Роксана, Кайан и их спутники, палимые лучами египетского солнца, медленно продвигались на север. Позади остались хозяйские угодья и поля, а гусей и ибисов сменили соколы и стервятники. Здесь начинались козьи и овечьи пастбища, где водились скорпионы и гадюки.
Путникам все реже встречались люди. Никто не обращал внимания на маленький караван. На закате Кайан выбрался из своего укрытия и несколькими ударами меча разрубил паланкин. Юрии давно уже устал, и его вместе с двумя козами положили в повозку. Тиз связал животным ноги, чтобы они спокойно лежали и позволили ребенку греться о свои тела! Третья коза с полным выменем тащилась за повозкой. По настоянию Кайана Роксана легла в повозку рядом с Юрием и козами, и мальчик заснул, положив голову на ее плечо.
Кайан шагал, Тиз и Баман погоняли усталых ослов. На ночном небе засверкали звезды. Караван давно сошел с дороги и теперь двигался по бесплодной земле, изрытой редкими пустынными ливнями. После полуночи Кайан приказал остановиться, чтобы дать отдых измученным ослам.
Когда повозка остановилась, Роксана проснулась и почувствовала, что ее рука затекла. Юрий крепко спал. Она уложила его между козами, накрыв одеялом, а сама вышла из повозки. Кайан ждал ее. Он разбил лагерь в высохшем русле реки, высокие берега которой должны были укрыть их от ветра.
— Мы еще слишком близко от сельскохозяйственных угодий, чтобы позволить себе развести костер, — сказал он. — Придется переждать эту ночь.
— Ладно, — ответила она. — У нас есть одеяла. Я уложу Вала рядом с Юрием. А животных освобожу, чтобы напоить и накормить. А потом подою коз.
Кайан удивленно вскинул брови.
— Вы уверены, что еще помните, как это делается, ваше царское величество?
Она скорчила рожицу.
— Получше тебя! Но, конечно, все это было так давно.
Она решила не будить Юрия. Он поест позже. Она оставит ему молока.
Вал проснулся и неуклюже заворочался. Она знала, что рана по-прежнему доставляет мальчику страдания, но он не жаловался, даже когда она меняла повязку. Он выпил молока и съел несколько фиников, потом снова забрался в повозку к брату. Роксана вместе с Тизом позаботились о раненых Хомиджи и Бамане. Кайан осматривал местность, чтобы убедиться в том, что к ним не приближаются отряды Птолемея.
Воздух был холодным даже здесь, в песчаной пустыне. Ветер продувал узкое высохшее русло. Роксана напоила драгоценной водой людей и животных. Сама она ела мало. Госпожа Алисса наполнила повозки едой, но впереди они нигде не смогут найти пищу или воду.
Много лет назад Роксана вместе с армией Александра перешла через Гедрозийскую пустыню. Пустынные пески и голые скалы, стоившие жизни шестидесяти тысячам мужчин, женщин и детей, научили ее выживанию, и этих уроков нельзя было забыть. Кайан отправился вместе с ними в тот ужасный поход; но они никогда после не говорили об этом кошмаре.
— Я постою на посту, — предложил Тиз. У одноглазого воина было три раны — несмертельные, если только не нагноятся, — и он, похоже, намерен был выздороветь.
— Иди спать, — скомандовал Кайан. — Я разбужу тебя, когда устану.
Тиз поворчал, но завернулся в одеяло и лег рядом со связанными ослами. Двое других воинов положили повозку набок и устроились под ней. Роксана привязала молочную козу к кусту можжевельника, чтобы та могла есть суккуленты, и набрала сухой травы для коз, лежавших в повозке. Утки, спрятав головы под крылья, спали в клетке, от которой шел сильный запах.
— Да-а-а! — сказал Тиз. — Надо свернуть им шеи и съесть их утром. От них воняет не меньше, чем от задницы Сета.
— Не смей трогать моих уток, — предупредила его Роксана. — Тебе они больше понравятся, когда в твоем животе будет пусто, как в барабане. Вот тогда мы поджарим их на костре.
Ей был симпатичен седой военачальник Кайана, умный, выносливый и бесстрашный. Она видела его в бою, и ей нравилось, что он постоянно заботился о мальчиках.
— Меня кормят одними лишь обещаниями.
Она улыбнулась Тизу, понимая, что его жалобы — только шутка.
— Я ел сырых зайцев, но никогда не ел сырых уток, — вмешался в разговор Кайан. — Я согласен с Роксаной. Утки будут вкуснее, если их поджарить.
— К сожалению, после того как Оксиарт назначил тебя принцем, ты стал терять воинскую закалку, — сказал Тиз. — Ты раньше никогда не строил из себя любителя поесть.
Баман шепотом добавил еще что-то, но Роксана не расслышала его, а Тиз засмеялся. Мужчины затихли, и вскоре послышался храп Тиза.
— Да, вот какая у меня армия! — сказал Кайан. — Гордость бактрийского войска.
— Они храбрецы.
— Они лучшие.
Она не стала протестовать, когда он обнял ее.
— Ты замерзла, — сказал он. — Возьми одеяло.
— Я укроюсь одеялом вместе с мальчиками. Мне не хочется ложиться на землю, где водятся скорпионы и змеи. — Она потерла озябшие руки и положила голову ему на грудь. — Сколько сегодня звезд…
— Но не так, как дома. Почти так, но все-таки не то. Высоко в горах звезды кажутся так близко, что можно протянуть руку и дотронуться до них.
На мгновение ее заполонили воспоминания о годах, проведенных в темнице, и она отогнала их. Сколько раз она смотрела на стены и молилась о том, чтобы снова увидеть небо?
— Все равно они прекрасны, — сказала она. — Думаешь, мой сын тоже смотрит сейчас на звезды?
Кайан рассмеялся.
— Надеюсь, что нет. Я думаю, он спит.
— Я столько упустила… Я не видела его первых шагов… не слышала, как он заговорил. Я даже не знаю, что он любит.
— Все.
— Он умеет ездить верхом?
Она устроилась так, чтобы его спина заслонила ее от ветра. Она почти забыла, каким он был большим.
— Ездит как скиф!
Он прижался к ее волосам.
— Может он стрелять из лука?
— Да, я его научил.
— Вот это да! — поддразнила она, глядя ему в лицо. Луна была яркой, и вокруг было светло, как днем, но лицо Кайана пряталось в тени.
— О, хоть какая-то похвала за то, что я провел лучшие годы своей жизни в качестве няньки.
Его руки оставались на ее талии, и сердце Роксаны забилось сильнее.
«Тихо, спокойно, — говорила она себе. — Я не юная девица, которую можно охмурить нежными словами при луне».
— Я знала, что ты сделаешь это. Ты научил его читать?
Он вынул шпильку из ее волос и стал накручивать прядь себе на пальцы.
— Твой отец позаботился о том, чтобы у мальчиков были лучшие учителя. Он читает по-фарсийски, по-персидски и по-гречески. Правда, китайские иероглифы он пишет просто ужасно, но госпожа из свиты Сорайи учит его этому.
— А как насчет математики?
— Учителя занимаются с ним. — Он поймал ее за запястье и нежно повернул, чтобы поцеловать. — Говорят, что у него хорошие способности к математике.
— У меня грязные руки, — сказала она, задыхаясь.
— А мои, думаешь, нет?
Он прижал ее к себе.
— Учат его тактике и медицине?
— Ему всего лишь восемь лет, Роксана. — Он легонько укусил ее за запястье, провел зубами по большому пальцу и зажал его между губами. — Может, дашь ему побыть ребенком еще несколько лет?
У нее пересохло в горле.
— Он будет царем. Ему понадобятся…
Он прижал ее руку к своей небритой щеке и потерся о нее.
— Ему понадобятся родители, мать и отец.
Она задрожала.
— Они у него есть, — пробормотала она. — Правда?
Кайан отпустил ее руку, обнял за плечи, прижался к ней и поцеловал в шею, затем во впадинку за ухом.
— Но у него нет маленькой сестренки, — сказал он. — А он хочет целых двух.
Она не собиралась отвечать на его поцелуи. Ей лишь хотелось поговорить с ним сейчас, этой египетской ночью, и вспомнить юность. Но когда она попыталась высвободиться из его объятий, тело ее не послушалось. Она обняла его за шею, и их губы слились в поцелуе.
Его близость поразила ее, как удар молнии. Сладостные ощущения пронзили ее, делая мягкой и податливой и одновременно пугая.
Она была в недоумении. Как могло случиться, что их губы идеально подходят для страстных ласк? Почему их тела слились вместе, как две половинки одного целого?
Она не испытывала неловкости… ни в чем не сомневалась… просто чувствовала, что к ней наконец пришло то, чего она так долго ждала.
Их поцелуй стал более глубоким, и она уловила его вкус и запах. От этого запаха у нее закружилась голова: он был чистым и диким, как воздух гор, в которых прошло ее детство. Она тихонько застонала, не тревожась о том, что их могут услышать. Ее охватила страстная истома. Она забыла обо всем на свете, кроме желания, чтобы этот мужчина любил и оберегал ее.
Он ласкал ее веки и лоб легкими, дразнящими прикосновениями губ. Он шептал ей на ухо согдианские слова любви. Его руки касались ее тела, стирая ласки других мужчин и заявляя о том, что она принадлежит ему.
И она позвала его… ей хотелось большего.
— Кайан…
Застонав, он отстранил ее.
— Иди спать, Роксана, — сказал он хрипло. — Немедленно! Ложись с мальчиками.
— Но я… — Она не понимала, что изменилось. — Что произошло? Что я сделала?
— Это из-за того, что ты не сделала. Не спрашивай меня об этом. — Он отступил на шаг назад. — Ормазд один ведает, что ты мне нужна больше, чем…
— Тогда почему?
Она дрожала от холодного ночного воздуха. Где-то неподалеку раздался крик гиены, от которого мурашки пробежали по ее телу. Другая гиена завыла в ответ, и коза заблеяла от страха.
— Вот почему! — ответил Кайан.
— Из-за гиен? Они не посмеют подойти…
— Из-за гиен. Из-за шакалов. Из-за разбойников. Из-за солдат Птолемея. — Он сделал нетерпеливый жест. — У нас нет на это времени. Если я буду думать о тебе, вместо того чтобы стоять на страже, то…
— Ты прав, — сказала она. — Я не подумала об этом. Я…
— Ложись спать, — сказал он. — Ты устала. Поешь чего-нибудь. А потом ложись. Ты сегодня очень много прошла.
— Тебе тоже нужно отдохнуть. Я могу постоять на страже. Мне уже приходилось раньше…
— Не сегодня, Роксана.
— Я не неженка.
— Разрази тебя гром, женщина! Ты когда-нибудь научишься повиноваться приказу? Тебе надо беречь силы. Ради мальчиков. Отдыхай, пока можно.
— А ты что, не человек, что ли? Тебе тоже надо спать.
Снова послышался вой гиены, на этот раз гораздо ближе.
— Похоже, это настоящие животные, а не солдаты Птолемея, — сказала она.
Кайан пожал плечами.
— Наши козы покажутся им легкой добычей.
— У меня есть меч и лук. Я могу сражаться! Ты знаешь, что я смогу…
— Знаю, но надеюсь, что тебе не придется этим заниматься. Загони козу в повозку. Она все равно будет блеять всю ночь. Гиен можно отпугнуть при помощи огня.
— И при помощи огня показать тем, кто охотится за нами, где мы находимся.
— Да, я согласен с тобой.
— Я не боюсь!
— А я боюсь. Боюсь, что не смогу защитить тебя и своих сыновей. Боюсь, что теперь, когда ты рядом, я не смогу уберечь тебя от опасности.
— Этого не будет. Ведь мы делаем все, чтобы убежать от гнева Птолемея.
— Ты жалеешь, что отправилась с нами?
— Нет, мне бы не хотелось пропустить такое приключение. — Она постаралась, чтобы голос звучал весело. — Дворец голубого лотоса и Александрия были скучным местом до твоего появления. Всего-навсего отравленное вино да временами ночные покушения.
— Я не шучу. Ты жалеешь?
— Да.
— Тогда еще не поздно вернуться назад. Он хочет, чтобы ты вернулась. Я бы тоже хотел на его месте.
— Я не жалею о том, что я здесь, с тобой, несчастный глупец, — сказала она. — Мне жаль, что ты так рисковал, чтобы вернуть меня.
— Ты бы предпочла остаться с ним?
— Ты же знаешь, что нет.
Один из ослов закричал и начал рваться с привязи.
— Они слышат запах гиен. Я поставлю их между повозками, — сказала она. — Разбуди Тиза.
На ее спине выступил холодный пот. Гиены бесстрашны, и для них одинаково легко съесть живьем ребенка, козу или осла. — Уведи ослов или отвяжи их. Может, гиены помчатся за ними и забудут про нас.
— Нам нужны ослы, — ответила она. — Вал и Хомиджи еще не выздоровели и не смогут идти.
Она нырнула во тьму между Кайаном и перепуганными животными.
Когда она добежала до ослов, они испуганно кричали и били копытами. Ее пальцы онемели и были неуклюжими. Она обмотала морду осла и вставила веревку ему между зубами наподобие уздечки. Затем поволокла брыкающееся животное к повозкам, где перепуганная коза уже пыталась впрыгнуть внутрь.
Тиз проснулся и будил Бамана. Хомиджи ругался, затем с трудом встал и протянул руку за луком. Роксана крепко привязала осла к задней части повозки и отправилась за вторым.
Слева послышались леденящие кровь завывания. Осел рванулся и потащил Роксану к засохшему руслу.
— Пусти его! — крикнул Кайан.
Веревка до крови содрала ей пальцы. Она выругалась и упала, а осел ускакал в темноту. Подбежал Кайан и поднял ее. В руке он сжимал меч.
— Ты ушиблась? — спросил он.
— Вот глупое животное! — пробормотала она. — До чего же глупое…
Слова замерли у нее на языке, когда она услышала пронзительный вопль, донесшийся оттуда, куда убежал осел. Осел кричал, ему вторил вой и смех гиен. Послышался топот копыт. Роксана вскрикнула, когда из темноты возник черный силуэт.
К ним мчался осел, преследуемый двумя гиенами. Он ударил копытом в голову одного из хищников, и тот отскочил назад. Кайан оттолкнул Роксану, и она упала на колени. Когда вторая гиена приготовилась прыгнуть на нее и Кайана, его меч сверкнул в темноте.
Кайан схватил Роксану за руку и поднял на ноги.
— Быстро к остальным! — закричал он. — Скорее, они сейчас вернутся!
Осел с пронзительным криком пронесся мимо повозок и выбежал на равнину. Другой осел тоже кричал и рвался с привязи, но веревка выдержала. Кайан усадил Роксану в повозку между брыкающимися козами и перепуганными мальчиками. Юрий выхватил кинжал. Роксана нащупала лук и запустила руку в колчан, когда заметила первую темную фигуру, подбиравшуюся к ним. Глаза зверя сверкнули, и Тиз выстрелил.
Юрий вскочил на корзину, расставив ноги и держа наготове кинжал.
— Я защищу вас! — закричал он.
Из высохшего речного русла снова послышался вой гиен.
— Не спешите! — приказал Кайан. — Не стреляйте, пока не будете отчетливо видеть их.
Утки крякали и били крыльями о прутья клетки.
— Выпусти их! — крикнула Роксана Валу.
Утки выскочили из клетки. Три из них взлетели, одна забилась в угол повозки.
Одна из гиен прыгнула. Роксана выстрелила. Животное упало на землю, попыталось запрыгнуть в повозку, но Тиз вонзил меч прямо в ее широко разинутую пасть. Вал занес над рычащей тварью саблю, но это было излишне: гиена была смертельно ранена.
В висках Роксаны бешено пульсировала кровь. Она не слышала ничего, кроме криков осла и хрипа задыхающейся козы, которая попыталась пробраться под повозку, упала и передавила себе горло веревкой.
Тиз засмеялся.
— Ты уже пересмотрел свой запрет насчет огня, а, командир?
— Да, близко они к нам подобрались, — ответил Кайан. — Кто-нибудь ранен?
Роксана выпрыгнула из повозки. В лунном свете она увидела большое темное пятно на его груди.
— Ты ранен! — воскликнула она.
— Это кровь гиены, — ответил он.
— Посмотрите, каких размеров была эта тварь, — сказал Баман, ударив мертвую гиену носком сапога. — Она могла запросто проглотить тебя, Юрий.
— Я бы заколол ее, если бы Тиз не опередил меня! — похвастался Юрий.
Из темноты послышался крик сбежавшегося осла. Оставшийся у повозки осел закричал в ответ.
— Лошадей бы взамен этих искусанных блохами ослов! — проворчал Тиз. — Если этот не прекратит визжать, я прикончу его. — Он схватил уцелевшую утку и сунул ее в клетку. — Можно съесть этого проклятого осла, раз выпустили уток.
— Роксана застрелила гиену, — сказал Вал. — Я сам видел, как она стреляла из лука.
— Ты принцесса-амазонка из сказок? — спросил Юрий. — Я думал, у тебя должен быть золотой лук.
— Нет, я не амазонка, — ответила Роксана и обняла Кайана. — Ты уверен, что тебя не задело? От их укусов можно заболеть.
— Нет, они не смогли подобраться к нам.
— Ты так похожа на эту принцессу! — сказал Юрий. — Ты настоящая принцесса?
Она посмотрела на Кайана.
— Я не уверена. Я настоящая принцесса?
— Да, настоящая, — ответил тот.
Роксана оперлась на его сильное плечо.
— Там еще есть гиены?
— Конечно, есть. Четвероногие и двуногие. — Он указал на повозку. — Поспи, если можешь. Когда начнет светать, мы попытаемся поймать второго осла, и если это не удастся, то сложим все самое необходимое в одну повозку, а другую оставим здесь.
— Мои кожаные мешки выбрасывать нельзя!
— Что там за ценности? Нам важнее взять с собой воду и запас еды, чем женские сандалии и туники.
— То, что в них лежит, ценнее одежд.
— Когда придет время, я сам решу, ценные там вещи или нет.
— Ты?
— Да, я. Ты будешь подчиняться моим приказам, как Тиз и Хомиджи.
— Ты уверен в этом?
Он кивнул.
— Уверен! Как и в том, что завтра надо проделать большой путь, на котором нам предстоит встреча с солдатами Птолемея.
— Как скажешь, — сказала она тихо. — Сейчас я уступаю, но ничего не обещаю насчет завтра.