XIII

Часовой механизм

― Сигнал. Неустойчивый. Вероятно, имперский. Минимальный расход энергии. Дополнительные энергетические показания свидетельствуют об орудийном огне, а также повреждениях поля и корпуса, ― сервитор завершил монолог и умолк. На округлой командной платформе «Владыки человечества» инквизитор Селанда Иобель, поджав губы, зарегистрировала отчет. Неожиданно, но в Оке Ужаса, даже на его окраинах, другого ждать и не приходилось. Им придется решать, как поступить, и притом быстро. Ее это нисколько не радовало ― как правило, за поспешные решения позже приходилось жалеть.

Они двигались курсом к Кадии, вот уже пару недель ее звезда сияла перед ними в реальном космосе. Никто, даже авгурная миссия Инквизиции, не выходил из варпа вблизи Кадии, по крайней мере если надеялся выжить. Поэтому «Владыка человечества» шел в пустоте, подобно морскому страннику, возвращающемуся в порт после шторма. Иобель хотела снова увидеть систему-крепость, не жить в постоянной тревоге, избавиться от хроноловушки и позволить себе отдохнуть. Но больше всего ей хотелось снять чертовы доспехи. Пластины покрывала пламенно-красная краска, по их поверхности линиями из черного железа расходились очертания ангельских крыльев, лучистых звезд и голов хищных птиц. Женщина поерзала в кресле, подсознательно пытаясь размять затекающие мышцы. Она не снимала боевую броню уже несколько недель и начинала чувствовать себя так, как будто ее все время стискивала чья-то рука. Но выбора у нее не было. Каждый член команды носил доспехи ― так предписывала необходимость.

Иобель обернулась к двум своим соратникам. Инквизитор Эрионас восседал на медном троне, над ребризером, скрывавшим нижнюю часть его лица, виднелись лишь закрытые глаза. Он носил грифельно-серые доспехи, нагрудник которых напоминал освежеванные мышцы. Несколько толстых кабелей соединяли трон с когитационными колоннами, пронзавшие центр зала управления. Иобель заметила за веками Эрионаса игру света. Инквизитор не подал виду, будто слышал доклад, но она знала, что это так ― от него ничто не ускользало. Рядом с ней в кресле из полированной кости сидела Малькира. Естественно, троны несли в себе опостылевший символизм. Трон же самой Иобель был серебряным, но притом ничуть не удобнее. Справа от каждого из тронов сидели согбенные фигуры, черты которых скрывали красные одеяния, расшитые священными именами.

Прежде чем заговорить, Малькира, как обычно, зашлась кровавым кашлем.

― Следует проигнорировать его, ― Иобель взглянула на Малькиру и встретилась с черными глазами инквизитора, сверкающими на обтянутом кожей черепе. ― Наше время на исходе.

Малькира постучала по хроноловушке, вмонтированной в нагрудник ее перламутрово-белых доспехов. Механизм за округлой кристаллической крышкой тихо жужжал. Иобель бросила взгляд на медный корпус своего устройства, следя за движением цифр, выгравированных на серебряных и медных шестеренках.

― Ты права, ― произнесла Иобель.

― Конечно, права, ― резко сказала Малькира и снова закашлялась. Ритмичный стук систем жизнеобеспечения, установленных в доспехах старухи, стал громче. ― Риск слишком велик, если сейчас сойдем с курса. Всего пару недель, и данные будут в безопасности.

― Меня убеждать не нужно, ― заметила Иобель.

― Нет, ― вдруг сказал Эрионас. Иобель и Малькира одновременно посмотрели на него. Он не пошевелился, его глаза оставались закрытыми. ― Нужно сойти с курса и провести расследование.

Его голос затрещал через встроенную в ребризер вокс-решетку.

― Глупость, ― оскалилась Малькира, сверкнув серебряными зубами.

― Нет, ― в голосе Эрионаса не чувствовалось эмоций. Иобель приходилось слышать, как тем же голосом он приказывал уничтожить целые города. ― Это возможность. Я изучил данные со сканеров. Корабль необычной конструкции. Я полагаю, он явно имперский. Судя по данным психооккулюма, он побывал глубоко в Оке. И все же на макроуровне в нем отсутствует влияние варпа. Потрошение его хранилищ данных сможет многое сказать.

― Или мы погибнем, так и не достигнув безопасности, ― сплюнула Малькира.

― Мы здесь не ради безопасности, ― напоминание Эрионаса повисло в тишине.

Конечно, он прав, Иобель не собиралась этого отрицать. Они участвовали в авгурной экспедиции, их корабль отправили в Око для сбора сведений о его природе и текущем состоянии. Информация и знания, которые они собирались доставить в хранилища, были бесценными. Это был взгляд в лицо врага, способный предупредить их о растущих угрозах или выявить его слабые стороны.

Подобные экспедиции были сопряжены с крайней опасностью, а вероятность нападения или жестокой гибели считались меньшим из рисков, которые им грозили. Око само по себе отравляло душу и тело. В Оке энергия и материя варпа накладывались друг на друга, а физические законы истончались и исчезали. На границах Ока между двумя мирами еще оставалась тонкая прослойка реальности, но в его сердце царило безумие. Даже короткое путешествие туда могло закончиться осквернением.

«Владыку человечества» создали специально для подобных странствий. На каждой пластине и заклепке корпуса были выгравированы молитвы и обереги. Вдоль всего остова шли психические рассеиватели и нуль-генераторы. Любой отсек корабля можно было изолировать и затопить нервно-паралитическим газом, если системы зафиксируют вторжение. Большая часть команды состояла из сервиторов, а почти весь человеческий экипаж спал в стазисе до тех пор, пока в них не появится необходимость. Всех, кроме троих инквизиторов, по прибытии в Империум ждала казнь. Слишком велик риск осквернения. Люди знали об этом, но продолжали служить. Поэтому Иобель испытывала замешательство и восхищение всякий раз, когда смотрела в лица обреченному, но верному долгу экипажу.

Но варп не только мог осквернить, он также искажал до неузнаваемости время. Экспедиция могла провести в Оке всего пару месяцев, но вернуться на Кадию спустя тысячи лет, либо через пару секунд после отбытия, либо вообще в прошлом. Не было совершенно никаких гарантий того, что для обитателей корабля время шло одинаково. Поэтому каждый член команды носил хроноловушку, а другие подобные устройства были встроены в структуру корабля. Ловушки оценивали течение времени объекта и его подверженность субстанции варпа, рассекая ее миллионами щелчков шестеренок.

― У нас нет времени, ― предупредила Малькира, постучав по своей хроноловушке. Иобель ощутила слабый гул собственной ловушки, пославшей едва заметную дрожь по доспехам.

― Неверно. Временное искажение уменьшается, сейчас мы в пределах допустимой нормы. Мы приближаемся, отправляем исследовательскую команду, возвращаемся и продолжаем путь к Кадии. Туда и обратно, как говорят солдаты, ― Эрионас прервался, будто радуясь применению такой фразы. ― Мы и так много рисковали, почему бы не рискнуть еще раз?

Малькира фыркнула. Спустя пару секунд они оба повернулись к Иобель.

Она знала, что все закончится именно так.

― Согласна, ― сказала она. ― Мы осторожно все изучим, ― Малькира нахмурилась и прошипела приказы сервиторам и команде. Иобель почему-то была уверена, что за маской ребризера Эрионас улыбался.

«Дитя Титана» парил в пустоте, мягко вращаясь в оси прерывистых координат. Вокруг корпуса висели серые облака газа и распыленной жидкости, которые медленно расширялись, подобно горячему дыханию в холодном ночном воздухе.

― Это неразумно, ― произнес Астреос и бросил взгляд на Карменту. Она не обратила на него внимания. Женщина была соединена с колонной кабелей и легко могла отодвинуть происходящее в трюме на задний план. Интерфейс был неполным, этого не позволяли местные системы, поэтому она находилась в своем сознании, но слышала рокочущие сны «Дитя Титана» и могла прикоснуться к его сердцу. Это успокаивало, словно понимание того, что рядом с тобой во сне кто-то есть. Корабль дремал, из ран в пустоту вытекала энергия и мусор. Даже контролируя ровное сердцебиение «Дитя Титана», Кармента чувствовала в его дреме сбои.

― Имперский корабль идет наперехват, ― сказал Ариман, неподвижно стоя на коленях. ― Вариантов у нас немного.

Он снова был в доспехах. Лазурная краска отражала яркий свет, лившийся с потолка. Белый табард скрывал его грудь, ниспадая до самых ног. С наплечников свисали пергаментные свитки, покрытые незнакомыми Карменте письменами. Вокруг колдуна извивалась спираль, изгибы и плавные символы которой были вырезаны в палубе мелта-резаком. Она покрывала весь трюм ― пару сотен метров металлического пола. На нанесение спирали ушло несколько дней, и все это время Ариман трудился в одиночку. Кармента увидела, как белый огонек резака вспыхнул, а потом исчез.

― Мы можем не пережить повреждений, ― заметил Астреос. Как и Кармента, библиарий стоял на помосте в футе от палубы.

― В противном случае мы точно не уцелеем, ― произнес Ариман. Астреос хотел было что-то сказать, но в последний момент решил промолчать. Его доспехи походили на броню Аримана, но Кармента не могла избавиться от чувства, что это временно, как будто синяя краска на покрытой вмятинами боевой броне в любой момент осыплется, явив под собою старую бронзу.

«Они оба правы, ― подумала Кармента. ― Этот план может погубить всех нас, но иного выхода нет».

Ждать, пока заинтересовавшийся корабль не подойдет достаточно близко. Вывести из строя его двигатели внезапным орудийным залпом. Затем Ариман, Кадин и Астерос возьмут на абордаж обездвиженный корабль и заберут необходимое. Потом снова бежать. На словах все просто, но исход слишком сильно зависел от случая и удачи, поэтому Карменте совершенно не нравился подобный риск, особенно из-за способа, с помощью которого Ариман собирался попасть на свою жертву.

«Он убьет нас, ― сказал внутренний голос. ― Сколько раз у него едва это не получилось. Он ― наша погибель».

Вздрогнув, Кармента отогнала страхи. По крайней мере в одном им повезло. Они могли месяцы или даже целые годы ждать корабля, который пройдет достаточно близко, чтобы заметить их и решить подойти поближе. На самом деле прошло всего несколько недель.

― Имперский корабль приближается и передает сигнал приветствия, ― она чувствовала, как по системам «Дитя Титана» скребут шифрованные коды. Сигналы казались агрессивными, будто вызов, брошенный стоящим в тени человеком.

«Они правильно делают, что опасаются», ― подумала техноведьма.

― Почему они приветствуют нас? Мы ведь для них пустой остов, ― спросил Астреос.

― Они ищут выживших и смотрят, есть ли реакция активных систем, ― сказала женщина.

― Если они поймут, что корабль не настолько безжизненный, как кажется…

― Не поймут, ― она готовилась в течение всех этих недель, настраивая системы и оборудование, чтобы те работали с прерывистым ритмом, а внешний вид «Дитя Титана» был никак не иллюзией. После стычки возле мертвой станции «Дитя Титана» был именно тем, как он выглядел ― наполовину разрушенный корабль, изуродованный боевыми повреждениями, едва не разваливающийся на куски. Всякий раз, когда Кармента соединялась с кораблем, она чувствовала ранения, похожие на затяжную лихорадку, и отсоединялась с эмпатическими ранами на теле и повреждениями аугметики. Впервые она начала бояться связи со своим кораблем, и ее не покидало ужасное чувство, что «Дитя Титана» изголодался, и голод этот вселял страх.

Астреос заворчал и отвернулся, обводя взглядом высеченную Ариманом спираль.

― Это сработает? ― ровным голосом спросил он. Ариман поднял взгляд, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах появился блеск, когда он посмотрел на Астреоса.

― Нельзя сказать наверняка, ― ответил колдун. Библиарий встретился с взглядом Аримана, удерживал его несколько секунд, а затем опустил глаза и кивнул.

― Ты, как всегда, умеешь успокоить, ― произнес Кадин. Он смотрел на высеченный Ариманом образ, изучая символы и линии, будто запоминая каждую деталь, читая их. Астреос, заметила она, предпочел находиться по другую сторону платформы от своего брата. Они не обменялись и словом с тех пор, как вошли в трюм.

Им так и не удалось снять доспехи с уцелевшей плоти Кадина, как и перекрасить почерневшие пластины. Кармента установила требуемую аугментику. Хотя бы это ей удалось, пусть и с тревожной легкостью. Плоть Кадина стала нарастать на металлических частях. Теперь его руки оканчивались клешнями с тремя иглами из блестящей стали. Ноги же сгибались в обратную сторону и шипели на каждом шагу. За спиной магнитно крепились болтер и обоюдоострый цепной меч.

Кармента ощутила дрожь от нового сигнала приближающегося корабля, который засекли сенсоры «Дитя Титана». Женщина отвлеклась от происходящего, когда часть все еще пробуждающегося корабля начала взламывать шифры сигнала. В сигнале приветствия что-то было, нечто, сокрытое в сплетении кода…

Шифр открылся.

Техноведьма потрясенно моргнула. Она угодила в ловушку, окутанная коконом из мягкого мяса, соединенным со слабым металлом. Она не чувствовала касание пустоты к своему корпусу. Не чувствовала биения плазменного ядра. Женщина запаниковала. Она не могла пошевелиться. Кармента не понимала, что с ней случилось. Ее плоть начала изменяться. Она не понимала, почему. Она…

Кармента вдохнула и пошатнулась на платформе. Из кабелей, которые соединяли ее с «Дитем Титана», посыпались искры. Мгновение женщина не чувствовала ничего, кроме панического треска техники, ожившей с неконтролируемыми спазмами. В трюме замерцал свет. Корпус заскрипел. Где-то на корабле в спящие системы хлынула энергия.

― Что происходит? ― Ариман вскочил на ноги. Кармента выплюнула шипящий из-за статики машинный код, чувствуя, как резкие звуки скребут горло. Она покачнулась, и механодендриты слепо замолотили по воздуху. Ариман бросился к платформе. Одно из металлических щупалец дернулось в его сторону, но он силой мысли оттолкнул его.

― Что… ― начал он.

― Корабль, ― выдохнула Кармента. ― Он боится, пытается приготовиться к бою или бежать, ― свет мигал все быстрее, будто учащенное сердцебиение. ― Приближающийся корабль… ― женщина почувствовала, как мир вокруг нее содрогнулся. ― Это не просто имперский корабль. Это Инквизиция.

― Множественные энергетические вспышки, ― брякнул сервитор, подсоединенный к сенсорным системам. ― Боевая тревога.

Иобель услышала сказанное, и уже надевала шлем. Командный неф «Владыки человечества» залило красным светом. Выходы перекрыли противовзрывные двери. В воздухе затрещала статика, когда активировался нуль-генератор. Поле погасило ее психические ощущения, и на Иобель накатила волна тошноты.

― Ловушка, ― прошипела Малькира позади нее. Киберхерувим с коваными медными крыльями опустил на голову старухи шлем-купол. Тот закрылся с шипением выравнивающегося давления.

― Этого мы пока не знаем, ― спокойно ответил Эрионас. ― Возможны иные варианты.

― Энергетический поток цели изменился, ― произнес сервитор. ― Щиты спорадически активны. Двигатели включаются.

К плечу Иобель подлетел серебряный сервочереп. В крошечных металлических руках он держал болтган. Иобель приняла оружие, почувствовав, как активировался дисплей прицеливания в шлеме, когда она прикоснулась к сработанному из золота корпусу.

― Если это не ловушка, то какое еще может быть объяснение? ― спросила она, бросив взгляд на Эрионаса.

― Корабль-цель открывает огонь, ― сказал сервитор.

― Это уже несущественно, ― ответил Эрионас. Его глаза открылись, и две яркие стеклянные сферы оглядели затопленную красным светом комнату. ― Всем орудиям ― приготовиться к стрельбе.

Ариман ощутил, как вздрогнул корпус. Попадания снарядов, рассудил колдун. Он повернулся к Карменте. Женщина дрожала, пытаясь удержаться на ногах, по ее черной одежде плясали искры.

― Как далеко вражеский корабль?

― Не могу сказать, ― выдохнула она.

― Ты должна. Как далеко?

― Они еще не достигли оптимальной дальности для стрельбы.

Ариман кивнул. Все было так, как он и думал, а значит, дела их плохи. Кораблю следовало быть ближе, намного, намного ближе.

― Возьми корабль под контроль, ― прорычал Азек и повернулся к Астреосу. ― Астреос, Кадин, сюда, ― он потянулся в разум библиария, едва тот ступил на палубу.

+ Восходим, + послал он, и его сознание обрело идеальную сосредоточенность. Казалось, мысли Астреоса резонируют в унисон с его собственными. Он начал сплетать набирающие силу мысли, отправлять отдельные их фрагменты в свободный полет. Выжженная в палубе фигура засветилась, из центра, в котором стояли воины, вырвался огненно-оранжевый свет. Сила в разуме колдуна воззвала к символам, и они ответили ему. Ариман почувствовал, как накопившаяся энергия взревела от голода, который в одиночку ему не насытить.

+ Давай, + послал он Астреосу и поднял руки. Его разум коснулся сознания библиария и соединился с ним.

Азека словно пронзило молнией. «Дитя Титана» исчез, и разум Аримана воспарил в космос, подобно пламенеющей комете.

― Ускориться. Продолжать вести огонь, ― приказ Эрионаса разнесся над гулом оборудования и голосов. ― Испепелить его.

Иобель наблюдала за действиями команды. Трон и палуба дрожали в унисон с отдачей сотен орудий.

― Попадания прицельные, ― промурлыкал Эрионас. Иобель поняла, что тот отслеживает поток информации от канониров. ― Нужно приблизиться, чтобы разрушить корабль, но уничтожение будет полным.

― Ты так уверен? ― спросила Малькира, встроенный в шлем громкоговоритель лишил ее голос былой насмешливости.

― Да, ― ответил Эрионас. ― Придется полностью уничтожить его, пока не окажемся в радиусе огневого поражения.

Иобель поняла, что кивает, но не потому, что была согласна со словами Эрионаса. Ее кожа казалась иссохшей. На языке чувствовался горький металлический привкус. Что-то пошло не так. Хроноловушка на груди начала крутиться быстрее.

«Им следовало развернуться и оставить обломки корабля на волю судьбы, следовало идти к Кадии. Следовало…»

Иобель оборвала нить размышлений. Ее глаза были закрытыми, дыхание и сердцебиение ― ровными. Она успокоила сознание, пытаясь увидеть образы в круговерти эмоций и ощущений. На борту «Владыки человечества» она была единственным псайкером. Ее способности были слабым, практически не развитым талантом, но в тот момент она поняла, что что-то пошло совсем не так. Чувство походило на нарастающую волну давления перед бурей.

― Что-то грядет, ― ее голос оставался холодным, но сама Иобель дрожала от страха.

― Что… ― начал Эрионас, но в тот момент Иобель ощутила, как нечто врезалось в ее разум с мощью приливной волны. Мостик взорвался воплем машин, сервиторов и людей. Хроноловушки по всему кораблю зашипели, когда их шестеренки неистово закрутились.

Астреос, несмотря на закрытые глаза, все видел. Видел Аримана, который, вытянув руки, стоял справа от него, его психическая форма почти растворилась в ослепительно-ярком свете. Видел Кадина с холодным, бесстрастным лицом. Ариман произнес еще одну фразу, и мир превратился в очертания со слишком многими измерениями, кружившимися, словно подхваченные ветром листья. Палуба под ногами исчезла, хотя библиарий продолжал ее чувствовать. Их окружили звезды. Астреосу не нужно было смотреть на Аримана, чтобы видеть его: разум колдуна пылал, будто солнце, впитывая в себя весь свет, становясь ярче и ярче. Звезды вращались, скручиваясь в изломанные радуги на фоне пустоты. Лишь трое воинов оставались неизменными, лишь они оставались неподвижными, все иное пребывало в движении. Они скользили в пустоте, взирая на звезды, словно рыбы, смотрящие на небо из морской пучины.

Вдруг перед ними возник громадный силуэт. Черный корабль, иззубренный, покрытый вмятинами от звездной пыли, но прорезавший пустоту сквозь завесу кружащихся звезд. Его окружал огонь, изливающийся из зубчатых бортов. Они ринулись к нему. Астреос ощутил, как они во что-то врезались. Словно разбили стекло. Они попали внутрь корабля. Библиарий увидел, как вокруг стали появляться очертания. Прозрачные, стеклянные образы стен, дверей и труб. А затем воины оказались в реальности ревущих сирен и звука рвущегося металла.  

 

XIV

Пленник 

С хриплым вдохом Сильванус вышел из наркотической комы. Обычные глаза резануло аварийным освещением. Кресло, в котором покоилось его тело, задрожало, когда он выгнул спину, и его пальцы заскребли по черной коже. Мужчину стошнило слизью из пустого желудка. Мужчина почувствовал, как в тело хлынули пробуждающие лекарства, химическим потоком смывая дрему. Его сердце прерывисто колотилось.

Он стал выдергивать из себя трубки, оканчивающиеся иголками. Стоило ему пошевелиться, как из мест уколов засочилась жидкость. Перед глазами все плыло, аварийное пробуждение еще затуманивало зрение, но это было неважно. Ему требовалось добраться до наблюдательного купола. На корабле ввели режим боевой готовности ― это единственная причина, по которой Сильвануса могли разбудить таким образом. Значит, на корабль вторглись, либо же они столкнулись с угрозой первого уровня. Ему предстояло управлять кораблем, когда тот перейдет в варп.

Сильванус попробовал побежать, но ноги подкосились, и он тяжело рухнул на палубу. Воздух вышибло из легких. Мужчина задыхался, распластавшись на полу.

«Ты дурак, Сил, ― подумал он, затем поднялся на колени, но почувствовал, что ему нужно еще раз опорожнить желудок. ― Дурак, раз думал, что это хорошая затея, и дурак, потому что вообще согласился».

Мгновение спустя, пока он пытался унять головокружение, его стошнило снова.

Из угла каюты донесся лязг огромного стража. Сильванус встретился с машиной взглядом и попытался ухмыльнуться.

Страж встал над ним, глядя сверху вниз через скопление светящихся красных линз. Его тело очертаниями напоминало человеческую фигуру, покрытую лакированными зелеными пластинами брони. Находящийся где-то внутри металлического корпуса лоботомированный разум следил за ним. Руки-орудия сервитора зашипели, полностью заряженные и готовые в любую секунду открыть огонь. Стражу предстояло защищать его, но также и убить в случае, если навигатора осквернит варп.

Сильванус протянул руку вверх, к стражу. Из бока сервитора выдвинулась подвижная конечность с многогранными сканирующими линзами. Сенсорный луч скользнул по обнаженному телу Сильвануса, он ощутил его прикосновение, словно пощипывание статики. Когда сканирование завершилось, страж неуклюже отступил назад, оставив Сильвануса лежать на полу с все еще слабо поднятой рукой.

― Тоже рад тебя видеть, ― только и сказал мужчина.

Навигатор замер, глубоко вдохнул и наконец поднялся на ноги. Казалось, будто в голове произошел взрыв. Он пошатнулся, на краткий миг порадовавшись отсутствию в комнате зеркал; что-то ему подсказывало, что выглядит он не лучшим образом.

Сильванус был высоким, как все из его рода, и необычайно коренастым, впрочем, это означало, что мяса у него немногим больше, нежели у скелета. Образ довершали кожа молочно-белого цвета и алые глаза. За исключением пары все еще торчащих трубок, на нем была только черная шелковая повязка, расшитая серебряной нитью. Полоска ткани закрывала его лоб, а ее концы свисали между плечами. Под плотным шелком на физический мир слепо взирало третье око.

Бормоча вполголоса проклятия, Сильванус натянул через голову синюю шелковую мантию. Ткань липла к подсыхающей крови и местам уколов. В нос лез аромат цветов, и он ощущал на языке странный металлический привкус ― еще одно последствие экстренного пробуждения. Они держали его в наркотической коме, когда он не пилотировал корабль или не готовился к навигации. Очередная мера предосторожности, разработанная для минимизации риска потери корабля в Оке. Сильванус рассмеялся, когда ему поведали об этом, но они не поняли шутки.

Он похромал в дальний конец комнаты к черной металлической двери. Из ее центра взирало золотое око, встроенное в лучащееся солнце из оранжевого топаза. Подходя к двери, Сильванус поднял левую руку. Яркое солнце и эмблема ока разделились перед ладонью, и дверь разъехалась в стороны.

За ней располагался лифт, стены которого были облицованы черным камнем. Он шагнул внутрь и подождал, пока страж не войдет следом. Мгновение спустя дверь закрылась, и лифт пулей рванул вверх. Вслушиваясь, как цепи тянут их в обсерваторию высоко в хребтовой части «Владыки человечества», Сильванус Эшар, навигатор-прим дома Эшар, задавался вопросом, что же послужило причиной тревоги, разбудившей его. После мимолетного раздумья он решил, что на самом деле не хочет знать ответ.

Ариман ощутил ударную волну, когда обрушилась психическая защита имперского корабля. Осколки невидимых барьеров закружились в варпе, словно разбитые кристаллы. Нуль-генераторы по всему кораблю выгорели, а серебряные обереги оплавились и горячими слезами стекли по стенам. У колдуна закружилась голова, ее переполняли образы проносящихся мимо звезд. Воины достигли цели, ритуал перемещения удался, но сейчас, всего через несколько ударов сердца, они погибнут, если он потерпит неудачу.

Азек закрыл глаза и очистил разум от посторонних мыслей. Пульсация крови походила на океанические волны, слабые и сдержанные. Он чувствовал, как расслабились мышцы, и его доспехи повторили движение следом за ними. Поверх всего парил он, лишенный мыслей разум, с бесконечным выбором и неуправляемой вероятностью. Ариман чувствовал, как плоть пронизывают ощущения, привлекая его внимание, крича, чтобы он отдал им власть над своим разумом и телом. Азек держался. Полусформировавшиеся мысли шли сквозь него, подобно облакам в синем небе. Он позволил им пройти.

Его сердца гулко стукнули.

Он не делал этого уже долгое время. Даже когда за ним пришел Толбек, он сражался скорее инстинктивно. Но сейчас все будет иначе.

Ариман позволил полностью вернуться ощущениям психического «я». Его разум принялся выискивать дисбаланс в химии тела. Ему следовало обрести равновесие. Чтобы достигнуть боевого состояния, все должно находиться в идеальном равновесии. Ариман осознал, что припал на одно колено ― голова склонена, словно в молитве, кончики пальцев упираются в палубу.

Азек поднялся и открыл глаза.

Вокруг него продолжали падать обломки. Ариман видел, как рваные куски металла медленно вращаются среди обрывков горящего пергамента. Стены прогнулись наружу и накалились от невыносимого жара, будто в них угодил кулак титана. Стоявший рядом с ним Астреос все еще выпрямлялся, его рука тянулась к рукояти меча. Кадин был в шаге от него, там же, где находился в трюме «Дитя Титана». Их окутывало красное свечение, пойманное в момент, когда оно перестало стробировать и потускнело. Потолок скрывала дымка, вырывавшаяся из вентиляции. Колдун почувствовал в нем токсины, в каждой его частичке таился смертоносный потенциал. За спинами воинов скапливался мрак, перед ними возвышалась клепаная металлическая дверь. Из центра литеры «І» с тремя полосками из черного мрамора на Аримана взирал пожелтевший череп. Колдун не узнал символ.

Сердца ударили снова.

Мысли, причинно-следственная связь и логика встали обратно на положенные места, будто шестеренки часового механизма. Вот что значило быть магистром храма Тысячи Сынов, вот чего так и не сумел постичь Империум: сила без равновесия ― ничто. Причинность, уравновешивающая силу, воля, уравновешивающая страсть, хладнокровие, уравновешивающее ярость.

Ариман ощутил, как библиарий тянется в варп, стягивая силу, подобно тонущему человеку, который пытается вдохнуть воздух. Глупо, опрометчиво, несбалансированно. Варп склонялся перед волей, но находящемуся в равновесии разуму и телу он давал возможность воспарить. Ариман ждал. Он был готов, его разум сосредоточен, процесс шел с идеальной точностью. Колдун расширил границы сознания. По коридору с другой стороны двери к ним бежали люди.

Кадин сделал шаг, гидравлика аугметических ног, заменяющих мышцы, сжалась. Дверь перед ними оставалась закрытой.

Ариман изваял образ мысли и формулы, поместив их на чистый лист разума, словно хирург, который раскладывает лезвия на серебряном подносе.

Он готов.

Сердца сделали еще удар.

Нога Кадина опустилась на палубу. Лицо Аримана залил красный свет, когда он телепатически отдал команду.

+ Ложись. +

Астреос нырнул на пол. Кадин дернулся и попытался отмахнуться от приказа, уже летя в стену коридора.

Из глаз Аримана выплеснулся огонь. Воздух, взревев, начал закипать. Раскаленный добела луч врезался в дверь и пробил ее, словно копье ― жир. Потекший металл вырвался расплавленным цветком. Дыра в двери расширилась, выгибаясь наружу, становясь все ярче и ярче.

Ариман ощутил присутствие разумов за дверью: четырнадцать еще были живы, один угасал, десять уже погибли. Его телекинетический удар попал в дверь и рассеял обломки конусом расплавленного металлического ливня. Укрывшихся в коридоре солдат смело волной давления. Некоторые, стоявшие вдалеке, сохранили самообладание и открыли огонь. В пылающую брешь понеслись выстрелы.

Ариман двинулся вперед. Холодный свет последовал за ним, окутывая его тело, спиралью свиваясь вокруг колдуна, словно незримый ветер. Солдаты продолжали стрелять, когда он шагнул в брешь. Лазерные лучи и простые снаряды вспыхивали, сталкиваясь с мантией из света, и начинали кружиться, формируя все ускоряющуюся колонну. Ариман продолжал идти, циклон стал засасывать обломки с палубы, разрастаясь, становясь все быстрее и быстрее, начиная пылать, когда фрагменты раскрошились в песок. По его поверхности затрещали молнии. Ариман чувствовал, как его разум удерживает каждую частичку.

Колдун подошел двери. Навстречу ему понеслась волна огня. Ариман высвободил циклон, и тот ринулся вперед.

Шторм обрушился на солдат и разорвал их в клочья. Он понесся дальше, обгладывая стены коридора до сверкающего металла и забрызгивая их красной жидкостью. Ариман двинулся следом, его глаза оставались закрытыми, а разум направлен вперед, изучать корабль, осязать и охотиться, подобно спущенной с поводка гончей.

Иобель поднялась на ноги. По внутренней стенке шлема текла кровь. Она стянула шлем и утерла ее.

― Аварийный протокол… ― запротестовала Малькира, когда Иобель глубоко вдохнула. В зале управления витала вонь перегоревшей проводки и перегревшихся машин. Иобель чувствовала кровь на губах. Голова болела так, будто ее кто-то пытался вскрыть. Хроноловушка на груди выла, ее шестеренки крутились быстрее, чем она успевала уследить за ними.

― Умолкни, ― сказала она и сплюнула на пол. Малькира затихла. Иобель не видела ее лица и задавалась вопросом, не могла ли старая карга умереть от шока.

― У нас вторжение второго уровня, ― надтреснутым монотонным голосом произнес Эрионас.

― Первого, ― поправила его Иобель. В груди что-то влажно щелкнуло. Она закашлялась и ощутила на языке кислый привкус железа. В момент удара, когда началось вторжение, она кое-что заметила. Нечто маячило в ее восприятии, подобно ссадине. Впечатление души, которая прорвала их психическую защиту, словно рука, разорвавшая сладкую вату. Спокойствие ― скрытый за силой разум, который руководил разрушением, был спокойным. ― Это вторжение первого уровня.

― Откуда ты знаешь? ― спросила Малькира.

― Потому что я единственный псайкер на корабле, ― она поочередно взглянула на каждого инквизитора. Палуба вздрагивала в такт с огнем макроорудий. ― Я ощутила, что случилось. Это он ― и он знает, что мы видели. Он пришел за нами.

Разум Аримана кружил вокруг «Владыки человечества». Это была его мыслеформа, образ разума и души, спроецированный в варп. Азек все еще стоял в темном коридоре, но разум его был призрачной летящей птицей. Чувства скользили по туннелям, проходили сквозь металл, таранили защищенные оберегами двери. В разуме мелькали чувства и образы: запах масла, грохот ботинок по плитчатому полу, рев сирен. Он подмечал каждую деталь, выстраивая в голове цельную карту. Азек расширил сознание, истончив его до слоя восприятия и инстинктов. Физическая сущность угасла до призрачно-тонкого впечатления, разумы превратились в свечи, горящие в тумане материи. Когда колдун воспарил, то почувствовал кристаллические очертания психических оберегов и пустоту куполов нуль-полей. Он пролетел мимо, проникая сквозь бреши, подобно воде, капающей сквозь трещины в стекле.

Там: разум, не похожий на все остальные. Он был искажен, словно дерево, выращиваемое особым образом. Ариман почувствовал очертания измененного строения мозга: сознание навигатора.

Разум Аримана мгновенно вернулся обратно в физическую оболочку. Широкий перекресток перед ним был красным и скользким от мяса вперемешку с искореженными фрагментами брони. Над ними на сводчатом потолке кружилась метель из шестеренок. Часовые механизмы были повсюду, тысячи устройств самых разных размеров прорезали ткань времени мириадами щелчков, словно боясь потерять неоцененный момент. Весь корабль был построен на паранойе, покрытый едва постижимой защитой. От этого колдуну захотелось рассмеяться.

Кадин прокладывал путь сквозь группу солдат в багровом облачении. Астреос наблюдал за братом, его психосиловой меч ярко сверкал в руке, свежая синяя краска на доспехах уже оказалась покрыта шрамами, подпалинами и брызгами клейкой красной пленки. Ариман не видел лица библиария, но его разум излучал холод. Азек не представлял, что это могло означать, и у него не было времени искать правду. Он потянулся в разум Астреоса и показал ему путь к навигатору.

+ Иди, + послал он Астреосу. + Кадин защитит меня. Быстрее. +

Астреос кивнул и направился в переход, который вел к вершине хребтовой части корабля. Ариман посмотрел ему вслед. Разумом колдун потянулся назад, ощущая связь с ритуальным кругом, выведенным на палубе в трюме «Дитя Титана». Она все еще была там, ожидала на краю сознания, путеводная нить сквозь тьму. Ариман поднялся в воздух, вокруг него засверкали молнии, когда его обняли телекинетические руки. Врата в эфир разверзлись, подобно оку во тьме. Они походили на огонь, на лед, на поцелуй стали и запах пыли в сухом воздухе.

+ Быстрее, + послал он снова. + Я не смогу долго удерживать путь обратно. +

Сильванус рывком поднялся на ноги. В груди гулко колотилось сердце. Он обернулся, подняв руки, чтобы защититься от удара.

Ничего.

Стоявший возле стены страж развернулся в грудной секции и вопросительно посмотрел на него кристаллическими глазами. Сильванус тяжело дышал, на него все еще накатывали волны страха. Там ничего нет. Комната обозрения была в том же состоянии, как и тогда, когда он начал медитацию, звуки корабля приглушались толстой синей тканью, которая покрывала пол и стены. Вокруг царила тишина, за исключением его неровного дыхания.

Навигатор покачал головой и провел рукой по ткани, скрывавшей его третье око. Оно болело. Сильванус лежал на покрытой бархатом плите посреди комнаты, погрузив разум в гипнотическое состояние, необходимое для начала навигации. Он творил образы, готовя разум к восприятию варпа. Затем что-то проникло в его сознание, скрыв мысли, подобно огромной крылатой тени, затмившей солнце, и навигатор понял, что вскочил на ноги, а в венах клокочет адреналин.

Сильванус снова оглянулся, напрягая все чувства, чтобы увидеть то, что ему померещилось. Взгляд поочередно упал на каждый предмет интерьера: серебряные створки над куполом, драгоценные камни, вправленные в каждое углубление роскошного пола, дверь, отделанная полированным деревом, которая вела к шахте лифта. Все было точно так же, как всегда, так, как и должно быть.

Сердцебиение постепенно начало замедляться. Сильванус глубоко вдохнул и оглянулся на терпеливо ждущего стража.

― Ты ничего не заметил? ― Сервитор-охранник склонил голову, а затем отвел взгляд. ― Похоже, что нет.

В комнате раздался звук рвущегося металла. Сильванус замер. Звук повторился, разнесшись эхом, подобно звону разбитого колокола. Навигатор уставился на дверь. Неужели они вздрогнули? В другом конце комнаты страж начал разворачиваться, становясь выше, когда поршни на его ногах стали удлиняться. Пластины брони сместились, увеличивая объем тела. Сервитор направил оружие на дверь лифта, и Сильванус заметил, как их силовые катушки запульсировали энергией. В воздухе запахло озоном.

― Отступите. За. Мою. Позицию, ― произнес страж мертвым механическим голосом. Сильванус понял, что впервые услышал его речь. Он кивнул и направился к нему.

Едва навигатор сделал шаг, как ощутил дрожь мягкого пола. Сильванусу как раз хватило времени, чтобы упасть на пол, когда дверь исчезла в реве испаряющегося дерева и взрывающейся стали. Комнату затопило пылью и дымом. Сильванус рухнул на пол и свернулся калачиком. Он ничего не слышал, в ушах стоял лишь приглушенный рев. Страж открыл огонь, и дым рассекли лучи энергии.

В тумане возникла фигура. Громадная, облаченная в доспехи. Страж развернулся и успел пару раз выстрелить, прежде чем Сильванус зажмурился. Мимо него промелькнули синие энергетические звезды, опалив сетчатку. Бронированная фигура подняла руку. Лучи энергии ударили в стену золотого света, и комната исчезла в ослепительно-белом сиянии. Сильванус заметил отблеск тупоносого шлема и доспехов, прежде чем его глаза закрылись.

Космический десантник. Библиарий. Когда навигатор открыл глаза, и в них ударила буря света и ярости, он понял, что его шансы на выживание минимальны.

Страж снова вел огонь, меняя позицию превратившимися в размытое пятно поршневыми конечностями. Туман прочертили новые энергетические лучи. Библиарий увернулся, из-за скорости перемещения очертания стали почти неразличимыми. Лучи так и не попали в него, но закружились вокруг воина на неоновых орбитах. Страж переместился, пластины брони поднялись над телом, когда орудия принялись рассеивать скопившееся тепло.

Библиарий остановился. Захваченные лучи энергии вспыхнули плетью звездного света. Страж рванулся в сторону, но недостаточно быстро. Лучи попали ему в грудь и прожгли ее до самого нутра. Мгновение страж просто стоял и дергался, пытаясь поднять оружие, а из груди лился расплавленный металл. Затем сервитор упал со звуком отключающихся механизмов. Библиарий направился вперед.

Страж стремительно поднялся и прыгнул. Даже полумертвый, он по-прежнему оставался быстрым. Страж врезался в библиария прежде, чем тот успел увернуться, и сбил его с ног. Оба упали на пол. Металл заскрежетал по керамиту. Сервитор попытался воспользоваться оружием, но рука воина сомкнулась на стволе. Навигатор заметил, как рука стража задрожала от напряжения. Из разорванных гидравлических кабелей на пол захлестало масло.

Рука библиария начала сгибаться, и ствол орудия стража засветился. Воин застонал. По его доспехам заплясали дуги цвета индиго, распространяя вслед за собой изморозь. Страж взмыл в воздух, напрягая конечности в невидимых оковах. В комнате запахло бурей, электричеством и холодным железом. Библиарий мгновенно вскочил на ноги, выхватывая меч. Его лезвие загорелось, подобно отблеску солнечного света в разбитом стекле.

Голова стража развернулась, машинные глаза уставились на Сильвануса. Он произнес звук, который мог бы сойти за начало слова. Меч разрубил сервитора надвое.

Секунду он продолжал парить в воздухе, его конечности вдруг оцепенели, на пол пролились масло и кровь. Затем он упал. Масло, пропитавшее ткань на полу, загорелось. Библиарий направился к ширящемуся пламени.

«О, Бог-Император», ― только и подумал Сильванус. Он видел, как по доспехам библиария расползаются подпалины. Он видел космических десантников и прежде, пилотировал корабли военных флотов, сопровождавших многие ордены. Сильванус был не из тех, кто знал об Адептус Астартес только по историям. И знание это ничуть его не успокаивало.

Библиарий остановился, его зеленые глаза посмотрели на Сильвануса. Меч космического десантника дымился призрачной энергией. По лезвию вились выгравированные золотые змеи, а с гарды скалились гончие. Сильванус не мог отвести глаз от клинка. Библиарий приглушенно зарычал, звук донесся из решетки громкоговорителя, подобно отдаленному грому. Спустя секунду Сильванус понял, что этот звук на самом деле был безрадостным смехом.

― Ты будешь жить, навигатор, ― произнес космический десантник и оторвал Сильвануса от пола.

― Шпиль навигатора атакован! ― выкрикнул Эрионас за секунду до того, как сервитор повторил его слова.

― Нам конец, ― сказала Иобель, но Эрионас ее не слушал. Его сверкающие глаза метались туда-сюда, будто в глубоком сне, стремительно читая потоки данных. ― Он уничтожит то, что мы знаем.

― Это не он, ― сплюнула Малькира. ― Не может быть. Как он мог здесь оказаться?

― Страж более не активен, ― произнес Эрионас. ― Навигатора следует считать погибшим.

― Это не имеет значения, ― сказала Малькира. ― Мы движемся к Кадии в реальном пространстве. Потеря навигатора не основная опасность.

― А если нам придется прыгать в варп? ― Иобель не смотрела на двух инквизиторов. Она обводила взглядом зал. «Владыка человечества» еще вел огонь по вражескому кораблю, сближаясь для убийства. Орудийные офицеры и авгурные сервиторы выкрикивали об изменениях угла подхода цели и расположения орудий. Другие пытались отследить продвижение вторгшегося противника. Это оказалось далеко не простой задачей ― тот наступал крайне агрессивно, сметая сопротивление и прорываясь сквозь сдерживающие барьеры. И все это время хроноловушки несихронно вертелись, отсчитывая потенциальное осквернение каждого инквизитора.

«Так много неопределенных исходов, ― подумала она. ― Так много вероятностей, в которых мы ― просто еще один мертвый корабль, дрейфующий на границе Ока».

Это было нечто хуже, чем проклятье смерти ― это было поражение. Иобель медленно кивнула и проверила, висит ли ее силовая булава еще за спиной. Инквизитор подняла болтган с подлокотника трона и передернула затвор. Она лично следила за тем, как создается каждый снаряд в его обойме. Девять тысяч стихов отвращения покрывали каждую гильзу письменами, которые были тоньше человеческого волоса. Наконечник каждого снаряда был отлит из терранского серебра и наполнен пылью, опавшей с самого Золотого Трона. Она направилась к выходу.

― Ты не должна уходить. У нас протокол изоляции, ― раздался голос Малькиры у нее за спиной.

― Что ты творишь? ― отозвался Эрионас.

― Я собираюсь убить то, что идет за нами, ― не оглядываясь, ответила она. ― «Пока осталась надежда», ― подумала Иобель. Женщина повернулась и посмотрела на неподвижных соратников, восседающих на тронах. Затем поочередно перевела взгляд на фигуры в красных одеяниях, которые сидели у подножия каждого трона.

― Я возьму серафимов, ― сказала она.

Малькира покачала головой. Иобель заметила, как усиливается гнев старухи, покалывающий на границе ее психического восприятия. Эрионас какое-то время не шевелился, но потом кивнул.

― Иехоил, ― произнесла она. Существо рядом с его троном выпрямилось. Оно двигалось с покорной медлительностью, но под тканью одежды Иобель видела бугрящиеся мышцы. Оно застыло на месте, выжидая.

― Мидраш, ― позвала Иобель, и вторая согбенная фигура поднялась рядом с ее пустующим троном. Обрубок головы, скрытый под капюшоном, обернулся к ней.

Иобель посмотрела на Малькиру. Старуха потянулась и сняла шлем. Она посмотрела на Иобель настоящими глазами, а затем похлопала по хроноловушке на груди.

― Время почти на исходе. Еще немного внутри Ока, и мы не сможем вернуться.

Иобель кивнула.

Малькира продолжала смотреть на нее, а затем оскалила серебряные зубы.

― Арвенус, ― произнесла она. Фигура у ее трона поднялась.

Иобель развернулась и шагнула к запертой двери. Следом за ней направились и закутанные фигуры.

+ Торопись, + мысль Аримана грубо ворвалась в разум Астреоса. Он не удосужился ответить, но прибавил скорости. На его руке практически висел полубессознательный, стонущий от боли навигатор, еле волочивший ноги следом. Астреос не останавливался. Неважно, что навигатору больно. Главное то, что он жив.

Меч Астреоса все еще был обнажен, горящий клинок поддерживался силой воли библиария. Он чувствовал аромат битвы внутри разума, запах криков и паники крепчал с каждым шагом. Астреос обогнул угол, и на него обрушились свет и звуки сражения. Тела валялись алыми грудами. Куски мяса лежали в черных лужах, в которых отражались вспышки пламени. Надо всем этим парил Ариман. Под колдуном протянулся варп-туннель назад на «Дитя Титана» ― застывший разряд молнии, распахнутый, словно зев. За проемом, невообразимо далеко, кружились цвета. При одном взгляде на них кожу прошибал липкий кислотный пот.

Встроенные в потолок у него над головой хроноловушки взорвались. Пылающие шестерни размером с танковые колеса посыпались на палубу. Библиарий понял, что остановился. Где-то на границе зрения он увидел окровавленного и исходящего паром Кадина. Вопли и крики вокруг воина казались приглушенными, словно проходили сквозь воду. Лежащий на полу Сильванус застонал и дернулся, как будто ему снился кошмар. Астреос не мог отвести глаз от открывшего варп-туннеля. Медленно, словно бредя по песку, он потянул навигатора за собой.

Астреос был уже на полпути к варп-туннелю, когда с треском молний и металла из тьмы возникли серафимы.

― Мекруриас! ― Иобель на бегу выкрикнула слово активации. Три фигуры в мантиях рванули вперед. Под капюшонами в немом реве распахнулись рты. Инжекторы наркотиков стали впрыскивать в кровь агрессию и ускорители реакции. На коже взбугрились вены. Красные мантии сгорели, когда включились силовые плети. Дергаясь, существа сорвались на бег. За пять шагов они обогнали Иобель. Нуль-ограничители отключились, и инквизитор едва подавила инстинкт броситься в противоположную сторону.

Серафимы светились в оскверненном варпом воздухе ― кольца-обереги под их кожей были покрыты письменами и символами на давно мертвых языках. Когда-то они были простыми людьми, которых забрали Черные корабли. Затем их взяла Инквизиция и перековала ради новой цели. Все их помыслы направили в убийственную ярость. Большую часть времени агрессию сдерживали успокаивающие шлемы, но когда измененных активировали с помощью ритуальных слов, то проявлялась их истинная сущность. Экклезиархия называла этот процесс аркофлагелляцией, но серафимы были созданиями высшего порядка. Каждый из них был парией, душой без души, существом, которое не отбрасывало тени в варп, неприкасаемым для его сил. Когда серафимы рванули по коридору, их оглушающее присутствие ударило в вихрь варповской энергии подобно морской волне, схлестнувшейся с лавовым потоком.

Ариман ощутил присутствие серафимов, и его воля ослабла. Глаза колдуна резко открылись. Радужный свет варпа озарял перекресток. Азек почувствовал, как за спиной, готовый обрушиться, дрожит варп-туннель, когда серафимы притупили силу разума колдуна. На другом конце туннеля он увидел трюм «Дитя Титана», такой близкий, но с каждой секундой отдаляющийся. Воздух прочерчивали многоцветные молнии, змеясь по трупам и бронзовым стенам. Астреос находился в другом конце зала, сжимая безвольную фигуру в грязной синей мантии.

+ Иди. В портал. Быстро, + послал Азек, с каждым словом ощущая, как угасает его воля, и варп-туннель начинает закрываться. Серафимы были все ближе, их согбенные фигуры превратились для Аримана в размытые тени. Астреос поднял навигатора, словно мешок, и побежал. В разуме Азека вопила пустота серафимов. Они походили на черные дыры, засасывающие реальность в воющее безмолвие. Там, где Ариману следовало видеть пламя душ, он зрел лишь бездну. Азек словно умирал от удушья, будто из легких вышибло весь воздух. Колдун заметил женщину в огненно-красной броне.

Астреос был уже в шаге от варп-врат. Он остановился, поднял меч и метнул в серафимов молнию. Та сорвалась с острия меча, но растаяла на полпути. Сила Аримана утекала, подобно воде сквозь песок. Библиарий остановился, острие меча задрожало и опустилось.

+ Иди! + крикнул Ариман. Астреос обернулся и бросился в портал. Ариман поднял глаза, когда первый серафим перескочил груду трупов, его движения казались рваными, словно сбоящий пикт-канал. Колдун увидел, как с гнилых зубов серафима свисают нити слюны, а на тугих мышцах пульсируют вены. Существо прыгнуло, поджав под себя ноги и воздев увенчанные плетьми руки над головой. Ариман смотрел, не в силах пошевелиться. Он застыл, оцепенел.

Кто-то огромный врезался в серафима. Существо содрогнулось, по плетям затрещала энергия. На него приземлился Кадин и цепным мечом разрубил серафима прежде, чем тот успел подняться. Кровь россыпью рубинов забрызгала лицо космического десантника. Он обернулся, занося цепной меч, чтобы блокировать плети второго существа. Силовые бичи обмотали клинок, облизав его молниями. Секунду зубья меча пытались прокрутиться, а затем клинок заклинило. Ариман увидел, как Кадин упал, его лицо превратилось в месиво из порубленного мяса. Падая, он утащил серафима с собой, сомкнув вокруг его горла металлическую руку.

Третий серафим все еще бежал к Ариману, пригнув стальное лицо к окровавленной палубе, напрягая мышцы, чтобы прыгнуть на последних, разделявших их метрах. Колдун ощутил, как истончается варп-туннель. По его коже пробежал холодок, голова пульсировала в такт с сердцебиением. Затем Азек заметил движение позади серафима.

Ее лицо было бледным, кожа ― цвета снегопада. Гибкое тело скрывали оранжево-черные доспехи. Ариман увидел заколки с серебряными головками, удерживающие ярко-рыжие волосы над головой. Она смотрела на него, прямо на него. У нее были синие глаза. Колдун ощутил нечто знакомое в этом взгляде, искру чего-то, пробившегося сквозь паралитический морок серафимов. Узнавание, страх, триумф, кружение наполовину сформированных мыслей, которые исходили из ее разума. Она подняла болтган, и ее глаза встретились с его мертвым взглядом.

Третий серафим прыгнул.

Врата за спиной Аримана смялись.

В трех шагах от него Кадин с ревом поднялся на ноги, сжимая в руке голову серафима.

Женщина открыла огонь.

Ариман заметил вспышку и силой разума оградил себя от снаряда.

Плечо Кадина врезалось ему в грудь.

Ариман упал, но пола не коснулся.  

 

XV

Тайны 

Из мрака послышались голоса. Некоторые из них показались Ариману знакомыми, но были ли они голосами, или же мыслями? Принадлежали ли эти мысли ему?

― Несем урон…

+ О, Бог-Император, о, святой Боже… +

― Он истекает кровью.

«Откуда она меня знала? Как она могла меня знать? Что ей было известно?»

+ Поворот на три четверти. Квадрат 657 через 754, ускориться. +

― О, Бог-Император.

― Заткнись.

«Судьба пришла за тобой, Ариман».

+ Я умру. О, Трон, о, Трон, о, Трон… +

― Госпожа Кармента?

«Я пал жертвой собственной гордыни».

― Он без сознания.

+ Направить энергию по каналу альфа 101721. +

― Прямое попадание. Они прямо за нами.

+ Отказ щитов… невозможно перезарядить… отказ щитов… +

«Это была ошибка. Мне жаль. Не стоило и начинать. Прости, брат».

― … сознания…

+ … нам не выбраться… +

― Прыгаем в варп.

«Аполлония. Все из-за Аполлонии».

― В ране осталась шрапнель.

«Нет, это один из девяти. Один из Пятнадцатого. Сын Магнуса. Сны о порабощенных мирах кричат его имя».

― Если не поведешь нас, мы все умрем здесь.

+ Трон, я хочу жить… +

― Хорошо.

― Прыгай в варп. Сейчас же.

… умрем… прыгаем… приближается… потеря крови… бог… госпожа… закончи… прыгай…

Белый. Ярко-белый солнечный свет на чистой бумаге.

Все застыло. Ариман посмотрел на руку. Обнаженная. Он сжал кулак. Пальцы двигались, но он ничего не ощущал. Кругом царило безмолвие ― шепот мыслей на границе восприятия, приливы варпа в разуме, шум ощущений ― все исчезло.

«Я отрезан, ― понял Ариман. ― Я в ловушке внутри себя. Что-то блокировало части моего мозга и тела».

Был выстрел. Он вспомнил вспышку болтера и чувство того, как падает в обрушивающийся варп-туннель.

«Да, ― догадался он. ― Меня ранили».

Снаряд пробил слабое сочленение подмышкой и попал в тело. Секунду спустя Кадин бросил его обратно в варп-туннель.

Боли не было, только внезапное оцепенение, когда его тело изолировало само себя. Затем пришло второе чувство, чувство того, что он погрузился в глухое забвение. В его кровь, в его тело проникло нечто, и каждый удар сердца разгонял его дальше по венам. Оно отсекло его связь с варпом. Голоса были последними угасающими криками из опускающейся тьмы. Ариман понял это с отстраненной уверенностью.

Он оглянулся. Белизна была везде, но теперь до самого горизонта протянулся шахматный каменный пол. Азек вновь повернул голову. Его взгляд встретился с длинным коридором. Колдун увидел солнечный свет, льющийся сквозь арочные окна.

«Это дворец моих воспоминаний, ― понял Ариман. ― Мой разум вернулся в то место, которое существует только внутри него».

Азек медленно поднялся и сделал шаг. Дверей не было, лишь гладкий камень. Ариман пошел дальше.

«Ты, возможно, умираешь, ― подумал он. ― Ты хотя бы знаешь, сколько здесь пробыл?»

Коридор тянулся в бесконечность. Ариман обернулся, посмотрел в другую сторону и замер.

По обе стороны коридора появилось две двери. Он узнал только одну из них. Дверь справа от него была небольшой и деревянной, с вырезанной на ней стайкой птиц, поднимающейся к солнцу. Дверь была старой, одной из первых, которую он разместил во дворце воспоминаний и не открывал с тех пор. Он шагнул к ней, но заколебался и оглянулся.

Вторая дверь была обсидиановой, отполированной до зеркального блеска, но без ручки и петель. Раньше он ее не видел.

«Что за ней?»

Ариман шагнул ближе и увидел, как по масляно-черной поверхности скользнуло отражение. Он непроизвольно поднял руку и вытянул пальцы, чтоб коснуться черного камня. Азек застыл на месте. Его отражение исчезло. Вместо этого колдун снова увидел вспышку выстрела и отблеск света в глазах женщины в доспехах. Его разум рванул вперед, когда снаряд вылетел из ствола, словно рука, скребущая по иссушенной земле, прежде чем исчезнуть в накативших волнах. Разум женщины был открытым, ужас и триумф момента оставили ее без защиты. Ариман коснулся ее мыслей, когда в него попал болтерный снаряд, и увидел часть секретов, которые женщина таила в себе.

«Это дверь тайн».

Его рука потянулась вперед, затем опять остановилась. Он оглядел коридор. Других дверей, за исключением обсидиановой и резной деревянной, не было.

Ариман долгое время стоял неподвижно. Наконец он толкнул черную дверь и увидел то, что нашли инквизиторы в Оке Ужаса.

Зрачки Аримана расширились. Колдун глубоко вдохнул. По губам заструилась свежая кровь. Кармента замерла, ее механодендриты поднялись над открытой раной.

― Не шевелись, ― сказала она и увидела, как его глаза сфокусировались на ней. Он перестал двигаться. Техноведьма попыталась расслабиться, сосредоточиться на лезвиях и щупах внутри раны. В его груди еще оставались осколки. Она доставала их из изодранной плоти уже несколько часов кряду. Женщина медленно убрала механодендрит, сжимавший кусок окровавленного серебра. Глаза Аримана сфокусировались на осколке.

― Где мы? ― прохрипел он.

― В реальном пространстве, ― сказал Астреос у нее из-за спины. Кармента заметила, как глаза Аримана переметнулись на него. Колдун кивнул, но зажмурился от внезапно нахлынувшей боли. Его кожа была липкой, а от кровопотери стала холодно-серого цвета.

«Он умирает, ― подумала женщина, затем обернулась и бросила осколок в стеклянный цилиндр. На дне лежало уже с десять кусочков. ― Может, оно и к лучшему, ― раздался новый голос у нее в голове. ― Он вновь и вновь подводит нас к краю гибели. Рано или поздно он заведет нас слишком далеко, и мы погибнем».

― Нужно увидеть навигатора, ― сказал Ариман и начал подниматься с отполированной металлической плиты. Трубки, отсасывавшие кровь из открытой раны, отсоединились и забрызгали красными каплями его обнаженную кожу. Ариман поморщился, его лицо затвердело.

― Мои доспехи, ― едва открыв рот, сказал он. ― Принеси их.

― В ране остались осколки, ― сказала Кармента. Ариман медленно перевел взгляд на нее.

― Знаю, ― в уголке его губ выступила бусинка крови. ― Я их чувствую. Они похожи на иглы в моем разуме. Тебе не удалить их все. Два застряли возле сердца, ― он тяжело дышал. ― Закрой рану.

― Если я не достану их… ― начала Кармента.

― Они могут убить меня, но не сейчас, и мне нужно это время, ― он перевел взгляд с Астреоса на Карменту. ― Закрой ее, затем принеси доспехи и приведи навигатора. Нужно многое подготовить.

Секунду спустя она кивнула и начала прижигать рану. В горло полез запах обугливающейся плоти, идущий от инструментов.

― Куда мы отправляемся? ― спросила она, закрыв края раны.

― Туда же, куда и прежде: к моему брату. К Амону.

Глаза Аримана вдруг засветились, и Кармента почувствовала себя потрясенной сильнее, чем за все годы бегов. Астреос не двигался, но она ощущала, что тот ждет.

― После всего, что… ― начал Астреос.

― Корабль, с которого мы похитили навигатора, был не просто странствующим паломником. Он заходил в Око, выглядывая тайны. Их мистики прочли знамения о восходящей в Оке силе, которая стягивает войска под свои знамена.

Ариман замолчал, и Кармента заметила, как на краткое мгновение что-то заменило боль в его глазах.

― Откуда ты знаешь? ― спросила техноведьма, прежде чем успела остановить себя.

― Я видел это в разуме женщины, что подстрелила меня, ― Ариман коснулся края раны в боку. Его пальцы стали красными. Он уставился на собственную кровь.

― Что они нашли? ― тихо спросил Астреос.

― Пепел войны.

Библиарий нахмурился.

― В Оке непрерывно бушует война. Ты сам мне это говорил: бесконечная война за власть, за ресурсы.

― То был новый вид войны ― на уничтожение, ― Ариман поднял взгляд, и его глаза расфокусировались. ― В варпе остались глубокие шрамы. Вихри разрушения кричат имена тех, кто сотворил их. Демоны рыскают по руинам адских миров, раздавленных, словно переспелые фрукты. И все это последствия лишь одного сражения.

― Какого сражения?

Лицо Аримана стало похоже на маску из мертвенно-серой кожи.

― Падение Планеты Колдунов. Окончательная гибель моего легиона.

― Это уже случилось? ― осторожно спросил Астреос.

― Пока нет, ― Ариман покачал головой. ― Время ― не река, по которой мы плывем к единому окончанию. Оно состоит из множества потоков. Одни текут быстрее, другие медленнее. Если ты находишься в своем ручье, то и видишь только свое время, но в варпе ты способен перемещаться между ними. Корабль может войти в варп и вернуться до того, как отбыл, или появиться спустя века, которые для команды прошли как часы. Такое уже случалось. В Оке потоки времени изломанные и запутанные: моменты будущего и прошлого сплелись воедино.

― Значит, это случится, ― сказал Астреос.

― Возможно.

― Как оно может не случиться, если уже произошло в будущем?

― Знание ― сила, знание меняет все. Я знаю, а значит, могу изменить происходящее, ― улыбка Аримана была холодной как снег. ― Я никогда не верил в судьбу.

― Амон, ― после долгого молчания сказал Астреос. ― Это ответ, который ты искал. Вот зачем Амон проводит сбор: он готовится к этой войне.

Ариман не ответил.

«Он что-то недоговаривает, ― подумала Кармента. ― Очередной секрет, который он держит при себе».

― Пророчество, ― сказал Ариман, его голос внезапно наполнился обреченностью. ― Проблески будущего не лишены изъянов. Если веришь им, попадешь в ловушку. Игнорируешь, и они утащат тебя назад. Пророчества издавна преследовали меня, и в конечном итоге все же привели к крушению.

― Есть войны, от которых мы должны бежать, ― произнес Астреос.

Ариман покачал головой. Он выглядел старше и более уставшим, чем Кармента когда-либо видела его.

― Нет. Я не покорюсь судьбе.

«Даже если это тебя убьет, ― подумала Кармента. ― Даже если это принесет нам погибель».

Ариман взглянул на нее, и женщине показалось, словно он услышал ее мысли.

― Ты не можешь этого сделать.

Слова повисли в воздухе. На секунду Карменте показалось, что их невольно произнесла она, но затем Астреос повторил:

― Ты не можешь этого сделать, Ариман.

Техноведьма посмотрела на него. Его было твердым и неподвижным, как камень. Он покачал головой, и его доспехи тихо заурчали, повторяя легкое движение.

Ариман молча поднялся на ноги. На миг он закрыл глаза и пошатнулся, но затем резко выпрямился и неподвижно застыл на месте. Кармента вдруг подумала, что колдун стал похож на бронзовую статую, облитую кровью. Его глаза медленно открылись.

― Я должен, ― мягко сказал Ариман. Астреос, не проронив больше ни слова, вышел. Кармента видела лишь кровь, медленно скапывающую с металлической плиты.

Глубина пропасти между верностью Империуму и предательством не входила в список того, о чем когда-либо задумывался Сильванус. Конечно, он знал о варпе ― знал о нем столько, сколько во всем Империуме известно было лишь горстке избранных. Варп был причиной его существования, он давал ему цель и смысл.

Без варпа он был просто мутантом с третьим глазом на лбу. Навигатор знал о скверне варпа, демонах и том, как их привлекали слабости смертных. Сильванус видел реальность за секретами, взирая прямо в неукротимый океан сердца варпа. Его проверяла Инквизиция, но обнаружила лишь то, что уже и так знала: разум навигатора был неординарным, очень стойким и не поддающимся соблазнам. Но они не учли того, что хотя Сильванус и обладал стойким характером, но он не был самоубийцей. Риск был точно просчитанным вычислением, игрой, в которой был по крайней мере какой-то шанс на победу. Столкнувшись с неизбежностью смерти, он предпочтет остаться в живых. Склонившись перед новым повелителем, Сильванус понял, что это стало переломным моментом в его верности Империуму.

― Встань, ― голос был глубоким и резонирующим. Сильванус покорно поднялся, пытаясь не скрежетать зубами, когда оставшиеся после похищения ссадины болью отозвались в теле. Стоявшая над ним фигура была космическим десантником. Взгляд Сильвануса пробежал по синим доспехам, отметив вмятины и боевые повреждения, скрытые под слоем краски. Навигатор посмотрел вверх и встретился с синими глазами. Он вздрогнул. Это случилось прежде, чем он успел взять себя в руки. Они были ярко-синими, словно поймавшие свет сапфиры. Но удивил его не цвет глаз, а их полнейшая неподвижность.

― Я ― Ариман.

Сильванус опять поклонился, отчасти от того, чтобы не смотреть в эти недвижимые глаза.

― Сильванус… ― начал он, но по комнатушке разлетелся низкий гулкий смешок.

― Я тебя знаю.

Навигатор подумал, что Ариман скажет еще что-нибудь, но за словами последовала тишина. У него вдруг появилось необоримое желание вздрогнуть.

― Лорд…

― Я не лорд. Может, когда-то им и был, но уже нет.

Молчание затянулось. Сильванус сглотнул и вперил взгляд в пол. На спине выступил пот, и выданная ему пропыленная одежда вдруг показалась невероятно колкой. Было такое ощущение, что если он подымет взгляд, то увидит, что синие глаза Аримана все так же неотрывно смотрят на него.

― Я хочу, чтобы ты вел корабль.

― Я и так…

― Я хочу, чтобы ты вел его в конкретное место.

Сильванус подождал, а затем случайно взглянул вверх. Ариман склонил голову набок, все еще не сводя с него глаз, выжидая. Навигатор заметил в уголке рта Аримана каплю засохшей крови.

Сильванус закусил губу. Момент истины ― если он не сделает того, чего хочет Ариман, тогда от него не будет пользы, и навигатор не сомневался, едва в нем отпадет необходимость, он умрет. Случайная мысль, впрочем, тут же подавленная, подсказала, что такой выбор его злит. Он улыбнулся, но понял, что это скорее гримаса, улыбнулся шире, и осознал, что улыбаться предателю из космических десантников было все равно что скалиться тигру.

― Да, да, конечно, ― закивал Сильванус. ― У вас имеются навигационные данные места? Карты, лоции, шифры?

Ариман медленно покачал головой.

― Тогда как, мой лорд… ― Сильванус закашлялся, пытаясь скрыть оговорку. ― Как я поведу вас туда?

― У меня есть для тебя маршрут, ― сказал Ариман и поднял руку. Сильванус вздрогнул, когда бронированные пальцы опустились ему на голову. Кожу защипала статика. Навигатор внезапно ощутил, что вот-вот случится нечто очень неприятное. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в тот миг весь мир исчез, и в его разум хлынул маршрут.

Он обрушился волной света и звука. Навигатор услышал музыку и увидел, как из золотых нитей света формируются образы. Почуял жженый сахар и услышал стихающие голоса, которые походили на бессмысленную песню, созданную из всех чувств. Сильванус чувствовал, как она проникает в его сознание ― обрывки образов, обдирающиеся, будто нити на шипах.

Чувство длилось секунду. Оно длилось вечность. В какой-то момент Сильванус закричал.

Затем все прошло, и он понял, что лежит на полу, дрожа. Сверху на него смотрел Ариман, его глаза походили на две синие звезды.

― Ты видишь маршрут и проведешь нас туда, ― сказал Ариман.

Сильванус попытался заговорить, сказать, что все понял, но сумел только кивнуть.  

 

XVI

Сбор

Издали сбор походил на россыпь драгоценных камней, поблескивающих на бархатном поле. Лишь когда расстояние сократилось ― медленно, очень медленно, ― звезды превратились в огненные капли плазменных двигателей. Десятки, может даже сотни кораблей вращались вокруг единого центра. Ариман словно наблюдал за огнями города с ночного неба, но здесь же каждым зданием был корабль.

Вот стали видны углы башен и турелей. В центре находился корабль, много крупнее всех остальных. Его корпус, цвета красного железа, суживался к носу, словно острие. С его подбрьюшья свисали минареты и кристаллические купола, а из хребта в пустоту вздымался город из серебряных башен. Корабль знавал и другие названия, но для Аримана он навсегда останется «Сикораксом».

― Многовато кораблей как для мертвого легиона, ― проворчал Астреос. Ариман отвел взгляд от увиденного. Библиарий отвлек его лишь отчасти, другая половина его разума вращалась вокруг последовательности мыслей и образов, направляя энергию в круги и линии, нацарапанные сервиторами Карменты на каждой внутренней поверхности корабля. Колдун был сосредоточен на этом, и еще над попыткой отстраниться от тупой боли в боку.

― Я думал, уцелела всего горстка твоих генетических братьев? ― спросил Астреос и пожал плечами. Его движение излучало презрение. Оно напомнило Ариману Кадина.

― Уцелела всего горстка, ― спокойно ответил колдун и перевел взгляд назад на изображения, зависшие на пикт-экранах. ― Многие остались на стороне моего отца.

Азек увидел зернистое изображение похожего на трезубец корабля, корпус которого мерцал, будто инкрустированный драгоценными камнями, а потом посмотрел на другой: гранд-крейсер с широким носом из клепаного железа и полуночно-синим корпусом.

― Не все они из истинных Тысячи Сынов. На зов Амона откликнулись и другие. Отступники и осколки других легионов и орденов.

― Они знают, чего хочет Амон?

Ариман покачал головой.

― Тогда почему они ответили на его зов?

― Ради силы, ― вздохнул Ариман, продолжая подмечать корабли различных банд ― названия одних он знал, многих ― нет. ― Это царство пылает силой. Остальные корабли ― это падальщики, которые надеются поживиться за счет возвышения Амона. Их не волнует, какова его цель, а только то, что они могут согреться от его жара.

― Смотри, там еще, ― сказал Астреос, кивнув на экран, который полыхнул статикой, а затем показал изображение двух длинноносых кораблей, выскользнувших из варпа. Многоцветные энергии срывались с их корпусов, пока за ними закрывалась рана в черной ткани космоса. Библиарий снова посмотрел на Аримана.

― Ты уверен, что они не засекут нас?

Ариман кивнул, не отрывая взгляда. Скоро Кармента отключит подачу энергии. Двигатели остынут, и корабль будет идти по одной инерции, такой же черный и холодный, как окружающая его пустота. Внешние трюмы обрастали льдом, а разум Аримана продолжал работать, формулы в его сознании подпитывали напев, скрывавший присутствие корабля от чужих разумов. Выцарапанный на костях корабля Знак Тутмоса расширил свое назначение далеко за пределы изначальной идеи. Азек вспомнил, как Магнус защищал этим знаком собрания внутреннего круга, скрывая их беседы от разумов и взоров других. То, как его теперь использовал колдун, сильно отличалось от того, как это выглядело в прошлом.

«Необходимость меняет все», ― подумал Ариман.

― Еще час, потом затемняем корабль, ― сказал он.

Астреос кивнул и вышел, оставив Аримана наблюдать за тем, как флот его брата становится больше и ближе.

На корабль опустилась тьма, а с ней пришел и холод. Когда Ариман подошел к двери в личные покои, то отметил, как на краю дисплея шлема вспыхнули предупреждения о низкой температуре. Единственным источником освещения были его глазные линзы. Колдун миновал сервитора, двигавшегося с упрямой медлительностью. Обнаженную плоть его рук и лица покрывали темные отметки и следы ожогов. Азек слышал, как скрипят замерзающие механизмы. Сначала прекратилась циркуляция воздуха, а оставшийся загустел, в нем образовались частички льда от влаги, выделяемой при дыхании. Кругом царило безмолвие и неподвижность, будто остывающая кровь в трупе после того, как его сердце ударилось в последний раз.

«Мы сами стали похожи на покойников», ― подумал Ариман, вновь ощутив кровь и серебро. Он больше не чувствовал осколков в груди, но ощущал, как их яд иссушает разум.

Азек потянулся к люку и распахнул его со скрежетом замерзшего железа. Внутри царил кромешный мрак, и дисплею шлема пришлось создать схематичные очертания тускло-зеленого цвета. Тут стояли чаши с маслом для освещения, там ― койка для сна, а здесь ― сундук. Ариман подошел к нему, на миг засомневался, после чего решительно отбросил крышку. Предметы лежали точно так же, как он их оставил. Колдун опустился на колени и взял золотого скарабея. Азек медленно вдохнул, ощутив на ладони тяжесть драгоценности. Ариман почувствовал, как в сердце что-то шевельнулось, в памяти проросли зерна симпатических воспоминаний.

«Там были горящие пирамиды из стекла. Там были очертания зверей в серых доспехах, бредущие по озерам черной воды. Там были…» ― Ариман отсек воспоминания. Он не хотел этого видеть снова. Воспоминания не могли преподать ему новый урок, кроме урока боли.

Азек посмотрел внутрь сундука. Оттуда на него взирал шлем. Его запыленные линзы казались черными, а знаки под каждым глазом походили на следы, оставленные слезами. Ариман замер, и рука остановилась на полпути к сундуку.

«Правильно ли я поступаю?» ― всплыла мысль. Колдун ощутил сомнение, волну бесконечных вопросов. Он едва мог вспомнить, кем был до Рубрики. Нет сомнения, просто уверенность в своем высокомерии.

Ариман коротко рассмеялся, и звук промозглым эхом разнесся по каюте. Теперь оно навеки останется его частью, раной, которая никогда не заживет.

«Я должен был прийти, ибо несу ответственность. Я не могу скрыться от этой правды, как далеко бы не убежал».

Азек коснулся бронзовой личины шлема, подождал, но воспоминания так и не пришли, как и наплыва откровений, лишь твердость пыльного металла под пальцами.

«Разве имею я право осуждать то, что делает Амон?»

Ариман вспомнил незамутненную чистоту веры, что он поступает верно. Надежда. Золото глупца, поблескивающее на длани жестокой судьбы. И все же… все же…

Шлем казался таким легким. Он даже не понял, что взял его. С него слетела пыль, рассыпавшись зеленью перед усиленным взором колдуна.

«Пророчества и видения могут ошибаться. Я могу ошибаться, ― слова демонов, оракулов, лиц, возникающих во снах и видениях, всплыли в памяти.

«Ты помнишь этот путь, пусть отказался от него…».

Другие отважатся пойти путем, который не решился торить ты. Так предначертано…

Судьба настигла тебя, Ариман, и ты знал, что это произойдет…

Легион умрет. Он станет меньше, нежели прахом, в который его обратила Рубрика…

Я вижу, как пути выбора тонут во мраке, и не вижу их окончаний…

Может быть другой способ. Путь не просто выживания, но надежды, восстановления, искупления…

Выбор есть

Он поднял шлем выше, пока не увидел в пыльных линзах отражение своих глаз.

Газ с шепотом превратился в замерзшее облачко, когда Ариман отсоединил шлем и по коже мерзлыми пальцами стал ползти холод. Он взял другой шлем и развернул его. Колдун почувствовал, как губы покрываются ледяной коркой. Шлем поднялся над головой и опустился на место с шипением выравнивающегося давления. Первый вдох принес с собой пыль и привкус песка. Дисплей шлема мигнул, пробуждаясь. Перед глазами потекли бирюзовые, янтарные и красные пиктограммы. Ариман повернул голову, вновь видя мир в ярко-белых очертаниях. Он почувствовал спокойную уверенность.

«Я в ответе за случившееся, ― подумал Азек, выходя из отсека. ― Я всегда был в ответе. Хорошо это или плохо».

Рано или поздно они с кем-нибудь столкнутся, не сомневалась Кармента. Либо это, либо их кто-то обнаружит. Это был только вопрос времени, и с каждой наносекундой вероятность все глубже соскальзывала в бездну уверенности. «Дитя Титана» проник в самое сердце собирающегося вражеского флота. Щиты корабля были опущены, реакторы слабо тлели, а сенсоры потребляли там мало энергии, что женщина почти ослепла. Там были сотни кораблей. Она прокладывали курс мимо них, но без энергии Кармента дрейфовала по одной лишь инерции, не в силах маневрировать, просто мертвый кусок металла.

На ее пути возникла пара крейсеров. Одно мгновение их там не было, а уже в следующее они оказались так близко, что техноведьма почувствовала волну жара их двигателей. Она казалась крошечной в сравнении с ними. В прошлом они, возможно, принадлежали Империуму, но характерные черты этого давно исчезли. Бронзовые корпуса были изжеваны боевыми шрамами, словно лица гладиаторов. Они топорщились многоярусными надстройками в виде лиц, и Кармента ощутила, что из их ртов выжидающе торчат орудия.

Кармента ощутила, как сквозь нее потекли вычисления, подсчитывающие ускорения и векторы. Бронзовые корабли становились все ближе. Скоро ей придется отключить двигатели. Но ее реакторы были практически мертвы. Вычисления продолжали виться спиралью, пока корабли неумолимо подходили ближе.

Ей нужно включить реакторы. Да, это единственный выход. Разбудить реакторы и вновь позволить своему сердцу биться. Позволить ему ожить. Она была парализована, задыхалась в пустоте, словно затупленная железная стрела, брошенная в забвение.

«Ты не переживешь этого, ― раздался голос в ее душе. ― Мы здесь умрем. Все будет утрачено. Мы станем неподвижными призраками. Разбитыми. Разъединенными».

Крейсеры скользнули мимо, так и не столкнувшись с ней.

Где-то далеко она натужно дышала. Кармента чувствовала, как бешено колотится ее сердце. Она попыталась успокоить его, но кровь ревела все быстрее и быстрее.

Еще один корабль пролетел рядом с ней, его двигатели обожгли наполовину ослепшие сенсоры. Вычисления риска вновь закричали в ее сознании. Техноведьма замерзала, она ослепла, и не переживет этого безумства.

Ей нужно проснуться, нужно… Она должна…

«Ариман толкнул нас на эту глупость, ― вновь заговорил голос. ― Ему нельзя доверять. На этот раз мы точно не выживем».

«Что я могу сделать? Что я должна сделать?»

Ответ пришел не в виде слов. Она вспомнила прибытие флота Механикус, появившегося в ночном небе над миром ее рождения. Железо скрыло звезды. Кармента вспомнила огромные цилиндры десантных капсул с титанами, падающие сквозь атмосферу, подобно кулакам богов. Информационные каналы наполнились обрывками слов и фрагментами данных, криками умирающих машин. Женщина смотрела и слушала, как гибнет ее клан, как умирает приютивший их мир. Тогда она поняла, что делать, что должна сделать ради «Дитя Титана». Они кричали на нее, когда Кармента бежала: потоки разбитого машинного кода, шифры злости, боли и отчаяния. Она слушала их, пока те не стали слишком слабыми. Кармента знала, что все они погибли. Клан мистиков, связанных со своими машинами, исчез, обвиняя ее в измене. Все ненавидели ее в те последние мгновения, в этом техноведьма не сомневалась. Но она выжила, и ее вторая половина, железное существо пустоты с пламенным сердцем, также уцелело.

Ее объяло спокойствие. Осторожно, неспешно Кармента перевела энергию из сенсоров на мачты связи. Ее хватит лишь на сигнал, не громче бормотания, но этого будет достаточно, чтобы спасти ее.

― Я ― «Дитя Титана», ― сказала она шепотом сигнального кода, ― и я должна поговорить с лордом Амоном.  

 

XVII

Тьма 

― Ариман? ― механический голос Карменты тихо раздался у него в ухе. «Шепот», ― подумал он.

― Да, госпожа? ― Азек как раз направлялся в покои Астреоса, но остановился. В голосе Карменты что-то было, интонация, которую он различил даже невзирая на безжизненную модуляцию слов. Конечно, техноведьма была соединена с кораблем. В некотором смысле Кармента пользовалась его голосом.

― Подойди на командную палубу,

Колдун понял, что что-то не так. Нечто расцвечивало даже холодные механические слова. Их обнаружили? Они уже в самом сердце собирающегося воинства Амона. Что-то могло заметить их присутствие. Может, психическая маскировка дала сбой. Нет, тогда бы он знал. Но что еще могло вызвать у Карменты такое напряжение?

― Что случилось? ― спросил он.

― Ты должен увидеть это сам, ― только и ответила Кармента.

Во тьме космоса, выстроившись треугольником, скользили три «Грозовых орла». Каждый был выкрашен в артериальный цвет, но в пустоте они казались черными. Рассеянный звездный свет высвечивал многочисленные ряды пиктограмм, высеченных на их корпусах, каждый символ был не больше фаланги пальца. Закрылки кораблей были украшены гравировками золотых перьев, развернутых в подражании крыльям настоящих хищных птиц. Свет не выдавал их приближения, и огни двигателей пылали холодным синим цветом, который не под силу заметить обычным взором. Они не видели того, куда направляются, но это было и не важно. Они следовали за сигналом, который импульсом пронесся сквозь пустоту.

Когда перед ними возник корабль, «Грозовые орлы» были уже так близко, что им пришлось резко закладывать вираж, чтобы избежать столкновения. Корабли пронеслись над опаленным и изрытым шрамами корпусом, идя на зов сигнала. Они свернули к мостику, выступавшему из верхнего корпуса, будто кулак. По пути миновали пробоины размером с танк, зиявшие в толстых плитах брони. Даже с расстояния в пару метров корабль казался мертвым. Только путеводный сигнал свидетельствовал об обратном.

Створки посадочного отсека приветственно открылись. «Грозовые орлы» скользнули в проем и зависли над металлической палубой. На краткий миг двигатели окутались облачками белесого тумана. Рампы в фюзеляжах каждого корабля начали опускаться. На палубу в совершенном единстве вышли бронированные фигуры, скрытые слабым освещением и рассеивающимся туманом.

Последними сошли три фигуры. Поверх красных доспехов каждой из них были накинуты серебряно-синие одеяния. Над шлемами вздымались широкие гребни ― один напоминал кобру, другой венчала двойная змея, а третий представлял собой диск, сработанный в виде лучащегося солнца. Фигура с головой кобры несла посох, увенчанный черной сферой. На поясах двух других висели кривые мечи-хопеши.

Из теней приплелся сервитор. Это было горбатое, жалкое существо с плотью, иссохшей до медно-хромового цвета механической части тела. Он остановился в шаге от бронированных фигур и поклонился, будто тряпичная кукла, повалившаяся на пол.

― Приветствую, ― произнес сервитор голосом, похожим на треск искрящейся проводки. Три фигуры переглянулись. ― Госпожа «Дитя Титана» просит вас следовать за мной.

Сервитор обернулся и потащился вперед. После секундной паузы фигуры и их безмолвная свита двинулись следом.

Астреос отыскал Кадина в центральном коридоре. Некоторое время он обдумывал, следует ли рассказать ему о судьбе Кадара. Плохо вентилируемый воздух в ядре корабля еще сохранял остатки тепла, но света больше не было. Астреос выследил брата по звуку, в тишине прислушиваясь к гулу силовых доспехов и шипению гидравлики. Его брат был облачен в доспехи, шлема не было, взгляд устремлен прямо перед собой. В призрачно-зеленом свете ночного зрения глаза Кадина сверкали, словно драгоценные камни в солнечных лучах. В трех шагах от него прихрамывал Марот, хихикая и бормоча. Его вокс-установка и решетка громкоговорителя то и дело включались и выключились. Астреос ощутил, как при виде сломленного колдуна в нем закипает гнев.

― Брат, нам нужно поговорить, ― позвал его Астреос.

Кадин, не оборачиваясь, шел дальше.

― Как мило, что ты меня до сих пор так называешь.

― Ты мой брат, всегда им будешь.

Кадин наклонил голову, обернулся к Астреосу, а потом с тонкой улыбкой отвел взгляд.

― Как трогательно.

Марот продолжал хихикать, звук доносился одновременно и из громкоговорителя, и из вокса, как будто смеялись сами доспехи.

― Умолкни, ― выплюнул Астреос. Марот перевел взгляд с библиария на Кадина. Астреос знал, что за личиной шлема колдун ухмыляется.

― Ничего не осталось, ничего не осталось, ― проурчал Марот. ― Ни его братьев, ни его чести, ни его души, ― Марот постучал по линзам шлема. ― Лишь один глаз, чтобы он видел, сколько потерял.

Астреос мгновенно пришел в движение. Его нога врезалась в грудь Марота с треском металла по керамиту. Колдун ударился в стену коридора, и Астреос оказался рядом с ним быстрее, чем тот успел соскользнуть на пол. Ярость прокатилась по библиарию раскаленным докрасна облаком. Он видел только осколки своего прошлого и обрывки всего, что так пытался сберечь. Он потерпел неудачу, с каждой попыткой Астреос неизменно терпел поражение. Марот забулькал, утробные звуки донеслись из сломанных остатков решетки его громкоговорителя. Астреосу показалось, будто колдун все еще смеется. Библиарий поставил ногу на грудь Мароту, когда тот попытался встать.

― Оставь его, ― сказал Кадин. Астреос не сводил взгляда с Марота, видя лишь того, кто обратил Кадара и забрал глаза его братьев.

― Нет, Ариман обещал, ― утробно закричал Марот, выплевывая кровь вперемешку с выбитыми зубами.

Астреос взревел и еще раз ударил Марота ногой в грудь. Мысли наполнялись видениями тела Кадара, взирающего на него пустыми провалами глаз.

Библиарий остановился, тяжело дыша. В ушах звенело от гнева. Астреос хотел ударить снова, дать выход злости, но издал только протяжный, неровный вздох.

― Ты теряешь себя, брат, ― сказал Астреос, кивнув на лежащего Марота. ― Позволил ему следовать за собой, словно псу. После того, кем он был, что сделал…

― Нет, Астреос, ― голос Кадина был тихим, но он пронзил библиария, словно холодный нож. ― Я давным-давно потерял себя, как и ты.

― Нет, мы еще…

― Имеем честь? Астреос, ты давно отказался от нее. Я не тот, кем был, как и ты. Разве кодиций Астреос поступил бы так? ― Кадин бросил взгляд на Марота, который не оставлял попыток подняться с пола. ― Мы изменились и изменяемся. Тех, кем мы были, уже нет, ― Кадин на секунду замолчал. Его хриплый голос казался уставшим. ― У нас есть только Ариман. И мы, как псы, идущие за ним следом.

Астреос хотел было возразить, но не нашел слов. Ярость прошла. Внезапно он ощутил себя пустым, чувство словно исходило из него и пронзало насквозь.

«Нет, ― подумал он. Клокотавшая внутри него пустота была там с тех самых пор, как корабли Инквизиции и воинов в сером открыли огонь по их родному миру. Он не смотрел на свои руки, но знал, что они дрожат. ― Что мне делать? Кто я теперь? Что мне делать?»

А потом новое ощущение врезалось в Астреоса, словно морозная тень, скрывшая солнце, будто свет, о котором он не подозревал, вдруг угас. Библиарий резко поднял голову, оглядываясь в поисках источника сверхъестественного холода. Опустилось безмолвие.

― Что это было? ― спросил Кадин. Астреос посмотрел на брата. Кадин вглядывался в тени в конце коридора. Библиария пробрала дрожь.

― Не знаю.

― Тьма, она здесь, ― Марот, тряся головой, по стене поднялся на ноги. Затем он резко повернул голову к Астреосу. ― Ты не видишь?

Астреос моргнул, включая дисплей шлема, и открыл вокс-канал.

― Ариман, ― единственным ответом стало шипение статики. Он переключил канал. ― Госпожа Кармента.

Тишина.

Астреос взглянул на брата. Кадин кивнул. Они сорвались на бег, на ходу доставая оружие. За ними, бранясь вполголоса, последовал и Марот.

Ариман остановился возле входа на мостик. Колдун что-то почувствовал, нечто слабое и далекое, будто движение под поверхностью темной воды или быстро спрятанную лампу. Азек обернулся, оглядел тени в коридоре. Ничего. Просто чувство. Но еще давно он постиг одну истину ― все вокруг имеет значение.

Он отслоил часть разума. Рука опустилась на рукоять меча. Ариман подождал, но ничего так и не случилось. Колдун повернулся назад к двери и прижал руку к отпирающему механизму. Дверь отъехала в стену. Он замер.

Тьма. За дверью его ждала кромешная тьма. Ни мигания системных огней, ни даже слабого люминесцентного огонька глаз сервиторов. Ариман что-то ощутил, крошечный изъян в мыслительном процессе. Он что-то упустил из виду. Нет, он видел что-то краем ока, нечто, изгибавшее свет и тень вокруг себя, нечто, скрывавшееся вне поля зрения. Колдун внезапно понял, как устал, и ощутил отраву психического серебра у себя в груди.

Волосы на руках встали дыбом, спину защипала статика.

Он ощутил телекинетическую волну за мгновение до того, как она ворвалась в зал и оторвала его от пола. Тьма испарилась, как будто отдернули занавес, чтобы показать солнце. Внезапно он ощутил рядом с собой присутствие других разумов. Они ярко горели, вокруг, подобно ураганным ветрам, ревела сила.

Ощущения и эмоции смазались, когда его закружило в воздухе: тепло, холод, гнев, тяжесть тела, тянущая вниз гравитация, мигающие иконки угрозы, напряжение пальцев, еще сжимавших меч, выложенные на полу золотые спирали. Колдун почувствовал, как пальцы другого разума впились в мысли, разрывая спокойствие, словно нож, обрезающий нити. Он стал барахтаться в болоте паники, а потом, потом…

Его разум замерз, стал кристаллическим, каждая мысль, чувство и эмоция застыли, когда его закружило в воздухе. Войска Амона попали на «Дитя Титана». По меньшей мере трое псайкеров. Очень сильные. Еще Рубрика, двадцать четыре воина. Азек ощутил все это за один медленный удар сердца.

Он рухнул на пол. Реальность происходящего резко вернулась обратно. Ариман вскочил на ноги и мгновенно поднял меч, блокировав направленный в голову удар. Там, где столкнулись два клинка, полыхнул свет. Колдун заметил красные доспехи, костяного цвета мантия и золотой шлем с гребнем в виде солнечного диска. Из золотого шлема вырвалась энергия, коснувшаяся разума Азека, словно тепло солнца. Ариман сместился в сторону, отвел вражеский клинок и рубанул по золотому шлему.

Его там не оказалось. Воин возник рядом с ним, развернувшись так быстро, что Ариман не сумел предугадать его движения. Он начал реагировать, но слишком медленно. Удар попал ему в плечо. Керамит запылал желтым светом в том месте, где его рассек клинок. Меч стремительно взметнулся обратно.

Ариман отступил назад, и колдун в золотом шлеме ударил снова. Пылающее острие меча закричало, оставив широкий порез у него на груди. Ариман поднял ногу и пинком отбросил колдуна от себя. В голове кружилось, разум пытался обратить волю в силу, пока вокруг пенился варп. Колдун чувствовал серебро и железо.

На границе зрения возникли еще две фигуры в мантиях. Их движения казались медленными, почти небрежными. Первый поднял посох. В воздух вырвалась молния. Ариман почувствовал ее за миг до того, как заметил вспышку. Молния разбилась в считанных дюймах от его тела. Ослепительные лучи заземлились в пол. Ариман почувствовал, как задрожал щит, когда молния поползла по его пылающей поверхности.

Азек попытался найти точку спокойствия посреди бури в разуме, отыскал ее, и вдруг вокруг вдруг все стихло и замедлилось. Колдун с золотым шлемом все еще разворачивался позади него. Он коснется пола менее чем через секунду. Стоявший перед Ариманом колдун с посохом и шлемом с гребнем-коброй делал шаг, цвет его ауры перетекал из кристаллически-синего в мутно-красный, пока он пытался перефокусировать свою силу. Еще один колдун слева от него двигался к Азеку, сжимая в обеих руках изогнутый хопеш. Позади них он увидел воинов Рубрики. Они окружали зал, болтганами целясь в ее середину, оставались при этом безмолвными, наблюдая и выжидая.

Ариман опустил незримый щит, и его объяли молнии. Колдун с посохом задрожал, пытаясь блокировать вытекавшую из него силу. Ариман вобрал молнии в себя, поглощая их и излучая вовне. Комнату озарила слепящая вспышка. Трое колдунов пошатнулись.

Разум Аримана покинул тело. Его мыслеформа была созданием чистой психической энергии, огромной чернокрылой птицей о двух головах, глаза ее ― окна в домну. Физический зал размылся, когда Азек воспарил над своим материальным телом.

Колдуны замерцали, затем их разумы также взметнулись, за их мыслеформами закружились пологи из света и тени. Они изменились, восходя в варп, из хищных птичьих тел расправились крылья, открылись рты, запылали клыки, подобно смерти звезд. Они казались насмешкой над падшими ангелами из легенд, сотворенными из ярости и силы.

Мыслеформа Аримана в виде ворона закаркала и обрушилась на пламенеющих ангелов. Мыслеформы схлестнулись в сверхновой вспышке цветов и света. Кристаллический купол у них над головами раскололся. По стенам зала поползла изморозь. Ариман ощутил, как его мыслеформу полосуют зубы и когти, вырывая полосы из крыльев. Эту битву вели лишь разумы, мыслеформы были не более чем проекциями в варпе, но это не делало ее менее опасной. В физической реальности Ариман истекал кровью.

Когти сомкнулись на одной из ангельских мыслеформ. Она забилась в мощной хватке, меняя очертания ― сначала змеиные, затем чешуйчатые и бугрящиеся плотью. Ариман ухватился крепче и взмыл выше, не выпуская из когтей мыслеформу колдуна. Под ними закружились золотистые капли эфирной крови. Где-то в физическом мире они прошли сквозь корпус «Дитя Титана». Звезды и огни двигателей походили на тусклые отблески на границе сознания.

+ Тихо, брат, + прошептал Азек и стиснул когти, впившись в плоть мыслеформы. Она закричала, когда ее тело раскрылось. Ариман отпустил. Мыслеформа выпала из когтей. Она раскололась, ее субстанция разлетелась светящимися обрывками. Мыслеформа Аримана достигла пика и сорвалась вниз. Две головы сомкнули клювы на остатках разваливающейся мыслеформы.

Разум Аримана захлестнули чувства и воспоминания, когда его рот наполнила эфирная кровь. Киу, так звали колдуна. Киу, аколит Рапторов. Киу, всегда молчащий, пока с ним не заговоришь, который кричал теперь разумом и душой. Азек выплюнул содрогающуюся мыслеформу Киу. В зале далеко под ними колдун с гребнем-змеей рухнул на пол.

Навстречу ему поднимались две другие мыслеформы. Ариман взревел, и рев стал пламенем. Мыслеформы разлетелись в стороны. Одна приняла форму кошачьего хищника, из спины вырвались две пары крыльев, мех замерцал цветами снега и угля. Другой извивался в полете, его длинное тело переливалось сине-золотой чешуей, крылья стали прозрачной шкурой. Ариман расправил крылья и встретил их, выставив перед собою когти. Они врезались друг в друга. Колдун почувствовал, как зубы рвут его плоть и крылья. Из его реального тела потекла кровь. Боль пронзила Аримана. Он слепо ударил, чувствуя, что слабеет. Ариман падал, не нырял, вертясь в крепких объятиях с противниками, с каждой секундой он терял концентрацию и силы.

«Нет, ― подумал он. ― Я не закончу вот так, только не от рук братьев».

Азек отдался боли, позволил ей хлынуть в сознание. Очертания мыслеформы-ворона начали гореть. Черные перья охватило яркое пламя. Мыслеформа покрылась трещинами, по все телу открылись пылающие разломы. Боль усиливалась, выжигая остальные мысли и ощущения.

Мыслеформы колдунов взревели. С них стала слезать кожа. Эфемерная плоть обуглилась и стала распадаться. Они били и вгрызались, раздирая мыслеформу Аримана, хотя она и так уже пошла трещинами от невыносимого жара.

Разум Аримана заполонила яркая белизна. Он терял свою сущность, разум распадался в варпе, одновременно поглощая себя. Азек начал чувствовать, что забывает свое имя, как вихрь ощущений охватывает его. Он превратится в тускнеющий свет, одинокий и всеми забытый. Необходимо было закончить бой, он должен был закончить его сейчас.

Его воля пронзила боль. Тело птицы расплавилось и стало горящей сферой. Мыслеформы колдунов обвились вокруг нее и завопили, когда погрузили свои когти и зубы в жидкую поверхность. Вдруг сфера раскрылась. Мыслеформы вцепились в горящие чешуйчатые отростки. Ариман чувствовал, как они дергаются и вырываются, когда его мыслеформа стала сжиматься все туже.

Пока разумы колдунов трепыхались в его хватке, их движения становились все слабее. Он сжал сильнее, полностью окутав их разумы своей волей, хотя и чувствовал, как на него накатывает усталость. Ариман поддерживал свою проекцию в варпе не дольше секунды реального времени, но даже этого дорого ему обошлось. На задворки мыслей вкралась тьма, словно ночь, приходящая после дня. Две мыслеформы задрожали, дернулись в последний раз и обмякли.

На него накатило густое облако истощения. Оно вскипело внутри Аримана, затягивая его, словно волны темного океана. Его воля дрогнула. Затем пришли боль и усталость, отрезая сознание от варпа. Его мыслеформа стала тускнеть ― змеиная сфера распалась, размотавшись, будто клубок горящей веревки. Ариман почувствовал, как сознание перетекло обратно в тело.

Он лежал на каменном полу, меч валялся неподалеку. Вокруг него безмолвно стояла Рубрика, напряженно, но неподвижно. Ариман попытался вдохнуть, но закашлялся и понял, что рот полон крови. Доспехи внутри тоже были все в крови. Колдун чувствовал, как она покрыла его тело, будто вторая кожа. Азек перекатился на бок и начал подниматься. Но вдруг ноги и руки вспомнили симпатические удары и укусы, и боль плетью хлестнула его. По телу прокатилась лихорадочная дрожь, он пошатнулся. Зал и пол покрыла изморозь. Осколки кристаллического купола смешались с льдинками. Под ободом он увидел Киу и двух других колдунов. Те не шевелились.

Воины Рубрики смотрели, как он поднимается, их неподвижные глаза пылали зеленым светом. Его уши наполнились шепотом, пробивающимся сквозь туман истощения. Ариман медленно повернулся, глядя меж наблюдающих глаз. Рубрика не шевелилась. На полу слабо дернулся один из колдунов. Азек нагнулся за мечом.

Затем он почувствовал дрожь ткани реальности, словно камень, брошенный в воду.

Он схватил меч и снова выпрямился. Дисплей шлема пульсировал предупреждениями о ранах. Кровь все не останавливалась. В глазах потемнело, на границе зрения зашевелились светящиеся черви. Колдун сделал вдох и почувствовал, как к горлу подкатила кровь. Как он ни старался собрать волю воедино, она рассеивалась. Ариман поднял глаза.

Посреди зала зависла золотистая частица света. Он ощущал и слышал разумом, как бурлит варп, будто вода в водовороте. Частица света увеличилась, словно пузырь. Посреди нее закружились звезды и ночь.

«Конечно», ― подумал Азек. Он увидел очертания, три нечеткие человеческие фигуры, мерцавшие, словно в мареве. ― Я глупец. Следовало догадаться, что происходит». Он попытался собрать силу воли в кулак. Поднял меч. Символы на лезвии потускнели. Воины Рубрики сделала шаг вперед, подняв оружие.

Звездная сфера раздулась, и очертания фигур стали четче.

Он потерпел поражение, упустил самую логичную причину, почему Амон не явился лично, пока Ариман был еще силен. Поскольку это было глупо, а Амон, за исключением одного раза, когда поверил Азеку, никогда не вел себя глупо.

Теперь фигуры уже можно было различить: две носили белые мантии и красные доспехи. Из шлемов поднимались изогнутые рога, которые удерживали золотые диски. Третья фигура была в синих шелковых одеяниях поверх доспехов. С наплечников щерились рогатые черепа, каждую алую пластину брони покрывали пожелтевшие пергаментные свитки. В руках воин сжимал серебряный посох, увенчанный символом змеиного солнца. Из короны, висков и щек шлема с ничего не выражающей личиной выступали рога. Глаза, взиравшие на Аримана из-за узких глазных прорезей, выглядели словно тлеющие угли.

Фигуры вышли из цветного водоворота звезд. Ариман попытался сделать шаг, но мышцы уже не слушались его. К горлу подступала кровь, не давая дышать. Колдун пошатнулся, затем припал на колено. Фигуры следили за ним, не приближаясь, но и не отступая. Ариман не сводил глаз с третьей. Он чувствовал присутствие новоприбывших, твердый самоконтроль и сила походили на солнечный свет, заключенный в стиснутом кулаке. Но третья фигура сияла ярче, чем все остальное в зале.

+ Амон, + послал Ариман, и от усилия у него все поплыло перед глазами. Фигура в рогатом шлеме кивнула, а затем взглянула на спутников.

+ Помогите ему встать, + послал Амон. Аримана охватила дрожь. Много воды утекло с тех пор, как он в последний раз слышал этот разум. Он невольно улыбнулся.

Спутники Амона приблизились к колдуну с обеих сторон. Оба носили мечи-хопеши на поясах и пистолеты на бедрах. Ариман вдохнул, пытаясь собрать в разум силу и сбалансировать ритмы тела. Если он сфокусируется, то сможет залечить раны, сможет… сможет…

Руки схватили его и рывком подняли с пола. В глазах помутилось. Он услышал, как выпал его меч. Он не чувствовал рук. Не чувствовал ничего. Мир сворачивался в себя. Ветры эфира погустели от праха. Спокойный и мягкий голос Амона последовал за ним в пучины пылевой тучи.

+ Рад тебя видеть, Ариман. +

Кармента наблюдала за происходящим всеми своими глазами. Внутренние сканеры и пикт-линзы видели, как Ариман приблизился к двери на мостик, затем остановился. Взрыв света и статики, который заскреб по ее чувствам. Техноведьма ощутила, как в ней вскипело искажение и порченый код, когда она заметила невероятно быстрые движения. Потом пришло спокойствие и треск энергии по корпусу. Секунду спустя один из противников Аримана упал на пол, словно кукла с обрезанными ниточками. За ним последовали двое других. Наконец она увидела, как пытается встать сам Ариман.

«Я правильно поступила, ― подумала она. ― У меня не было выбора. Он бы уничтожил нас. У меня бы отняли дитя. Я правильно поступила».

Фигура в синей мантии, которая, видимо, была Амоном, появилась из разреженного воздуха. Кармента смотрела, как двое его помощников подняли Аримана на ноги. Никто не сказал ни слова: ни Ариман, ни Амон, ни кто-либо из безмолвствующих космических десантников, которые окружили их.

«Я правильно поступила».

Она попыталась отогнать мысль, но та прилипла к ней, будто засохшая кровь к руке.

Кармента увидела, как Ариман обмяк в хватке космических десантников. Тот, кто должен был быть Амоном, повернулся к двери командного мостика.

― «Дитя Титана», ― позвал он, и женщина отметила, что его голос был властным и спокойным, даже добрым. ― Дело сделано.

Он сделал паузу и посмотрел прямо в одно из ее пикт-очей.

― Ты свободна. ― Амон отвел взгляд, и нечто безмолвное прошло межу ним и космическими десантниками, которые стояли вдоль стен. Колдун смотрел на Аримана, поняла она, который висел, будто утопленник, на руках двоих аколитов. ― Но за предательство нет пощады.

Амон обернулся и снова посмотрел в пикт-линзы. Его глаза вспыхнули. Кармента попыталась отключить визуальный канал, но не сумела. Он вглядывался в нее через пикт-око, его глаза пылали все ярче и ярче. Она чувствовала, как взор буравит ее, обнажая слои машинного кода. Женщине хотелось кричать, бежать. Она почувствовала, как конечности запутались в колыбели кабелей. Кармента не ощущала остальных частей тела: реакторов, двигателей и орудий более не было. Осталась только связь с пикт-каналами, которые она не могла выключить. Она почувствовала, как внутри что-то горит, вскипает что-то жидкое и жизненно-важное.

Тело Карменты судорожно забилось в колыбели. Из техноведьмы хлынула кровь, вскипая в венах и забрызгивая пол, когда Амон отвел от нее взгляд.

+ Покой, «Дитя Титана», + прошептал Амон. + Покойся с миром. +

Амон повернулся, и убийственная мысль погасла. Мысли казались загустевшими и грязными. Но это было необходимо ― акт равновесия, не злости. Техножрица предала возложенное на нее доверие Аримана, а за любое предательство приходится платить. Никому не под силу определять пределы чьих-либо убеждений, это он понял еще давно. В любом случае, он поступил милосердно. Амон прикоснулся к разуму, который называл себя «Дитя Титана», и почувствовал его уродства, обрубки самоистязания и искажений. Он посмотрел на окружавших его воинов Рубрики, ощутил, как осколки их разумов пронеслись вихрем у него в мыслях. От них веяло прахом. Да, лучше краткая боль, а затем покой, чем то, во что превратился корабль вместе с его госпожой.

Амон взглянул на Забайю и Сиамака, державших безвольное тело Аримана. Ментальным щелчком он направил разум и поднял Аримана над полом. Еще одним мыслещупальцем подобрал его меч. Амон повертел его, заметив отметки и красную птицу, взметавшуюся из золотого пламени на перекрестье: меч Толбека. Значит, Толбека больше нет. Он почувствовал, как что-то шевельнулось в разуме, тусклую пульсацию чего-то изголодавшегося и ослабевшего. «Еще один», ― подумал Амон и посмотрел на Аримана. Он выпустил меч.

+ На корабле еще двое безмолвных братьев, + послал он Забайе и Сиамаку. + Я чувствую их. Толбек привел их, на них его метка. Идите по их запаху. Верните их нам. Затем предайте корабль огню. +

Оба аколита поклонились и удалились. Амон кивнул в ответ и отвернулся. В воздух позади него на телекинетических подушках поднялись бессознательные тела Киу и двух других колдунов. Колдун пробормотал череду имен и приказов, и воины Рубрики выстроилась по бокам. Он вернется на «Сикоракс» на «Грозовом орле», оставив Забайе и Сиамаку для возвращения еще один корабль.

Амон вышел из зала, а у него за спиной, словно марионетки на ниточках, летели четыре неподвижных тела. Воины Рубрики двинулась слитным шагом, шепча слова из расколотых воспоминаний.

+ Скоро, братья мои, + послал Амон. + Скоро. +  

 

XVIII

Имена  

Астреос почувствовал присутствие врагов еще до того, как увидел их. Он бежал к мостику, Кадин следом за ним, металлический грохот ботинок отражался от палубы. Позади них хромал Марот, хрипя и бормоча что-то под нос. Затем нечто прикоснулось к разуму библиария, что-то, походившее на бегущее по телу насекомое. Он замер. Кадин остановился и посмотрел на него, в его змеиных глазах читался вопрос.

Астреос покачал головой. Теперь он чувствовал это: разумы-близнецы, работавшие в полной гармонии, тянущиеся сквозь варп, словно лучи прожекторов. Он ощутил их мысли. В первую секунду ему показалось, что это Ариман. Разумы-близнецы формой походили на Аримана, как будто их изваяла та же рука, но в них ощущались различия, изъяны и намек на слабость. Впрочем, они были мощными. Мощными и незнакомыми.

Он скользнул разумом в последовательность мыслей и почувствовал, как варп ответил ему, стягивая тени и смятение, подобно изодранному плащу. Разумы исчезли, скрывшись в темной складке варпа. Астреос посмотрел на Кадина. Глаза его брата светились в сумраке. Воин кивнул Астреосу, как будто почувствовал и догадался, что и почему сделал библиарий.

― Да, брат, ― сказал Кадин. ― Поохотимся.

Сильванус принял таблетки, чтобы уснуть. Найденное им снотворное оказалось слабым, к тому же его было явно недостаточно. Он немного вздремнул, но покой, которого Сильванус так жаждал, был нарушен снами о зверях из света и огня, несущимися сквозь звездную пустоту. Он проснулся, чувствуя, как к горлу подкатывает желчь. Навигатор вздрогнул и сдержанно поблагодарил божество, которое позаботилось, чтобы ему не стало дурно прямо во сне, учитывая его удачу, вполне могло статься и так.

«Владыка человечества, до чего тут холодно».

Ему выдали пустотный костюм для защиты от холода, но Сильванус почему-то был уверен, что им не пользовались уже долгое время, а последний носивший его человек за ним не ухаживал. Свернувшись на подгнивающем тюфяке, он задрожал и поднес руки к глазам. Пальцы наткнулись на стекло визора. Навигатор вновь проклял свою участь.

Дело не в том, что он желал покоя, ему просто хотелось отстраниться от всего, превратить реальность в безликий сон. Сильванус согласился вести корабль, конечно, согласился, он видел достаточно, чтобы осознавать, что в смерти нет ничего соблазнительного. Но чем обернется его попытка выжить? Что с ним может случиться? И пути назад больше нет, он превратился в отступника, союзника слуг безымянных сил варпа.

«Но, ― прошептал внутренний голос, ― разве ты не знал, что Инквизиция не оставила бы тебя в живых после завершения задания?»

Навигатор открыл глаза. Из потолка небольшой комнатушки на него взирал одинокий огонек. Комната была маленькой, почти камерой. Она находилась у самого мостика, что-то вроде кубрика для команды, когда на корабле, кроме сервиторов, работали люди. Сильванус подумал о том, чтобы снять шлем, но затем решил этого не делать. Воздух в костюме пропах его дыханием, но навигатор чувствовал, что оно вряд ли будет лучше запаха его каюты.

Он скатился с чрезмерно мягкого тюфяка и неуверенно поднялся на ноги. В голове гудело. Он все еще видел образы светящихся зверей, рвавших друг друга. Это было не очень хорошо. Руки стали ватными, Сильванус медленно вдохнул, затем подождал, ожидая, что видения рассеются. Даже спустя минуту он видел их по-прежнему отчетливо.

― О, нет, ― пробормотал навигатор, направившись к закрытому люку. Он распахнул его и бросился в сторону мостика. Что-то случилось, и будь они еретиками или нет, им следовало знать. События в варпе на что-то указывали. Обычные люди, как правило, просто бы отмахнулись, считая их дурными снами, легким недомоганием, совпадением. Но Сильванус, как прим одного из величайших домов навигаторов, провел немало лет, постигая отличия между обычным и зловещим. Уже мчась вперед, он очень, очень надеялся, что ошибается.

Два колдуна достигли бронзовых дверей и поняли, что нашли искомое. Им потребовалось больше усилий, чем они ожидали, чтобы отыскать психические следы двух воинов Рубрики. Голоса и образы в их разумах неотступно следовали за ними, пока они шли по кораблю. Пару раз казалось, будто по коридорам за ними кралось чье-то сознание. Они тянулись к нему, но оно испарялось под их внутренними взорами. Корабль прогнил до основания, психические следы цеплялись к его стенам, словно лоскуты кожи к черепу.

Они одновременно прижали руки к бронзовой двери. С другой стороны до них донеслось приглушенное бормотание воинов Рубрики, столь слабый психический звук, что он походил скорее на шепот. Колдуны не стали переглядываться. Чтобы понять друг друга, они не нуждались в словах или банальных психических сообщениях. Забайа и Сиамак были близнецами редчайшего из видов. Другие близнецы могли обладать одинаковыми чертами, у них же были одинаковые разумы. Их сознания переплетались, накладывались через психическую связь такой глубины, что в некотором смысле их разумы были единым целым.

Распахнув двери, колдуны почувствовали в зале еще одно присутствие. Это неважно, ведь после пленения Аримана на корабле не осталось никого, кто мог бы угрожать им.

Внутри царил мрак, стены покрывала копоть. Колдуны смотрели с помощью усиленного зрения шлемов и внутреннего взора. На полу густым слоем лежал пепел. Каждая поверхность была опалена до черноты. Они увидели колонны, покрытые затвердевшими потеками металла. С потолка свисали черные цепи с покореженными от жара звеньями. Лицом к дверям стояли двое воинов Рубрики, ставшие угольно-черными от копоти. Огонь полностью очистил зал, но они остались, неживые, неспособные умереть, безмолвствующие, словно чего-то ожидающие. Но внимание Забайи и Сиамака привлек оплавленный трон в другом конце зала.

На троне сидела фигура. Это был космический десантник, или по крайней мере когда-то им был; но по тому, как он повел головой, чтобы посмотреть на них, близнецы поняли, что благородства и силы адептус астартес в нем более не осталось. Он приплелся к трону из ведущей в зал боковой двери, оставляя за собой длинные следы в густом пепле.

― Если я расскажу вам, вы сохраните мне жизнь? ― спросил Марот. Его шлем в форме морды гончей склонился набок. Близнецы промолчали, но силой мысли подняли Марота с трона.

+ Гелио Исидорус. +

+ Мабиус Ро. +

Имена эхом разнеслись в разумах близнецов. Воины Рубрики вздрогнули, из сочленений посыпались хлопья копоти, когда они обернулись, поднимая оружие.

― Вас обманули, ― закричал Марот. Пальцы воинов Рубрики сжались на спусковых крючках болтеров. ― Вы здесь умрете.

Воины Рубрики замерли. Сиамак отступил от брата. За маской шлема он улыбался.

― И как же?

― А вот так, ― ответил Кадин, выходя из теней с уже ревущим цепным мечом.

На мостике было тихо. Слишком тихо. Сильванус медленно шел вперед. Он привык к звукам кораблей, к тому, как они вибрировали механической жизнью; «Дитя Титана» же казался мертвым. Конечно, так оно и было, ведь были отключены все системы, кроме самых основных, чтобы Ариман мог сотворить то потрясающее колдовство. Но сейчас корабль выглядел другим, словно труп, который еще секунду назад дышал. К навигатору подкрадывалось ужасное чувство, что в этом он прав.

Как только Сильванус оказался на мостике, то сразу заметил, как вокруг тихо, поэтому стал двигаться с неуклюжей осторожностью. Он вошел через дверь, расположенную глубоко в системных ямах. На любом другом корабле за рядами-ущельями машин и пультов с сервиторами ходили бы техноадепты и флотские офицеры. Судя по всему, ни одна живая душа не посещала глубинные части мостика «Дитя Титана» уже с сотню лет. Навигатор крался мимо рядов безмолвствующей техники, освещая фонарями костюма покосившихся на своих постах сервиторов. Сильванус нечаянно задел одного из них, и тот повалился на пол, мертвая плоть отвалилась от металлических деталей. Навигатор уставился в наполненные проводами разъемы в черепе сервитора, и у него возник новый и неприятный вопрос: «Как этим кораблем управляли раньше?»

Пару ударов сердца он глядел на давно мертвого сервитора, затем пошел дальше, переступая извивающиеся по полу кабели. По пути Сильванус отметил, что стеклянные пульты-дисплеи покрыты сажей.

Он начал подниматься по спиральной лестнице к главной контрольной платформе, когда услышал звук падающих капель. Поначалу навигатор подумал, что это искажение в звуковом канале его костюма. Он стукнул по шлему. Звук резанул уши, затем стих. Сильванус услышал звук снова: далекое, но отчетливо слышимое в тишине мостика падение капли. Он почувствовал, как ускоряется сердцебиение. Дыхание затуманило стекло визора, пока Сильванус медленно поднимался по ступеням. Теперь навигатор отчетливо слышал неравномерное «кап, кап, кап».

Командная платформа представляла собой вытянутый металлический язык, выступавший из массивных противовзрывных дверей в дальнем конце зала. Сильванус видел подобные структуры на других кораблях, но над ними доминировал трон капитана, а также подиумы, амвоны и кафедры старшего командного состава. На «Дите Титана» они были демонтированы.

Теперь казалось, что звук капель доносится отовсюду. Навигатор медленно поднял руку и отстегнул шлем. Тот снялся с низким шипением. Холод ужалил лицо, и Сильванус почувствовал, как стала замерзать влага на коже. Фонари костюма высвечивали облачка пара, которые вырывались у него изо рта. В воздухе висел густой запах грязи, смешанный с загустевшим маслом. Навигатор вслушался.

Кап.

Он направился к центру платформы, освещая ее конусом света.

Кап.

Блеснула влага. По платформе разлилась широкая лужа. Сильванус присел и протянул к ней руку. С перчатки потекла темно-красная масляная струйка.

Кап.

Он увидел, как капля упала на поверхность лужи. От точки падения разошлась рябь. Он поднял глаза, и свет последовал за его взглядом.

― Трон Терры.

Астреос рванул вперед, когда в него попал луч света, от жара полыхавший синим цветом. Библиарий почувствовал мощь пламени за мгновение до того, как отразил его силой мысли.

«Сосредоточенность, спокойствие», ― таков был девиз Аримана. Астреос ударил мыслью чистой силы. Сиамак едва успел поднять ментальный щит. Но библиарию этого времени хватило, чтобы сделать еще один размашистый шаг и выхватить психосиловой меч. Сиамак обнажил собственное оружие и парировал удар Астреоса. Грохот от скрестившихся в яркой вспышке клинков эхом разлетелся по залу.

В двух шагах от Астреоса взмахнул мечом Кадин. Забайа ушел в сторону, но слишком медленно уворачивался от клинка. Цепные зубья задели его правую руку чуть ниже локтя, вырвав влажные куски плоти. Кадин воспользовался инерцией удара и, взревев бионикой, что есть силы нанес рубящий удар. Левая рука Забайи взметнулась, и в грудь Кадину врезалась молния.

Кадин рассмеялся, когда на его доспехах затанцевала молния. Цепной меч ударил в шлем Забайи, разрубив золотой диск с рогами и с ревом впившись в керамит. Забайя всем своим весом навалился на воина. Кадин пошатнулся. Колдун произнес одно-единственное слово и стал огнем. Его плоть и доспехи исчезли, превратившись в темные очертания неистового ада.

Бледное лицо Кадина рассекла улыбка.

― Как мило, ― произнес он, замахнувшись цепным мечом. Зубья клинка начинали плавиться, встретившись с языками пламени. Кадин выпустил рукоять за секунду до того, как удар достиг своей цели. Его правая рука погрузилась в огонь, механические пальцы раскалились от жара, сомкнувшись на голове колдуна. Кадин рванул в сторону, его тело, взревев поршнями, пришло в движение. Забайю развернуло в воздухе, огонь погас, за ним следом хлестнула кровь. Из остывающих пальцев Кадина выпали наполовину расплавленный шлем и голова колдуна.

Сиамак пошатнулся, когда умер его брат-близнец. Астреос шагнул вперед, занося меч для смертельного удара. Сиамак упал, подняв в воздух облако пепла, в его разуме звенела паника. Астреос уже собирался добить его, как услышал телепатические приказы, прошептанные Сиамаком двум воинам Рубрики. Послание было обрывистым, словно надрывный крик, исполненный ярости и смятения.

Воины Рубрики открыли огонь. Астреос поднял руку. Пылающие снаряды разорвались прямо перед его пальцами. По силовому куполу расползлись розово-синие огни. Библиарий почувствовал, как пламя вгрызается в щит, и рассмеялся от захлестнувшей его ярости.

Сиамак поднялся с пола, с его доспехов осыпался сухой пепел. Двое воинов Рубрики шагнули вперед, не переставая вести огонь. Астреос почувствовал, как трещит его ментальный щит. Пламя от взрывающихся снарядов гудело, словно в нетерпении. Он ощутил, как Кадин справа от него прыгнул, из его рта вырвался боевой клич ― но медленно, слишком медленно. Сиамак, весь покрытый пеплом, шагнул ему навстречу. В его руке пылал меч. Воины Рубрики посмотрели на Астреоса потемневшими от копоти глазами. Библиарий опустил щит.

+ Гелио Исидорус. Мабиус Ро, + сформировал Астреос в разуме имена и послал их грубым приказом.

Воины Рубрики замерли, их пальцы застыли на спусковых крючках. Сиамак пошатнулся. Астреос ощутил его шок. Кадин врезался в колдуна прежде, чем тот успел опомниться, раскаленный от жара кулак попал в его лицевой щиток. Колдун рухнул, откатился в сторону и попытался встать. Через расколотую линзу шлема библиарий заметил ярко-синий глаз. Кадин изо всех сил ударил ногой, раздавив шлем и череп под ним.

На зал опустилась тишина. Астреос посмотрел на брата, но Кадин отвернулся, изучая обломки цепного меча. С трона у дальней стены зала скалился Марот.

― Я же говорил, вы здесь умрете.

Сильванус поднял глаза. Из тьмы свисало переплетение кабелей. Некоторые были толщиной с его руку, другие походили на серебряные нити, все они свивались вместе, словно джунглевые лианы. Из кабелей торчала обнаженная рука. Она выглядела так, будто ее сварили. С кончиков пальцев слетали черные капли. Чуть выше Сильванус заметил багровую маску Карменты, безвольно лежащую на изгибе толстого кабеля. Ее глаза смотрели на него ― слепые дыры на растрескавшемся лице. Он увидел разъемы, где кабеля соединялись с черепом, из них вытекали гной вперемешку с густой кровью.

Навигатор услышал стон, оглянулся по сторонам, и только затем понял, что звук исходит от него самого. Легкие горели от холода. Сильванус закашлялся, почувствовав, как к горлу подкатывает желчь. Его стошнило, он рухнул на четвереньки, и продолжал блевать, даже когда все содержимое желудка уже блестело на палубе.

До него донесся звук, похожий на щелканье ветра в трубах. Он поднял взгляд и сглотнул. Из темных провалов глаз Карменты на него взирал слабый огонек. Сильванус не мог пошевелиться, ему оставалось только смотреть в ответ. Пальцы на руке техноведьмы слабо дернулись, разбрызгав по луже черные капли. Свет в ее глазах начал пульсировать, и навигатор снова услышал ее дыхание.

Он медленно поднялся, не сводя взгляда с ее глаз. До нее можно было дотянуться. Сильванус протянул руку. Его перчатка коснулась пальцев женщины. Он открыл рот.

Тело Карменты свело судорогой. Из ран потекла кровь. Гнездо кабелей задрожало. По всему мостику задергались сервиторы, аугментика заискрилась. На экранах вспыхнула статика. Сильванус почувствовал запах раскаленного металла и горящей проводки. Густой воздух сотряс утробный крик. Навигатор тут же включил вокс и закричал в открытый канал.

― Помогите, кто-нибудь. Помогите, ― спустя пять секунд Кармента успокоилась, и кровь стала капать снова.  

 

XIX

Покой

Ариман моргнул, когда на его лицо из открывшейся двери упал свет. На ярком фоне колдун увидел силуэт. Азек поднял голову и прищурился.

От слабого движения над головой лязгнули цепи. Его заковали, догадался колдун. Руки и ноги были в адамантиновых оковах. Толстые цепи тянулись от запястий к потолку, удерживаемые под его весом в натянутом состоянии. Другие цепи соединяли его лодыжки с массивными кольцами в белом мраморном полу. Конечно, доспехи с него сняли, оставив в грубой тунике без рукавов. Мышцы болели, разум казался онемевшим. Из незажившей раны в боку сочилась розоватая жидкость. Где-то за пределами комнаты бурлил варп, словно океан за стеклом. Под полом гудели генераторы нуль-поля, по всей камере вились обереги, вырезанные на каждом камне и звене цепи. В камере царила тьма и безмолвие варпа. Здесь Ариман был не более чем человеком из плоти и крови.

Фигура вошла внутрь, дверь закрылась, и камера снова погрузилась во мрак. Ариман услышал размеренное дыхание. Во тьме вспыхнул свет, когда зажглась свеча, и ее пламя разгоралось все сильнее. Свет озарил контуры доспехов человека со свечой и отбросил тень на его гладкое лицо.

― Вот, ― произнес Амон. ― Теперь хотя бы будет светло.

Ариман встретился взглядом с Амоном, его глаза казались почти черными.

― Я не буду тебе помогать, ― заявил Ариман. Амон слабо улыбнулся, подошел к стене и вставил свечку в подсвечник. Затем обошел комнату, зажигая другие свечи, пока озерца света не прогнали тени. Ариман смотрел, как Амон зажег последнюю свечу справа от двери.

― Ты помнишь свет Просперо? ― Амон остановился, не сводя глаз с усиливающегося пламени. ― Солнце, поблескивающее на пирамидах, свет утренней зари, ползущий по земле и морю. Иногда мне кажется, я больше не увижу такого рассвета, ― он обернулся и посмотрел на Аримана с той же печальной улыбкой. ― Но, может, это всего лишь воспоминание.

Ариман молчал, вспоминая город, сверкающий под ярким небом, и стены пирамид, которые обратились в озера солнечного света.

― Долгое время я хотел вернуться туда и увидеть, что осталось, ― Амон кивнул, подойдя ближе к Ариману, а затем покачал головой. ― Странно, не так ли? Нас сотворили воинами, дабы мы стояли отдельно от остального человечества. Разве мы может быть сентиментальны? ― он остановился в шаге от Аримана. ― Но затем я понял, что свет существовал только в моих воспоминаниях. Если бы я коснулся пепла и увидел разрываемое штормами небо, воспоминания бы погасли. И что тогда осталось бы от Просперо?

Ариман выдержал взгляд Амона.

― Прошлого не изменить, брат, ― мягко произнес Ариман. Амон перевел взгляд на свет, ютящийся на границе комнаты.

― Вот так все заканчивается. Ты ведь знаешь это?

― Брат, то, к чему стремишься…

― К чему я стремлюсь? ― Амон покачал головой. ― Ты считаешь, будто все понимаешь, ― он глухо рассмеялся. ― Ты не меняешься, Ариман. Мы ― мертвый легион. От нас осталось лишь эхо и дергающиеся трупы. Ты об этом мечтал? Ради этого заставил нас бросить вызов отцу?

Ариман посмотрел Амону в глаза.

― Я ошибался.

― Ты уничтожил нас, а твоя мечта оказалась обманом, ― голос Амона оставался спокойным, но Ариман чувствовал кипящие внутри него чувства. ― Возможно, ты прав, возможно, нельзя обратить вспять содеянное Рубрикой, но я хочу не этого, брат. И не последую за тобой в мечты. Именно так все закончится, а не начнется заново.

Ариман почувствовал, как внутри него все застыло. Он вспомнил мертвые миры, которые видел в вероятном будущем.

«Они станут меньше чем прахом…»

― Ты не можешь уничтожить легион, ― сказал Ариман, услышав, как дрожит его голос.

― Но уничтожу, брат. Может, ты считал, что я мечтаю о восстановлении легиона или прощении нашего отца. Это тщетные надежды, и они ведут нас лишь на путь лжи. Нам конец. Пути назад больше нет, как и прощения за содеянное, но все может завершиться, и, возможно, мы обретем покой. Ты уже разрушил нас. Я же спасу нас единственно возможным способом.

― Рубрика сохранит легион. Наши братья не живут, но они не могут умереть, ― над Ариманом лязгнули цепи.

― Я сокрушу Рубрику. Обращу против самой себя, ― Амон печально кивнул. ― Ты показал, что столь великое изменение возможно, и если ты можешь переделать легион, то сможешь и обратить его менее чем в прах.

― Он остановит тебя, ― выплюнул Ариман.

― Магнус? ― Амон рассмеялся, и взгляд Аримана впился в лицо брата. Тот недоверчиво покачал головой. ― Неужели за все прошедшие годы тебе не приходила мысль, что Рубрика ― плод его усилий? Ты действительно считал, будто он не знал, чем мы занимались? Что он не понимал, какую разруху на нас навлек? Думаешь, он не мечтал о конце?

Ариман чувствовал себя так, словно Амон ударил его.

― У тебя не выйдет, ― сказал он, но почувствовал в своем голосе слабость. Амон вздохнул.

― Получится, ― произнес он. ― Даже если мне придется сжечь половину Ока Ужаса и стереть в пыль Планету Колдунов, чтобы найти способ, я сокрушу твою Рубрику и позволю наконец умереть нашему легиону.

― Амон…

― Я думал, что в конце ты придешь ко мне. Даже подталкивал тебя к этому. Когда ты пережил моих охотников, я понял, что ты догадаешься, зачем они пришли за тобой, ― в его глазах была грусть, понял вдруг Ариман, грусть и жалость. ― Даже сломленный, ты остаешься Ариманом, повелителем Корвидов, главным библиарием Тысячи Сынов. Ты все еще достаточно горд, чтобы полагать, будто как-то сможешь изменить будущее, что твои знания и понимание глубже, чем в действительности, что ты сможешь изменить ход судьбы. Ты сказал, что ошибался, что Рубрика была ошибкой, но под той ложью, которой ты успокаиваешь себя, до сих пор горит высокомерие. Ты не изменился, брат.

― Амон… ― Ариман в смятении покачал головой.

― Почему ты не пользовался Рубрикой? ― неожиданно спросил Амон. ― Ты мог попытаться обратить ее против нас, когда мы пришли за тобой. Почему же не использовал?

Ариман вспомнил пепельную равнину и Магнуса, разрывающего живую статую, которая была Артаксерксом. Вспомнил крики призрака, когда доспехи треснули, а затем срослись обратно.

― Они мои братья, а не рабы.

― Ты сделал их рабами. ― Амон отвернулся и посмотрел в сумрак, скрывавший потолок. ― Тебе следовало использовать их, это было бы по крайней мере честно, друг мой. Это бы показало, что ты понимаешь, кто ты есть на самом деле.

Слова будто отодрали струпья, давно покрывавшие разум Аримана. Амон прав. Он позволил себе поверить в ту ложь, которая однажды уничтожила его. Он был ничем, всего лишь стихающим отголоском поражения.

― Помоги мне. Расскажи все, что знаешь о Рубрике, ― произнес Амон. ― Даруй своим братьям покой. Ты увидишь, как все закончится, и сможешь сам обрести покой.

«Судьба, ― подумал Ариман. ― Судьба наконец пришла».

― Давай же. ― Ариман почувствовал руку Амона на плече. ― Я прощаю тебя. Помоги закончить то, что ты начал, брат. Расскажи мне.

Ариман вспомнил башни Планеты Колдунов, неповоротливые тени, бредущие из стихающей бури, мертвенный свет в их глазах.

«Мне жаль, братья», ― сказал он тогда.

Ариман поднял голову. Он посмотрел в глаза Амону, небесная синева встретилась с ночной тьмой. Колдун кивнул.

Амон открыл рот, и из него потекли слова, длинные последовательности слогов, которые будто резонировали в комнате. Ариман почувствовал, как отключились обереги, и его снова омыл великий океан варпа. Когда его разум снова воссоединился с великой и таинственной силой вселенной, Азеку показалось, что он услышал мысленный смех, похожий на довольное карканье ворона. Амон не сводил с него глаз. Ариман чувствовал, как вокруг него выжидающе парит разум брата.

Он закрыл глаза, запрокинул голову и отворил двери, которые давным-давно были запечатаны в коридорах его разума. Оттуда выплеснулась Рубрика во всех ее подробностях: каждый ритуал, каждый источник, каждое изменение и миг прозрения. Она приняла форму сконцентрированного кристалла памяти. Ариман подержал его.

Он мог воспротивиться. Амон отключил обереги, сила вернулась к нему, он мог бороться, мог… Он открыл глаза. Амон бесстрастно взирал на него. «Наш легион наконец умрет…»

Ариман коснулся разума брата. Тот казался теплым, словно голос давно потерянного друга. Между ними потекли воспоминания, всего на миг, но Ариману показалось, будто он заново пережил те времена глупости. Затем Амон открыл глаза и кивнул. Он отвернулся, бормоча слова и формулы. Свечи погасли, Ариман ощутил, как вокруг него снова поднялась клетка из оберегов, прервав звук варпа, и в комнате снова воцарилась тишина. Амон направился к двери, и та открылась перед ним. В комнату снова хлынул яркий свет. Амон постоял у двери, а затем оглянулся на Аримана.

― Спасибо тебе, ― произнес Амон и оставил Аримана одного во тьме.  

 

XX

Все оружие

Наконец-то отступники прибыли на его зов. Сильванус оглянулся, услышав, как по палубе грохочут их шаги. Они вышли на мостик, заляпанные кровью и покрытые пеплом. Их было пятеро: тот, кого называли Астреос, за ним получеловек Кадин, а также горбун по имени Марот, замыкали же шествие двое космических десантников в опаленных до черноты доспехах и шлемах с высокими гребнями. Навигатор заметил зеленый блеск под гарью, покрывавшей их глазные линзы. От урчания силовых доспехов вибрировали кости. Воины остановились у края подсохшей лужи крови и масла и посмотрели на гнездо кабелей и проводов. Сильванус встретился взглядом со светящимися линзами тупоносого шлема Астреоса. Навигатор невольно вздрогнул.

― Она жива, ― произнес он, чувствуя, как пересохло у него во рту. ― Думаю, по крайней мере она…

Какое-то время назад Кармента перестала шевелиться, но Сильванус держал ее дергающуюся руку и пытался разговаривать с техноведьмой, пока зеленый свет в ее глазах то тускнел, то мерцал. Навигатор не знал, что сказать. Он заметил, что Астреос пристально смотрит на покрывшиеся волдырями пальцы Карменты. Сильванус отвернулся и встретился взглядом со змеиными глазами Кадина. Отступник глядел на него так, как кошка могла бы смотреть на вероятную жертву. Тот, кого называли Марот, хихикнул. От одного подобного звука, исходящего из уст космического десантника, Сильванусу внезапно захотелось убраться отсюда как можно дальше.

― Снимите ее, ― проскрежетал голос Астреоса из решетки шлема. Кадин сделал шаг вперед, и Сильванус заметил сполох ножа. Гнездо кабелей разорвалось, осыпав всех искрами. Тело техноведьмы упало и закачалось над палубой, удерживаемое кабелями, которые были подключены к нему. Секунду она покачивалась, будто сломанная кукла. После второго удара ножа Кадина женщина рухнула на палубу прежде, чем Сильванус успел поймать ее. Навигатор опустился на колени и сжал ее голову в руках. Пропитанная кровью одежда липла к наполовину механическому телу.

― Ей нужна помощь, ― выдохнул Сильванус. ― Она…

― Она предатель, ― ответил Астреос. Сильванус посмотрел на космических десантников. Все они глядели на него. Он перевел взгляд на Карменту. С тех пор как его вынудили стать навигатором «Дитя Титана», он встречал ее всего несколько раз. Женщина ему не нравилась, но она продолжала цепляться за жизнь слабеющими вдохами, и никто не заслуживал участи угаснуть во тьме, не получив шанса на спасение.

― Почему она предатель? ― спросил он, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Астреос промолчал, и Сильванус ощутил, как грохочущая в мышцах кровь твердит ему бежать без оглядки. Затем космический десантник едва заметно кивнул.

― На корабль высадились враги, мы нашли в ангаре один из их боевых кораблей, ― он указал на Карменту. ― Она предала нас. Иначе они не сумели бы попасть на борт.

― Она еще жива.

Астреос перевел взгляд на Карменту.

― Где Ариман?

― Ариман, ― прохрипела техноведьма. Она попыталась пошевелиться, и ее ноги заскребли по скользкой от крови палубе. Астреос опустился на колени и склонился над женщиной, при этом его лицо оказалось в считанных сантиметрах от Карменты и Сильвануса.

― Где он?

― Ариман, ― снова произнесла Кармента, и ее голова дернулась, вырвавшись из ладоней Сильвануса, а тело скользнуло на пол.

― Отвечай, ― приказал Астреос, и в его голосе послышалось что-то холодное и беспощадное.

― Амон, ― выплюнула Кармента, закашлявшись грязной кровью. ― Амон.

Кадин вышел вперед, в его руке все еще блестел нож.

― Закончим это, ― прорычал он. Сильванус напрягся.

― Нет, ― сказал Астреос. Кадин замер. Библиарий снял шлем. Лицо под ним оказалось не более дружелюбным, чем прямые черты личины шлема: на месте правого глаза был серебряный кристалл, левый скрывался в тени нависающей, исполосованной шрамами брови. Что-то в выражении уставшего лица напомнило Сильванусу старого волка, изможденного, но все еще опасного. Лицо искажали противоборствующие чувства, словно накатывающие океанические волны. Кожу Сильвануса защипало, и внезапно он почувствовал в воздухе статический разряд. Кармента перестала дергаться, дыхание женщины оставалось слабым, но равномерным. Ее взгляд упал на Астреоса.

― Ариман сам будет судить ее за предательство, ― произнес библиарий и поднялся.

― Она умирает, ― заметил Сильванус.

― Пока нет, ― ответил Астреос.

Навигатор почувствовал, как Кармента шевельнулась в его руках. Ее ноги заскребли по полу, затем она перекатилась и поднялась на четвереньки. Сильванус услышал, как механические легкие втягивают и выдыхают воздух. Техноведьма медленно встала. На это было больно смотреть, и дважды она едва не упала. Первый раз Сильванус попытался поддержать ее, но женщина оттолкнула его руку. Наконец она выпрямилась. Одежда висела на ней алым рваньем. Механодендриты безжизненно повисли за спиной. Последней поднялась ее голова, и Сильванус заметил, что свет в ее глазах стал тверже.

― Плоть. Слаба, ― прохрипела она. ― Но. Я. Не. Плоть, ― Кармента остановилась и втянула в себя воздух со звуком, который опроверг только что сказанное ею. ― Я. Дитя. Титана.

Сильванус вздрогнул. Она говорила глухим монотонным голосом машины.

Астреос оглянулся на Кадина.

― Она нам нужна, ― произнес он. ― Правосудие свершится, но позже.

― Зачем она нам? ― спросил Кадин.

― Чтобы захватить «Сикоракс».

Марот с бульканьем рассмеялся. Сильванус с раскрытым ртом посмотрел на космического десантника. Он видел целый флот вокруг капитального корабля Амона, а размер только этого военного корабля потрясал воображение.

― Как? ― прорычал Кадин.

― Всем имеющимся оружием, ― ответил Астреос.

― Кадар.

Имя вырвалось у Астреоса прежде, чем он успел остановить себя. Тьма окутала его глаз и проникла в разум, стоило ему только посмотреть на скованного демона. Существо висело в центре переплетающихся цепей. Из-за изморози его кожа казалась белой, а пустой взор буравил Астреоса с того самого момента, как он шагнул в отсек. Библиарий услышал, как позади него Марот рухнул на колени. Сломленный колдун бормотал и шептал, словно мать над младенцем. Кадин отказался заходить внутрь.

― Брат. ― Астреос остановился и тяжело сглотнул, задаваясь вопросом, слышит ли его Кадар. ― Прости меня.

― Не делай этого, ― сказал Кадин.

Сердца Астреоса почти перестали биться, спокойствие растеклось по разуму, став зеркалом, которое отражало силу варпа. Учение Аримана никогда ему не нравилось, оно было не по душе библиарию, будто оружие, созданное для чужой руки.

До этого момента. Его разум поднялся по уровням сосредоточенности, вероятности, хранившиеся на них, стали разворачиваться перед Астреосом. Существо перед ним походило на сгусток холодного звездного света, облеченного в кожу. Библиарий видел и чувствовал узы, окружавшие и удерживавшие существо на месте. Астреос коснулся их разумом. Скованный демон вздрогнул, и цепи задрожали.

― Узами, сковывающими тебя, я призываю тебя служить мне, ― демон ухмыльнулся, обнажив иглоподобные зубы. Звенья цепей стали лопаться. По воксу раздался вопль Марота.

― Ты не знаешь, чего это будет стоить, ― Кадин застыл перед Астреосом, его змеиные зеленые глаза не моргали.

― Я должен, ― сказал он. Кадин закрыл глаза и покачал головой.

― Ради клятвы?

― Ради клятвы.

Кадин заглянул ему в глаза и отвернулся.

― Помни это, брат.

― Я приковываю тебя к себе, ― прозвенели слова в варпе. Демон дернул головой из стороны в сторону, но его пустые глаза продолжали буравить Астреоса. В мысли библиария проникло чувство багряного голода. Астреос почувствовал кровь на оскаленных зубах.

― Я приковываю твое существование к своей душе.

На теле демона стала таять изморозь, красными каплями скапывая на палубу.

― Я приковываю твою волю к своей, ― цепи, которые удерживали демона, раскололись. Он взмыл, извиваясь и дергаясь, словно череда изображений из сбоящего пикт-канала. Астреос ощутил, как часть уз треснула, но его разум тут же сотворил их заново, приковав существо к своему сознанию. Демон спазматически дернулся, его тело задрожало, будто плеть. Затем он замер, и на него, подобно плащу, опустилась сумеречная мгла.

Астреос поманил его. Скованный демон поплыл вперед. Марот замолчал. Демон оскалился.

+ Есть, + произнес демон в разуме Астреоса. Библиарий дернулся от ощущения мысли. Он все еще чувствовал во рту кровь, ощущал голод существа. Его пасть открылась и безмолвно закрылась. + Есть, + прорычал демон опять, и библарий понял, что его челюсть также двигается.

― Ты поешь, ― пообещал Астреос.  

 

XXI

Обновление 

Багровый «Грозовой орел» покинул «Дитя Титана» и отправился в длинный перелет к центру собирающегося флота. Десяток бортовых сенсоров засек его, опознал в нем корабль Амона и отвел глаза. «Сикоракс» ждал его, поэтому палуба ангара была открыта, чтобы принять возвращающееся дитя. Боевой корабль приземлился среди подобных ему: суда больших и меньших размеров, багровые, сверкающие в слепящем белом освещении. Вокруг них ходили техноремесленники, осматривая корпуса, подсоединяя или отсоединяя трубки и кабели, не переставая при этом бормотать приглушенными ухающими голосами. Их лица скрывались под птичьими масками из покрытой патиной меди, следом за ними волочились охряные одеяния. Они принадлежали к кираборам, клану совращенных техноремесленников. Их мастера поклялись служить великому колдуну Амону и ухаживать за его оружием. Подобную службу кираборы считали благословением многоокого бога и взирали на колдунов, которым прислуживали, со страхом и трепетом. Едва увидев влетевший корабль, они обратили внимание на отметки, опознали в машине транспорт личных аколитов Амона и направились к нему.

Под носовой частью «Грозового орла» опустилась рампа. Двое кираборов шагнули вперед, затем остановились. Из отсека появилась фигура. Она была в красных доспехах, и техноремесленники узнали рогатый гребень и диск на макушке шлема ― знак одного из аколитов-близнецов Амона. И шлем, и доспехи были покрыты трещинами и вмятинами. Вышедший замер и посмотрел на ждущих техноремесленников, затем пошел вперед. За ним следовали двое воинов Рубрики в очерчиваемых резким светом угольно-черных доспехах. Кираборы переглянулись, вполголоса ухая и пощелкивая. Остальные техноремесленники стали пятиться, некоторые бросали непонимающие взгляды на космического десантника в красных доспехах. Многие видели аколитов-близнецов всего раз, да и то издали, но знали, что они были неразлучны: куда шел первый, туда следовал и второй. Но сейчас он был один.

Бормотание становилось громче. Все больше и больше людей по всему отсеку отрывались от своих дел, а некоторые стали отступать к выходам. В стенных нишах начали пробуждаться орудийные звери, на их мускулистых конечностях зажужжало оружие. Их тела были покрыты бронзовыми пластинами, а головы представляли собой обрубки клепаного металла с асимметричными скоплениями многоцветных дальномеров. Они двинулись вперед, не сводя взоров с космического десантника, который все так же спокойно шагал по палубе. По вокс-сети «Сикоракса» стали пульсировать сообщения низкого уровня тревоги. Из командных узлов пришли запросы о более подробной информации. Космический десантник остановился и окинул взглядом смыкающееся кольцо орудийных зверей.

Где-то последовательность проверок и вопросов достигла критического уровня. Вдалеке заревели сирены. Орудийные звери напряглись. Космический десантник оглянулся на «Грозовой орел» и сказал чистым уверенным голосом:

― Начали.

Астреос сорвался на бег. Воины Рубрики позади него подняли болтеры. Он почувствовал в разуме их призрачные движения. Существа перед ними были высокими, горбатыми, куски меди и бронзы, сплавившиеся с покрытой спиральными татуировками плотью. Одним взмахом разума библиарий насчитал двадцать четыре противника и ощутил, как их грубые мыслительные процессы за удар сердца переключились из вызова в режим угрозы.

Орудийные установки взревели. Потоки огня сосредоточились на нем. Астреос даже не замедлился. Его разум заново создал реальность вокруг себя. Время остановило ход. Воин ощутил, как снаряды прошли сквозь него, но показались ему не более чем булавочными уколами. Он был призраком, мерцающим между материальным и иллюзорным состоянием. Искры от рикошетов посыпались на палубу под ногами.

+ Огонь, + послал библиарий. Воины Рубрики подчинились. Орудийный зверь взорвался, его плоть и кровь сгорели прежде, чем он упал на палубу. Стоявший возле него техноремесленник превратился в бирюзово-розовый факел. На поясе Астреоса висел изогнутый хопеш, свой же меч он крепко сжимал в руке. В другой руке рявкнул болт-пистолет. Еще один зверь упал с кровавым кратером вместо головы. Остальные продолжали вести огонь, заваливая палубу гильзами от снарядов.

На посадочной палубе завопили ревуны. В глаза Астреосу ударил стробирующий желтый свет, а затем библиарий ворвался во вражеские ряды, вмиг оказавшись среди орудийных зверей. Существо перед ним как будто догадалось, что он не собирается останавливаться, и попыталось отступить назад. Меч разрубил его от плеча до пояса, и Астреос почувствовал, как лезвие обагрилось теплой кровью. На палубу пролилась розоватая жидкость. Библиарий, не сбавляя скорости, ушел от первого удара и крутанул мечом по дуге низом. Второй орудийный зверь повалился на пол с обрубленными по колени ногами. Он продолжал стрелять в воздух, пытаясь встать на кровавые обрубки. Остальные звери поворачивались, пытаясь прицелиться в оказавшегося среди них библиария.

Астреос поднял руку, и из ладони вырвалась волна телекинетической энергии. Орудийные звери и мусор взмыли в воздух. Некоторые существа стреляли, даже разлетаясь в стороны. Шальная пуля угодила в топливный шланг, и ввысь взметнулся красный гриб пламени. Орудийные звери упали на палубу с треском ломающихся костей. Техноремесленники кинулись к противовзрывным дверям, которые уже начали опускаться. Из ниш в дальнем конце отсека появилась очередная группа орудийных зверей.

По рампе «Грозового орла» поползла тень. Она скользила по палубе и фюзеляжу боевого корабля, словно дыхание ледяной ночи. Из десантного отсека машины появился скованный демон. Он полетел вперед, двигаясь с безмятежной медлительностью. Уцелевшие орудийные звери заметили присутствие демона и приготовились снова открыть огонь. В его сторону рванула буря снарядов, вокруг существа вспыхнула сфера молний, и красный свет аварийных огней растворился в ослепительной белизне. Воздух наполнился сладким запахом цветов и вонью протухшего мяса. Хлестнули молнии, и один из техноремесленников разлетелся на куски. Молнии метнулись дальше, от тела к телу, толстыми нитями извиваясь по металлическому перекрытию палубы.

Существо взревело в разуме Астреоса, и библиарий едва подавил злобный вой, который рвался у него из горла. Перед глазами поплыли призрачные образы, мысли бурлили. Он ощутил, как утратил сосредоточенность и в правое плечо что-то врезалось. Астреос пошатнулся, взял себя в руки и уклонился от следующего удара. Орудийный зверь, израсходовав весь боезапас, врезался в него, размахивая руками из металла и плоти, будто дубинами. Библиарий мысленно потянулся в грудь зверю и раздавил его сердце. Тот рухнул на пол неподвижной грудой мышц.

Воины Рубрики уже стояли возле него, расстреливая любого орудийного зверя, который пытался подняться с палубы. Астреос оглянулся на «Грозовой орел». Оттуда вышел Кадин вместе с Сильванусом, который поддерживал полусогнутую Карменту.

+ Готова? + послал он, и Кармента с трудом кивнула. Он передал сообщение Кадину: + Отведи ее, куда нужно. +

Кадин не стал подтверждать приказ, а просто направился к машинной башне, вздымавшейся посреди отсека. Кармента и Сильванус поплелись следом, стараясь держаться у него за спиной, словно укрываясь от сильного ветра. Астреос заметил, как искрят доспехи Кадина.

Времени оставалось немного: в лучшем случае пару минут, в худшем ― несколько десятков секунд. Амон и его слуги вскоре придут. Против них шансов у крошечной группы не было. Астреос улыбнулся под шлемом, указал мечом, и очередного орудийного зверя захлестнуло пламя. Кожа существа обуглилась, мышцы сварились, он пошатнулся и упал. Надежды почти не осталось.

Зависший слева от него демон поплыл вперед. Вырвавшиеся из его тела молнии поползли по корпусу боевого корабля с убранными крыльями. Соединенные с машиной топливные шланги воспламенились, и корабль взлетел на грязно-масляном столбе пламени. Астреос ощутил жар даже через доспехи. Библиарий бросился в сторону, когда корабль свалился обратно на палубу. Расцвел второй взрыв, и под потолком отсека расползлось красно-черное облако.

Астреос поднялся на ноги. На посадочной палубе, окутанной дымом и пламенем, царил настоящий ад. Вокруг валялись груды почерневших тел, оружейный огонь то и дело прочерчивал дым. На глазах библиария очередной разряд слепящей белой молнии рассек дым. До него донесся мысленный хохот демона. Воины Рубрики шагали сквозь пламя, синхронно поворачивая головы и болтеры и открывая огонь по целям, которых Астреос не видел.

+ Давайте, + послал он. Вокс затрещал, и в его ухе послышался голос Кадина.

― Не сработает брат. Она упала, когда подключилась к машинам. Мы…

― Я. Здесь. Библиарий, ― прозвучал по воксу голос, состоящий из треска статики и щелчков механизмов. Он грохотом прогудел в черепе Астреоса.

+ Бери его, + послал он и магнитно закрепился на палубе.

К нему бросился орудийный зверь с отрубленной левой рукой. Астреос оценил расстояние до противника. Не успеет.

Сирены стихли. Свет в ангаре померк. На мгновение, до того как дисплей его шлема успел компенсировать, библиарию показалось, будто он смотрит на танец пламени и теней в пещере глубоко под землей. Затем Астреос почувствовал, как вздрогнула палуба. Со скрежетом начали открываться внешние противовзрывные двери. Огонь встретился со звездным светом, взревел ветер. Секундой позже отключилось сдерживающее атмосферное поле. Из открытых настежь дверей вырвалось облако пламени и дыма. По палубе покатились тела. Живые молотили руками и ногами, когда их стало выбрасывать в бескрайнюю ночь за корпусом «Сикоракса». Затем ветер прекратился, и Астреос оказался в черной тишине. Библиарий двинулся вперед, и демон вместе с воинами Рубрики пошли следом. Астреос потянулся и коснулся разума Карменты.

+ Найди Аримана, госпожа. Найди его и сохрани нам жизнь. +

Силам на борту «Сикоракса» потребовалось три минуты, чтобы осознать масштаб угрозы, с которой они столкнулись. Из лож в глубинах «Сикоракса» выдвинулись когорты стражей Кирабора в бронзовой броне. Колдуны вдохнули приказания в сотни воинов Рубрики, и они безмолвно двинулись коридорами корабля, раздавался лишь мерный грохот ботинок по палубе.

В высокой башне на хребте «Сикоракса» Амон получил сообщение от одного из членов своего внутреннего круга и вышел из медитации. Он успел сделать пять шагов, когда «Сикоракс» начал содрогаться.

Первыми тряску ощутили машинные ремесленники кирабора. Подсоединенные к кораблю кабелями и сетями полуметаллической плоти они забормотали и закричали. Они почувствовали, как чье-то присутствие несется по системам корабля, словно выплывшая из морских глубин акула. Оно ширилось, будто яд, захлестывая одну второстепенную систему за другой, пока не хлынуло в управление целых отсеков корабля.

«Сикоракс» вот уже тысячу лет плавал в лишенных света глубинах Ока Ужаса, и варп успел извратить его корпус и сердце так, что корабль стал по-настоящему живым существом. Каждая капля крови, пролитая на его палубах, каждый тревожный сон членов команды, каждый бой, где ему приходилось сражаться, впитались в его кости. Он стал гордым существом с разумом высшего хищника, но оказался не готов к тому, что в его системы проникло черное облако. Оно распространялось по оборудованию, шифр-рабам и инфоячейкам, между изолированными отсеками «Сикоракса», и расширялось даже тогда, когда корабль попытался остановить его. И все время, повергая системы и уничтожая защиту, оно кричало имя.

«Дитя Титана», ― ревело облако, словно взывая к отмщению за мертвеца.

По всему кораблю переборки блокировали войска, идущие к месту вторжения. Воздуховоды плазменного реактора заполняли отсеки пылающим, сверхнагретым газом. Внешние отсеки открывались в открытый космос. Аварийные люки последовательно распахивались, создавая прямые коридоры из глубин «Сикоракса» в холодную пустоту. В считанные минуты после того, как зазвучали аварийные системы, умерли сотни рабов, машинных ремесленников, воинов и существ-дронов. Они погибли, протягивая руки к оружию; погибли в темноте, не успев даже проснуться; погибли, бормоча молитвы богу судьбы, который предал их.

«Сикоракс» реагировал, будто зверь, впивающийся в свое тело, которое изнутри пожирали паразиты. Он активировал оборонительные турели в коридорах, заполненных рабами из команды. Корабль терял мощность и гравитацию, отключались системы жизнеобеспечения. Безвоздушная тьма поглотила мостик, и человеческая команда умерла от удушья. По корпусу пробегали электрические разряды, дугами прочерчивая стены и пол.

Только Тысяча Сынов целеустремленно шли по кораблю. Колдуны прожигали закрытые переборки раскаленным до синевы пламенем и преодолевали препятствия, словно бесплотные призраки, двигаясь навстречу врагам. За ними медленно маршировали сотни воинов Рубрики, будто статуи из красных доспехов с зелеными, холодными и покорными глазами.

После ухода Амона Аримана охватило холодное спокойствие. Он вновь скользнул в свой разум и пошел по дворцу воспоминаний. Царившая там тишина казалась нереальной даже для него. Шаги эхом разносились по коридорам, по которым он не ходил уже долгое время. Он слышал, как в двери скребутся старые воспоминания. Время от времени Азек останавливался, и до него доносились голоса давно сгинувших друзей. Иногда рука дергалась, чтобы отворить дверь, но что-то его останавливало, и он шел дальше. Ариман бродил до тех пор, пока не оказался перед маленькой дверью. Резные птицы спиралью поднимались к солнцу. В углублениях собралась пыль. Во дворце можно было отыскать и более старые двери, но эту он не открывал с тех пор, как запер ее. Азек нерешительно замер, а потом толкнул ее. Дверь бесшумно открылась.

За ней протянулся широкий балкон, с которого открывался вид на засушливую пустыню, а также небо, поделенное на безоблачную синеву и охряные штормовые тучи. На краю балкона, болтая ногами, сидел мальчик, теплый ветерок играл с его волосами. Он подбрасывал камушек и, не глядя, ловил его. Временами мальчик закрывал глаза, и камень зависал в воздухе. Мальчик выглядел не старше десяти лет, но когда он посмотрел на Аримана, в его лице почувствовалась серьезность, которая заставляла его казаться старше. Глаза мальчика были ярко-синими. Он улыбнулся.

― Привет, Азек, ― сказал он, и камушек, зависший перед ним, упал в ладонь. Ариман улыбнулся.

― Ормузд, ― произнес Ариман и увидел, как воспоминание о его родном брате отвернулось, закрыло глаза и подбросило в воздух еще один камушек. Темный отполированный водой овал завис и начал медленно поворачиваться перед закрытыми глазами Ормузда.

Ариман присел рядом с братом. Он понял, что уже не в доспехах, а в одной светло-синей тунике, вроде той, что носил Ормузд в его воспоминании. Азек посмотрел на своего близнеца. Юное лицо было зеркальным отражением его собственного. Он помнил каждый жест и слово той их встречи. Когда-то он задавался вопросом, почему. Позже, после смерти Ормузда, он думал, что понял причину. Но теперь, снова смотря на брата, Ариман понял, что ошибался.

― Перестань, ― сказал Ормузд, не открывая глаз. ― Ты отвлекаешь меня.

― Прости, ― ответил Ариман и посмотрел на горизонт. Грязная желтая туча становились все больше, пожирая синеву неба. На ее границе полыхнула молния. Теплый ветерок дохнул на Аримана, и он почуял в воздухе грозовой разряд. Азек нахмурился.

― Шторма ведь не было, ― заметил он.

― Что? ― переспросил Ормузд с ноткой раздражения в голосе.

― Шторма не должно быть. Это воспоминание о том дне, когда мы были еще послушниками Пятнадцатого легиона. В тот день шторма не было.

Ормузд пожал плечами. Его лицо было гладким, не отмеченным теми шрамами, которые появятся позже. Ариман почувствовал, как его губы скривились в слабом подобии улыбки; в определенном смысле он смотрел на собственное лицо ― они ничем не отличались друг от друга, не считая того, что в моменты раздумий или тревоги лоб Аримана морщился. В тот день Азек был обеспокоен, в голову лезли мысли о том, что с ними могло случаться, и невольно он раз за разом возвращался к ним. Ормузд знал это, как знал всегда.

― Все будет хорошо, Аз, ― произнес Ормузд. Ариман моргнул, затем посмотрел на брата, как тогда, в воспоминании. Тогда он что-то сказал, какой-то испуганный пустячный вопрос.

― Перестань, ― повторил Ормузд. ― Ты всегда думаешь о самом плохом исходе.

― Прости, ― сказал Ариман и вспомнил, что то же самое произнес и в прошлом.

― И перестань извиняться, ― Ормузд закрыл глаза и позволил парящему камушку упасть в ладонь. ― Ты не можешь просто порадоваться? Подумай, кем мы можем стать, чему мы можем научиться, что можем сделать, ― он бросил на Аримана резкий взгляд. ― Ты снова видел сны?

Конечно, он видел. Ариман всегда видел сны, и еще в детстве они, как правило, имели свойство сбываться. Ормузд тяжело вздохнул.

― Ты ведь знаешь, они не обязательно должны становиться явью, ― голос брата стал глубоким, как всегда, когда он собирался сказать нечто очень важное. ― Говорить о судьбе глупо.

― Ты никогда не мог удержаться от цитирования, ― усмехнулся Ариман.

― Выбирать и творить судьбу надлежит нам одним. Если нам предначертано особенное будущее, то только потому, что мы выбрали его, ― Ормузд торжественно кивнул, словно ребенок, вещающий истину. Затем он ухмыльнулся. ― В любом случае с нами все будет хорошо, ― он бросил взгляд на Аримана, и в его взгляде появилось пылкость. ― Я прослежу за этим, Аз.

Ариман промолчал. Он отвернулся от брата и посмотрел на шторм, пеленой закрывший небо. Синева исчезла, солнечный свет стал мутным и грязным. Начался дождь, сначала несколько капель, затем больше, пока небеса не разверзлись, и по дюнам хлынули потоки воды. Ариман глубоко вдохнул. Шторма в тот день не было, но он помнил, что в воздухе пахло бурей.

― Хотел бы я, чтобы ты был прав, ― сказал Ариман после длинной паузы. Внезапно он понял, что не помнит сказанного его братом. ― Я дошел до конца. Лучше было бы, если бы мы даже не начинали… если бы я не начинал. Но теперь все закончится.

― Нет.

Ариман стремительно обернулся. Ормузд смотрел на него, широкие синие глаза брата улыбались, по лицу стекали капли.

― Что ты сказал? ― дождь поглотил звук его голоса. На мгновение мир озарился вспышкой молнии.

― Нет, Азек, ― Ормузд улыбнулся, а затем расхохотался в бурю. ― Еще не конец.

Ариман почувствовал, как дрожит земля. Он ничего не видел сквозь пелену дождя. Гром заставил его вздрогнуть.

Азек поднял голову и узрел тьму, когда камера содрогнулась снова. Удерживавшие его цепи залязгали. Сердце бешено колотилось. В ушах раздавался металлический стон. Пол и стены пылали, вившиеся по камню руны и знаки стали слишком яркими, чтобы смотреть на них. Оковы на лодыжках обжигали кожу. Шум становился все сильнее. Ариман начал чувствовать, как внутри и снаружи черепа нарастает давление.

Дверь взорвалась шквалом раскаленного металла. Ариман ощутил, как варп захлестнул его разум, будто приливная волна. Голова закружилась, и он увидел, как в пылающую рану, где прежде была дверь, шагнула фигура. Человек был в красных доспехах, шлем принадлежал Тысяче Сынов, в каждой руке он сжимал по мечу ― изогнутый хопеш и прямой клинок, покрытый узором из золотых змей. Ариман узнал его ― то, как человек двигался, говорило о нем едва ли не громче, как если бы он кричал свое имя.

+ Ариман, + послал Астреос, шагнув к нему. Позади библиария парил скованный демон, подрагивая из-за оплетавших его темных нитей не-света. В двери появились фигуры еще двух воинов Рубрики, подобных каменным стражникам. Их доспехи были угольно-черного цвета. Внутри Аримана все похолодело. Астреос занес меч и рубанул. Ариман заметил пронесшееся по дуге лезвие, ощутил силу удара и полнейшую сосредоточенность, пылавшую на кромке. Цепи над головой Аримана лопнули, и колдун рухнул на пол. Он увидел, как Астреос снял шлем и посмотрел на него.

Ариман взглянул на парящего демона. Из его пальцев выступали длинные костяные лезвия-иглы, с кончиков которых капала кровь. Лицо скованного демона скривилось в акульей улыбке.

― Что ты наделал? ― выдохнул Ариман. Астреос вложил меч в ножны и мрачно улыбнулся.

― Выполнил клятву, ― произнес он.

Они бежали по коридорам, покрытым серебром и ляпис-лазурью, исписанным словами на языках давно позабытого человеческого прошлого. Освещение пульсировало. Они бежали то во мраке, то в ярком свете. Босые ноги Аримана шлепали по палубе, цепи, все еще свисавшие с запястий и лодыжек, звенели следом. Из рваной раны в боку сочилась кровь. Астреос двигался впереди него, целясь из болт-пистолета в каждую пульсирующую тень. Демон следовал за ними, от его присутствия по стенам потрескивали дуги темной энергии. Колдун слышал, как тот шипит у него в мыслях. В разум пытались пробраться и другие ― он чувствовал, как они тянутся к ним через варп, преследуя их, будто гончие.

«Мои братья, ― подумал Ариман. ― Я снова бегу».

При их приближении двери и люки отворялись и закрывались у них за спинами. Иногда они не открывались, тогда Астреос что-то бормотал и сворачивал в другом направлении.

Мысли библиария были холодными, полностью сосредоточенными на дороге, но распределенными по десятку умственных процессов, которые работали словно единый механизм. В другое время Ариман бы гордился им. Но сейчас его разум оцепенел.

«Почему я бегу? Что я хочу сохранить? Жизнь, прожитую на задворках, существование без какой-либо цели, ради очередного вдоха?»

Они вбежали в широкий коридор, его скрытый за трубами потолок исчезал над головами. В дальнем конце перехода им навстречу открылась клыкастая дверь. Воздух был разрежен, уровень давления и кислорода оставался низким. Сердца Аримана старались компенсировать нехватку воздуха, но колдун чувствовал, что бежать становится все сложнее. Грудь горела от острой и резкой боли, дыхание было влажным от крови.

Он чувствовал, что охотники уже рядом, стягивают вокруг них петлю.

+ ― Ариман, ― + крик был как звуковым, так и психическим посланием. Он почувствовал, как бронированная рука сомкнулась у него на локте. Ариман обернулся и встретился взглядом с Астреосом. ― Пошли, ― прорычал библиарий, таща его за собой, но колдун воспротивился.

«Они мои братья, ― Ариман остановился посреди коридора. Астреос оглянулся на него, и скованный демон также замер. Ариман посмотрел на оковы, все еще свисавшие с рук. По металлу спиралью вились символы, наполовину расплавленные и искаженные, но еще различимые. ― Я не побегу. Не снова».

Он повернулся.

«Я буду сражаться с судьбой, даже если это уничтожит меня».

В тридцати шагах за ним часть стены стала оранжево-белой. Она вздулась, будто волдырь на обожженной коже, а затем взорвалась брызгами расплавленного металла.

Из пылающей бреши появился десяток воинов Рубрики. Они шагали неспешно, их красные доспехи в тусклом свете казались почти черными. Ариман почувствовал, как стукнуло сердце. Он моргнул и на мгновение увидел их под красным солнцем, выходящими из пылевого облака. Воины Рубрики подняли болтганы, двенадцать черных стволов взирали на него, словно глаза мертвецов, словно…

«…красное солнце в змеином ореоле. Парящий ворон, егокрылья ― темный силуэт на фоне огня.»

― Твоя судьба, Ариман, ― прозвучал голос, сотворенный из рева солнца и карканья птицы. ― Твоя судьба наконец пришла. Твоя судьба. Твой выбор…

Его разум будто отделился от тела, Азек будто взирал на происходящее издалека, с другого конца воспоминания.

«… солнце становилось все больше. Клокочущая красная поверхность заполонила собою мысленный взор. Он чувствовал жар солнца, ярость его ядра. Он видел отдаленную точку, которая была силуэтом ворона…».

― Был только этот выбор… ― прокаркал ворон

Воины Рубрики открыли огонь.

Астреос, застонав, накрыл себя и Аримана куполом энергии. Щит покрылся волдырями от попаданий, по поверхности разлился многоцветный огонь. Астреос содрогнулся, словно каждый выстрел, попадавший в щит, бил в его тело.

Скованный демон полетел вперед, из его глаз вырвалась черная молния и попала в воинов Рубрики. Коридор исчез в сполохе, обратив свет в тень, а тьму в ослепительный свет. Три воина Рубрики рухнули на пол, из трещин в их доспехах посыпался прах. На секунду огонь ослаб.

Проход наполнился низким рычанием, словно соединяющиеся воедино осколки стекла, словно метель, проносящаяся по сожженным городам. Прах на палубе начал затекать обратно в воинов Рубрики. Они медленно встали, из пробоин в доспехах вились черви зеленого света. Воины Рубрики шагнули вперед и вновь открыли огонь. Демон зашипел, будто кот, и отпрянул.

Астреос повернулся к Ариману.

― Беги, ― прохрипел библиарий. Из его глаз текла кровь.

«… красное солнце заполнило его душу. Разум ослеп. Он слышал только ворона.»

― Нет ничего, чего нельзя было бы изменить. Ничего, что нельзя было бы обратить вспять знанием и желанием им владеть. Ты знаешь это, и знал это всегда…

Ариман поднял глаза. Его движения были медленными, такими медленными. За куполом щита с медленной целеустремленностью шагали воины Рубрики. Астреос, содрогаясь, свалился на пол. В разреженном воздухе повис запах жженого сахара. Один из воинов Рубрики вышел вперед, сжимая болтер в одной руке. Ствол оружия походил на рот, что вот-вот промолвит последнее напутствие. Он был в шаге от Аримана.

«…равнина праха пред черными стеклянными горами, красное солнце, встающее, дабы озарить рассвет кровью. Глаза братьев выжидающе смотрят на него.».

― Ты подвел их, ― прокаркал ворон. ― Ты это избавление искал?

― Магнус, ― крикнул Ариман, почувствовав возле себя биение крыльев. ― Отец, это ты?

― Нет, ― рассмеялся ворон.

― Что ты такое?

― Ты знаешь мое имя, ― каркнул ворон

Ариман посмотрел в ствол оружия. Его разум был ясным. Все замедлилось до неспешного биения пульса. Это было не отточенное спокойствие боя, не безмятежность медитации, а нечто совершенно иное: кульминационный момент, острая кромка времени. Азек чувствовал, как палец воина Рубрики начинает сжиматься на спусковом крючке.

― Нет, ― произнес Ариман.

Палец Рубрики напрягся. Воин подался вперед, словно идя против сильного ветра. Дуло застыло на расстоянии ширины пальца от глаза Аримана.

+ Нет, + разошелся из него импульс приказа и омыл сомкнувшиеся вокруг них ряды. Палец воина Рубрики замер. Ариман посмотрел на остальных. Все они полностью застыли. Он мысленно произнес их имена и услышал, как ему ответили мертвые голоса.

Астреос, от которого волнами исходила усталость, бросил на него взгляд. Ариман присел и помог ему подняться. Астреос посмотрел на неподвижных воинов Рубрики.

+ Что это? +

+ Это начало, + послал Ариман.

Кадин ждал, крепко сжимая болтер в грубых металлических руках. Царила тишина, но он понимал, что это вряд ли хороший знак. Воин, стоявший на машинной башне, шевельнулся и почувствовал, как затрещал и осыпался сковавший его доспехи лед. В ангарном отсеке было холодно и темно, словно в могиле.

«Он станет нашей могилой», ― подумал он. Янтарные маркеры прицеливания двигались следом за взглядом, который метался между закрытыми входами в ангар. Системы шлема придавали всему морозное свечение. Кармента рядом с ним напряглась. Кадин посмотрел на нее. Из под ее одежды к разъемам в башне под ногами вились кабели. С тех пор как на ангарный отсек опустилась тьма, женщина иногда слабо дергалась. Сильванус сидел возле нее, его глаза оставались закрытыми за освещенным визором пустотного костюма. Время от времени вокс на секунду включался, и Кадин слышал, как мужчина стучит зубами.

― Умолкни, ― прорычал он. Навигатор бросил на него недоуменный взгляд.

― Что?

― Твои зубы издают шум.

― Я замерз.

Кадин пожал плечами.

― Не моя проблема. А вот шум ― да.

Судя по лицу навигатора, он собирался что-то сказать, но затем кивнул и стиснул зубы. Пять секунд спустя мужчина задрожал. Кадин кивнул и вернулся к наблюдению за ангарной палубой.

Глаза резануло светом. В одном из закрытых входов ширилось красное свечение, будто румянец по щекам. Кадин поднял болтер. Руны прицеливания загорелись красным.

― Что происходит? ― спросил Сильванус.

Кадин промолчал. Дверь теперь стала ярко-оранжевой.

― Что… ― начал Сильванус. Дверь взорвалась. Капли раскаленного металла разлетелись по полу. Сквозь пылающую брешь в вакуум ангарной палубы ворвался воздух и, встретившись с холодом пустоты, превратился в дыхание белого тумана.

Кадин начал поливать открытый участок огнем. Сквозь разрывы снарядов шагали фигуры, силуэты в громоздких доспехах, двигавшиеся с медленной целеустремленностью. Красная руна прицеливания легла на одну из фигур, и Кадин всадил в нее три снаряда. Фигура пошатнулась и упала. Взгляд воина переместился на следующего противника, и он выстрелил снова. Через брешь вошло пятеро, но позади Кадин видел еще. Он подсчитал, что сможет удерживать их две минуты, затем врагам понадобится еще три, чтобы дойти до башни.

И тут Кадин увидел, как первая фигура, которую он свалил, поднялась с пола. В остывающую брешь входили новые воины. Он рассмотрел красные доспехи, поблескивающие будто свежая кровь. В тот момент взорвалась вторая дверь.

― Что происходит? ― закричал Сильванус.

― Мы готовимся умереть, ― ответил Кадин, дав еще одну очередь.

Когда Ариман вошел в ангарную палубу, его кожа побелела от холода. Азек увидел, как из машинной башни вырывается болтерный огонь. Астреос шел слева от колдуна, обнаженные мечи сияли морозным огнем. Справа сквозь проплавленную в противовзрывной двери дыру шагали воины Рубрики и колдуны. Позади Аримана след в след шагала его собственная Рубрика.

Тьму прочертили полосы огня, похожие на пролившуюся в пространстве радугу. Скованный демон парил перед ними, окруженный ореолом молний. Он поднимался все выше, с тела срывались лучи мрака. Огонь рванул ему навстречу, разорвав молниевую ауру. Демон закричал и задергался, словно птица с перебитым крылом. Ариман продолжал идти к центру ангарного отсека. Оружейный огонь перевели на него, но колдун мыслью отразил его. Сила текла сквозь него и лучилась ореолом синего пламени. Это было так просто, как будто все это время он был полуслепым и только сейчас начал видеть.

Ариман увидел Кадина, стоявшего на мостике на вершине башни и ведущего болтерный огонь. Кармента лежала на полу возле него. От нее вились кабели, которые исчезали в панели доступа и каналов передачи данных. Сильванус, зажмурившись, сидел рядом с ней.

Ариман остановился. Теперь он стоял в центре ангара, у основания башни, откуда до сих пор продолжал стрелять Кадин. Вокруг него, лицом наружу, выстроился десяток воинов Рубрики Аримана. Мысленно колдун заставил их прекратить огонь. В метре от них на невидимом барьере плясали разрывы. Астреос с мимолетной тревогой бросил взгляд на Аримана. Войска Амона заполнили ангар, сотни воинов Рубрики окружали их нерушимой стеной.

+ Это сработает? +

Ариман улыбнулся.

Он посмотрел на собравшуюся в ангаре армию Рубрики. Азек произнес их имена, и они прокатились по варпу, будто мелодия. Другие разумы поднялись ему навстречу, но он вплел волю в песнь имен. Варп походил на текущую сквозь него огненную реку. Воины Рубрики перестали стрелять.

Астреос посмотрел на Аримана так, словно прежде никогда не видел его по-настоящему.

+ Это еще не конец, + послал Ариман и почувствовал, как колдуны, которые стояли за рядами воинов Рубрики, отступили в ужасе от того, что только что случилось. Их было тридцать шесть. Хорошее число, все они были сильны, но недостаточно.

Воздух загустел, в нем почувствовалась статика и запах озона. Ариман ощутил, как воля тридцати шести колдунов ворвалась в варп. Огромные обломки развороченной техники поднялись в воздух, словно на невидимых цепях. Ариман кивнул так, словно это его впечатлило.

Обломки полетели в него. Его разум потянулся и вонзился в каждый кусок искореженного металла. Азек почувствовал их вес, размеры и движение атомов внутри них. Он сформировал мысль, которая вспыхнула в варпе, будто искра зажигания. Обломки исчезли на лету, рассыпавшись по палубе дождем металлического песка.

+ Довольно, + прозвенела в варпе мысль. Опустилось безмолвие. В необъятный зал вошло новое сознание, оно горело, словно новорожденная звезда, и сверкало яростью. + Ариман, + мысленный голос Амона заставил задрожать варп.

Ариман повернулся на голос. Тысяча светящихся глаз воинов Рубрики повернулись вместе с ним. Воины разделились, создав коридор к высоким дверям в дальнем конце ангара.

+ Ты говорил, они не твои рабы, + засмеялся мысленный голос Амона. + Я думал, твои убеждения тверже. Как прискорбно, ведь в них было столько чести. +

Амон шел вперед. Его посох стучал по покрытой гарью палубе в такт со звуком шагов.

+ Я не могу позволить тебе уничтожить наш легион, + послал Ариман, его голос раздался в каждом живом разуме внутри зала и далеко за его пределами. Он пронесся сквозь «Сикоракс» и флот собравшихся в пустоте кораблей, и его услышали все. + Ты пал, Амон. Позволил отчаянию ослепить надежду. Я понимаю это, знаю причину, но это путь лжи. Есть другой путь. +

Паривший над Ариманом скованный демон вдруг закричал и, будто комета, стал падать. Амон воздел посох. Из него вырвалось размытое пятно белого света, раздался звук разбитого стекла, демон рухнул на пол, извергая дым и замерзающую кровь. Астреос, который стоял позади Аримана, упал, словно от удара топором. Из его рта выплеснулась кровь, и Ариман почувствовал треск костей.

Амон опустил взгляд, продолжая идти между неподвижными рядами воинов Рубрики. Его шелковые одеяния колыхались с каждым неспешным шагом.

Ариман обернулся, когда возле него раздался низкий болезненный рык. Астреос пытался подняться с палубы. В его глазницах скапливалась кровь, руки и ноги скребли по полу, пытаясь найти опору. Ариман опустился и положил руку на плечо библиария.

― Отдыхай, мой друг, ― тихо произнес он. ― Отдыхай. Вы выполнили свою клятву. Ты мне уже не нужен.

Азек бросил взгляд на пригнувшегося за хранилищем данных Кадина, на неподвижную Карменту возле его ног и посмотрел на приближающегося Амона.

― Но мне нужен твой меч, ― сказал он и, поднимаясь, взял меч из руки Астреоса. Клинок казался ему непривычным, лезвие с выгравированными змеями лежало мертвым грузом. Мысленным импульсом Азек оживил его кристаллическое ядро. Золотые змеи загорелись и стали извиваться вдоль лезвия.

Амон остановился в девяти шагах от Аримана. Вокруг изогнутых рогов его шлема и навершия посоха переливался ореол света. Азек ощутил, как усиливается глазное давление от заключенной внутри Амона силы.

+ Ты без доспехов, + послал Амон.

+ Небольшая помеха, + ответил Ариман. Текущую из раны в боку кровь больше ничего не сдерживало, и он чувствовал, как серебряные осколки движутся с каждым ударом сердец.

+ Я бы дал тебе хорошую смерть, не тот конец, которого ты заслуживаешь, но последний дар от друга, + Ариман почувствовал в мыслях грустную улыбку.

+ Все должно быть именно так, + послал Ариман, поднимая меч Астреоса. Цепи на его запястьях зазвенели. + Должно быть. Вся сила ― это ритуал. И это тоже ритуал, Амон. Судьба решится мечом в центре круга, на глазах у всех.

+ Как всегда, учишь, + рассмеялся Амон настоящим смехом, заскрежетавшим в стылом воздухе.

Ариман взял меч обеими руками, его пальцы сомкнулись на обмотанной вокруг рукояти шкуре. Разум колдуна был чист: ни ритуальных образов мыслей, ни строения силы на спусковом крючке его души. Только момент ожидания, растягивающийся медленными ударами сердец.

Из глаз Амона вырвалось белое пламя. Ариман встретил его стеной силы. Огонь рассеялся между ними. Ариман почувствовал, как пламя захлестнуло его разум, затем колдун опустил щит, вобрал огонь в свою душу и изверг обратно.

Огонь окутал Амона и впитался в его тело, будто вода в песок. Ариман поднял меч и шагнул вперед. Он чувствовал путь удара, каждый прием, каждое намерение. Азек рубанул мечом. Посох Амона завращался, змеиное солнце на навершии косой устремилось к его ногам. Ариман встретил удар мечом, почувствовал, как на плечах трещат мышцы. Полусвернувшаяся кровь с новой силой хлынула из раны в боку, и позвоночник прострелила боль от серебра. Колдун провернул запястье, дав посоху пронестись мимо, и развернул меч, приготовившись к новому удару.

Амон, вращая посохом, отступил. Из его разума выскользнула бритва невидимой силы и оставила кровавую полосу на руках Аримана. Внезапно его руки стали липкими от крови. На одежде расцвело багряное пятно. Колдун рванулся вперед, движение, клинок и разум слились в одну точку. Посох и меч встретились во вспышке сверхновой. Ариман пошатнулся, и его разум на мгновение открылся.

Амон мысленно вышел из тела и врезался в сознание Аримана прежде, чем тот успел прийти в себя. Он походил на грозовое облако чистой энергии, озаряемое изнутри прожилками красного огня. Ариман упал и выронил меч. Разум Амона пронесся по сознанию Аримана, прожигая пламенеющие полосы. Ослепительный огонь захлестнул нервные окончания Аримана и заполнил голову. Азек горел изнутри, телом и душою. Ярко-холодная боль опаляла грудь. Он почувствовал серебро на языке и ощутил, как острые осколки заскользили к сердцам. Неужели он пошел на слишком большой риск? Неужели его ждет поражение?

С конечностей стоявшего над Ариманом Амона раскрутился огонь. Свет в ангаре померк. Амон становился все выше и выше, превращаясь в фигуру из жара и черного забытья. Колдун поднялся на ноги, затем воспарил в воздух. Ариман чувствовал во рту запах жженого мяса. Язык покрывался волдырями, вены сковывал красный лед. Азек поднял глаза на силуэт Амона.

+ Ты станешь таким же, какими сделал нас, + голос Амона заполонил разум Аримана. + Прахом. +

Ариман, содрогаясь всем телом, медленно покачал головой.

+ Рубрика, + голос Аримана был ясным и холодным. + Ты был прав насчет Рубрики. Теперь она часть Тысячи Сынов. И вплетена в наши сущности, + Амон замер, и Ариман увидел, что он наконец понял. + Рубрика течет сквозь каждого из нас, связывает нас, поддерживает нас, + Амон попытался вырвать свой разум из сознания Аримана, но безуспешно. + И ее сила в моих руках. +

Финальные слова Рубрики, которая была древней еще до того, как человечество научилось мечтать, слетели с губ Аримана. Амон услышал их и закричал, становясь все ярче и ярче. Ариман больше не видел ангар, а только черную пустоту и призрачный силуэт Амона в золотом свете. Пылающие нити соединяли их вместе, стягивая все ближе и ближе, пока Амон бился в их путах.

+ ― Амон, ― + словом и мыслью произнес Ариман.

Крик Амона разлетелся по всему ангару, становясь все громче и громче.

+ Нет. Ты не можешь, + зазвенел в голове Аримана голос Амона. Стала подниматься буря, свиваясь в ураган вокруг пылающей фигуры Амона.

Вокруг него вспыхнул белый свет. Ариман почувствовал последний вздох брата, когда его плоть превратилась в прах, словно раскаты грома на пустынном горизонте.

Доспехи Амона распались, детали отсоединились друг от друга, рассеяв серый прах по ревущему ветру.

Вихрь охватил Аримана и оторвал от палубы. Колдуна окружили детали доспехов Амона, соединяясь над его обнаженным телом. Затем, по одной пластине за раз, они опустились на кожу. Наконец на голову Аримана опустился рогатый шлем Амона. Колдун увидел мир, покрытый строками данных и с наложенными аурами, истекающими из варпа. Азек опустился обратно на пол.

Все глаза, как живых, так и мертвых, неотрывно следили за ним. Разумы живых колдунов дрожали на грани нерешительности. Мертвые просто ждали.

Ариман почувствовал свой язык, успокаивающееся биение сердец, едва заметное движение мышц. Он на секунду прикрыл глаза.

«Вот и все, ― подумал он. ― Теперь только один путь ― вперед».

Ариман воздел руки. Из палубы вырвалось пламя. С доспехов каждого воина Рубрики и колдуна начала отслаиваться красная краска. Клочья закружились в пламени. Отполированные серебряные пластины брони долгое мгновение, поблескивая, отражали огонь, словно горящее масло. Затем пламя посинело, и серебряные доспехи стали цвета прозрачного сапфира. Ариман посмотрел на ряды синих доспехов. Где-то на задворках разума раздалось карканье ворона.

Азек медленно опустился на колени и склонил голову.

― Простите, братья мои, ― он поднял глаза. Прорези шлема полыхнули холодным светом. ― Теперь мы начнем заново.