Май, 1725 год

Бесс сидела за своим столом в спальне. Гроза была уже близко. Вся восточная часть небосклона исторгала стрелы молний. Издалека, будто из преисподней, доносились громовые раскаты. Первые тяжелые капли дождя падали на землю. Бесс поежилась. Кроме шелкового пеньюара на ней ничего не было. Даже туфельки она сняла. Грели ее роскошные волосы, распущенные по плечам.

На гладкой поверхности стола белел листок бумаги. Рядом лежала старая потрепанная тетрадь в кожаном переплете.

Бесс взяла в руки письмо, в последний раз перечитала его, скомкала и швырнула в холодный камин. Нет нужды хранить бумагу, где она наизусть помнит каждую строчку.

«С глубоким сожалением извещаем Вас, что судно „Сесилия Роуз“ с Вашим грузом на борту до порта назначения не дошло…»

В отчаянии Бесс стиснула руки. Ее охватила паника. Пропал урожай. Прахом пошли и труд, и хлопоты, и деньги. Посредники требуют выплат за заложенную часть поместья. И это тоже стало страшным сюрпризом для Бесс. Оказывается, отец, чтобы добыть средства на путешествие в Китай, заложил чуть ли не половину плантации.

— Как же ты пошел на это, отец? — прошептала Бесс.

Затрепетало пламя свечи. В комнату будто ворвалось ледяное облако. Бесс подняла глаза и увидела стоящую в дальнем углу комнаты темную фигуру.

— А-а, это ты Кьюти, — выдохнула она.

Индеец хранил молчание, но покой источало само его присутствие. Бесс провела языком по пересохшим губам. Гром рокотом расколол небо прямо над домом. Дождь лил потоками, шуршала листва, гулко вздрагивали стекла. И тут, в полумраке спальни прозвучали слова, которые Бесс никогда не решалась произнести вслух.

— Ну почему отца нет рядом именно тогда, когда я больше всего в нем нуждаюсь?

Отца Бесс любила крепко и искренне. О таком отце может мечтать любая девушка. Ласковый, снисходительный, сильный, он и на плечах ее таскал, и во все игры с ней играл, возил ее и в Филадельфию, и в Бостон, и даже в Вильямсбург — столицу английской колонии на восточном побережье Америки. Она доверяла ему все свои девчачьи секреты. Отец никогда не забывал привезти дочери какой-нибудь подарок, был щедр на сюрпризы. Ни разу в жизни он вслух не говорил, что мечтает о сыне-наследнике, который стал бы настоящим хозяином «Дара судьбы». Наоборот, он старался воспитать в ней силу и мужество, присущие мальчику.

Но никогда отца не было рядом в дни невзгод… Жизнь текла размеренно — два месяца отец проводил дома и десять — на море. Где он только не побывал, куда только не плавал: то в Англию, то в Индию, то в Африку.

Бесс была еще совсем малышкой, когда ее мама упала с лошади, после чего несколько месяцев была прикована к постели. Той весной, конечно же, отца не было дома. Маму выхаживали бабушка Лейси и дедушка Джеймс. Мэри Картер Стерлинг была первой красавицей в округе, лучше всех танцевала, а уж своим искусством верховой езды просто прославилась. Самой большой ее страстью была охота. Даже на пятом месяце беременности она отважно носилась по лесам в окружении своры гончих. Но после того несчастного случая Мэри стала калекой. Вернувшийся из путешествия, Дэвид Беннет застал свою юную красавицу-жену неподвижным инвалидом. До Рождества он не отходил от нее, но зов моря и романтика дальних странствий сделали свое дело. И Дэвид снова распрощался со своей семьей.

Не было Дэвида и той страшной летней ночью, когда пираты напали на «Дар судьбы», когда были убиты одиннадцать мужчин и две женщины. Бесс до сих пор помнит выстрелы, крики. До сих пор перед глазами у нее бородатый разбойник, который вбегает на кухню и набрасывается с ножом на одного из слуг. Верный пес Седр пытался защитить хозяев, но пират зарезал и его. Бесс выжила тогда только благодаря мужеству бабушки Лейси, которая, не раздумывая, выхватила пистолет и на месте уложила злодея.

Единственный сын — и не был рядом с матерью у ее смертного одра. Старая боль судорогой свела горло.

Небо, казалось, превратилось в океан. И этот океан обрушился на землю мириадами водопадов. В дымоходе тоскливо завывал ветер, в вычищенный от золы камин через трубу просачивались редкие капли. Бесс оглядела комнату. Раньше это была спальня бабушки Лейси и дедушки Джеймса. На этой кровати был зачат и рожден ее отец. На этой кровати родилась сама Бесс. Теперь уже одной ей принадлежали и старинные часы с маятником, и огромное ложе, и потрясающий шкаф орехового дерева, и зеркало в потемневшей раме. Отцу Бесс родительская спальня не нравилась, и он предпочел другие комнаты в доме. Обставил их элегантной французской мебелью. Там было светло, нарядно, уютно.

— «Дар судьбы» — моя жизнь. Я люблю эту землю, — пробормотала Бесс. — И не имею права лишиться ее. Клянусь, своей земли я не отдам.

Девушка подвинула к себе тетрадь в кожаном переплете, полистала ее. Страницы потемнели, кое-где проглядывали пятна, но все строки сохранились прекрасно. При дрожащем свете Бесс начала читать написанные четким почерком слова.

Если бы не Кьюти, она так и не узнала бы о существовании старого дедушкиного дневника. Кьюти указал Бесс, где в кладке камина находится давно забытый всеми тайник. Не удивительно, что старый Джеймс Беннет скрывал свой дневник. На этих страницах было достаточно сведений, чтобы обвинить его в пиратстве. Судя по всему, мирный и безобидный дедушка Джеймс был одним из пресловутых капитанов знаменитого пирата Генри Моргана.

С раннего детства Бесс слышала россказни о неких испанских сокровищах, которые якобы и позволили в свое время обосновать «Дар судьбы». Много раз Бесс пытала об этом мать, но та отмахивалась, утверждая, что все это пустая болтовня. Но однажды бабушка Лейси поведала внучке, что в основе их состояния действительно было золото, только не испанское, а индейское, принадлежащее древним племенам инков. Бесс в полном восторге помчалась тогда к дедушке Джеймсу, чтобы узнать подробности, но тот только смеялся и говорил, что это одна из любимых бабушкиных сказок.

— Я ведь из старой английской аристократии, — сказал дед. — Богатство досталось мне в наследство. В общем, и мать, и дедушка лукавили. А здесь, в старом дневнике, Джеймс Беннет собственной рукой написал, что сокровища были и есть на самом деле. B основном дневник состоял из заметок об урожае, о хозяйственных делах на плантации, о рождениях и кончинах. Открывался он рассказом о свадьбе Джеймса и Лейси. Записи дед вел нерегулярно. Бывало, пропускал неделю, месяц, два. Каких-то страниц, возможно, недоставало. Зато история с морским походом на Панаму сохранилась полностью, со всеми холодящими душу подробностями. Начиналась она так: «Двадцать лет назад в этот самый день мой друг капитан Мэтью Кэй и я подписали договор о совместном морском походе на Панама-сити…» Завершалось повествование трагической гибелью «Миранды», корабля, который вел Мэтью Кэй. Произошло это в Карибском море. На дно тогда ушли пять сундуков с сокровищами. У Бесс дух захватывало, когда она читала это. Но больше всего завораживало подробное описание того, как путешественники на себе несли несметные богатства через джунгли, чтобы погрузить их на корабли. Джеймс Беннет сообщил, что большая часть золота и драгоценностей так и осталась спрятанной на материке. Дело в том, что на их караван напали индейцы, уничтожили почти всех вьючных животных. Добычу тащить стало просто не на чем.

Бесс закрыла старую тетрадь. Подойдя к камину, она вынула из тайника самое серьезное доказательство существования сокровищ. Бесс вернулась к столу и поднесла к мерцающему свету изящную золотую фигурку ягуара. Глазки хищника были из бирюзы, в открытой пасти при желании можно было сосчитать зубы. Несомненно, древний индейский мастер всю душу вложил в работу.

Бесс затаила дыхание и крепко сжала статуэтку в ладони. Девушка изо всех сил стремилась сейчас возродить в себе редкий дар — дар ясновидения. Постепенно расплылись знакомые очертания комнаты, и перед Бесс замелькали образы, сначала случайные, но с каждым мгновением становившиеся все четче, ярче, конкретнее… …Серые каменные вершины гор вздымаются в небеса… Бурые пыльные дороги, необычные пирамидальные сооружения… Черноволосые мужчины и женщины… Кожа их красноватого оттенка, одежды их пестры, голоса мелодичны… кровь реки крови… алые потоки струятся по золотой статуэтке, отчаянно кричат женщины… стоны… топот… конные рыцари в железных шлемах… звон цепей… приторно-сладкцй запах… что это? Кровь? Гниль? И вдруг — лицо Кьюти. Затем вспышка — и потоки зеленовато-голубой прозрачной воды. Бесс перевела дух, зажмурилась. Потом прилегла на кровать, все еще держа в руке золотого ягуара. В висках застучало, свело болью желудок — как всегда после видения.

Даром прорицания Бесс обладала с детства — он передавался в их роду по женской линии. Живые картины часто возникали, когда Бесс брала какой-нибудь предмет или касалась руки человека. Но и этого было достаточно, чтобы Бесс узнала, искренний он или обманщик, праведник или злодей. Всякое явление для нее связывалось с определенным цветом. Голубой и золотой всегда означали добро и покой. Серый и красный были дурными цветами. Лжец будто облеплял ее серой липкой массой; злодей приносил с собой красное марево.

Когда Бесс дотронулась впервые до Кинкейда, душа ее не отозвалась никаким цветом. Было только ощущение, что молния пронзила ее. Может быть, зеленый? Бесс улыбнулась, стараясь припомнить. Да, пожалуй, зеленый… Нет, встряхнула она головой, этот шотландец оставался за пределами ее способностей.

— Разве ты не помнишь, что было сказано тебе много лет назад? — раздался голос Кьюти.

Бесс от неожиданности вздрогнула.

— Надо совсем потерять рассудок, чтобы решиться искать давно утраченные сокровища.

— В твоих жилах течет кровь твоих предков, тех, кто бороздил моря, кто переходил и горы, и равнины. От этого тебе не уйти.

— Это безумие! — возразила Бесс. — Я никогда не отважусь на это.

— Что безумие для одного, для другого просто бесстрашие, — тихо засмеялся Кьюти.

— Ну, хорошо, хорошо. Допустим, я доберусь туда. А дальше? Куда идти? Где копать? — Бесс отвела взгляд. — Я ведь ничего не знаю.

— Я знаю.

— Ты что, пойдешь со мной? — Не услышав ответа, Бесс взглянула в дальний угол комнаты. — Кьюти!

Там никого не было. Индеец исчез так же бесшумно, как и появился.

Гроза достигла своего пика. Свирепые порывы ветра до земли склоняли деревья, срывали с них листья, горстями швыряли их на стекла окон, на крыши. Молнии огненными столбами вонзались в землю. Дом содрогался от раскатов грома. От одного из ударов, казалось, разверзлась земля. Бесс в ужасе метнулась к окну — но нет, пожара нигде не было видно. Успокоившись, Бесс снова села за стол, положила перед собой старый дневник. Кьюти прав. Если она хочет спасти «Дар судьбы», пора действовать… Нельзя сидеть и безвольно ждать», когда кредиторы отнимут у тебя землю предков.

Самую большую трудность представлял Кинкейд. Можно ли доверять ему? Вдруг он действительно закоренелый бандит и убийца, каким рисует его молва и, кстати, власти тоже.

Обработав целебным раствором исполосованную спину пленника, Бесс не забыла о нем. Она следила, чтобы стражники кормили его, она велела принести ему чистую одежду. При этом Бесс строго-настрого приказала бдительно охранять шотландца. Так минули пять недель со дня вынесения приговора. Ни разу за все это время она не приблизилась к нему, не сказала ни слова.

И вот настал час. Несмотря на глухую ночь и проливной дождь, Бесс быстро оделась, накинула тяжелый шерстяной плащ. На полу в дверях комнаты она увидела своего старого одноухого кота. Погладив его, Бесс почти бегом спустилась по широкой парадной лестнице и вышла на крыльцо. В доме все окна были черны. Слуги спали. Засветив фонарь, Бесс смело шагнула под ливень и заспешила к сараю.

Кинкейд услышал визг замков, приглушенные голоса. Вскочив на ноги, он поглядел в щелочку между досками в двери. К его «камере» направлялась фигура в темном плаще с капюшоном.

— Оставь нас.

Ага, тот самый женский голос. Он не раздавался здесь с того дня, когда она врачевала ею же нанесенные раны. Дверь «камеры» распахнулась. Хозяйка поместья переступила порог, откинула капюшон, закрыла за собой дверь.

— Кинкейд, — окликнула она его.

Надо же, он забыл, какой у нее голос. Низкий, хрипловатый, чувственный. Его имя, произнесенное этим голосом, звучит неплохо, подумал он.

— Кинкейд!

— Ты меня разбудила посреди ночи. Должно быть, желаешь что-нибудь важное сообщить?

Она приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки. Кинкейд по-прежнему был в оковах.

— У меня к тебе предложение, — сказала Бесс.

— Я дамам услуг не оказываю.

Услышав оскорбительные слова, она еще шире распахнула огромные глаза и тихо, с расстановкой произнесла:

— Черт тебя побери. Кинкейд усмехнулся.

— Ты не первая, которая говорит это. Уверен, что после смерти попаду в ад, однако так же уверен, что компания мне там найдется.

— Мне не до шуток, — вскинула голову Бесс, и тут Кинкейд заметил, как же высока эта женщина, вспомнил, как сильна — как отчаянно она сопротивлялась в тот день, когда он «позаимствовал» в лесу ее кобылку.

— Твою скотину я вручил Джоан Поллот, — сказал Кинкейд. — А она ее продала, даю голову на отсечение.

— Мне нужен ты, — оборвала его Бесс. Кинкейд с издевкой глянул ей в глаза.

— Я повторяю, подружек для утех я выбираю себе сам. Ты можешь купить мой контракт, но меня ты не купишь.

— Силы небесные, ты что, не можешь отвлечься от любимой темы? — взорвалась Бесс. — Закрой рот хотя бы на пару минут, и я сообщу тебе нечто, что способно изменить твою жизнь по крайней мере на ближайшие сорок лет.

— Я не собираюсь все это время выхаживать твой табак, красотка, и нечего толковать об этом.

— Ты будешь меня слушать, или мне уйти и поискать настоящего мужчину вместо безмозглого пустослова?

— Ну, говори, хозяйка, говори, — милостиво разрешил он.

— Насколько мне известно, ты разбираешься в кораблях, парусах и морях.

Он кивнул. Куда клонит эта чертовка?

— И ты хорош и в бою, и в поединке?

— С товаром по морю я ходил девять лет. И пистолет от клинка уж как-нибудь отличу. — Кинкейд прищурился. — А что, ты войну собираешься соседям объявить?

— Нет, не войну. И не соседям. Мне надо совершить небольшое путешествие к испанским землям.

— Ну-ка, ну-ка, продолжай. Становится интересно.

— Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в поисках сокровищ, которыми когда-то разжился мой дед и которые спрятаны в центре Панамы.

Кинкейд расхохотался.

— Блестящая шутка! И ради этого ты решила посреди ночи поднять несчастного, измученного узника?

— Я говорю совершенно серьезно, — произнесла Бесс. — У меня есть карта, где искать клад. Нужен только человек, который помог бы мне в этом деле.

Кинкейд резко оборвал смех и пристально посмотрел девушке в глаза.

— А почему меня должно интересовать такое безумие — тащить белую бабу аж в Панаму, прямо в пасть к испанцам?

— Потому что ты получишь то, что только я могу тебе дать.

— И что же это?

— Свобода. И золото, чтобы удержать ее.