что он сделал после того, как дал тебе пенни?
— Вошел в лавку, сэр.
— Ты видел, как он выходил?
— Он не выходил. Он никогда не выходил в тот же день, когда входил.
— Как это?
— Он сначала выходил, затем возвращался. Я никогда не видел, чтобы он вошел и вышел.
Инспектор Булл попытался улыбнуться и, когда миссис Бледсоу и Джекки уходили, постарался сунуть в маленький кулачок шиллинг таким образом, чтобы этого не увидела миссис Бледсоу.
Нортон проводил их и почти сразу же вернулся в сопровождении инспектора Гербертса.
— Вот что мне удалось узнать. Булл.
Джон Хоббс, зеленщик, владелец лавки напротив, видел старшего Крейки выходящим из своего дома около пяти часов. Он был одет как всегда: мягкая серая шляпа, черное пальто; в одной руке сумка, в другой — трость. Что же касается Давида Крейки — его он видел около восьми часов утра, когда тот покупал молоко.
Мэри Кейтс, работающая в угловом доме на почте, утверждает, что Симон Крейки пришел туда в пять часов, купил несколько марок и вышел. Серая шляпа, черное пальто; Кейтс знает его, потому что однажды, посылая телеграмму, он забыл на почте свою палку, которую она отнесла к ним в лавку по пути домой.
— Оказывается, никто с ними не разговаривал. Несколько человек знали Давида, так как он покупал у них продукты. Люди говорят, что у них была уборщица. Уборщица должна прийти около десяти часов.
Вскоре она появилась. Ее рассказ подтвердил, что братьев было действительно двое. В мойке всегда стояли две тарелки, постилать надо было две постели. Ели они то, что и все люди, пили вино. Насколько она знает, у них никогда никто не ночевал. У нее никогда не было выходных дней. Она никогда не видела, чтобы Давид куда-нибудь уходил. Она никогда не слышала, чтобы они о чем-нибудь разговаривали, а если бы и слышала, то не стала бы слушать. Словом, они были странными, эти братья Крейки, но ничего такого, за что можно было бы ухватиться, так и не удалось обнаружить.
При дневном освещении комнаты стали еще более загадочными, чем при неясном газовом свете, когда Булл с Батервортом совершали их беглый осмотр накануне вечером, пытаясь выяснить, не находится ли еще в доме убийца Давида Крейки.
Судя по всему, братья Крейки неплохо проводили здесь время. Комнаты были хорошо обставлены тяжелой дубовой мебелью, много книг, в одной из комнат на столике лежала флейта, в углу стоял радиоприемник. В передней комнате, выходившей окнами на Теобальд-Роуд, стоял маленький сейф. Инспектор Булл остановился перед ним — для него было всегда что-то зачаровывающее в закрытом сейфе. Он оглянулся и поздоровался с маленьким человеком, который только что вошел сюда в сопровождении Нортона.
— Хэлло, Чарли, — сказал он. — Вот работа для вас.
С едва заметной усмешкой Чарли подошел к сейфу.
— Это будет не трудно, — сказал он.
Приложив ухо к сейфу и проделывая какие-то манипуляции, он вслушивался в музыку скользящих и падающих засовов и замков. Через несколько минут дверца маленького сейфа оказалась открытой. Встав на колени, инспектор Булл вытащил содержимое сейфа. Нортон наблюдал за ним.
— Куча бумаг — и больше ничего. А вот это уже интереснее!
Булл протянул Нортону письмо, написанное на фирменной бумаге господ Аплгуд, Дубс, Колтер, Дубс и Аплгуд, поверенных в Грейм-Инне. Нортон прочитал его. Оно было адресовано Симону Крейки.
«Дорогой сэр!Тагерт Лейтон».
Мы получили Ваше письмо 8-го числа текущего месяца. Будем счастливы составить распоряжения, о которых Вы просите. Я имею все указания, которые Вы вложили в письмо, и составлю завещание согласно Вашим пожеланиям.
Я буду в конторе фирмы десятого числа, в четверг, в пять часов, всецело в Вашем распоряжении, преданно Ваш
— Это уже что-то! — сказал Нортон. — Теперь мы знаем хотя бы его поверенных.
Инспектор Булл положил письмо в карман. Он не сказал, что уже слышал о Тагерте Лейтоне.
Бумаги, обнаруженные в сейфе, свидетельствовали о частных займах разных людей. При виде нескольких имен Булл невольно свистнул. Но ничего криминального в делах Крейки с их клиентами не было. Имя Дианы Баррет нигде не упоминалось. Булл поднялся с коленей.
— Я еще поднимусь наверх.
Верхний этаж был спальней. Две маленькие комнаты разделяли проход, который заканчивался ванной.
Задняя комната, куда вошел Булл, была обставлена очень просто. В шкафу висели два костюма, черное пальто, внизу стояли две пары черных ботинок. Ярлыки на костюмах представляли имена хорошо известных портных, и на них стояло имя Давида Крейки. Ботинки были сделаны на заказ, но имя сапожника стерлось от носки. «Имя будет на ботинках, которые надеты на нем», — подумал инспектор Булл.
Больше ничего достопримечательного здесь не было. Передняя комната выглядела более комфортабельно. На туалетном столике лежали щетка, в которой застряли несколько волосков, листок из справочника расписания поездов и сложенный носовой платок. Инспектор Булл открыл ящики комода. Ничего, кроме выглаженного белья. В гардеробе висели костюм и несколько пар брюк. Ярлыки были с именем Симона Крейки и портного: Генри Касл, Бурлингтон-стрит, Пикадилли. Булл записал адрес и осмотрел пару черных ботинок. Сапожным мастером был Барклей, Кембридж-серкус. Карманы костюма и брюк были пустыми, но Буллу начало казаться, что наконец-то он сдвинулся с мертвой точки. Он вернулся в Скотланд-Ярд. Там его ждали рапорты. Инспектор Фишер, прекрасный специалист в своей области, докладывал, что двое убитых определенно связаны родством. Сравнивались уши, носы, черепные измерения, характер повреждения зубов, и, как окончательный аргумент, у обоих оказались идентичные родинки. Они могли быть даже близнецами, но Фишер в этом сомневался — человек с Редклиф-Корта был на несколько лет старше. Впрочем, разница в окружавшей их жизненной обстановке и могла вызвать кажущуюся разницу в возрасте.
Второй рапорт сообщал о том, что миссис Баррет, в сопровождении мужа, осмотрела тело, обнаруженное в Редклиф-Корте. По ее мнению, оно не было телом Симона Крейки, хотя, возможно, и было сходство в росте и некоторых пропорциях.
2
Пожилой мужчина с седой бородой, в черном пальто, пересевший из автобуса 14-а в автобус 13-6 на Найтсбридж, имел вид человека, который занимается только своим делом и того же ожидает от других.
Ничто в его манерах не говорило о том, что он хорошо знает, насколько его дела могут интересовать кого-то. Но если кто-то заинтересовался ими, его бы это очень рассердило.
Он сошел с автобуса на Стренде и проложил себе путь сквозь спешащую толпу, выходившую со станции Ватерлоо. Купив газеты, прошел к кассе первого класса и взял билет до Гилдфорда. Войдя в купе, положил свою сумку на багажную полку и сел у окна, лицом к паровозу. Напротив него сел другой джентльмен. Оба развернули газеты и погрузились в чтение. Они продолжали это занятие до тех пор, пока поезд не достиг Эшера. Тогда они почти одновременно свернули газеты и остаток пути до Гилдфорда вели себя так, как будто старались показать, что не замечают друг друга.
Наконец поезд остановился. Джентльмен с автобуса 14-а встал, взял сумку и вышел. У барьера он принялся искать свой билет и нашел его не без труда за лентой своей шляпы, чем вызвал улыбку билетного контролера. Выйдя из здания вокзала, он сел в такси и, доехав до Среднего и Южного банка на Хайт-стрит, вышел из машины и расплатился с шофером. Когда он вошел в банк, было 10.30 утра.
Директор банка, некий мистер Лайт, разговаривал с плохо одетым парнем, который, видимо, искал работу. Увидев вошедшего, директор отпустил парня и вышел вперед, сияя очень приятной улыбкой.
— Доброе утро, мистер Кернс. Я счастлив поздравить вас с покупкой Кобхэм-Парка. О, не удивляйтесь, в городе все говорят об этом, хотя, конечно, немногие имели удовольствие лично познакомиться с владельцем.
— Я бы хотел, чтобы это осталось тайной, — сказал мистер Кернс, — и, надеюсь, что вы мне в этом поможете. Кроме того, я хотел бы кое-что переделать до того, как поселюсь там.
Мистер Лайт поклонился.
— Я бы хотел также закрыть свой счет, — продолжал мистер Кернс, — и сразу же, если это вас не затруднит. Мне также хотелось бы положить несколько вещей в сейф.
Мистер Лайт сам повел его вниз, подождал, пока не увидел, что мистер Кернс вставляет свой ключ в сейф, и только после этого направился по мраморному полу к бухгалтерской конторке, где и передал банковскую книжку мистера Кернса клерку.
— Быстро закройте ее, — распорядился директор и вернулся обратно к мистеру Кернсу.
Через пять минут мистер Лайт сам открыл дверь и с поклоном проводил своего клиента на Хай-стрит. Не так много вкладчиков в Гилфордском отделении Среднего и Южного банка имели баланс со счетом 3004 фунта!
3
Инспектор Булл вышел из Скотланд-Ярда после короткого разговора с начальником отдела Драйденом. Молодой констебль, дежуривший у входа, дотронулся до своей каски:
— Одну минуту, сэр. Ваш друг, маленький валлиец…
— Мистер Пинкертон, — подсказал инспектор Булл.
— Да. Он спрашивал вас минуту тому назад. Он не захотел войти и сказал, что будет ждать вас на Уайтхолле, если вы пойдете туда.
— Спасибо, — поблагодарил Булл.
Покидая Скотланд-Ярд, он всегда выходил на Уайтхолл. Мистер Пинкертон знал привычку инспектора Булла и поэтому в ожидании его именно там занял свой наблюдательный пост. Около десяти часов он наконец увидел инспектора и пошел к нему навстречу. Они, как всегда, сдержанно обменялись приветствиями.
— Утром я опять хотел пойти на Чок-Фарм-Роуд, — сказал мистер Пинкертон.
— Не стоит. Драйден говорит, что получил целую кучу мистифицирующих писем. Он полагает, что их вызвало дело Вулея. Позвоните, пожалуйста, моей жене и скажите, что придете к нам обедать. Я постараюсь к этому времени вернуться домой, но, если не успею, то сходите с ней на спектакль. Билеты я ей оставил.
Ничто не могло доставить мистеру Пинкертону большего удовольствия, чем посещение театра. Место на балконе кинематографа — вот все, что он мог себе позволить. Он расстался с инспектором Буллом, хотя бы частично, но все же утешенный в горе, причиненном потерей своего «дела».
Инспектор Булл сел в автобус, направляющийся на Холборн, а мистер Пинкертон спустился в подземку и поехал в Камден-Таун. Он решил, что ему есть чем заняться до того, как отправится в уютное жилище инспектора Булла.
Инспектор женился на девушке по имени Маргарет, которую буквально спас от смерти. Мистер Пинкертон помог ему в этом и потому чувствовал гордый, хотя и робкий, но несколько собственнический интерес к семейству инспектора Булла, состоящему из самого инспектора, Маргарет, маленького терьера, подаренного комиссаром Дебенхэмом, и Крисси — опрятной, но глуповатой девушки-служанки.
Мистер Пинкертон вышел из подземки, купил пакет сладостей и занял свой наблюдательный пост у бетонной ограды напротив дома мисс Портер. Однажды Булл познакомил мистера Пинкертона с одним из своих оперативников, которому удалось вести наблюдение за домом, стоя спиной к нему. Булл забыл добавить, что этот дом отражался в витрине шляпного магазина. Мистер Пинкертон точно помнил, что при этом был задержан убийца. Он попробовал встать спиной к дому мисс Портер, но в последний момент решил, что все-таки лучше находиться к нему лицом. Он повернулся — и обрадовался тому, что так поступил: не успел он зажечь вторую сигарету, как дверь дома № 51-А открылась, и из дома вышла женщина. В руках она несла небольшой чемодан. Заперев дверь, она положила ключ в карман и спустилась по ступенькам лестницы. На мистера Пинкертона она взглянула без всякого интереса, как смотрели на него обычно и все другие женщины. Затем быстро, но без спешки, направилась к станции. Мистер Пинкертон последовал за ней, и при этом сердце его так колотилось, точно оно хотело выскочить из грудной клетки.