Я лег на диване, чтобы услышать самый легкий скрежет ключа в замке. В ту ночь я нашел Дину четыре или пять раз: она спала, свернувшись клубочком, на пороге отцовского дома; визжала и хохотала на вечеринке, пока вокруг под звуки безумных барабанов танцевали босоногие люди; широко раскрыв глаза и рот, с развевающимися волосами, лежала под тусклой пленкой воды в ванне. Каждый раз я просыпался уже на полпути к двери.

Мы и раньше ссорились, когда у Дины бывали плохие дни, пусть и не так, как сейчас: время от времени какая-то, казалось бы, невинная фраза заставляла ее в ярости броситься к выходу. По дороге Дина в меня чем-нибудь швыряла. Я всегда бежал за ней и ловил через несколько секунд — обычно она поджидала меня на улице. Но даже в тех редких случаях, когда она от меня ускользала или сопротивлялась так яростно и шумно, что я сдавался (опасаясь, что кто-нибудь вызовет полицию и она окажется в психушке), я следил за ней, искал, звонил и посылал эсэмэски — до тех пор пока мне не удавалось найти ее и отправить к себе домой или к Джери. В глубине души она хотела только этого — чтобы ее нашли и отвели домой.

Я встал рано, принял душ, побрился, позавтракал и выпил огромное количество кофе. Дине я не звонил. Четыре раза я начинал набирать эсэмэску, но каждый раз удалял. По дороге на работу я не заехал к ней домой, я не вытягивал шею, разглядывая каждую худую брюнетку: если я нужен Дине, она знает, где меня искать. От такой смелости у меня перехватило дыхание, и мне даже показалось, что у меня дрожат руки, но, опустив взгляд, я увидел, что они крепко держат руль.

Ричи уже сидел за своим столом, прижав к уху трубку. Из нее доносилась веселая музыка — настолько громкая, что даже я ее слышал.

— Компании, занимающиеся дератизацией, — сказал он, кивая на распечатку перед собой. — Звонил по всем номерам, которые Пэт получил на форуме, — без толку. А вот тут все дератизаторы Ленстера; посмотрим, может, что и всплывет.

Я сел и взял свой телефон.

— Если ничего не найдешь, это не значит, что искать нечего: сейчас многие работают без договора. Если человек не сообщил о контракте в налоговую, думаешь, он расскажет об этом нам?

Ричи начал что-то отвечать, но тут музыка стихла, и он развернулся к своему столу.

— Доброе утро, говорит детектив Ричард Курран. Мне нужны сведения…

От Дины никаких сообщений — правда, я на это и не рассчитывал, ведь она даже не знала моего рабочего номера. Одно сообщение от доктора Айболита с дредами: он прочитал форум садоводов и проникся: «Ух ты, вот это жесть, да?» По его словам, скелеты могла уложить в ряд норка, однако мысль о брошенном экзотическом звере — это тоже суперкруто: в стране полно парней, которые провезли бы контрабандой росомаху, а о проблемах ее содержания стали бы думать позже. Айболит собирался побродить по Брайанстауну в выходные в поисках «чего-нибудь интересного». Еще одно сообщение от Киерана: в восемь часов утра пятницы он уже наполнял свой мир драм-энд-бэйсом. Киеран просил ему перезвонить.

Ричи повесил трубку, покачал головой и стал набирать новый номер. Я позвонил Киерану.

— Друг апачей! Секунду. — Пауза; уровень громкости уменьшился настолько, чтобы Киерану практически не приходилось кричать. — Я проверил учетную запись «Просто_Пэта» на форуме садоводов: никаких личных сообщений, ни отправленных, ни полученных. Возможно, он их удалил, но чтобы в этом убедиться, нужно отправить судебный запрос владельцам сайта. Фактически именно поэтому я и позвонил — сказать, что мы в тупике. Программа восстановления данных завершила работу, и мы изучили все, что она нам выдала. В памяти компьютера больше нет никаких сообщений про горностаев или еще кого. Фактически самое интересное из того, что у нас есть, — это письмо, которое прислал Дженни какой-то идиот: мол, некие неграждане похитили ребенка в торговом центре и обрезали ему волосы в туалете. Да и оно интересно только потому, что это самый старый городской миф в мире, — неужели люди по-прежнему в него верят? Если вы действительно хотите узнать, кто жил на чердаке, и вам кажется, что парень рассказал про это в сети, то вам теперь нужно обратиться к его провайдеру и молить Бога, что информация о сайтах, которые посещала жертва, сохранилась.

Ричи снова повесил трубку, но не стал набирать новый номер — положив руку на аппарат, он смотрел на меня и ждал.

— На это нет времени, — сказал я. — Меньше чем через два дня нам необходимо предъявить Конору Бреннану обвинение или отпустить. В его компьютере есть что-нибудь, о чем мне нужно знать?

— Пока мы ничего не нашли. Никакой связи с жертвами — они не посещали одни и те же сайты, не писали друг другу. И я не вижу, чтобы за последние дни кто-то удалял файлы, так что вряд ли он стер все самое интересное, узнав о том, что мы идем. Разве только он почистил диск так хорошо, что я даже не могу это заметить… Простите, если я покажусь вам нахальным, но почему-то я так не думаю. Фактически за последние полгода к своей машине он не прикасался. Время от времени проверял почту, обновлял дизайн на паре сайтов, посмотрел кучу документальных фильмов «Нэшнл джиографик» о животных, и это, в общем, все. Настоящий любитель развлечений.

— Точно, — сказал я. — Продолжай заниматься компьютером Спейнов и держи меня в курсе.

По тону голоса я понял, что Киеран пожимает плечами.

— Разумеется, друг апачей. Ваш заказ — одна иголка в стоге сена; скоро будет. Счастливо.

На секунду у меня возникла предательская мысль бросить эту версию. Что еще Пэт мог сказать в сети про неизвестного зверя, поселившегося в доме? Если мы что-то найдем, то у людей будет одним поводом больше записать его в психи. Но Ричи наблюдал за мной словно щенок за поводком, и, кроме того, я же ему обещал.

— Продолжай, — кивнул я на список дератизаторов. — У меня есть одна мысль.

Даже в условиях стресса Пэт оставался организованным и действовал эффективно. Если бы на его месте оказался я, то ни за что не стал бы перепечатывать свою сагу, перейдя с одного форума на другой. Может, по стандартам Киерана, Пэт и не был компьютерным гением, но копировать и вставлять текст, он, несомненно, умел.

Я открыл его первые сообщения — на форумах любителей природы и садоводов — и начал гуглить отдельные предложения. С четвертой попытки нашлось сообщение «Просто_Пэта».

— Ричи, — позвал я. Он уже катил свое кресло к моему столу.

Американский сайт, форум охотников. Пэт появился там в последний день июля, почти через две недели после скандала на сайте садоводов: он то ли зализывал раны и искал подходящий сайт, то ли теперь нуждался в помощи так отчаянно, что уже не смог сидеть сложа руки.

Мало что изменилось.

«Я слышу его почти каждый день, но определенной последовательности нет — иногда 4–5 раз за день/ночь, иногда ничего за целые сутки. Установил на чердаке видеоняню, но пока все без толку — возможно, животное действительно сидит между полом чердака и потолком первого этажа. Пытался посветить фонариком, но ничего не видно. Планирую оставить люк чердака открытым и направить на отверстие еще одну видеоняню: посмотрим, вдруг тварь осмелеет + пойдет на разведку. (Я затяну люк проволочной сеткой, чтобы она вдруг не прыгнула на подушку к одному из детей. Не волнуйтесь, я еще не совсем спятил… по крайней мере пока!)».

— Стоп, — сказал Ричи. — На сайте садоводов Пэт вопил, что не хочет, чтобы об этом узнала Дженни. Помнишь? А теперь он ставит видеоняню на лестнице. Как он собирался прятать это от жены?

— Может, он и не собирался. Сынок, время от времени супруги общаются. Может, где-то по ходу дела у Пэта и Дженни состоялся задушевный разговор, и поэтому она уже знала про зверя на чердаке.

— Угу, — отозвался Ричи. Его колено задергалось. — Возможно.

«Но так как первая видеоняня не очень помогла, я подумал — может, у кого-нибудь есть другие мысли? Например, что это за вид или на какую приманку он пойдет? ПОЖАЛУЙСТА, ради Бога, не советуйте мне разложить яд или вызвать экстерминатора — эти варианты не обсуждаются, и точка. Буду рад всем остальным идеям!!!»

Охотники выдали ему уже известный список подозреваемых, и на этот раз многие склонялись к норке — соглашались с доктором Айболитом насчет выложенных в ряд скелетов. Однако когда дело дошло до идей, посетители форума оказались более хардкорными, чем на других сайтах.

«Так, на хрен мышеловки. Вспомни, что ты мужик, и бери серьезное оружие. Тебе нужен настоящий капкан. Вот, зацени»

— написал один парень всего через пару часов. По ссылке можно было попасть на сайт — мечту любого траппера: десятки страниц с капканами на всевозможную живность, от мышей до медведей, и на любой вкус, как для защитников животных, так и для стопроцентных садистов. Каждое устройство с любовью описано на полупонятном жаргоне:

«Три варианта. 1. Можешь выбрать живоловку — это вроде клетки из проволочной сетки. Она не повредит жертву. 2. Добыть капкан — их ты, наверное, видел в кино. Он удержит жертву до тех пор, пока ты не решишь заглянуть на чердак. Но будь осторожен: зверь может поднять страшный шум. Если это нервирует жену или детей, забудь про капканы. 3. Можешь взять ловушку давящего типа — она практически сразу ломает шею жертве. Выбирай любую модель — но смотри, чтобы дуги расходились дюйма на четыре. Удачи. Береги пальцы».

Настроение у Пэта, похоже, улучшилось — и снова потому, что у него возник план действий.

«Брат, тысяча благодарностей: ты меня просто спас, за мной должок. Думаю выбрать капкан: может, это и странно, но я не хочу убивать зверя — по крайней мере сначала я хочу его рассмотреть. После всего, что произошло, я имею право его увидеть. С другой стороны, после всей этой мороки, которую он мне устроил, я не собираюсь лезть из шкуры вон, чтобы с его головки не упало ни одного волоска! Если честно, то я думаю так — пошел он в жопу! Он мне так уже поднасрал, так что теперь моя очередь устроить ему сладкую жизнь, и упускать этот шанс я не намерен».

— Мило. — Ричи вскинул брови.

Я почти пожалел о том, что не поручил это дело Киерану.

— Трапперы постоянно пользуются капканами и не становятся психами-садистами.

— Помнишь, что сказал Том? Можно купить капкан, который не наносит таких повреждений зверю, но Пэт выбрал другой. Том говорил, что они стоят на пару евро дороже, и я решил, что дело в этом. А теперь… — Ричи зацокал языком, качая головой. — Я был не прав. Дело не в деньгах. Пэт хотел причинить зверю боль.

Я пролистал текст вниз. Нашелся еще один сомневающийся.

«Ставить капкан в доме — дурацкая затея. Продумай все как следует, ладно? Что ты будешь делать с добычей? Ну ладно, ты посмотришь на нее или еще что, а потом? Зверя же просто так не вынесешь на улицу — он тебе руку откусит. В лесу его можно пристрелить, а вот делать это на чердаке я не советую. Пусть у тебя и клевая старушка… но женщины не любят, когда кто-то дырявит красивые потолки».

Пэт не расстроился.

«Если честно, ты прав — я даже не думал о том, что собираюсь делать с тварью! Только представлял себе, что буду чувствовать, когда поднимусь наверх и увижу зверя в капкане, — клянусь, я уже не помню, когда так сильно о чем-то мечтал. Я прямо как маленький мальчик, который ждет Санта-Клауса! Пока не знаю, что буду делать. Если решу убить зверя, то, наверно, можно просто ударить его по голове чем-то твердым, да?»

— «Ударить по голове чем-то твердым…» — сказал Ричи. — То же самое кто-то сделал с Дженни.

Я стал читать дальше.

«А если я решу его отпустить, то могу оставить зверя в капкане, пока он не ослабеет, затем завернуть в одеяло или еще что + отнести в холмы + отпустить, так? Сколько времени должно пройти, чтобы зверь стал безвредным, — несколько часов, несколько дней?»

У меня пошел мороз по коже — Пэт, столп общества, мечтает о том, как некое существо будет три дня умирать прямо над головами его родных. Я чувствовал, что Ричи смотрит на меня, — и не смог поднять глаза.

Человека, который сомневался насчет капкана, это не убедило.

«Так не скажешь — слишком много неизвестных факторов. Зависит от того, кто попался, когда в последний раз зверь ел/пил, какие повреждения нанес капкан, пытался ли зверь отгрызть себе лапу. И даже если тебе покажется, что никакой опасности нет, и ты решишь его выпустить, зверь может в последний раз собрать силы и отгрызть от тебя кусок. Братишка, честное слово… Я давно этим занимаюсь, и скажу тебе так — хреновая у тебя идея. Достань что-нибудь другое. Не капкан».

Пэт ответил только через пару дней.

«Поздно — уже заказал! Он немного побольше, чем рекомендовали вы, парни, но я подумал — какого черта? Лучше перестраховаться, да?» — Крошечные лица, покатывающиеся от смеха. — «Придется подождать, пока я поймаю животное + решу, что с ним делать. Скорее всего понаблюдаю за ним немного + подожду, вдруг придет вдохновение».

На этот раз уже Ричи не мог оторваться от экрана. Тот же скептик указал Пэту на то, что это не забава:

«Слушай, капкан не орудие для пыток. Любой нормальный траппер старается забрать добычу как можно быстрее. Извини, но это полная херня. Кто бы ни шастал по чердаку, у тебя другие проблемы — с головой».

Пэту было плевать.

«Ну да, разумеется, но сейчас я занимаюсь этой проблемой, понятно? Может, я пожалею зверя, когда увижу его в капкане. Серьезно в этом сомневаюсь, но все же. Моему сыну три года, и он слышал его пару раз. Он смелый парнишка, его так просто не напугаешь, но тут он был в ужасе. Сегодня он мне сказал: „Папа, ты ведь можешь убить его из ружья?“ Что я должен был ответить? — „Нет, извини, сынок, я даже не могу посмотреть на ублюдка?“ Я сказал: „Да, конечно, убью“. Так что мне сложно представить себе, что я пожалею эту тварь. Я никогда и никому не причинил вреда сознательно (кроме младшего брата — но кто в детстве этого не делал) — однако это совсем другое. Если не понимаешь, это твоя проблема».

Капкан прибыл не сразу, и ожидание действовало Пэту на нервы. Двадцать пятого августа он снова зашел на форум.

«Так, у меня вроде снова проблема (ну, еще одна). Тварь выбралась с чердака. Спускается вниз в пространстве между стенами. Сначала услышал ее в гостиной, всегда в одном и том же месте рядом с диваном, так что я пробил дыру в стене прямо там и поставил видеоняню. Ничего — зверь просто перешел в коридор; я поставил еще одну видеоняню там, зверь ушел на кухню, и т. д. Клянусь, он нарочно пытается свести меня с ума — да, я знаю, этого не может быть, но ощущение такое. В любом случае зверь точно осмелел. Отчасти мне это даже нравится — ведь если он вылезет наружу, у меня больше шансов его заметить, но не нападет ли он на нас?»

Человек, посоветовавший сайт с капканами, пришел в экстаз.

«Боже мой! Дыры в стенах? У тебя невероятная жена. Если бы я сказал своей девочке, что хочу испортить стены, мои манатки оказались бы на улице».

Пэт был доволен — целый ряд ухмыляющихся зеленых рожиц.

«Да, брат, она настоящее сокровище. Одна на миллион. Правда, жена не очень-то рада, ведь она ДО СИХ ПОР не слышала никакого шума, только шорохи там и сям — может, мышь скреблась или сорока. Но она говорит: ладно, если тебе это нужно, тогда давай. Теперь вы понимаете, почему я ДОЛЖЕН поймать эту тварь? Моя жена заслужила это право. На самом деле она заслужила норковую шубу, а не полумертвую норку или кого там еще, но если я могу добыть только зверя, то, черт побери, она его получит!»

— Посмотри на время, — тихо сказал Ричи. Кончик его пальца завис рядом с экраном, опустился туда, где указано время отправки сообщения. — Засиделся допоздна, да? — На форуме было выставлено время американского Западного побережья. Я сделал подсчеты: Пэт зашел на форум в четыре часа утра.

Скептик продолжал расспросы:

«А что за ерунда с этими видеонянями? Я не эксперт по ним, но они ведь не записывают, да? Зверюга может польку танцевать у тебя на чердаке, но если в этот момент пошел отлить, то облом, ничего ты не увидишь. Почему не поставить нормальные камеры, которые сделают реальную запись?»

Пэту это не понравилось.

«Потому что я НЕ ХОЧУ ничего записывать, понятно? Я хочу реально поймать реального зверя, который реально находится в моем реальном доме. Я хочу реально показать его моей реальной жене. Снять зверя на камеру может кто угодно — на „Ю-тюбе“ полно роликов. Но мне нужен ЗВЕРЬ. И я вообще не просил у тебя совета насчет техники, понятно? Просто спросил, что мне сделать с этой тварью, которая бегает за стеной. Если не хочешь мне помогать, твое право. На форуме полно других тем, где ты можешь проявить свои таланты».

Человек, посоветовавший капканы, попытался успокоить Пэта.

«Эй, приятель, не беспокойся, что оно пролезло за стену. Заделай дыры и забудь обо всем, пока не приедет капкан. Пока его нет, просто расслабься и жди».

Пэта, похоже, это не убедило.

«Да, возможно, я так и сделаю. Буду держать вас в курсе дела. Спасибо».

— Он ведь не заделал дыры, да? — спросил Ричи. — Если бы он затянул их сеткой или еще чем, мы бы увидели следы. Нет, оставил все как есть. — Ричи не стал досказывать очевидное: где-то по ходу дела у Пэта изменились цели.

— Может, он закрыл их мебелью, — сказал я.

Ричи промолчал.

В последний день августа прибыл капкан Пэта.

«Получил его сегодня!!! Красавец. На самом деле я выбрал один из старомодных, с зубами — какой смысл покупать капкан, если он не такой, которые ты видел в фильмах в детстве? Мне хочется сидеть и гладить его, словно я какой-то злодей из „Джеймса Бонда“. — Снова смеющиеся рожицы. — Но его нужно установить до того, как жена вернется домой. Она уже не в восторге от этой затеи, а капкан еще и выглядит опасно — по мне, так это хорошо, однако у нее может быть другое мнение! Что посоветуете?»

Пара посетителей форума посоветовали не светиться с этой штукой, — очевидно, в большинстве цивилизованных стран капканы запрещены. Я подумал о том, как ему удалось провезти его через таможню. Скорее всего продавец написал на коробке «антикварное украшение» и понадеялся на удачу.

Пэта это не волновало.

«Ну да, ну да, я рискну — это же мой дом (до тех пор пока банк его не отобрал), и я его защищаю, так что могу установить там любые капканы, какие захочу. Я сообщу вам, как все пройдет. СКОРЕЕ БЫ поставить его».

Я так устал, что проводки в голове уже все перепутались, и слова с экрана звучали у меня в ушах. Молодой взволнованный голос. Я заметил, что наклоняюсь к монитору, прислушиваясь.

Пэт вернулся через неделю, и на этот раз тон был более подавленным.

«Так, взял в качестве приманки сырой фарш — безуспешно. Даже брал сырой бифштекс — в нем больше крови, и я подумал, что это поможет, но нет. Оставил на три дня, чтобы он как следует провонял, и все равно ничего. Это уже начинает меня волновать — не знаю, что и делать, если это не прокатит. Попробую взять живую приманку. Парни, серьезно — пожелайте мне удачи, ладно?»

«Так, вот еще одна странность. Сегодня утром, когда я пошел забрать бифштекс (нужно было его выбросить, пока вонь не учуяла жена), в углу чердака обнаружил кучку разного добра — шесть камушков, гладких, словно с побережья, и три ракушки, белые и сухие. Я на 110 % уверен, что раньше их там не было. Что за херня?»

На форуме, похоже, всем было наплевать. Завсегдатаи пришли к мнению, что Пэт тратит на это слишком много времени, и в любом случае какая разница, как на чердак попало несколько камней? Скептик хотел знать, почему вся эта сага до сих пор не закончилась.

«Чувак, серьезно — зачем ты превращаешь это дело в мыльную оперу? Черт возьми, разложи яд, выпей пивка и забудь про все. Открой нам страшный секрет — почему ты не сделал все это несколько месяцев назад?»

На следующий день Пэт зашел на форум в два часа ночи — и вскипел.

«Так, ты хочеш знать, почему я не ипользую яд, вот почему. Моя жена считает меня сумашедшим, понятно? Она говорит — о нет, у тебя просто стресс, но ты поправишься, но я-то ее знаю + я вижу. Она не понимает, она пытается, но думает, что я все ваабразил. Мне нужно показать ей этого зверя!1 На данном этапе уже мало слышать какой-то шум — она должна УВИДЕТЬ животное наяву, тогда она поймет, что я не 1) галлюцинирую или 2) не оаздуваю из мухи слона. Иначе она емня бросит и детей заберет. Я ЭТОГО НЕ ДОПУЩУ. Она + дети — это все, что у меня есть. Если я разложу яд, тогда зверь может сдохнуть где угодно + моя жена так и не узнает, что он действительно существовал, она подумает, что я тронулся + потом мне стало лучше + она будет следить, не слечу ли я опять с нарезки. Прежде чем ты ответишь — ДА, я думал о том, чтобы заделать дыру, прежде чем разложить яд — но что, если я закрою зверю вход в дом, и он свалит навсегда???? Так вот, отвечаю на твой вопрос: я не применяю яд, потому что люблю свою семью. А теперь ИДИ В ЖОПУ».

Ричи еле слышно вздохнул. Скептик набрал смайлик, закативший глаза, кто-то другой — смайлик, постукивающий себя по виску, третий посоветовал Пэту сначала принимать синие таблетки, а потом уже красные. Любитель капканов постарался их осадить.

«Парни, перестаньте. Я хочу узнать, кто у него там. Ну разозлите вы его, и он свалит с форума — и что тогда? Просто_Пэт, плюнь на этих уродов. Мама не научила их вежливости. Попробуй живую наживку. Норки любят убивать — если у тебя норка, она не упустит такого шанса. Напиши, кто тебе попадется».

Пэт ушел. Несколько дней на форуме шутили, что любитель капканов сам поедет в Ирландию, чтобы поймать зверя; кто-то с сочувствием распространялся о состоянии рассудка Пэта и его семейных отношений («Вот из-за такой херни я и не женюсь»). Потом все нашли новые темы для обсуждений. От усталости я начал терять связь с реальностью — на долю секунды обеспокоился тем, что Пэт ничего не пишет, и подумал, что надо бы заглянуть к нему в Брокен-Харбор. Я нашел бутылку с водой и прижал ее холодный бок к шее.

Две недели спустя, двадцать второго сентября, Пэт вернулся — и, похоже, его состояние ухудшилось.

«ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧТИТЕ ЭТО!!! Возникла проблема с тем, где взять живую приманку, — в конце концов доехал до зоомагазина и купил мышь. Прилепил ее к клеящейся плстинке и поставил в капкан. Бедняжка верещала как сумасшедшая, и я чувствовал себя последней тварью, но че тут поделаешь, так? Я сидел у видеоняни ПОЧТИ ВСЮ НОЧЬ — клянусь могилой матери, я закрыл глаза минут на двдцать около 5 утра, не хотел, но был совсем разбит + просто отрубился. А когда проснулся — ОНА ИСЧЕЗЛА. Мышь + липкая ловушка ИСЧЕЗЛИ. Капкан НЕ СРАБОТАЛ, он был ПОПРЕЖНЕМУ ОТКРЫТ. Как только моя жена поваезла детей в школу, я поешл на чердак проверить — да, капкан взведен — и мыши/липкой пластинки НИГДЕ НЕТ. Что за херня?!?! Как это могло произойти? И что мн теперь делать? Сказать жене не могу, она непоймет — если скажу, она решит, что я псих. ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ????»

Вдруг я с ностальгией вспомнил, как всего три дня назад впервые прошел по тому дому. Тогда я думал, что Пэт — неудачник, который прячет наркоту за стенами, а Дина еще спокойно готовила сандвичи для клерков. Если ты хорошо делаешь свою работу — а я ее делаю хорошо, — то каждый шаг в расследовании убийства двигает тебя в одном направлении — к порядку. Нам достаются бессмысленные обломки, и мы собираем их до тех пор, пока не появляется картина происшедшего — полная, ясная. Если отбросить в сторону писанину и офисные интриги, то в этом суть нашей работы, ее холодное, сверкающее сердце, которое я люблю всеми фибрами души. Но это дело было уникальным — оно двигалось назад, увлекая нас за собой словно мощный отлив. С каждым шагом мы все глубже погружались в черный хаос, его щупальца оплетали нас все крепче и тянули на дно.

Доктор Айболит и Киеран веселились от души — безумие всегда кажется чем-то невероятно забавным, если тебе нужно всего лишь коснуться его пальцем, поглазеть на общий бардак, а затем смыть грязь в своем замечательном нормальном доме и рассказать обо всем друзьям за кружкой пива. Мне же было совсем не весело. В мозгу засела неуютная мысль о том, что Дина, сама того не понимая, была в чем-то права насчет этого дела.

Большинство охотников на форуме уже потеряли интерес к саге Пэта: в теме появились новые смайлики, стучащие себя по вискам; кто-то спросил, не полнолуние ли сейчас в Ирландии. Пара завсегдатаев стали прикалываться:

«О черт брат по-моему у тебя оно!!!! Нивкоем случае не подпускай его к воде!!!»

По ссылке открылась страница с изображением оскалившегося гремлина.

Любитель капканов по-прежнему пытался успокоить Пэта.

«Просто_Пэт, держись. Думай о хорошем. По крайней мере теперь ты знаешь, на какую приманку идет зверь. В следующий раз просто приклеишь ее покрепче. Все у тебя получится».

«И вот еще о чем подумай. Я никого ни в чем не обвиняю, просто размышляю вслух: сколько лет твоим детям? Они достаточно взрослые, чтобы так подшутить над своим папочкой?»

В 04.45 следующего утра Пэт ответил:

«Проехали. Спасибо, брат. Я знаю, что ты хочешь помочь, но эта затея с капканом не работает. Что делать дальше, понятия не имею. Фактически я в полной заднице».

На этом все и закончилось. Завсегдатаи еще поиграли в «Что на чердаке у Просто_Пэта» — кидали ссылки на изображения снежного человека, эльфов, Эштона Катчера и неизбежный рикроллинг. Когда им надоело, тема «утонула».

Ричи отстранился от монитора, помассировал шею и искоса взглянул на меня.

— Ну вот, — сказал я.

— Угу.

— Что скажешь?

Он пожевал костяшки пальцев, глядя на экран, — не читал, а напряженно думал. Потом глубоко вздохнул:

— Скажу вот что — Пэт съехал с катушек. Уже не важно, был кто-то в его доме или нет — в любом случае он слетел с нарезки.

Голос у него был мрачный, почти грустный.

— У него был сильный стресс, — возразил я. — Стресс и безумие не обязательно одно и то же.

Я играл в адвоката дьявола, однако в глубине души все понимал. Ричи покачал головой.

— Нет-нет. Вот это — он щелкнул ногтем по стенке монитора — не тот же парень, которым Пэт был этим летом. В июле, на форуме садоводов, Пэт говорил только про то, как бы защитить Дженни и детей. А здесь ему уже плевать, боится ли Дженни, плевать, доберется ли зверь до детей, — лишь бы попался в капкан. И теперь он хочет оставить тварь в капкане — таком, который причиняет максимальные страдания, — и наблюдать за тем, как она умирает. Не знаю, как это назвали бы врачи, но у него с головой непорядок.

Его слова зазвенели у меня в ушах, и я не сразу сообразил почему: именно так всего два дня назад я говорил про Конора Бреннана. Перед глазами все поплыло, монитор казался скособоченным, похожим на тяжелый балласт, который накреняет дело под опасным углом.

— Да. Знаю, — ответил я и глотнул холодной воды: это помогло, однако во рту остался мерзкий привкус ржавчины. — Но это не делает его убийцей. Он ничего не пишет про желание причинить вред жене и детям, а про его любовь к ним здесь очень много. Вот почему он так настроен поймать животное: ему кажется, что только так он может спасти семью.

— «Мой долг — заботиться о ней» — так он сказал на форуме садоводов. И если он решил, что больше не в состоянии это делать…

— «Что мне теперь делать?» — Я понял, что было дальше. Мысль прокатилась по желудку как тупой приступ тошноты — словно вода была отравлена. Я закрыл окно браузера, и экран окрасился в спокойный, безопасный синий цвет. — Звонить будешь потом. Нам нужно побеседовать с Дженни Спейн.

* * *

Она была одна. В комнате практически стояло лето: день был ясный, кто-то на щелочку приоткрыл окно, и легкий ветерок теребил жалюзи, а вонь дезинфицирующего средства почти исчезла, оставив только тонкую, кисловатую ноту. Дженни сидела, откинувшись на подушки, и наблюдала за тем, как играют тени на стене; ее руки неподвижно лежали на синем одеяле. Без косметики она выглядела моложе и обычнее, чем на свадебных фотографиях, и почему-то менее неопределенной. Проявились мелкие детали: родинка на щеке, асимметричная верхняя губа, из-за которой казалось, что Дженни вот-вот улыбнется. В ее лице не было ничего примечательного, однако оно обладало незамысловатой красотой, навевающей мысли о летних пикниках, золотистых ретриверах и футболе на свежескошенной лужайке. Меня всегда влекла такая заурядная, легко забывающаяся, бесконечно подпитывающая тебя обыденная красота.

— Миссис Спейн, — сказал я. — Не знаю, помните ли вы нас: детектив Майкл Кеннеди и детектив Ричард Курран. Можно побыть с вами пару минут?

— Ой… — Глаза Дженни с покрасневшими опухшими веками оглядели нас. Я собрал волю в кулак, чтобы побороть нервную дрожь. — Да, помню… Наверное… да. Заходите.

— Сегодня вас никто не навещает?

— Фиона на работе. Мама пошла мерить давление, но скоро вернется. У меня все хорошо.

Голос у нее по-прежнему был хриплый и грубый, но сознание, слава богу, уже начало проясняться. Она казалась спокойной, однако я не мог понять — то ли это оцепенение, вызванное шоком, то ли усталость.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

Ответа на этот вопрос не было. Дженни неопределенно двинула плечами.

— Голова болит, и лицо тоже. Мне дают болеутоляющее: наверное, оно помогает. Вы узнали… что произошло?

Фиона не проболталась — хорошее и при этом любопытное развитие событий. Я предостерегающе взглянул на Ричи: мне не хотелось упоминать про Конора, пока Дженни в таком заторможенном, затуманенном состоянии, — сейчас ее реакция ничего бы нам не дала. Однако Ричи увлекся разглядыванием солнечных лучей, пробивающихся сквозь жалюзи, и его челюсти крепко сжались.

— Мы отрабатываем одну версию, — сказал я.

— Версию… Какую версию?

— Мы будем держать вас в курсе дела. — У кровати стояли два стула со смятыми подушками — Фиона и миссис Рафферти пытались на них спать. Я взял тот, что был ближе к Дженни, и толкнул второй в сторону Ричи. — Можете что-нибудь добавить про вечер понедельника? Хоть какую-нибудь мелочь?

Дженни покачала головой:

— Ничего не помню. Я пытаюсь, все время пытаюсь… но либо ничего не соображаю из-за лекарств, либо у меня слишком болит голова. Может, когда они прекратят давать мне болеутоляющие и я вернусь домой… Вы не знаете, когда…

Я скривился при одной мысли о том, как она войдет в тот дом. Придется поговорить с Фионой о том, чтобы она наняла команду уборщиков или пустила Дженни к себе в квартиру, — а может, и то и другое.

— Я очень сожалею, но это нам неизвестно. А что было до вечера понедельника? Не помните, не произошло ли недавно чего-нибудь необычного? Может, вас что-то обеспокоило?

Дженни снова покачала головой. За бинтами виднелась только часть лица, и поэтому мне было сложно разобраться в ее эмоциях.

— В прошлый раз мы говорили о том, что недавно в ваш дом несколько раз кто-то проник.

Дженни повернула голову в мою сторону, и я заметил легкую настороженность. Она чувствовала: что-то не так, ведь она рассказала Фионе только об одном случае, — но не могла понять что.

— А какое это имеет значение?

— Мы должны выяснить, не связаны ли эти происшествия с нападением.

Дженни сдвинула брови. Возможно, ее сознание уже поплыло, но она замерла, словно пытаясь пробиться сквозь туман в голове, и напряженно раздумывая.

— Я же говорю, это все ерунда, — ответила она почти пренебрежительно после минутной паузы. — Я даже не уверена, что в дом действительно кто-то проник. Возможно, дети просто переставляли вещи с места на место.

— Можете сообщить нам подробности? Даты, время, пропавшие вещи? — спросил я.

Ричи достал записную книжку.

Ее голова беспокойно дернулась на подушке.

— О Боже, я не помню. Ну, может… не знаю… в июле? Я убирала в доме и обратила внимание, что пропала ручка и несколько ломтиков ветчины. По крайней мере мне так показалось. Нас целый день не было дома, и я слегка занервничала — вдруг я забыла запереть дверь и кто-то к нам вошел? В пустых домах живут сквоттеры, и иногда они ходят по округе, разнюхивают, что и как. Вот и все.

— По словам Фионы, вы обвинили ее в том, что она открыла дверь вашими ключами.

Дженни закатила глаза:

— Я же сказала: Фиона любит устраивать драму на пустом месте. Я ни в чем ее не обвиняла. Я спросила у нее, не заходила ли она в дом, ведь ключи были только у нее. Она ответила, что нет. Конец.

— В полицию не звонили?

Дженни пожала плечами:

— И что бы я им сказала? «Я не могу найти ручку, и кто-то съел пару кусочков ветчины»? Они бы надо мной посмеялись. Да кто угодно бы посмеялся.

— Вы поставили новые замки?

— Я сменила код сигнализации — на всякий случай. Менять замки я не собиралась — ведь я даже не знала, произошло ли что-нибудь вообще или нет.

— Но после этого были и другие инциденты.

Ей удалось рассмеяться, и ее смех рассыпался в воздухе на мелкие кусочки.

— О Боже! Инциденты? Это же не зона боевых действий. Вы так говорите, словно кто-то бомбил нашу гостиную.

— Возможно, я что-то напутал в деталях, — вывернулся я. — А что именно произошло?

— Не помню. Ничего особенного. А нельзя отложить этот разговор? Головная боль меня просто убивает.

— Еще несколько минут, миссис Спейн. Помогите мне разобраться с подробностями.

Дженни осторожно прижала кончики пальцев к затылку и сморщилась. Я почувствовал, как Ричи переступил с ноги на ногу и посмотрел на меня, готовясь пойти к выходу. Однако я не двинулся с места. Это странно, когда тобой манипулирует жертва: неловко смотреть на раненое существо, которому мы должны помогать, и видеть в нем противника, которого нужно перехитрить. Однако мне это нравится: лучше вызов, чем страшная боль.

Дженни позволила руке упасть на колени.

— Дальше было то же самое, — ответила она. — Например, пару раз кто-то сдвинул занавески в гостиной — я обычно их разглаживаю, зацепив за крючок, чтобы они висели ровно, но пару раз я заметила, что они все перекручены, понимаете? Наверное, просто дети играли в прятки или…

При упоминании о детях у нее перехватило дыхание.

— Еще что-нибудь? — быстро спросил я.

Дженни медленно выдохнула, сдерживая себя.

— Только… только такие мелочи. Я расставляю свечи, чтобы в доме приятно пахло, — на кухне в шкафах у меня полно свечей с разными ароматами, и я меняю их раз в несколько дней. Однажды летом, может, в августе, я полезла за яблочной свечой — и ее не оказалось. А я ведь видела ее всего неделю назад. Но Эмма всегда любила эту свечку — возможно, она взяла ее поиграть и забыла в саду или еще где.

— Вы спросили ее об этом?

— Не помню. Это же произошло несколько месяцев назад. И это же пустяк.

— На самом деле довольно зловещая история. Вас она не напугала?

— Нет. Ну то есть даже если к нам и повадился какой-то странный взломщик, он же брал, типа, свечи и ветчину, а это же не очень страшно, правда? Я подумала — если к нам действительно кто-то влез, то скорее всего один из местных ребятишек — среди них есть совсем дикие, словно обезьянки: когда проезжаешь мимо, они вопят и кидают в тебя чем попало. Я подумала: может, кто-то из них залез к нам на спор. А может, дело не в этом. Иногда вещи просто пропадают. Вы же не звоните в полицию каждый раз, когда недосчитались носка после стирки?

— Значит, вы не сменили замки даже после того, как эти случаи стали повторяться.

— Нет, не сменила. Если кто-то залезал к нам в дом — если, — то я хотела их поймать, остановить, чтобы они больше не досаждали всем остальным. — Воспоминания заставили Дженни вздернуть подбородок и сжать зубы, а в ее глазах появился холодный свет, словно она приготовилась к бою. Они с Пэтом хорошо подходили друг другу — два настоящих бойца.

— Иногда я специально не включала сигнализацию, даже если мы уходили из дому, чтобы взломщик оставался там до тех пор, пока я не застигну его с поличным. Видите? Я не боялась.

— Понимаю, — сказал я. — А когда вы рассказали об этом Пэту?

Дженни пожала плечами:

— Я не рассказывала.

Я подождал, и после паузы она пояснила:

— Просто не хотела его беспокоить.

— Я не осуждаю ваши решения, миссис Спейн, — мягко заметил я, — но это мне кажется странным. Разве вы — и сам Пэт — не были бы в большей безопасности, если бы он знал, что происходит?

Она пожала плечами и скривилась от боли:

— У него и так хватало проблем.

— Каких, например?

— Его уволили. Он прилагал все усилия, чтобы найти другую работу, но ничего не получалось. Мы… денег у нас было не много. Пэта это беспокоило.

— Еще что-нибудь?

Дженни снова пожала плечами:

— Этого мало?

Я снова подождал, но на сей раз она не поддалась.

— На чердаке вашего дома мы нашли капкан, — сказал я.

— О Боже, это. — Дженни снова рассмеялась, но на секунду ее лицо осветил отблеск какого-то сильного чувства — может, страха или ярости. — Пэт думал, что к нам в дом повадился горностай, или лиса, или какой-то другой зверь. Он мечтал его увидеть. Мы же городские, и когда переехали, то для нас увидеть даже кролика в дюнах было целым событием. А поймать настоящую живую лису — это вообще нереально круто.

— Он поймал кого-нибудь?

— О нет. Он даже не знал, какую приманку выбрать. Я же говорю — мы городские.

Ее голос звучал беззаботно, словно на вечеринке, однако пальцы крепко вцепились в одеяло.

— А дыры в стенах? Вы сказали, что он что-то мастерил. Это как-то связано с тем горностаем?

— Нет. Ну, то есть отчасти. — Дженни дотянулась до стакана с водой, стоявшего на прикроватном столике, и сделала большой глоток. Я видел, как она старается расшевелить свои мысли.

— Дыры… они просто появились, понимаете? В этих домах… что-то не так с фундаментами, и поэтому дыры как бы просто… появляются. Пэт собирался их заделать, но сначала хотел заняться чем-то другим — может, проводкой? Не помню. В таких вещах я не разбираюсь. — Она простодушно взглянула на меня — маленькая, совершенно беспомощная женщина. Я постарался стереть с лица все эмоции. — И он думал, что этот горностай, или кто там еще, спустится по стенам, и тогда мы его поймаем. Вот и все.

— И вас не беспокоил отложенный ремонт и то, что по дому разгуливает дикий зверь?

— Нет, не очень. Если честно, я не верила в то, что в доме горностай или большой зверь, иначе ни на секунду не осталась бы там с детьми. Мне казалось, это может быть птица или белка — дети бы с удовольствием посмотрели на белку. Ну, то есть я бы предпочла, чтобы Пэт построил сарай в саду или занялся еще чем-нибудь, а не корежил стены… — Она снова рассмеялась, с таким усилием, что больно было слышать. — Но ему ведь нужно было чем-то заняться, правда? И я подумала, что это еще не самое плохое хобби.

Возможно, она говорила правду, возможно, это была просто искаженная версия той же истории, которую Пэт выложил в Интернете: из-за множества посторонних факторов я ничего не мог прочитать по ее лицу. Ричи зашевелился на стуле.

— У нас есть информация, — сказал он, тщательно подбирая слова, — что Пэта очень беспокоила эта белка, лиса или кто еще там. Вы не могли бы рассказать нам об этом?

Снова вспышка эмоций на лице Дженни — слишком быстрая, неуловимая.

— Какая информация? От кого?

— Мы не можем раскрывать подробности, — вставил я.

— Ну извините, но ваша информация неверна. Если это снова Фиона, то на этот раз она не драматизирует, а просто все выдумывает. Пэт даже не был уверен в том, что в дом вообще кто-то проник, — может, это была обычная мышь. Взрослый человек не станет волноваться из-за мышей, правда же?

— Угу, — с легкой улыбкой признал Ричи. — Я должен был проверить. Я вас вот еще о чем хотел спросить: вы сказали, что Пэту нужно было чем-то заняться. А что он делал целыми днями после увольнения? Ну, помимо того что мастерил какие-то штуки?

Дженни пожала плечами:

— Искал работу. Играл с детьми. Много бегал — нет, не сейчас, а летом: Оушен-Вью — очень живописное место. Он ведь работал как сумасшедший с тех самых пор, как мы закончили колледж, — ему было полезно немного отдохнуть.

Фраза получилась слишком гладкой, словно Дженни тренировалась ее произносить.

— Вы сказали, что у него был стресс, — заметил Ричи. — Сильный?

— Ну разумеется, ему не нравилось сидеть без работы. Некоторые это любят, но Пэт не такой. Ему было бы лучше, если бы он устроился на новую работу, но он не пал духом. Мы с ним верим в позитивный настрой.

— Да? В наши дни безработные парни с трудом приспосабливаются к новой жизни, и этого не нужно стыдиться. Кто-то впадает в депрессию, кто-то злится, кто-то начинает выпивать или выходить из себя. Это все естественно, и никто не считает их слабаками или психами. А у Пэта было что-нибудь подобное?

Он старался выдержать непринужденный, доверительный тон, который помог ему преодолеть недоверие Конора и Гоганов, однако на этот раз ничего не получалось: ритм был не тот, и голос был слегка напряжен, и поэтому Дженни не расслабилась, а, наоборот, села прямо, яростно сверкая глазами.

— О Боже, нет! Не было у него никакого нервного срыва. Тот, кто вам все это наговорил…

Ричи поднял руки:

— Я одно хочу сказать — если у Пэта был нервный срыв, это нормально. Такое могло произойти с каждым.

— У Пэта все было хорошо. Ему просто нужно было найти работу. Он не сошел с ума, понятно? Это вам понятно, детектив?

— Я и не говорил, что он сошел с ума. Просто спрашиваю: вы когда-нибудь беспокоились, что он, например, причинит себе вред — или даже вам? Стресс…

— Нет! Пэт никогда бы не стал… Никогда. Он… Пэт был… Что вы делаете? Вы пытаетесь… — Дженни упала на подушки, задыхаясь. — Может… поговорим об этом в другой раз? Пожалуйста!

Ее лицо посерело и осунулось, а руки на одеяле обмякли: на этот раз она не притворялась. Я взглянул на Ричи, но он склонился над блокнотом.

— Разумеется, — ответил я. — Спасибо за то, что уделили нам время, миссис Спейн. Снова примите наши соболезнования. Надеюсь, вам уже лучше.

Она не ответила. Ее глаза потускнели: она уже была где-то далеко. Мы встали и как можно тише вышли из комнаты. Закрывая дверь, я услышал, как плачет Дженни.

* * *

Небо было покрыто заплатками облаков: солнца ровно столько, чтобы день казался теплым. Холмы пестрели от движущихся пятен света и тени.

— Что произошло? — спросил я.

— Я облажался, — ответил Ричи, засовывая блокнот в карман.

— Почему?

— Из-за нее. Из-за ее состояния. Все это сбило меня с толку.

— В среду все было нормально.

Он дернул плечом:

— Да. Может быть. Одно дело, когда мы думали на какого-то чужака… Но если нам придется сказать ей, что это сделал ее муж… Похоже, я надеялся, что она уже все поняла.

— Если это действительно сделал он. Не будем забегать вперед.

— Понимаю. Я просто… облажался. Извини.

Он все еще возился с блокнотом, бледный, съежившийся, словно ожидая выволочки. Днем раньше он бы ее получил, но в то утро я уже не был уверен в том, что на это стоит тратить силы.

— Не страшно, — махнул я рукой. — Все, что она сейчас говорит, нам не пригодится. Ей дают столько болеутоляющих, что любые показания судья сразу же выкинет. Мы вовремя ушли.

Я понадеялся, что это его успокоит, однако его лицо оставалось напряженным.

— Когда сделаем новую попытку?

— Когда врачи уменьшат дозу. По словам Фионы, долго ждать не придется. Заглянем к ней завтра.

— Наверное, она еще не скоро сможет разговаривать. Ты же видел — она практически потеряла сознание.

— Ей лучше, чем она пытается представить, — сказал я. — В конце она быстро угасла, верно, но до того… Да, ей больно, да, ее сознание замутнено, но она уже совсем не та, что день назад.

— Мне показалось, что ей хреново, — проговорил Ричи, шагая к машине.

— Стой. Давай подождем минут пять. — Ему — да и мне тоже — нужно было глотнуть свежего воздуха. Я слишком устал, чтобы вести машину и разговаривать одновременно.

Я направился к стене, на которой мы сидели в перерыве между вскрытиями, — казалось, это произошло десять лет назад. Иллюзия лета не продлилась: солнечные лучи были слабыми, дрожащими, и холодный воздух прорезал пальто насквозь. Ричи сидел рядом со мной, дергая застежку «молнии».

— Она что-то скрывает, — сказал я.

— Возможно. Однако из-за лекарств сложно понять.

— Я уверен. Дженни слишком усердно пытается представить дело так, что до вечера понедельника все было идеально: кто-то проник в дом — мелочь, зверь на чердаке — мелочь, все супер. Она болтала так, словно мы с ней встретились за чашечкой кофе.

— Некоторые люди так и живут. У них все и всегда замечательно. Даже если дела плохи, ты никогда в этом не признаешься, а стискиваешь зубы и говоришь, что все прекрасно, и надеешься, что так оно и будет.

Он смотрел мне прямо в глаза. Я не смог сдержать хмурую усмешку:

— Верно, старые привычки не умирают. И ты прав — это похоже на Дженни. Но, казалось бы, в такой ситуации она должна выложить все как на духу. Разве что у нее есть чертовски веская причина этого не делать.

— Очевидный ответ — она помнит, что произошло в понедельник вечером, — предположил Ричи после секундной паузы. — И если это так, все указывает на Пэта. Ради мужа она стала бы молчать. Ради человека, которого много лет не видела, — ни за что.

— Тогда почему она отмахивается от разговоров про взломщика? Если она в самом деле не боялась, то почему? Любая другая женщина, заподозрив, что кто-то проник в дом, где живут она и ее дети, непременно что-нибудь предприняла бы. Она не стала бы действовать только в одном случае — если бы знала, кто именно забирается в дом.

Ричи откусил заусенец и обдумал мои слова, щурясь на тусклое солнце. На щеках его уже заиграл слабый румянец, однако спина по-прежнему была напряжена.

— Тогда почему она вообще рассказала об этом Фионе?

— Потому что сначала она не знала. Но ты же ее слышал: она пыталась поймать взломщика. Что, если ей это удалось? Что, если Конор набрался храбрости и оставил Дженни записку? Не забывай: они давно друг друга знают. Фионе кажется, что ничего романтического между ними не было — по крайней мере она в это верит, — но если это не так, она бы вряд ли об этом узнала. Они по меньшей мере друзья, старые друзья. Узнав, что Конор где-то рядом, Дженни, возможно, решила возобновить дружбу.

— Ничего не сказав Пэту?

— А вдруг она боялась, что Пэт вскипит и набьет морду Конору? Не забывай, он же ревнивец. Возможно, Дженни знала, что у него есть основания ревновать. — Когда я сказал это вслух, по телу пробежал электрический разряд, и это едва не заставило меня спрыгнуть со стены. Наконец-то, черт побери, дело начало укладываться в один из шаблонов — в самый древний и распространенный.

— Пэт и Дженни были без ума друг от друга, — возразил Ричи. — Все на этом сходятся.

— Человеческую натуру не изменишь. Дженни торчит в этой дыре, без друзей, без работы, без денег, Пэт сходит с ума из-за какого-то зверя на чердаке — и вдруг, когда она нуждается в нем сильнее всего, появляется Конор. Человек, который знал ее тогда, когда она была идеальной девочкой, который полжизни обожал ее. Перед таким искушением только святой не устоит.

— Возможно, — ответил Ричи, по-прежнему кусая заусенец. — Допустим, ты прав. Значит, у нас все еще нет мотива для Конора.

— Дженни решила порвать с ним.

— Тогда у него появился бы мотив убить ее — или Пэта, если Конор решил, что в этом случае Дженни к нему вернется, — но не всю семью.

Солнце село, и холмы начали сереть; ветер кружил листья в безумном хороводе, прежде чем шлепнуть их о мокрую землю.

— Все зависит от того, как сильно он хотел ее наказать, — возразил я.

— Ладно. — Ричи засунул руки в карманы и спрятал лицо в воротник куртки. — Возможно. Но тогда почему Дженни молчит?

— Потому что не помнит.

— Не помнит вечер понедельника — допустим. Но последние месяцы — тут у нее с памятью проблем нет. Она бы запомнила, если бы у нее был роман с Конором — и даже если бы она просто с ним тусовалась. Она бы помнила, что собиралась с ним порвать.

— Думаешь, Дженни хочет прочитать об этом на первых полосах газет? «У МАТЕРИ УБИТЫХ ДЕТЕЙ БЫЛ РОМАН С ОБВИНЯЕМЫМ». По-твоему, она по собственной воле примерит на себя титул «Шлюха недели»?

— Да, думаю. Ты же говоришь, что он убил ее детей. Она ни за что не стала бы его выгораживать.

— Стала бы — из-за сильного чувства вины. Если у них был роман, значит, она виновата в том, что Конор появился в их жизни, значит, то, что он сделал, — ее вина. Многим и думать об этом было бы тяжело — не говоря уже о том, чтобы рассказать полиции. Не стоит недооценивать чувство вины.

Ричи покачал головой:

— Даже если ты прав насчет романа, это указывает не на Конора, а на Пэта. Ты сам говорил, что у него уже крыша поехала. Вдруг он узнает, что жена крутит с его бывшим лучшим другом, и в голове у него что-то щелкает. Дженни он убивает, чтобы наказать, детей — чтобы не остались без родителей, себя — потому что ему больше незачем жить. Ты видел, что он написал на форуме: «Она и дети — все, что у меня осталось».

Двое студентов-медиков — небритые, с мешками под глазами — вышли из больницы покурить, хотя, казалось бы, уж им-то следовало знать все о здоровом образе жизни. Внезапно меня накрыла волна раздражения, которая унесла прочь и усталость, и все, что меня окружало: вонь сигаретного дыма, нашу беседу с Дженни, похожую на осторожный вежливый танец, образ Дины, засевший в голове, Ричи, упорно валившего в одну кучу свои возражения и гипотезы. Я встал и отряхнул пальто.

— Ну, давай сначала узнаем, прав ли я насчет романа.

— Конор?

— Нет. — Я так хотел увидеть Конора, что почти чувствовал его запах — резкий, кисловатый и тягучий, — однако именно в таких ситуациях и нужен самоконтроль. — Его оставим на потом. К Конору Бреннану я пойду только с полным боекомплектом. Нет, сейчас мы снова побеседуем с Гоганами. И на этот раз говорить буду я.

* * *

С каждым разом Оушен-Вью выглядел все хуже. Во вторник он казался оборванцем, изгоем в ожидании своего спасителя, словно все, что ему нужно, — это богатый застройщик, который придет и наполнит улицы яркими красками, как и было задумано с самого начала. Теперь же он напоминал конец света. Я почти ожидал увидеть у машины стаю одичавших собак и последних выживших, которые, пошатываясь, со стонами выбираются из полуразрушенных домов. Я подумал о том, как Пэт нарезал круги вокруг пустошей, пытаясь заглушить в голове шорохи и скрежет; я подумал о том, как Дженни слушала свист ветра за окном, читала книги в розовых обложках про позитивное мышление и спрашивала себя, что стало с ее счастливой жизнью.

Шинед Гоган, разумеется, была дома.

— Че вам надо? — резко спросила она, стоя в дверях. На ней были те же серые легинсы, что и во вторник, — я узнал их по жирному пятну на дряблом бедре.

— Мы бы хотели побеседовать с вами и вашим мужем.

— Его нет.

Облом. В этой паре Гоган, можно сказать, был мозгом, и я надеялся, что он поймет, что в их интересах поговорить с нами.

— Не страшно, — сказал я. — Если понадобится, мы вернемся. А пока посмотрим, чем вы сможете нам помочь.

— Джейден уже рассказал вам…

— Да, рассказал. — Я протиснулся мимо нее в гостиную. Ричи последовал за мной. — На сей раз нас интересует не Джейден, а вы.

— Почему?

Джейден снова сидел на полу и стрелял в зомби.

— Я не в школе, потому что болею, — сразу сказал он.

— Выключи эту штуку, — приказал я ему и поудобнее устроился в одном из кресел.

Ричи сел в другое. Джейден скорчил гримасу, однако выключил контроллер, стоило мне указать на него и щелкнуть пальцами.

— Твоя мама хочет нам кое о чем рассказать.

Шинед не двинулась с порога:

— Не хочу.

— Ну конечно, хотите. Вы что-то скрывали еще во время нашего первого визита. А сегодня все нам выложите. Что вам известно, миссис Гоган? Вы что-то видели? Слышали?

— Про того парня я ничего не знаю. Я его даже не видела.

— Я спросил вас не об этом. Мне плевать, связано ли это с тем парнем или с любым другим парнем: я просто хочу выяснить, что вам известно. Садитесь.

Шинед подумала, не стоит ли разыграть сцену «не смейте командовать в моем доме», но я взглядом дал ей понять, что это плохая идея. В конце концов она закатила глаза и рухнула на застонавший под ней диван.

— Через минуту мне малыша нужно будить. И я ничего такого не знаю, ясно?

— Это не вам судить. Схема такая: вы рассказываете все, что знаете, мы решаем, имеет ли это отношение к делу или нет. Вот почему мы носим полицейские значки. Так что давайте начнем.

Она шумно вздохнула:

— Я. Ничего. Не. Знаю. Что я должна вам сказать?

— Вы что, совсем дура? — спросил я.

Лицо Шинед стало еще уродливее; она открыла рот, чтобы произнести какой-то банальный бред про уважение, однако я продолжал вбивать слова в ее голову до тех пор, пока она не захлопнула рот.

— Черт побери, мы что, по-вашему, расследуем? Кражу в магазине? Разбрасывание мусора? Это дело об убийстве. О нескольких убийствах. Неужели ваша тупая башка не способна это понять?

— Не смейте называть меня…

— Миссис Гоган, скажите мне одну вещь — мне очень хочется это узнать. Какая сволочь позволит убийце детей гулять на свободе просто потому, что не любит полицию? Каким недочеловеком нужно быть, чтобы это казалось нормальным?

— И вы позволите ему так со мной обращаться? — рявкнула Шинед на Ричи.

Он развел руками.

— Миссис Гоган, мы под большим давлением. Вы же читаете газеты? Вся страна ждет, когда мы наконец разберемся с этим делом. Мы должны предпринимать все, что в наших силах.

— Ясен пень, — сказал я. — Как думаете, почему мы возвращаемся? Потому что не можем наглядеться на ваше прекрасное личико? Нет, мы здесь потому, что арестовали подозреваемого, и нам нужны улики, чтобы он остался в тюрьме. Подумайте хорошенько, если можете: что будет, если он выйдет на свободу?

Шинед сложила руки на толстом животе и сердито надула губы. Я не стал дожидаться ответа.

— Во-первых, я страшно разозлюсь, и даже вы, наверное, знаете, что злить копа — плохая идея. Миссис Гоган, ваш муж подрабатывает за наличные? Знаете, сколько ему могут дать за то, что он получает пособие обманным путем? Джейден, похоже, не очень болен: как часто он пропускает школу? Если я приложу усилия — поверьте, я так и сделаю, — то насколько сильно я могу осложнить вам жизнь?

— Мы порядочные люди…

— Перестаньте. Даже если бы я вам верил, я не самая большая ваша беда. Потому что если вы и дальше будете нас дурачить, произойдет следующее: этот парень выйдет на свободу. Видит Бог, я понимаю, что вам плевать и на правосудие, и на общественное благо, но мне казалось, что вам по крайней мере хватит мозгов, чтобы заботиться о безопасности своей семьи. Этот человек знает, что Джейден мог рассказать нам про ключ. По-вашему, ему неизвестно, где Джейден живет? Если я сообщу ему, что кто-то может в любую минуту дать показания против него, какая мысль придет ему в голову прежде всего?

— Ма! — протянул Джейден дрожащим голосом. Он отполз на попе к дивану и теперь смотрел на меня во все глаза. Я чувствовал, что Ричи тоже повернул голову в мою сторону, но ему хватило ума промолчать.

— Вам достаточно ясно? Может, объяснить в более простых словах? Если ваша глупость действительно несовместима с жизнью — ладно; в противном случае вы сейчас же расскажете мне, что утаили от нас.

Шинед, открыв рот, прижалась к стенке дивана. Джейден вцепился в ее легинсы. Увидев страх на их лицах, я снова почувствовал тот, вчерашний прилив сил — он веселил меня, кружил голову словно безымянный наркотик.

Обычно я со свидетелями так не разговариваю. Может, я и не обладаю хорошими манерами, может, меня считают холодным и бестактным, или как там меня еще называют, однако за всю карьеру я ни разу так не поступал. И не потому, что не хотел. Не обманывайте себя — жестокость заложена в каждом из нас. Мы держим ее под замком, потому что боимся наказания или потому что верим, что таким образом сделаем мир лучше. Никто не наказывает детектива за то, что он слегка припугнул свидетеля. Я знаю кучу историй, когда парни выкидывали номера похуже — и всегда без последствий.

— Рассказывайте, — сказал я.

— Ма.

— Все эта штуковина. — Шинед кивнула на аудионяню, которая лежала на боку на кофейном столике.

— Что с ней?

— Иногда у них провода переплетаются, или как их там.

— Частоты, — поправил Джейден. Теперь, когда мать заговорила, он выглядел более счастливым. — Частоты, не провода.

— Заткнись. Это все из-за тебя и твоей долбаной десятки. — Джейден отодвинулся от нее и обиженно сжался в комок. — Значит, эти, как их, они пересекаются. Иногда — не все время, но, может, раза два в месяц — эта штучка ловит не нашу няню, а ихнюю. И мы слышим, что у них происходит. Это все не нарочно. — Шинед удалось напустить на себя вид праведницы, который ей совсем не шел. — Но мы случайно все слышали.

— Ясно. И что вы слышали?

— Я же сказала, что не подслушиваю чужие разговоры. Я не обращала внимания — просто выключала няню и снова включала, чтобы перезагрузить. Слышала кусочки — типа, несколько секунд.

— Ты часами их слушала, — возразил Джейден. — Велела убавить звук в игре, чтобы тебе было лучше слышно.

Судя по взгляду, который Шинед на него бросила, после нашего ухода Джейдена ждали большие неприятности. И из-за этого она была готова выпустить на свободу убийцу — только для того, чтобы казаться, хотя бы себе самой, не мелочной хитрой сучкой, а хорошей, добропорядочной домохозяйкой. Такое я видел сотню раз, но мне все равно хотелось дать ей пощечину, сбить с уродливого лица изрядно потасканную маску добродетели.

— Мне плевать, даже если вы все дни проводили под окном Спейнов со слуховым рожком. Я просто хочу знать, что вы слышали.

— Тут кто угодно стал бы подслушивать — такова уж человеческая природа, — обыденным тоном заметил Ричи. — Поначалу у вас вообще не было выбора: нужно же было разобраться, что происходит с аудионяней. — Его голос снова стал спокойным и уверенным — Ричи снова в форме.

Шинед энергично закивала:

— Ага. Именно. В первый раз меня чуть удар не хватил: посреди ночи я вдруг слышу какого-то ребенка: «Мамочка, мамочка, иди сюда». Прямо мне в ухо. Сначала я подумала, что это Джейден, но по голосу ребенок совсем маленький, да и Джейден не называет меня мамочкой. А наш малыш тогда только родился. Я напугалась до полусмерти.

— Она завопила, — сказал Джейден ухмыляясь. Он, кажется, уже полностью пришел в себя. — Подумала, что это призрак.

— Ну да, а что? Тут проснулся муж, он во всем и разобрался. Но это кого угодно бы напугало.

— Она собиралась вызвать экстрасенса. Или охотников за привидениями.

— Заткнись.

— Когда это было? — спросил я.

— Малышу сейчас десять месяцев, так что в январе-феврале.

— И после этого вы слышали это пару раз в месяц, то есть около двадцати раз. Что вы слышали?

Шинед по-прежнему была разъярена так, что с удовольствием бы мне врезала, однако не могла не воспользоваться возможностью посплетничать о надменных соседях.

— Обычно — просто занудную хе… ерунду. Сначала он читал сказку кому-то из детей перед сном, потом малец прыгал на кровати, а один раз девчонка разговаривала с куклами. Но в конце лета они, наверное, перенесли мониторы вниз или еще что — и мы стали слышать другое. Например, как она учит дочку печь печенье с шоколадной крошкой — покупать его в магазине, как все мы, они не могли, она была выше этого. А один раз, снова посреди ночи, она сказала: «Пожалуйста, иди спать», — типа как бы умоляла. А он ответил: «Сейчас». Я его не виню: трахать ее — все равно что мешок с картошкой. — Шинед попыталась поймать взгляд Ричи, чтобы вместе посмеяться, однако его лицо осталось непроницаемым. — Я же говорю — скукотища.

— А те разы, которые не были скучными? — спросил я.

— Такой был только один.

— Давайте послушаем.

— Это было днем: она только что вернулась домой — наверное, забирала дочку из школы. Мы были здесь; малыш спал, так что я решила выключить монитор, и вдруг тут эта ваша тетка, болтает без умолку. Я чуть не выключила няню — клянусь, от ее голоса меня тошнит, — но…

Шинед с вызовом пожала плечами.

— Что говорила Дженнифер Спейн? — спросил я.

— Верещала без остановки. Типа, дети, давайте приготовимся! Папочка может в любую минуту вернуться с прогулки, и когда он войдет, мы будем веселыми. Очень-очень веселыми. Вся такая бойкая… — Шинед презрительно вздернула губу. — …словно американская чирлидерша. Она, типа, организует детей — говорит, чтобы девочка села вон там и устроила пикник для кукол, а малец чтобы сидел здесь, детальки «лего» не швырял, а если ему нужна помощь, то пусть попросит вежливо. Так и тарахтела: «Все будет чудесно. Когда папочка придет, он будет о-о-очень рад. Вы же этого хотите, да? Вы же не хотите, чтобы папочка грустил?»

— Мамочка и папочка, — пробурчал Джейден вполголоса и фыркнул.

— Она целую вечность так чирикала — пока монитор не отключился. Теперь понимаете, о чем я? Она как та тетка в «Отчаянных домохозяйках», та, у которой все должно быть идеально, иначе она голову потеряет. Да расслабься ты, хоссподи. Мой муж сказал: «Знаешь, что ей нужно? Чтобы ее как следует…»

Шинед вспомнила, с кем разговаривает, и осеклась, но посмотрела на нас с вызовом. Джейден хмыкнул.

— Если честно, — добавила она, — то было похоже, что ей место в психушке.

— Когда это произошло? — спросил я.

— Может, месяц назад. В середине сентября. Понимаете, о чем я? Это вообще ни к чему никаким боком.

Нет, Дженни была похожа не на персонажа из «Отчаянных домохозяек», а на жертву. На всех избитых женщин и мужчин, с которыми я общался в отделе домашнего насилия. Каждый из них уверен, что его вторая половинка будет рада и в саду зацветут розы, — просто нужно все сделать правильно. Все они напуганы: их состояние — что-то среднее между истерией и параличом, все они боятся совершить ошибку и расстроить папочку.

Ричи замер и перестал дергать ногой: он тоже это заметил.

— Вот почему вы решили — когда только увидели нас, — что Пэт Спейн убил свою жену, — сказал он.

— Ага. Я думала, может, он устраивает ей взбучку, если в доме грязь или если дети хамят. И поделом, правда? Вот она, вся такая идеальная, в модных шмотках и прочем — а все это время муж выбивает из нее дурь. — Шинед ухмыльнулась: эта мысль была ей по душе. — И когда приехали ваши, я решила, что дело в этом. Может, у нее ужин подгорел или еще что, и муженек слетел с нарезки.

— Не замечали других указаний на то, что он причиняет ей боль? Может, видели что-нибудь или слышали? — спросил Ричи.

— То, что няни внизу, странно; понимаете, о чем я? Сначала я не могла понять, почему они не в детских комнатах. Но когда услышала ее, то подумала — может, он расставил их по дому, чтобы за ней приглядывать. Типа, если бы он пошел наверх или в сад, то мог бы взять с собой приемник и слышать все, что она делает. — Шинед удовлетворенно кивнула, придя в восторг от собственных талантов к расследованию. — Жуть, правда?

— Больше ничего?

Шинед пожала плечами:

— Никаких синяков, никаких воплей. Правда, у нее была такая морда… Раньше она была вся такая радостная: даже если дети скандалили или еще что, она всегда лицемерно улыбалась до ушей, — но в последнее время улыбочку словно ветром сдуло. Она выглядела так, будто настроение у нее ниже плинтуса, даже как бы в отключке… Я подумала: может, она «валиум» пьет. Мне казалось, это из-за того, что его уволили, и теперь ей нужно жить как всем нам — без внедорожников и дизайнерских шмоток. Но да, может, он ее бил.

— Голоса других людей вы слышали? Гостей, родственников, работников?

Бледное лицо Шинед засветилось:

— Боже мой! Ваша тетка ходила налево? Принимала парней, пока мужа нет дома? Неудивительно, что он за ней приглядывал. Какая наглость с ее стороны — считать нас дерьмом, когда сама…

— Вы видели или слышали что-нибудь указывающее на это?

Она подумала.

— Не-а, — наконец сказала она с сожалением. — Только их четверых.

Джейден возился с контроллером, щелкал по кнопкам, однако не мог набраться смелости и включить.

— Свист, — сказал он.

— Это в другом доме.

— Нет. Он слишком далеко.

— Мы все равно хотим про это услышать, — сказал я.

Шинед заерзала на софе.

— Это было всего один раз — может, в августе, а может, и раньше. Рано утром мы услышали свист — не песню, а просто словно какой-то парень насвистывает за работой. — Джейден продемонстрировал — низкий немелодичный звук. Шинед толкнула его в плечо. — Прекрати, у меня от этого голова болит. Те, из девятого дома, все уехали — и она тоже, — так что вряд ли это был ее ухажер. Я подумала, что свистят в одном из домов в конце улицы — там две семьи с детьми, у них могут быть «няни».

— Не, ты снова подумала, что это призрак, — вставил Джейден.

Шинед взорвалась:

— Я имею право думать все, что захочу. Пожалуйста, считайте меня тупой, если вам так нравится, но вы-то не местные. Поживите здесь, тогда и поговорим.

Голос у нее был враждебный, однако она, похоже, была по-настоящему напугана.

— Мы привезем своих охотников за привидениями, — сказал я. — В понедельник вечером что-нибудь слышали? Хоть что-нибудь?

— Не-а. Я же говорю, это случалось пару раз в месяц.

— Уверены?

— Ага. Абсолютно.

— А ваш муж?

— Тоже. Он бы мне сказал.

— Это все? Больше нам ни о чем не нужно узнать?

Шинед покачала головой:

— Это все.

— Почему я должен вам верить?

— Потому что я не хочу, чтобы вы возвращались и обзывали меня по-всякому при сыне. Я все рассказала, так что валите на хрен. Оставьте нас в покое, ясно?

— С удовольствием, уж поверьте мне, — сказал я вставая. После контакта с креслом на руке осталось что-то липкое, и я не стал скрывать гримасу отвращения.

Когда мы вышли из дома, Шинед встала на пороге; ей казалось, что она пронзает нас сердитым взглядом, однако на самом деле она походила на мопса, которого ударило током. Подождав, когда мы отойдем на достаточное расстояние, она крикнула:

— Вы не имеете права так со мной разговаривать! Я на вас жалобу подам!

Не останавливаясь, я вытащил из кармана визитку, помахал ею над головой и бросил на дорожку.

— Тогда до встречи! — крикнул я через плечо. — Жду не дождусь.

Я думал, что Ричи выскажется насчет моих новых методов допроса: называть свидетеля кретином и отребьем — это не по правилам, — однако он ушел в себя и, засунув руки в карманы и наклонив голову от ветра, тащился к машине. На мобильнике было три пропущенных вызова и эсэмэска — все от Джери. Эсэмэска начиналась так: «Извини майк но есть ли нвсти о…» Я удалил все.

Когда мы выехали на шоссе, Ричи немного высунулся из своей раковины.

— Если Пэт бил Дженни… — осторожно начал он, обращаясь к ветровому стеклу.

— Если бы у тети были яйца, она была бы дядей. Эта корова Гоган ничего не знает про Спейнов, что бы она там себе ни думала. К счастью для нас, это знает один парень, местоположение которого нам прекрасно известно.

Ричи не ответил. Я снял одну руку с руля, чтобы похлопать его по плечу.

— Не беспокойся, мой друг, Конор нам все расскажет. Возможно, это даже будет весело.

Он искоса взглянул на меня. Не стоило брать такой веселый тон — особенно после того, что нам сообщила Шинед Гоган, однако я не знал, как объяснить, что это не юмор, это безумный поток энергии, который по-прежнему тек по венам, это страх на лице Шинед — это Конор, который ждал меня в конце пути. Я нажал на педаль и смотрел, как ползет вверх стрелка спидометра. «Бумер» держал дорогу, как никогда, летел вперед словно ястреб на добычу, будто всю жизнь мечтал именно о такой скорости.